Предназначение минуса
Стив Данилец
И вновь боль. Она приходила неожиданно и пронзала все тело насквозь. Неописуемая, отбирающая все мысли боль. Хуже всего, когда она приходила по утрам, как сейчас.
Судорожно ищу то, о чем могу думать. Руки не слушаются. Где же эта дрянь?!
Инфузин. Наркотик, поглощающий чувства, разрешающий инородным телам существовать в организме. Самый нужный для меня предмет, единственное, что есть в моей голове прямо сейчас.
Панический страх, проникающий в голову, дополняет страшную боль. Неужели кончилось, неужели куда-то пропало. Так я и останусь тут навсегда, скончавшись самой глупой смертью, в ужасающей ломке, в какой-то чертовой дыре, в самом крупном улье на этой старой планете.
Мозг начинает вскипать. Имплантаты прекращают справляться со своими обязанностями. И вот я нащупываю шприц. Он лежит под ногой. Точнее под подобием ноги. Старые сломались и их пришлось заменить на дешевую Китайскую поделку из композита.
Я хватаю шприц с серебристо-малиновой жидкостью и вонзаю его себе в торс. Сложно рассчитать, силу, находясь в таком состоянии, но у меня есть кое-какой опыт и мне дается нормально ввести всю жидкость в свой организм и вынуть шприц.
Несколько минут я просто сижу на кровати в полной темноте. Зрению требуется время, чтобы перезагрузится после шока, потому я просто сижу и прислушиваюсь. Иногда мне кажется, что слух – это единственное мое чувство. Я просто сижу и прислушиваюсь к шорохам и скрипам. Так хочется просто остаться здесь и просто вечно слушать, как живет огромный улей Сингапура сам по себе, без участия людей, или машин.
Звук такой прекрасный и чистый, не оцифрованный, как все остальные мои ощущения, только ему я могу доверять до самого конца. Только на него я и полагаюсь.
А еще я очень скучаю по ощущению ног. Я поменял их всего месяц назад и никак не могу привыкнуть к чувству постоянного полета. Предыдущие ноги военного образца передавали мне данные о каждой кочке и неровности, позволяли прыгать на много метров вверх… но они сломались. А новые не передают никаких данных в мозг, они всего лишь помогают двигаться. Быстро и бесшумно, но ничто и никогда не заменит настоящие ноги… ничто не вернет мне память.
И вот я начинаю видеть. Изображение приходит мгновенно. Мне не надо моргать, и не приходится проходить сквозь туман. Зрение просто вновь вернулось, как только перезагрузился модуль контроля, установленный в моей голове.
Я наполнил свои фирменные легкие грязным воздухом нижних слоев и достал из кармана штанов сигару.
Закурил.
По комнате разлетелся дым. Я не мог его почувствовать, лишь ощутить его цифровую и обработанную версию, но мне хватало и этого. Я наслаждался этим моментом пробуждения. У меня еще было время чтобы решить, что мне придется делать сегодня, чтобы достать еще одну дозу, чтобы прожить еще один день в этой поржавевшей хибаре.
В такие моменты меня настигают мысли: «зачем все это?» и «почему бы не закончить прямо сейчас?», но я не могу оборвать свою историю, армейские имплантаты не позволяют совершение самоубийства. Я нахожусь в тюрьме своей собственной жизни.
В такие минуты я молю бога, о том, чтобы он был. Но в конце своего «отдыха» я получаю лишь зрелище грязной бетонной коробки изнутри. Я мог бы включть дополненную реальность и комната преобразилась бы в шикарный дворец с тысячами возможностей и друзей поблизости. Мои глаза позволяли это сделать, но я совершенно не хотел находиться в вымышленном мире опять. Особенно сейчас, когда я не знаю, где правда, а где ложь, и что настоящее, а что ложное.
Время не разрешало себя растягивать, я просто встал и пошел. Я знал куда должен зайти и ноги просто понесли меня туда. Вниз по темной и сырой лестнице, вверх, по западному тоннелю, на площадь просвещения, в яркие коридоры правительственных зданий, по ним к скоростному метро. В изрисованном граффити поезде до развязки Хонсю, из поезда вверх по лестнице, в злачное местечко под названием «Шестерня». И так каждый день. Я проходил этот маршрут на автомате, затыкая свои уши затычками, и погружаясь в музыку давно умерших музыкантов, вникал в них и не слышал того, что творилось вокруг.
Я утопал в магии букв и аналоговых звуков. И каждый раз, заканчивая свой маршрут, я аккуратно отключал свой старинный плеер, подобранный мною в первый день, который я помню, и убирал беспроводные затычки в карман своей затертой до дыр кожаной жилетки.
Я вновь возвращался сюда каждый день. Я давно прекратил обращать внимание на то, как окружающие косятся на мои редкие армейские аугменты рук, но сам лишь заметив идентичные моей правой руке имплантаты нового вышибалы, исказился, как самый глупый ребенок.
- Ты служил? – спросил тот у меня.
- Я раньше тебя тут не видел, ты новый охранник? – спросил я, косясь на его блестящий новенький бейджик.
- Да, я приступил сегодня, - ответил тот, не глядя на меня. Он выслеживал «неподходящих» людей в толпах снующих туда-сюда людей, желающих присоединиться к тусовке в «Шестерне», - и знаешь, ты не подходишь для этого клуба, однако если ты служил, а не купил где-то эти импланты, то я бы пропустил тебя, помнишь – «Братья до конца?»
- Я постоянный клиент, предыдущий охранник, Энди, всегда пускал меня.
- Извини друг, это лишь моя работа.
На секунду я был замкнут. Это действительно его работа и я бы не хотел идти против него. Даже если бы и решил его армированные плечи и поблескивающее в сочленениях оружие, явно показывало, что лучше мне этого не делать.
Но я должен был попасть внутрь. Кто знает, когда я увижу ее в последний раз.
- Я служил, - сказал я, - третья дивизия, морпехи. Я был на второй вьетнамской. В общем-то там все, что ты видишь и случилось.
- О господи! – Воскликнул тот. Поначалу мне показалось что кричит малолетняя школьница, - вы же из отделения Зепета Спивозы. Нам в учебе столько про вас рассказывали, что вы были самыми первыми обладателями этих рук! – закончил охранник и подвигал своими блестящими зелеными протезами, не распуская сложенных крест на крест рук.
- Я, как видишь, не очень доволен этими протезами, - ответил я, - в условиях, которых я сейчас нахожусь за ними, не последишь особо, потому мышечная ткань срослась с пневмо движками, атрибутика и генераторы вросли под кожу, и уже ничего не сделаешь, я одеваюсь так прилично как могу, пропусти меня пожалуйста внутрь, я не создам поблеем.
- Конечно сэр, - с механическим щелчком охранник встал по стойке смирно, и отдал честь, - проходите, вам у нас всегда будут рады.
- Плохо ты выполняешь свою работу сынок, - ответил я и похлопав охранника по плечу, и пошел внутрь. Возможно просто сработал командный протокол более первичной по конструкции модели, или же я действительно впечатлил своим участием в войне зеленого новичка, каким-то ненароком попавшего на дно этого богом забытого улья.
Кто бы мог подумать, они продолжают калечить всех контрактных солдат, даже без необходимости. Давно уже могли бы посылать в горячие точки киборгов, или вообще воевать исключительно при помощи авиации. Впрочем, я не помнил, так ли это было.
В зале было сумрачно, как, в общем, и везде в этом туманном улье. Я просто пошел сквозь туман и смрад, под долбящие и рвущиеся ритмы музыки, бьющие искры, сквозь сетку различного информационного спама и людей, желчь исходящую от отвратительных в своем виде и своею душой людей. Все они смотрели на меня как на какую-то странную игрушку.
Я легко мог раздавить череп любого из тех, кто был в этом баре, мощность моих устаревших армейских протезов позволяла это. Я уверен, что они мечтали о таком же, и их взгляды, наполненные страшной алчностью, были направлены на мои конечности. Но меня это давно не волновало. Кто приходи ко мне за этим, всегда в последнюю секунду жалели, что их черепная коробка не из титана.
Я шел с целью, которая очень четко стояла перед моими глазами, я шел туда, куда хотел, туда, куда меня манила моя душа, каждый день. Моя оцифрованная душа… иногда мне так кажется. Я должен был увидеть ее.
И я увидел.
Она опять танцевала, как и каждый вторник, среду, четверг, субботу и воскресенье. Я тут же застыл. Казалось я видел ее танцы уже тысячу раз, но каждый новый раз был для меня новым опытом. Я просто принимал это, как единственную часть моей жизни, которую стоило ценить, за то, что она была.
Я просто стоял и смотрел. Девушка была великолепна. Казалось, что в ней нету вообще никаких имплантатов. Конечно же это было не так, кто же мог бы выжить в этом месте без имплантов, но я смотрел на нее и надеялся, что все именно так. Естественность ее тела притягивала к себе внимание точно так же, как неестественность моего тела вызывала отторжение у окружающих.
Я просто наслаждался зрелищем и дожидался.
Иногда время летит страшно медленно, и это раздражает, но во все моменты, которые хотелось бы сохранить подольше, время пролетает в одно мгновение. И ни один блок памяти в голове не заменит происходящего в живую. Я мог бы тысячи раз проматывать тысячи танцев карбоновой Мэри, просто не выходя из дома, но все естественное давно стало для меня самой важной частью мира.
Как только танец заканчивается, я быстро проскакиваю, сквозь расходящуюся толпу и заскакиваю за сцену. Девушка все еще медленно спускается по лестнице.
- Привет Мэри Си, - говорю я, вкладывая в голос семейные нотки. По правде говоря, она – единственный человек в этом городе, которого я знаю и не убил бы при первой возможности.
- Здравствуй Джон, как я погляжу, новый охранник тебя пропустил, с этими опасными для жизни штуковинами.
- Я тебя умоляю Мэри, я же не могу сдать свои органы в ручную кладь, - усмехнулся я, - да и тем более здесь у каждого есть с собой пистолет.
- одно дело пистолет, но ты – опаснее любого пистолета, автомата, или даже танка, - усмехнулась девушка. И самое смешное в ее словах было то, что она была на сто процентов права.
- Ты права, - ответил я, - ты сегодня была просто превосходна, как впрочем, и всегда.
- Спасибо Джон, - с улыбкой ответила девушка, - ты опять оплатишь полный приватный танец, а останешься на половину?
- Ты сама знаешь, время не терпит, но мне так нравится проводить его с тобой, - ответил я.
- Тогда пойдем Джон, - сказала девушка и поманила меня за собой рукой. Я последовал за ней. В эту минуту так хотелось ощутить тяжесть своего тела, но, к сожалению, я не был способен на это.
Она танцевала для меня, но я уже не мог позволить себе забыться. Каждый день я давал ей немного Инфузина. Она считала, что должна платить за это. В общем-то дальше наши отношения и не двигались. Я был не самым лучшим вариантом, даже в этой клоаке.
Но я не мог позволить ей мучатся. Весь нижний город сидит на этой дряни и слезть с нее можно только в могилу. Боль, испытываемая при отторжении имплантатов убивает в считанные часы. Мучительные часы, превращающиеся в искалеченном болью разуме в годы. Чаще люди предпочитали вырвать себе горло или выдавить глаза, чем дождаться медицинской помощи.
Я оставил шприц на маленьком столике и вышел через дверь. Впереди меня ждала гонка за жизнью и ее настроением. Я колебался на ее волнах и был вынужден цепляться за любую тростинку, даже измазанную в самом отборном говне.
И сейчас я направлялся за еще одной такой тростинкой.
* * *
На пороге меня встречал Деррек, личный охранник мистера Тюболса, он узнал меня еще на проспекте, хотя и не имел искусственных глаз. Я всегда удивлялся, как он мог служить снайпером с настоящими глазами, но в такие моменты он оправдываю свою армейскую профессию.
- Босс дома? - спросил я, не долго думая.
- Что тебе надо железяка? - спросил он, используя обидное прозвище
- Мне опять нужна работа и я уверен, что у мистера Тюболса она есть.
- Сейчас я узнаю, готов ли он тебя принять, - ответил охранник. Встроенный в мою голову датчик осведомился о сердцебиении и температуре тела моего собеседника и вывел мне данные о его состоянии. Все как я и думал, они ждали меня, чтобы дать еще одно гнусное задание, вроде возвращения долга.
- Ты хороший друг, - усмехнулся я и похлопал его по плечу, после чего, не ожидая разрешения, прошел в старую обшарпанную дверь дома, стоящего тут наверное еще с середины десятых годов.
Останавливать меня никто не стал, я быстро прошел сквозь старинную прихожую и зашел в первую квартиру.
Обстановка там была такой же, как обычно. Прекрасный дизайн в стиле начала века, кожаные кресла и диваны, огромный стол из стекла и пластика, на стенах висели древние, но хорошо сохранившиеся амолед экраны, рябившие доисторическим стерео-изображением. Посреди комнаты даже стоял аквариум с настоящими рыбками. Я даже и представить не мог во сколько обходилось содержание этих существ в условиях нижнего города.
Мистер Тюболс сидел посреди комнаты и разговаривал по доисторическому телефону из пластика. Он был просто помешан на ретро технике. Поговаривали, что это все из-за того, что его родители были из "зеленых", желающих остановить кибернизацию человека, и не сделали сыну в детстве нужные для вживленная нано-протезов прививки. Хотя он был из одного из самых богатых родов нижнего города
Сингапура.
- Я слышал, у вас есть работа, - сказал я, присаживаясь в кресло.
Босс махнул рукой, как бы говоря, что я должен дождаться конца разговора. Интересно как он мог говорить по своему старому телефону, учитывая, что сетей, которые тот поддерживал не осталось, наверное даже в российской конференции.
Мое ожидание скрашивало несколько фильмов начала века и медленное перемещение рыбок в плоскости аквариума. Его можно было бы сравнить со скринсейверами различной бытовой электроники.
Впрочем, мое ожидание довольно быстро завершилось. Голос (имя босса) даже вырвал меня из попыток понять сюжетные перипетии в жизни инопланетных роботов, способных превращаться в разного рода земной транспорт. Я не знаю, что люди прошлого находили в этом, а ведь кино того времени до сих пор считается вершиной кино индустрии. Видимо оно слишком устарело, или просто я ничего не понимаю в настоящем искусстве.
- Тебе нужна обычная работа, или ты наконец созрел для настоящей? - приступил к делу мистер Тюболс
- я просто хочу работу, за которую ты мне заплатишь по факту ее выполнения, - ответил я, - и всяческие убийства детей не предлагай.
- как жаль, одно убийство ребенка, как раз сейчас бы не помешало. Значит ты все еще не созрел с выбором начальника. Я бы тебе мог бы неплохо платить за постоянную работу, уж куда Больше, чем ты получаешь, перебиваясь по мелочи.
- я не хочу залипнуть в этом чертовом городе, - сразу ответил я, - дай мне обычную работу.
- и ты говоришь это последние лет пять, или сколько ты тут? - с сарказмом проговорил он, и я понял что сразу работы он не даст.
Мистер Тюболс давно был в этом деле, и потому просканировать его было очень тяжелым делом, особенно учитывая отсутствие у него любых имплантатов, способных сообщить о состоянии организма.
Босс закурил сигару и комната сразу же заполнилась дымом. Он откинулся на своем кресле назад и закинул ногу на ногу. Он явно что-то планировал по поводу меня. Но я не мог уловить что. Наверное, именно поэтому я так часто брал работу именно у него, мне нравилось ощущение непредсказуемости в последующих действиях, это было какое-то чувство освобождения от способностей, которые мне давало тело, да еще и некоторое приобщение к естественности, которую нижний Сингапур давно потерял. Она оставалась только в таких вот местах, в тех людях кто финансово, или по любой другой причине не смог купить себе мозговых или глазных имплантатов. Да они остались в далеком прошлом и были сильно ограничены в жизни среди бетонных и композитных стен, которые преображались в нечто великолепное, сверкающее и блестящее, если ты имел искусственные глаза, или хотя бы специальные линзы.
- Работа так работа, - внезапно, после долгого молчания произнес (имя босса), - она в лес не убежит, если ты знаешь что такое лес, но помни, мое предложение не будет вечным.
- Я это понимаю, я подумаю над вашим предложением, - уважительно сказал я, чтобы не утопить разговор.
- Хорошо, а сейчас у меня есть для тебя небольшая работка, надо разобраться с парочкой ханов, которые нагло залезли на мой участок, и чего-то там хотят от дома находящегося в моей юрисдикции, отданной мне, между прочим, самим главным судьей.
- Я справлюсь, - сказал я.
- Надеюсь, ты понимаешь, что в этот раз ты действуешь в рамках закона, и я не требую от тебя десяток мешков с трупами, но эти подонки должны понимать, с кем они связались.
- Я понял, - лишь только ответил я. Убивать мне не в первой, тем более этот наркоманский сброд - ханов, которые иногда решают, что их дешевые протезы и анаболики даруют им власть, недоступную другим.
- С тобой пойдет Сей-кун, - добавил босс, выпуская большое облако дыма изо рта, - он хорошо разбирается в том районе и если что прикроет тебя. Оплата - стандартная, ты понял.
- Да, я отлично я все понял, - ответил я и тут же двинул в сторону выхода.
Впрочем, за дверью меня уже ждали. Человек азиатской внешности и среднего телосложения. Протезы у него были явно японского происхождения, на них красовался логотип фирмы "сони", телесного цвета, возможно даже с искусственной кожей.
- Приветствую, - с японским акцентом произнес человек, - сегодня мы работаем вместе, я знаю твои принципы работы и прикрою тебя в нужный момент, а еще прослежу, чтобы ты не кинул босса.
- Я знаю процедуры, - усмехнулся я, а в голове проскочило «с таким мне не справится».
Если бы жители нижнего города хоть когда-нибудь могли бы увидеть небо, то они знали бы, как же оно сильно давит при принятии сложных решений. Потому негодяям легче жить в пещерах и тоннелях. Там все мы цветем ненавистью друг к другу, способные порвать друг другу глотки.
Если бы мы видели небо, то могли бы ощутить свободу, дарованную богачам, тем, кто может ее себе позволить. Однако будь у меня шанс покинуть это злачное место, я бы не смог им воспользоваться. Оно приковывало к себе, с каждым днем все сложнее было существовать с надеждой на лучшее, другое будущее. Я хотел бы мечтать, но мечтам этим не было бы суждено случится.
- В каждом шаге ощущается неуверенность, это не твои постоянные ноги, - сказал Сей-кун. До чего же были хороши его протезы. Он двигался бесшумно, нечувствительно даже к моим сейсмическим сенсорам, а его голос заставлял закопаться внутрь себя.
- Теперь постоянные, старики армейской модели дали о себе знать. Сервоприводы в коленях были перебиты, - ответил я, вспоминая не самые приятные минуты прошедшей недели.
- Ты уверен, что сможешь действовать достаточно уверенно на этих сомнительных поделках из Хаммера? – как бы для уточнения спросил он. В эту секунду больше всего я хотел повернуться назад и убедиться, что мистер Тюболс не решил просто-напросто избавиться от моей маячащей фигуры. Ведь я не раз умудрялся анонимно вставлять палки в колеса и его «успешной» бандитской конторе, работая на его конкурентов.
Но я не подавал виду. Я просто кивнул и сказал:
- Я полностью уверен в своей боеспособности. Парочку Ханов на их устаревших железках мы с тобой быстро выкурим из здания мистера Тюболса.
Японец за моей спиной явно кивнул, и я смог выпустить воздух из своих механических легких. Впрочем, с ними смерть от нехватки кислорода мне не грозила, просто я до сих пор не мог отделаться от привычки вдыхать и выдыхать самостоятельно. Я всегда считал, что это делает меня чуточку более живым, хотя, конечно же, врал самому себе.
Остаток пути прошел в полном молчании. Люди, ехавшие с нами в забитом вагоне метрополитена, с опаской и любопытством смотрели на две массивные фигуры. Но что я, что мой временный напарник не обращали на это никакого внимания.
Кем бы ни были ханы, укурившимися подростками, или же убитыми алкоголем вечными жителями нижнего города, у них все-таки были имплантаты. Пускай разного качества, но они были, и если нам предстояло вступить в бой, то было бы неплохо быть готовым к нему заранее.
Дом, над которым нам предстояло вернуть контроль, был одним из тех, которые так любил мистер Тюболс, высотка стоящая здесь с самого начала века. Она оказалась достаточно прочной, чтобы удержать на себе второй ярус города и ее оставили. Люди, обитавшие в этом гадюшнике наверняка жили там три-четыре поколения подряд и никогда не покидали город. Такое насиженное место, даже в нижнем городе, слишком ценилось, чтоб его можно было оставить.
- Ты готов? – спросил я, хотя ни капли не сомневался, что мой напарник было готов.
- Всегда, только подай сигнал, - ответил тот, и его голос вновь наполнил меня чувством тревоги. Я был очень рад, что в этот раз он был на моей стороне.
- Я думаю, что сначала нам нужно выяснить все, не подготовившись должным образом, мы можем вляпаться в большие неприятности, - сказал я, начиная экстренную проверку органов тела. В ближайший час ни один из них не имеет права меня подвести. Перед глазами полетели сводки с информацией, бессмысленными для меня, но открытость армейской операционки требовала таких вот бесполезных вещей.
- Полностью согласен с тобой Джон-сан, я многим наслышан о ваших делах и всецело вам доверяю, - сказал японец, и меня обдало жаром. Таких слов в этом рассаднике я никогда не слышал, этот азиат был явно из других мест, при том, прибыл он из них совсем недавно.
Мы вошли в здание через центральный вход. Можно было бы даже назвать его парадным, если только забыть обо всем окружении. Чутье сразу подсказало места, где можно организовать засаду. Когда имплантаты запищали в такт, говоря о том, что я прав, я понял, что нас ждут.
Ханов кто-то предупредил, иначе эти глупцы не стали, бы занимать такие удачные позиции.
- Действуем по возможности, их позиции слишком осложнят ведение боя, мы находимся в проигрышной ситуации, - бросил я направленный звук в сторону Сей-куна, настраиваться на его частоты я не хотел.
В руке следовавшего за мной японца тут же сверкнула металлическая палочка. Оружие не было видно ни с одной из возможных точек засады.
Я насторожился. Мое любимое и единственное личное оружие нельзя было достать, не привлекая внимания, потому я просто крикнул:
- Ханы, выходите, есть разговор!
В ответ раздался выстрел. Слава матери, родившей криворукого стрелка, пуля лишь слегка зацепила мою правую руку, содрав краску и застряв в промышленном сервоприводе. Поломка противная, но допустимая и решаемая, не то, что попадание в глаз, или даже в колено, что замедлило бы меня на достаточный для смерти процент.
Когда повалил шквал выстрелов, я уже нырял в слепую зону. Тоже самое, сделал и мой напарник, успев выпустить несколько детонирующих дротиков в сторону декоративных кустов.
- Хорошие переговоры, - усмехнулся я, - их кто-то специально подготовил, жаль только, что выбрал он не тех наемников.
- Для него же и жаль, - ответил японец, - и из кустов раздались крики и глухие взрывы. Это взрывались и выпускали паралитический газ маленькие капсулы, выпущенные моим напарником.
- Газовая! – Крикнул я, но даже не шелохнулся. Старая привычка, видимо оставшаяся у меня еще с тех времен, когда я не имел качественной замены легких, жаль в моей голове не осталось воспоминаний о том времени.
Я резко дернул руку вниз и вправо и из сочленения вывалился мой именной револьвер. Если бы я знал, чьи имена были выгравированы на нем. Однажды я их узнаю, если конечно не полягу прямо тут.
Несколько пуль крупного калибра разбили плитку рядом с моей ногой. Сенсор начинал барахлить. Не было времени думать, считать, я просто в очередной раз попал в опасную для моей жизни ситуацию и единственный способ для меня спастись был – вновь убивать. Как бы я не хотел этого избежать, я не мог.
Руки не дрожали. Они и не могли этого делать. Давал о себе знать раскуроченный вторичный сервомотор в локте, постоянной ноющей болью. Подавлять ее было бесполезно, сигналы от датчиков мне были необходимы.
Сонаром, расположенным в ладони правой руки я прикинул расстояния до противников. Если мне позволит отключенный сервомотор, то я смогу достаточно четко отстрелить противникам только их искусственные органы. Таким образом, шанс на их выживание после стычки будет равен шестидесяти процентам, жаль только, что живые они тут же вернуться на улицы, чтобы грабить и убивать. Но я не желал им смерти. Как получиться.
Выстрел.
Повредил ему сенсорный ход, пуля пробила ключевой элемент позвонка. Судя по пришедшем на мой визор данным позвонок был настоящим. Ходить он уже точно никогда не сможет, даже на протезах.
Выстрел.
Рядом звучат хлопки, это выстрелы моего напарника. Один из трех достигает цели. Вонзается одному из Ханов в глаз. Повреждение мозга, он мертв. Сенсоры успевают уловить, как его тело с хлопком падает на пол, разбивая кафель в щебень, прежде чем моя собственная пуля настигает цель.
Снайперский ствол противника трескается, осколки повреждают тому глазной сенсор. Ненадолго. Этот еще функционирует, откладываю в памяти его последующую нейтрализацию.
Выстрел.
Этот пробивает противнику, стоявшему на втором этаже в лестничном проеме колено. Тот незамедлительно падает через перила, совершая забавное сально в воздухе.
Я не могу терять времени, мгновенно встаю на ноги, оцениваю обстановку. Еще один стрелок за колонной.
Рывок.
Он не успевает ничего сообразить, я посылаю его голову резким броском в колонну. Лицо не подлежит обычному восстановлению. Бросаю обмякшее тело на землю, подбираю его винтовку.
Осматриваю надписи. Arc incp. Крупнейший дистрибьютор охранных систем и охранного вооружения на территории всего восточного сектора. Эти парни нехило вооружились. Надо будет уточнить у охранников ближайшего склада, не нудна ли им помощь.
Рывок. Дешевые ноги дают о себе знать, боль пронзает колено, операционная система сообщает о неполадках в управлении основным мотором. Ближайшие несколько минут я буду сильно хромать. Я не могу терять на это время. Мне нужно избавится от упавшего, и контуженного, но они слишком далеко. Я решаю, что им уготована смерть.
Я поднимаю револьвер и жму на курок.
Внезапно я слышу скрежет и что-то на подобие ударной волны ставит меня на колени.
Я оглядываюсь по сторонам и замечаю, что мой напарник Сей-кун корчится на земле. Ханы и вовсе пускают пену изо рта.
Какое-то дрянное оружие массового поражения. Такие использовали и во вторую вьетнамскую, сначала, когда глушили дешевые радио модули Китайцев, а затем, когда заметили, какой эффект оно оказывает на протезированных людей, стали сбрасывать на целые отряды биоусовершенствованной пехоты. Самое страшное, что попавших под влияние заживо расчленяли ножами и первыми попадавшимися под руку предметами люди из ближайших деревень. Многие армейские протезы, отобранные в то время, до сих пор продаются на черном рынке за баснословные деньги. Я находил и убивал таких людей не раз. Кем бы они ни были, ради чего бы они это не делали, они совершали еще большее зло, тем, что отдавали такие страшные предметы за деньги, по сути, продавая свою душу дьяволу.
Я могу бороться с этим, пускай и недолго. Я поднимаюсь с колен и ищу глазами источник. Он дожжен находиться в этой комнате. В этой мышеловке, в которую меня затянуло еще одно «легкое» дельце от мистера Тюболса.
Даже дорогой Сей-кун не в силах подняться. У него такой жалкий вид, что в данный момент я даже хочу помочь ему, если бы я мог бы видеть его глаза, то я бы сочувствовал ему. Но на месте его глаз, как впрочем, и моих, красуются лишь покрытые схемами и стыками формы- заменители глаз, и, глядя на них человека становиться совершенно не жалко.
Я поднимаюсь, и вижу его. Того, кто загнал меня в ловушку.
Я не вижу его лица, помехи исходящие от него вызывают у меня черное пятно на месте человека, но я уверен, что он там, я чувствую, я слышу его шаги, его тяжелое дыхание, переполняющее комнату пугающей пустотой, твердым запахом.
Боятся в принципе нечего, просто нет смысла. Я не успею среагировать в нужный момент, просто не смогу сделать вообще ничего, чтобы защититься. Я ощущаю себя в ловушке, в более ужасной, чем когда-либо находился до этого. Радует только одно, я проживу недолго, не успею ощутить всю боль и агонию, которую получаю ежедневно. Я наконец-то закончу свое никому ненужное паразитическое состояние, и беспокоит меня только то, что произойдет днями позже, когда баланс сил в нижнем городе преломится в сторону обладателя моих имплантатов.
Меня беспокоит, что станет с Мэри Си, без ежедневной дозы инфузина. Я не знаю, как она сама сможет заработать так много, скорей всего она скатиться еще ниже. Только эта мысль заставляет меня продолжать жить, бьет сервомоторы в моем сердце друг об друга, гоняя кровь по оставшимся во мне сосудам и кабельным системам, прогоняя по ним плазму и масло.
- Кто ты?! – кричу я в пустоту, расправляя руки в стороны, - покажи свое лицо.
- Тебе не надо беспокоиться, - откликается металлическим скрежетом мой собственный разум, - все будет хорошо, опусти руки и ложись на пол.
- Ни за что! – кричу я, в отчаянной попытке проявить врага. Но головная боль заслоняет собой все мои проблемы. Я даже не могу сосредоточится на данных с моих органов, которые выводят крайне негативные сводки, о скорой остановке вторичных систем и отправления на перезагрузку всего, кроме разве что сердца.
У меня не так уж и много времени, чтобы что-то сделать, но побег попросту бессысленен, я отключусь на проспекте, где меня в считанные минуты разберут мародеры. Расход энергии на удары в пустоту сделает меня просто-напросто бьющейся в агонии мышью, куклой в кукольном театре, на потеху зрителям.
Вариантов не было, да их мне никто и не собирался оставлять. Я просто стоял и в безумии наблюдал за происходящим, возможно за последними минутами моей жизни. За тем, после чего мне ничто не грозило.
Тяжелый удар. Приклад какого-то военного автомата, возможно металлическая бита. Удар настолько силен, что вышибает искры из моих армированных шейных насадок. Из глаз на полном серьезе вылетают искры. Визор отключается. Ощущение тела пропадает.
Я остаюсь один.
Разум в пустоте. Вроде и живой, но такой совершенно незначительный, маловажный. Я попадаю даже не в ад.
В чистилище.
Туда, где на краю пустота, отсутствие вариантов существования и хоть какого-то представления о реальности. Смогу ли я понять, умер я, или нет, если я не ощущаю ничего? Смогу ли я умереть, находясь в такой ситуации.
Я уверен только в том, что я продолжаю думать. Очень давно я не получал такой замечательной возможности, чтобы подумать. Бесконечной возможности думать в абсолютном вакууме знаний.
Тьма продолжалась бесконечно долго, и все что мне оставалось – это мысли. Я потерял ход времени почти сразу, настолько я привык к постоянной новостной строке и часам в нижнем правом углу глаза.
Я просто очень быстро сходил с ума. Я знал, что если не сосредоточусь на конкретных мыслях и событиях, то моя личность утонет в пучине безумства, и я держался, я считал в уме, перебирал все варианты сборки винтовки гаусса, пытался решить задачи.
Но тьма все-таки окончательно поглотила меня. Я забылся в надежде когда-либо пробудиться.
Тьма расступилась вместе с шумом. Я ощутил все чувства одновременно, это было похоже на то, как человек выходит из состояния контузии, звук, четкое изображение и трезвое мышление приходят одновременно и не успевают соединится в общую картину. Слабых телом тут же выворачивает наружу.
Я не слаб телом. Для меня это не впервой, я сразу же хочу встать, но понимаю, что не могу. Мне нужно запустить программу для обработки повреждений, а до этого мне необходимо несколько десятков секунд, чтобы перезагрузить операционную систему.
Адреналиновым сигналом я подаю сигнал к мозговому модулю контроля о том, что пора перезагружать ОС. Сигнал о том, что я уже очнулся и не прочь ознакомиться с произошедшим с моим организмом.
Но перезагрузка не пошла. Возможно, был перегружен модуль в голове, или просто сильно поврежден ударом. Снять его и оставить меня в живых было бы невозможным делом, поэтому я уверен, что он все еще там в голове, и я надеюсь, что он все-таки включится рано, или поздно.
Мой слух, который оставался моим последним настоящим чувством все-таки убеждал меня в том, что я все еще живу, что вокруг происходит что-то странное. Расплывчатые голоса, скрежет, капли, бьющие по полу со всего размаху.
Я постарался скорректировать зрение собственными силами, без модуля контроля. Это оказалось очень тяжело, я не делал этого вообще никогда, и потому мысленный контроль и корректировка были для меня сродни игре в шахматы с опасным противником. Если те, кто стоял вокруг меня следили за тем, что со мной происходит, то они уже давно поняли, что я вернулся в сознание, и заметили бы перемещение крепежей в моих глазах.
Я не боялся, мне просто не оставалось пространства для страха, я просто без движений лежал где-то, совершенно не представляя, что мне предстоит пережить в следующую секунду, или, что мне предстоит сделать, чтобы прожить еще несколько минут.
Внезапно мои глаза включились. Я смог сконцентрировать линзы и эхо-проектор, соединил в один информационный поток, и я увидел свет.
Точнее темноту. Сырой, грязный потолок, кафельные стены. Какой-то госпиталь, скорее всего заброшенный, самое удачное место, чтобы разрезать человека на куски. Теперь я очень жалею, что очнулся. Мне еще предстоит пережить то, о чем я уже прекратил беспокоиться.
Страх пронзает меня насквозь, так бывает?
Я вижу автоматические ножи, много маленьких скальпелей на стенах, какие-то странного вида инструменты вокруг. Много маленьких полупроводников и десятки микросхем разбросаны вокруг.
Я вижу человека. Точнее двоих людей. Без сопутствующей поддержки визора я не могу распознать их лица, они сидят спинами ко мне, и что-то делают. Их освящение — это какая-то свечка. Странный вид освящения, наверное у них совершенно нету имплантатов, иначе бы им не пригодился такой старый источник освящения.
Без статистических данных я не уверен, но наверняка я мог бы разделаться с этими двумя в считанные секунды. Наверняка они решили, что я умер и просто бросили мое тело сюда, чтобы заняться мною позже.
Или прямо сейчас…
Я не могу двинуться. Мои ноги убраны под корень, практически до основания, система управления над копчиком тоже снята. Я замечаю свои ноги в правом углу комнаты. Без них моя скорость будет равна скорости ползущего. Мои шансы начинают падать.
Кроме того, моя правая рука снята по локоть. Сервомотор, который мне прострелил неумелый стрелок спас хотя бы локоть, он застопорил детали, и мародеры попросту не стали рисковать дополнительными повреждениями и разобрали мою руку на запчасти. По крайней мере в комнате я ее не видел.
Левую руку им снять не удалось. Во многом тут виновато то, что эта рука из серии бионических имплантов, которая намертво срастается с телом и его нервной системой. Заменить его совершенно невозможно, и изготавливается он по нестандартной схеме, исключительно под владельца. По сути дела, это мой последний ключик к памяти, которую я потерял. Именно поэтому рядом с кроватью, на которой я лежу находиться автоматическая пила.
Им нужна моя рука, и они возьмут ее вместе с плечом и куском моего тела.
