Я научу тебя смеяться

     «Однажды в моей жизни произошло то, что разбило моё сердце вдребезги, вытащило всё человеческое, сделало из меня жестокого и грубого человека, ненавистного самому себе. Меня сломал случай в юности. На одной из прогулок к нам c братом пристала небольшая дворовая банда… Брата убили. Как это произошло, я вспоминать не буду. Слишком больно. Но его убили, и это факт. А я испугался. Повёл себя как последний трус. Убежал. А потом, уже с родителями и милицией стоял у безжизненного тела родного брата. В ту минуту я смотрел на его молодое лицо и не понимал, почему оборвалась жизнь человека, в котором я видел свой идеал, в котором каждое движение, каждое слово было правильным и честным.

     Тогда Илье было 20 лет. Его жизнь складывалась как нельзя лучше. Он был любимым сыном, лучшим другом, душой компании. Его любили все. И я тоже. Он был той частичкой, что связывала нас с внешним миром. Да, потому что после его смерти всё изменилось. Друзья потихоньку отстранились, родители никогда больше не улыбались, а я стал никому не нужен. И вот тогда, в 15 лет, я поклялся себе, что собственноручно отомщу за своего брата. Во мне не осталось человека, я был хищным зверем.  И не было в моём сердце любви, я забыл, что это такое, пока в моей чёрной жизни не появилась она.

     Анна. Так звали эту девушку. Она была хрупкой, бледной и немного сказочной. У неё были чудесные золотые волосы, спадающие ниже пояса, и глаза, голубые, как море. Она носила длинные платья пастельных тонов, нежные и воздушные. Всегда робко и ласково называла меня Петрушей, и это звучало по-особенному. И была у этой маленькой девушки черта, присущая немногим: несмотря на тяготы жизни, Анна умела смеяться, умела делать мир чище и светлее, даже когда на неё сваливалось всё больше горя и боли.

     Мы познакомились в церкви. Мне исполнилось двадцать пять лет, и десять из них я просто существовал. Помню тот день своего рождения лишь потому, что именно тогда судьба преподнесла этот великолепный подарок, которого я вовсе недостоин». 

    В тот день своего рождения Пётр пошёл в церковь. За десять лет он это сделал впервые, так как не хотел предстать перед богом запятнанным, недостойным  жизни человеком. Боялся  даже смотреть на церковь, потому что нарушил одну из божественных заповедей,  но теперь решил покончить с этим.

     Перед порогом храма мужчина остановился в нерешительности, что-то не пускало его в церковный мир. Он уже было хотел развернуться и пойти домой, но тут услышал чудесный тоненький голосок юной девушки:

     - Сделайте этот шаг. Войдите. И Вам станет легче.

     Что-то перевернулось в Петре после этих слов, и он резко обернулся. Но девушка уже прошла вперёд, и он увидел лишь пепельно-розовую шёлковую косынку на её головке, невероятной тонкий стан, укутанный в серенькое пальто, из-под которого виднелась юбка, доходящая своей длиной до тоненьких щиколоток девушки. Он запомнил навсегда эту чудную фигуру, эту девушку, покорную и слабую, но даже не представлял, насколько сильно переплетутся их судьбы. Она прошла неслышно, незаметно, как и вошла в его жизнь.

     После того, как девушка, хоть и тихо, но смело шагнула в церковь, Пётр пошёл следом. Он упустил её из вида, она затерялась в незнакомом ему церковном мире. Беззвучный шум сразу проник в Петра, и ему стало не по себе. Таинственный и святой дух волновал его сердце, оно билось в бешеном ритме.

     Мужчина не заметил, что простоял на одном месте более получаса и прослушал проповеди священника. Но это заметила она, Анна. Она поняла, насколько беспомощен этот растерянный мужчина в чёрном плаще, что его терзают ужасные, больные мысли.

     - Проникнитесь в Бога, опустите свои мысли в святой воздух, витающий здесь. И да поможет он Вам, - Пётр снова услышал чудный голосок, появившийся будто из ниоткуда. Он повернулся и увидел ту, благодаря которой стоит здесь. - Аминь, - закончила девушка, трижды перекрестилась, и быстрым лёгким шагом направилась к выходу.

