Закономерность круга 2. Глава 1

   Часть вторая.
Ответы.
« Лишь тот, кто ночью переходил реку, оценит ясный день»…

Глава 1.
        Как бы ни катилась наша жизнь, рано или поздно, мы все равно спотыкаемся о свое прошлое и находим в нем много загадок, которые так сильно хочется  разгадать, что мы еще больше запутываемся, теряемся и…, как правило, оставляем все как есть.
Вел кусала губу, оттого что не смогла догадаться еще в квартире, что именно в этом медведе спокойствие всей семьи:
 «И ведь видела же эту игрушку, с безумно безвкусным бантом! – думала она. – И заострила же внимание, но проморгала! Это же надо, взять и пропустить мимо внимания главную вещь! Уже бы жили спокойно…»
- Н-да! И это было у нас в руках! – поддержала сестру Ев, даже не представляя, как та себя бичует в мыслях за, казалось бы, маленькое упущение. – Странное дело, я ничего не увидела, кроме нескольких теней, маячащих на протяжении всего просмотра альбома. Не все еще потеряно. Если Лерка даст нам прочесть, мы все будем знать!
- Спасибо, сестренка, ты всегда умеешь меня поддержать. – скривилась Вел. – Естественно – ЕСЛИ!
- С что такое? Это, в конце концов, и меня тоже касается.
- Да знаю я, знаю! Только мне не легче от этого.
- Oh my God!* Мои девочки опять грустят! – Эд шел им на встречу и счастливо улыбался: – А у меня есть, для вас, хорошие новости. Мы нашли бывшую воспитательницу Леры. – произнес торжественно и умолк, не понимая кислой мины на лице жены. – Она в больнице. Дэн говорит плоха совсем. Так что надо бы съездить.
- Всенепременно! – Буркнула Вел и пошла дальше.
- Супер! – Сказала Ев, хлопнув его по плечу. – Самое то, что нам надо!
- Милые, что опять не так?
- Все так, - махнула Вел рукой. – все, как нельзя оболдевательно! – даже не оглянулась Вел, ссутулив плечи, шла дальше. Ев хоть и задержалась, но ни проронила ни звука.
- Просто, мы нашли письмо в медведе. – пришла на помощь Владислава и взяла отца за руку, поясняя: – Вот они и печалятся.
- Письмо?! – Переспросил Эд, наблюдая как Вел удаляется. – маму это расстроило, или там были печальные известия?
- Мы не знаем, что там было. – пояснила Агния, забираясь на него, Ев кивнула в подтверждение. – Крестная сразу отдала его Лерке!
- Не Лерке, а Лере! Девочки, она ваша старшая сестра, уважайте, пожалуйста. – Поправил Эд племянницу. – Значит нашли? – он повернулся к Евгении и не простил, а требовал подтверждения.
- Тебе же сказали. Не читали, отдали.
- Лапочки, побудьте-ка с Ев, мне надо поговорить с Валери!
- Мне надо поговорить с Валери! – как попугайчик, повторила Агния, кривя мордашку.  Эд же, не забыв поцеловать всех, понесся за женой:
- Гелио! Ты расстроилась. Не стоит. Лера девочка не плохая, просто запуталась, она даст нам прочесть, я уверен. – Он обнял ее и прижал к себе, считая, что она сорвалась от напряжения последних дней.
- Да мне как-то все равно. – сухо сказала Вел и освободившись от его объятий, пошла дальше.
- Вел! – Тихо позвал он. – Я что-то пропустил?
- Ты и пропустил?! Не замечала за тобой такого. По-моему, наш пострел везде успевает!
- Валерия! – Впервые за долгие годы, после ее просьбы, он обратился к ней полным именем.
- Я же просила не называть меня так!
- А я просил быть со мной откровенной!
- Не много ли откровений в нашей семье за последние дни?!
- Вел, родная моя! Я прекрасно понимаю все твое напряжение и переживания, но такая раздражительность… Я не понимаю  твоего тона и отношения лично ко мне.
- Правда? Хотя о чем это я? Я же женщина загадка!