Без статистики понятно, что в условиях одной руки и отсутствия оружия, я остаюсь полностью беззащитен перед врагом. Мне не хватит ни скорости, ни ловкости, чтобы остановить двух мужчин.
Какие у меня остаются варианты? Лежать и умирать? Этот вариант совершенно мне е подходит. Только не теперь, когда я очнулся и могу испытать боль.
Я принюхиваюсь. Запахи наполняют комнату. Среди них я могу почувствовать порох и канализацию. Мне не хватает данных, которые предоставили бы мне легкие, но моя операционная система все еще не работает.
Я должен бежать.
Я нахожу глазами огромную крышку люка на полу. Она немного приоткрыта, я не совсем понимаю зачем, но видимо это мой единственный шанс спастись. Шансов не много, но я обязан им воспользоваться.
Правда, мне все равно нужны мои ноги.
Бесшумно мне не встать, не слезть, я начинаю ощущать свой вес, со всей армированостью. Но, на то я и бывший военный, что немного разбираюсь во всем. Во всех старых больницах существует модуль голосового управления для больных. К нему можно подключится с любой кровати, и используя простые шифровочные протоколы, немного пошестрить со светом в комнате, или коридоре, по отрывать окна, в общем устроить небольшой полтергейст для мародеров.
Надеюсь, они из пугливых. Точнее это мой единственный шанс.
Я слегка сдвигаю голову и подключаюсь к интерфейсу.
«Имульсия-два-восем-семь-шепард», - проговариваю я еле движущимися губами, и перед глазами появляется интерфейс. Стародавний квадратный, заслоняющий весь обзор, до жути неудобный и наполненный бесполезными вещами.
Я узнаю время. Прошел почти день с момента моего прихода к мистеру Тюболсу, моя ломка все еще не началась, но осталось совсем немного времени. В случае, если меня начет ломать, то шансов спастись у меня не будет.
Я копаюсь в интерфейсе и нахожу удивительную вещь - маленький погрузчик, которым я могу управлять на расстоянии, он использовался для подвозки предметов и лекарств, перемещаясь максимально бесшумно, чтобы не мешать остальным пациентам.
Этим нельзя не воспользоваться. Я включаю тележку и перемещаю ее, одновременно начинаю хлопать стеклами и переключать свет в соседней палате.
Люди, сидящие за столом, начинают волноваться, и, подхватив свои пистолеты, тут же выбегают в коридор. Я не могу терять времени. Тележка заезжает в комнату. Подхватывает мои ноги и подвозит их к кровати.
Слишком легко.
Я пытаюсь подняться, опираясь лишь на одну руку и то, что осталось от моих настоящих ног.
Я вижу свои ноги. Я втыкаю их тщательно и максимально быстро, установить, настроить и закрепить я их еще успею, но не прямо сейчас. Я подключаю контакты в универсальный порт. Проходит секундная синхронизация и я уже готов бегать.
Этим и хороша Китайская техника. Композитные ноги заменяются руками, в любой момент и всего за пару секунд. Главное, чтобы не подвела сборка и программное обеспечение, а так универсализация – это будущее имплантантой индустрии.
Я встаю.
Нету времени искать части своей руки, как бы она ни была мне близка и дорога, я должен уходить прямо сейчас. Мне предстоит не только выбраться, но и найти немного Инфузина, прежде чем наступит мучительная агония.
Я тороплюсь. На ходу пытаюсь раз за радом перезапустить Операционную систему. Подымаю люк, отбрасываю его в сторону. Нету никакого смысла заметать за собой следы.
Крышка в сторону, я ныряю в коллектор. Хочу отключить запах, но пока не перезагрузится операционная система, сделать я этого не могу. Я стараюсь не дышать, чтобы не впитать трупный запах. Мои легкие справятся с ним, но все равно остается возможность для потери сознания.
Я опускаюсь по колено в мерзкую, зеленую жижу, и понимаю, что все что можно проржавеет. Слава инженерам, которые создавали дизайн моих вполне бытовых ног, все сочленения и моторы скрыты за композитом, а значит, некоторое время я смогу двигаться, не снижая скорости.
Я двигаюсь, расталкивая расчлененные трупы в стороны. Их очень много, ими завален весь тоннель, наверняка люк был приоткрыт именно из-за этого. Я мог бы стать одним из этих несчастных, попавших в лапы к мародерам.
Пробираясь в темноту я замечаю некоторые знакомые лица, это те ханы, с которыми я вел бой совсем недавно. Их лица искажены страхом и болью, их головы изрезаны пилами, оттуда доставали головные модули контроля. Руки ноги спилены и тоже развалены везде.
Я вновь ощущаю себя там – во Вьетнаме, на поле боя в случайной мелкой деревушке, куда Китайцы запустили своих гончих. Они убили и расчленили всех людей там, насадив отдельные органы бедных людей, женщин, детей на свои хвосты. Сотни трупов разбросанных по деревням и городам в надежде запугать нас. Я помню каждую секунду. Я помню, как убивал и выводил из строя каждого из этих негодяев, как они утопали в крови жертв, а потом приходили новые и погружали нас в огонь.
Я вновь там, каждый раз, когда я засыпаю, я возвращаюсь туда, где все поменялось. Я вижу пламя, в котором сгорали города и миллионы людей. От них оставались только груды костей и сантиметры пепла, лежащего ковром в городах. От людей оставались реки крови, в которых утопали их дети и животные.
Я был там, и сейчас я как будто туда вернулся.
Но теперь я другой, я стараюсь не обращать на это внимание, я прохожу мимо, без всяких эмоций, я просто должен выжить, в очередной раз. И я это сделаю.
Я ушел в темноту. Погрузился в нее, продолжая видеть стены и направление прямо сквозь темноту, при помощи эхолокатора, встроенного в мои виски. Я бреду вперед, не выбирая направлений, просто основываясь на интуиции. Я не ориентируюсь, не могу трезво соображать, я опьянен адреналином, возможностью умереть.
Я вижу свет в конце тоннеля и быстро иду туда. Я уверен в том, что за мной следуют, не могут не следовать, знают, что если я выживу и спасусь, то я вернусь и отомщу, вырву им сердца за то, что они делают.
Иду к свету. Вижу его, принимаю его как цель и спасение.
Пытаюсь бежать, но ноги уже прекращают слушаться. Внезапно я понимаю, что иду в этой грязи уже не один час, я совершенно не могу проследить за временем.
Еще одна попытка перезагрузить операционку. Перед глазами пробегает столбец с цифрами, но ничего не происходит. Данные выдают несколько ошибок, исправить сейчас я точно не смогу, поврежден модуль в стволе головного мозга. Мне понадобится помощь специалиста.
Я дохожу до света и вижу край.
Мои первые мысли – я попал в рай.
Я стою на краю Сингапура. На краю улья, прямо передо мной – бесконечный океан, облака, чистое, голубе небо. И шум.
Шум ветра, шум прибоя, каких-то птиц в отдалении, крики, плывущие корабли, а я был здесь, на краю. И этот край был для меня райским местом. Почти под небесами, рядом с ветром, я хочу остаться тут навсегда. Я хочу наполнить свои легкие настоящим свежим воздухом, пускай и свежим относительно нижнего города
Нижний город был позади, а впереди был чистый, неизведанный мир, наполненный чем-то тем, чего мы никогда не увидим, живя в чреве города. Люди всегда ищут безопасность, заранее желая отказаться от безграничной свободы, которая так мешает нам в жизни.
Но я не решусь шагнуть вперед. Смерть и пустота не привлекают меня сейчас.
Мне надо идти назад, хотя я понимаю, что смысла в этом практически нет, моя ломка настигнет меня в дороге, я упаду и захлебнусь в мерзкой вонючей жиже.
Но я уверен в том, что это не конец, я не могу сдаться в такой момент. Мне просто нужен план. План, который я смогу выполнить без всех своих примочек.
Я оборачиваюсь.
- Ты смог уйти, - говорит голос из темноты. Уверенный, крепкий. Какой-то среднеевропейский акцент.
- Я не смог, - отвечаю я, все равно мне не остается ничего другого, кроме как вступить в диалог с человеком, который загнал меня в ловушку.
- Ты смог уйти из города, вообще не имея ног, мое начальство заинтересованно в тебе дружище, ты хочешь работу?
- Я стою на пороге смерти, а вы меня еще спрашиваете, - отвечаю я, - но я не соглашусь на убийства женщин и детей ради денег.
- А у тебя деловая хватка, Джон, стоящий на краю смерти, - вновь звучит голос из темноты. Как же мне сильно хочется вернуть автофокусировку зрения, и возможности вроде увеличения ISO и ночного видения.
Я не имею своего функционала всего несколько часов, но понимаю, что без него я просто еще один обычный человек, которому приходиться выживать, бороться и выкручиваться. Хотя я слишком долго живу в этом городе, чтобы не постичь таких необходимых здесь навыков.
- Делайте свое предложение мистер, у меня мало времени, я тороплюсь на встречу с богом, - усмехаюсь я, однако в моем голосе проскакивает дрожь, которую мой собеседник мог бы уловить, даже не имея специальной аппаратуры.
- Мое предложение простое – я вытягиваю тебя отсюда, а ты выполняешь для меня простую работку, а потом решаешь, нужно ли тебе такое место, - отвечает голос из темноты.
Я не знаю, кто это, не могу разглядеть его лицо, да он и не дает сосредоточиться на нем, но он очень самоуверен, стоя в каком-то дорогом костюме посреди потока с отходами города. Я думаю, что знаю его откуда-то, но не могу вспомнить откуда.
Я почти ничего не могу вспомнить о моей прошлой жизни, жизни до Вьетнама, до второй вьетнамской войны, самой кровавой бойни на восток от Египта.
- Я в общем-то согласен, - говорю я, - можно было бы обойтись и без такого долгого шнырянья по коридорам.
- Вы все поймете, мы не могли взять на эту работу абы кого, сами понимаете, нужна была проверка, - сказал человек, абсолютно спокойным тоном, - мы установим вам несколько новых чипов, они вам не помешают в работе, разумеется, все это будет за наш счет…
- Прямо как на службе любимой родине, - усмехнулся я, и посмотрел на то, что осталось от моих рук, - скажите одну вещь, этот мистер Тюболс работает на вас, или вы умело его использовали?
- Мистер Бриз, - назвал он меня, возможно, это была моя настоящая фамилия, или же он просто использовал такой дешевый трюк, чтобы привлечь мое внимание. Одно я понимал, обо мне он знает куда больше, чем я сам, - вы живете очень хаотично, не знаю специально, или по велению души, но добраться до вас было очень сложно, даже для нас.
- Это отличный комплимент, - ответил я, - но может быть, перенесем наши переговоры в какое-нибудь более удобное место, - развел руками я.
- Безусловно, мистер Бриз, но для этого вам придется поспать, - произнесла темная фигура.
Его рука закопалась глубоко в пиджак и покинула его уже с длинноствольным револьвером. Скорей всего он хотел произнести что-то успокоительное, на последок, но почему-то не стал.
Он просто навел свое оружие на меня и выстрелил.
Впрочем, выстрелил он не пулей, а каким-то парализатором. В последнее время я стал слишком часто терять сознание, не представляя, что будет со мной потом. Впрочем, когда что-то было по-другому?
Последнее что я слышал – был свист лопастей вертолета, - он подходил достаточно близко, чтобы забрать мое тело и странного человека в черном. Он так легко подхватил мое тяжелое тело, что сомневаться в наличии у него самых современных военных разработках совершенно не приходилось.
И что самое смешное, за секунду до отключки я узнал в этом человеке Сей-куна, только с совершенно европейскими чертами лица. Маскировочный имплантат, способный изменять черты лица, передвигая кости, до чего дошли сволочи.
Глава 2.
Боль. Страшная боль в спине. Она пришла внезапно и не собиралась уходить. Не так страшно, как ломка по Инфузину, но совершенно неожиданно и убийственно. Возможно сломался один из датчиков.
Я переборол первичный порог и использовал стимулятор, лежащий на тумбочке, специально для похожих случаев. Он подавил боль, по крайней мере, не на долго, а этого пока что вполне достаточно.
«Неплохое пробуждение», - пронеслось у меня в голове. Именно так, как я всегда мечтал просыпаться.
Но оно на самом деле было неплохим, особенно учитывая, что со мной произошло вчера. На самом деле память уже успела сыграть в свою игру и стереть большинство моментов двух предыдущих дней, а обратится к заметкам я не мог, потому что операционная система в моей голове не работала вчера.
На самом деле последним моим естественным воспоминанием был порог перед океаном. Я мог шагнуть навстречу и остаться там навсегда, но я почему-то жив, и сейчас нахожусь в самом что, ни на есть отличном душевном расположении. Мое тело не ломит, и я не утопаю в ежедневной болевой агонии, которая обычно настигает меня с утра.
Воспоминания о краю не давали мне нормально думать, и каждую секунду манили меня обратно. Я думаю, это был бы неплохой конец для моей быстрой жизни, но я живой, а значит, я смогу сделать еще что-то, возможно даже найду цель.
Я смотрю на свое тело. Я раздет. Впрочем, тот, кто привез меня сюда и оставил спать озаботился оставлением мне трусов.
Новенькая правая рука блестела хромом и выглядела просто превосходно. Вместо старой военной зеленой краски и логотипа МакроСхем на ней красовался логотип Каделака, явно военный образец. Новая прошивка на эту руку уже вовсю просилась установиться, отдавая ежеминутным писком и зелененьким огоньком в правом нижнем углу моего зрения. Зная Американских разработчиков ПО я не торопился с этим делом, но и не игнорировал.
Новенькие ноги были от компании Сони, их логотип занимал все бедро правой ноги. Отличный окрас под естественную кожу. Всевозможные сенсоры, регулировщики равновесия, отличные стандартные настройки под любой вид бега и прыжков, включая паркур. Даже мои старые, «вьетнамские» ноги не давали мне таких возможностей.
Что-то новое еще было в голове и по всему телу, но для уточнения мне еще предстояло прогнать полную серию тестов организма.
Те, кто установил мне новые имплантаты явно не скупились, при том, что я о них не знал совершенно ничего, даже краткой информации о задании, от которого нельзя отказаться. Я стал некоторым рабом ситуации, в которую эти люди меня и поставили.
После слов услышанных там, в коллекторе, я стал как-то выше всех крутых боссов нижнего города. Но моя жизнь все еще не изменилась, видимо, я должен был ожидать приказа, или дальнейших инструкций. А моя жизнь продолжалась.
В первую очередь я вывалил на стол все восемь оставшихся шприцов с Инфузином. Один засунул в сочленение за коленом, еще два положил в карман своей армейской куртки, они мне могут понадобиться в любой момент. Оставшиеся пять я спрятал по всему дому, начиная от ванной комнаты, до старой коробки из-под китайских ног. Я не могу следить за ними все время на пролет, а так даже если ко мне заберется вор домушник, то по крайней мере парочку шприцов я сохраню.
Дальнейшая моя цель – полное сканирование организма через личный интерфейс, не касающийся внутренней памяти и прошивок моих органов. Только так я смогу убедиться в том, что в меня не запихнули какой-нибудь суперсовременный модуль контроля над личностью.
Но для этого нужно обмануть то обновление, которое навесили на меня мои новые «друзья». Так просто я этого сделать не смогу, а главное я совершенно не могу об этом думать, подобный прибор сможет отловить достаточно сильные периоды мозговых колебаний и рассказать моим спасителям о том, что задумала их овечка.
Так же я не могу договорится заранее по сетям о встречах со своими доверенными лицами, ведь это будет отслежено в ближайшие секунды. Даже во время перемещения по городу мне придется эмулировать другое изображение за глазами и иные координаты, чтобы сбивать датчик столку.
В любом случае я должен был выполнять свою работу.
Я встал с кровати и начал одеваться. С новыми протезами это стало очень легко. Никаких моторов, сервоключей, торчащих деталей не осталось, все дыры на одежде, что я регулярно оставлял и вынужден был штопать свои штаны, джинсы и рубашки, новенькие же протезы обеспечивали меня теми же способностями, и при этом я мог одеваться в нормальную одежду.
Мне опять вспомнился Вьетнам. Первое воспоминание, которое есть у меня в голове – я все еще с двумя ногами и одной рукой. Впрочем, длится это недолго, в тот момент меня уже контузило взрывом, и я не ощущаю, как пожирающее плоть оружие втыкается мне в правую лодыжку, а рука пробита огромной бамбуковой щепкой. Я не могу пошевелится, а вокруг лишь кровь. Реки крови.
С тех самых пор на мне всегда была лишь рваная или обрезанная одежда, отлично показывающая всем вокруг, что я бывший солдат армии запада. Теперь я смогу носить обычную одежду.
Эта новость так сильно меня радует, что я забываю обо всех моих делах, которые я до этого выполнял ежедневно. Но урчание в животе возвращает меня на землю. Я не ел уже два дня. Организм, конечно же подготовленный и металлический, но оставшиеся живые части безусловно хотят еды.
Я встаю и иду. Куда?
К Мэри Си. Теперь я точно знаю, что хочу ее увидеть, теперь это немного другой я и быть может, таким я ей понравлюсь больше. Тем более теперь я знаю, что хочу сказать. Просто то, что лежит на моем тяжелом, композитном сердце. То, что бьется вместе с его движениями. То, что глубоко под металлической коркой моего черепа.
Я просто должен идти. Сейчас для меня это важно. Зная, что только о ней я думал на краю своей смерти, что только ради ее существования хотел выжить, я должен избавить ее от мучений хотя бы еще на один день.
Она танцевала как обычно, но я видел в ее движениях какую-то рваность, подергиваемость. Быть может это всего лишь барахлили мои глаза, или прибор, принимающий дополненную реальность, был поврежден, но я чувствовал в ней опасение. Она смотрела по сторонам не с безразличием, как обычно, а словно выискивая кого-то в толпе.
Быть может она ждала меня, или кого-то другого, искала в толпе знакомое лицо того, кто побеспокоится, того, кто поймет. Но это в лучшем мире, не в том, где ради инфузина она может попасть в такие страшные долги, что будет значительно проще совершить самоубийство. Она может нарваться на маньяка, регулярно угрожающего ей по e-mail, она может бояться и боится.
А я нахожусь рядом, смотрю сквозь безликую толпу однообразных, пустых людей, вынужденных обитать здесь в нижнем городе. Я стою и жду, когда она закончит свой обычный танец, чтобы я смог вновь подойти к ней и отдать шприц. Сказать то, что я хочу и уйти, уйти туда, где я смогу быть уверен, что не подчинюсь чьей-то воле.
В первую очередь я пошел сюда, потому, что знал, что должен был делать. Впервые за много лет я знал, что должен делать, что хочу делать и что буду что-то обязан сделать.
Ветер сомнения развеялся вместе с дымом, который утащили за собой разошедшиеся по сторонам люди, насладившиеся зрелищем. Я стоял посреди расступающегося потока и плавно протекал сквозь него к сцене, а затем и за нее, в глубину.
Я увидел ее в окружении троих огромных парней. Не знаю, ее ли это был тип, но намерения они выказывали очень четко, впрочем Мэри была совершенно с ними не согласна. Она отлично показывала это на эмоциональном уровне.
Когда один из парней распустил руки, надо сказать отвратительную поделку, выверенную в готическом стиле, с натянутой искусственной кожей в прожилках между странноватыми узорами, она со всего размаху вмазала своей красивой ножкой между ног этому типу. Я тут же захотел оторвать руки этому козлу.
Я почти так и сделал. Секундой спустя я уже стоял за спиной одного из этих парней и был готов нанести удар. Мне достаточно было увидеть знак согласия, или просьбы в глазах Мэри, чтобы сделать это.
И она подала такой знак. Она сказала прямым тоном:
- Джон, ты не поможешь мне вынести мусор?
- Конечно милая, - усмехнулся я и в тот же момент столкнул лбами двух крайних парней. Того, которому уже повредили промежность я поддал ногой, да с такой силой, что из его тела тут же хлынула кровь.
Я проверил его пульс своим визором и внешними датчиками… все еще есть. Хорошо, потому, что я не хотел его убить, просто не рассчитал силу удара, новые ноги имели чуть больший вес и немного другой центр тяжести при ударе.
- Извини друг, - говорю я усмехаясь, - ты в порядке Мэри? – Уточняю я у девушки, при этом корча такое пафосное выражение лица, что отхватываю нехилую пощечину. Мне, правда совсем не больно, больно скорее маленькой, слабой женской ручке, которая армирована сложнейшими и хрупчайшими танцевальными имлантами, помещенными глубоко под настоящую кожу, под живую плоть. Но она не подает виду, скорее наоборот – она полностью довольна своим поступком, хоть и понимает, что я ничего не почувствовал.
- Где ты пропадал Джон? – спрашивает она, - пойдем скорее отсюда, нам нужно поговорить.
Она берет меня за руку и тащит за собой. Я всегда удивлялся, откуда у этой девчонки такие силы. Она умудряется тянуть меня, несмотря на мой несколько сот килограммовый вес так, как будто я - плюшевая игрушка.
Она тянет меня по коридору, но не в комнату приватного танца, и не в свою гримерку, которая у нее откуда-то взялась, что довольно странно для заведений такого класса – выдавать своим танцовщицам какие-то специальные гримерки.
Она выводит меня из здания, ведет по улице, в подворотню, я доверяю ей, ведь если не ей, то, кому еще? Мы заходим в маленькое здание на краю улицы, в которую вела лишь та подворотня.
Она заводит меня внутрь, мы заходим в неприметную дверь на первом этаже дома, грязну и обшарпанную. Внутри, правда все по-другому. Несмотря на маленькие размеры и общую небольшую захламленность все очень прибрано и уютно, так как мне и нравиться.
Я здесь впервые, но я уже на сто процентов уверен, чей это дом. Мэри Си представляется мне именно такой, как и обстановка в этом доме. Несмотря на ее работу, на ее поведение и слова, она именно такая.
Но она не ведет меня дальше прихожей. Она резко разворачивается и останавливает меня рукой. Я останавливаюсь и жду. После такой долгой паузы трудно решиться заговорить первым. Но это все-таки кто-то должен сделать. И делает это Мэри.
- Где ты пропадал Джон? Все это время… господи, как ты, я думала ты уже никогда не вернешься.
- Я если честно был того же мнения еще вчера. К сожалению, я не подумал об этом раньше, когда не попрощался с тобой заранее.
- Какое вчера Джон! Ты что, свихнулся? Тебя не было здесь уже несколько месяцев! Я была уверена, что ты умер… - она на секунду задумалась, вероятно пытаясь сформулировать подступающие мысли и вопросы. Она была явно шокирована.
А я не понимал ее слов по поводу нескольких месяцев, ведь я отчетливо помнил, что было вчера, что я делал еще несколько часов назад. Или был очередной момент потери памяти? Как я мог пропадать несколько месяцев, и очнутся живым и здоровым, с новыми частями тела, в своей постели и вдруг начать все помнить и осознавать.
- Ты уверена? – спросил я озадачено, и девушка тут же поняла в чем дело.
- Это опять случилось Джон?! – выкрикнула девушка, - неужели это опять случилось?
- Да, похоже я опять потерял большущий кусок своей бессмысленной жизни, - ответил я и повел плечами, - я думаю это уже стало некоторой традицией для меня.
- Я очень беспокоилась, и уже было отчаялась, - наконец выдохнула Мэри и обняла меня за талию, после чего прижалась своим телом ко мне, - я очень, очень беспокоилась, я же говорила, что мои мысли по поводу армейской программы в твоей голове вполне могут оказаться правдой.
Я не был готов говорить на эту тему, мне надо было собраться с мыслями. Зачем кому-то лишать меня памяти на такой продолжительный срок, и при этом оставлять в живых, да еще и снабжать меня такими дорогими имплантатами.
- Я все еще уверен, что никакой программы нет, - ответил я и положил свою бионическую руку ей на голову.
- Почему? – спросила она, прижимаясь к моему плечу.
- Им бы не пришлось загонять меня в ловушку, если бы там была программа, то они могли бы активировать меня где угодно, и когда бы им не захотелось.
- Я… тоже так думаю… я очень рада, что ты живой, - сказала девушка и тут же отпустила меня. Хотя мне уже понравилось это чувство я легко отпустил ее.
- Знаешь, что, Си, я хотел бы показать тебе то, что я видел, то, что думал.
- Что это было? Ты что-то помнишь? Ты можешь мне рассказать? – тут же закидала меня вопросами девушка. Я не хотел, да и не мог на них отвечать. Я просто стоял в прострации и думал, как мне лучше все изложить. Я не знаю точно, но думаю, что оказался в такой ситуации впервые в жизни.
- Я не могу точно сказать, но это было небо. Такое огромное, синее и прекрасное, я помню его, еще секунда и я бы сделал шаг в него и утонул бы в нем. Но я решил, что сначала покажу его тебе, - усмехнулся я и тут же увел тему, - а вообще я ничего не помню и не могу сказать конкретно, знаю лишь то, что все время очень хотел тебя увидеть.
Я не знал, что случится дальше, да и совершенно не хотел этого знать. Я просто стоял и думал, что мне еще предстоит, и жалел, что не могу остаться здесь прямо сейчас, что я все еще должен зайти к Чангу на основательный обводной тест, знал, что за мной все еще висит какой-то должок.
- Я знаю, что я не могу так поступать, но тебе придется еще меня подождать. Я обещаю вернуться, наверное, впервые я могу и хочу это обещать, ты будешь ждать?
- Как всегда и ждала Джон, - говорит девушка и отворачивается, - как всегда и ждала.
Жизнь – такая штука, что в ней мы должны поступать лишь так, как велит нам наше сердце, иначе она из чего-то хорошего превращается в ту обыденность, которая рано, или поздно заберет все то, что нам дорого и выкинет на обочину, туда, где ничего не измениться и ничего ты уже не починишь.
- Давай выпьем чаю, - предлагаю я, - у тебя ведь есть чай? Я не пил его уже многие годы.
- Конечно, пойдем на кухню.
Я оглядываю ее прихожую и выкладываю два шприца лежащих в куртке на ее тумбочку. Она увидит их. Надеюсь, их ей хватит и она сможет постоять за себя в нужный момент.
Я сажусь за стол на малюсенькой кухне. Дополнительная реальность отрисовывает обои на стенах, дисплеи в разных частях комнаты, какие-то украшения, текстуры, милых маленьких зверушек копошащихся вокруг, даже ставит посреди дерево. Но я не могу сидеть так, я просто отключаю дополнительную реальность и сижу посреди голых стен комнаты, напротив Мэри Си, в настоящей обстановке, где достаточно того, что есть.
Здесь я впервые. Я никогда не думал о том, как она живет, даже не рассчитывал здесь, когда-либо побывать. Но синее небо и синее море изменили все. Я уже не мог растрачиваться на полумеры, теперь я хотел идти прямо и не уставать, благо теперь я был уверен, что у меня получиться.
Я не могу поверить в то, что я опять лишился памяти, и скорей всего без возможности ее вернуть. Ведь где-то в голове нету предохранителя, сняв который можно вернуть память, положенную автоматически в аналоговом виде в наш самый обычный человеческий мозг.
И вновь в своих воспоминаниях я возвращался туда – во Вьетнам, к рекам из человеческой крови, к вечной темноте, которую устроили корпорации, к тому уничтожающему плоть оружию, которое делало из нас отбивные, и нарезало нас на кусочки мяса, как отличная машинка для шинковки.
Я возвращаюсь в тот день.
В тот день я так и не почувствовал боли. Возможно в первый и в последний раз в жизни. Когда какие-то ребята вытаскивали меня с поля боя, они озаботились заранее накачать меня морфием так, что я попросту утопал в галлюцинациях.
В тот день, когда от меня отделили мои настоящие ноги, я видел, в каком они были состоянии, я отлично понимал и предвидел, что сделают с моей второй рукой, я даже наверное ощущал разумом ту боль и вечное прощание с чем-то своим, родным и близким.
В ту ночь я не чувствовал боли, но думал, думал о том, кто я, где нахожусь и что вообще случилось. Я помнил мировую историю, какие-то элементарные и спецэффические действия в обращении со своими имплантами, но я совершенно не помнил себя.
И это было страшно.
Если так подумать, то с той ночи я больше никогда ничего не боялся. Я просто был один, в наихудшем из возможных на планете мест, в ужаснейшем положении и при этом я знал лишь только свое имя, вырезанное гвоздем на пустом жетоне.
Джон.
На самом деле я даже не уверен, что имя было моим, но теперь я уж точно держал его при себе. Я был Джоном для всех и был им для себя. Если так звали кого-то другого то я надеюсь не просто так доживаю его жизнь…
В то утро мне сказали, что вся моя рота полегла, вместе с лагерем, в котором вероятно могли находиться мои вещи. Меня никто не узнавал, впрочем, как и я их, но все были мне рады и поддерживали. Возможно то, что я все забыл – было хорошо, потому, что испытанное в месте, где я потерял конечности, Китайцами оружие отрывало кражу от мяса и разлагало кости.
Иногда мне кажется, что я не хочу вспоминать свое прошлое сам, лишь бы не столкнуться с теми воспоминаниями, как умирают все мои сослуживцы, один за другим утопая в этом взрыве. Я часто винил себя за то, что выжил тогда.
Я допил чай и сказал:
- Дурацкая была война.
- Как и все прочие войны Джон, - поддержала меня Мэри.
- Да, ты ведь дождешься меня? – спросил я, уже зная ответ.
Она не стала отвечать. Просто посмотрела мне в глаза. Ее глаза были настоящими, этого я никогда раньше не замечал. У нее был цвет и прожилки, а глубина была такая, что можно было уместить в них всю вселенную, и еще бы места немного осталось.
Я заглянул в ее глаза своими, холодными и металлическими, и увидел тот ответ на вопрос, который искал. Я жалел, что она не может увидеть ничего в моих глазах, как бы не старалась. Они, словно моя душа были покрыты металлом и меленькими спруйками, они не передавали эмоций, они лишь давали мне информацию, ту, которую я легко променял бы на возможность передать свои чувства ими.
Она меня всегда ждала, и будет ждать.
Я был в этом уверен.
И неожиданно для самого себя я поцеловал ее. Она ответила взаимностью.
- На счастье, - шепнула она на прощание. Теперь я мог уйти, зная, что моя жизнь не самая бесполезная штука в мире. В общем-то так всегда и было, я попросту не обращал на это внимание во всех этих кибернетических дебрях, где душа это всего лишь еще одна сервисная программа, обслуживающая разум интересного человека, но без которой некоторые могут прожить всю жизнь совершенно преспокойно.
Я улыбнулся и вышел.
Я знал, куда должен идти, потому просто шел, пока не поймал попутную машину. Таксист посмотрел на меня очень приветливо. Мои новые протезы сказывались на восприятии меня другими людьми.
И тут открылась еще одна любопытная деталь. На моем личном счете вместо совершенно привычных мне копеек обитала довольно внушительная сумма в девяносто тысяч кредиток. Это вполне могло даровать мне и еще паре человек безбедную жизнь на целые полгода.
Однако вместо радости меня напротив накрыла пугающая пустота. С каким же дьяволом я совершил сделку на этот раз, да и что мне предстоит сделать, если я еще этого не сделал? Надеюсь на эти вопросы мне поможет ответить Чанг.
Его домом служил подвал под зданием имперского магазина, главного торгового центра в этом районе города, потому таксист без вопросов довез меня именно сюда, наверняка решив, что я посетитель торгового центра, и отправляюсь за покупками. Благо мой текущий внешний вид располагал к таким мыслям, а я лишний раз не показывал, какие у меня дела на самом деле.
Я быстро дошел до входа в магазин и показал условный знак на видео камеру магазина, чтобы Чанг включил глушилки, или зеркальные сервера, указывающие, что мое положение внутри магазина.
Как только в зеркальце мигнул зеленый фонарик я тут же отошел от входа и двинул за поворот здания, спустился в маленький подвал, по очень крутой лестнице, которую сверху накрывал цинковый лист, а по бокам было нечто вроде клетки, забирающей в себя электричество. Я тут же потерял связь с сетью, и по правую руку от меня повисло голографическое предупреждение об этом.
Протезы тут же предупредили о невозможности скачиваемых обновлений, для них это был неприятный шок. Их разработчики видимо давно забыли о том, что лучшим способом соединения с интернетом навсегда останутся провода, жаль только что остались они у немногих тех, кто способен разобраться сам во всех сетевых проблемах.
Чанг сидел за своим столом, обставленным по всей классической схеме – блоки для отражения искусственных экранов, раритетные ЖК и АМОЛЕД дисплеи, стоящие явно не для утешения его винтажных потребностей, а для работы в условиях глушения, или при подходящей ситуации.
Чанг занимал свое обычное место в кожаном кресле, занимая его целиком. Сложно знать, как он выходил и входил в свое убежище, имея такие размеры, возможно он имел какой-то секретный лифт, или же вообще никогда не выходил. Впрочем, я никогда не видел его вне его родных стен.
К слову его родные стены – это вполне себе реальная обстановка, с настоящими обоями, книгами и прочими мелкими делами, никакой отвлекающей дополнительной реальности. Наверное, именно поэтому я никогда не встречался с ним где-то еще.
- Привет Чанг, спасибо, что так быстро принял меня, - говорю я.
Чанг не отворачиваясь от своих экранов, отвечает мне:
- Я ждал тебя, с тех самых пор, когда ты зашел ко мне две недели назад и сказал, что если не умрешь, то явишься ко мне и попросишь помочь тебе вспомнить, - сказал они и повернувшись ко мне добавил, - и как я вижу ты живой, здоровый и пришедший ко мне.
- Две недели назад я был у тебя? И как я выглядел? – тут же спросил я
- Ты выглядел как деловой человек, в темно синем костюме и бардовых очках. Ты торопился, сказал, что не можешь находиться тут долго, что существует вероятность смерти в любой момент, хотя этим ты конечно же меня не удивил, все мы живем в нижнем городе, все можем в любой момент умереть.
- И о чем я тебя попросил? – тут же спросил я. Мой приход на проверку явно
- Ты попросил меня установить в твоей голове нейронный конденсатор Би-о-май, связанный со стволовым мозгом и просил повредить тестовый интерфейс, вероятно, так ты хотел напомнить себе прийти ко мне, когда будешь в своем уме, - усмехнулся толстый Кореец.
- Теперь я понимаю, - говорю я, и тут же в голове начинает выстраиваться картина прошлого. Постепенно, но я вспоминаю, как узнав что-то страшное, я прихожу к Чангу в надежде сохранить это воспоминание, но и спрятать его поглубже, дабы не подвергнуть риску себя и своих знакомых.
Быть может эти воспоминания мне и не нужны, - проноситься у меня в голове, - ведь не стали бы мне их убирать, а я не прятал бы их при помощи обманок, если бы эта информация не стоила бы нескольких жизней.
Но воспоминания для меня – самое дорогое. Тот я, который приходил к Чангу две недели назад знал об этом не хуже меня сейчас, ведь я должен был думать и работать без установки со стороны, иначе они могли бы использовать любую пустышку с промытыми мозгами.
Тем, кто стер мне память нужен был именно я, со всеми моими навыками и возможностями, и у меня была свобода выбора до определенного момента. И я не был бы собою, если бы не хотел докопаться до правды. Если бы я, хоть раз обратил внимание не только на часы, но и на календарь.
- Чанг, я понимаю, что зацепок мало, но ты можешь мне рассказать, что важного случилось в Сингапуре за прошедший месяц? – спросил я. Это первое что пришло мне в голову, от этого я мог хотя бы отталкиваться.
