Цветущий мир глава 1

Солнце зависло над восточным горизонтом в нерешительности. Словно хотело повернуться и уйти на всегда, но с каждым часом медленно продолжало извечный путь по кругу.
Я созерцал эту красоту находясь в неглубоком и широком яру. Забыв обо всем вокруг. О том, что мир рухнул. О том, что охочусь на людоедов. О том, что каждая Божья тварь пытается меня убить. И лишь эта обворожительная красота и я существуют в данный момент.
Зелёный ковер покрывал каждый сантиметр вокруг. Хотелось снять противогаз, вдохнуть полной грудью. Ощутить, как это, чистый воздух и наконец выбросить душный, сдавливающих со всех сторон, противогаз. Ощутить мягкость травы на лице и дуновение нежного, прохладного ветерка. Почувствовать этот туман, медленно стекающий с холмиков по обе стороны от меня, словно души умерши, пытающихся найти покой. Но я знал, что этому не бывать, поэтому просто продолжил путь вперед, отвернувшись от восхода солонца.
Полученный контракт пару дней назад заставил меня удалиться от цивилизации на сотни верст. Никто не любит уходить от городов так далеко – боятся. Боятся бешеных медведей, волков, быков, кошек. Диких собак. Я тоже иногда боюсь, особенно когда стадо разъярённых, полусгнивших тварей несется прямо на меня, а бежать-то некуда. Но в одиночестве мне спокойней. Я могу рассчитывать только на свои силы и преданность Тени, моего коня.  Поэтому и берусь за такую работу, от которой все отказываются.
Практика, полученная в четвертой войне, позволяла гулять на просторе не опасаясь за жизнь. Ведь под рукой всегда находились два любимых мачете. Черные, острые с зазубринами на тупой стороне и выпуклостью на кончике клинка. А если и этого будет мало, в чем я сильно сомневаюсь, в кобуре на правой ноге, спрятан самый настоящий пистолет, и два полных магазина.
Подобное оружие редкость. Даже диковинка. Столица запрещала провинции использовать огнестрельное оружие. Таким пользовались лишь регулярная армия. И ветераны войн, как знак отличия за проявленную храбрость.
Намотав узды на левую руку, я тихо вел Тень за собой, направляясь еще в одно подозрительное место, где никто никогда не проверял. Задача состояла в том, чтобы найти убежище людоедов, или разбойников, которые напали на караван и отобрали все фильтры. Но в зависимости от ситуации, я проявляю инициативу и прекращаю существование грабителей. Жестоко? Ничего подобного. На войне и не такое приходилось делать. Особенно кровавой вышла именно четвертая. Война за существование. В ней погибло большинство населения столичной провинции и в тех, с которыми заключен союз.
Нам пришлось сжечь дотла и убить всех, кто позволил себе идти против столицы и встать на сторону захватчиков с западных регионов. Вот почему большинство обычных людей недолюбливают вояк. Вот почему мне приходится жить особняком от всего мира. Ведь нет прощения тем, кто осмелился прервать жизнь ребенку. Это мое наказание, за содеянные злодеяния. Может поэтому я и берусь за самую опасную работу. Надеясь погибнуть страшной мучительной смертью.
Тень недовольно фыркал, и сладко пожёвывал стальной мундштук, когда яр плавно перетек в открытый простор. Далеко впереди, где-то между огромными, ленивыми, покрытыми молочным туманом, земляными волнами возвышались треугольные зеленные холмики. Я знал, что это за холмики. Шахматное расположение, примерно одинаковое расстояние, и открытые луга вокруг.
Опустив взгляд на левую руку, где подняв над черным рукавом бронежилета, виднелись огромные часы. Пальцы в боевых черных перчатках, легко нащупали кнопку, и часы мигом обратились компасом. Теперь я точно уверен, что те холмики – дома. И раньше там находилась маленькая деревня.
Я гордился бронежилетом. Весь черный, словно смоль, покрытый защитными пластинными. Защищал плечи, локти, предплечье, полностью грудь и живот, спину, поясницу и шею стоячим воротником. Хоть он и сшить для максимальной подвижности, пуля могла легко попасть между пластинами. Но такого еще не происходило. Хотя это скорей был комбинезон, а не бронежилет. Поскольку защищал и коленки и бедра. Лишь берцы приходится обувать отдельно.
На поясе со всех сторон присутствуют карманы, а рюкзак на спине, помимо обычных лямок, имел два больших отделения, по обе стороны, на нижней лямке, что походила на еще один пояс, чтобы рюкзак не прыгал при беге. Извлек небольшую подзорную трубу из многочисленных карманов на поясе, я оглядел местность.