- Без сомнения! – Эд зря улыбнулся, думая, что ему показалось ее недовольство,  ошибся, не дослушав ее до конца. Вел оценила его блестящими от лез глазами, проглотила ком, подняла подбородок:
- Зато тебе нравятся простушки! Что же беги, а то не успеешь к своей Машеньке, или как ее там.  – его руки притянули ее к себе и крепко держали, намного сильнее, чем надо было бы. Вел напрягла мышцы от боли, но не произнесла ни слова, стараясь не показывать, как сильно он сцепил пальцы на ее руках. Лишь зрачки предательски бегали.
- А ты ревнуешь меня! – Смотря минуты две на нее, вдруг решил Эд.
- А ты делаешь синими мои руки, но тебе же безразлично. – Пальцы сразу разжались и перебрались на спину, поглаживая, успокаивая.
- Глупышка! Я бы мог оправдываться, клятвенно заверять, как я тебя люблю и предан только тебе, но я не буду этого делать. Ты сама это знаешь. По-вредничай, иногда полезно. Эти дни, кого хочешь, выведут из равновесия. Ну, ничего. Недельку побудем с девочками и поедем строить твоих сотрудников и учить их работать!
- А еще ухаживать за Машенькой!
- Обязательно! Только ее зовут иначе. Как – не скажу, забыл.
- Враль! Большой и наглый барон Мюнхгаузен!
- Значит, вы нашли послание? – не выпуская ее из объятий, уселся на перила и крепче прижал к себе.
- Да! Ев нашла.
- И где оно было?
- В плюшевом медведе, что Лера с той квартиры привезла. – Вел все еще делала вид, что сердится, а сама просто была в думах. Она бы и дальше думу думала, если бы не сестра:
- Чего сидите, небо коптите? Пойдем на балкон, выпьем чего-нибудь вкусненького. Дэн приехал, кажется и у него есть новости.
- Не, на улицу не пойду, дождит… - вредничала Вел. -  встретимся в большой гостиной.   
Дэн недолго томил их ожиданием, как только выслушал новости, начал свой рассказ:
- Представляете, я проверил все больницы и клиники – ничего. Осталась последняя, частная. Но в нее попасть, что Эверест взять, даже медикам. Сведения никому не дают, не в суд же идти за предписанием.  И тут случайно, я встретил одного парня. Он устроился ко мне в центр, работал недолго, а потом рассчитался. Я только сейчас узнал, что ему предложили зарплату, на сотню больше, эх, знать бы, не потерял хорошего специалиста. Но это не важно. В скорости у него кто-то из родственников серьезно заболел, ну я и предоставил ему место в нашей клинике.  Представляете, я даже забыл кого, а тут встречаю, ну и вы понимаете, человек благодарит, не убегать же сразу. Разговорились, и я узнаю, что он работает в психушке, той самой, что мне нужна. Слово за слово, пообещал помочь и помог! Попросил приехать. Уж не знаю, что он там наплел, но меня пропустили. Иду, смотрю – сидит женщина. Лицо отрешенное, глаза в прострации. Главное знаю, что знакомы, но кто – вспомнить не могу! В общем , меня там же и осенило, минут через несколько – это Леркина воспитательница!
- Она что, раздвоилась? – Саркастически заметила Вел. – Эд же ее нашел, или у моего мужа их несколько было. Ну, знакомых воспитательниц?!
- Допустим, у Леры их было много, а сказал я тебе об этой же, Дэн мне позвонил. Только ты не захотела меня выслушать.
- Понятно!
- Может, я закончу? – перебил их милое выяснение Дэн. - Спасибо! Так вот, Саша – это тот, кто мне помогал…
- Мы поняли. – Вставила Вел, но Дэн не обратил внимания, продолжал.
- Говорит, что она к ним попала пять лет назад, но была не столь плоха, как сейчас. Проходила уже дважды полный курс лечения. У нее маничка – говорит, что общается с дьяволом! Вены резала, таблетки глотала, даже газом травилась. Александр говорит, что лучше ей уже не станет. Все время бредит, причем говорит одно и тоже, что приходит некто в белом и пьет ее.
- Странно! – сказала Ев. – Получается, как только Лера перестала проведывать друзей, так у нее это началось? А что он еще говорил?
- Ничего особенного,  разговаривает сама с собой и все. Но, как только у нее просветление, так и заявляет о дьяволе.
- А ты с ней говорил?
- Попытался, только толку никакого! Она не адекватна. Да и вообще, я там, таких как, она десятка два видел и все кричат, что их дьявол пьет!
