Иджинио Уго Таркетти. Буква У Записки сумасшедшего

У! У!  Неужто  это я написал эту жуткую букву, эту зловещую гласную? Неужели я сам вывел ее четкие линии? Я, именно я, изобразил ее во всей чудовищной  очевидности, обвел роковые грани ее,  отвратительные вершины ее, ненавистные зигзаги ее? Неужто  я написал ту самую букву, чье звучание заставляет меня дрожать от страха, один лишь вид каковой наполняет меня бесконечным  ужасом? Да, это был я. И вот, я пишу ее снова У 
и снова  У.
Глядите же! Всмотритесь  в нее получше,  – отбросьте страх, уймите охватившую вас дрожь, – имейте мужество взглянуть ей в лицо, оглядеть ее со всех сторон, разобрать малейший изгиб ее, и победить ужас, от нее исходящий! У! О, этот роковой символ,  эта ненавистная буква, о, чудовищный звук! Теперь вы ее разглядели?
Да о чем это я? Разве найдется такой, кто не видел, не писал, не выводил ее тысячи раз?
Знаю, и все же спрашиваю – который из вас смог  познать самую ее суть? Кто размышлял о ней ночи напролет, кто уловил все особенности формы, выражения, предназначения сей буквы?
Для кого она стала предметом ежедневных занятий, делом всей жизни, кто в мыслях о ней проводил бессонные ночи? Кто размышлял годы и годы только о ней одной? 
Суть в том, что вы видите в этом знаке лишь обычную букву, невинную закорючку, подобную всякой другой, привычка сделала вас равнодушными к ней. Почему безучастие ваше отбило у вас всякую потребность изыскания сути? Не то я… О, если бы вы знали, что  разглядел я в той букве, что вижу я в ней!
У!
Так взгляните же нынче на нее моими глазами!
Рассмотрите ее  хорошенько, вникните в саму суть ее, пристально проследите за ее контурами, отрешитесь от всяких чувств ваших!
Что видите вы?
Изогнутую линию, ощерившуюся вилообразным оскалом двух неподвижных точек,  что уставились прямо на вас, что уставились друг на друга – две недолинии, что  так чудовищно, так беспощадно обрываются у самых верхушек –странный завиток, на котором буква раскачивается, пошатываясь и ухмыляясь – а середине – тьма, пустота, жуткая пустота, что зияет из-за двух  приоткрывшихся кольев, сливающихся друг с другом и теряющихся в пространной бесконечности.
 Но и это еще не все! Мужайтесь!
Соберите все силы души вашей, сосредоточьте все чувства ваши в единственном взгляде.  Вглядитесь в одну из двух точек и спускайтесь вниз по дуге, повинуясь изгибу, все ниже и ниже, коснитесь взглядом аркообразного перехода, преодолейте его, поднимаясь наверх вплоть до такой же точки, что располагается прямо напротив первой…
Что видите вы? Но подождите отвечать!
Сперва проделайте все сызнова, с того самого места, где пришлось вам остановиться. Спускайтесь вниз по внутренней дуге, спускайтесь смелее, настырнее, нырните на самое ее дно, затем погодите, помедлите какое-то мгновение, вперьте в него свой взор, прежде чем  начать восхождение по другой дуге до самой исходной точки.
Вы побледнели? Вас охватила дрожь? Но и это еще не все!
 Задержите взгляд на двух линиях, что обрываются точками, переведите его с одной на другую, а потом посмотрите на всю букву в целом, охватите ее единым взглядом, со всех сторон, попытайтесь уловить все ее выражения.
А теперь признайтесь: безотчетный ужас сковал ваши члены, вы повержены, уничтожены этим зрелищем… Да…
Вот я пишу основные, чистые гласные: а-э-и-о-у.
И что же? Видеть их – лишь самое малое. Вслушайтесь же теперь в их звучание.
А – искренность, прямота, нежданно-негаданный подарок.
О – что за благородство, что за нежная ласка в самом звуке сем!
И – живая и искренняя радость, переполняющая все существо.
О – какое чудо! Какая щедрость, великодушный и долгожданный дар! Что за мужественная, пусть и грубоватая простота проступает за этим звуком!
А теперь послушайте У, произнесите этот звук. Исторгните его из самой глубины своего нутра, произнесите его в полную силу: У-у-у-у-у-у.
Неужто вы не трепещите, не дрожите при звуке сием? Слышите ли вы рык дикого зверя, жалобный стон больного? В нем соединились все голоса тоскующей и страждущей природы. Не чувствуете ли вы в этом звуке нечто потустороннее, глубинное, темное?  О Боже! Что за ужасная буква! Что за страшная гласная!
Пришло время поведать вам историю моей жизни. Вам следует узнать, как эта буква подтолкнула меня к чудовищному деянию, к позорному и незаслуженному мучению.