     В последующие дни Пётр также посещал церковь. По выходным он был там, и всегда видел Анну. Ему было проще находиться в церкви, потому, что там была она. Они обменивались волнующими взглядами, девушка изредка говорила некоторые, нужные Петру слова. Её присутствие помогало, и всё же он сильно переживал, но знал, что в это и следующее, да и в какое бы воскресенье не пришёл, незнакомка будет в церкви, и у него на душе будет спокойно.

     Но в один из таких воскресных дней Пётр не нашёл Анну в храме. Он вошел туда, но почувствовал, что чего-то не хватает, что-то не то в церковной обители, нет неотъемлемой её части. Да, нет Анны! Но где, где она? Петра охватила паника. Ему казалось, что вот-вот разверзнутся небеса, земля уйдёт из-под ног и случится что-то очень страшное. Священники в тяжёлых рясах казались ему настолько чуждыми, непонимающими, что опротивели ему; люди, с убийственным спокойствием ставящие свечи за упокой и за здравие, вселяли в мужчину ужас. Они напомнили о близких ему людях, которых он так рано потерял. Щёки Петра пылали болезненным гневом, волосы стали мокрыми от пота, на лбу вздулась вена. Глаза стали огромны, в них сверкал ужас и страх. Чёрные волосы прилипли к вискам, мужчина приходил в ярость, с ним творилось нечто отвратительное и страшное.

     - Кто?! Кто вы все! Кто вы, где я?! – Пётр панически кричал на всю церковь, обхватив руками свою голову. Люди окружили мужчину. – Верните, верните её сюда! Пожалуйста, люди! Ты, - Пётр ткнул пальцем в стоящую напротив него и дрожащую от страха молодую женщину – Ты! Я много раз видел, как ты приходишь сюда просто поблагодарить Бога за всё! У тебя всё хорошо, ты счастливая! А Вы, - он повернулся к седому старику, - Вы постоянно за кого-то молитесь, Вам есть за кого молиться, есть люди, родные, любящие и любимые! Вы все здесь грешники, но вам открыты все пути, вы всегда молитесь, вам отпускается всё. А я трус! Я боялся, десять лет боялся, трусил, презирал, ненавидел сам себя! Где девушка, где та девушка, что каждое воскресенье приходила сюда, скажите!? – мужчина обошел половину круга, подёргав за плечи некоторых людей, пытаясь узнать ответ на свой вопрос. – Не говорите?! Не хотите говорить мне! И не нужно! Презирайте меня! Я убийца, да! Я убил трёх человек, я нарушил божественную заповедь, и мне самому теперь нужно умереть! Я не достоин жизни! Что, что смотрите!? Закидайте меня камнями, возненавидьте меня, как я сам себя возненавидел! Давайте, добрые люди! Нет, вы слишком добрые, слишком хорошие! Я прошу от вас гнева, но вы на это не способны! Вы добрые, простите меня! А я, я трус, я убийца, убийца!

     В этот момент пылающий взгляд Петра остановился на худенькой фигурке, внезапно появившейся среди стоявших людей, и Пётр сразу же узнал её. Он поднял глаза на бледное лицо девушки, их взгляды встретились, и будто они сейчас были вдвоём на этом свете в какой-то смертельной схватке друг с другом, и, прежде всего, с самими собой.

     Девушка, испытавшая сильный стресс от увиденного зрелища не смогла управлять своими эмоциями.

     - Как Вы смеете так ненавидеть! Как!?

     Анна развернулась и побежала прочь из церкви. Пётр, немного придя в себя, уже не замечал людей, слившихся в одну, серую, чужую для него массу. Он знал лишь одно – она нужна ему, сейчас и всегда. Он побежал за ней. Они оба неслись настолько быстро, что уже достигли лесной чащи, ветки били их в лицо, они были одержимы странными, но сильными, не отпускавшими их чувствами. Вскоре девушка слишком устала, чтобы бежать дальше, и, заплаканная, остановилась. Она знала, что тот безумец из церкви позади неё, и уже давно понимала, что любит этого человека.

