ОВЦА

ПРОЛОГ

     Все было давно готово – придумано, собрано в единую цепочку, разделено и снова спаяно в той исключительной последовательности, которая присуща Богам лишь при сотворении миров. Хаос перестал быть, и новая жизнь закружилась по оси. Земля возродилась во плоти, и скоро на коричневой, безжизненной планете появилась первая лужайка, небольшое озерцо и …овца. Все это не замедлило появиться из недр сразу после того, как на голубом небе сверкнуло огромное и горячее солнце.
     Растительность быстро начала заполнять голые почвы; огибая реки и водоемы, она ровным ковром застилала поверхность, - из земли выпрыгивали и мгновенно распускались миллионы цветов и деревьев. Все стремительно цвело, разрасталось и множилось. Только лишь овца все еще оставалась единым представителем  живых существ и, собственно, была не против своей неповторимости. Смеркалось, -  новый мир проживал третий день своего существования. Овца  паслась на лужайке, пожевывая девственную травку, и думала о вечности.
 
ДЕНЬ ТРЕТИЙ

     Вечерело. Тяжелые, бурые тучи грязной пеленой торопливо наползали с востока,  тревожа своим густым и парким дыханием все живое. Овца сипло дышала влажным воздухом и с аппетитом посматривала на молодой, цветущий стебель клевера. Шершавый язык осторожно дотронулся до клеверной шапки и, в мгновение сочная зелень оказалась во рту.
     - Ме-е-е-е... Ме!?
Громыхнуло. У овцы, испуганно причмокнувшей от раскатистого звука, из открытого рта вывалился розовый мякиш. Она недовольно подняла голову, взывая к небу:
     - Ээээ? Это еще что такое? А ну, прекратить сейчас же!
     Овца с досады мотнула головой и слизала упавшие пережеванные комочки с мокрой травы. Кудрявая голова вновь в наслаждении закачалась от приятного чавканья.
     Снова громыхнуло. Мощный раскат долго не затихал, сотрясая небо. Клеверная жвачка, медленно сползая с губы, повисла на траве. Овца, дрожа и пошатываясь, попятилась к дереву: ствол уже успел обрасти тугими, голыми ветвями, и сейчас крона резво  наполнялась плотной листвой. Прижавшись к молодой коре грязным боком, овца трусливо глянула в непроницаемое, мраморного окраса пульсирующее небо.
     - Ах вы...  - Она нервно икнула. - Ме-е-е... Пожрать не дают. Ну чего вы там беснуетесь? Слепили мирок и ладненько, сама разберусь, что тут к чему. - Черными копытцами овца раздраженно потопывала, искоса поглядывая на брошенную клеверную жвачку. Но, отойти от дерева, оказавшись снова под открытым небом, смелости не хватало.
     - Вот же, богема олимпская!? Да... Ме-е-е... Да видела я сортиры почище, чем ме-е ... Олимп ваш под золотыми небесами. - Овца злобно посмотрела на клубящиеся тучи. - Кто вам жить спокойно ме-е-ешает?  Наплодили мирков, а теперь то что?!!? Пожили бы сами на этой Зе–е-емле... Тьфу!? – Овца плюнула в небо и недовольно обвела взглядом вокруг. Не узрев ничего достойного, она уставилась на колючку под ногами, которая, натужно пыжась, вдруг усеяла свое игольчатое тельце ярко-красными, пухлыми бутонами. Забыв об осторожности, овца потянулась к цветкам.
     - Ммеее!? – Тут же завизжала она от боли. -  Аа-а-а... Ненавижу! Ненавижу этот "чудненький мирок".  Не-на-аааа...!? – Овца вопила и фыркала, не в силах закрыть рот: пушистые дротики впились в овечьи губы и пронизывали болью старую, уставшую от долгих и неудачных жизней кудрявую душонку.
     Тем временем, сверху начало происходить совершенно немыслимое: огненные хлопья, вырываясь из расколов в небе, неслись к земле, оставляя за собой пепельно-алые хвосты. Овца задрожала от страха.
     - Что это такое? - Куда-то далеко вглубь своей убогонькой вселенной отправила она вопрос. Подозрение, что вся эта небесная катавасия вовсе не легкомысленная прихоть Богов, а нечто «титаническое» и осмысленное  – уже проступило черными пятнами в сознании, и овце от тревожного предчувствия стало холодно.
 