Судьба моя была предрешена с самого рождения. С первого дня надо мной висело страшное проклятие: в имени моем была У. Она и стала причиной всех моих горестей.
В семь лет меня  отдали в школу. Какое-то предчувствие, смысл которого для меня оставался пока неясен, препятствовало тому, чтобы я выучил  эту букву, научился писать ее. Каждый раз, когда меня вызывали читать гласные, я помимо воли моей запинался на У, голос мой срывался, меня охватывала страшная паника – я никак не мог произнести эту букву. Писать ее? То было еще хуже.
Я уверенно выводил все остальные буквы, но едва я принимался за У, рука моя дрожала, линии буквы выходили корявыми, она то переворачивалась, то оставалась без крючка, и походила больше на Л или Ч, чем на У. Я никак не мог преодолеть ее изгиб, часто у меня выходила лишь  жалкая, петляющая  линия.
Учитель бил меня линейкой по пальцам, я плакал и озлоблялся.  Мне было двенадцать лет, когда, войдя в класс, я увидел на доске огромную, вот такущую У.
Я сел напротив доски. Она была там. Казалось, она уставилась прямо на меня, дразнила и скалилась.  Не знаю, откуда вдруг в моем сердце взялась эта смелость: как видно, час пробил! Настала пора разоблачения. Буква была моим врагом, и я принял вызов, я положил голову на руки и уставился на нее.
В борьбе прошло несколько часов. И тогда я все понял, я разглядел то, о чем поведал вам, точнее, попытался поведать, ибо передать все это в точности невозможно. Я понял, в чем причина моего отвращения, моей ненависти, и объявил букве смертельную войну.
Война началась с того, что я принялся вытирать ее из книг моих товарищей, уничтожая все У, что попадались мне на глаза. Это было лишь самым началом моего мщения. Меня исключили из школы.
Но позже я все же туда вернулся. Учителя моего звали Аурелио Тубуни.
Три У! Как я мог его не ненавидеть? Однажды я вывел на доске: «Смерть У!» Учитель решил, что эта угроза направлена лично на него. Меня снова исключили.
Но я снова смог добиться восстановления. Тогда я написал письменную работу о вреде буквы У, где доказывал о необходимости исключения ее из алфавита.
Мой замысел не нашел понимания. Меня объявили безумцем. Товарищи мои, узнав о моей ненависти к этой букве, затеяли против меня ужасную войну.
Меня окружили У, они были повсюду, мои одноклассники писали их где только можно: в моих учебниках, на стенах, на партах, на доске… мои тетради и конспекты пестрели множеством у, и я никак не мог защитится от этого жестокого и свирепого преследования.
Однажды я нашел в своей котомке почтовую карточку, на ней были изображены страшные У, растянувшиеся вот в такую жуткую линию у: У-у-у-у-у-у-у-у-у.
Я обезумел от бешенства. Вид всех этих У, да еще расположенных таким страшным образом, в такой вот чудовищной последовательности, свел меня в с ума. Кровь ударила мне в виски, разум мой помутился. Я выбежал из школы и вцепился в одного из моих товарищей, я бы задушил его до смерти, когда б не вырвали его из рук моих.
Мне было запрещено являться в школу.
С той поры я поселился один и принялся раздумывать, размышлять, и работать в полном одиночестве. Я вступил в новую, более сложную и деятельную фазу моих изысканий, я проштудировал связи, что свидетельствовали о соотнесенности человеческих судеб с роковой буквой, я обнаружил целую цепочку примеров, восстановил причины этой связи, разгадал ее законы, описал их, и выработал теорию, положив на это пять лет колоссального труда. Результатом явился увесистый том, коим я надеялся доказать, что все бедствия рода людского имеют в корне своем ни что иное, как букву У, ее написание или произношение, и как отвести от человека это зло, как спастись от него, как  уничтожить роковую угрозу.
Поверите ли вы в то, что мне не удалось выпустить в мир сей труд! Мир отвергал то единственное снадобье,  которое еще могло излечить его, кое я был готов ему подарить.
Когда мне исполнилось двадцать, во мне разгорелось любовное чувство, предмет любви моей ответила мне тем же. То была девушка редкой красоты и доброты, мы полюбили друг друга с первого взгляда, и когда наконец я смог заговорить с ней, я спросил:
- Как Вас зовут, о прекрасная?
- Ульрика.
- Ульрика! У, эта буква! Я был вне себя от горя. О, как спастись от чудовищной власти сей буквы, что никак не оставляла меня? Чувство захватило меня целиком, но все же я нашел в себе силы отречься от своей любви. Итак, я оставил Ульрику.
Чтобы излечиться от любви, я дал захлестнуть себя новому чувству. Я подарил свое сердце другой. Поверите ли, что вскоре я узнал, что имя ее было Джулия. Пришлось порвать и с нею.