- Плохо! – Эд явно расстроился. – От нее мы ничего не узнаем. А я так надеялся, что она хоть по фотографиям вспомнит, кто Леру привез.  А насчет родителей Валерии, ты случайно ничего не узнал?
- Не было их там! Хотя, когда Саша смотрел фото, то предположил, что видел похожего в архиве, правда постарше и с другим ФИО, бывший их сотрудник. Пообещал сделать копию и позвонить. Мне пришлось ему правду рассказать.
- Ничего страшного. А копия бы нам пригодилась. – Эд поглядывал на жену, и в то же время, думал о Лере, не выдержал, сказал: – Давно она читает? Может мне наведаться?
- Не надо, это ее личное дело! – Остановила его Вел. – Захочет, сама принесет!
Еще немного посидели, поговорили о трудностях, как к ним спустилась Виен:
- Лера там плачет. Я не знаю, как быть. И сходить бы надо, только что я ей скажу? Может, вы придумаете повод?
- Мам, а ты знаешь содержание?
- Скорее нет, чем да. Так, ничего не значащие отрывки, что она повторяла про себя. Ну, думайте, я пошла.
- А отец где? – Спросил Дэн.
- У него важный разговор, а так, прячется в большой библиотеке.
Повисла пауза, довольно долгая. Лера пришла очень тихо, ее и не сразу заметили, пряча красные от слез глаза:
- Вот! – Протянула она руку. – Прочтите, а я, если можно, уйду к себе.
- Лерочка! Но это же твое, личное.
- Нет! Это семейное, если я еще ваша дочь!
- Глупая! – Сказала Ев, обняв ее. – Ты была и всегда будешь дочерью, причем всех нас.
- Спасибо, но увидимся завтра, пожалуйста! До завтра! – быстро удалилась, оставляя всех в растерянности. Эд  теребил измятые листики, врученные приемной дочерью, и тянул с прочтением, хотя мог уже трижды перечесть эту рукопись:
- Жан спустится?
- Если надо, то позвони, не собирался. – Ответила Виен и присела у открытой балконной двери. Хотя было достаточно прохладно и дочери кутались в пледы, ей было душно. Внутри все сжалось, не пропуская воздух, словно это она была во всем виновна, будто по ее вине семья переносит все эти неприятные минуты. Она даже мужа звать не стала, отбросив это на детей, как бы желая, чтобы он не приходил. Думала и прекрасно знала, что ни в чем не виновата, а особенно, что надо поскорей решить этот вопрос, причем всем вместе. 
Приход Жана Виен осознала тяжестью на плечах. Его пиджак лег на них, и балконная дверь тут же была прикрыта:
- Ну-с, что тут у нас хорошего? – Проговорил он, рассмотрев растерянные лица семьи. Эд протянул руку.
« Дорогая Леночка! Если ты читаешь это письмо, то нас  нет в живых, а ты стала совершеннолетней.  Мы с папой тебя очень любили, но так сложилась жизнь, что не смогли показать свою любовь и одарить заботой. Насладится общением, смехом и грустью. Оценками и всем прочем, что дарят дети и получают родители. Покупать тебе платья, делить первые вздохи от влюбленности.
Как же нам хотелось наставлять и утешать тебя! Но…. Надеемся, что все это у тебя было. А если нет, просим, не вини нас, так было нужно. Прочти до конца и все поймешь.
Твоя настоящая фамилия – Лаврова. Ты родилась первого марта 2004 года. Мы вынуждены были исправить год рождения, как и фамилию. Однако – все по порядку.
