Праздник. Гл. 19

Начало:  http://proza.ru/2013/12/17/248
         http://proza.ru/2013/12/18/145
         http://proza.ru/2013/12/19/318
         http://proza.ru/2013/12/20/296
         http://proza.ru/2013/12/21/262
         http://proza.ru/2013/12/21/270
         http://proza.ru/2013/12/21/278
         http://www.proza.ru/2013/12/22/412
         http://www.proza.ru/2013/12/23/146
         http://proza.ru/2013/12/23/159
         http://proza.ru/2013/12/24/207
         http://www.proza.ru/2013/12/24/219
         http://proza.ru/2013/12/15/1275


19
- Ну что, чей Дед Мороз начнёт раздачу слонов? – спросила Наталья. – Можно, мой?
- Давай, – разрешил Женя, держа наготове пакет от «своего Деда Мороза».
Августа Васильевна между тем никак не могла накушаться любимой рыбой. Господи, как в неё столько влезает, мимоходом удивилась Наталья, только за праздничным столом и заметно, в будни что-то там подъедает у себя, никто не видит, что и как. Но тут вроде ест наравне с остальными, между тем нам с Женькой уже дурно от переедания, а мать, кажется, готова съесть вдвое больше. Что-то это нехорошо… не вполне нормально, надо разузнать… 
- А раньше у нас тётя Катя за деда Мороза была, – низко склоняясь над тарелкой, вдруг завспоминала Августа Васильевна. – Надевала бабушкино красное летнее пальто, пыльник старый… шапку Зинкину, песцовую… Тук-тук, это я, дед Мороз, говорит из прихожей… шебутная была тётя Катя, компанейская. Маленькая такая, проворная… могла в прихожей на матрасике лечь ночевать, а однажды в ванну хотела забраться… У нас ведь в Новый год много народу ночевать оставалось – тётя Галя, тётя Клава, когда уже у племянницы жила, в спальном районе… А тётя Катя всегда приедет из своей Москвы, с партийным набором – тресковая печень, шпроты, колбаса твёрдого копчения… а уж если икра! На двадцать бутербродов баночку размазывали. Женька вон небось и не знает.
Наталья, держа, как и Женя, наготове пакет с подарками и уже начав извлекать их, притормозила: пусть навспоминается всласть. Да и Женя пусть послушает семейные легенды, хоть и слышал уже много раз.
- Тётя Катя не каждый год могла к нам приехать, – поддержала она Августины воспоминания. – Помнишь, мам, как вы с тётей Зиной лотерею подарков устраивали для всех? Ну, там, мелочи всякие хозяйственные, сувениры… из шапки номер на бумажке тащили, и соответственно подарок вручался. И заведено было, знаешь, Жень, как? «Махнём не глядя». То есть, не разворачивая подарка.
- Ха, а если совсем не в струю выходило? – спросил Женя.
- Тем больше смеха! Это же так, мелочи были символические – кошелёк, штопор, пилка для ногтей, набор носовых платков, рожок обувной, носки... В Новый год всем подарков настоящих не напасёшься, народу собиралось немало, человек десять всегда было. Но зато каждому индивидуальную открытку, с потешными стихами, про минувший год и планы на будущее, собственного сочинения…
- Чьего? – удивился Женя.
- А вот тётя Зина сочиняла, или баба Гутя.
- Ба, ты чего, стихи сочинять можешь? Я не зна-а-ал!
- Да ну, – отмахнулась Августа Васильевна раздражённо: Наташка опять перехватила нить разговора. – Чушь всякая.
- Вовсе нет, – возразила Наталья. – Знаешь, мам, я ведь сохранила несколько таких открыток. Очень у тебя неплохо получалось, с юмором.
- Ну ладно, – Августа Васильевна отодвинула тарелку: Наташка только душу травит, что было, того не вернёшь. – Я дождусь сегодня подарков?
- А как же, мам! Дед Мороз уже истомился… – поспешила Наталья. – Вот для тебя подарок оставил, тяжёленький такой.
- Ой, что это? – изобразила Августа Васильевна преувеличенное изумление. – Бомба, что ли? Металлом звякает… страшно!
- Бомба, не иначе, – подыграла Наталья. – Распаковывай и обезвреживай, пока не рвануло.
Августа Васильевна зашуршала глянцевой бумагой и достала из неё блистающий полированными боками пузатый ковшик со стеклянной крышкой и длинной ручкой.
- О-о-о… какой шикарный… в таком и готовить жалко!
В непременный ритуал входит безмерное удивление и бурная радость. Наталья постаралась его сократить деловыми пояснениями:
- Мам, это стальной ковшик с многослойным дном… Извини, что без коробки, я её поднадорвала… тут инструкция, потом прочитаешь. Могу тебе устно сказать, всего три правила: не тереть абразивами, не нагревать пустым, а нагревши, остужать постепенно… и соль класть в горячую воду, а то пятнышки появятся. Я видела, ты в очередной раз кашу сожгла…
- А! – махнула рукой Августа Васильевна, дабы замять сей недавний очередной конфуз. – В этом, наверное, не сожжёшь… Замечательно! Будет у меня теперь каша-а-а, как в печке. Спасибо, спасибо!