ГРОЗА

     Небо быстро превращалось в бурлящее, лавовое болото. Овца застыла с задранной головой, и в испуганных глазах отражалось все огненное сумасшествие, происходящее наверху. Старая, сбитая шерсть на фоне чернеющего неба выглядела жутким отростком гигантской тучи. Собственно, чем-то подобным овца себя и считала, - неким избранным облаком-посланником, опустившимся на землю, и примитивный умишко совершенно не смущали комки грязи, висевшие на боках, - из-за них овца сейчас напоминала, скорее, тартаровского божка, изгнанного на поверхность, нежели небесное создание. 
     А поверхность тем временем, в своем диком  росте местами становилась похожа на вывернутые наизнанку недра: из бурой, обветренной почвы, торопясь и опережая друг друга, появлялись растения. Путанные, иссушенные лианы, похожие на старые корни, дырявили корку земли и, тут же окрепнув и набрав силу, наливались зеленым соком и превращались в растения. Подобное скорое течение дел вполне устраивала овцу, - если бы не гроза и оставшиеся без зелени грязные проплешины на земле, то «мирок мог оказать даже сносным».
     Но, гроза беспокоила овцу все больше: подобного неба она ни разу не видела с тех пор, как оказалась на Земле. Оно набухало и, казалось, вот-вот лопнет, взорвется бешеным потоком, и вся эта жуткая масса из пепла, огня и дождя ринется на землю.
     Резко наступила тишина. Стало так тихо, что единственным звуком во всей вселенной – был стук сердца ошалевшей от страха овцы. Испуганная, она очень сильно зажмурилась и увидела перед собой разноцветные, сияющие радуги, весело ныряющие из стороны в сторону. Овца тряхнула головой, сбрасывая видение, и открыла глаза – картинка практически не поменялась. Пульсирующее небо начало выбрасывать из своих недр разноцветные стрелы и плотная черная масса туч с огненными прожилками сделалась живой.
     Внезапно, под жуткий раскат грома, туча раскололась на две части и приоткрыла  трепещущее, живое нутро. Маленькая точка, робко отделившись из живой массы, начала свое медленное и легкое движение по направлению к земле. Овца, забыв обо всех своих переживаниях, в недоумении вышла из-под дерева. Она не сводила взгляда с неба: что-то легкое и живое, рожденное грозой, парило в небе по направлению к земле.
     Тучи, казалось, сделали свое дело и быстро начали сворачиваться. Они перетирались в своем суетливом движении в пыльные облака, и скоро от них осталось только множество радужных лент, ныряющих в пушистом, уже пронизанном солнечным светом небе. Стало легче дышать, но смотреть вверх на яркое солнце было не так уж просто и овца, щурясь, прикрывала, то один, то другой глаз. Отвести же напряженный и тревожный взгляд от приближающейся к ней точки она не могла.