Я родилась с необыкновенной способностью видеть то, что не видят другие. Пока была маленькой – все воспринимали, как фантазии. Но чем  становилась старше, тем труднее было жить. Сначала родители пытались меня лечить, но и это не помогло.  Потом  принялись водить по знахаркам, к священникам -  не помогало. Мне ничего не оставалось делать, как претвориться, отмалчиваться и веселиться, когда было не до веселья. И я научилась, от всех скрывать свои видения. Когда мне исполнилось шестнадцать  лет, ко мне подошел мужчина,  Карл Ефимович, фамилии не назвал. Представился доктором, как я не отнекивалась, у нас завязался разговор, и он сам рассказал мне о моих видениях. Я, конечно, все отрицала, боясь опять загреметь в больницу, но по глазам видела, что он мне не верит. А он стал посещать нас, уж не знаю, откуда узнал домашний адрес, все чаще и чаще. Как-то, в один из таких приходов, мне показалось, что он молодеет прямо на глазах, говоря со мной.  Попыталась замкнуться, но не смогла. Я была очень слаба, после всех лет лечения, да и ничего не умела, в свою защиту.  Родители его приходу очень радовались, у нас появились деньги, он приносил подарки, разные сладости.  Они тешились, а сами тухли, как только он закрывал, уходя, дверь. Так длилось два года. Мне было очень трудно, пришлось бросить учебу и пойти работать, так как мама, а за ней и отец заболели и проводили все свое время в постели. Карл вызвался мне помочь, устроил их в частную клинику, обеспечил за ними должный уход. Но не бескорыстно. Взамен он попросил, тогда мне показалось это пустяком, просто как медсестра, ходить к пациентам и говорить – теплый тот больной, или холодный. Как он мне тогда объяснил – у каждого есть аура и по ее температуре он может знать, как лечить и стоит ли тратить время.  И я согласилась, тем более что это было не часто, максимум два раза в месяц. Да и платил он мне так, что я могла позволить себе жить в достатке и содержать родителей.
Несмотря на все попытки врачей, умер отец, просто уснул на глазах у матери.  Мама как-то странно на это отреагировала. Не плакала за ним, не проявила желания пойти на похороны, но дождавшись, когда никого не будет рядом, сказала:
- Беги от него, дочь! Как можно быстрей и подальше. Бросай все и исчезни! Иначе он тебя съест, как нас!
И замолчала, увидев Карла, хотя видно было, что хочет еще что-то сказать. Я была глупой!  Не обратила на ее слова внимание,  продолжала общение с Карлом, в надежде заработать и вылечить мать.
Карл. Своеобразный человек. Носил всегда только белые одежды, а под ними висел большой черный крест, в черном бархатном мешочке. На правом запястье – браслет с символами мне не понятными. Да! Еще трость. У него всегда была массивная трость,  с круглой золотой ручкой. Он не расставался с ней, даже когда сидел, кладя две руки на нее, поэтому сказать, кто был изображен на рукоятке, не могу, но там было некое неведомое животное с горящими зелеными глазами.
После смерти отца прошло полгода, может больше, когда мы поехали на следующий сеанс «оздоровления».  Я присела в уголке, а он сел за стол и разложил свои вещи – книгу, такую маленькую, очень древнюю, с пожелтевшими страницами. Названия мне ни разу не удалось прочитать. Помню только, что на ней было много иероглифов. Крохотный флакончик, с прозрачной жидкостью, такой чистой, как слеза младенца. И я заметила, что в саквояже осталась пустая банка.
Начал шутить, привлекая к себе внимание. Говорил весело и беззаботно ровно до тех пор, пока больной не отдавался смеху полностью, забыв про свой недуг. Затем Карл, постепенно,  утихомиривал больного, говоря все медленней и медленней. Не сводя глаз с пациента.