Вскоре я вновь полюбил. Опыт подсказывал мне, что нужно быть осторожным: прежде, чем отдаться новой любви, я спросил у новой избранницы ее имя.
Ее звали Аннетта. Хвала Господу! Началась предсвадебная суматоха,  все уже было готово к свадьбе, как вдруг мне попались на глаза ее бумаги и документы, там, в записи о ее рождении, я с ужасом для себя обнаружил вместо имени Аннетта, которое было не больше, чем сокращенно-ласковое от Сузанна – еще целых пять имен, данных ей при крещении: Постумия, Урия, Умберта, Джудитта и Лучия! Представьте себе, какая дрожь охватила меня при виде всех этих имен! Я тут же разорвал брачный договор на мелкие клочки, а коварное чудовище, моя вчерашняя возлюбленная,  получила сполна за такое страшное предательство – я высказал ей все, и навсегда захлопнул дверь этого дома. На сей раз ангел-хранитель поспел вовремя.
Но, увы мне, увы! Любить, как прежде, я уже не мог, силы сердца моего истощились, слишком много тяжких испытаний выпало мне на долю.
Судьбе было угодно снова свести меня с Ульрикой. Воспоминания о первой любви вновь всколыхнули во мне чувства, и желание вспыхнуло с новой силой. Я пытался отречься от своего чувства, от того счастья, что оно сулило, но не смог – мы поженились.
С тех пор я жил в непрерывной борьбе.
Я никак не мог вынести того, что У загнездилось в имени моей любимой, я не мог называть ее Ульрика. Моя собственная жена! Подруга жизни моей, моя возлюбленная – и это У в ее имени! Эта чудовищная буква отвоевывала у меня самое дорогое, ибо уже вторглась в мою семью! Мысль об этом было мне невыносима.
Однажды я взмолился:
О, нежная подруга моя, посмотри, как страшна эта буква! Эта У  внушает мне ужас!  Откажись от нее, любовь моя, возьми себе другое имя, заклинаю тебя!
Моя жена промолчала и улыбнулась.
В другой раз я снова заговорил  с ней об этом, и сказал:
Ульрика, мне невыносимо само это имя. Его звук ранит меня, точно острый нож, он просто убивает меня. Молю тебя, откажись от него.
Жена моя улыбалась в ответ. О, неблагодарная!
Среди ночи меня вдруг охватил непонятный ужас, мне приснился жуткий кошмар. Я видел во сне, как гиганская У обнимала меня тощими длинными руками, пристроившись у меня на груди, она сжимала меня все сильнее, сдавливала все туже, все яростнее.. В ужасе вскочил я с ложа, подхватил трость и кинулся к нотариусу.
- Скорее, скорее, немедленно зарегистрируйте акт о смене имени!
Презренный крючкотворец попробовал было возражать мне. Тогда я силой поволок его к себе домой, и затолкал в спальню. Жена моя еще спала, я резко разбудил ее и вскричал:
- Ульрика, возьми себе новое имя, откажись от У!
Жена смотрела на меня во все глаза и не произносила ни звука.
- Отрекись! – прокричал я не своим голосом, - отрекись от этого У! Отрекись от ненавистного мне имени!
Она продолжала все также смотреть и молчать! Это молчание, этот беззвучный отказ лишил меня разума! Я бросился на нее с тростью и принялся осыпать ее ударами. Меня задержали, а затем вызвали в суд для объяснений. Судья, отказавшись поместить меня в камеру, тем самым приговорил меня к наказанию куда худшему: меня заперли в сумасшедший дом.
Умалишенный! Это я-то! Помешанный! И все потому, что я разгадал секрет человеческих судеб, провидел источник всех бед! Все потому, что я хотел сделать жизнь человека лучше! О, неблагодарный род! Я предвижу, что людская неблагодарность способна убить меня: я всеми покинут, одинок и беззащитен. Я остался лицом к лицу со своим злейшим врагом, с проклятой У, что каждую минуту, каждую секунду, во сне и наяву стоит у меня перед глазами, я вижу ее во всем, что меня окружает и понимаю, что долго не выдержу. Рано или поздно придется сдаться. Да будет так.
Но смерть не пугает меня. Я жду ее, как добрую избавительницу. Сколь был бы я счастлив, когда бы удалось мне спасти человечество, убедив людей отказаться от этой буквы, как был бы я счастлив, если бы ее никогда не существовало, если бы не мне предрешено было приоткрыть завесу над этой тайной. Но судьба ссудила иначе! Кто знает, быть может, моя несчастная жизнь послужит полезным уроком для будущих поколений, быть может, кто-то захочет пройти по моим стопам! Хотелось бы в это верить! Смею надеяться, что смерть моя не станет напрасной, что великая эпоха освобождения не за горами, что людям удастся избавится от этой У, от этой чудовищной гласной!
Несчастный, написавший эти строки, скончался в сентябре 1865 года в Милане, в больнице для умалишенных.