- Я уже работал над этим, Джони, - усмехнулся Чанг, вновь возвращаясь к своим мониторам, - знаешь ли, не каждый день приходит друг с такой необычной просьбой. Может ты и был против, но я провел небольшое исследование, полазил по сети, по закрытым сетям, базам полицейских, охранных корпораций, синдикатов и кой чего накопал.
- Ближе к делу Чанг!
- Давай не будем торопиться, сначала лучше осмотреть тебя на предмет наличия в тебе всякой дряни, черт его знает, что научились делать перцы из секретных организаций, может быть они могут записывать видео и отправлять его даже сквозь мои глушилки.
- Может тогда тебе стоит поменьше говорить? – спросил я, намекая на то, что имея такие подозрения, Чанг все равно выложил все прямо с порога. Впрочем, для него это было частью обычного поведения. Он попросту жил так, и если бы его не тормозили его собственные глушилки, он бы говорил втрое быстрее, не используя рот.
- Да, ты прав Джонни, давай, дуй на койку и снимай с себя всю верхнюю одежду. И убери ее подальше в угол, не хотелось бы забрызгать кровью твои дорогущие бренды, - усмехнулся он на последок.
Чанг был не затыкаем. Возможно ему и правда не хватало общения, я даже и не подозревал есть ли у него друзья, да и вообще, заходит ли к нему кто-то другой помимо меня, но я знал кем был Чанг и мне этого было достаточно. Он был хорошим другом, одним из немногих людей, которые могли бы быть таковыми. Условия нижнего города не даровали призов за то что ты был хорошим человеком, или другом, но нам приходилось существовать в них.
Я быстро разделся по торс, расстегнул брюки и в одних трусах рухнул на то, что Чанг называл койкой. Возможно, он и правда спал на ней, но для меня она выглядела каким-то невообразимым нагромождением блоков.
Чанг встал с кресла и быстро подошел ко мне. Его протезы несли его так быстро, как будто он не был 250 килограммовым корейцем. Движения его впрочем все равно напоминали способ передвижения индейки по футбольному стадиону.
- Давай приподнимайся, чего разлегся? – Спросил Чанг с усмешкой, - ждешь чтобы я привел тебе шлюшку?
- Чанг, не время для шуток, мне срочно нужна проверка всех мостов и интерфейсов, сам же понимаешь, что нас могут отследить, - с волнением в голосе проговорил я, садясь на блоки смирно.
- Ты отлично понимаешь, что если бы они хотели, то уже давно бы все узнали и проследили, я не самая скрытая цель среди всех тебе известных. Я не невидимка и мое убежище сделано из мусора собственными руками, при желании эти ребята разберут меня на запчасти за считанные минуты.
- Я знаю Чанг, но предпочтительнее было бы поторопиться, нам было бы неплохо знать хоть что-то об этих ребятах заранее, чтобы хотя бы быть готовыми, - сказал я, вынуждая Чанга поторопиться.
- Они тебя отпустили Джонни, но не просто так, ты же отлично понимаешь, что все это, включая поиск утерянных воспоминаний может быть запрограммировано теми людьми, чтобы ты сделал что-то еще, - сказал Чанг, и доставая из-за пазухи огромный разводной-универсальный ключ с десятком портов и интерфейсов на грифе добавил, - да и неужели ты считаешь, что мою работу можно выполнять без частички иронии?
- Конечно, нет, - просто ответил я.
- А теперь заткнись и дай мне сделать свою работу, - сказал Чанг и я тут же замолчал.
Он начал быстро разбираться с моим спинным мозгом, одновременно копаясь с подключениями на моей бионической руке.
- Ее тебе не изменили, не помнишь? – Уточнил Чанг, хотя знал, что изменение бионической армейской конструкции повлечет за собой самоуничтожение органа путем детонации слабого термического заряда. Проще говоря, всех, кто будет стоять рядом сожжет ко всем чертям.
- Конечно, нет Чанг, и насколько я понимаю, ты можешь использовать интерфейс замкнутой клетки, или шифрованный протокол подключения морских котиков, - высказал я свои догадки по поводу прохода в систему я, хотя Чангу явно это не было нужно.
Он проигнорировал мои слова, а это означало, что мешаться под рукой ему ненужно.
- Какая оригинальная топология микросхем сложилась в твоей бионической руке, - сказал он, мне даже жаль, что без службы в армии США получить такой невозможно, - сказал Чанг, - они же сами изменяют свою структуру, я правильно понял?
- Я не уверен, что когда мне ее ставили, такие технологии были возможны, - сказал я, - я ведь даже не помню своего звания в войсках до момента взрыва, - недолго думая, добавил я. - Единственное что я помню – она была со мной до того, как я потерял память, и она может послужить ответом на вопросы.
- Технология старая как мир, но чертовски дорогая. Я всегда хотел сказать тебе Джонни, что ты был не самой мелкой шишкой там, или же послужил лабораторной крысой для своего правительства, за что, впрочем, и заслужил награду.
- Хороша награда, - прокомментировал я. Душа кричала, о том, что цена за мою руку была слишком высока, но эта много раз спасала мне жизнь только потому, что была уникальной технически-биологической структурой.
- Я прошел, кинь мне протоколы основных полей защиты, чтобы ломать не пришлось, - попросил Чанг. Я сразу же выгрузил из контейнера данных и отправил их Чангу.
Сразу же после этого в углу моего зрения появился знак, предупреждающий меня о проникновении в корневую систему. Тело Чанга секунду подергалось, его искусственные глаза подергались в разные стороны и закрылись.
Он проник в систему и использовал прямой мозговой контроль для управления потоками данных. Очень немногие сейчас способны на такое, потому что можно просто застрять в этом полу подсознательном состоянии. Слишком много людей погибло при таких подключениях и массовое производство порта М-14, соединяющего инфраструктуру напрямую с мозгом пришлось прекратить. Чанг был одним из немногих обладателей такого порта. Возможно один из пары сотен по всему миру. И он умел им пользоваться.
Связаться с ним прямо сейчас я не имел никакой возможности, но я мог проследить за новостным каналом в сети, подключившись к домашней сети Чанга, благо сделать это было совершенно не сложно, так как я был доверенным лицом и давно получил к ней доступ.
Новостная лента вывернулась перед моим взором, лишь только я отдал мысленный приказ об этом. Среди большой кучи явно бесполезных сообщений я искал хоть сколь-нибудь важные конкретно для меня.
Я видел, что в верхнем городе намечаются крупные празднования, по поводу переизбрания главного судьи. Я видел, что благодаря имплантации кожаного заменителя удалось спасти жизнь сыну президента Российской Конфедерации. Я видел, что третья экспедиция на Ио обустроила свой первый поселок и уже растит первую космическую капусту. Я читал, что новый президент Техасса подписал договор о передаче всего военного управления в руки к синдикату Диснея.
В мире назревала война на территории Австралии, четыре корпорации не смогли поделить территории и готовятся вступать в вооруженные столкновения на территории Сиднея. Правительство Австралии все еще пытается урегулировать ситуацию, но на последнем заседании ООН было решено не вступать в этот конфликт. А это значит, что Австралию скоро накроет туман войны, и сотни наемников отправятся отрабатывать свои контракты.
Мир медленно двигался в сторону размытия границ и к отказу от государств. Многие жители ульев-мегаполисов никогда, за всю свою жизнь не покидали своего города и могли вообще ни разу в жизни не задуматься об этом. Благо жизнь в улье обеспечивала это.
Чанг внезапно очнулся и покачав головой сказал:
- Ну, вроде проход чист, эта твоя рука, она столько всего знает… она умнее моей бывшей жены.
- А твоя бывшая жена была чем? – усмехнулся я, намекая, на то, что Чанг однажды всерьез подумывал жениться на сервисном андройде. Ну, или не подумывал, а просто рассказывал всем эту историю. Вообще сложно было понять, где Чанг говорит правду, а где прикалывается.
- Моя бывшая была преподавателем Физколойдной Химии в Сингапурском университете. Это очень давно было, и давай больше не будем об этом вспоминать дружище Джони, - ответил Чанг, слегка изменившимся тоном, и у меня внутри все как будто передернуло. Я отлично знал Чанга, но эта информация была для меня в новинку. Насколько сильно это влияло на него по жизни, как они расстались, умерла ли она? В любом случае эта информация объясняла очень многое в характере Чанга, и в том, почему он вел такую жизнь.
Но сейчас он не хотел об этом говорить и я даже и не думал напрягать его своими вопросами. Всему свое время, если оно конечно придет.
Чанг открыл программу сканирования и она отобразилась перед моими глазами точно так же, как в дополненной реальности висела перед ним.
Программа показывала полное сканирование моего организма. Я видел маленькие оранжевые и красные точки по всему скелету, точнее по тому, что от него осталось. Это были армирование вкрапления и проводники, для более удобного размещения электроники в организме.
Зелеными вкраплениями были обозначены все нервные и прочие проводные сети, установленные в организме. И судя по яркости их свечения, всю нервную систему мне перелопатили капитально, заменив все устаревшие ячейки на более качественные и новые.
Синим же цветом на моем объемном изображении горели уже полноценные имплантаты, некоторые были даже заранее подписаны логотипами своих компаний с кратким названием продукта. И ярче всего синим цветом горела моя голова, судя по всему там было около пятидесяти имплантатов, при том, что как минимум половина из них была абсолютно новой с датой установки кодируемой прошлым месяцем.
Кому потребовалось вкладывать такие баснословные деньги в меня, чтобы потом, через месяц отпустить в свободное плаванье? Мне надо было кое-что прояснить у моих старых нанимателей, которые явно могли что-то знать относительно меня.
Пока я обдумывал свои дела, Чанг быстро занимался сканированием каждого импланта в моем организме, до которого он смог добраться путем хеширования. Иногда он очень самодовольно улыбался, а это означало, что процесс шел хорошо и он находил что-то действительно любопытное для него.
- Джонни, вот и тот стопор, который я воткнул тебе в голову, - сказал Чанг, раскрывая перед моими глазами кусок черепа с огромным трубочным модулем, выполненным на манер транзистора, - видишь?
- Да, и что же за ним скрывается? – спросил я, не давая своему воображению додумывать то, что может произойти, если мы с Чангом узнаем что-то лишнее от организации, способной вложить такие деньги в человека, для одного лишь задания.
- Не знаю Джонни, мы устанавливали его второпях, тогда я не успел еще понять, что почти все твои новые импланты чуть-ли не прототипы, готовящиеся к запуску в лучшем случае в следующем году. Черт, да эти ребята вложили в тебя десятки миллионов, представляешь, каких трудов стоит это получить, даже работая на оборонку.
- Я могу сказать одно – действовали они очень аккуратно, стараясь привлечь как можно меньше внимания в Сингапуре, возможно секретная служба какой-то другой страны, вроде Евросоюза, или Китая, - высказал я свои предположения.
- Как ни странно ни одного специально следящего имплантата в твоем организме я не нашел, но понимая, чего и на какую сумму они тебе напихали нельзя не предположить бионических следящих имплантатов, или уникальный кодировок, загруженных напрямую в мозг. Врятли существует хоть одна организация в мире, способная отказаться от своих вложений в таком размере, да или просто отпустить на прогулку такой капитал.
- Я сам в нетерпении, - ответил я на длинную речь Чанга
- Ну давай тогда разворачивайся и узнаем, что же скрывает твоя голова, - сказал толстяк и тут же взвел свой разводной ключ в положение разборки.
Я знал, что при операции на голове, а тем более на мозгу я не могу бодрствовать в прямом смысле этого слова. Без лишних вопросов со стороны Чанга я перевел свою нервную систему в режим сна и стал просто ждать.
Чанг шаманил недолго. Но пока он копался мне вспоминался Вьетнам.
Я помню, как медики прямо в окопах, вручную переключали положение имплантата нервной системы, чтобы умирающие, или сильно раненые люди не чувствовали боли, и могли продержаться еще хотя бы чуть-чуть.
И мне делали так же. Когда пуля пронзала плоть, и вся одежда вымокала в крови единственное, что удавалось сделать – это дать еще немного времени. Обычно наемники хорошо сражаются, только если у них нет другого выхода и в общем-то наша армия удачно устраивала безвыходные ситуации для них.
Небо было очень плотно и густо закрыто кромешной мглой, это практически не давало шансов для использования авиации, кроме разве что слайдерных геликоптеров Хьюи-2020, и потому загнанные в ловушку мы либо умирали позорно, либо забрав с собой пару жизней. Но другие стороны конфликта были не такими. Гильдия наемников, обслуживающая сразу три корпорации явно действовала другими путями, вот уж что, а умирать наемникам совершенно не хотелось. Китайцы же давили и массой, и технологиями. Более жестоких людей, чем их мародеры, воспитываемые, как убийцы с самого рождения было не найти. Они оставили вечные следы на телах и в памяти вообще всех, кто участвовал в той войне.
- Я достал! – Крикнул Чанг, и у меня тут же замутило в глазах. Я подумал, что смогу пересидеть подступающую тошноту и слабость, но не смог. Глаза закрылись и я очень быстро провалился в темноту
Глава 3
Вздох. Боль.
Повреждение легких, дышать очень тяжело.
Я теряю очень много крови. Медик за моей спиной что-то делает с моим спинным мозгом, ковыряется в десятке проводов и боль постепенно уходит, оставляя от себя лишь слабый след и нехватку воздуха на каждом новом вздохе.
- Ты высидишь еще минут пятнадцать! – Кричит он, - продолжай стрелять и вдыхать, мне нужно видеть работу легких, иначе залатать тебя не смогу.
- Хорошо! – Отвечаю я. Я уже не рассчитываю, на то, что меня удастся спасти. Я просто продолжаю вести огонь по туману, окружающему нашу дислокацию.
Пока не кончатся патроны, я буду дышать, чтобы оттянуть смерть моих друзей на как можно более долгий период. Я знаю, что иначе нам придет конец, Китайцы не будут задавать вопросов и предлагать сдаться, они просто превратят нас в отбивную, как только им представится такая возможность.
Я знаю это, да и вообще все, кто стоят рядом со мной знают это. Нам некуда отступать, если только нас не подхватит ближайший эскадрон Хьюи, которых, впрочем, могут легко сбить на подлете. Туман окружил нас настолько плотно, что увидеть кто же там, в тумане, где он и сколько его.
Я хотел бы увидеть где находятся враги, чтобы знать куда стрелять, но внезапно я понимаю, что не могу сменить свой вид обзора. Мои глаза настоящие! Моя рука и ноги – настоящие.
Я никогда не помнил этого момента. Наверное, здесь, среди всех людей в окопе находятся мои друзья, которых я потерял вместе со своими конечностями. Я пытаюсь увидеть лица, но не вижу их, вижу только, как они умирают один за другим.
Внезапно кто-то кричит: «Хьюи летят! Мы выживем».
Мой взор расплывается и распыляется. Дышать становится уже вообще нечем. Легкие заполнены кровью. Я слышу, как медик кричит: «не отличайся Бриз! Ты нам нужен, держись!».
Я понимаю, что осталось недолго, но так же и понимаю, что в тот момент я выжил. Я вижу, как медик запрашивает помощь, чтобы вертолет тащил нас прямо в медпункт.
Я вижу, как садятся одни геликоптеры, как другие ведут ракетный огонь по туману, слышу крики из тумана, слышу, как разлетаются металлические крепления на роботах и экзоскелетах. Я наблюдаю за тем, как раненных погружают в медицинские вертолеты. Вот и меня тащат туда.
Мои глаза закрываются, и я вновь теряю сознание.
* * *
- Давай, дыши дружище! – Говорит Чанг, и еще раз ударяет меня электрошоком.
Удар. Боль.
Я вдыхаю полную грудь воздуха. Искусственными легкими дышать очень легко и приятно, относительно настоящих. Это как ехать на старом разваливающемся, ржавом пикапе, или же на хорошем, совершенно новом внедорожнике.
- Я живой! – Кричу я, чтобы предотвратить еще один удар электрошоком в грудь, - сердце бьется, сердце бьется!
- Отлично Джонни, я уж думал, что завалил тебя, дернув не тот контакт, - с облегчением в голосе говорит Чанг, - а теперь вижу, что вроде живой.
- Что случилось? – спросил я.
- Ты в одно мгновение отключился, то есть вообще все, и это была не система защиты, просто на просто отключилось вообще все до чего я мог достать, однако кое что я все-таки сумел достать, - сразу ответил Чанг. Его голос был медленным и каким-то вялым. Я видел, что он вымотался, он как будто сам чуть не утонул в моей голове, как в океане.
В некотором роде такое подключение к сознанию было чем-то сродни старому сливанию - глупой японской и китайской технологии, которая из двух людей делает по сути дела одного человека, переливая воспоминания обоих друг в друга, облегчая обучение нового персонала, создавая буквально единый разум. Технически она конечно запрещена, как поработительная для общества, хотя по факту правительства боится ее, как самого простого способа создать безумную недовольную толпу с одинаковыми навыками, и знаниями.
Чанг действительно мог утонуть в моем разуме, и никогда не вернуться, как случалось с другими людьми с подобными имлантами по всему миру, но он вернулся и судя по выражению его лица он сделал то что хотел.
- Говори Чанг, - выпалил я пытаясь подняться. Однако это было глупой идеей,
- Я могу объяснить многое, но судя по всему ты скоро начнешь все понимать сам малыш Джонни, нам предстоит еще красивое прощание, но знай, тобой я дорожил, - выпалил без вздоха Чанг.
- О чем ты? Что ты знаешь, чего ты боишься? - спросил я, пока операционная система в голове медленно зачищала поврежденные сектора, от мгновенного появления и удаления инородных личностных данных.
Пока я медленно пытался пошевелить хотя бы одним пальцем, Чанг что-то быстро набирал на клавиатуре дополнительной реальности. Мой визор еще не получил полную функциональность, потому для меня он попросту барабанил пальцами по столу.
- На самом деле я и без того устал от этого мира, и наверное давно пора было попрощаться, видимо я очень хотел успеть еще что-то изменить... Ну в память о ней. Все кончилось так быстро... Именно в неминуемости и непредсказуемости я видел свой страх. Как же я хотел оставить память...
Меня пугали слова Чанга, он говорил, как в последний раз, но я не хотел и не мог его перебивать, мой голос все еще трещал и шипел, нужно было подождать еще 50 секунд.
- Но знаешь когда я ощутил страх так близко я перестал бояться. Глупо, но это делает меня... Нас счастливыми, я думаю, что теперь мы сможем исчезнуть...
Я был поражен словами Чанга, насколько глубокие философские мысли он смог найти в моей голове, да еще и от чего он их высказывал?
- Когда-то мы использовали слияние, и пускай ее нет, мы навсегда рядом. Я готов.
- К чему вы на этот раз готовы мистер Чанга? - резко раздался голос из темноты.
Я все еще был беспомощен и даже не мог сосредоточить взгляд на человеке во тьме.
- Вы слушаете уже давно, и в курсе всего. Вы отлично знаете, что я не заговорю, потому пускай шоу начнется! - сказал Чанг раскинув руками, как богач в каком-то дешевом старом фильме, показывающий безумные богатства родного особняка. Это было пафосно и грациозно, Чанг умел устраивать представления, особенно такие.
С потолка опустилось несколько пулеметов гатлинга, по обе руки от Чанга. Они сию секунду застрекотали в проход, в то же мгновение наполнившийся криками людей. красивая оборона... возможно он даже управлял ими как дирижер на концерте.
Временно мы были в безопасности. Глупо говорить о безопасности, когда даже ходить не можешь, но в тот момент, когда Чанг сбросил меня на пол с моего лежа, чтобы обезопасить от наступательного огня, я уже полностью контролировал свое тело и начинал просчитывать варианты действия в своей голове.
- Эти парни по мою душу? - спрашиваю я, пока перед глазами рисуются оранжевые квадраты и линии, показывающие, где слепые зоны, и некоторые возможные пути отхода при разрушении преград.
- Нет, - улыбнулся Чанг, - они по мою, но скоро ты сам все узнаешь.
И лишь только он закончил свою фразу, как тут же взорвалась стена. Датчики в глазах тут же определили 13 взволнованных целей, готовых броситься в бой. Я приподнимаю голову буквально на секунду, чтобы датчики в голове смогли опознать их оружие, или хотя бы пометки на форме.
Мгновение.
Несколько пуль пролетает у меня над головой и втыкаются в стену на другой стороне, несколько задевают мониторы, с исками срывая их с креплений и отправляя на пол, разнося микросхемы в кашу.
Несколько фотографий перед глазами. Сложно опознать форму, какие-то наемники, наверняка работающие на федералов, или федералы под прикрытием. Слишком слаженные действия в команде, слишком четкое выполнение приказа... слишком одинаковый страх.
Пытаюсь отследить их пульсы. Невозможно. Их пуленепробиваемые жилеты блокируют пересылку данных. Сканер не может обойти их, звуки глушатся окружающим хаосом, мне не сосредоточиться.
Я пытаюсь послать Чангу направленный звук, но и он блокируется. Глушащая пушка. Сложно предсказать последующие действия.
Я вижу револьвер. Не мой, но подходящий по калибру, чтобы не пришлось переучивать внутреннюю механику.
Просчитываю вектор угла. В голове проносятся мысли, говорящие об опасности, о том, что не стоит рисковать без надобности, что я все еще нужен кому-то в этом мире, что я должен что-то узнать.
Компьютер в голове напротив отталкивает все сомнения. Ты сможешь, говорит он, а не я. Он просчитал сотни возможных вариантов и ни в одном меня не задевают пули.
Я готов идти на оправданный риск, особенно с учетом того, что оружие в руках увеличит мои и Чанга шансы на выживании.
Толстый азиат в этот момент управляет пулеметами, перенося их огонь с цени на цель. Управление он осуществляет при помощи "черного панциря", очень сложного устройства, подключаемого к костному мозгу... он словно играет сложную мелодию на невидимых инструментах, полностью сосредоточившись на этом.
Немудрено, ведь черный панцирь несет и негативные стороны. Техника, к которой подключен пользователь становиться буквально еще одним органом тела, пускай и работая на расстоянии подключаясь к костному мозгу.
Прыжок. Перекат.
Следую командам выводимым перед глазами, перемещаюсь ровно так и туда, как указывают дисплейные радары. Шаг за шагом, переставляю одну ногу перед другой.
Шальная пуля цепляет мое плечо. Металлический звон.
Никаких проблем, она рикошетит в стену над моей головой, пробивая потолок. Надеюсь, что в этот момент внутри торгового центра на протяжении всей траектории пули не будет невинных. Хотя думать об этом пока не имеет смысла. Моя жизнь в данный момент свернулась в маленькую трубочку и завернулась вместе с моим будущим в данную темную комнату, где мы с Чангом держим оборону.
Дальше просто ничего нет. Возможно когда-нибудь будет, но не сейчас. Сейчас я живу именно здесь. Каждая секунда может быть концом.
Пуля. Взрыв. Странный скрежет. Крик боли.
Чанг корчиться как будто бы ему вырвали руку. Это страшно и противно. Ведь он действительно это чувствует. Конечно же он справиться, мозг подавит боль, отключит от нейронов взорванное орудие, но будет ли готов Чанг продолжать.
Выстрелы на секунду стихают. Я успеваю проверить количество пуль в барабане револьвера.
Шесть штук. Бронебойные, а значит я точно сделаю шесть трупов.
В глубине своей цифровой души, там, где остался маленький кусочек надежды я верю в то, что этого хватит, чтобы покинуть опасное место и скрыться от возможной погони.
Но своими железными мозгами я отлично понимаю, что мы с Чангом не уйдем. Именно тут и закончиться моя история.
Вновь начинаются выстрелы. Но все еще не с нашей стороны. Чанг все еще не может подавить боль. Кто знает, как сильно это ударило по и без того расшатанной психике.
Я поднимаю револьвер.
Внутри головы начинается отсчет. Пули летящие со стороны неприятеля разносят в клочья всю электронику и маленькие предметы. Все деревянные стулья и шкафы разлетаются в густом дыме из щепок.
Но мы с Чангом еще живы. Компьютеры в наших головах основываясь на точных данных комнаты нашли самые безопасные места. Мы в безопасности... одна только проблема, компьютеры в головах наших милых друзей в черных шлемах скоро высчитают единственно возможные оставшиеся укрытия.
Не дышать, - проноситься у меня в голове, и кибернетические легкие в ту же секунду прекращают набор кислорода из внешней среды. Пусть думают, что я отключился не сразу.
Замедляется сердцебиение. Замедляются биологические процессы организма. Я медленно начинаю слепнуть. Но искусственные глаза видят всегда, потому в ту же секунду происходит обсчет траекторий.
Три цели зафиксированы. Еще как минимум пять вероятных. Целый отряд напичканных по самые уши дорогим вооружением и патронами парней. Теоретических профессионалов.
Но я лучше. Всегда был лучше, потому что это мой мир. Мое грязное дно.
Автомат управляемый Чангом включается одновременно с моим подъёмом из-за баррикады. Синхронность спасшая мою голову. Люди в масках тут же замечая опасность от кибернетического пулемета начинают палить в него что есть мочи. И это мой шанс.
Палец быстро нажимает на курок. Пуля вылетает из дула и вонзается прямо в сочленение шлема ближайшего из супостатов. Кровь начинает бить из артерии. Настоящая. Он умрет, даже не успеет сказать: “передай моей собаке как я любил ее, пускай проверяет мою электронную почту”.
Никаких чувств. После нажатия на курок я почувствовал только маленькую ложку ответственности за очередную оборванную жизнь, с которой мне угораздило пересечься именно в такой момент.
Просто случайность. Это наша с ним жизнь. Он сам выбрал свой путь.
Я нажимаю на курок второй раз, лишь немного отклонив вектор по дуге.
Взрыв. Второй пулемет разлетается с куда большим фейерверком чем первый. Чанг вновь падет в болевом приступе на землю.
Я не успеваю отреагировать на это. Никаких случайностей на подготовленные выстрелы. Вторая пуля находит свою жертву, отрывая кусок его души и унося в бесконечные просторы льда.
Увидимся в кибернетическом аду. Тебе не будет скучно ждать меня там с остальными.
Я успеваю заметить, что один кусок пулемета отлетел прямо на неприятеля. Неужели прощальный аккорд автотурели? Искорёженный метал пробил шлем и прибил еще одного наемника к стене, прямо у лестницы на поверхность. А Чанг молодец на такое способны немногие, это тут же напоминает о древних викингах, которые могли забить неприятеля собственной оторванной рукой.
Но в смерти нет ничего красивого. Красота есть там, где смерти нет места.
Но я мечтаю лишь о ней. Я живу.
Скрежет металла. По правому борту от меня пролетает быстрая и юркая пуля, отрывая еще один небольшой кусочек металла от новой дорогой руки. Еще один шрам на долгие годы.
Бионическая рука вновь нажимает на крючок.
В этот раз не труп. Я прострелил ему коленную чашечку. Настоящую. Как это странно, для нашего времени, наемник с настоящими ногами... недееспособен до замены ног.
- Удачной охоты в следующий раз, - кричу я в пустоту.
Целей больше нет. Точнее я не знаю есть ли они.
Выманивают. Выжидают... или же все просто на просто умерли?
Проверка - не является лучшим выбором на текущий момент. Включаю легкие. Биологические функции находящиеся в диком стрессе возвращаются в активную позицию. Я вижу перед глазами все свои повреждения и травмы.
Никакого огня.
Тишина... пугающая тишина.
Я ориентирую свой голос на Чанге: “Друг, ты там живой?”
Он пока еще корчится на полу. Но я знаю, я вижу, что он живой. Одновременно отстегиваю барабан. Проверяю количество пуль. Три, как и надо. Этого не хватит на армию, но никогда и никто не захочет простится со своей жизнью просто так, хоть раз побывав в настоящем бою.
Это очень страшно. Страшно каждый раз стоять на пороге у смерти и флиртовать с ней. Однажды она может и влюбиться. А такая девушка как смерть просто так тебя не отпустит. Ты будешь с ней вечно.
Вокруг царит хаос. Я пытаюсь что-то придумать. Они наверняка уже готовят какую-либо взрывчатку, ракеты, или же гранаты. Единственное что я могу сделать, это постараться опередить из в этом деле. Но я не могу бросить друга. Я должен бросится за Чангом.
Но лишь только я показываю свою ногу за пределами укрытия в нее тут же прилетает пуля. Она ударяется в дорогой металл и застревает в нем. Я не чувствую боли, но система безопасности начинает отправлять в нервную систему покалывания в районе ноги.
Перенастраиваю датчики.
Картина мира преображается, становясь схематичной, не отвлекающей от единственной вражеской цели, которая смогла выжить. Я понимаю, что сейчас он выходит на связь с руководством, говоря о потерях, и либо требуя повышения цены за наши с Чангом головы, либо, если он все-таки полицейский, то подкрепления.
Прокручиваю в голове варианты нейтрализации, но мне катастрофически не хватает данных. Этот парень явно великолепно оснащен и в несколько ударов будет способен заткнуть меня за пояс.
Я не успеваю додумать ситуацию, он начинает стрелять.
Мое укрытие рассыпается в щепки, но Чанг не теряет времени. Он встает на ноги и пальцами имитирует нажатие на невидимую кнопку. Это выглядит очень по-детски, особенно для такого огромного мужика, но это срабатывает. Стена над местом взрыва взрывается еще раз, погребая под собой тела нападавших, в том числе и живого.
- Теперь нам надо срочно уходить! - Кричу я Чангу, - это привлечет внимание слишком многих.
- Подойди ко мне Джон, - говорит Чанг. Он не может подняться, у него раскурочены колени. Несколько пуль всажено во все тело.
И тут я понимаю, что уже не контролирую себя.
Я пытаюсь, но протезы двигают мое тело сами по себе, перенося меня шаг за шагом вперед, не давая останавливаться, или же сделать свой вздох.
Мгновенно я становлюсь пленником в своем же теле. Тот ужасный страх, что преследовал меня долгие годы. Машина для убийства, не способная остановиться. Убивает не предмет, а живое существо.
Я машина для убийства.
Я поднимаю свой револьвер и навожу его на Чанга, медленно подходя к нему. Меня дёргают за ниточки. Этому я мог бы сопротивляться, но я не могу. Тело движется плавно, куда плавнее чем если бы я сам им управлял.
Глаза ничего не отображают. Я не могу говорить ни слова. Я навожу револьвер и изо всех сил стараюсь произнести: “прости меня Чанг”.
- В этом то и вся шутка друг, - усмехается он, - последняя шутка, сейчас ты дернешь за крючок, и часть долга выплачена... при чем дернешь даже не ты, а кукловод... некоторым просто очень нравится наблюдать. Но ты все поймешь потом. ТЫ способен на все Джон, просто помни о том, ради чего стоит жить. Всегда помни.
Я пытаюсь сопротивляться, но не могу. Дождь, бегущий по ступенькам, ведущим в город выматывает нервы. Я пытаюсь сосредоточиться, стоящий на луже из крови. Я пытаюсь сопротивляться. Но это даже не моя рука. Вторая усиленно ограничена.
- Это была интересная история, - говорит Чанг, - не люблю долгих прощаний.
И тут я понимаю, что больше я не могу.
- Прощай, - говорю я и тут же нажимаю на крючок. Мозги яркой розовой пенкой с примесью красного, и зеленой окрошкой из плат разлетаются по комнате.
Я вновь контролирую свое тело, и мои руки опускаются. Я начинаю жалеть свою жизнь. Но как сказал Чанг история только начинается, и эту дорогу я должен буду пройти и за него тоже. Я сую револьвер в приоткрытое сочленение руки и зажимаю его обшивкой. Осталось только уйти отсюда.
К лифту, тому, на который указал Чанг.
Нажимаю кнопку, он открывается, и уносит меня наверх.
Этот город боится меня. А я медленно ступаю по мокрым ступеням назад в него. Из укромной ямы. Я ничего не ожидаю. Я просто выйду и спрячусь в темноте переулков. Все нутро протестует против таких просьб, но я попросту не знаю других мест куда идти. И я иду.
Темный квартал за темным кварталом. Дымящийся подвал, множество брошенных машин и заранее эвакуированный торговый центр, за компанию с ближайшими домами обо многом говорят.
Интернет в голове подсказывает мне: “Новостные сводки: квартал был закрыт и эвакуирован в связи с возможностью попадания в дождевую жидкость особенно опасных радиоактивных и психотропных веществ”. Вранье... точнее каждый дождь из верхнего города — это токсины, наркотики и радиация, там, под небесами все-таки не ангелы живут, а избалованные жизнью люди.
Моя дорога ведет меня только вперед. Изношенного, израненного, и убитого морально. Вперед, на автомате.
В первую секунду панков перед собой я даже не замечаю. Обычная шпана, практически без агументаций. Один даже использует цифровые очки для дополнительной реальности, а не линзы, или искусственную сетчатку. И я понимаю, что пройти они мне не дадут.
Возможно здесь они по мою душу, а возможно им попросту не нашлось другой жертвы. Но я знаю, что сегодня больше никто не умрет. Я не просто так снял жилет с мертвого наемника.
Я просто иду вперед. Как танки во времена древних воин. Крепости на колесах, ведущие за собой людей в пекло.
И панки теряются. Они не знают, что делать.
Они бросаются на меня и начинают избивать всем что у них есть. Но я не боюсь боли, я не боюсь травм, или повреждений. Для меня они как комары. Я просто иду, и путь мне предстоит не близкий. Когда-нибудь они отстанут.
И они отстают, спустя 2 квартала.
А дальше я теряюсь в своей голове совсем.
Поворот направо, темная улица. Я помню ее, тут пахнет какими-то духами... черт, как же я хочу почувствовать этот запах по настоящему... я могу разобрать его по молекулам, воссоздать такой же в ближайшей химической лаборатории, рассказать все о нем.. но не почувствовать...
Длинная улица. Подъезд. Подъем. Знакомая дверь... ну же, где же она?
Стучусть.
Сильнее.
Главное не выбить, контролируй себя Джон. Этого еще не хватало.
Дверь в панике открывается. Она стоит на пороге. В одном лишь полотенце... такая красивая. Сердце... все что в нем осталось настоящего начинает биться сильнее при взгляде на нее.
- Джон? - сухо говорит она. Она в панике. Неужели я так страшно выгляжу?
- Можно я у тебя переночую? - спрашиваю я и делаю шаг за порог. Я знаю, она не откажет.
Она доводит меня до кровати, и когда я падаю на нее совершенно без сил, без стабильного питания в агументациях она пытается накрыть меня одеялом, но нечаянно его рвет.
- Отдыхай дорогой, - говорит она на прощание... а потом я отрубаюсь.
* * *
И вновь во сне я там, во Вьетнаме.
Вновь дикий страх, какие-то непонятные тени впереди, безумные краски и хаос событий.
Я даже не успеваю понять, есть ли во мне что-то кибернетическое, я чувствую сладкий вкус запекшейся крови на губах.
От него так хочется избавится, прогнать, отключить. Это не просто вкус крови. Не то ощущение, когда кто-то разбивает тебе лицо так, что на нем живого места не остается, и металлическая защита под кожей играет плохую шутку. Не оно, это ощущение чужой крови, боли, которую ты причинил, нанес другому человеку, пускай и своему врагу.
Это вкус смерти, который так нравится безумным животным, тем, чья жизнь слеплена из пластилина неудач и стремления выжить.