Вроде, тихо. Ни шороха, ни мелькающих силуэтов. Ничего такого я не заметил, поэтому решаю подойти по ближе. Иду и вспоминаю, как пришлось украсть собственное обмундирование и стать преступником в столице. Подобных вещей осталось совсем немного, и после войны всем приказали сдать лишнее оружие и экипировку. Но этот костюм мне достался от отца, о тому от деда. Все мужчины нашего рода участвовали в войнах. И я не мог вот так просто уйти и оставить семейное сокровище.
Хорошо, что меня считают призраком.
Вложив трубу обратно, я направился к ближайшим деревьям. В теснину, меж крутыми склонами яра, где можно спрятать Тень и пойти на разведку. Освобождаясь от рюкзака, я перевешиваю мачете на спину, для удобства. Тень всматривается черными глазами в мои карие, словно пытается сказать, как ненавидит подобные моменты. Ведь я могу погибнуть, а он помрет от голода. Или же от нападения хищников. Но я ведь не на столько легко мысленный и пекусь о безопасности друга. Расставив несколько капканов вокруг Тени, я натянул еще пару ловушек. Даже если они не сработают, а это может быть только если нападет медведь, то Тень укрыт плотной накидкой, которую не прокусить даже волку. Все это заняло всего-то около часа. Пришлось заменить фильтр, но у меня их в достатке.
- Будь осторожен – говорю, протягивая овес в ладони. – Никуда без меня не уходи. И не дразни зверюшек… Я вернусь.
Нельзя, чтобы он оставался голодным, иначе начнет есть мох, а это чревато смертью. Не хочу быть причиной смерти друга. А намордник очень ему не нравиться, поэтому надеваю только в крайних случаях.
Поправив противогаз, я направился в деревню, которую заметил на карте. Карты, кстати еще большая редкость чем оружие. Особенно столь детальные, как у меня. Этот сувенир я так же прихватил, когда убегал из столицы. Не заменимая вещь в хозяйстве.
К первой избушке остается всего две версты, приходится притулятся к мху, и прятаться в тумане, перепрыгивая от одного куста, к дереву и наоборот. Нельзя выдать себя. Поэтому направляюсь так скрытно, как только позволял броник. Черный годится для ночных вылазок, а днем прыгающего придурка в черном трико по зеленной травке видно за сотню верст. Ветер дует в мою сторону, прямо в харю. Хоть и не чувствую, но большое стекло противогаза позволяло оглядеть, как неспокойны деревья вокруг, и как трава прикидывалась водой у пускала волны.
Вот уже, спустя пятнадцать минут прыжков, мелких перебежек и прочей ерунды, я хватаясь за, обросшую мхом, изгородь и перепрыгиваю. Вокруг никого. Стягиваю капюшон, чтобы слышать мельчайшие шорохи. И прислушиваюсь. Тишина. Мертвая, вязкая. Лишь ветер иногда посвистывал в пышных кронах деревьев.
Ну что же, раз такое дело, пора бы и вломиться хоть в какой-то дом. Но не в первый попавшийся. Нужно выбрать правильный. С хозяевами желательно. Оглядываю первый. Прислоняюсь противогазом к покрытой мхом стене, ищу выпуклости. Этому, кстати научился на войне. Если есть выпуклости – значит в дом кто-то заходит. Выпуклости сразу и не заметить невооруженным глазом, но они служат для распознания двери. Хотя это бывает очень редко. Первый оглядываю – не тот. Затем направляюсь к погребу, или подвалу, если есть. Но натыкаюсь на пустоту, нетронутость и полное одиночество. Человека в этом дворе не было уже… если мох распространяется со скоростью пол метра за день, значит не менее чем пол дня назад здесь мог пройти человек.
Ох и много домов пришлось переглядеть, словно скупщик недвижимости в вымершем городе, брожу тут и прицениваюсь. Вот уже почти все проверил. Осталось всего-то пять штук. Солнышко взошло высоко. Вижу, как летние, белоснежные тучки играют в салки, и медленно растворяются в глубокой синеве. Чувствую, как пот попадает в глаза.
- Черт! – выругался.
И в этот момент будто весь мир учуял меня. Узнал о моем присутствии. Когда стоишь по среди мертвого поселка, и говоришь сам с собой, кажется голос доносится до горизонта. А в противогазе голос искажается и кажется громким.
Стою посреди широкой улицы, полностью покрытой мхом, наблюдаю за природой и думаю, как же все-таки было раньше? Какой асфальт на ощупь, каким цветом кирпичи этих домов, и с какой скоростью ездили машины? Люблю этих железных коней, хоть никогда и не видел, но в рюкзаке лежит маленькая модель, которую часто тереблю в руках от нечего делать. Помогает думать.
