Цветущий мир глава 3

Долго ждать не могу, голодный как волк, чувствую, будто желудок до спины прилип. Сижу и думаю, а ведь не плохо сховались эти людоеды. Не за зря призраками обзывают. Далеко от накатанных троп. От великих трактов, которых держатся все путники, чтобы не заплутать. В нашем мире, где дом от холмика не отличить, тяжело идти не видя дороги. Поэтому, следуя из одного города в другой, нужно придерживаться одинаковых, не высоких и одиноких столбиков, очистив который от мха, можно понять в какую сторону идти до ближайшего города.
Но я не держусь трактов. Не имея должного сопровождения можно стать легкой добычей для разбойников или угодить в засаду. А бродить по лесам и лугам, где никто не ожидает тебя увидеть можно и саму устроить ловушку.
Смотрю на часы – время пришло! Проверяю, как экипировка, есть ли из чего сделать ловушки. Все на месте. Прекрасно. Теперь главное не попасться, и не сглупить. А пока пытаюсь прокрасться прикидываю, что у дикарей за вооружение. Заточенные палки, может деревянные щиты и наверняка ножи. А может есть и луки. Но их и стрелы весьма проблематично сделать, если не знаешь как.
Не правильно это, воевать на пустой желудок, не выспавшимся из-за кошек, пугавших Тень. Да и к тому же уставшим. Тридцать девять лет - это вам не зеленый юнец, что может лазать по деревьям от заката до рассвета. Нужен отдых, чуточку сна и мягкую кровать время от времени.
Приближаюсь к входу в бараки, тихо, постоянно оглядываясь. А вдруг они ждут? Хотя никого не видно. Рассыпаю перед входом немного колючек, способных проколоть ноги насквозь. Эффективная штука, чтобы задержать преследователей. И в траве почти незаметна. Но достать подобное очень трудно. Хороших кузнецов отнюдь не много. Отхожу к ближайшему дому, где в саду выламываю несколько веток. Парочку, чтобы метнуть, и парочку на еще одну ловушку.
Извлек из карманов моток толстой лески, и привязываю бревно к ветке и натягиваю. Делаю растяжку. Когда кто-то зацепит - бревно превратиться в маятник и снесет одного, или если повезет двоих врагов. На всякий случай выглядываю из-за угла, чтобы убедиться, что никто не заметил. Ловушки - моя стихия, но чтобы не выдать себя приходиться ходить на цыпочках. Представьте удивление тех, кто сидит внизу, когда потолок начнет дребезжать от тяжелых шагов. Я ведь не знаю, на сколько большой у них дом, но судя по количеству членов семьи, можно предположить, что очень большой.
Видимо, когда меня застукали бешеные собаки, тогда и выдал себя.
Прикинув, скольких покалечу этими уловками, решаю, что сделал достаточно. Осмотрев все еще раз, направлюсь к входу и начинаю прыгать, стараясь сильнее бить в землю.
- Выходит уродцы! – кричу во все горло, невзирая на подавляющий эффект от противогаза.
И стараясь, как можно тише бежать, направился ко второй ловушке. Секунду еще пришлось ждать пока горбатый холмик не отодвинулся. Первый, кто вскочил тут же упал, от удара копьем в грудь. Собраться не предали этому значение. Второй и третий свалились ощутив жгучею, пронзительную боль в стопах. Иголки покрыты отравой, которая парализует мышцы на несколько минут.
Конечно я бы мог мокнуть иголки в смертельную отраву, но вдруг уколюсь, или кто-то по неведению, случайно наткнётся и уколется? Ведь всякое бывает.
Второе копье оставляю при себе и пытаюсь завязать драку в густом саду, где больше шансов скрыться и напасть с тыла. Слышу, как толпа направляется по моим следам. Если женщины не участвуют – значит преследователей около девяти.
Прячусь в высоких кустах смородины. Был бы без броника, чувствовал уколы, но так лишь как лоза цепляется за ткань. И в этот момент вижу, как бревно протыкает двоих насквозь. Крики и возня остальных не помогает делу. Остается семь. Я сижу тихо, слыша, как ветер играет густой листвой над головой. У меня противогаз закрывает лишь лицо, а у дикарей старого производства, резиновые. Поэтому их слух умного хуже моего. Они разделились и трое направляются ко мне, а еще четверо уходят в сторону. Их глупость мне на руку.
Когда троица оказывается рядом, и проходит мимо, я тихо, но ловко выпрыгиваю. В правой руке держу копье, а в левой мачете. У дикарей из вооружения топоры и деревянные щиты. Но, когда я оказываюсь за спиной, им ничего не помогает. Их вереница лишается арьергарда быстрей, чем освобождается кишечник при поносе. Острое лезвие легко рассекает сонные артерии и паренек умирает в тишине и покое. Не издав не звука. Второй заметив возню – обернулся и копье встряло в голову.
Тот, что шел первым успел взмахнуть топором. Было опасно! Я успел отклониться, но лезвие все-равно прошло слишком близко от маски. После удара тяжелым оружием, нужно приложить усилие по гашению инерции. Поэтому дикарь оказался открыт с права полностью, и я был волен воткнуть мачете ему в горло. Послышались всхлипывание и я заметил обреченность, вперемешку со страхом, в темных глазах дикаря.
Но это был не конец. Я силой вытаскиваю копье из окровавленной морды парня и продолжаю охоту. В саду бродило еще четверо желающих покинуть этот мир по скорее. Скрывшись в зарослях, мне с трудом удавалось не шуметь, приближаясь к четверке.