Убивать, чтобы жить самому. Такова и моя жизнь. Но сейчас, стоя здесь, в своем иллюзорном сне, не понимая ничего, что происходит вокруг, я понимаю, что я не такой. Я не был таким до этой войны. Я не могу вспомнить ничего конкретного, но понимаю, что я меняюсь именно сейчас.
Страх. Он превращается в злобу, утягивая за собой всю конкретику, весь смысл моего существования, который был до этого. Именно в данный момент, когда я слизываю со своих губ сладкую кровь врага, а в моих ушах происходит "прострел", и медленно возвращается слух после контузии, я понимаю, что я меняюсь. Кровь, боль и страх забирают мою душу.
Зрение возвращает немного реальности, я могу осмотреть себя. Я понимаю, что на моих руках не кровь врага, а кровь кого-то очень близкого.
Друга.
Скорее всего друга, я не могу говорить ничего конкретного, но я почти уверен, что именно из-за него я здесь. И я действительно могу поменяться из-за этого.
Я стал "железкой" не в тот момент, когда взрыв забрал части моего тела, а сейчас. Именно сейчас моя душа стала навсегда железной.
Глава 4
Боль. Дождливая ночь, свет тусклых фонарей за окном и боль. Не та, которая приходила раньше, но не менее сильная.
Душевная.
Казалось бы, еще совсем недавно я мог разорваться на части, чувствовать, как тело пытается отвергнуть то, что уже давно само привыкло считать себя частью целого, я мог получить пулю в сердце, но я не чувствовал такую боль очень давно.
Я убил друга. Более того, я сам согласился стать марионеткой в чужих руках, получив свободу лишь постольку-поскольку так было легче подобраться к заготовленным жертвам.
Кто следующий? Ведь я даже не могу позволить себе бежать за помощью, да и просто выходить из квартиры, ведь моей целью может быть кто угодно. Вдруг я просто игрушка в руках всесильного маньяка... Кукловода, созерцающего мир чужими глазами, и даже делающего свои любимые дела чужим оружием.
Дождь за окном был ненастоящим, как и я сам, но это ничего не меняло, сливы верхнего города проходили не по расписанию и дождь оставался таким же непредсказуемым, как и в прошлом. Тонкие грязные капли чередовались с огромными каплями, состоящими из грязи. Мой мозг успевал обрабатывать некоторые, и я мог разглядывать дождь часами, ведь среди капель не бывало одинаковых. В них я находил чьи-то судьбы, другие жизни и что-такое настоящее, что так сильно отталкивалось этим миром.
Я сидел на кровати, понимая, что меня уже не должно быть здесь. Своим присутствием я представляю опасность для Мэри Си, и уж тем более зная, что я не смогу контролировать себя в случае опасности я даже не просто не смогу ее защитить, а сам и буду той самой опасностью.
Если бы я хотя бы мог знать по чью душу приходили те наемники... Этот город боится меня. Он пытается избавиться от меня. Я оказал городу услугу от которой не мог отказаться и теперь я не нужен городу.
Глупо было надеяться на то, что я смогу пожить спокойно когда;нибудь, глупо было мечтать о том, что когда;то ушло от меня, когда война забрала у меня не только тело и шанс на хорошую жизнь, на мечты, на планы... когда война забрала у меня даже себя самого, которого я очень долгое время выстраивал шаг за шагом. Но был ли я тем же что и до войны? Сомнительно.
Шел дождь, но он не вызывал грусти. Своим фальшем в огнях нижнего города он лишь напоминал о том, что я не имел права на близких людей. Я не имел права кем-то дорожить, а уж тем более не имел права на любовь.
Я не имею этого права и сейчас.
Но и самобичевание не может быть выходом. Я создал проблемы, я являюсь проблемой и я не могу бросить все вот так. Уйти - подвергнуть опасности.
И я знаю что я должен просить помощи…
Дождь за окном просит освободить его, прекратить печальные мучения воды, которую пропустили через десятки фильтров и отстойников. Еще немного и она наконец утечет через последние слои канализации туда вниз - под город, пройдет последние очистительные сооружения в энергетических платинах, и все так же медленно утечет в океан, где наконец-то сможет отдохнуть.
Но когда же смогу отдохнуть я? Наверное только тогда, когда я тоже протеку через десяток фильтров и отбойников. Когда я пройду свой путь от начала до конца, сделав все то, что должен на этом свете. Тогда я смогу отдохнуть.
Тишина вокруг только пугала. Может ли кто-то там - на другом конце понимать что-то в дикой куче бессвязных мыслей моей головы. Могу ли я остаться с самим собой хотябы внутри своей голвы, или же я просто чья-то слишком разумная игрушка… для чего же мне сохранили память… легкое внедрение… но сколько у меня знакомых, которых я мог бы подставить? Единицы. Ни одной по настоящему крупной шишки в городе. Мои связи это - десятки посредников. Последние пешки, которые никогда не пускали меня наверх… да я пожалуй и не хотел этого. Для чего мне нужно было это, если я проживал каждый свой день как последний.
Я решил немного успокоиться. Включил развлекательный канал и активировал дополнительную реальность. СТены прекратили быть пустыми бетонками и окрасились в обои, на них появились картины. Простые домашние предметы резко изменили свой вид на более пристойный, даже винтажный. А посреди комнаты, на огромном (но не настоящем) экране начал крутиться какой-то музыкальный клип.
Современная музыка была безумным нагромождением фальшивых звуков. Порождением умов, напрямую подключенных к приборам записи. Люди создавали то, что было у них глубоко внутри, с минимумом переферии. И мы слышали настоящие души, и глубокие слова, созданные из нежности, или напротив злобы. В наше время мы наконец услышали настоящую душу. И она была ужастной. По крайней мере для меня.
Тогда, когда все люди, мечтавшие играть музыку держали в руках грубую переферию, не только гитары и синтезаторы, пропускающие свой звук через усилители, но десятки различных уситройств - они пытались выразиться - словно слвами. Грубо, как сейчас многие бы сказали - трешево, но они создали то поколение музыки, которое миллионы не могут забыть и спустя сотню лет.
Хотел бы я жить тогда.
В комнату неожиданно вошла она. Точнее я ждал ее, как каждый день, приходя в бар, чтобы просто взглянуть на нее. Я ждал, но каждый раз был не готов увидеть ее красоту, смириться с ней. Каждый раз я просто тонул в ней, стоило мне лишь увидеть ее.
И в этот раз я снова забыл обо всем, стоило мне лишь увидеть ее. Маленькая и такая далекая от всего окружающего ее мира. В теплой и удобной одежде она выглядела великолепно. Впрочем я чаще видел ее полураздетой, чем такой вот домашней и теплой.
Она зашла и с серьезным, но довольным видом подошла ко мне. Первую секунду мы молчали. Просто смотрели друг на друга. Я молчаливый и уставший. Избитый, израненый, некрасивый, даже с такими дорогими имплантантами, пустой. И она - лотос среди болота. Прекрасный цветок, который остается прекрастным, даже когда растет на свалке. И она была рядом.
Мир не был так прост, как хотелось бы. Каким он мог быть у людей, живущим на верхних ярусах, под настоящим солнцем, а не под ксеоновыми фонарями. Мы четко дали понять друг другу, что нам приятно быть рядом друг с другом, но при этом мы были такими разными... и такими неуловимо близкими.
Я как буд-то бы знал Мэри всю свою жизнь. На самом деле это было чем-то близким к правде, ведь большее время своей жизни которое я помнил, я знал ее. Она была моей путевой звездой с тех самых пор как я попал в Сингапур. Возможно я редко задумывался об этом, но ведь с самого первого дня, когда я посетил то злосчастное заведение, в котором она была вынуждена работать я обрел свое второе дыхание. Тогда я уже не был никем нигде. Тогда я стал собою. И я еще ни разу переступил через себя... кроме вчерашнего дня.
Мысли о смерти Чанга вновь наполнили мою голову. Образы смерти коротрую я несу. Машина для убийства. Опасная игрушка в чужих руках. Сам не свой... человек ли я вообще? Впервые за долгое время я почти прекратил верить в свою человечность. Но она была рядом. И она говорила об обратном.
Я просто сидел на кровати, вцепившись в ее края, и смотрел на нее. Мир вокруг был не настоящий,домашний, но преукрашенный до неузноваемости дополнительной реальностью. Мэри явно не устраивало жить там, где она жила. В этой пустой бетонной коробке. Она не смирилась, и меня это не могло не радовать.
Она провела по моему подбородку рукой. И я почувствовал это прикосновение всем своим телом. Такого тепла я не помнил в своей жизни никогда. Я как буд-то был целиком из плоти, а мое серце как буд-то нарушило стандартную схему питания организма и забилось сильнее. Она опустилась на уровень моих глаз, лишь немного присев и я забылся.
Я знал, чем кончаются такие моменты, ведь в свободное время я любил почитать, или посмотреть что-то, что цепляло душу, я часто видел в брутальных старых фильмах, как не обделенного мышцами, но неглубокого умом героя встречала прекрастная героиня, и дарила ему свой поцелуй. Подобно рыцарям в сияющих доспехах, в еще более старые времена.
В глубине души я мечтал об этом. Я любил эту девушку, всем своим существом любил ее. Но при этом я знал, что я, это не совсем я, и в принципе не достоин чьей либо любви. И даже этого поцелуя. Который впрочем был не отвратим.
Мы поцеловались. И это было что-то магическое. Машина никогда не сможет этого понять. А мы... мы можем считать себя людьми только потому, что способны на это, потому, что способны ощутить это тепло, привязанность. Тот момент, когда ты понимаешь, что ты не один, что весь этот мир это не просто множество дорог, которыми должны пройти люди, но и их пересечения, свободное путешествие по одной колее. По крайней мере некоторое время.
Ее прекрасные, живые губы касались моих, порезанных и сухих. Мы были рядом и весь мир как буд-то бы уменьшился до нас двоих. Я слишком долго об этом мечтал, чтобы сейчас вот так просто наслаждаться моментом. Я знал что он закончиться, и что я должен буду уйти.
Но я так не хотел торопиться.
Я обхватил ее голову руками, и прижал к себе, поднявшись на ноги. А ее тонкие и острые коготки вцепились в мою изрезанную шрамами спину. Мы слились воедино и попросту утопали в единении.
Но всему приходит конец.
Она отвела голову назад и обняв меня сказала:
- мы убежим Джон. Мы соберемся с силами и вырвемся отсюда. Неважно куда, но мы пойдем вместе. Я тобой очень дорожу, и... - запнулась она.
- убежим? - удивился я. Эта женщина была прекрасна, храбра и удивительно мужественна. Я стоял обняв ее и был пуст. "Это ли не то, о чем ты мечтал все это время Джон?" - пронеслось в моей голове, - "именно то".
Но имею ли я право на такой риск? Конечно же нет. Я найду помощь. Кого-нибудь, кто позаботиться о Мэри Си, пока я буду разгребать дерьмо. Но единственное что я мог ответить было: "конечно убежим дорогая, не беспокойся", - и прижать ее еще сильнее к себе.
там на войне жизнь была легче. Возможно потому что это было первое что я помнил. Как детство. Многие говорят, что детство всегда воспринимается интелектом, как время безопастности. Там мы пытаемся укрыться, когда все плохо. Потому в наших головах и цветут комплексы. Они все там, глубоко в наших головах, в нашем детстве.
Но разве можно укрыться на войне? Разве можно думать о том, что среди кучи смердящих трупов и литров крови есть спокойствие? Конечно же нет. Но там есть простота. Нам просто давали приказы и мы им следовали. Ничего сложного: "найти и уничтожить", просто, как по пальцам досчитать до двух.
А убить? Убивать тоже просто. Сложно забирать жизни. Забирать их, когда ты сам думаешь об этом. Когда обрываешь чью-то жизнь, которая шла своим чередом. Человек вырос, повзрослел, шел через проблемы и невзгоды, пока не встретил меня. И я прервал это путешествие. А убивать на войне не сложно - сказали и убил, не убил - убили тебя. Все просто, да и отвечает за все тот кто приказал. Не надо думать, что путь человека мог прервать только я, но если уж случилось, то так же кто то может забрать и мою жизнь... и жизнь Мэри Си, не моргнув взглядом, и не вспомнив об этом.
И я жил.
Весь день мы провели с Мэри Си в доме. Мы говорили обо всем на свете. Но каждый раз, когда она хотела поговорить о плане побега, я переводил тему. Да я очень хотел этого, но слишком многое в этом зависело только от меня. Я был по уши в дерьме, в которое закопался сам.
Если бы я подошел к ней и высказал все, что было на моей душе чуть раньше... мы могли бы пропустить столько проблем. Я мог бы не совершить многое из того, что совершил. Ах если бы...
Квартира врятли была безопастным местом, и я каждую секунду был в максимальном напряжении. Тяжело в такой ситуации было наслаждаться присутствием дорогого человека, но я делал все что мог, а Мэри просто была лучшей. Она не лезла копаться в прошлом, не торопила, и не напрягалась по поводу моей напряжности. Быть может всему виной была ее наивность, но это ни чуть не уменьшало ее восхитительности.
Я общался с ней и думал. Мы смотрели кино и я думал. Мои мысли в данный момент были не с ней, так же, как и в любом другом месте я думал лишь о ней. Мои мысли были в темной пустоте. В том слепом пятне, которое оставило в моей памяти что то из ближайшего прошлого. Секретный военный прибор, или моя собственная воля, я никак не мог знать точно.
На не настоящем экране творились безумные сстрасти. Байкер в старом фильме говорил про бесконечную любовь к девушке из приличной и богатой семьи. Она же отвечала взаимностью, несмотря на все что он делал. А он был плохим парнем: грабил, принимал наркотики и очень часто мог просто полностью забыть о том, что он не один. А она хотела быть с ним, убежать на край света, держа его за руку. Волнительная история, она была очень кстати.
- нам нужен инфузин, - сказал я, - сегодня я пойду и найду достаточно, чтобы мы смогли перебраться на новое место и устроится там.
Это было вранье. В моей квартире и без того было достаточно наркотика на нас двоих, подарок от темных властителей моей жизни, но я должен был начать разгребать свое дерьмо прямо сейчас, не убегая и не втягивая во все это девушку, которой так дорожил.
- обещай мне что все будет хорошо, - сказала она обнимая меня за механическую руку и пронзительно глядя в глаза.
Я только кивнул, потому что врать ей я не мог, как и обещать такое.
Я шел к мистеру Сикаро.
Иногда, когда человек в отчаяньи, он ищет любые возможности чтобы выжить. И не бежать, как крыса с тонущего корабля, в бескрайнее море, где они всеравно обессилят и утонут, а вставать, как зажатая в углу кошка и биться до конца. Я был готов к этому, в первую очередь именно потому что я был самим собой. Я был готов на что угодно, потому что терять мне было уже совсем нечего. Всегда я болтался на краю, но теперь я уже даже и не держался, я падал на темные, острые пики в самом низу, и удар убъет меня мгновенно, разорвав на несколько частей.
Я не просто шел, я бежал, направляясь к единственной идее, которая могла придти ко мне в голову.
Я сказал ей: "дай мне сутки, я придумаю как нам уйти". И ведь в тот момент я действительно подсознательно почти уверел себя в том, что смогу, что успею, что я не потерян, что я смогу убежать от того, что было у меня внутри. Как жаль, что я не был так быстр, как мог, как жаль, вот я был лишь парящим над землей листом сакуры... а ведь я ее видел только на картинках в интернете и даже никогда не подумал, что дерево может быть красивым. Здесь в Сингапуре, в нижнем городе вообще не осталось деревьев. Все они растут там, в небесных садах, под солнечным светом. Им они. Питаются, заряжаются и кормят всех вокруг себя.
В былые времена говорили, что если бы деревья раздавали интернет, а не воздух, то их бы не вырубали, ради лишних парковочных мест под автомобили. За последние полвека все деревья в мире стали интернет ретрансляторами. Шутка ли, но многие анектоды прошлого становились правдой. Жаль только то, что произошло со мной вчера не оказалось тупой шуткой, сном, в которых и так все не как у людей.
Рывок.
Я скакнул этажем выше, пошел по крыше одного дома, к другому.
Спуск по лестнице, к водостоку, наверх.
Я просто даю своему разуму указания и он просто несет все тело пока я думаю.
Я никогдане пошел бы к нему еще раз в любой другой ситуации. После того дела, когда жертвами оказались непротезированные, настоящие дети без генетических усилений. Когда я должен был принести их ему, я сломался. Я спрятал их, очень надежно и пропал с глаз мистера Секаро. Захоти тот убить меня, он бы это сделал, но видимо данная мне работа была не столь важна, сколь важно было проверить меня. Но я сломался.
А теперь шел обратно к нему. С еще одной надеждой, на то, что он не окажется следкющей жертвой сидящего внутри меня маньяка.
Я очень надеялся на это, хотя надо признаться, что глупо верить в совпадения. Идея могла придти ко мне в голову со стороны, посланная как собственным внутренним голосом, или здравым смыслом, так и маньяком, или же Чангом.
В мире, где твой мозг это один компьтер, который могут читать другие люди, давно сложно оставаться уверенным в том что ты сам себе личность, а не пустое место.
Я двигался и наблюдал за городом. Он кипел как всегда. Как муравейник, всегда наполненный жизнью и работой. По другому просто не могло быть. Иначе люди живущие наверху не смогут отдыхать, если те, кто внизу не будут бесконечно работать и тратить свои жизни на бесполезные для них дела, получая взамен лишь подделки и подобя естественности, без всякой надежды.
В этом печаль этого места.
Я достал шприц и воткнул его себе в живот. Мне нужен запас прочности. Мне нужно лишить себя боли на максимальный срок. Я не знаю чего ожидать, и даже вся статистика, которую я прогоняю у себя перед глазами, пока движусь в другой, очень далекий для передвижений пешком район, не способна отобразить хоть что-нибудь похожее на правду.
А я просто готовлюсь к худшему.
Особняк Сикаро втыкался кирпичами и балками в огромную распорку между гроадными мостами, держащими на себе десятки домов и арок, держащих более высокие уровни. Это был очень старый дом. Сложно сказать был он построен когда-то здесь, или перевезен из другой страны по кусочкам и воссоздан здесь, но он был великолепным образцом среднеевропейского стиля в постройке домов.
Я не имел права идти через охрану, я должен был попасть прямо к господину Сикаро. Он мог вытащить меня и Мэри за какую-нибудь услугу. По крайней мере я по настоящему верил в это. я хотел в это верить, я хотел чтобы он спас хотя бы Мэри. Я шел просить.
Когда просили меня я не сделал, и потому я мог только верить.
Как тогда во Вьетнаме. Еще один блок моей памяти просветился. То что сделал Чанг работало и я тут же увидел картинку.
Руки и ноги на месте. Я дышу своими легкими. Вокруг знакомые по моим снам джунгли.
Я лечу. Лечу со своими друзьями на глайдере. Хьюи несет нас на задание. Оборона плацдарма в городе с производством. У нас там база, но Китай направляет туда огромные силы.
Мы - подкрепление. Мои друзья... я не помню их имен, но я помню что они хорошипе друзья и хорошие люди. Лица расплывчаты, но по лычкам и надписям я вспоминаю свой отряд.
Наш глайдер присоеденяется к общему потоку из десятков других, превращаясь в настоящий рой из десантных и ракетных глайдеров. Мы чувствуем единство, но никак не воодушевление. Мы боимся смерти. У меня всего один искусственный глаз, второй просто прикрыт линзой. Под ногами быстро проносятся джунгли. Из них слышны редкие крики боли и выстрелы. Эти джунгли никогда не спят.
Мы проникаем в тыл к наступательной армии врага. Точнее мы предпологаем, что у Китайцев тут тыл, но их территория в борьбе с другими государствами настолько относительная и скользящая, что встречать на месте нас могут уже не те, кто пришли по души наших друзей.
И начинается обстрел.
Я не готов к нему. Вернее внутри разума, в этом моменте я понимаю, что сейчас будет, но тогда я не готов. Вообще очень сложно подготовится к таким вещам, и сколько ты по жизни не тренируйся, ты никогда не сможешь подготовится к обстрелу. Даже в воспоминаниях.
Нельзя подготовиться не к боли, не к возможной смерти, или к вспышкам и грохоту. Нельзя подготовиться к смерти друзей. Она приходит мгновенно и не заметно. Если умрешь ты, то ты тут же прекратишь страдать, рухнешь ничком на спину, или еще как, по красивее и отдашь концы.
Ничего не будет дальше. Все на самом деле вот так вот просто.
А когда умирают друзья ты к этому не готов. Еще пару часов назад вы с ним пили и обсуждали красивых женщин с безупречными формами, а теперь его нет. Раз и не стало. При том вы все это время знали что может случиться, когда были рядом. Вы вместе курили сигареты и обсуждали смерть, а еще обсуждали то, как надо заниматся любовью по-Американски, а еще вы обсуждали, что нельзя подружиться на войне. Потому что нельзя дружить с пакойниками, а по сути дела все мы уже покойники, просто стоим в коротенькой очереди к пропускной кассе.
"эй привет смерть, мы пришли тебя проведать, как ты тут без нас?"
И мы думали о том, что так хорошо, что мы на самом деле друзья. Что мы были ими до войны и ими и останемся, что бы нам все не говорили... что бы не говорили люди со стороны, или родные... даже в тот момент когда мы любили одну девушку. Мы остались вместе, потому что хотели и потому что дружба выше всяких мелочей и склочностей характеров.
Мы вместе пошли на войну.
Когда шальные пули и трассирующие осколки от взрывов стали без вопросов и не теряя скорости влетать в моих друзей, я упал на пол Хьюи одновременно валя на пол своего лучшего друга, чъе имя так и вертелось у меня на языке все это время, но я так и не мог вспомнить его...
Впрочем это было уже совершенно не важно. Когда я повалил его на землю, я наконец понял одну свою самую тяжелую рану. Рану, которую нельзя было заживить, потому что она была даже и не на мне.
Она была на чужом теле. На теле моего друга.
Ему пробило череп куском металлической балки. Он совершенно не мучался. Я был рад за него, это наверное лучший подарок от дамы в черном, который можно получить на войне, подобной этой. Но мы не успели попращаться. Это оставляло отпечаток даже тогда, когда я не помнил об этом.
Даже когда прошло столько лет. И пускай я и хотел вернуть свое прошлое, оно уже не совсем было моим. Это были как будто два разных меня... и если когда-то я любил какую-то девушку, то теперь я любил только Мэри Си.
Любил.
Взрыв разнес летящий рядом хьюи в щепки. Осколки отлетели назад, прямо на его преследователя и пробили пассажиров внутри него. Скорее всего не остался в живых никто.
Но это мне уже не важно. Мое, еще настоящее сердце бъется все чаще и чаще. Я хочу отомстить.
И только это направляет мой разум. Я совершенно не замечаю, что из моего плеча торчит осколок, а висок царапнула пуля... ничего не задела и ладно, теперь у меня там шрам.
Платформа падает на высокую траву. Ветер развивает мои скомканные и засаленные волосы, кое-как зажатые красной, потной, со следами запекшейся крови лентой. Где-то эта трава уже полыхает. Впереди море крови и огня. Мы все пленники ада, все в нем и останемся. Я иду убивать...
Но не сейчас.
Сейчас я иду на ковер. Иду говорить и просить. Просить и умолять убийцу детей, наркоторговца и урода. Делать то что ниже всего для меня.
Я никогда бы не пошел на такое за всю мою жизнь. По крайней мере за всю ту ее часть, что помнил и отдавал себе отчет в своих действиях. Даже когда я испытывал невыносимую боль, даже
Мне не хотелось никогда рушить ту маленькую стеночку, которая отделяла меня от безумного маньяка, делающего ужасастные вещи просто так. Я всегда искал основания и пытался делать все так, как считал верным, всегда следуя своему кодексу. Я всегда шел своей дорогой, но другие люди, такие, как Мэри не давали мне заблудиться, показывая, что я пока еще действую верно. Только так я мог существовать.
Но теперь я не мог позволить простое существование.
Я стою за охроняемой территорией. Меня еще не заметили. Ну по крайней мере я очень рассчитываю на это. Охранный периметр собирались расширять еще во времена моего сотрудничества с ними, но мои датчики не улавливают никаких границ и векторов обзора. В принципе они могли определиться с этим раньше, расширить территорию слежки... просто замечать всех тех, кто бродит мимо с таким жутким фоном цифровых помех, но я не ощущаю ничего.
Ситуация не сложная. Не сложная, если я прав, и смогу просочится незамеченным в особняк используя камуфляж, верхние стоки, где надо разрушу стену и просто с маршевым ритмом зайду внутрь. На этом впрочем мой "продуманный" план и кончался.
В любом случае, для такой ситуации нельзя сделать цельный план, который не посыпется в процессе его выполнения, и мне всеравно придется импровизировать, так почему бы не делать этого прямо сейчас?
Мозг привел в действие сервомоторы, расположенные у меня в ногах, заработали десятки и сотни систем, только для того, чтобы я сдвинулся с места на встречу своей смерти. Ожидать обратного было бы слишком наивно, но умирать я не собирался. По крайней мере сегодня.
Звук выстрела я услышал сразу же.
Где;то в моих данных содержалась ошибка и граница, за которую я не мог заступить, не выдав себя сию же секунду, находилась ближе, чем показывал датчик в глазах. Мне не хватило пары метров до люка в который бы я юркнул, отбросив люк в считанные секунды.
Продумали, молодцы. Очевидно, что я далеко не первый кто хотел попасть к мистеру Сикаро таким методом, ведь это был самый очевидный вход в его здание. Ловушка для дурака, которым оказался я, как всегда рассчитывая на удачу. Глупая самонадеянность подвела меня.
Дурак.
Боль в правом плече. Они не хотят меня убить, пока что всего лишь предупреждение.
Не узнали.
Это дает мне шанс на маневр, но я даже не вижу стрелка. Смещенная баллистика не дает шанса быстро отследить выстрел. Я в тупике, ведь стрелок понятное дело не один и он готов поднять тревогу в любой момент, если еще не сделал этого.
Резкий рывок. Я делаю еще несколько шагов вперед, и падаю. Нервно-паралитическая пуля вонзается в плечо, мгновенно отключая все живые мышцы. Если бы он выстрелил чуть ниже, то попал бы в холодный металл и я бы не получил никаких повреждений, кроме пары ошибок в оперативной сети….
Техника еще работает, но это не имеет значения, потому что нейронные связи в моем теле уже не отвечают. Я просто иду вперед как по программе, уже не видя ничего, кроме интерфейса перед глазами. Осталось только ощутить боль…
Глава 5
Боль.
Удар в живот и следующий за ним удар чуть ниже пояса. Настоящие, живые органы. Болевой порог не понизить, к мозгам подключен какой-то кабель. Он пытается меня сканировать. Безрезультатно. Но работу по сдерживанию меня он выполняет на отлично.
Я не связан, не закреплен. Я просто сижу на стуле, с воткнутым в голову кабелем. Современный высокотехнологичный плен. Я просто ничего не могу сделать, даже придумать ничего не могу, потому что практически слеп.
Эта неизвестность начинает дико раздражать, но единственное, что мне по сути дела остаётся - это думать и терпеть боль. Им нужно то что у меня в голове, а мое тело им не нужно. У Сикаро есть деньги и мои протезы, убитые жизнью настоящие органы ему совершенно ни к чему.
Глаза пытаются соединиться с призраком, с накладной искусственной сетчаткой глаза, пытаются достучаться до тех частей головы, которые еще остались настоящими, и которые так нагло мешают им правильно работать.
Из-за этого мой механический мозг начинает бунтовать. Обратный от инфузина эффект. Не тело отвергает ненастоящие органы, а наоборот металлические имплантаты ищут своего донора. Но холодный металл не может чувствовать боли. Он может только раз за разом создавать ошибки, показывая их перед глазами пользователя, в надежде, что он все еще жив.
Если бы мои агументации умели бы думать, то они были бы уверенны что я умер и уже отчаялись бы так же, как верный слуга впадает в беспросветную депрессию в тот момент, когда его хозяин умирает от сердечной недостаточности. Страшная смерть, особенно учитывая, что теперь даже средний класс из офисного планктона способен купить себе механическое сердце, которое, мало того, что навсегда спасает от этой самой сердечной недостаточности, так еще и способно питать весь остальной организм энергией, получаемой от перегонки крови по насосам.
«Ну же голова, думай», - проноситься у меня в мыслях. Секундная задержка и я понимаю, что это значит. Если я слышу свои собственные мысли, то нейронные сети начали восстанавливаться, и скоро я смогу воспользоваться хотя бы своей лучшей рукой. Живые соединения с протезом уже начали пробуждаться… лишь бы рассчитать все так, чтобы не умереть инвалидом.
Если умирать, то умирать красиво, - говаривал один мой друг, который впрочем скончался от обычной передозировки в каком-то из занюханных притонов. Я тащил его тело сначала к его родному брату, а затем сжигал в мусорном ведре.
Конечно нет ничего достойного в славе заработанной смертью. Слава, которую мы заработали не положив на нее всю нашу жизнь, не стоит и ломанного гроша и с такой же легкостью, как и он пропадает на фоне огромного потока бесконечных сложностей и высоких цен на нашу материальную сущность.
По сути дела – возвращение нейронных связей в теле сулило еще большую боль, чем я мог ощущать сейчас, но я хотел действовать, я хотел хотя бы иметь возможность изложить свою, как я считал безусловно верную точку зрения. Конечно же она не выглядела таковой ни в одних иных глазах, кроме глаз Мэри, но только в них я искал правды всегда, и уж тем более сейчас.
Прошло несколько минут, а может и часов. Я попросту не мог наблюдать за картиной времени. Вообще уследить за временем когда всегда перед глазами находиться календарь довольно сложно, ты просто теряешь ощущение времени, не относящееся к солнцу над горизонтом, по которому безусловно жили все наши предки без исключений. Хотя, конечно, они в отличие от нас имели возможность наблюдать за солнцем и звездами тогда, когда им этого хотелось.
И сейчас, когда ко мне возвращалось зрение, а оно в таких случаях всегда возвращается первым, чтобы мы ничего не могли сделать, но видели издевательство над нашим телом. Пытка придуманная за долго до моего рождения, но такая действенная. Обычно, когда человек вновь обретал возможность двигаться и соображать, он уже не мог делать это рационально и полностью отдавал все свои знания в тот самый кабель, который был подключен к моей голове.
Именно такие машины для дознания были во Вьетнаме, я это знаю только потому, что сам проводил подобные допросы. Сам выпрашивал и вымучивал у жертв так необходимые для нас – Соединенных Штатов и наших союзников знания. Потому я и знал, как мне сопротивляться этому.
Вспоминая те времена, я понимаю, что делал это практически без жалости, ни разу даже не задумавшись о том, что передо мной сидели люди, живые люди имеющие свои мысли и прошлое, не просто безликие идиоты, погруженные в свой собственный мир и утопающие в своем кислом соку. Но для меня они были именно идиотами и монстрами. То была война, жестокая и беспощадная, где каждый, кто находиться не на твоей стороне твой прямой враг, отвратительное существо, готовое без сожаления убить твоих друзей, твою семью, детей и даже собаку.
Но здесь - реальный мир. На самом деле я всегда пытался отделить войну от обычной жизни, ведь для тех, кто видел ее, она действительно покажется другой вселенной, настолько далекой от сложностей обычной жизни, где смерть – самое страшное. Я всегда понимал, что делал это только по одной причине – я пытался оправдаться. Оправдаться перед миром, перед самим собой и перед всеми теми, кто хотел наверное, но не может быть рядом – со всеми теми, кто был мне близок и кого я теперь не помню.
Я хотел действовать, но все, что мне оставалось – быть безмолвным свидетелем своей боли. Я умел сопротивляться этому зрелищу. Я пытался как бы покинуть свое тело, вылететь за его границы и представлять, будто бы это совершенно и не мое тело вовсе, а всего лишь кто-то такой же безликий и плохой, как все те парни, которых я мучал так же.
И в этом я был прав. Со стороны я был безликим и плохим по отношению ко всем, кому досталось меньше чем мне. А жизнь в нижнем городе Сингапура, да что там – во всех нижних городах по всей планете мало отличалась от войны. Это была их собственная война – война жителей за их выживание и место под солнцем. Та война, которая началась до рождения каждого из них и не закончится даже тогда, когда их внуки будут управлять своими автомобилями и у них родятся свои внуки.
Я чувствовал что-то вроде страха, в тот момент когда один из огромных бугаев скользнул скальпелем по моему бионическому глазу. Никаких повреждений… без включенной операционной системы я конечно не могу сказать точно, но видеть я не прекратил, а это уже было сигналом о том что любые повреждения, которые они мне наносят лишь видимые и я не умру в тот же момент, когда ко мне вернуться ощущения и меня отключат от аппаратуры.
Но они не дураки. Они уже вырубили меня так что я даже и заметить этого не успел. Вырубили предельно точно, не задев ни одного важного органа и при этом попав точно в цель, размером с монетку в двадцать пять центов. Эти парни отлично знают, что не наносят мне вреда, и то, что благодаря своей бионической руке я могу освободиться, как только полностью вернется нейронная связь, без перезапуска оперативной системы.
Обдумывание всей этой ситуации с каждой секундой все ближе приближало меня к мысли о том, что никуда отсюда мне не вырваться, что я уже сотворил самую безумную ошибку – ничего не просчитал заранее. Это было не похоже на меня, я всегда предпочитал в собственных операциях холодный расчет. Я требовал его от подчиненных и от самого себя. Но сейчас я шел на поводу у собственного страха.
По-честному, я мог бы найти не один десяток других способов уйти из города вместе с Мэри. Да что там – я просчитывал их еще за долго до того, как между нами что-то вспыхнуло, но сейчас я боялся. Боялся самого себя, а больший страх в душе человека, лишь недавно прекратившего быть одиночкой и почувствовавшего настоящую привязанность, невозможно найти.
Конечно же все люди боятся себя, это невозможно отрицать, каждый в определенные моменты боится что он сделает что-то не то, как умная и красивая маленькая девочка, переезжающая из маленького города в большой улей не без основания боится, что ее затянет клубная жизнь и что-то по-настоящему опасное для здоровья. Она боится потерять то, кем она являлась, но в тайне, даже возможно и от себя – хочет этого.
Так же и я – боюсь последствий и потому совершаю глупости, которые и приводят к тем самым последствиям, которых я так боюсь. Замкнутый и довольно порочный круг, исключая то, что у меня совсем другая ситуация – я действительно не контролирую себя. Мое подсознание высказывает вполне себе адекватную мысль о том, что надо рисковать, надо испытать это, даст ли тот, кто держится за ниточки мне умереть, контролирует ли он все, и стоит ли мне продолжать существовать в таком вот виде?
Конечно я не могу ответить на это сам. Но почему-то я решил, что старый бандит Сикаро разбирается в таких делах. Мы были практически врагами, и когда ему нужна была моя помощь я отказался, но он был первым кто пришел мне в голову когда я подумал о том, кто же может снять с меня контроль.
И я не ошибся в нем. Старик был повернут на безопасности и технологических способах достичь ее на каждом уровне своего бытия – в жизни, физически и в сети виртуально. Только сам дьявол мог знать о чем думает Старик. И то Сикаро обманул бы даже его.
Когда мой взор прояснился я понял, что Сикаро уже некоторое время стоит в комнате и следит за пытками поглаживая свой острый подбородок, поверх которого росла очень хорошо подстриженная бородка.