Я, как всегда в такие моменты, подошла к больному ближе и, стараясь не слушать их разговор, просто пыталась ощутить тепло. И если я его слышала, то клала руку на правое плечо и, считав информацию, уходила. Карл никогда не спрашивал, что я видела, говоря, что все видит через меня. В этот день я все сделала как обычно, но не успела дойти до двери, как услышала крик о помощи. И обернулась….  Лучше бы я этого не делала! Карл сидел белый как полотно, его глаза – ставшие черными, смотрели в мужчину, пристально, не моргая. Мне тогда показалось, что он ничего не видит, ослеп. Сделала еще один шаг к ним и отступила, заметив, как из его приоткрытого рта струился полупрозрачный, голубой дымок. Даже не видя лица пациента, я заметила, как он сереет и ссыхается, словно его сдувало как надувной шар. Это потом я поняла, что не Карл даровал ему этот дымок, а выпивал из него. Что вытолкнуло меня из комнаты – не поняла, но я вылетела, как пробка. Правда, я видела, что было дальше, в неплотно закрытую дверь. Карл взял банку и опять уставился на сникшего мужчину, а из него выплыл огонек и Карл поймал его, сразу закрыв крышкой. Тут же влил ему в рот из флакончика, уколол свой палец о зуб животного на трости,  провел пациенту по губам. Мужчина задрожал, голова болталась как на шарнирах. Карл не трогал его, ждал, поглаживая свой крест на груди. Больной же, как ни странно, стал приходить в себя. Глаза засияли, плечи расправились. Вот только от него не исходило внутренне тепло, что было  еще минуту назад.  Он провел нас, благодаря, Карл вызвал мне такси и мы долго не виделись.  Ужасное началось той же ночью - меня стали посещать все те, кого мы, якобы, лечили. Они ничего не говорили, не угрожали и не просили о помощи, просто  стояли молча, столпившись в углу. Я потеряла сон, перестала выключать свет в квартире. Я дошла до того, что просила у них прощения, не зная, за что прошу. Предлагала помощь и, кажется, это помогло, потому что они оставили меня. Сама понимаешь, я начала успокаиваться, сбросив все это на свою повышенную фантазию. И Карла не было, что тоже меня радовало и давало надежду, что он забыл обо мне.  Я нашла работу и так как ничего не умела,  то пошла санитаркой в больницу. Но радость моя была не долгой. Карл явился. Вошел, улыбаясь, бодро, по-молодецки, а за ним я увидела целый шлейф душ. Хотя они и были полупрозрачны, я видела, как их рты были зашиты, или заколоты.  Но глаза! Глаза просили помощи…
Не знаю, то ли я выдала себя, то ли он действительно читал мои мысли, только посмотрел как-то странно, отбросив веселость, и спросил:
- Ты ничего не хочешь сказать мне?
- Нет! – Ответила я ему и посмотрела в глаза, спокойно, улыбаясь кончиком губ. Это было настолько у меня отрепетировано за долгие годы детства, что не составило труда.
- Не ври мне!
- Я не обманываю. А что я должна сказать?
- Что ты видела в последний сеанс?
- Как обычно. Тепло и голубое свечение вокруг больного.
- Еще?
- Кажется, ему было больно, но ведь это всегда, при любом лечении бывает рецидив.
- А позже?
- Не помню, вроде ничего сверхъестественного. Ах, да! Радость, он радовался облегчению. Но они же все радуются, насколько я слышу, до моего ухода.
- Попробую тебе поверить.
- А что, было что-то не так?
- Не знаю, больше не приглашали. Скажи, коль ты со мной так честна, что от меня исходит?
- Мне не понятно. Все меняется, ежесекундно и блестит. 
- Ну что же, прощай.
Он резко развернулся и ушел, а через два дня моя мама не проснулась. Я не смогла больше ухаживать за чужими – горело все внутри и руки жгло, как огнем, когда я пыталась помочь кому – то. Но не это меня пугало. Тоска была такой сильной, что люди были в тягость.
У меня, конечно, были деньги, после работы с Карлом, поэтому неделю я никуда вообще не выходила.  Но жизнь не стоит на месте. Я стала приходить в себя и решила искать новую работу. Вот тут и ощутила собственный изъян – образования никакого, опыта тоже. Куда бы ни приходила – получала отказ. Впрочем, входя в кабинет, я уже знала, что мне откажут. Все, у кого я была, были покрыты серым облаком, словно Карл на всех наложил свою печать. А ночами стали приходить «другие», не знакомые мне существ. Появятся, глянут на меня и исчезают, словно контролировали. Я уже и думать боялась. Соседи на меня стали смотреть с подозрением. Держалась, как могла.
 Как-то раз, придя домой, я очень сильно испугалась – комната была полна маленьких, мерзких тварей. Признаюсь, сорвалась! Открыла дверь, схватила веник и давай кричать, выгоняя их за порог. А они не двигались, стояли и тянули ко мне руки – лапы.  В голове закружилось, от отвращения и страха.  Очнулась в палате. Никто со мной не разговаривал, ничего не пояснял. Заходили, кололи и уходили. Язык не слушался, я засыпала, затем открывала глаза, чтобы получить новую дозу и опять погружаться в тяжелый сон.