Эти двигались квадратом, прикрывая фланги и тыл. У одного почти круглый щит, сбитый из старых досок и длинный нож. У второго - копье, он держал его заточенным концом вниз, чтобы метнуть в любую секунду, прямоугольный, тяжелый на вид, щит защищал почки все тело. Третий с коротким топором и не большим щитом. А четвертый держал два небольших молотка с длинными рукоятками.
Видимо, эта четверка – главы семьи. Самые взрослые и опытные воины, поэтому двигались осторожно и продумано. Заметив странность они смыкали ряды.
С этими придется повозиться. Хотя тот, что с молотками не сможет защититься от снаряда. Но мне, нужно подойти по ближе. А это уже проблема. Повезло, в саду росли яблони. А на дворе как раз сезон из собирать. Поэтому, спрятав мачете за спину, подбираю яблоко и кидаю в дерево с другой сторону группы. Все на секунду обернулись, насторожившись. Это дало возможность метнуть копье так, чтобы никто не успел прервать его полет щитом.
И как только парень с молотками принял изначальное положение, увидел молниеносное приближение копье. Как оно ломает грудную клетку и протыкает легкие он тоже чувствовал. Я произвел дислокацию, обнажив оружие, хотя это не сильно помогло.
Разъяренная троица кинулась в мою сторону одновременно. Я прислонился спиной к широкому дереву, и застыл в ожидании врага. Спустя секунду справа от меня пробежал копьеносец и почти сразу заметил меня. В мгновение ока с левой стороны прилетел топор. Я видел, как лезвие стремительно приближается к голове. Жилистая, волосатая рука направляла его мне в нос, но я успел отклониться.
Послышался стук железа о дерево, что разнеся по саду за секунду. Топор намертво встрял. Не теряя ни секунды, я ударил на отмах, но противник бросил оружие и присел.
Третий подскочил в туже секунду и попытался вонзить нож мне в живот. Но лезвие уткнулось в пластину защиты и дикарь почувствовал немалую отдачу. Хотя я также почувствовал немалую силушку, что вложил в удар этот парень.
В таких моментах мозг отключался и я двигался как робот. То есть не так неуклюже, а тело само подбирало нужный ритм для боя. В этом помогал опыт, сноровка и выработанные навыки за годы войны и тренировок.
Повернув левую руку, я ударил дикаря в запястье рукояткой мачете, и освободил его от ножа. Затем прислонил мачете рукояткой к панцирю и попер на противника, словно танк. У которого вместо пуски лезвие, но тот успел прикрыться щитом. И я просто оттолкнул его.
Копьеносец стоял в трех метрах и уже напряг руку, чтобы метнуть орудие. Я с трудом успел взмахнуть правой рукой, чтобы сменить траекторию копья, ударив по нем мачете. Оно не встряло в дерево, где меня прижали и еще падало, когда дикарь с топором попытался лишить меня головы.
Ноги сами подкосились, и лезвие прошло в миллиметре над головой. Все происходило так быстро, но я видел все в замедлении. Как метнувший копье, достает нож из-за пояса, как лишившийся оружия, в растерянности пытается добраться до копья. Я дышал размеренно, невзирая на жару, злость, темп боя и потоки пота, льющихся по морде.
Ударив топором, дикарь открылся и я пронзил ему брюхо, ударив левой рукой снизу. Тот, что остался без оружия, наткнулся на поток ударов и дол попятную. Его щит не выдержал, поэтому распался после шестого удара. Дикарь застыл, сделав глаза по пять монет от страха, и мачете прошлось по груди, рассекая зеленную накидку. Кровь хлынула на землю словно из ведра. Второй удар рассек противогазу хоботок.
Дальше я не продолжал. Вдохнув отравы, дикарь залился кашлем и просто упал на землю. С годами она действует все быстрей и быстрей.
 Последний лишился жизни так не поняв как. Он произвел прямой удар коротким ножом, а я в отместку пируэт. Оказавшись по правую руку от дикаря, я отсек ему кисть с оружием и вонзим мачете в спину. Он умер всхлипывая, медленно опускаясь на землю.
Вернувшись к входу в подземелье, я снял противогазы с лиц парализованных ребят, и они умерли быстро и безболезненно. Конечно я делал это через силу, без особого удовольствие. Приходилось постоянно напоминать, что должен так поступить, чтобы больше не было изнасилованных молодых девушек и разграбленных караванов.
Спускаясь по маленьким ступенькам, я ожидал внезапных атак, которых так и не произошло. Помещение оказалось наподобие того, где я видел девушку. Только еще больше. Вещи разбросаны, в центре огромный стол заставленный лампадами, посудой и прочим барахлом. Женщины сбились в кучку в дальнем уголку и не рыпались, когда я подошел по ближе.
Все замызганные, грязные в лохмотьях. Одежда местами латаная-перелатанная, а на детишках в несколько раз больше по размеру. Некоторые прятались под груду ветоши, другие обнимались и всматривались в мои доспехи. Вряд ли кто-то из них понял, что я человек. Подобные дикари еще суеверней людей живущих в цивилизованных небольших городках, на окраинах провинций. Видимо для этих я демон смерти и ночи. Судя по животному страху в их пугливых и злых глазах.
Всего шесть женщин и четверо детишек. Один совсем младенец, которого на поверхность не выносят. Поэтому я не видел его.
- Демон! – словно проклятие, сплюнула одна – Сгинь, демон!
Я не ответил. Пусть так и думают, может нападать не станут. Никого из них я не трону, пусть делают, что хотят. Но оставить это место я не могу. Поэтому направляюсь к воздушному фильтру и вырываю из потолка. В этот момент женщины кинулись натягивать противогазы на себя и детей, только младенец остался без защиты.
Удерживая ребенка на руках, она прижимала маленькое тело к груди и более печальной картины никто нарисовать не мог.
Я ушел под горькие рыдание женщин, проклиная себя за содеянное.