Быстрыми и решительными шагами он подошел ко мне, лишь только заметив, что у меня заработали мышцы, я смог изобразить подобие улыбки на своем лице. Это явно очень сильно разозлило Сикаро, он помнил это выражение лица, я делал его каждый раз, когда проходил мимо его камер и его людей.
- У тебя не получится сделать сейчас свою глупую ухмылку, - сказал Сикаро, проведя рукой перед своими глазами, - но ты можешь пытаться делать что хочешь. Я достаточно хорошо тебя изучил, чтобы удерживать в таком состоянии столь долго сколь мне нужно.
Он развернулся и прошелся по комнате из конца в конец. Заносчивый самоуверенный старик. И ведь он действительно мог позволить себе все это, несмотря на то, что он был далеко не самой значимой фигурой в городе.
- Я знаю зачем ты пришел, я уже некоторое время наблюдал за тобой Джонни, - продолжил он, взяв в руки красное вино, - и знаешь, на самом деле я уже начал сомневаться в том, что ты и правда захочешь меня посетить, что я уже не достаточно значимый на фоне глобальной ситуации.
Он замолчал и посмотрел на меня в упор своими старыми и усталыми глазами, в попытке найти хоть что-то, что ответило бы на его вопросы. А я знал о чем он думал. Я знал, что он знал про начавшуюся серию убийств.
- Знаешь Джон, люди пропадают все время, совершенно всегда они пропадали просто так, еще во временна древних людей кто-то убивал другого, чтобы достичь определенных высот, взлететь и постараться ощутить свое могущество. Так люди управляют миром состоящим из других людей, - он вновь отхлебнул вина и продолжил свой монолог, - И я все это время думал, подхожу ли я под число тех, кто может мешать кому-то настолько большому, что он решит перевернуть мир.
Он наклонился надо мной и произнес еще одну фразу очень-очень тихо. Насколько же безумно старик любил свою театральность, всю эту показуху, за время которой он мог бы сделать настолько многое, но зачем-то он просто хотел мне что-то показать, что-то, что очень многое значило для него, возможно было даже самым важным делом его жизни сейчас.
- Знаешь Джонни, люди пропадают каждый день, но не столько значимых для свободы регионов. Они были плохими людьми, как и я, не спорю, но они не исчезают такими толпами за один месяц, - он резко поднялся, - Ки’ли, дай ему говорить.
В моей голове, словно замыкание произошло и я понял, что могу управлять голосовым модулем, впрочем даже шевеление губ у меня не появилось. Я остался все той же говорящей статуей.
- Я не представляю событий прошлого месяца, - сказал я, - дай мне пожалуйста свободу и я уйду по добру.
- Ты не можешь уже уйти, и м не можем узнать, что в твоей милитаризованной голове, потому я хочу поговорить, чтобы узнать все, что мне нужно, - ответил Сикаро. И он был прав, я просто не мог ставить своих условий. Я был в практически безвыходном положении.
- Хорошо Сикаро, ты знаешь, я уважаю тебя… - начал было я, но Сикаро меня тут же резко оборвал, он ненавидел лесть.
Именно поэтому я ее и использовал. Он резко ударил меня по щеке, но боли я не почувствовал.
- Я думаю, что ты сорвался с поводка, что все не так просто. Работая на меня ты не мог выполнить даже простейших действий, если они шли в разрез с твоим моральным кодексом, но он никогда не упирался в неправильных людей. Ты всегда чтил систему… не пошел бы по своей воли на это, какой бы ты там правильный не был.
- К чему ты ведешь Сикаро? – спросил я, пытаясь пошевелить хоть чем-нибудь. Возможно я бросил бы попытки, если бы не эмоции, возникшие на лицах людей сидящих за виртуальным инструментарием. Я не видел их клавиатур и экранов, но они точно контролировали мою систему, а система начала бороться за себя.
Это означало, что я могу сопротивляться. Дополнительной подсказкой послужило то, что Сикаро явно получил от них сообщение об этом, чтобы он поторапливался в разговоре со мной, ведь вполне возможно через некоторое время нахождение рядом со мной может стать небезопасным. Конечно же я не уйду отсюда живым если нанесу хоть какой-то вред их боссу, но я все равно могу его убить, не контролируя себя.
Впрочем, я даже не знал где я нахожусь, а уж как уйти отсюда я точно не представлял. Сквозь ту прорезь глаз, которой я мог воспользоваться я даже не видел дверного проема, абсолютная темнота сразу же за различимыми людьми… а были ли хоть они настоящими? Это точно не то, что я мог проверить.
В один определенный момент Сикаро нанес еще один удар по мне, обращая на себя внимание.
- Я хочу знать все что ты знаешь о смертях Пилиона, Ротери и Биг Босса, ведь их убил ты!
- Я не знаю ничего об этом! – Крикнул я в голосовой модуль и началось бессмысленное тихое дребезжание внутри моего горла, пытающееся компенсировать некоторую нехватку воздуха и в целом энергии для циркуляции воздуха. Люди сидящие за невидимыми панелями что-то нажали и голос восстановился, - я потерял память, но я понимаю о чем ты Сикаро, - продолжил я одновременно обдумывая ситуацию. Так вот чем я занимался все то время, которое я не помнил. И при этом мне еще и удалось как-то вырваться из абсолютного контроля… возможно стерев себе память.
Но тогда вспоминать что-либо стало бы самой большой моей ошибкой. Я бы опять потерял контроль, как в случае с Чангом опять активировался бы удаленный контроль… или какой-то навороченный мозговой вирус.
- Говори Джон, - неожиданно спокойным тоном сказал Сикаро, и по щелчку его механических пальцев люди притащили красивый винтажный стул. Он устроился в него, завалив одну ногу на другую и отпил вина.
- Я потерял память и пытался выбраться из города… не один Сикаро… я убил своего хорошего друга сам – своими руками. Я не могу контролировать некоторые свои действия, действуя словно марионетка. Я не знаю кто контролирует мои действия. Говоря по-честному Сикаро, я боюсь сам себя.
- Джони… малыш Джони, я думаю, что ты отлично понимаешь, сколько всего плохого ты мне сделал, - сказал Сикаро, - но ты знаешь, я тебя простил почти сразу же и каждый день ждал твоего возвращения друг. В этом городе всегда шла борьба за выживание, всегда шла битва за жалкое местечко под солнышком, за то, что мы так якобы ценим – культурное достояние.
- В таких битвах каждый человек – ресурс, - ответил я, - я готов выполнить для тебя работу любой сложности, но в любом другом городе, не Сингапуре Сикаро, я действительно прошу тебя.
- Ты думаешь, что нужен здесь всем и каждому? Может быть ты еще считаешь, что мир вращается вокруг тебя Джонни? – Сикаро был максимально серьезен, - ты всего лишь один из многих. У нас здесь хватает бойцов твоего уровня, я думаю ты на самом деле знаешь достаточно много таких же, как и ты.
- Я знаю и тех, кто намного сильнее меня, поэтому я и не понимаю, как же я оказался в центре внимания?
- Отключи его от табуретки, - сказал Сикаро и взмахнул кистью над головой, - пускай двигается, мы ведь ждем еще гостей? – обратился он уже ко мне.
- Я очень надеюсь, что нет. Слушай Сикаро, я не хочу втягивать тебя в проблемы, я просто пришел спросить не поможешь ли ты мне покинуть город, в ответ проси у меня что угодно. А если ты не можешь, то отпусти меня домой пожалуйста. На мне сейчас очень много ответственности. Я не хочу умирать сейчас…
- Послушай Джон, это не просто проблема местных банд, бандитов, правительств, или синдикатов. Страны уже не контролируют обстановку. Они - просто названия на карте, просто разные цвета в атласах. Последняя война изменила все. Доверие к власти во всех странах максимально низкое. Власть вообще ничего не контролирует уже сейчас.
- Кроме Китая и нескольких стран помимо него.
- Всего мира, - сказал Сикаро. Старик знал, что говорит, все датчики в моем организме это подтверждали.
- Кто-то хочет весь мир? - догадался я, - не лидер страны, но великая личность.
- Хочет, но не сможет, - продолжил Сикаро, отвечая на мой вопрос.
- И зачем же кому-то может понадобиться весь мир целиком? Это довольно безумная и бесполезная затея, управлять всем можно только в видеоиграх, да и то, потому что человечки там, это безмозглые болванчики обсчитывающиеся простейшими алгоритмами, - сказал немедля я и конечно же ответил на свой собственный вопрос.
- Именно молодой человек! - подернув пальцем в воздухе, вдохновенно сказал Сикаро, - именно поэтому мировой рынок так быстро заполнился баснословно дорогими и доступными до этого только армии и богачам протезами, по сходным ценам, для всех и каждого. Каждому по потребностям с каждого по кусочку плоти и души. Классическая схема темного правления, не только из старых фантастических книжек и фильмов, но и из школьного курса по экономике, - закончил с улыбкой на устах старик.
Его морщинистая кожа на секунду натянулась, а затем вновь опустилась на серебряные металлические имплантаты. Экзоскилет не мог позволить себе не сиять. Такой дорогой и совершенный в своей основе. Настоящее произведение искусства.
- И что я могу сделать? - тут же спросил я. Почему-то я знал, что меня втянули во все это не просто так. Я помнил последние слова моего толстого друга. Я знал, что у меня есть силы, способности, возможности.
- Для начала давай вступим в бой.
Система контроля отпустила мое тело и я смог слегка податься вперед, откатываясь назад.
Я удивился и отшатнулся. Он хочет драки со мной. Да у него конечно же установлены очень дорогие протезы, но я намного моложе, я боец и солдат. Я опасен хотя бы даже потому, что пробрался к нему сюда на разговор.
Но он понял о чем я думаю и сказал:
- Не со мной. А с теми, кто пришел по твоему маяку.
Его голос затих и я понял, что натворил. Газовая граната, наполненная нервнопаралитическим газом медленно стала скатываться со ступенек, увлекая за собой внимание здоровенных бугаев в экзо скелетах.
Наконец я мог оценить комнату. Зал с камином в стиле 19 века, полностью заставленный старой техникой совершенно разных времен. Скорее всего ничто из этого уже давно не работало и попросту выполняло роль красивой декорации на фоне.
Активировав дополнительную реальность я увидел, как же эта комната задумывалась на самом деле. Сикаро явно представлял себя высокопоставленным чиновником находясь в ней. Люстры соединялись с великолепно украшенным потолком. Ненастоящий рельеф очень удачно дополнял настоящий. Даже парни, стоящие за огромными виртуальными экранами были жутко в тему.
Огромный орган заиграл свою мелодию как только сквозь поднявшийся смог полетели пули.
- Мои системщики заблокировали кукольный сигнал! – Прокричал Сикаро, - это очень сложная операция, не думал, что ты сам сможешь вырваться из «куклы», обычно для этого нужна помощь из вне.
- Я ничего не понимаю! – крикнул я в ответ, - скажешь все это после того как пули прекратят свистеть, хорошо.
Перестрелки бывают разные. Бывают правильные - это заранее подготовленные операции, это красивые и быстрые действия по заготовленным тактическими компьютерами действиям, направляемые командирами. Они обходятся практически без потерь, ведь тактическое преимущество практически всегда на стороне наступающих.
Бандиты же идут другим путем - они никогда ни к чему не готовы, но компенсируют все своей безумной неостановимой жестокостью. Такие перестрелки лучше всего подходят фильмам и диким улицам, на которых не стоит появляться, если твой протез собран на заводе Bentley, а пахнешь ты настоящими европейскими ароматами.
Жестче всего бывает, когда эти техники объединяются. Профессиональный уличный бой. Подготовленный хаос, выжить в котором суждено наверное только самым сильным. Единицы выживающие в подготовленной операции. Это была не полиция. Это были не простые наемники… никто не пошел бы на верную смерть только ради того, чтобы начать клановую войну.
Сикаро был прав в каждом своем слове, а те люди, что умирали здесь и сейчас были буквально религиозными фанатиками. Люди, идущие на самоубийственную миссию только потому, что верят в идею. Да они же даже не узнают пришла ли она к логическому завершению.
Несколько выстрелов противника были на столько точны, что распотрошили голову одному из компьютерщиков, который хотел укрыться под столом. Стол так же превратился в труху, а судя по звуку наступательная операция была сумасшедшего размаха. Парни наступали без остановки, сметая все на своем пути.
Где-то там внизу рухнула половина этажа, оставив под своими завалами с десяток людей.
Люди кричали и умирали, предупреждая нас о том, что живым может не уйти вообще никто, потому, что здание начало заметно раскачиваться из стороны в сторону.
Старые здания – менее надежные конструкции, и повредив одну несущую стену, можно разом похоронить всех тех, кто находиться внутри.
Граната прилетела прямо в тело телохранителя, который стоял возле Сикаро. Тот просто лопнул так, как лопаются помидоры при попадании в них маленьких металлических пулек.
Внезапно Сикаро побледнел и сказал:
- Если я не выживу, то я хочу, чтобы мои деньги не достались этим уродам из клана соперника, - пуля прошибла насквозь голову еще одного из телохранителей, а мы оказались в очень опасном положении.
Сейсмометр, который выскочил у меня перед глазами предупредил о том, что здание нужно покинуть максимально быстро, а ни то придется распрощаться не только со своей шкурой, но и с жизнью в целом.
- Возьми себе мои деньги Джон! – Крикнул он и быстро приложил свою правую руку к моей правой руке, - это шифр от моих банковских ячеек по всему миру. Только отомсти тому, кто убьет меня.
Сикаро медлил лишь секунду. Он просто взглянул на меня и на груду металлолома, свой запасной план, которым он так кичился всю свою жизнь.
Он подбежал к столу и крикнул:
- бери кабель, втыкай его себе в голову, это будет проход. Ты сможешь спастись, выйдешь через чужое тело, убежишь. Ты сможешь Джон. И найди его, найди и отомсти за все что он... они сделали со всем этим миром!
В следующую секунду бронебойная пуля воткнулась в его металлический череп и активировалась.
Осколки разорвали всю внутреннюю систему черепа и он просто лопнув упав на пол.
Но он возможно спасся... не мог такой человек быть не готов.
Рывок.
Оружие доставать поздно... нет смысла. Я хватаю сигарету со стола и кладу себе в рот.
Дым.
Падаю у стола с огромным старым автоматом переносящим разум в другое тело. Быстрое путешествие. Незаконное. Убивает личность другого человека, полностью погружая свою личность В чужие мозги, через интернет. Кто угодно с мозговым чипом до третьего поколения может стать жертвой, умереть, чтобы кто-то воспользовавшийся таким автоматом выжил.
Хороший ход для отступления старик, браво.
Беспрерывный крупнокалиберный обстрел продолжался. Я даже не представлял, как можно вывернуться и выжить. Под таким бесконечным градом из пуль.
Дым входил в легкие, а я пытался думать настолько быстро, насколько позволяли мои электронные мозги. Сердце начало биться все чаще и чаще.
Тактический блок все еще молчит. Нехватка информации.
Я делаю резкий кувырок за тело огромного амбала, нашпигованное свинцом по самый металлический хребет, и рывком делаю из него укрытие. Наверняка они смотрят на меня через тепловые фильтры, потому замечают без башенный маневр.
Но мне необходимо оружие.
Я подбираю его автомат и быстро провожу по нему взглядом. Аналитический блок быстро проводит анализ и объясняет мне все про это оружие. Остается дело за тактическим блоком, который должен бы просчитать план действий и вывести меня отсюда.
Вскидываю оружие над своей головой и начинаю поливать подступающих солдат свинцом со смещенным центром тяжести. Телевизор в моих глазах начинает работать ровно в тот момент, когда пули разрезают горло и артерии сразу же двум солдатам. Руки все еще не подводят, а судя по направлению выстрела, то я уже отработал свои деньги.
Однако тело – плохая защита для меня, я вынужден отступить за металлическую стойку, которая в дополнительной реальности выглядит совсем как орган, который между делом продолжает наигрывать шутливую, дурацкую мелодию.
Все это было бы очень похоже на спагетти вестерн, где ковбои в баре палят друг по другу из револьверов. Все вокруг превращается в решето, бутылки с алкоголем красиво разлетаются, убитые падают замертво в красивых и пафосных позах, или корчась в мучениях, как земляные червяки, в зависимости от их важности, а пианино, работающее в автоматическом режиме продолжает наигрывать свои веселые мелодии.
Автоматы не прекращали свой огонь не на секунду. Это могло означать или хорошую слаженность наступающих, или их невероятное количество. И тот и другой вариант были очень плохими.
Тепловизор отмечал всего несколько тел сквозь густой смог, а тактический компьютер отмечал не менее десяти точек, из которых велся огонь. Пока одни охранники Сикаро красиво умирали, другие выпуская рожек за рожком пытались остановить наступление. Но было уже слишком поздно.
Внутреннее чутье, которое никак не было связанно с моей электронной начинкой подсказало что тот блок, за которым я прячусь не просто тумба. Внутри него находиться как минимум серверный компьютер, к которому стоило подключиться, чтобы разузнать хотя бы мое местоположение.
Я приложил к виртуальному пианино руку, и ощутил слабую вибрацию синхронизации. Система не торопилась впускать меня внутрь, но она не могла сопротивляться моему анализатору-дешифровщику.
Компьютер стал подбирать пароль. Он нашелся поразительно быстро. Впрочем, нет ничего удивительного, незачем защищать слишком хорошо систему, которая и без того охраняется мужчинами с огромным количеством оружия.
В ту же секунду ко мне в голову полетели гигабайты данных о плане здания, о персонале и законных операциях Сикаро. Кто же будет держать на виду свои черные дела.
Сикаро оказался не таким плохим, на ворованные и добытые кровью деньги он часто помогал с ремонтами больниц и детских домов. Он вкладывал деньги в затухающие бизнесы, чтобы удержать хотя бы на время рабочие места для людей… все это очень плохо вязалось с тем, что он готов был убить ребенка ради этих денег, но в этом мире у любой монеты есть две стороны.
Ко мне в голову попало около трети данных в тот момент, когда компьютер сдох. Нашпигованный свинцом он некоторое время сопротивлялся, но сдал свои позиции и отключился.
Я успел сделать рывок в сторону, прежде чем он разлетелся на части.
А разлетелся он не просто так. Компьютеры вообще не могут взрываться, просто потому что в них нету частей способных к детонации. Это была граната, выпущенная тем, кто тут же появился на моем тепловизоре. Я передернул затвор и почти выстрелил, но понял, что взрывом повредило ствол моего автомата.
Человек появившийся из тумана с гранатометом в руках поразил меня. Статная и уверенная походка. Это был Сей-кун. И в этот раз он пришел по мою душу.
Отшвырнув в сторону использованный гранатомет, он достал из-за спины меч, наточенный для резки титана. Звук, с которым он его достал отсылал меня к тем временам, когда я заново учился драться по старым азиатским фильмам. Настоящий сегун.
Неожиданно я понял, что нахожусь рядом с автоматом, о котором мне сказал Сикаро. Машина для отступления в чрезвычайно важные моменты. Мне достаточно было воткнуть кабель в голову, и программа перебросила бы мое сознание в случайного незащищенного гражданина в случайном месте на планете.
Идеальный побег.
Я держал кабель в руках в тот момент, когда Сей-кун бросился ко мне. Но в этот момент я не думал о том, что могу убежать. Нельзя убегать вечно Последняя сигарета догорала во рту, легкие фильтровали дым, отсылая сигнал о никотине в мозг. Я воспринимал это как в юности, наслаждаясь этим сладким и приятным дымом.
Я больше не мог убегать. Больше не мог, я хотел остаться и бороться.
Сей-кун бежал и его меч был все ближе.
Мои руки не подвели.
В тот самый момент, когда режущее оружие оказалось у меня над головой, я тут же воткнул кабель в череп Сей-куна.
На самом деле очень сложно сказать, как же я сумел провернуть это на столько точно, с наемником его уровня... Скорее всего он этого просто не ожидал. Он просчитывал мои действия и даже, быть может читал мои мысли, но тот удар, который нанес я - мгновенно пробил череп наемника на сквозь, и толстенный кабель стал частью его затылка. Штырь же вошел в механическое костное вещество одним ударом выпустив всю начинку наружу. Я не попал в прорезь для соединения.
Наемник упал замертво, так как будто ему отрубили голову. Пробив ему мозг я мгновенно отключил все моторы и мышцы. Не осталось даже инерционного движения. Просто упавшее вперед тело.
Для уверенности я подобрал его меч и резким ударом перебил ему шею так, как он мог бы перебить ее мне, не окажись я ловчее и проворнее.
Теперь мне надо было уходить отсюда.
Перед глазами на секунду загорелась скачанная из архивов карта, которая тут же населилась на окружающий мир, проложив мне единственный маршрут из всех возможных.
Лестницы вниз были взорваны, чтобы отменить любую возможность побега через главный вход, или подвалы. Те, кто шли сюда – шли за мной, и пускай люди Сикаро – бандиты, но тем не менее они погибали именно из-за меня.
Началась настоящая война.
Но не та война, которыми называются войны банд. Это была первая битва в новой мировой войне, которая однажды коснется каждого жителя этого мира. Казалось бы – как бой за одно древнее здание в самом бандитском районе нижнего города Сингапура может стать началом настоящей мировой войны? Настоящие войны ведь начинаются в кабинетах чиновников. На самом деле нет, они в тех спортзалах, подвалах, в темных квартирах одиночек и прочих местах встреч, где лидеры революций строят свои планы. Где террористы планируют где и кого они взорвут следующим.
Я бы сам не поверил в то, что может начаться, если бы не присутствие Сей-куна. Если бы не такое количество странных совпадений, на которые указал Сикаро. Если бы не слова Чанга о том, что скоро все начнется.
Но я должен был уходить. Бежать.
Я просто хотел исчезнуть так, чтобы не быть одной из фигур на шахматном поле будущей войны.
Шаг за шагом я повел свое тело к спасению от царящего вокруг ада.
Удар плечом разбивает стену на против в труху. Это еще один из планов отступления Сикаро, которые он с такой любовью придумывал, но так никогда и не смог воспользоваться.
Секретная лестница ведет только на верх. Видимо он собирался уходить по воздуху, что является самым логичным вариантов в данной ситуации.
Рывок.
Ноги все еще не подводят меня, хотя моторы и сочленения сильно повреждены. Несколько пуль даже торчат в корпусе ног. Когда я их вытащу на механических ногах так и останутся отвратительные рубцы.
Но слава богу, что это только ноги, а не какой-нибудь более важный и дорогой орган тела. Ноги мне приходилось менять не один раз, потому я знаю с чем мне придется столкнуться при ремонте этих конечностей.
Я бегу по лестнице наверх, пролет за пролетом. В это же время операционная система в голове окончательно заканчивает анализ организма и говорит о том, что после перезагрузки произошли критические изменения, некоторые органы изменены и заменены новыми. Целые блоки контроля заменены новыми – точно такими же. Я не знаю зачем людям Сикаро это могло понадобиться.
Я разрешаю системе начать хеширование имлантатов на минимальной мощности, чтобы иметь возможность реагировать в любой момент
Ступни касаются ступенек. Я прыгаю сразу через три, но выхода все еще не видно. Сколько же этажей в этом здании.
Где-то там внизу наступающие размазывают в лепешку всех людей Сикаро. Те, кто в данный момент были на каком-либо задании наверняка все еще не понимают, насколько же им повезло.
Выстрелы внизу становятся громче. Атакующие проникли на секретную лестницу.
Система предупреждает о том, что амплитуда колебаний зданий увеличивается и здание явно собирается проваливаться вниз. Я даже слышу, как начинают трескаться балки.
Атакующие внизу кидают гранату, видимо потому, что не хотят растрачивать свои жизни на бессмысленную погоню. Дураки, они уже не успеют выбраться из здания.
Взрыв разносит нижнюю часть лестницы, и она буквально начинает рассыпаться в бетонную крошку прямо под моими ногами, оставляя позади лишь пустоту. Однако ноги продолжают меня поднимать наверх со всей доступной скоростью.
Когда я выбежал на крышу мне не оставалось ничего кроме как прыгать на трассу моста, которая проходила рядом. Эта безумная идея старательно отрицалась не только компьютерным интеллектом в голове, но и собственным здравым смыслом.
Все во мне кричало - остановись Джон, ты никому ничего не должен.
Но ведь должен. Что-то, кому-то я должен вернуть, при чем этот долг не маленький, иначе бы меня просто убили бы уже, но он очень-очень срочный. Люди хотят моей крови, но единственное что я могу позволить выдать им - это смерть.
Никаких других дорог. Только шаг и расчеты во время полета. Ну и еще молитва не помешает.
Ничего сложного в том, чтобы шагнуть вниз нету, только при том условии, что ты решил попрощаться с жизнью, или же внизу стоит стопроцентная страховка. Но прыгать вниз вот так вот – на трассу с автомобилями, которые проносятся мимо на попросту безумных скоростях – безумие. Даже самому совершенному компьютеру на просчет таких действий понадобились бы недели, а у меня не было даже пяти минут.
По зданию двинулся гул сирен. Это стандартная система безопасности определила наличие пожара, с которым автоматическим системам пожаротушения было не справиться.
В далеком прошлом люди по-другому относились к высоте, нежели чем сейчас. Высота домов того времени не предполагала, что с них можно будет взирать вниз с высоты небес и люди очень хотели ее достичь. Тогда падение с высоты дома не предполагало мгновенную смерть при столкновении с землей, вполне можно было отделаться парой переломанных конечностей и сотрясением.
Теперь люди конечно-же намного крепче, чем тогда, но прыжок с двадцати пятиэтажного дома на подвешенную над улицей скоростную трассу не сильно отличается от прыжка с самого верха небоскребов. Итог всегда один и тот же.
Где-то там внизу здание наверняка перекрыто от окружающих людей, и стражи правопорядка могут по крайней мере пытаться спасти жизни невинных граждан, которые всегда умирают, если рядом ведут свою войну бандиты. А в нижнем городе бандиты всегда ведут свою войну.
Некоторые люди мечтают летать и в основном чтобы исполнять свою мечту им достаточно нюхать какой-нибудь сильнодействующий синтетический наркотик. Я же всегда был так сказать немного «приземленным», мне вполне хватало ходить по земле.
Я бы мог решаться еще тысячу лет. Никакой протез не помог бы мне справиться со страхом прыжка веры, даже если бы у меня был реактивный ранец, и я мог бы просто перелететь на другое здание.
Впрочем, времени на размышления и так не осталось. Внизу прогремел взрыв, от которого затряслись даже «великие колоны» - небоскребы, на которых стоял верхний город. Это был по-настоящему мощный взрыв, который похоронит всех тех, кто в данный момент в здании.
Мне оставалось только отбежать назад и на всей возможной скорости прыгнуть вперед.
Дом ушел из-под ног в тот же самый момент, когда я оттолкнулся.
Глава 6
Боль.
Очень сильный удар, но я жив.
Внутренние системы отмечают по крайней мере несколько переломов в области таза и поврежденные сервомоторы в плече, руке и колене на которые я приземлился.
Но по крайней мере я жив.
Крыша грузовика на который я упал – довольно сильно промята внутрь, но водитель не останавливается, поскольку остановка на трассах запрещена, и если он может продолжать движение, то система не дает ему остановиться.
Да он и не хочет. Кто бы хотел останавливаться, когда позади рушиться здание. Это же настоящий кошмар – террористический акт, которые бывают в Сингапуре очень редко. Многим может показаться, что началась новая война.
Я пытаюсь подняться на локтях, хотя бы как-то вылезти из тисков покорёженного прицепа. Удается не слишком хорошо, но металл расходиться.
Пальцами я пробиваю прицеп кузова, чтобы мне было за что держаться. Включаю системы, корректирующие имланты, они начинают разгибать металл, позволяя мне высунуть одну руку наружи и схватившись ей за корпус – выдернуть себя самого наружу.
По телу пробегает холод. Системы предупреждают что в тело впрыснуты понижающие болевой порог вещества. Перед глазами подрагивающая картинка, Операционная система вновь требует перезагрузки. Сквозь дикую головную боль я запускаю процесс перезапуска.
Понимаю, что у меня поврежден глаз, не знаю, чем, ведь операционная система повреждена, но на ощупь это кусок металла. Кожа вокруг не повреждена, а значит лицо будет в порядке, надо только глаз поменять… на самом деле я явно не в лучшем состоянии.
Я пробиваю ударом ноги крышку грузовика и падаю на кресло рядом с водителем. Водитель довольно красивая женщина европейской внешности и она в настоящей панике. Одетая как мужчина она все равно ведет себя как маленькая девочка в панике.
Мне надо было что-то делать, потому что иначе мы слетели бы с дороги. Мое проникновение добавило ей стресса, но при этом девушка ничего не произносила.
- Руль в право, красотка! – крикнул я так, чтобы обратить на себя внимание девушки, однако она полностью игнорировала мое присутствие.
Впрочем, машину надо было останавливать, потому, что иначе бы мы точно разбились насмерть.
Я сжал свою руку в кулак и со всей силы, что была у меня в искусственных мышцах ударил по компьютерному блоку грузовика, дабы тот отпустил ускорение и заглушил двигатель.
Двигатель действительно стал медленнее крутить свои внутренние поршни и шестеренки, замедляя темп. Однако от аварии это не могло спасти, поскольку позади нас на точно такой же скорости неслись автомобили.
Занижение скорости грузовика было слишком резким, и я, и мой искусственный интеллект в голове не успели среагировать, или обдумать это заранее, потому едущие следом машины на огромной скорости одна за другой врезались друг в друга. Грузовик повело и завалило на бок, что перегородило половину дороги, создав огромную аварию и затор.
Я дотронулся до вены девушки. Жива и здорова, интерфейс подсказал, что очнется в ближайшее полчаса.
Я выбрался наружу и оценил масштаб катастрофы, устроенной мною. Множество машин, около пятидесяти врезались друг в друга, создав плотный затор и металлическую свалку, более всего напоминающую Американский город-призрак, в котором когда-то производили машины, а теперь нету никого, кроме бандитов.
Спустившись по маленькой инженерной лестнице вниз я постарался скрыться прежде чем на место аварии подоспеют первые стражи порядка.
Я пытался держаться более ровным шагом, чтобы скрыть увечья, иначе я мог бы показаться слишком легкой добычей для местной шпаны, а уж проблемы то мне точно были не нужны.
Система кричала о внутреннем кровоизлиянии от переломов. Одно ребро видимо вышло наружу, сквозь мягкую плоть и торчало наружу сквозь футболку. Однако я закрыл его своей жилеткой и это позволило мне выглядеть относительно опрятно, хотя конечно же каждый видел, что мне очень плохо.
Не спеша, потому, что даже с приглушенной болью двигаться быстро было совершенно невозможно. Слишком много повреждений. Я подошел к активной стене, с которой каждый прохожий мог выполнить простейшие действия, если он не имел кибер-интерфейсов в своей голове.
- Система, зеркальное отображение меня, - сказал я вслух. Темная поверхность ожила и перестроилась через маленькие квадратики в настоящее зеркало.
Кусок кожи на лице был сорван и из-под него проглядывал голый металл, операционная система старательно игнорировала это повреждение. За то она совершенно не могла игнорировать огромное количество пробоин и работающих на последнем дыхании моторчиков.
Я действительно ели стоял и ели дышал. Видимо сломанное ребро мешало механическим легким работать вместе, и они просто делали что могли.
Нужно было что-то делать. Мэри.
Я включил визор, шифрованный канал. Она ответила без замедления.
Девушка все еще сидела дома и судя по голосу очень волновалась за меня. Я постарался выглядеть уверенно, чтобы она не увидела никакой боли в моей голове.
- Мэри, с тобой все в порядке? – спросил я, убеждаясь в том, что по ее голову еще никто не пришел.
- Да Джон, а с тобой? – Ее голос был все такой же игривый, как и обычно, но при этом он был очень серьезным.
- Все в порядке, - усмехнулся я и улыбнулся зубами, покрытыми кровью. Это была ошибка. Глаза девушки в ту же секунду расширились, и она начала что-то кричать. Однако я уже совершенно ничего не слышал. Я проваливался в свой разум. Задет какой-то важный орган.
Умереть вот так вот.
Слишком просто и бессмысленно, но тем не менее это именно так, как бывает обычно. Герои не живут вечно, они не умирают жертвуя собой ради великой цели. Они просто пытаются что-то сделать, а потом вот так вот, прислонившись к кирпичной стене в темном переулке они просто делают свои последние вздохи.
Я нашел недокуренную сигарету на земле там, где сел. Я подобрал ее и вставил себе в рот. Было уже плевать. Хотелось хоть как-то заглушить ту физическую боль, которую получали мои органы.
Я знал, что курение убьёт меня однажды. А реклама по телевизору говорила, что искусственные легкие лучший способ борьбы с курением. Они фильтровали и отсеивали дым и никто не мог ощущать настоящий вкус сигарет. Надувательство. Чтобы обезопасить себя от чего-то мы забываем, что на самом деле нас привлекало именно осознанное самоуничтожение. Естественная потребность людей, их настоящая любовь, уничтожать самих себя по чуть-чуть, ощущать свободу выбора между жизнью и смертью, смаковать это. Та самая свобода, о которой люди так часто забывают.
Не успел я сделать и одной затяжки, как мое горло сжалось и вывернуло наружу маленькую кровавую лужицу с плотью. Слишком все по дурацки выходит.
Я не думал, что умру вот так.
А боль была уже нетерпимой. Я ели сдерживал сам себя от крика, а от болевого шока меня удерживало только то, что мозг не мог так просто отключиться, он пытался контролировать разум до последнего.
Я не знаю сколько я просидел на одном месте, но когда надо мной появилось одна… или даже несколько темных фигур я уже потерял счет времени. В руке я держал маленький шприц с инфузином, мой последний. Я вколол его в надежде, что он подавит боль… но это не помогло.
- Пойдем со мной, - произнес человек надо мной.
Я хотел подняться, но не смог.
Я захотел произнести: «я не могу подняться», но этого я тоже не смог.
Я выговорил одно слово, «несказать» после чего начал захлебываться своей кровью. Но сердце продолжило удерживать во мне жизнь.
Слабость переполнила мое тело, и я почувствовал, что взлетаю. «Наверное, душа моя выходит из тела». Но на самом деле попросту крупная фигура подняла меня на руки и понесла в сторону маленького фургончика от фирмы форд. Редко можно увидеть Американский транспорт в Сингапуре, а еще и в такой ситуации.
Рынок органов пополнится моими…
Тогда во Въетнаме, сразу же после взрыва, который забрал у меня всю человечность я не чувствовал боли. Огонь обжег нервные окончания так ловко, что я попросту не успел понять ничего.
Боль пришла разом, когда ко мне начал понемногу возвращаться разум, и он начал понимать отсутствие органов. Те, кто забирали меня даже смогли найти одну мою руку среди литров крови и гор трупов.
Все это время я был на антибиотиках, и помнил каждую секунду.
Потом четыре месяца восстановления в госпитале, где меня то и дело поднимали на ноги и давали в руки автомат, чтобы как-то сдерживать натиск врага.
А потом были бои до конца. Друзья до последнего вздоха. Была целая жизнь, ведь до нее не было совершенно ничего… роме боли и пустоты.
И теперь нет ничего кроме боли.
Темнота и страх.
Тяжелый вздох, пытаюсь достать хоть немного воздуха внутри. Легкие еще работают, а значит я смогу сражаться.
Включается интерфейс.
Лицо Мэри.
- Ты очнулся милый! – Кричит она и обнимает меня. Я в недоумении. Она пришла, а мной.