В одно из таких пробуждений я увидела молодого, очень красивого врача. И он первый стал задавать вопросы, а я, соответственно, с удовольствием отвечать. Меня перестали колоть, разрешили выходить из палаты, гулять по холлу. Врач приходил каждый день, и я сама не заметила, как он стал самым близким мне человеком. Я шла на поправку. Гуляла днями по большому больничному саду. В больнице людей было мало, по крайне мере, ходячих. В одну из таких прогулок я и увидела Карла.  Он шел по дорожке, радостно улыбаясь и открыв свои объятия, словно самый дорогой мне человек:
- Люба! Девочка моя, а я тебя обыскался!
- Вы кто? – Сама не знаю, почему выпалила, но как оказалось на свое счастье. Он засветился еще больше, снял небольшое напряжение, которое присутствовало только во взгляде:
- Бедная моя девочка! Смерть родителей так на нее воздействовала, так ее подкосила… – Проговорил он достаточно тихо, но я слышала не только слова, но и интонацию, с которой он это говорил. – А была такая умница, моя красавица! Как она?
- Хорошо! – Ответил мой врач. – Я могу сказать, даже очень хорошо! Идет к полному выздоровлению.
- Вы уверены, доктор?
- Вполне! Осознано воспринимает все вопросы, не теряется во времени, четко знает, где находится. Вот только ничего не помнит о родственниках – кто они, где они.
- Это плохо, но ведь мы знаем, что дело поправимо. Ну, а выписка, можно надеяться, что скоро?
- Если будет, кому за ней присмотреть, первое время.
- Так, а я на что? – Спросил настолько смело и убедительно, будто был моим самым близким родственником. – Ну и вы же ее не бросите, лично вы?
- Я? – Засмущался парень. – Могу, конечно, если это даст результат.
- Даст, да еще какой! Рад, милая, очень рад, что ты идешь на исцеление. Схожу к заведующему, переговорю, может, сегодня – завтра, домой!- Он обнял меня своими холодными руками, прижав к не менее ледяной груди, так сильно, словно хотел сломать меня, но я поняла – он считывал информацию. За его спиной больше не было шлейфа душ, не слышался шорох, не тянулся запах…. А еще я четко поняла - он теряет силы. Отпустил, заглянул в глаза, сомкнул брови, и глаза его посветлели.  На улице был 2000 год, а я думала о вампирах, о которых только и кричали фильмы последних лет…
Милая моя дочка! Может,  я пишу не гладко, только я спешу изложить как можно больше, чтобы ты поняла, что есть, на этом свете полу-люди и могла остеречься их.
Меня выписали, Карл, прихватив и моего доктора, отвез меня домой, но только не в мою квартирку, а другую, больше родительской. Я не подала вида, что напугана. Он заботливо выставил фото родителей,  поставил некоторые безделушки, украшающие прежнее жилье. Доставил вещи, разбросал их так, словно они всегда были в этом доме… Промолчала о чувствах, а вот , что это не мое жилье, срывать не стала:
- Странно! Мне казалось, что жила в гораздо меньшей квартире, да и вид из окна мне чужой...
- Это кажется, милая! – Улыбнулся он мне и долго,  на кухне, беседовал с врачом, я так и не знаю о чем.
Я прекрасно осознавала, что такую квартиру, в центре города,  просто так он мне не подарит. Сдерживала во всю свой страх и вырывающиеся вопросы, делая вид, что рада его опеке. Он наведывался крайне редко и всегда старался приезжать в присутствии моего доктора, на которого сбросил заботу обо мне, ссылаясь на командировки.  Мой врач приходил ежедневно, мы все больше сдружились, но открыться ему я пока не спешила. Уж очень мне не хотелось в больницу, я же прекрасно понимала, что попала в нее не без участия Карла.  Однажды Карл приехал когда  я была одна, без Максима, рано утром и, поздоровавшись, перешел сразу к делу:
- Люба! Я вижу, что ты совсем здорова. Скажи, вспомнила кто я?
- Да! Вы часто бывали у нас дома, не здесь, а в старой квартире…. Помогали нам и заботились о нас. А еще мы работали вместе. Только я не помню, что делала, кроме того, что говорила вам - слышу тепло или нет. 
- Все так, девочка. Тебе нужна работа, но ты еще слаба для сидения в конторах, или вынос судна за другими. – он умолк, долго рассматривал меня, я тоже не стала ничего говорить, сидела с безразличным видом и смотрела на его ухо. -  Не хочешь возобновить?
 Признаться, я сильно испугалась, поэтому согласилась:
- Если вы считаете, что я справлюсь.