ОН
 
     - Вчера, меее-е, такого не было. И позавчера такого не было. А поза-позавчера …вообще ничего не было. – Овца пробубнила скороговоркой свое недоумение и, вдруг, что-то вспомнив, понуро опустила голову. – Ничего не было!? Я была? Нет. А когда я случилась, солнце светило? Да, но дождь не лил, и ветер не дул. Меня!? Просто так …шмякнули об мирок, да все дела. Будто мешала я им. Вечность не мешала, а тут, видите ли: «милости просим на Землю», видите ли: «первой будешь …отличное местечко!» Клоуны!
В стороне что-то тоненько застрекотало, обратив на себя внимание овцы: хрупкий, только-только окрепший стебелек травы, натужно преломился, и зеленая капля сока, быстро стекая по травинке, начала обретать форму.
     - Кузнечик?! – Разочаровано констатировала овца, глядя, как маленькое насекомое, рожденное из капли, неумело расправляет лапки. -  Все. Конец тишине. Конец всему! Я же первая?! Значит – главная! Значит я… - Овца подошла к кузнечику и раздавила его дрожащим копытцем. - Я тут – главный Бог!! 
Кудлатая голова, отвернувшись от раздавленного насекомого, надменно начала осматриваться вокруг, не заметив, как из новой капли вновь появился кузнечик. Пошатываясь, он проковылял несколько шажков и, окрепнув, молча отпрыгнул далеко в сторону. Овца снова смотрела в небо – то, что было маленькой точкой, превратилось в живое облако, бережно опускающееся к земле. 
     - Ах вы, холеные вепри!? Это кого к нам несет? – овца напряглась всем телом, и черные точки зрачков в обезумевших от плохого предчувствия глазах таращились на небо. – Я вам не позволю!!! Не позволю! Слышите, вы,  червивые душонки! Что за сюрприз мне приготовили, а?! - Овца истерично орала пока не почувствовала, что земля под ней начала содрогаться. Внутренний, мощный гул все увеличивался, и небольшая бурая проплешина, на которой стояла овца, начала ритмично вздыматься. Из мелких трещинок в земле, шипя и посапывая, вырвался горячий воздух, и овца, совсем ошалевшая от происходящего, неуклюже села на зад. Ее начало качать и подкидывать – что-то большое поднималось из земли, бесцеремонно и бойко.
     - Ме-е-е-мирок!? Чудный мирок!? – заорала в бешенстве овца и в это время «что-то» вырвавшись на поверхность, подкинуло овцу высоко в воздух.
     Она летела. Черные копытца, подчиняясь мощному толчку, неуклюже стучали друг об друга, и это было до жути неприятно. Овца обреченно замолчала и все, чем она могла себя утешить – это, как можно ближе подлететь к тому самому легкому облаку, рожденному грозой и увидеть того, кто.... 
Радужное облако мелькнуло перед глазами и ... 
     - Нее-еет!? – Она тучно грохнулась на землю, встряв головой в рыхлую, только что потревоженную почву.
     Было больно и невыносимо обидно. Хотелось верить, что все не так уж и плохо и что мир, новый мир, которым ей «доверили владеть, ну или хотя бы попробовать все травы в нем», будет принадлежать только ей – овце, первому и самому главному Богу на Земле. Но нет. Она лежала, не в силах поверить в происходящее. Хотелось открыть глаза, но слезы наползали соленой пеленой, искажая до уродства новорожденный и уже неприветливый мир. Овца хлюпнула розовыми губами и приподняла голову в надежде увидеть новый мощный ствол дерева, который, как она думала, явился виновником ее полета. Но, перед мутным взглядом, на расстоянии клеверного листа стояли такие же, как у нее черные копытца.
     - Привет, крошка! – донеслось сверху, и кто-то беспардонно толкнул ее чем-то крутым и твердым.
     - Рога?! – мелькнуло в голове овцы. По спине пробежал холодок, и она громко сглотнула. – Раз, два, три, четыре!? – Овца, пытаясь подняться, пересчитала свои копытца и подняла голову. Похотливо и радостно заблестели черные искорки в глазах того, кто стоял напротив.
     - Баран! – представился он.
     - Я вижу, идиот! – огрызнулась овца. Она начала вертеть головой в поисках облака. Большая бабочка, изящно и размеренно размахивая крылышками, села овце на нос и та, не выдержав нежного щекотания, шумно чихнула.
     - Да пошла ты! – Крикнула овца улетающей бабочке и нервно шарахнулась от барана, который, не терял времени и успел пристроиться к овце сзади. Она кинулась в сторону и побежала, что было сил. Не успев разогнаться, овца влетела в то самое облако, которое зависло над землей, - оно дышало и жило своей жизнью. Опешив, овца остановилась, и судорога ужаса лишила последних сил.
     Это были бабочки. Они порхали в огромном количестве вокруг овцы, в нежном и неуловимом ритме. Кто-то толкнул овцу сзади, выведя ее на миг из оцепенения. Это был баран, весело погнавшийся за ней. Стайка бабочек оживленно вспорхнула, показав того, кто был внутри облака - перед глазами овцы показался Человек.
     - А вот и мясо!  – Послышалось сквозь мерный шелест крыльев. – Спасибо Богам! Отличное местечко! – И Человек натянул тетиву.