- Привет Мэри Си, - отвечаю я и понимаю, что мой голос звучит как надо, кто-то провел ремонт, - ты меня спасла.
Я обнимаю ее в ответ и понимаю, что мои руки в идеально отремонтированном состоянии, здесь попотел очень хороший механик.
- Это сделала Синди, - говорит Мэри, отвечая на вопрос который я задаю сам себе, - она с техникой на ты с года. Первый свой наладонник из мусура в 7 собрала, ей тебя подлатать – раз плюнуть.
Синди… такая танцовщица из бара, где работала Мэри, я немного помню ее, хотя всегда обращал внимание только на Мэри.
- Я хочу сказать ей спасибо, операционная система говорит о том, что все идеально, - говорю я, хотя все еще не проведен полный анализ. Но я хочу быть благодарен, - сколько прошло времени?
- Четыре дня дорогой, - как же быстро женщины начинают говорить «дорогой», «милый»… совсем недавно мы были чуть больше чем друзьями, а теперь она показывает истинное отношение так легко, будто бы мы никогда небыли друзьями.
- Где? Где мы? Все это время все было в порядке? Вам не пришлось меня защищать?
Девушка выпустила меня из объятий и дала мне приподняться на локтях. А чувствовал я себя так хорошо, что готов был идти прямо сейчас.
- Тебя донес Сэм, - ответила она, указав на огромного, брутального мужчину с руками-имплантами, который работал охранником в их баре, - и мы положили тебя тут, в подвале бара. Он наш и потому сюда никто и никогда не заходит. Ты мог тут спокойно отдыхать. Может быть мы и простой клуб, но мы еще никогда не сдавали своих позиций.
- Я знаю, что вас никто не крышевал, - сказал я и улыбнулся, вспоминая сколько же прекрасных и преступных лиц я разбил, чтобы никто не лез в этот бар со своим уставом. Девочки укрепили веру в себя и в свое положение…
- Ты создал нам репутацию неприступности Джон.
- Это все не так уж и важно милая, - сказал я и прижал ее голову к себе, - но нам нужно исчезнуть из Сингапутра… вместе, потому, что тебя я не оставлю, но этот город катится к чертям.
Мы поцеловались, но от страстных губ Мэри меня отвлек молодой охранник с искусственными кистями, весьма хорошего вида.
- Джон, я должен был тебе передать, - внезапно сказал он подходя к моему лежа быстрым шагом. - нам пришло сообщение на твое имя… врятли кто-то знал, что бы здесь. Не буду говорить, что мы не пытались его вскрыть, но оно запрограммировано так, что открыть его может только кто-то кто обеспечен мозговым блоком армейского образца.
Он сделал несколько шагов, смотря вперед перед собой, стараясь не подавать виду, ведь Мэри сидела буквально на мне. Он протянув руку и быстрым движением передал текст сообщения в мою систему, чтобы я не особо долго вникал в это.
Я попросил Мэри Си сесть рядом со мной, потому, что у сообщения была пометка дома мистера Тюболса. Это значило, что мужчина решил помочь мне.
Некоторое время назад я разослал сообщение с просьбой о помощи всему своему бывшему так сказать «начальству», я говорил, что соглашусь на любую цену, которую они смогут придумать, на любое задание, если они помогут мне и еще одному человеку вместе со мной бежать из города.
И видимо один мой старый "друг", наниматель Тюболз, который так любил, когда его называли мистером, откликнулся.
Однако, когда я писал ему письмо, я не думал о том, что Сей-кун принимает непосредственное участие в охоте за мной. А если вспомнить на секундочку, то именно Тюболз познакомил меня с ним. Если единственный из возможных ответов был именно от него, то он был явной ловушкой.
Было не сложно догадаться, все-таки я не был идиотом.
Однако на данный момент это была единственная зацепка, а время безумно поджимало. Целых четыре дня я потратил впустую, подвергая опасности хороших людей.
Конечно они делали это только потому что были хорошими людьми, а не из каких-то корыстных побуждений, но я не хотел, чтобы те, кого я когда-то защищал отдавали жизнь за меня.
Я долго думал над предложением встречи из письма, которое было выслано через день после моей стычки у Сикаро, что было, пожалуй, даже чересчур подозрительно.
Голова просила не рисковать, вся приводимая статистика говорила о том, что два раза в жизни не везет, это просто невозможно фактически.
Но сердце... Вернее тот механический орган, холодный металл просил действовать.
Вечером, когда бар только начали засыпать люди, в пьяном, или ином неадекватном состоянии я решил поделиться своими мыслями с Мэри, стараясь быть максимально точным во всем. Это решение я не мог принять сам. Слишком большая ответственность за чужие жизни, не сравнимая даже с весом всех жизней на Земле. Это были люди... Была женщина, которой я не мог рисковать.
Я просто выложил все как есть.
В один момент, как это обычно и бывает, судьба дала нам шанс и возможность за него ухватиться. Однако этого не было столько времени, что я попросту разучился верить.
- наверное это какая-то ловушка, - неуверенно произнес я, оставляя надежду на реальность факта.
- Решение будет за тобой Джон, - сказала девушка и еще сильнее прижалась ко мне.
Вот так вот лежа в одной кровати мне так хотелось, чтобы мы оба были из чистой плоти и крови, чтобы наши аккуратные и нежные прикосновения воспринимались по-настоящему, а не через десяток датчиков и воображение.
Но она была рядом и настолько близко, что одного этого хватало, чтобы заполнить всю пустоту во мне.
Я прижал ее еще сильнее. Поцеловал ее и поймал себя на мысли, что никогда бы не стал обезопашивать себя. Я попросту хватался бы за любой шанс и рискуя всем шел бы до конца. И ведь моим концом это никогда не кончалось. Везучий сукин сын.
Но здесь была она. И Мэри была готова на все ради меня. А я думал о ее безопасности.
- Вариантов все равно больше нет, - сказал я, - если что-то пойдет не так, то делай все что я скажу, - ведь я смогу защитить ее, когда понадобится... Надеюсь, что смогу.
- Хорошо, - ответила она, из-подо лба посмотрев на меня, - а теперь давай немного отдохнем.
- Дай мне только принять предложение… а теперь будь что будет, верно? – спросил я скорее у самого себя, чем у Мэри, ведь принимал решение я, и это решение так же, как и десятки неверных решений до него было тяжёлом бременем. Но я должен был его нести на себе всегда. Все-таки у меня в голове одна из самых дорогих начинок во всем городе.
В ту ночь мы не спали. Но я отдохнул так, как будто делал это в последний раз, ведь каждый раз мог быть последним. Надо было очень аккуратно ступать по полу, встроенном над пропастью, ведь одно неловкое движение, и я плиты под моими ногами проявляться вниз.
А с утра это чувство лишь усилилось. Дурная привычка вскакивать с кровати прямо на ноги никуда не делась, а кровать в этом подвале была импровизированной стойкой из толстого листа стали, лежащего на пяти больших бочках из-под пива малоизвестной марки, которое тут продавали под видом настоящего баварского. И естественно я перевернул кровать вместе с Мэри, которая вылезла из-под завалившего ее одеяла с игривой улыбкой. Видимо на моем лице застыла гримаса паники, потому что посмотрев на меня она залилась диким, заразительным хохотом.
Я засмеялся в ответ, а после этого поднял ее на руки и прижал со всей силы к себе.
Утро принесло плохие новости, после которых я окончательно решил, что уходить надо было незамедлительно.
Кристалл, одна из танцовщиц, подрабатывающая по совместительству барменшей не вышла в предыдущую смену, сегодня была найдена мертвой.
- не было следов изнасилования. Просто пуля в висок, - констатировала принесшая эту новость девушка.
Она чинила меня и не собиралась меня прогонять, но в ее голосе слышался настоящий страх. Настоящий. Она понимала, что это чье-то предупреждение. Не обязательно, что оно было связанно со мной, ведь у всех подобных заведений всегда лежит много скелетов в шкафу, но все-таки я одним своим присутствием создавал огромные проблемы для всех людей здесь.
Я ушел, как только собралась Мэри. Когда мы уходили, то все без исключений знали, что в следующую смену она скорей всего не выйдет.
Мы взяли такси и поехали в дом к человеку с которого все началось.
На пороге нас встретил угрюмый охранник, который без лишних слов проводил нас прямо в кабинет Тюболса.
Очень подозрительно... Но я предпочёл не обращать на это внимание.
Пан, или пропал.
Револьвер заряжен и ждет своего часа.
Тюболз встретил нас совсем без охраны. Напыщенный, самоуверенный. Если он просто следующая жертва маньяка в моей голове, то я расстроюсь не очень сильно.
- Привет Джон, милая дама, присаживайтесь, - сказал мистер Тиболз так, будто говорит с равным ему по значению человеком.
Я лишь кивнул в ответ. Мэри же следуя каким-то традициям из ее собственной головы уселась в кресло, закинув ногу на ногу.
- Ваше предложение мистер Тюболз. Говорите ваши условия.
Тюболз же улыбнулся в ответ на мою фразу.
- Но мы же уже договорились, ваши люди позвонили и сказали о баснословной сумме в полтора миллиона кредитов, - сказал он, - за такие деньги я готов отправить вас двоих куда угодно. Тем более что ваши люди были так настойчивы.
Мои люди. О ком он говорил? Кто сделал что-то для меня таким вот способом?
Это был тот вопрос, который должен был остаться в моей голове до окончания разговора, нельзя было показывать свою неуверенность и положение такому человеку как он.
Тем более, что деньги у меня действительно были. Сикаро сделал мне хороший подарок – огромный банковский счет. Но мне нужна была безопасность.
- Я переведу тебе деньги Тюболс. Когда отправление?
- Назовите город, - просто сказал он, - я занимаюсь выводом беженцев годами, а удружить старому другу это честь для меня. Хотя конечно же жаль терять тебя как бойца.
- Скажи честно, я действительно в настолько больших проблемах, что меня уже никто как бойца не рассматривает? – спросил я, понимая к чему вел Тюболз.
- Этот миллион – последнее что от тебя можно получить здесь. За тобой уже началась охота всех вокруг. Ты стал слишком опасен, - сказал он и почесав подбородок добавил, - и я предпочту помочь тебе, чем стоять на твоем пути.
- Тогда мы можем быть партнерами, - сказал я, и изобразив из себя серьезнейшего бандита пожал ему руку.
Так вот кем я теперь являюсь в глазах местных домов – мелкой сошкой, поднявшейся до вершин. Мстителем, который собрал куш и собрался с ним уйти. Лучше пусть будет так, чем они узнают правду.
- Так что за город?
- НеоПариж, - внезапно сказала Мэри.
Женщины.
* * *
С утра мы прощались со слезами на глазах. Предстоял не один день путешествия, и мы потратили все наши силы на эту ночь.
Никто из нас не знал, справимся ли мы с этим путешествием, выживем ли мы сейчас, или нет. Потому наш последний поцелуй на прощание был таким длинным и таким страстным.
- Я догоню тебя, - сказала она, - четыре дня, и мы снова будем вместе, я тебе обещаю. Встреть меня пожалуйста на этом вокзале, - сказала она и передала мне маленькую фотографию входа в вокзал.
Я спустился по лестнице вниз, где стоял контейнер, заполненный изоляционной пленкой и едой доверху. Мне предстояла долгая дорога в нем до берегов Франции…
Глава 8
Я вылез из дросельного блока коробок.
Не самое лучшее путешествие в моей жизни, но я не слишком то подходил для путешествий первым классом, потому – лучше уж так, чем никак. Наконец-то моя дорога из Сингапура закончилась и я смог попрощаться со своими милыми спутниками в виде двигателей для Компактных ремонтных модулей, которые в огромных количествах производил Сингапур.
Целых три дня в пути… я дико хотел есть… я хотел двигаться и дышать.
Я включил свой календарь и сверился с текущим временем. Мэри должна была прибыть на правый перрон главного Азиатского вокзала через два дня в десять по полудню. Я поставил пометку, чтобы точно быть там.
Оставалось одеться и найти какое-нибудь жилье в этом городе.
Я поднялся по блокам наверх и резким ударом отрубил охранника порта. Бедный парень, но я не мог попасть в город иным способом, да и в таком вот голом виде. Он будет жить, я не повредил ничего важного, он очнется спустя два часа с сильной головной болью, как после похмелья.
Извини.
Быстро натянув на себя всю его одежду я растер грязные пятна и поднялся по ступеням к вокзалу местного монорельса. Система вывела мой кредитный счет. Тех денег, что я успел ухватить у Сикаро хватило бы не на один год спокойной жизни в этом городе, однако один только переезд стоил не один десяток тысяч, за счетом нужно было внимательно следить, чтобы иметь возможность сбежать в другой город, или откупиться от полиции, или чиновников в любой момент.
Поезд и дорога по освещенным туннелям и перегонам. По мостам, которые пересекали навесные реки, по которым плыли маленькие корабли, перевозящие людей и пассажиров, по зданиям, которые пробивали собою искусственные облака, создающие атмосферу поднебесной.
Уникальная архитектура, показывающая, что любой город, любую мелочь в любом городе можно выполнить как произведение искусства, стоит лишь захотеть воплотить это в жизнь.
Я вышел из поезда. Город утопал в тумане, подсвеченный яркими огнями он дополнительно выдавал свою бесконечность. Он был как будто нарисован на масляной картине.
Я стоял на летающей платформе высоко над первыми уровнями города, и видел, как великие монолиты древних домов и храмов торчат ввысь из пустоты. Туман был плотный и бесконечный.
Я был восхищен и поражен. Конечно люди в этом городе жили и разделялись по уровню доходов на живущих каждый день, как последний и каждый день справляющих нужду в золотой унитаз, но это было не так заметно на первый взгляд, как в Сингапуре.
Тот город был настоящим адским ульем, гниющим и питающимся жизнями. Городом, который зарождался, как райское место с идеологией "каждому с достатком, каждому в меру", он не мог не превратиться в дикого и толстого монстра, питающимся надеждами и жизнями.
Нэо-Париж сверкал миллионами огней, как рождественская елка. И я был в нем. И я ждал свою любовь. В Париже. Какая-же это слащавая романтика. Конечно же она выбрала Нэо-Париж, что же я еще мог подумать?
Любая женщина выбрала бы Париж, как город для побега в той ситуации в которой оказались мы… вот только совершенно не хотелось следовать старой поговорке – увидеть Париж и умереть. Не хотелось бы чтобы Нео-Париж стал последним городом в моей жизни.
Ожидать можно было чего угодно. Тюболз был настолько жаден до денег, что мог преспокойно сдать меня, Мэри, мои контакты и все прочее любым людям, кто искал меня. Но побегут ли они за мной сюда?
Я очень беспокоился за девушку, ведь ей предстояло провести в городе еще целый день после того, как отправился я. Наверняка она забрала из своей квартиры все то, что женщины считают таким важным. Фотографии, косметику, прочие вещи без которых ни одна девушка не сможет прожить и дня. Даже та девушка, у которой не может быть многих проблем, по причине агументики.
Я шел по улицам и довольно удивленно взирал по сторонам. Каждый прохожий был настолько уникален, что это заставляло меня пялиться некоторое время на каждого выпадающего из общей массы. Люди вокруг делали тоже самое и в отношении меня, потому я старался не задумываться об этом. Просто нацепил темные очки посильнее на глаза и постарался хоть как-то спрятать себя от всех окружающих.
Нео-Париж был чем-то живым. Тут как будто не было места нищете, но было место разврату, плохим прическам, нулевому вкусу в одежде… или они называли это высокой модой? Наверняка те мужчины, что водили друг друга на поводках не заказывали свою Виагру стелс-почтой, а те девушки, что вовсе девушками и небыли совершенно не разбирались в искусстве. В том, что царило вокруг всех здесь.
Но мир такая штука, что когда мы сталкиваемся с важными вещами, с которыми мы жили всю нашу жизнь, мы попросту не можем обратить на них свое внимание. Для нас наши ценности выглядят чем-то вполне нормальным и обыденным, потому что так это и есть, но каждый прибывающий любуется нашим достоянием и нам никогда его не понять.
Я совершенно не мог уловить времени, находясь здесь. Оно совершенно никак не было связанно с реальностью. Я просто бродил по улицам, просматривая местные новостные сводки и пытаясь разобраться в геополитической ситуации со стороны Евроальянса и Французкой колонии в частности.
На территории всего государства по факту оставалось всего три огромных улья, закрытых со всех сторон антирадиационными стенами. Как же опрометчиво поступила когда-то Франция, решив, что им нужна первая в мире станция холодного синтеза. Они ведь даже огромный бюджет за это выложили больше чем полвека назад.
А теперь там – за стенами вечно живого города, который никогда не спал и уже никогда не заснет, пока не уничтожит сам себя.
Улицы, заполненные нищетой, которая может позволить себе больше, чем владельцы крупных магазинов в нижнем городе Сингапура, или любого другого азиатского города. Там тебя приучают выживать, чтобы ты, или стал лучшим, или умер и не засорял своим присутствием мир.
Здесь все по-другому. Все содержат тебя просто потому, что ты хуже всех. Люди любят знать, что кто-то хуже них, ведь если умрет тот, кто хуже них, то они станут самыми плохими в этом мире, а этого точно никто не хочет допустить.
Я никого не знал и никуда не шел. Я просто бродил, поражаясь рифленым граням светофоров, скульптурах, установленных даже на мусорных баках. Залах игровых автоматов, где стояли винтажные игры, придуманные первыми творцами этого дела. Прикоснуться к настоящей живой классике – к прошлому Сони, Майкрософт, Панасоник, других величайших в своем роде компаний.
Когда-то именно Америка сделала видеоигры спортом, а затем уже после Франции сделала их искусством. Конечно тогда игры никак не походили на искусство, мне сложно назвать их таковыми и сейчас. Но по крайней мере сейчас они куда ближе к тому, что было в музыке, написанной столетие назад, чем современные мотивы.
Мой маршрут пролегал возле огромной гостиницы на среднем уровне, где я решил взять номер на двоих, на неопределённый срок, потому попросту оплатил сразу за целый месяц… подумать только, здесь никто не ставил никаких барьеров и разделителей между уровнями города, все могли относительно спокойно ходить в любую часть города, ничего не боясь.
Бедняк не боялся того, что придя в верхний город его посадит на пожизненное местная полиция, просто за то, что он выглядит слишком бедным, а значит сам по себе является опасным преступником.
Богач не боялся, что его зарежут ради денег и драгоценностей в нижнем городе, просто потому, что в нижнем городе жили тоже вполне обеспеченные люди. Все они жили в одном котле посреди пустыни, и они научились сотрудничать просто так.
Конечно же и здесь были опасные районы, наводненные преступностью. Здесь тоже были дома богатых людей, которые скрывали свои грязные делишки за масками предпринимателей. Здесь была торговля ворованными органами и я думаю, что убивали тут не на много реже чем в Сингапуре. Но тут люди жили с этим совершенно по-другому. Им было плевать. Они устраивали свой пир во время чумы и наслаждались им. Все семьдесят пять миллионов.
Революционеры по крови, они стали теми, кто идет на вечный компромисс со всеми и вся, лишь бы выжить и развлекаться. В совей глубине жители этого города были недостойны его.
Поймав себя на мысли, что я хожу ухе не первый день. Я остановился возле кафе.
Заказав традиционную Французскую еду вроде, багета и круасана, я пристроился за крайний столик, пытаясь укрыться от неприятных взглядов со стороны. Для них я был чудом света, монстром-убийцей, чьи протезы были не произведением искусства, а простым топорным оружием.
Так взирали Римляни на Галлов, которые приходили к ним в города тысячелетия назад.
Я отхлебнул из чашки кофе, которое мне принесли в дополнение к багету и ощутил его вкус.
И тут появилась она.
Она была прекрасна в своем черном как ночь вечернем платье, с разрезом почти до бедра, красивая и роковая как ночь, как наркотик перед сном, как последняя сигарета перед тем как совсем откажут простреленные легкие и ты просто задохнешься. Она была прекрасна. Ее прекрасные длинные ноги, из тех, что делают для богачей, протезы в точности повторяющие настоящие ткани кожи. Естественный тон, безупречное лицо и кожа. Моя любимая Мэри сильно уступала в искусственной красоте этой девушке. А эта девушка двигалась ко мне.
Она подошла и села за мой столик со словами, которые очень мягко слетели с ее губ: "я присяду, пока здесь свободно?"
Я захотел ответить, что жду важной встречи, ведь я действительно ждал Мэри. А что она подумает, если увидеть меня рядом с такой женщиной? Да ничего плохого она не подумает точно ведь она выше этого... но она девушка. Любящая девушка.
Но я не успел сказать совершенно ничего. Она просто села и забросила одну длинную ногу на другую, очень откровенно оголив почти все ноги, и слегка наклонившись вперед она выпячила вперед груди, больше похожие на мячики для футбола. Она точно знала, как нужно преподнести себя.
Она что-то хотела. Она знала меня и что-то хотела, просто так, такая женщина, не ища защиты, или мести не подошла бы к такому как я. Кроме Мэри.
Я не был дураком, но я хотел знать кто она, и что ей от меня нужно. Я привык к тому что всем всегда было что-то нужно от меня.
Я именно такой, каким меня ожидают увидеть.
- привет, - просочилось сквозь ее полные губы, обильно покрытые красной помадой.
- Привет красотка, имею ли я честь знать твое имя? - по солдатски спросил я.
- Ты не хочешь умирать? - спросила она, и тут же я ощутил своим животом твёрдую и холодную сталь. Это был самурайский меч.
Я осторожно посмотрел в ее глаза и увидел. Лишь спокойствие.
Слава богу это ни какая-то сумасшедшая барышня из моего прошлого. Она бы точно меня завалила прямо здесь, ведь пропадал я не один десяток лет наверное, да еще и не думал не изменять кому-то кого я не помню.
- А кто же хочет умирать? - Спросил я напористо, показывая, что не боюсь смерти, хоть и по-настоящему не хочу ее, - назови свое имя, или хоть какой-то вариант обращения к тебе.
- Саманта, - сказала она и махнула головой, чтобы ее золотистые, кудри перевалились назад, а затем ручьем полились вперед.
- Рад, я Джон, - сказал шутливо я и протянул свою дорогую, военную механическую руку от Сони.
Она мило покраснела. Это был бы хороший и эффектный прием, если бы я не знал, что половина ее лица – это дорогая кибернетика, которая позволяет управлять любыми эмоциями, как и покраснением. Однако руку в ответ так и не подала, продолжая держать самурайский меч неподалеку от моих жизненно важных органов.
Внезапно я получил сообщение. Обычный текстовый файл, содержащий адрес, код, по которому мы договаривались общаться с теми людьми, кто организовал наш побег из Сингапура, ведь я не знал даже их имен и адрес по которому мы с Мэри должны были приди. Надеюсь я смогу это сделать.
Я отложил это в своей памяти и вернулся к девушке сидящей на против меня.
- Так что же ты хочешь Саманта? – спросил я максимально твердым тоном, запуская процессы сканирования и сравнивания в своей голове. Программа начала сложнейший процесс, перебирая всевозможные варианты и комбинации с учетом переменившейся внешности и каких-либо повадок.
Однако ответ я получил в тот же момент, что и произнесла девушка…
- Мы работали вместе старый друг, когда-то, не так давно меня звали Сей-кун, - ответила прекрасная девушка.
- Я уже понял это, - сказал я, однако моему удивлению не было предела. Возможно ли такое совпадение?
- Но я здесь и сейчас не для того, чтобы сделать тебе плохо друг, - она улыбнулась своими прекрасными губами, однако я не мог уже смотреть на эту девушку, как на объект именно женского пола, - мы все-таки выполнили план, мы сбежали. И теперь можно активировать пропавший блок памяти.
Она потянулась мне за ухо, что само по себе уже было довольно эротично, и со стороны наверняка так и выглядело. Нельзя было не заметить, как поменялось выражение лиц сидящих неподалеку людей, особенно старого пухлого и очень любопытного мужичка, явно настоящего француза в десятом поколении.
Небольшое и мягкое прикосновение руки к лицу и меня передернуло. На самом деле я так и остался с мыслью о том, из-за чего это произошло – отвращение к брутальному мужчине и опасному солдату в теле прекрасной женщины, чей собственный интеллект (если он был) унесло в пустоту, или от того, что ко мне в память резко вернулся один разговор.
«- я отключу тебя от марионеточного коллектора Джон, а ты поможешь мне бежать из города. Я чувствую невероятную опасность, слухи вокруг разносятся со скоростью огня в торфяном болоте, как вирус по незащищенной сети, нужно бежать».
То мое самосознание, которое работало в тот момент лишь кивнуло. Я не хотел быть марионеткой в руках убийцы, который хочет устроить настоящую анархию в городе… если бы я тогда мог подумать насколько все это на самом деле глобально.
Я вспомнил каждую секунду, как сначала невидимая личность того, кто вообще привел меня в эту организацию что-то творит с моей головой, как он вынимает какие-то блоки и быстро заменяет другими, чтобы сохранить принцип. Как после этого он появляется передо мной в своем азиатском образе, и улыбаясь рассказывает мне тоже самое, что я после этого услышал от Сикаро.
Я слышу, как соглашаюсь на еще несколько убийств отвратительных мне людей, чтобы план походил на что-то реальное. Но потом в моих глазах появляется Мэри.
Для Сикаро это была большая проблема для всего плана. Кукловод мог легко догадаться, что я хотя бы частично, но освободился. Потому план меняется. Нам нужен аппарат, который находится в доме человека, которого я терпеть не могу. Сикаро. У Сей-куна тут же созревает план.
- Это мы придумали вместе… - говорю неуверенно я.
- Все это твои воспоминания Джонни, и знаешь, я рада что они у тебя есть, потому что в твоей жизни и без того слишком много дыр, которые нужно заполнить, - говорит она, подвигаясь все ближе ко мне.
- Нет, - резко отвечаю я, и быстрым ударом правой руки ломаю ее меч об колено. Конечно же вспороть мне брюхо им можно и сейчас, но она слишком ошарашена, чтобы что-то предпринять быстро.
Женские мысли в голове не дают ему работать адекватно. Я отодвигаю стол и резко произношу:
- У меня есть другая, я люблю ее больше чем вою жизнь… больше чем всю вселенную. Но я думаю, что мы еще увидимся Сей-кун… - медлю мгновение и поправляюсь – Саманта.
Теперь мне осталось только уйти не поворачиваясь.
Я скрываюсь в толпе уже через тридцать секунд. Она не следует за мной, а я все еще обескуражен произошедшим. Как это все случилось? Могло ли все это действительно быть настоящим планом? Кто я в этой тараньей возне перед концом света?
Это было не важно, ведь я стоял на пироне, куда должна была приехать Мэри. Ее желание было сбежать именно сюда… столько совпадений.
* * *
Мэри вышла из поезда самой прекрасной из всех возможных походок, явно стараясь походить на всех тех француженок, о которых она наверняка слышала по телевидению, или читала где-нибудь.
Она была так наивна. Не важно, как ты выглядишь, если это касается слежки и погони. В толпе людей никого невозможно узнать, ведь за миллионами не уследишь, абсолютно неважно как ты одет, или как себя ведешь.
Они следят за всеми нами по нашей цифровой тени, без которой не существует ни одного человека в нашем мире. Ее не будет только если вы родились в глубоких захолустьях, на необитаемых островах, или в горах, да и то, стоит один раз попасться под неустанный взор спутников, которые всегда там, над небесами, выйти в сеть, или не дай Бог - заменить хоть один орган своего тела, то вас уже заметили и поймали в цепкие лапы.
Те же кого действительно вырастили так - обладают невероятными возможностями. Конечно же они ограниченны возможностями человеческого тела, а весь окружающий мир для них скучный бетонный коридор, ведь они не видят дополнительной реальности. Но при этом они - самые дорогие и труднодоступные наемники в мире. Вся их жизнь - сплошная подготовка к делам и бесконечная работа над собой. Их называют призраками, и на самом деле за всю свою жизнь, которую я помнил, я встречал всего одного, да и то, он очень легко умер от шальной пули, пробившей селезенку. Это не означало, что я не мог вытащить его и спасти, но он выбрал смерть тому, что называл “жизнью в клетке”. Он был соловьем, в одно время изменившим баланс сил в Сингапуре, но не смог согласится на то, чтобы стать одним из всех. Тогда я не смог его понять, да и разве может такое понять человек, 60% тела которого состоит из холодного металла и композита?
Она была прекрасна, как всегда в общем-то, но в этот раз как-то совершенно по-особому. Ее внешний облик ставил ее на один уровень с теми, кто состоял из произведений искусства, живущих под небесами актеров и моделей.
Это был идеальный город для нее.
Она сверкала, как рождественский подарок под елкой в доме богатых людей, как на открытках из прошлого. Такая же, как героини обложек дорогих женских журналов. Она была по-настоящему сама собой, восхищаясь окружающим ее городом. Этот вид просто поражал ее воображение. Она буквально с открытым ртом взирала на все вокруг. Сверкающие яркие статуи и вечный день – то что делало этот город жемчужиной Европы.
Нео-Париж никогда не спит. Так говорили еще в прошлом веке, да и не было в их языке у времени такого смысла как ночь. О каком бы они времени ни говорили, это был или день, или вечер.
Говорят, для того, чтобы понять настоящую красоту хорошей музыки, надо хотя бы немного послушать музыку плохую, тогда она будет звучать куда лучше, потому, что так мы можем сравнивать и наслаждаться ею куда больше. Так и Мэри. Этот город был настоящей классикой, по сравнению с дикими трущобами низкого города Сингапура.
Этакий рассвет после бесконечной ночи. Бесконечная ночь против бесконечного дня.
Она не видела меня. Ну или делала вид, что не видит, ведь она всегда замечала меня, всегда выделяла меня из толпы тогда в Сингапуре, замечая, как я вхожу. Но сейчас она утопала в красоте, которая была так близка к ее собственной.
Я решил, что еще немного понаблюдаю за ней. Слишком много взглядов было приковано ко мне, от этого я чувствовал себя менее уверенно. Сколько бы людей не смотрело на меня в Сингапуре, я был всего лишь одним из многих – отбросом в помойной яме, но здесь я был не своим.
Я перебирал шприцы с инфузином в кармане своей куртки, которая никак не могла укрыть от прохожих мощность моих протезов. Не свой здесь.
А потом я просто подошел к ней сквозь толпу людей и обнял ее что было сил. Эта неделя без нее была ужасной. Даже когда мы были не вместе, мы очень часто виделись и разговаривали, а теперь прошла целая неделя.
Она сразу же обняла меня в ответ. Девушка все это время видела меня, но ловко это скрывала. Ее губы через секунду коснулись моих, и мы слились в едином поцелуе.
- Пойдем гулять, - сказала она, после того, как ее губы отделились от моих.
Я гулял все дни на пролет, что ждал ее, и знал, что когда она прибудет мы должны будем пойти по магазинам, и взять все что нам может понадобиться в этом городе, после чего нам придется на некоторое время уйти на дно.
Скрываться на самом видном месте? Ну конечно, ведь люди никогда не станут искать что-то, что не прячется. Это была самая логичная мысль из всех, что мне подсказывала душа. Превращать жизнь в бесконечный бег мне не хотелось и самому по себе. Такая жизнь не стоит того, чтобы ее прожить, особенно теперь, когда я с Мэри. Я должен был выстраивать мир вокруг нее таким, который не испугает и не оттолкнет ее.
Я вспомнил, что говорил мне Тюболз, когда мы обсуждали план моего отправления.
Практически в каждом городе у него был какой-либо контакт, через которого он передавал последнюю информацию из города. Даже если нам незачем возвращаться, иметь контакт довольно полезно. Особенно если я рассчитываю на доверительные отношения с Тюболзом.
- Человек, который помог нам прилететь сюда оставил одну квартиру контакт, которую нам стоит посетить прежде чем мы отправимся за покупками, - сказал я, - конечно я мог бы сделать это и один, но вдвоем же лучше, - добавил я, немного соврав. Я просто перестал считать время, когда без устали ходил по улицам НеоПарижа, пересекая узкие мостики и широкие бульвары.
- Конечно Джон, - ответила девушка и взяла меня за руку.
Раньше я никогда не держал никого за руку, по крайней мере я этого не помнил, но это прикосновение, это ощущение вызвало что-то такое безумно приятное в моей голове. Скорее всего какие-то воспоминания из далекого детства, когда я не состоял практически полностью из металла, когда я мог чувствовать любую боль не только головой.
Мы так и пошли по широкому проспекту туда, куда меня вела карта. И это было довольно долгое путешествие, потому что, в итоге, мы останавливались, чтобы поглазеть на достопримечательности и зайти в магазины модной одежды, чтобы найти такую одежду, под которой никто не сможет отличить нас от обычных жителей города. Но это был мой повод посещения магазинов, девушка делала это просто потому, что была девушкой.
Мы останавливались на перекрестках, просто потому, что хотели поцеловаться. Это было самое прекрасное чувство, я просто не хотел никуда дойти, просто хотел, чтобы это путешествие длилось вечно.
* * *
Но оно закончилось.
Большое черное здание, посреди обширного парка, заставленного скульптурами из черного мрамора и белого золота – было местом нашего назначения. Девушка восхищалась красотой парка попросту с открытым ртом.
- Нам стоит зайти внутрь вместе, - сказал я, посмотрев на нее, а она в ответ так повела глазами, что я ясно понял, других вариантов она и не рассматривала никогда.
- Вместе до конца.
Мы зашли сквозь тяжелые и огромные металлические двери внутрь, и свет, до этого полностью погасший вдруг зажегся.
Все системы в моей голове заработали одновременно. Я был готов сорваться с места, спрятать Мэри за собой. Вытащить револьвер и начать стрелять.
Но компьютер в голове не нашел никаких признаков опасности, отталкиваясь от данных, которые ему давали датчики по всей голове.
Когда весь свет зажегся, с потолка опустился монитор, который тут же загорелся.
- Я хотел бы с тобой поговорить, - раздался голос из-за экрана. Я узнал его сразу же, это был мой толстый друг, которого я убил собственными руками. Это на секунду меня поразило, но потом я вспомнил, про то что он умел делать. Путешествие по чужим разумам, перенос разума… он как-то сделал это, спас сам себя.
- Привет старый друг, - ответил я, - я убил тебя, а теперь ты хочешь отомстить?
Мэри Си, стоящая рядом просто замерла в ожидании. Она не могла сложить в голове всю историю, потому, что не знала практически ничего. Но она верила мне, верила в меня и знала, что мне приходилось убивать. Я должен был ее успокоить ее, но не мог,
- Нет, конечно же нет. Как ты думаешь, что за компания помогла тебе прибыть сюда? Часто до этого на тебя сами выходили люди чтобы помочь сбежать? – Произнес виртуальный Чанг.
- Я никогда раньше и не хотел сбегать, ведь там было мое место, там была Мэри и я просто должен был там быть, - ответил я, хотя совершенно все в моей голове уже сложилось. Молодчина Чанг.
- Это не важно, у меня для вас обоих есть подарок, не так много, как могло бы быть, но вам без этих штук не выжить в таком городе как Нео-Париж, - добавил город из-за экрана.
Небольшой шум разделил второй голос, этот был уже женский.
- Кстати Мэри, я очень одобряю твой выбор.
- Вы там вдвоем? – Спросил я, и у меня на душе отлегло, возможно Чанг был счастлив и без своего тела.