- Конечно, справишься, это же редко бывает, а деньги хорошие я плачу.
Вот так прошло полгода. И я только раз осмелилась спросить, что с той моей квартирой:
- Ты не поняла? Я же спас тебя от соседей. Тут тебя никто не знает, а там? Все же видели, как ты скатилась до больницы! Хочешь воспоминаний?
- Нет! Я этого не помню и не хочу!
Деваться было некуда – я работала на него, приблизительно два раза в месяц. Остальное время сидела в библиотеках.  Искала хоть что-то о подобных Карлу, но ничего не находила, кроме фантастики.  С отцом твоим мы становились все дружней, я начала ему доверять и поняла, что он не его приставленный человек, а просто парень, влюбленный в меня. Но, по-прежнему, не могла ему сказать всей правды. А он работал в диспансере для душевно больных и как-то узнал, что это больница очень связана с Карлом. Тот часто ее посещал, привозил людей, или наоборот, помогал их выздоровлению. Я видела, что Максима нечто беспокоит в этом отношении, но не спрашивала. А Карл стал реже меня брать с собой. Я начала понимать причину – если он связывался с больным, то ему ненадолго хватало жизненной энергии, а если попадался здоровый, то на месяц, иногда больше. Только теперь я уже не сомневалась, что он берет у них жизнь, так и у родителей забрал, а я спаслась, потому, что была ему нужна, как некий медиум, как ясновидящая. Но вот он исчез, довольно надолго. И мы с Максимом поженились. Через год, как Максим мне сообщил, что Карл не приезжает и в клинику, я уговорила сменить жилье. На удивление, твой отец согласился, даже не спросив зачем. Мы продали его комнатушку и данную мне Карлом, он был не осмотрителен, оформил ее на меня, хоть документы мне и не отдавал, но я смогла восстановить. Переехали в большую,  в спальный район. Я так надеялась, что затеряюсь. Карл не объявлялся почти год. Закончила курсы, пошла работать….  Через два года родилась ты. Как же мы были счастливы! Но к годику я поняла, что наградила тебя своими способностями видеть то, что другим не дано. И, недолго думая, я все рассказала мужу. Говорила долго, пытаясь повторяться, чтобы он поверил.  И он мне поверил, более того сказал, что сам замечал за Карлом нечто подозрительное, даже однажды слышал как в его присутствии мужчина, всем казавшийся немым, молил о пощаде. Да и то, что у него много знакомых и родственников попадало в больницу, уже было странным. Но руководство это не волновало, им главное оплата на содержание, а какое там содержание – горе, да и только!!!
В общем, мы стали думать, как тебя уберечь. То, что Карл жив – не было даже сомнения, а в то, что он придет за тобой – были уверены на сто процентов.  Купили новые документы, повторно сменили жилье и прикупили еще одну, маленькую квартирку, сразу на твое имя. Но вот как от него убежать самим, даже не думали. И тут нам улыбнулась удача, мы узнали, что он уехал за границу,  на долгий срок! Поэтому смогли немного расслабиться, и ты росла в любви и согласии.
Но это было не долго. Ко мне пришел дух и предупредил:  что Карл обессилил, ему нужны новые силы и что ты в опасности,  он еще не знает о рождении, но его к нам влечет.
К сожалению, дух не смог объяснить, как именно. Рассказала мужу,  он очень обеспокоился, ведь к ним в больницу начали поступать дети! Он решил рассчитаться, чтобы мы могли переехать в другой город, хотя я понимала, что расстояния для Карла не помеха. Уже понимала. 
Не буду описывать, что мы пережили. Одно скажу – мы оба знали, что нас ждет и то, что нам удалось, хоть на это, короткое время, держать Карла в неведении о тебе.
Как-то Максим пришел домой и сообщил, что есть девочка, твоего возраста, сирота. И она на гране смерти. Мы спрятали тебя, а ее привезли домой, чтобы соседи видели больного ребенка. Как муж и думал, она умерла за считанные дни, мы ее с честью похоронили, плакали, как за родной.  Она была настоящим ангелочком. Ни у кого не возникло сомнений, что девочка не наша дочь. Тебя же мы навещали, довольно часто, а сами готовили пути к исчезновению.  Оплатили твою квартиру на несколько лет вперед, положили деньги, какие смогли насобирать, в банк, а проценты шли на уплату коммунальных. Ты все еще  жила у наших новых знакомых, но мы понимали, что и это очень опасно.