     - Вы не можете, слышите? –  обернувшись к Петру, ласково заговорила девушка, уже понемногу овладевая своими эмоциями. – Все мы грешники, у каждого из нас свои грехи, но вы не хуже нас! Мы не идеальны, поймите, перестаньте ненавидеть, перестаньте! – по щекам девушки катились слёзы горькой жалости к человеку, которого она, видя постоянно в церкви, успела, почему-то, полюбить.

     - Ты не понимаешь, глупая девчонка! Во мне нет сердца! Я жесток! Во мне всё чёрное, пустое! Дыра!  И человека, даже человека во мне нет! – Пётр, говоря это, вскидывал руки к небу, как бы проклиная свою жизнь. – Мёртв. Я мёртв, – после этих слов мужчина стал страшно спокоен, уставился в одну точку на земле, и по его щеке покатилась слеза.

     Анна смотрела на него с ужасом. В ней разыгрывалась такая буря эмоций, что большого труда стоило удержать их в себе. Она уже начинала верить в пустоту сердца Петра, что было ей противоестественно. Он настолько вжился в свою боль, что девушка почти сама прониклась в неё. Но после того как Анна, наблюдая за истерикой Петра, увидела его слезу, она поняла, как ошибалась. Для неё стало понятно, что этот человек всё же имеет ранимое сердце, поняла, насколько обеспокоена его душа, живая душа, живая! И Анна была твёрдо уверена в том, что веру в его чувственное сердце вернул он сам, и была этому несказанно рада.

     Девушка легонько провела по щеке Петра маленькой ручкой, смахнув эту самую слезу.

     - Смотри, - сказала Анна. – Вот, - она поднесла к его лицу влажную руку, - вот оно, твоё сердце, вот то человеческое, что в тебе всегда было и есть! Тебе больно, страшно, обидно. И это всё человеческое, слышишь!? – Анна взяла его за плечи и продолжила, -  Поверь в себя. Ты живой. Ты человек. Хороший и добрый человек, просто ты этого не знаешь, не понимаешь и не хочешь понимать. Ты мужчина, преодолей себя, ты должен победить свой страх! А я…что я могу. …Ты знаешь, я научу тебя смеяться, слышишь? Я всегда буду рядом, и никогда, никогда не оставлю тебя, – девушка улыбнулась. Ей было трудно говорить, мешали слёзы, льющиеся беспрестанным потоком, и речь прерывалась горестными всхлипываниями. После этих слов Анна и Пётр поспешно обнялись, так крепко, словно самые родные, и было ясно, что отныне они друг друга никогда не оставят.

***

     Жизнь Петра обрела смысл. Он выплеснул из себя всё, что накопилось за десять лет, что терзало и мучило его. Анна, к его счастью, всегда была рядом, держала его за руку и никогда не позволяла ему ругать себя. Они ходили в церковь, молились. Анна научила преодолевать его страх перед богом, и он уже не боялся посещать духовную обитель. Они гуляли, девушка читала ему книги на полянах или в лесу, среди множества деревьев, и им было хорошо. Пётр смотрел на кукольные представления, которые устраивала ему Анна, и понимал, что его чёрную, как он считал, жизнь, заполняет золотистый блеск, нежно-пастельные оттенки, и многие другие яркие цвета, связанные с именем Анна.

***

     - Пётр, какое к чаю откроем варенье?

     - Малиновое, Аннушка.

     Аннушка, как теперь называл её Пётр, открыла малиновое варенье, и они стали пить чай. Тут девушка набрала ложку джема, и только приблизила её ко рту, чтобы съесть его, как ложка неловко развернулась в её руке, и кушанье измазало ей лицо.

     - Ой, - робко сказала Анна и тихонько засмеялась. Это было последней частичкой огромного счастья, которое постепенно собиралось в душе мужчины благодаря хрупкой девушке, что до краёв наполнило его, и сейчас, когда Анна уже сотый раз попадает в неловкую ситуацию, Пётр залился смехом, так, как раньше казалось, не сможет уже никогда.

     Да, Анна сдержала своё слово. Она научила его смеяться!