Жалея, что не могу вытереть пот с лица, направляюсь к следующему дому, и в этот момент вижу молниеносное приближение нескольких силуэтов. Гул, прилетевший с ветром, я услышал еще раньше. Подобное ни с чем не перепутаешь – это была стая бешенных собак.
- Черт! – повторился я, перепрыгивая изгородь, и выхватывая мачете.
Хорошо, что это были именно бешенные, те которые ели мох. Они не чувствовали страха, не могли оценить ситуацию, как нормальные волки. Просто летели словно стрелы, и не важно, что впереди их ждет смерть. От них нельзя было ждать неожиданностей. А вот нормальные могли не нападать. Окружить, оценить, и попытаться напасть со спины.
Выучив, как кто сражается я приготовился до боя.
Стая летела с стороны солнца, что ухудшало положение. Но я напряг зрение, и разглядел шесть взрослых особ. Болезнь поразила кожу, и теперь волосы просто выпадали вместе с кусками шкуры, поэтому звери походили на ходячих трупов, что начали разлагаться.
Когда к цели оставалось считаные секунды, я всегда начинал отчитывать.
Один
Это помогало сосредоточится, и понять, когда нужно атаковать.
Два
Понять, какой ритм задавать бою.
Три
Звери уже совсем близко. Я мог разглядеть черные глаза каждого из них.
Четыре
Я напрягаю мышцы, чтобы ринуться в бой. И время замедляется.
Пять
Первый уже оттолкнулся от земли, чтобы перескочить зеленную изгородь. И в этот момент, я с разгону прыгаю под нее. Даже вижу, как зверь пролетает над моей головой. Первый, второй, третий, четвертый, пятый. Пять теней, пять силуэтов загородили мне вид на белоснежную тучку, а шестой наткнулся на поднятое мачете. Я чувствовал удар, как натужно лезвие разрезает живот бедолаге, и как крутиться тело, раскинув лапы, перед падением.
Дальше все ускоряется.
В секунду я перепрыгнул изгородь и направился к другой, что на той стороне улицы. И даже не видел, как тварь с распоротым животом свалилась замертво, лишившись внутренностей. Пятерка резко затормозив, развернулась и кинулась обратно. Снова перепрыгивая препятствие. Еще секунды мне не хватило, чтобы произвести прыжок рыбкой, как первый нагнал меня.
Я уже видел открытую пасть у стекла противогаза, и как мой мачете прорывается через подбородок к мозгу животного. Мертвая туша чуть не свалила меня с ног, но пришлось устоять. Второй прыгнул сразу за первым, но даже не дотронулся до меня. Пируэт, и зверь оказался за спиной. И пока мир догоняет зрение, бью на отмах, рассекая череп третей твари. Я видел ее еще до пируэта, поэтому смог ударить по памяти.
Пот ожесточённо заливал глаза, и нас секунду я потерял из виду четвертую псину. Поэтому лишь успел выставить левую руку, чтобы зверь не вцепился в глотку. Острые клыки вцепились мертвой хваткой в защиту, но я чувствовал вес пса, силу укуса и скрежет зубов о кевларовую пластину.
- Отстань! – кричу на зверя, а тот в ответ лишь рычал, вылупив газа.
Вторая псина не заставила себя ждать, с разгону она пыталась вцепиться мне в затылок, но я выставил перед собой мачете и зверь его проглотил. С большим трудом, я бы сказал. Кровь хлынула изо рта мгновенно, и псина умерла захлебываясь, рыча, отхаркивая и всхлипывая. Жуть.
А оставшаяся даже не пыталась провести новых ударов, и просто ждала, пока я проткну ей сердце, вцепившись в руку.
- Черт бы вас побрал! – выкрикнул я.
Затем огляделся. Никого. Пусто, одиноко, тихо и можно слушать, как сильно бьется сердце. Как пытается вырваться из груди, сломать ребра. Как тикает пульс в ушах и как несносен пот на морде. Какой же он соленый!
Ветер тихонько щекотал шею, ворошил волосы, а души больных зверей тихо уходили вместе с туманом. Вдруг усталость накатила сильной волной, и я словил языком тонкий прозрачный шланг от капельницы и втягиваю в себя. К сожалению, теплая вода врывается в пересохшее горло и кажется, что я пытаюсь проглотить камень. Это присобачивали к каждому противогазу, чтобы не снимать каждый раз, как пить захочется.
- Видимо никого в деревне нет – сказал я – Иначе бы на мое шоу уже собралось бы куча народу!
Горько выдохнув, я все же решил осмотреть оставшееся дома. Ведь шанс есть всегда.