- Здесь у нас не одно тело на двоих, как было в реальности, - ответил он, - здесь мы можем быть вместе всегда, строить свой мир. Но сейчас не о нас… когда все это закончиться у нас еще будет время поговорить.
- Закончиться что? – Удивленно спросила Мэри, держащаяся за мою левую руку, - это все может закончиться.
- Все будет хорошо милая, - ответил женский голос за экраном, - я обещаю тебе, что Джон все сделает как надо, он молодец.
- Я не сомневаюсь, - ответила она и тут же немного покраснела. Это было по-настоящему. Именно за это я ее любил, даже наполненная искусственными частями она не умела быть не настоящей.
- Идите к столам и подключайтесь, мы сделаем вам модули автоинфузина. Дорогие штуки, но мы хотим сделать вам подарки на годовщину, - рассмеялся Чанг, и роботы, стоящие по краям комнаты активировались.
Отказываться было бессмысленно, ведь эта агументика невероятна удобна, при ее сверх завышенной стоимости. Один такой модуль и о принятии инфузина заботиться больше не придется, разве что придется иногда съедать те продукты, которые попросит организм, чтобы восстанавливать запасы вещества.
Блестящие гиганты трехметрового роста загорелись огнями, как рождественские елки. Один из них точно был Чангом, а второй, тот что был ближе к женским формам, явно был его женой.
Мы с Мэри легли на специальные столы, в которых были десятки портов для подключения любых органов напрямую к индустриальным компьютерам и шприцами для мгновенного введения любых необходимых антибиотиков.
Мы стянули с себя верхнюю одежду, после чего я вновь насладился фигурой девушки и рухнул на стол. Когда мы расположились на столах, они подстроились под нас, исполнившись в форме тел. К этому моменту роботы уже окружили нас и предложили нам поскорее расслабиться, чтобы они смогли начать работу.
После этого несколько резких щелчков, которые подключили нас к системам и роботы приступили к своей работе. Я никогда раньше даже не думал о том, что такое уже возможно – люди в телах роботов, спасенные от смерти и живущие в сети. Однако это был Чанг, человек, всегда стоящий на переднем крае технического прогресса.
После этого мое подсознание отключилось. Я просто утонул в своей голове, оставшись один на один с сетью и собственными мыслями. В любом ином случае я чувствовал бы постоянный дискомфорт, пытался бы выбраться и конечно же сделал бы это. Но Чангу я мог доверять, а это без сомнения был он.
Когда я очнулся все уже было готово, а Мэри сидела напротив меня и с глупой улыбкой одевалась. Ей не верилось в такой подарок, который по-настоящему могут позволить себе только актеры, или политики… А еще Чанг, просто потому что он увидел во мне что-то такое, частью чего захотел стать сам.
«Что-то в моей жизни слишком много хорошего стало происходить», - пронеслось у меня в голове. Я не хотел с этим соглашаться полностью, но статистика, которую тут же привел мой визор, говорила о невозможности стечения многих обстоятельств.
Новая одежда легла на меня как влитая, а Мэри оделась в то же вечернее платье, в котором и приехала. Казалось, что она не хочет выглядеть не так шикарно, как весь город.
Мы попрощались с компьютерами, после чего те попросту погасли, а роботы ушли в спящий режим.
- По магазинам теперь? – с улыбкой спросила Мэри, а я лишь пожал плечами. Добро пожаловать в мой мир милая. Мир неожиданностей, хороших друзей и постоянной опасности.
- Кажется ты начала привыкать ко всему этому, - усмехнулся я, а она только кивнула и улыбнулась мне.
ГЛАВА №8
Боль.
Боль внутри головы. Мигрень.
Слишком долго не спал до этого. Надо было дать себе возможность выспаться, я более чем на половину состою из металла, но я не робот, мне нужно отдыхать.
Если бы я мог себе это позволить.
Я проснулся очень резко, буквально вскочил на ноги. Старая привычка. Новый протез тут же вколол необходимую норму инфузина, сразу после этого я услышал щелчок. Протез Мэри сделал тоже самое. Очень хороший подарок, о котором я и мечтать не мог раньше.
Я начал сканирование организма, никаких тайных вмешательств, кроме одного.
Этой ночью я получил сообщение от старого друга. Я не смог заметить его сразу, потому что оно пришло по зашифрованному каналу.
Но я не мог его проигнорировать его ни его ни секунды. Это было так странно, ведь я решил, что Мэри еще спала и я не хотел ее будить. Для нее такая жизнь все еще была в новинку. Для нее это была очень большая нагрузка.
Потому я просто поцеловал ее в щеку, почувствовал ее тепло и накрыл ее краешком одеяла.
Я надел свое пальто, которое купил вчера вечером в ближайшем к отелю магазине прямо на голое тело, сверкающее металлом, и скрывая остатки протезов надел черные перчатки. Теперь можно было идти.
Мэри Си проснется и все поймет, я оставил ей маленькое видео сообщение.
“Ничего опасного дорогая, я вернусь как только повидаюсь со своим старым другом”.
Улица встретила меня ярким неоновым светом лампад, это очень контрастировало с вечно приглушенным светом в пещерах тех мест, где проходила моя жизнь. Да и вообще все здесь контрастировало со всем Сингапуром, я включил карту, которая шла в самом начале сообщения и просто пошел вперед.
Горы навесных тропинок и лифтов. Если ты не потеряешься в этом городе, где каждый небоскреб - винтажное произведение искусства, то ты все равно не попадаешь никуда быстро. Безумно долгое передвижение. Город как будто заставляет любоваться собой, расслабляет и погружает в себя, заставляя мечтать.
Те люди, кто называли себя Французами, бесполезные потомки рабов и необразованных рабочих были захвачены этим городом, ведь жизнь здесь делала тебя важнее, приписывала тебя к истории и поколениям несогласия с законами мира. Но они не те люди, кто делал это, во главе со своим президентом - черной женщиной, могли и смену пола приурочить к искусству.
Я не любил именно их, а не страну, которая действительно вложила всю свою культуру в столицу и практически исчезла с лица Земли.
Тут памятники прошлого соседствовали со стеклом и бетоном даже на самых нижних уровнях, среди отребья и людей которые давно должны были распрощаться с прекрасным, работая на тех, кто жил среди ангельской красоты под небесами.
Конечно многие памятники прошлого, древние церкви они перенесли в сады, стоящие уровнями выше, но и здесь было много прекрасного.
Я шел по улице, и мой взгляд упал на ржавую древнюю конструкцию, утопающую среди прекрасных небоскребов с лепкой и статуями, наполненных людьми, которым было плевать на то, что рядом с ними стоял бывший символ города, эльфиева башня. Ныне ее заменил огромный купол содружество. По крайней мере мне подсказывал так головной модуль географии, который прокладывал мой маршрут до Пьера.
Пьер был отличным парнем, по крайней мере во Вьетнаме я его запомнил именно таким, когда нам доводилось вступать в бой вместе, будучи союзниками. Но люди на войне и в обычной жизни отличаются очень сильно, в жизни они злее и опаснее.
Но я очень надеялся что это был не тот случай.
Как он вообще вышел на меня? Я надеялся, что его сообщение ответит на мои вопросы и наконец активировал его, одновременно наслаждаясь городом… Если бы я мог убрать из него всех людей, как фотографы прошлого.
Сначала перед глазами появились шумы и пощелкивания, как во времена первой цифровой техники, хороший шифр стилизованный под старину.
“привет брат”, - появился голос со страшным французским акцентом, он сам пытался говорить на давно забытом им английском, без переводчика. Из шумов возникло лицо, - “я очень соскучился ма’френд, я помню, что ты совершенно незаметен во всех своих миссиях, но от друга ведь не укроешься. Твое прибытие невозможно не заметить… Шутка мой друг, это сообщение витает в сетях НЕО-Парижа в ожидании отклика кодировки нашей группы”. Смышленый француз, он знал, как выйти на меня, отстранив все подозрения о слежке. В скрытом коде сообщения, которое сканировалось всеми защитными системами моей головы в данный момент, действительно висела дата и адреса десятков тысяч серверов на которых оно успело полежать за несколько лет.
“Оставить твое присутствие в городе без внимания я не могу, просто так ты не оказался бы здесь, наверняка тебя привели твои проблемы, и мое Французское гостеприимство и врожденная любопытность не позволяют мне оставлять все как есть, заходи на чашечку чая… Шучу, я помню что ты Американец”.
На этом сообщение и кончалось, более никаких сигналов и даже кода комлинка не наблюдалось, но это точно был он. Это было похоже на ловушку, но я не мог не утолить своего любопытства и не повидаться с ним. Я понимал риск, но неизвестность придавала сил, я хотел разораться с этим.
Одна улица уходила вдаль за другой, когда я хватаясь за барельефы и великолепную кладку совершал прыжки с мостика на мостик, преодолевая пространство.
Все казалось таким древним и при этом современным, но не так как в Сингапуре, в домах принадлежащих богачам, которые собирали древности. Напротив, весь мир вокруг выглядел так, будто был настоящим выражением внутреннего мира настоящего человека. Человека, который не стал машиной, маленькой шестерёнкой в работе огромного механизма, вращающего жернова общества. Человека, который все еще мог испытывать настоящие чувства и эмоции, которые становились выше повседневности.
Действительность, в которой царило чувство любви и нравственности, обрубающее все возможные стереотипы.
НЕО-Париж был ярким выражением этой действительности, не даром в прошлом его называли городом поцелуев, и не важно, что однажды он стал городом однополых поцелуев.
Улица за улицей, насколько же бесконечен был этот город. Если… когда это все закончиться, я должен буду прогуляться с Мэри тем же самым путем, уже наслаждаясь каждым барельефом и статуей. Даже уличными попрошайками, которые тут выглядели как вполне себе успешные деловые люди, только разве что имели лоток для денег под своими ногами, ну и маленький кредитный аппарат на всякий случай.
И вот я увидел дом Пьера. Старенький постиндустриальный сруб на металлическом плато, упирающийся двумя своими стенами в небоскребы-столбы, держащие над собой следующий уровень города, где жили уже очень богатые люди. Вечные посетители показов мод и сверхновых голографических фильмов о копрофилах и маньяках.
Похоже, что жил он в этом трехэтажном строении совершенно один, имея перед верандой еще и небольшой садик, имеющий прямое отношение к его собственному дому, потому что он без всякой дополнительной реальности отлично выглядел.
Пьер был не самым бедным в этом городе.
Без лишней скромности я ускорил шаг и подошел к дому, а после просто постучал в дверь, а когда она автоматически открылось я просто зашел туда внутрь.
Он меня ждал. В комнате для приемов, куда меня довел тут же включившийся навигатор. Но ждал не так, будто бы я долгожданный гость, а так, будто мое появление было чем-то спасительным. Как будто я кавалерия, приходящая с первыми лучами солнца.
Он сидел в самой обычной одежде за столом посреди огромной комнаты. - Джон! – Сказал он, смотря прямо на меня, - ты в курсе всей ситуации? Это они послали тебя? Почему я не получал никаких сообщений?
На голове у него была беретка, а на тело натянута рубашка моряков. Такой по-настоящему французский вид, как будто бы сворованный со старинных плакатов.
- О чем ты? Я только приехал в НеоПариж, а до этого я был в ящике, при том в прямом смысле этого слова, - сказал я, подходя к столу и садясь в свободное кресло, напротив француза, - я буду рад, если ты восполнишь мои пробелы.
Пьер рассмеялся.
- В Нью-Йорке проводиться съезд мировых правительств, - резко сказал Пьер, - все телевидение и просто сеть вопит об этом целую неделю.
- По какому вопросу? - Естественно спросил я. Мне стоило хоть как-то быть в курсе новостей, но я попросту не мог найти на это время.
- почему ты не следишь за новостями, если ты сейчас в центре них?
- Знаешь, - ответил я, ухмыляясь разбитой губой, - В последнее время было слишком много событий, способных забрать мою жизнь с собой.
- Неважно Джон, ведь они действительно очень важны. Я думал ты в курсе и именно поэтому бежал из своего любимого пристанища - Сингапура, - сказал он и повел рукой в сторону, показывая, что он как будто раскусил меня.
- О чем ты? - Вновь спросил я, хотя уже знал развернутый ответ на свой вопрос. Все это время система собирала данные по обсуждаемому вопросу.
- В Сингапуре началась гражданская война. Несколько электростанций уничтожено, треть районов находится почти в полной темноте, бандиты воюют в открытую на улицах, сметая закон с лица этого города, вместе со всеми жителями, которые попадаются на пути.
- Это ужасно… но знаешь Пьер, мне почему-то кажется, что ты не просто так рассылал это сообщение. Я ведь прав, ты не просто хотел позвать меня на чай? – Спросил я, удовлетворяя свое любопытство.
- А вот с этим ты попал в самую точку, Американец. Понимаешь Джон, ты практически успел вовремя к самому яркому салюту из всех видимых людьми, - неожиданно серьезно сказал Пьер, - в узких кругах НеоПарижа уже несколько лет ходят слухи о "новой революции". Сложно было что-то проследить, потому долгое время даже я считал это просто каким-то мифом, но теперь я уверен в том, что они строят прямо здесь огромный космический корабль, способный перевернуть всю геополитику мира.
- И как же эти люди держат в тайне от почти восьмидесяти миллионов горожан постройку корабля? Неужели так легко спрятать целый корабль?
- Это не так уж и легко, потому, что знающие люди, которые хотели бы что-то сделать смогли бы отследить маршруты поставки сложной техники, сотен литров топлива, - продолжил он, намекая, что действительно давно занимается этим вопросом, - но им помогают действительно большие люди. По-настоящему крупные шишки... В городе одновременно началось секретное строительство сотни объектов даже с подходящими габаритами... Даже с моими ресурсами я узнал обо всем слишком поздно.
- Хорошо, что делает этот корабль? - Спросил я сразу.
- Я так и знал, что ты не откажешь. Война всегда показывает настоящие характеры людей, - улыбнулся Пьер, - но надо действовать действительно быстро.
- Подожди Пьер, - остановил его я, - я конечно согласен помочь... Но скажи хотябы что делает корабль. Чего нам ждать?
- Это смерть миллионов Джон, как бы они не назвали.
Смерть миллионов... хорошо, значит ставки действительно высоки.
- Позволь задать тебе один вопрос Пьер, почему именно тебя волнует этот вопрос? Какая тебе от этого прибыль?
- Это жизни миллионов Джон, - ответил он максимально сухо, - я состою в организации, которая пытается удерживать шаткий мир от очередного Вьетнама, но нам катострофически не хватает людей.
- Ты должен знать... - Сказал я, отстраняясь, - я сейчас не один, я не могу излишне рисковать.
- Просто будь рядом, когда мы отправимся на облаву.
Я подумал лишь секунду, после чего пожал его руку.
- Жду сообщения.
Вьетнам забрал у всех нас очень многое. Каждый кто побывал там - побывал в настоящем аду. "В аду и то спокойнее", - говорили мы ночами в лагерях, потому что каждый день мы боялись.
Любая война приносит с собой не только врагов, но и друзей. Но во Вьетнаме люди предпочитали не общаться вне боя. Расслабляться вне боя было непозволительной роскошью. Иначе нам попросту было не выжить.
Налетевший в ночи рой роботизированных пчел уносил с собой одного-двух человек, прежде чем специалисты включали свои ЕМП-дробовики и уничтожали прилетевшую угрозу.
Сложнее всего было не убить своих, ведь тогда многие технологии были не такие как сейчас и даже протезы легких могли отключиться вместе с маленьким роботом, по которому палили из всех стволов.
Мы старались общаться только с сильными. С теми, у кого было больше шансов на выживание, чем у других. Каждый выбирал себе именно таких товарищей, не сговариваясь, с одной простой, эгоистичной целью: чтобы не пришлось запоминать новых имен слишком часто.
Война тесное место и обычно увидевшись в одном месте, Вы будете встречаться очень часто и в других конфликтах. Но не в этом случае. Слишком для многих он стал последним.
Я до сих пор помню последнюю свою битву. Для нас она была просто очередной. Война просто заставляла смириться и привыкнуть быть бдительными. Просчитывать каждый свой шаг наперед, представляя, что будет потом. Она приучила ходить в бой только потому, что это был единственный способ выжить. Но она оставляла выбор всем и каждому. Жить в этом аду, или умереть. Определенный уровень безграничной свободы, который мы во многом принимаем как данное. И эти бои мы принимали как данное.
В том бою мои соратники умирали таким количеством способов, что фантазия большинства маньяков закончилась бы на трети.
Лопались, сгорали, разрывались на части и просто задыхались под звуковой волной.
Мы несли заряд к огромной ретрансляционной вышке Китайцев, которые им пришлось устанавливать по всей своей территории, ведь спутниковая связь тут совершенно не работала.
Когда я установил заряд, рядом со мной оставался всего один человек из всего отряда. Шальная пуля со смещенным центром тяжести воткнулась в его висок и разорвала череп, забросав все вокруг кровавыми ошметками мозга. А я даже не знал его имени. Подбирать жетон с земли я не успел, под плотным огнем мне пришлось отступить в окоп, но несколько пуль все-таки застряли в моем металле и бронежилете.
Я нажал кнопку и огромная башня со скрежетом переломилась пополам.
Разверзлось небо и дроны Китая начали падать.
Мы победили в битве и как потом оказалась в войне.
Но за что же мы на самом деле воевали? Ведь здесь не осталось совсем ничего, даже день сможет начаться здесь в лучшем случае через тридцать лет.
Оставив после себя только смерть и преисподнею, армии, воевавшие на этой земле вдруг решили, что хватит им мериться половыми органами и разошлись восвояси. Конец истории, который конечно для каждого человека в этой истории таковым не был.
Когда я вернулся домой она бросилась мне на шею.
- Я так волновалась! – Крикнула она, - что это был задруг Джон, ведь ты никого не помнишь…
Ее волнению не было предела, но я не придал этому никакого значения, ведь ситуация действительно была такая, что девушка не могла расслабиться, а беспокоиться за своего любимого человека это вполне адекватная реакция для любой женщины, и любого мужчины в принципе.
- Я вернулся… я виделся со своим армейским другом, который был родом из Франции, - начал объяснять я, - ну точнее из довоенной Франции, когда она была частью Европейского союза и еще не успела на треть погрузиться под воду. Он позвал меня скрытым сообщением, которое ждало меня два года.
- Обычная встреча? – Сначала удивленно спросила она, а затем усмехнулась, - я уж думала, что в наших жизнях такому больше не будет места.
Она немного помолчала и потупливая смотрела мне в глаза. Меня интересовало только одно: Что же она пыталась там разглядеть?
Она не отвечала, просто смотрела и как будто хотела что-то сказать.
Я отошел к стулу, чтобы скинуть пальто, но она не сдвинулась с места.
Мэри смотрела на меня открытыми и полными любви глазами. Ее огромные, зеленые, настоящее глаза. Огромные и бесконечные океаны, каждый раз я утопал и растворялся в них.
Мои датчики предупредили о исключительности взгляда, о несвойственной активности ее мозга, о сердцебиении. Сообщили и сделали выводы. Она хотела в чем-то, признаться. В чем-то сокровенном и глубоком.
Это испугало меня на секунду. Но почти сразу же страх отпустил меня. Я знал ее, я знал себя и нашу ситуацию, мне нечего было бояться.
Я не знаю повлияла ли недавняя больно кусающая ревность, или что-то еще, что зрело давно, но так просило для себя исключительного случая.
Того времени и места.
И вот наконец оно нашлось. Здесь, в древнем и прекрасном городе, где цивилизация выросла на крови и безумии бесконечных воин и преданности, а культура выросла на революции, хотелось решить что-то такое, что копилось не один год.
Совершить такую революцию внутри собственных разумов и наконец что-то понять.
- Мы были вместе раньше, - начала она, и без ожидания продолжила, - я всегда, каждый тусклый день в Сингапуре я мечтала и надеялась, что ты вспомнишь. Может ты помнишь первый день когда мы увиделись... Ну в Сингапуре, в том стриптиз клубе... Ты его помнишь.
Я кивнул.
Я действительно его помнил. В тот день я зашёл в клуб и увидел ее. Она сразу же привлекла мое внимание, но я не обольщался, понимая, как я выгляжу, представляя себя в глазах красивых женщин.
А она долго смотрела на меня. Долго приглядывалась, как будто узнавала, а потом подошла и обняла. Но отстранилась, увидев мой непонимающий взгляд. Я хотел, что-то сказать. Но в тот момент я лишь подумал, что это ее работа и не хотел платить за женщин.
Теперь я многое понимал.
В голове сами собой начали достраиваться маленькие мостики моих воспоминаний, они пытались выстроиться во что-то глобальное, но видимо не сейчас.
- Ты был там же, где и я… понимаешь, мы росли вместе, но ты не помнишь этого. Тогда ты не помнил. Но даже под налетом времени и праха войны я узнала тебя… и я не хотела вспоминать этого… я думала что он тоже жив…
- Кто он? – спросил я, хотя не хотел знать на это ответ.
Девушка просто молчала, с любовью смотря мне в глаза. Потому я просто собрался с мыслями и сказал.
- Пускай раньше меня звали не так, но я теперь другой человек, но люблю тебя так же, или быть может даже сильнее чем раньше, и пускай я не смогу вспомнить все что было дорогая, но это и не важно, ведь все это время ты была со мной, и я не зная ничего все равно любил тебя
Она только стояла и улыбалась, гладила мое лицо и ели сдерживала слезы.
- Прости меня... - вдруг сказала она, - прости меня пожалуйста.
Я поправил ее волосы и собрался с мыслями. Я должен был ей сказать о том, на что я согласился, ведь это действительно могло изменить все в нашей жизни. Возможно нам больше не пришлось бы убегать.
- Дорогая, я должен сказать тебе, что есть шанс… есть шанс больше никуда не убегать. Это смертельно опасно, но это надо сделать, это то, что действительно может изменить весь мир.
- Не надо слов, - ответила она, - но в этот раз я буду с тобой.
Это было неожиданно. По-настоящему неожиданно. Я не мог ей рисковать, но ведь, и я не должен оставлять ее. Оставлять думать о том, выживу ли я, или нет. Не должен оставлять ее одну.
Если я погибну, а такой исход событий вполне возможен, то я поступлю самым худшим из всех возможных, способом.
Я отстранился, а девушка достала из-за пазухи пистолет и перезарядила его. Она выглядела волнующе, интересно, где она его взяла, да и умеет ли она из него стрелять?
- Мы идем вместе, и это не обсуждается, - сказала она и я понял, что это действительно не обсуждается.
* * *
Когда мы с Мэри пришли на место встречи, я увидел лишь Пьера, натянувшего на голову смешной берет. Остальных увидел мой компьютер. Датчики обнаружили еще шестерых человек, которые прятались в тени.
Либо они совершенно не умели прятаться, либо специально спрятались в темноте, ради какого-то представления.
Я оказался прав, потому что Пьер, развернувшись к нам, как ведущий какого-то театрального представления. Он ухмыльнулся и сказал:
- Я рад, что вы присоединились к нам, мон шери, Джони рассказывал мне про вас множество прекрасных слов, и я не могу с ним не согласиться, вы действительно обладаете самой прекрасной внешностью во всей вселенной, - он подошел и поцеловал руку Мэри Си, после чего отошел и разведя руками в стороны добавил, - позвольте мне представить еще шестерых. Агенты мессии!
Когда он это сказал, из темноты стали один за одним появляться мужчины и одна женщина с огромной снайперской винтовкой на перевес.
- Представляться времени нет дорогие мои, я очень надеюсь, что мы вообще успеем на место назначения вовремя, пойдемте, - сказал он и резко развернувшись и поведя длинным плащом повел всех за собою к длинному армированному лимузину. Далеко не лучший транспорт для скрытых боевых миссий, ведь он не был быстрым, не был защищенным и не был скрытным.
Мне казалось, что когда-то в прошлой жизни я уже умер вот в таком вот лимузине… вот только когда она была?
Автомобиль тронулся с места, и мы поехали так сказать спасать мир. Никто толком не знал, с чем же на самом деле нам придется столкнуться, ведь ресурсы у заказчика и самой террористической группы могли оказаться безграничными, потому все ехали молча.
Остановились мы возле огромной стройки. На платформе, стоящей на крыше четырех домов более низкого уровня росло огромное здание, полностью закрытое полимерной тканью.
- Почему именно это здание? – Спросил парень, одетый в странного вида военную форму, непонятного предназначения, - мы точно не ошиблись.
- У меня было полгода чтобы определиться, я знаю, что у нас нет права на ошибку Антонио, - ответил ему Пьер, - это здание находиться под самым неукрепленным местом купола единения. После великого пожара эту часть так и не успели полностью восстановить.
- При взлете он разрушит купол? – спросила девушка с винтовкой, которую очень ловко спрятала в чехол от виолончели, который болтался у нее за спиной, - это ведь тысячи жертв в городе.
- Возможно и больше, я не думаю, что кто-то может просчитать, сколько жертв будет после этого, но они явно рассчитывают на большее, - сказал Антонио, - они считают, что не разбив яиц, цели не достигнуть.
- Они правы, но у нас совершенно нету времени. Выступаем! – сказал Пьер и передернул затвор у своего дробовика.
Я попросил Мэри остаться в автомобиле на случай экстренного отступления
Мы шли все ближе ко входу у которого стояло несколько человек в военной сине-зеленой форме, которые при нашем приближении очень сильно напряглись.
Наше оружие все еще было спрятано, но они были готовы.
Выстрел.
Это был Пьер. Мгновенно выхватив дробовик он выстрелил. Выстрелили первым, и в эту же самую секунду я подумал: «на той ли я стороне?». Охранник отлетел метров на пять, прошибив своей спиной металлическую решетку двери.
Мы вступили в бой. Выбирать уже не приходилось.
Оружие быстро покинуло свои хранилища, а фактор неожиданности позволил нам расстрелять всех охранников, кто вовремя не сообразил, что на них совершено нападение.
Интерфейс выводил данные на экран, а рука просто мгновенно выполняла требуемые действия.
Выстрел – труп, или выведенный из строя на долгое время боец.
Прохожие, которые в момент нашей атаки находились неподалеку, разбежались кто-куда, потому, что для них это была не просто неожиданность, а настоящее потрясение, с которым большинству из них не приходилось сталкиваться никогда.
На звук выстрелов начало стекаться огромное количество охраны. Всех их надо было ликвидировать один за другим. Но если Пьер был прав, то это в любом случае было верным делом.
Они были слишком плохими солдатами, при этом вооруженными до зубов, но по настоящему странным было то, что какая-то крупная организация способная построить космическую станцию не могла подобрать профессионалов для обороны.
Означать это могло только одно, они уже собираются ее запускать.
И последующая сирена, оповещающая отсчет лишь подтвердила мои мысли.
- Бегом к машине! Нам надо достигнуть купола раньше, чем это сделает корабль! – крикнул я и мы побежали.
Не было больше не одной мысли. Мы просто запрыгнули в машину, и что есть мочи погнали по мостам на самые верхние уровни.
Нельзя было терять время.
Автомобиль остановился, но до цели было слишком долго.
Мы пришли туда куда нужно слишком поздно. Надо было срочно что-то делать, и мы рванули на верх, совершенно не задумываясь о том, как мы сможем справиться здесь.
Мысли об этом правда настигли нас только когда мы уже покинули машину.
Купол единения был невероятно огромным и полностью оправдывал свое название. Покрывающий от осадков и загрязнения сразу три района города он венчал собой корону огромного города улья. На нем были огромные статуи, величиной с небоскреб, и стоящие на них же, уходящие в небеса, чьи головы были долями сокрыты в тумане небес.
Статуи изображали все расы, народы, полы и подвиды населяющие город. Тут были даже киборги и био-мутоны, чей вид так и не признало мировое сообщество. Тут было все - однополые браки, в которых состояла их президент, людоеды, художники. Настоящая вершина порочного города, который не стеснялся себя и потому был прекрасен, как каждый самоуверенный парень. Сверкающий и прекрасный, в открытую говорящий, что не видит разницы между мужчинами, женщинами, черными и желтыми, богатыми и бедными. Ему не важно происхождение, в том числе, когда дело доходит до постели.
Настоящий НЕО Париж. Ну как в такой город можно не влюбиться с первого раза? И даже узнавая его все больше и больше до конца не отчаиваться, прощая все ошибки склонные совершенствам. Ведь, как говориться, идеальный брильянт был бы прозрачен, люди влюбляются в недостатки.
Наверняка из далека все это смотрелось как огромный храм древности, в которые приходили люди, которые потеряли себя, в надежде найти там освобождение своей души, и поражаясь их величию они действительно верили в то, что
Огромный даже по сравнению со статуями корабль начал подниматься в прорезь купола, которую сделали террористы.
Я знал их план и их цели. Возможно в моей жизни было много моментов, когда я согласился бы с ними и пошел бы той же дорогой, так же снося все преграды и идя к великой цели, делающей мою жизнь более важной на пути истории, но сегодня мы были на разных сторонах баррикад.
Корабль улетал, а мы стояли внизу и без словно наблюдали за тем, как взлетает величайшая проблема всего человечества. Смерть миллионов, как назвал ее Пьер.
Да какое мне вообще дело до всего человечества? Я всю жизнь защищал лишь тех, кто рядом, и они отвечали взаимностью, но остальные этого не делали. Остальные для меня всегда были безликой массой с которой я никогда не хотел иметь общих черт.
- Прыгайте на него идиоты! - Крикнул бородатый солдат арабской внешности, - сейчас купол начнет осыпаться вниз!
Он был прав, все внутренние системы моего организма без остановки кричали об этом.
Никаких шансов остаться в живых оставаясь на куполе, как только магнитное поле, на котором взлетает корабль вытолкнет его за пределы купола и активизируются обычные двигатели пламя сожжет всех, кто будет рядом с ним, а тех, кто будет далеко попросту сбросит вниз под купол.
- Бежим! - Крикнул я обращаясь ко всем, а особенно к Мэри.
Я схватил ее за руку, и мы очень быстро побежали в сторону корабля.
Араб подхватил девушку на руки и включил режим самого быстрого бега.
Осталось только уповать на удачу и точность расчетов в наших головах, которые по близкой сети пытались рассчитывать оптимальные пути для всех.
Прыжок на корпус был возможен, а ведь это самое главное. По крайней мере это был не бездумный прыжок веры... Хотя и тогда кто-то свыше помог мне выжить.
Правда сейчас на кону были намного большие ставки, большая опасность и сложность маневра. Тогда повреждения были таким с которыми без помощи я бы не справился. Если сейчас мы прыгнем так же, то мы лишь усложним нашу смерть.
Нужно было найти такой угол, скорость, объект, чтобы прыгнуть, ухватиться и попасть внутрь.
Тактические блоки проводили мгновенные расчеты, и нам все же удалось найти один единственный оптимальный угол.
Осталось его совершить.
Иногда, когда человек хочет ощутить свободу он без страха бросается во все что можно с головой. Обычно люди, особенно мужчины пытаются так преодолеть кризис среднего возраста. Они продают, или попросту выбрасывают все что у них есть, покупают то, о чем мечтали всю жизнь и бросаются во все это с головой.
Они получают иллюзию свободы. Им этого достаточно, а мне хотелось бы хотя бы не на долго получить их жизни.
Но я совершаю безумные поступки, слишком часто, чтобы оставаться живым. Моя жизнь - безумное колесо фортуны, но теперь я делаю слишком большие ставки.
Но у нас все получилось.
Все действительно попали на корпус корабля и смогли на нем удержаться.
Удача?
Нет, пожалуй, это опыт и невероятные технологии, которые обеспечивали каждого из нас. Ноги и руки из металла, сердца из трубок и композита, головы полные микро плат и вентиляторов.
- Быстрее внутрь! - Прокричал Пьер, вышибая выстрелом люк на корпусе, - корабль разгоняется и набирает высоту!
И мы цепляясь за корпус вошли.
Внутри было темно и мы в пятером быстро двинулись по тоннелю вверх, ведь это вполне мог быть открепляющийся блок. Нам нужно было как можно быстрее достигнуть вершины.
Быстрый бег для всех в группе не был сложным, все имели усиленные протезы. Даже Мэри, бегущая с пистолетом в руках не сбивалась, хотя практически не имела боевого опыта.
Туннель за тоннелем. Карты и споры были не нужны, впереди был всего-то один коридор.
И этот коридор вывел нас в слабо освещенный зал.
"ловушка", - понеслось у меня в голове, но было уже слишком поздно. Уже ничего нельзя было поделать.
- Не стрелять! - Только и успел крикнуть я, как тут же комнату закрыл дым и включился свет.
- Я люблю тебя, - сказала Мэри, будто бы прощаясь.
- Это еще не конец.
Сквозь дым появилась фигура, так же, как тогда в Сингапуре, это была красивая девушка, полностью затянутая в бардовый кожаный комбинезон. Недавняя встреча на секунду пронеслась у меня перед глазами. Надо было закончить тот разговор другим способом.
Сей-кун.
Теперь конечно же Саманта.
Красивый и грандиозный выход, ему кажется совершенно неважно кем быть, он всегда хороший боец, и каждый раз мне удавалось уйти лишь потому, что он разрешал мне уйти, но теперь все долги уплачены, а дружбы не было и никогда.
- Привет Джони, мы давно не виделись, я соскучилась, - сказала девушка, - что ты тут делаешь, с этим консервативным сбродом? Я всегда думала, что ты за будущее.
Выстрелы еще не начались, мы были в окружении, и, наверное, нас хотели для чего-то использовать. А может быть это была личная просьба Саманты.
- Вы знакомы?! - резко спросил Пьер
- кто это Джон? - спросила Мэри почти одновременно с Пьером.
- Старый друг... Ну, или враг.
- Так вот как ты обо мне отзываешься Джонни, - нарочито на сексуальных нотах произнесла Саманта.
- Зачем вам это нужно? - Спросил я, - Вы хотите начать новую войну? Убить миллионы?
- Мы хотим построить новый мир для людей, - сказала Саманта, - версию 2.0, если так можно выразиться.
- И скольких людей можно положить в фундамент этого нового мира? Сколько он сам положит людей, которые не смогут адаптироваться?
- Сколько понадобится. Люди всего лишь существа. Эволюцию не остановить. При эволюции общества не способные приспосабливаться умирают.
- Но не люди выбирают неспособных!
- Сдайся и я сохраню тебе жизнь, выбор у вас не очень большой, - сказала женщина с нотками усмешки в голосе.
Я оглянулся на своих спутников. Даже боевой Пьер стоял потупив взгляд. Он задумался. Они все задумались над тем, что мы уже проиграли и пока у нас есть хотя бы минимальный шанс сохранить наши жизни, то им надо воспользоваться.
- Ты сохранишь нам всем жизни? - Спросил я. Не смотря на то, что у меня давно уже небыло настоящего внутреннего неба, я ощутил, как мое горло пересыхает.
- Если ты очень сильно попросишь, дорогой, - сказала женщина. До чего же Сей-куну нравилось играть роли... Или быть может при передачи сознания он впитал в себя часть механических поведенческих мотивов настоящей владелицы тела?
Тогда я мог сыграть на этом.
- Я попрошу, - сказал я и опустив оружие подошел к женщине и обнял ее.
Отвратительное чувство прокатилось по всему моему телу, а то что ощутили мои спутники я знал и не смотря на них.
"никогда не сдавайся Джон, мы всегда вместе шли к одной цели, не давай ничему помешать", - прозвучал голос, как будто из прошлого, там - глубоко в моей голове.
Я помнил его всегда. И он действительно всегда был со мной... Но как?
