Галлюцинации Надзирателя

 
Одиночество отталкивает. Оно овеяно грустью и не может вызывать в людях ни интереса, ни симпатии. Человек стыдится своего одиночества. Но в той или иной степени одиночество - удел каждого
Чаплин Ч.

 
  Когда ты долгие годы существуешь без света, погруженный во мрак преступных стен, сравнимый с земным адом, начинаешь ненавидеть доброту за ее отсутствие.

   Несколько лет назад.
 
   Сбылась заметная мечта Квентина! Он вышел из тюрьмы, впервые увидел город - толпы, машины, афиши, рекламные стенды, киоски и статуи! Но не смог полюбить его...
   За день до восемнадцатилетия ему приснился вещий сон - отец стоял перед ним, и словно распятый Христос, изображал собой мученика.
   Впереди находился каменный алтарь! И бледный лик рядом стоящего мертвеца с костлявыми руками обратился к парню:
  -Ты меня ненавидишь за то, что я позволил им тебя - своего сына - оставить в этом месте? Ты так и не простил меня за это, да?
  Голос был хриплым, тяжелым, как грунт. Квентин ответил усопшему:
  -Нет. Это не так, отец. Я не держу на тебя зла. Я давно тебя простил.
  Отец был рад услышать подобное от сына, и радостью свою он озвучил:
  -Это хорошо, сынок. Поверь, у тебя есть на это право. Тем необдуманным поступком я погубил нас обоих. Мэрино все равно убил бы меня. Но зато ты бы провел детство в тепле, вместе с матерью... а так...
  Затем сын признался отцу в том, чего тот, будучи лишь его грезой, боялся услышать:
  -Но я не простил их! За то, что они сделали с нашей жизнью! За то, что они сделали со мной. За то, что они сделали с тобой!
  Роберта, пусть и иллюзии, это расстроило:
    -Не держи зло. Живи своей жизнью. Не мсти, прости, забудь. В том, что с нами случилось, виноват лишь я.
  -Ты?
  -Я не должен был красть тебя у матери. Я сильно выпил, обезумел от счастья и, лишенный рассудка, взял тебя с собой...
  У Квентина появился вопрос к отцу.
  -Тогда зачем ты здесь?
  -Чтобы ты увидел меня, чтобы я увидел тебя, уже взрослого!
  Квентина разочаровал этот сон.  Ему было больно слышать, больно признавать, что будь отец жив, никогда б не перешел на его сторону - сторону мести и гнева. Разочаровал до слез! И образовавшиеся на лице юноши капли плавно скатились по выпуклым щечкам! Сон превратился в искаженную форму болезненного воображения Квентина.
  -Нет. Это неправда! Так недолжно быть! Ты не меня пытаешься утешить, а их спасти от меня! Но ради чего? Ради их жизней? Бессмысленных и жалких? Занимаешь позицию стада? Забывая при этом, из какого пластилина я слеплен? Разве они заслужили спасения? Разве не страдание - единственное, чего они заслуживают? Ты ничего не мог сделать! Ты не мог знать, что с нами произойдет такое! Умерев, ты поступил, как нами подобает героям: отдал жизнь за порядок! Выполнил обязанности Надзирателя! Я остался в этом аду! Выживал. Старался забыть. Похоронил тебя в мыслях своих! Но сейчас я увидел и вспомнил тебя. Я - жертва Бартоломмео Мэрино, он распорядился моей жизнью, отдал приказ, чтоб я сгинул в тюрьме! Но убить младенца никто не додумался, никто не думал, что я выживу!  Но я выжил и хочу мстить! Мстить! Мстить! Мстить!
  Квентин сколько не старался, сколько сил не вкладывал, так и не добился от воображаемого папани признания.
  -Начав мстить, сынок, ты станешь не лучше Мэрино, не лучше тех, кто разлучил нас. Окутанное холодом сердце... Прогрейся, докажи им их неправду!
  Упрямство Роберта подлило масла в огонь, и Квентин потерял всякое желание видеть отца! Месть оказалась сильнее всех чувств!
  -Но зачем мне им что-то доказывать? Зачем унижаться? Я уже лучше их, отец. Справедливее! Разве ты это не чувствуешь? Разве не видишь? Завтра я выхожу на поверхность. Обязательно напомню им о себе. Это справедливость!

   На следующее утро. Пустующая койка Квентина опечалила привыкшего к нему сокамерника, и дала понять - он навсегда распрощался с жизнью заключенного.
 

 
Дверь открыли бандосы Мэрино и приказали сесть в вертолет.
   
  Квентин достиг тридцатилетия, повзрослел. За семь лет окончил школу и после - институт военной полиции.
   Испытываемые заключенными СтоунГейта страдания приняли физическую форму - человеческий облик. Надзиратель пытал, ломал кости, избивал бедных зеков, а, бывало, дело доходило до убийства.
   Даже самые безбашенные рецидивисты боялись его.