 Карл появился неожиданно, сочувствовал нам, даже сопереживал. И тут я поняла, что он не знает, что творится в моей голове! А еще я поняла – он потерял к нам всякий интерес – а это означало одно из двух - больница либо молниеносная смерть. Но вот когда – это было загадкой.
Тогда мы и решились, на единственный, как нам казалось, правильный шаг – мы сдали тебя в детский дом. Сначала в один, затем другой. Сколько, моя дорогая ты поменяешь еще домов, я не знаю, но это необходимость! Мы оплачиваем ровно на год и, если живы и нет слежки – забираем, устраиваем выходные и сразу увозим в другой...
Ты, моя хорошая, самая умная и красивая девочка, все понимаешь и не задаешь вопросов. Господи! Как же мне тяжело! Прости нас, дочь! Но наша любовь толкает нас на эти безумства.
Целуем крепко. Вечно твои - мама и папа.»
На этом письмо заканчивалось. Ни дописок, ни PS не было. Дочитав, Эд спросил:
- Что думаете?
- А что тут думать?! Бедная  девчушка. – Сказала Виен.
- Ты не думаешь, что к нам она попала не случайно?
- Ты о Карле?- Посмотрела на него Ви. – Типа он ее направил и контролировал ситуацию все эти годы?
- Да! – Кивнул Эд.  – Хотя сам я сомневаюсь, что он мог бы столько лет это скрывать.
- Нет, нет! – долго анализируя все, замотала головой Виен. – Он не знал о ней. Это случилось недавно. Карл узнал в ней черты матери. В этом я уверена. Именно тогда и начались с ней все эти отклонения. Он прощупывал, пробивался и зацепился таки!
- А я сомневаюсь, что не знал. – Возразил Дэн. – Воспитательница же попала в клинику, с подобными симптомами. А она-то была в курсе, где Лера и что с ней. Как-то не разделяются события.
- Не знаю, что там и как. – Вел молчала очень долго и внимательно слушала всех, но не находила ни одной правильной линии. – Нам пора посетить клинику, попасть туда, всеми правдами и неправдами, и узнать о ней все, как и о подружке Эда. – Какой не была напряженной атмосфера, но она нашла-таки, как уколоть мужа, пусть и любя!
- Я согласна с Вел полностью. – Ев поднялась, походила по залу, прислушиваясь, нет ли кого поблизости. Виен поняла ее осторожность и дала понять, что все чисто. – А Лерику повременю доверять полностью.  Не перебивайте, сейчас поясню – только из-за безопасности детей. Нам надо убедиться, что Карл только пытается ее контролировать и зазывает на свою сторону. Убивать все отношения даже не думаю – девочку люблю, и буду бороться за нее, но поостерегусь. А как обезопасить всех нас – мужчины, думайте!
- А я добавлю лишь то, что настаиваю – вплотную заняться Карлом! – Виен отдала мужу пиджак, зарумянилась, почувствовав себя вольготней, даже закрыла балконную дверь, у которой  сидела. - Найти его место обетование, ну и все отсюда вытекающее.
- Займусь этим немедленно!  - Заявил Жан. – Мы просто разделимся. Мальчишки займутся клиникой, ну а мы с Ником  - Карлом.
- Значит Лере не восемнадцать, а девятнадцать! – Сказал Игорь, глядя на Эда.
- Да! Получается, что так. И именно ты будешь с ней, как можно чаще. Брось на время все дела, мы потом скопом подтянем. Я вызову Жаннетт. Помирись с ней, есть повод, и отвлекай, пожалуйста. Отвлекай от влияния Карла!
- Семья! – Ев осенила одна мысль, и она решила безотлагательно выяснить. – А как нам быть с Лерой? Я в плане того – откроем ей нашу суть?
- Нет! – категорически заявил Жан. – По закону все дети узнают не раньше двадцати, вот так и будем действовать.
И только Виен знала истинную причину слов мужа – он не возраст имел в виду, а ее слабость, поэтому и в двадцать она ни чего не узнает и, скорее всего, даже позже. Пока Жан не поймет, что девушка готова для серьезных вещей. 

- Oh my God!* - О, мой Бог. (англ.)