В моей голове как будто что-то переключилось. Я вновь стал тем самым роботом-убийцей без страха.
- Извини друг, - сказал я, хотя не думал этого произносить.
Револьвер.
Выстрел.
Механические мозги Саманты разлетаются вокруг. Кровь в перемешу с микросхемами.
Все это происходит почти мгновенно, я воспринимаю мир как в рапиде.
Подхватываю падающий клинок. Не успеваю даже понять, что можно сделать, но меч уже летит прямо в лицо одному из солдат, и пробивая армейский шлем входит в голову между глазами и бровями.
Они еще даже не опомнились, только поднимают и наводят оружие.
Мои компаньоны делают тоже самое, смыкаясь в кольцо.
Я подхватываю автомат Саманты, сразу же жму на курок. Действия идеально, автоматически точны. Просчитаны где-то в глубине моей головы заранее, во время диалога.
Слабость врага - моя сила.
Я вижу, как пули впиваются в мягкие ткани моих компаньонов. Кто-то уже мертв, но Мэри прямо за моей спиной. Ей бояться нечего, я среагирую мгновенно.
Это я и делаю, дважды успевая подставить свою руку и плечо под баллистическую траекторию.
Выстрелы идеально точны.
Машина для убийства. Я - машина смерти.
Вспышка. Все останавливается.
Я не успеваю опомниться, как понимаю, что во всей комнате в живых остались только мы с Мэри.
Исход.
Выстрелы слышны по всему кораблю, автоматическая система защиты почему-то убила своих и через мгновение отключилась.
ГЛАВА № 9
Боль.
Боль миллионов.
Многие конечно же умерли ничего не заметив, просто испарились вместе со своими домами и рабочими местами. Вместе с детьми, женами, мужьями, прочими родственниками и собаками. С миллионами пожитков на сотни миллиардов кредитов.
Боль нации и всего мира.
Страх для всего мира, терроризм в одночасье стал всесильным, огромным волдырем на заднице этого, и без того не самого чистого мира.
У них получилось.
А ведь я ничего и не мог сделать. Это ведь только в фильмах злодеи, захватывающие супершпионов, или других героев, отцов нации, или просто городских мстителей почему-то решают, что тот достаточно старался, чтобы теперь выслушать о настоящих планах злодея, послушать его заключительную и прощальные речи и даже немного насладиться «прекрасным», благодаря стихам, которые написал злодей. И только после этого он нажмет свою заветную красную кнопку, уничтожающую целые планеты. Его вполне возможно, и пожалуй даже слишком легко остановить.
В реальности же все по-другому. Злодей нажал кнопку за долго до того, как ты вообще сдвинулся с домашнего дивана на встречу подвигам. Он никогда не расскажет тебе свой план, если тот еще не сработал.
Да и злодей то в реальности совсем даже и не злодей, а на самом деле даже и герой. Тут уж с какой стороны на него посмотришь.
Это была история, в которую нельзя было лезть в одиночку, но ведь это моя история, именно этого я и искал.
Мы стояли посреди главного зала космического корабля. Кнопка уже была нажата дистанционно, несмотря на то, что я успел убрать всех находящихся в комнате людей.
И я почувствовал настоящий страх. Огромный зеленый луч с капсулой, наполненной самыми ужасными, пожирающими биомассу до самоуничтожения бактериями уже летела в сторону западного побережья Америки.
Уже ничего нельзя было остановить. Оставалось только молиться, что капсула полетит не туда, что они напутали что-то с наводкой… но это было глупо, никто не мог бы ошибиться в наводке, выстроив такой огромный, практически совершенный план. Но все же они выстрелили не туда куда собирались изначально. Изначальная цель была Парижем…
И я держал Мэри за руку, когда мы увидели вспышку.
В ту же секунду мы поняли, что у комнаты не черные стены. Все это были древние мониторы, которые отображали множество каналов с Земли в своем устаревшем качестве.
Я видел с орбиты, с самого оружия которое стреляло место назначения. Они стреляли по Нью-Йорку, и огромный столб дыма поднимающийся над городом жутко пугал.
В тот же момент телевидение начало говорить о случившемся.
Факел статуи свободы пылал на фоне огромного кратера, который оставил после себя Нью-Йорк, как бы говорящий на прощание - найдите еще одного такого как я. Миллионы жертв.
Если быть точным 63 миллиона жертв, оставшихся там. Вечная память их душам, ведь они не оставили после себя даже пепла.
Миллионы, которые нельзя похоронить.
Миллионы, положенные в фундамент нового мира, во имя революции. Люди прошлого точно похвалили такую дерзость.
Они меняли мир резкими мазками, даже не подозревая, что сами на самом деле марионетки, не знающие кто дергает за ниточки из тени. Ведь куколка не может поднять голову вверх, ее тело не может этого позволить.
В детстве я спросил у отца: "что такое искусство?", на что мой отец ответил: "свиньи не сильно отличаются от людей, первые запасные органы для людей мы растили в них. Но у свиней нету отдельного хрящика в шее, который позволил бы им смотреть вверх, на небо, и потому у свиней нет искусства".
Тогда я понял, что в этом мире намного больше свиней, чем записано в фермерских учетных записях, они вокруг, носят человеческий облик, и даже иногда пытаются строить свой мир. Но в их мире никогда не будет места НЕО Парижу, искусству, музыке прошлого и свободе самовыражения. Лишь только одна культура, под названием культ потребления сможет выжить там.
Они сделали то что сделали. И уже нельзя было вернуться в прошлое чтобы что-то изменить. Пойми я все раньше… но ведь я не герой, не спаситель мира. Их не существует, да и не может в принципе существовать, как кто-то один может изменить мир?
Лишь оправдания.
Я мог.
Но не сделал этого.
Я не мог просто так смотреть на тысячи экранов показывающих тысячи каналов по всему миру. Они вопили: "правительства дискредитированы и уничтожены". «Никто не сможет обеспечить безопасность людей на волне нового насилия». «Кто же выступит против террористов?».
Это были вопросы с экранов, как будто бы те слова, которые когда-то люди, писавшие план по захвату мира ожили. Так и было.
Если бы я мог плакать, то на мои глаза точно навернулись бы слезы. Я знал, что мы проиграли. Что я не спас тот мир, который был. Но ведь хотел ли я этого на самом деле, или же все это время я был лишь марионеткой. Сам шел по пути, на который меня навели?
Этот мир рушился, а на его месте рос другой, путем огромных жертв, но кто-то таинственный, стоящий над главами корпораций захотел изменить мир. А освободит это его, или поработит, но человечество не исчезнет.
Кто-то уничтожил миллионы человек ради одной идеи, которую возможно вычитал в старой книжке, описывающей будущее и его плюсы и минусы, но люди так делали всегда.
Люди всегда готовы были идти убивать других ради призрачных надежд на то, что следующий банановый диктатор точно будет лучше предыдущего.
Я хотел воевать, бить террористам морды до тех пор пока от лиц не будет оставаться кровавая каша, хотел искать главного врага, биться…но это было бессмысленно. Это было бессмысленно даже в тот момент, когда мы пытались угнаться за взлетающим «Укротителем». Они победили уже тогда.
Но сейчас, здесь, на орбите планеты мы стояли вместе с Мэри в окружении десятков избитых террористов, которые на самом деле всегда были смертниками. Обманутыми жертвами, ничем не отличающимися от тех, кого они убили там, на планете.
И я знал, что будет дальше. Никто не даст нам остаться в живых дольше десяти минут. Те, кто устроил все это шоу уже заготовили свои ударные отряды, чтобы сказать: «Теперь мы будем защищать вас люди, только несите нам свои деньги и слушайтесь нас, и вы всегда будете под защитой корпораций».
Новый мир, новая война.
И ракеты наверняка уже летят сюда, прикрываемые дорогими «крайслеровскими» и «бентлевскими» корабликами с группами захвата. Нельзя было терять ни минуты.
- Нам нельзя больше находиться здесь Мэри, - сказал я и тут же поцеловал ее, нам нужно уходить.
- Так пойдем же Джон! – крикнула она и я сжал ее руку со всей силой, но так, чтобы не повредить ее.
Теперь она не отстанет от меня ни на шаг.
Прогремело несколько взрывов. Это ракеты ударились в обшивку.
Пришло время бежать.
Рывок. Мэри двигается за мной.
А в моей голове играет прошлое, которое я как будто переживаю вновь. Все как будто в тумане, но я знаю кто я и кто рядом со мной. Все такие близкие и родные, и никогда еще не приходилось задумываться над чем что с нами станет через много лет.
Мэри.
Орланд.
И Джон, это я. Хотя дети называют меня не так, но я не могу расслышать, ведь я давно уже не тот мальчик, у которого были руки, ноги, горячая голова и настоящее сердце. А еще этот мальчик взирал на раскинувшиеся вокруг пустынные прерии своими настоящими, по-настоящему глубокими, голубыми глазами.
Я был этим мальчиком. А теперь я машина для убийства.
Я не помню, это наши имена, или прозвища, но нас называют так все вокруг, кто любит и дорожит нами. Это мир, в котором еще не случилось одной очень большой жестокости. Мы невинны и не знаем о том какой мир за границами нашего города.
Мы еще маленькие. Маленькие сорванцы в безумно большом городе... Хотя по сравнению с НЬЮ Парижем, или Сингапуром это даже не деревня, а хутор.
Но мы маленькие, мы просто хотим бежать вперед по нашим собственным тропинкам, в надежде, что эти тропинки будут идти рядом всю нашу жизнь.
И ведь во многом мы правы. Мы шли этой дорогой столько, сколько могли.
Пока мы не выросли и не поняли, что оба любим Мэри. Она была нашей подругой, но ведь мы любили ее по-настоящему. И никто из нас не хотел проигрывать битву за нее.
Это было и смешно и глупо, если оценивать эту ситуацию с сегодняшних дней. Но тогда это было проблемой всей жизни. Все молитвы, просьбы у бога и даже гадания на ромашках и картах были только об этом – победить в битве за девичье сердце.
Однако если по началу девушке это было приятно, действительно, какой третий друг, особенно если это девочка откажется от дополнительного внимания со стороны парней, особенно если нравятся оба.
«Пускай стараются», - наверняка говорила она сама себе и своей маме в те времена, стараясь показаться взрослой и умной девушкой, которой полностью плевать на стандарты возлагаемые обществом.
А ведь мы дураки по-настоящему старались. Добивались ее. Перешагнули через свою детскую дружбу, дрались. И каждый думал, что она ближе к другому.
Если блок этой памяти открылся специально, то он очень ловко играл с моими чувствами. Надо было сломать модуль связи горами раньше, и я никогда бы не стал тем, кем стал, но ведь в современном мире связь – она важнее памяти. А быть может в глубине своей поржавевшей души я всегда знал, что это поможет и потому боялся это сделать.
Я мог развернуться и отпустить ее руку. Ведь эти воспоминания зацепляли само сердце и огромными крюками пытались выдернуть его из груди. Вспомнить и высказать все напрямую в лицо.
Нет.
Ни за что, ведь я помнил и что было дальше.
Я помнил, как мы пытались вновь дружить, как она пыталась помирить нас, находя себе других парней. Но ничто не делало этого пока она не сбежала. Она оставила лишь одно сообщение – «я уйду на восток».
Но мы никогда не знали даже куда она хотела бы попасть, она никогда не говорила про это, часто говоря о своей любви ко всему миру. Мечтала о путешествиях и попросту исчезла, а нам не осталось ничего… кроме нас самих.
И она была права. Это объединило нас. Мы вновь стали лучшими друзьями, мы целых полтора года планировали, как отправимся на ее спасение, хотя у нас не было ни доллара денег. Родители Мэри попросту отчаялись и решили, что дочь умерла, и переключались на ее многочисленных братьев и сестёр.
А вы с Орландом решились пойти в армию, ведь как нельзя кстати началась война во Вьетнаме. Родина звала к себе на помощь, более того, она требовала от нас выйти к себе на помощь и мы не могли отказать.
Мы хотели сбежать. Уйти в самоволку после первого боя и отправится на поиски Мэри.
Но не получилось. Вернее, получилось, только совсем не так, как мы задумывали. А разве в жизни бывает так, что желаемое исполняется так, как мы того хотели.
Я смотрел в глаза Мэри пока вел ее по коридору. Она была так близко.
Похоже правду говорят люди, когда говорят, что по-настоящему близкие сердца невозможно разлучить и они найдут друг друга несмотря ни на что.
И судя по тому, как она смотрела на меня – мы были этими самыми людьми.
Вновь взрыв. Меня полностью возвращает в реальность. Системы еще работают – утешает меня внутренний компьютер, но на самом деле все они дышали на ладан даже перед запуском, ведь приземлятся этот корабль не должен был никогда.
Весь корабль трещал по швам. Его орбита уже сбилась и с каждой секундой он все быстрее несся к земле.
Датчики в моей голове мгновенно выдали не один десяток подсказок, которые любезно развернулись перед моим взором, как бы пытаясь сказать: «выбери меня! Я лучше других». Одна из них, на которую я успел обратить внимание, хватая Мэри за руку – «падать оставалось около трех минут». Данные были не точны, потому, что пилот даже после своей физической смерти продолжал попытки вытянуть корабль обратно на полетный поток.
Тщетно.
Я держал Мэри и мешал ей упасть. Тряску, даже такую хаотичную, мои армейские ноги спокойно компенсировали, потому, если бы не сообщения в моей голове, отражающиеся красно-оранжевым светом, то я мог бы и не заметить ее. А девушка действительно могла упасть в любую секунду.
Я быстро выглянул в коридор, чтобы прикинуть варианты спасения.
- Мы всегда мечтали рвануть к звездам, помнишь Джон? - Спросила она. Девочка считала, что наша песенка спета, и мои датчики ее состояния вывели вердикт: она прекратила бороться.
- Помню и однажды мы посмотрим на них еще раз, - сказал я и тут же подхватил ее к себе на спину, - держись крепче.
Она скрепила руки и ноги, и плотно закрепилась на мне, буквально, как автоматический рюкзачок.
Первым пунктом был пилот. Он точно знал структуру корабля и мог подсказать какую-нибудь спасительную дорогу с него. Блок безопасности, или например капсулу... Господи, да сейчас я согласился бы на все, даже на тот кабель переноса сознания.
На все, лишь бы продолжать испытывать боль. Я хотел каждый день искать инфузин, страдать от боли и тяжелого выбора, но не сдаваться.
И все ради нее.
Всегда все было только ради нее, как я считал, но все было не так, или вернее не только так. Она всегда была рядом, пускай и не близко, но каждую секунду она поддерживала меня как могла, и только благодаря ней я сейчас жив. Ни сколько ни наоборот. И потому, когда все зависит только от меня я не имею права подвести. Это безумно, мерзко и печально, я не могу ее подвести.
Моя собственная рука не слушается меня. Последние попытки контроля. Я ударяю своей второй рукой в сочленение. Удар приходится на модуль связи. Я подготовлен к битве с самим собой, и потому с деактивированным чипом контроля мое тело вновь становиться полностью моим. Теперь я окончательно сам по себе и ни один человек во всей вселенной не сможет подсказать мне что делать. Не сможет взять меня за руку и вывезти из самой безвыходной ситуации.
Сейчас я один на один с собою, ответственный за женщину, которая озаряла мою жизнь на протяжении всего этого пути. Я ощущаю себя по настоящему голым, не будучи подключенным к сети, но я так же чувствую и безграничную свободу, которую имел только до тез пор, пока родители не купили мне первый интегрируемый в мозг модуль связи.
Мэри сидит на спине, я нахожусь в полной боевой готовности и совершенно точно не хочу умирать просто так.
Идиллия.
Для моего разума это точно она и есть.
Пилот.
Его голова в тяжелом шлеме лежит на столе, где все еще продолжает мерцать голографический интерфейс. Его голова все еще прикреплена к шее, но электронный мозг раскрошился от удара и целиком высыпался через маленькое отверстие в голове, оставленное импульсным трасселятором.
Я хватаю кабель, который был подключен от его головы к рулевому модулю корабля и понимаю, что он уже окончательно порван. Видимо пилот услышал переговоры летящих групп и совершил самоубийство, или же просто пытался сбежать.
Неудачно, летальное повреждение мозга и этот парень не жилец. Мне даже информацию взять совершенно неоткуда… Ну же, мозг, думай. Я должен действовать не теряя не секунды, об этом без всяких сожалений говорил маленький таймер, расположенный в углу моего зрения, он отсчитывал последние минуты моей жизни, совершенно не будучи согласен с тем, что я на самом деле хочу жить и сдаваться я не намерен.
Больше мне отступать некуда. Я и так бежал от самого себя всю свою жизнь, в надежде, что смогу совершить что-то такое, что перевернет мир.
И я был близок к этому, точнее я даже был частью этого… но хотел ли я этого на самом деле? Ведь на самом деле всю свою жизнь я убегал что есть мочи от самого себя, хотя все было так близко.
Я поднял с пола большой обрывок кабеля и смотал одноцветные провода вместе. Комнату озарило снопом искр и освещение поменялось с обычного дневного на мигающий темно-красный. Я не мог предположить вообще ничего, а внутренняя операционная система, будто бы обиженная на сломанный модуль памяти устойчиво молчала, предупреждая лишь о том, что нам с Мэри скоро придет конец.
- Как только я закричу, выдерни эту штуку у меня из головы, хорошо Мэри Си?! – Громко прокричал я, чтобы девушка расслышала.
Я попросил Мэри слезть со спины, что она тут же и сделала, и схватив меня ладонями за обе щеки, что есть мочи поцеловала в губы.
- Втыкай милая, я сам не смогу! – Прокричал я и зажал свои же два механических пальца в свою же механическую челюсть и сжал что есть мочи.
Мэри долго не ждала, она просто ухватила кабель обоими руками и со всей силы воткнула мне в затылок. Не промазала.
Из моего рта вылетело немного слюны, но это было последнее, что я увидел в реальном мире.
Моим глазам теперь предстал огромный киберпространственный мир корабля, горящий синими и зелеными огнями. Отказавшие системы полыхали красным, и с этим я в одиночку точно справится не мог.
Я буквально физически ощущал свое присутствие в этом не настоящем мире параллельной реальности, где очень многие проводят половину жизни в поисках информации, любви и просто ненастоящего секса.
Впрочем, для меня все нарисованное вокруг было вполне себе настоящим, ведь подключенный к сети ствол мозга формировал вокруг меня настоящую матрицу, с придуманными стенами и физикой, соединяющую меня с ненастоящим миром.
Но это была ограниченная, замкнутая на системах корабля матрица, созданная для прямого взаимодействия с интерфейсом корабля.
Совсем новенький был. По каждому из узлов, которые выглядели как настоящие произведения искусства, я все лучше понимал устройство корабля и полностью адаптировался под этот мир. На этот корабль было потрачено безумное количество денег, он совершенно точно не был собран на коленке, это было очевидно. На всякий случай я отдельно сохранил это все в своей памяти, чтобы были какие-то доказательства спонсирования террористов верхушками, видимо будущей власти.
Понять, что спасительная капсула была всего одна, было не сложно, да и та находилась в уже отрезанном ракетами секторе корабля. Восстановление сектора было невозможно, но я не собирался сдаваться в этой битве.
Мы пойдем по обшивке, это совершенно точно возможно… по крайней мере в теории. Я не раз слышал истории о том, как люди это делали… очень надеюсь, что эти истории небыли попросту пересказами каких-то фильмов.
Надо только достать скафандры.
А вот и они, их склад находился прямо рядом с пилотом, я дернул ящик рукой и видимо в реальном мире он тоже открылся. Надеюсь Мэри не распознает это как сигнал об опасности, и напротив решит надеть костюм на себя.
Теперь мне оставалось только что-то сделать с бесконечным ускорением падения корабля. Можно было только перестроить блок данных и перевести вообще все системы на удержание орбиты. Тогда корабль сможет удержаться на орбите еще чуть-чуть, и возможно это и будет та самая спасительная минута, которая перестроит наше возможное будущее, в котором нас нет.
Даже когда-то тогда, во Вьетнаме, когда каждый час моей жизни мог стать моим по настоящему последним часом я не беспокоился из за этого. Я просто проживал день за днем, убивая одного за другим.
Я видел, как я – уже не тот ребенок, втыкаю ножи в груди и прокручиваю ноутбук по часовой стрелке.
Я видел, как я – маленький и глупый парень, сажусь вместе с лучшим другом всей моей жизни в Хьюи 2020 и мы с глупыми улыбками на лице летим воевать.
Мы на самом деле не знали, что это такое война, кроме разве что детских пострелушек из водных пистолетов посреди улицы.
Война была адом, и хотя мы с Олсоном ни разу не стреляли в ом бою, я знал, что это изменит нас навсегда. И это действительно нас безумно сильно изменило.
Когда я уже стал железкой, то был в такой же ситуации.
Бой происходил на огромном Титане – крепости парящей над землей, с довольно очевидным и скучным названием «Левиафан».
Я увидел огромную голографическую мозаику, изображающую древний военный конфликт. Это был пароль, который в прочем не занял у меня много времени. Пара -передвижений, при помощи внутренней системе с модулем-расширением.
За ним был маленький штурвал и блок управления данных.
Заказав сканирование систем у компьютера я тут же выполнил стандартную последовательность действий для перезагрузки системы, попросту вырвав все блоки памяти из тела.
После этого я своими собственными руками вставил маленькие блоки энергии в ячейки двигателей, и открыв маленький блок интерфейса поднял градус полета.
После этого маленькие часики в углу моего зрения позеленели показав, что жить нам осталось уже не одну, а пятнадцать минут.
«Где пятнадцать, там и час», - пронеслось у меня в голове, и я на секунду усмехнулся. Но улыбка быстро слезла с моего лица, когда я посмотрел на безумное буйство красок на интерфейсе технических данных.
Десятки десантных кораблей разных неслись в сторону станции уничтожителя, а за ними летели десятки тепловых ракет, которые и без того могут к чертям собачим разорвать наш корпус даже с первого попадания в любую часть корпуса. Там ведь были даже ракеты с ядерными зарядами…
Нам конец…
Я громко закричал.
Когда темнота пропала и прошлое отпустило меня я заметил огромный кабель, полностью чем-то близким к жидкостям, которые циркулируют по внутренностям моей головы и кровью.
Моей кровью.
Я понял, что уже одет в свой сверкающий серебряный скафандр. А девушка рядом со мной уже залазит в свой обтягивающий сверкающий комбинезон, практически на голое тело, ведь до этого на ней было только платье.
Она подумала обо мне. Она все поняла и подумала обо мне. И не просто натянула, а аккуратно переодела меня, и даже прикрепила к нему шлем, видимо думая, что если я не отключусь от сети, то меня придется тащить.
Она не смогла бы оставить меня, даже если бы я стал просто тупом.
До сих пор я не верил в это, что кто-то может заботиться так как она сейчас. И сейчас она была ближе всех…
Как и на самом деле всю мою жизнь. Она всегда была рядом, не навязываясь и обвиняя себя во всем случившимся. Хотя на самом деле виноватым всегда был я. Только я никогда не хотел этого признавать. Но не сейчас. Сейчас я признавал каждую свою ошибку. Моего мозга хватало, чтобы проанализировать все выборы адекватно. Правильное и неправильное.
Сейчас, когда мы находились в самом эпицентре меняющегося мира, мы отлично понимали, что у нас уже нету шансов сопротивляться. Но никто не хотел сдаваться, мы были слишком близко к нашему настоящему и спокойному миру.
Я поднялся со стула и обнял девушку. Она приятно вздрогнула, отдавая мне всю свою нежность, которая у нее была.
Конец был слишком близок.
Мы поцеловались.
И это был прекраснейший поцелуй, который я переживал когда-либо. Что-то такое же было в самом глубоком моем детстве, когда мы поцеловались с Мэри шутки ради, на глазах у Олсона. Немного глупо и по детски, но после этого он, собравшись с другими мальчиками и девочками нас сильно высмеивали.
Что поделаешь, маленькие дети, не взращенные на дурацких сериалах
- Прости меня еще раз, что я убежала, - сказала Мэри обняв меня еще сильнее, - я не знаю о чем я думала… я не хотела ссорить вас с Орландом. Вы были лучшими друзьями… зачем мы повзрослели? – Спросила она сквозь слезы и вжалась в мое плечо, чтобы не показывать их и дальше. Все девушки так не хотят показывать, что хотят казаться слабыми.
- Мы ими и остались дорогая, - ответил я, - во многом все наше прошлое всегда было битвой за тебя. Но не потому что кто-то не хотел уступать. Напротив, все время мы хотели уступить тебя друг другу… но кто-то должен был остаться.
- Прости меня Джон, в тот момент, когда ты пошел к другу, я думала ты имел ввиду Орланда, - тихо проговорила она.
- Я в тот момент его даже не помнил… он погиб во Вьетнаме, и мы обязательно почтим его память, если нам удастся спастись отсюда.
Закончив предложение я тут же подхватил Мэри на плечо и резкими рывками, ускоряясь я рванул по направлению ко второму уровню.
Прыжок.
Разбиваю кулаком дверь, она с грохотом отлетает в противоположную стену и разламывает там несколько труб. Из них начинает молотить пар.
Девушка на плече уверенна во мне, она нисколько не боится, я максимально аккуратен, старясь не нанести дополнительных повреждений телу. Медицинский компьютер в моей голове оценивает ее повреждения, как «не вредные для здоровья»
Хоть одна хорошая новость за сегодня.
Шаги ускоряются, еще один пролет вниз и дальше брешь в обшивке, через которую можно будет вылезть в открытый космос и спасаться.
Я очень рассчитывал на то, что мы сможем вылезти наружу, а враги отвлекутся не на долго от постоянного огня и что кто-то сможет пойти за нами.
Прыжок через рвущийся, как трикотаж металл, и пустоту под ногами.
Быстрый бег.
Вот она – капсула спасения. Где-то там – вдали уже летят последние ракеты, которые разломают корабль на части и мир уже никогда не узнает, почему он стал таким. Но мне почему-то это неважно, я и не хочу, чтобы кто-то знал. Люди должны остаться в неведении и тогда количество жертв уменьшится.
И мне плевать каков будет весь мир, если она будет со мной рядом.
Я, хватаю арматуру и резким ударом сношу блокирующие панели капсулы. Мы попадаем внутрь. Осталось запустить двигатели и лететь вниз, надеясь, что нас не заметят и не подобьют.
…
Эпилог.
Капсула ударилась в землю, и я даже не потерял сознание. Я сильным ударом выбил дверь, и она отлетела на сто метров, слетев с крепежей.
Хваленное конфедератское качество, - пронеслось у меня в голове, когда я увидел логотип с красной звездой и серпом и молотом на тяжелой металлической двери.
Я поднял хрупкое женское тело в рваном скафандре, сквозь который проступало голое женское тело. Да, она умудрялась быть сексуальной даже в таких вот ситуациях, когда казалось бы вокруг должен быть один пафос.
Я вынес Ее на холм, с которого уже виднелась ферма. Моя ферма. Именно на ней я и вырос. Именно тут все когда-то началось.
Техас. Бескрайние поля. Все еще бескрайние.
...
Я держал Мэри за руку и смотрел на бескрайние просторы. Я хотел дышать.
- Мы наконец-то дома дорогой, - сказала она, и обняла меня за шею.
Я обнял ее в ответ и поцеловал.
Ветер трепал наши волосы, нежно касаясь моей настоящей кожи. Я чувствовал себя живым. Я чувствовал себя целым.
Боли больше не было.
- И плевать на весь мир, - сказал я, убирая ее длинные волосы за ухо.
Мы пошли к одиноко стоящему у фермы мотоциклу.
Весь мир менялся. Сыпался по кирпичикам, грозила новая война.
А мы просто наслаждались ветром и шли своей новой, свободной дорогой.
у нас были мы, была любовь... и боли больше не было.
Предназначение минуса. роман
© Copyright: Стив Данилец, 2013
Свидетельство о публикации №213122501608
Свидетельство о публикации №213122501608
Рецензии
"Я утопал в магии букв и аналоговых звуков. И каждый раз, заканчивая свой маршрут, я аккуратно отключал свой старинный плеер, подобранный мною в первый день, который я помню, и убирал беспроводные затычки в карман своей затертой до дыр кожаной жилетки." - начало хорошо погружает. Однообразие и привычность ценятся. Некоторыми настолько, что они проживают в нем всю свою жизнь. Интересно, какой же будет выход? Тут главное не накосячить с банальностью.
Антон Данилец 03.01.2014 10:08 • Заявить о нарушении
Антон Данилец 03.01.2014 10:08 • Заявить о нарушении
о впереди ждет приключение, которое затронет весь мир
Стив Данилец 03.01.2014 20:13 Заявить о нарушении
Стив Данилец 03.01.2014 20:13 Заявить о нарушении
Приключение приключением, но мне интересны слова и фразы. Находки и открытия. Герои и слова: они важнее сюжета. Сюжетов в мире вообще очень ограниченное количество,их всего то от трех до девяти. Но Герои и слова могут привести к Озарению
Антон Данилец 04.01.2014 07:43 Заявить о нарушении
Антон Данилец 04.01.2014 07:43 Заявить о нарушении
"...Я ощутил все чувства одновременно, это было похоже на то, как человек выходит из состояния контузии, звук, четкое изображение и трезвое мышление приходят одновременно и не успевают соединится в общую картину. Слабых телом тут же выворачивает наружу.
Я не слаб телом. Для меня это не впервой, я сразу же хочу встать, но понимаю, что не могу. Мне нужно запустить программу для обработки повреждений, а до этого мне необходимо несколько десятков секунд, чтобы перезагрузить операционную систему", - занятная мысль - наблюдение, а как ты узнал, как выходят из состояния контузии? Мой опыт в этом смысле немного иной? Но. читается интересно и кажется достоверным.
Антон Данилец 07.01.2014 19:00 Заявить о нарушении
Я не слаб телом. Для меня это не впервой, я сразу же хочу встать, но понимаю, что не могу. Мне нужно запустить программу для обработки повреждений, а до этого мне необходимо несколько десятков секунд, чтобы перезагрузить операционную систему", - занятная мысль - наблюдение, а как ты узнал, как выходят из состояния контузии? Мой опыт в этом смысле немного иной? Но. читается интересно и кажется достоверным.
Антон Данилец 07.01.2014 19:00 Заявить о нарушении
"Адреналиновым сигналом я подаю сигнал к мозговому модулю контроля о том, что пора перезагружать ОС. Сигнал о том, что я уже очнулся и не прочь ознакомиться с произошедшим с моим организмом.
Но перезагрузка не пошла. Возможно, был перегружен модуль в голове, или просто сильно поврежден ударом. Снять его и оставить меня в живых было бы невозможным делом, поэтому я уверен, что он все еще там в голове, и я надеюсь, что он все-таки включится рано, или поздно.
Мой слух, который оставался моим последним настоящим чувством все-таки убеждал меня в том, что я все еще живу, что вокруг происходит что-то странное. Расплывчатые голоса, скрежет, капли, бьющие по полу со всего размаху.
Я постарался скорректировать зрение собственными силами, без модуля контроля. Это оказалось очень тяжело, я не делал этого вообще никогда, и потому мысленный контроль и корректировка были для меня сродни игре в шахматы с опасным противником. Если те, кто стоял вокруг меня следили за тем, что со мной происходит, то они уже давно поняли, что я вернулся в сознание, и заметили бы перемещение крепежей в моих глазах.
Я не боялся, мне просто не оставалось пространства для страха, я просто без движений лежал где-то, совершенно не представляя, что мне предстоит пережить в следующую секунду, или, что мне предстоит сделать, чтобы прожить еще несколько минут.
Внезапно мои глаза включились. Я смог сконцентрировать линзы и эхо-проектор, соединил в один информационный поток, и я увидел свет.
Точнее темноту. Сырой, грязный потолок, кафельные стены. Какой-то госпиталь, скорее всего заброшенный, самое удачное место, чтобы разрезать человека на куски. Теперь я очень жалею, что очнулся. Мне еще предстоит пережить то, о чем я уже прекратил беспокоиться.
Страх пронзает меня насквозь, так бывает?
Я вижу автоматические ножи, много маленьких скальпелей на стенах, какие-то странного вида инструменты вокруг. Много маленьких полупроводников и десятки микросхем разбросаны вокруг.
Я вижу человека. Точнее двоих людей. Без сопутствующей поддержки визора я не могу распознать их лица, они сидят спинами ко мне, и что-то делают. Их освящение — это какая-то свечка". - второй день читаю эти строчки. Как ты написал, откуда ощущения? Неужели все - фантазия или компиляция источников7 Ну не личные же это впечатления...
Антон Данилец 08.01.2014 11:08 Заявить о нарушении
Но перезагрузка не пошла. Возможно, был перегружен модуль в голове, или просто сильно поврежден ударом. Снять его и оставить меня в живых было бы невозможным делом, поэтому я уверен, что он все еще там в голове, и я надеюсь, что он все-таки включится рано, или поздно.
Мой слух, который оставался моим последним настоящим чувством все-таки убеждал меня в том, что я все еще живу, что вокруг происходит что-то странное. Расплывчатые голоса, скрежет, капли, бьющие по полу со всего размаху.
Я постарался скорректировать зрение собственными силами, без модуля контроля. Это оказалось очень тяжело, я не делал этого вообще никогда, и потому мысленный контроль и корректировка были для меня сродни игре в шахматы с опасным противником. Если те, кто стоял вокруг меня следили за тем, что со мной происходит, то они уже давно поняли, что я вернулся в сознание, и заметили бы перемещение крепежей в моих глазах.
Я не боялся, мне просто не оставалось пространства для страха, я просто без движений лежал где-то, совершенно не представляя, что мне предстоит пережить в следующую секунду, или, что мне предстоит сделать, чтобы прожить еще несколько минут.
Внезапно мои глаза включились. Я смог сконцентрировать линзы и эхо-проектор, соединил в один информационный поток, и я увидел свет.
Точнее темноту. Сырой, грязный потолок, кафельные стены. Какой-то госпиталь, скорее всего заброшенный, самое удачное место, чтобы разрезать человека на куски. Теперь я очень жалею, что очнулся. Мне еще предстоит пережить то, о чем я уже прекратил беспокоиться.
Страх пронзает меня насквозь, так бывает?
Я вижу автоматические ножи, много маленьких скальпелей на стенах, какие-то странного вида инструменты вокруг. Много маленьких полупроводников и десятки микросхем разбросаны вокруг.
Я вижу человека. Точнее двоих людей. Без сопутствующей поддержки визора я не могу распознать их лица, они сидят спинами ко мне, и что-то делают. Их освящение — это какая-то свечка". - второй день читаю эти строчки. Как ты написал, откуда ощущения? Неужели все - фантазия или компиляция источников7 Ну не личные же это впечатления...
Антон Данилец 08.01.2014 11:08 Заявить о нарушении
- Да, похоже я опять потерял большущий кусок своей бессмысленной жизни, - ответил я и повел плечами, - я думаю это уже стало некоторой традицией для меня. - отличное наблюдение. Даже вне связи с повествованием.
Антон Данилец 12.01.2014 10:23 Заявить о нарушении
Антон Данилец 12.01.2014 10:23 Заявить о нарушении
Фантазия - обратная сторона реальности. Иногда фантазия - больше чем реальность. И это "иногда" случается очень часто.
Антон Данилец 14.02.2014 08:22 Заявить о нарушении
Антон Данилец 14.02.2014 08:22 Заявить о нарушении