Сказанное как будто человеку

  Ты воспетый город. Тебя воспевали поэты, писатели, художники и, как это ни странно и ни печально, - войны. Да, за тебя лились реки крови. За тебя люди готовы убивать и по сей день. Я вижу периодически это по новостям.
Ты не моя родина и не моя земля, но мое сердце стремится к тебе с такой бешеной яростью, будто на нем, именно на нем, вытиснены оды, гимны, посвященные тебе, а вовсе не на чем-то традиционном. Возможно это следствие влияния социума, СМИ, истфака, но внутри я чувствую себя именно так.
  Изменился ли ты? И да, и нет. И тебя коснулся прогресс. По твоим дорогам ездят машины, но ты все такой же архаичный. Ты не хочешь меняться и в этом заключается то, что ты хотел бы сказать миру.
Твои узкие улочки, твои запахи и твой говор – все это сливается в единые страницы истории; такой противоречивой и временами жуткой. 
  Твои люди – это тот еще номер. Собранные со всех краев земли, они принесли с собой частичку тех народов, среди которых жили, но при этом не лишили себя своего внутрисемейного менталитета (ведь народ – это семья, да? Да, что-то такое). Многострадальные, они научились смеяться, петь, писать, создавать.
Ты своей нежной и ветхой рукой качал колыбели многих прекрасных личностей, даря им предания, посеянные и взращённые на твоих песках веками. Ты дал им язык, манерность, опаленную солнцем кожу.
Нежно берег их идентичность и святость, принесенную их отцами.
  Прикоснуться бы к твоим камням и сохранить бы их тепло в своих руках.
Дышать бы безмятежно твоим воздухом и взирать бы в твое иногда враждебное небо, ощущая, как ветер нежно ласкает мои волосы. Сидеть бы – как до меня это делали другие – в тени твоих смоковниц и философствовать, философствовать и еще раз философствовать, воображая что как будто бы мои мысли что-то стоят в потоке чужих дум и слов. 
  В твоих домах рождались, умирали и (некоторые говорят) даже воскресали.
И я начинаю понимать… да-да, я начинаю именно понимать, почему, народ, выгнанный из твоих стен, так сильно и крепко связан с тобой и так быстро бежит в твои пределы. Обратно.
И я начинаю в унисон с ним тихонько напевать: «Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет десница моя.
Да прилипнет язык мой к нёбу моему, если не буду помнить тебя…».