Она обхватила дочь за шею и звучно чмокнула в щёку.
- Подходит тебе такой горшок? – растаяла Наталья.
- Ну, это просто роскошь… я недостойна! Послушай… это, наверное, очень дорого?
Это тоже входит в непременный ритуал: восхваление подарка и самоуничижение.
- О цене не говорим, мам… – свернула тему Наталья и двинулась дальше: – А это велено Дедом Морозом передать Жене.
Она вручила сыну что-то круглое и плоское.
- Это что, тарелка? – высказала предположение Августа Васильевна.
Женя постучал пальцем по подарку:
- Похоже на то!
- Та-а-ак! Ясно! – шутливо заключила Августа Васильевна. – Я варю в ковшике кашу, и сразу ему на тарелку! Очень кстати – набор.
Женя снял бумагу:
- Часы! Хы…морские, штурвалом…
- Это часы для ванной комнаты, – пояснила Наталья. – Водонепроницаемые. Узнала случайно, что бывают такие, поискала. Ты ж у нас главный помывщик, как залезешь в ванную, так обо всём забываешь, и везде опаздываешь из-за этого… Вот, чтоб видел, сколько плещешься, чтоб рулил и далеко не заплывал!
- Здорово, – одобрил Женя. – Полезная штука. А не в ванной можно их вешать? Я после помывки к себе их забирать буду! Чтоб вы не попортили. Мне и в комнате надо. Спасибо, ма!
- Вот правильный тебе подарок, – согласилась Августа – Теперь не засидишься. А то залезет на три часа, не достучаться.
- Да уж прям… Тебе кажется. Теперь я! – Женя быстро достал из пакета два свёртка. – Ба, это тебе. А маленький – тебе, мам. А это Дюше, положу пока под ёлку.
Наталья умилилась: Женины подарки были тщательно завёрнуты в подарочную бумагу и перевязаны красными курчавыми ленточками. Моя школа, подумала она с гордостью. И Дюше что-то приготовил, в отличие от неё самой… она-то, ища подарки, сомневалась, стоит ли вообще думать теперь о Дюше…
- Ай! – отпрянула от своего подарка Августа Васильевна. – Вот это уж точно бомба – тикает!
- Тикает? Действительно… – Наталья взяла в руки свёрток. – Только лёгкая какая-то бомба. Лё-о-огенькая… может, не бомба? Проверяй, мам, разворачивай!
- Ну да, – продолжала игру Августа Васильевна, хотя прекрасно догадывалась о содержимом, сама просила внука об этом подарке, – развернёшь, а тут ба-бах!
- Ты у нас, выходит, нынче в сапёрах. Смелее, мама, может, и на этот раз пронесёт, – подыгрывала Наталья.
«Бомба» оказалась будильником в серебристом пластиковом корпусе.
- О, – рассмеялась Наталья, – и тут хронометр! Я – тебе, а ты – бабушке… чтоб ни минуты даром не пропадало. Деловые люди!
- Он с подсветкой… я тебе уже всё сделал тут, – стал объяснять Августе Васильевне Женя. – Две батарейки, поставил… сюда вкладываются… и даже звонок на семь тридцать. Хотя… тебе ж не каждый день на работу. Давай покажу, как ставить…
Но Августа Васильевна упрямо отвела Женину руку: ещё рано переводить предмет в разряд обыденно-утилитарных, подарок должен побыть «на пьедестале почёта» и собрать урожай восторгов, горячих уверений в его ценности и радостных благодарностей.
- Ой, как мне это нужно! – сообщила она дочери и внуку, крепко прижимая к груди будильник, словно кто-то собирался отнимать его. – Ночью проснёшься, не знаешь, где ты и что такое! Ведь каждую ночь… не знаю, от чего это зависит. Думала, может, на ночь не пить чаю? и всё равно просыпаюсь, и не пойму, от чего. Вроде форточка приоткрыта, не душно, и не холодно, батареи жарят вовсю…
- Короче, просыпаешься, – поспешил закруглить Женя Августины речи, – и не знаешь, который час.
- Да! – с жаром живописала Августа Васильевна свои ночные затруднения и страхи, – Тьма стоит кромешная, то ли час проспала, то ли уже пора на работу вскакивать…
- А ночник, мы тебе летом подарили? – спросила Наталья, хотя знала все эти материны проблемы. Но пусть, как теперь говорят, «озвучит», нажалуется вволю. – Почему не включаешь?
- Ха! – вскинулась Августа Васильевна. – Ночник дотянешься включить – всё, сну конец, напрочь! Мне Ираида говорила, стоит только включить ночью свет на минуту, как в организме перестаёт что-то там вырабатываться… или наоборот, начинает вырабатываться? Всего на минуту! И вот включишь, шаришь часы наручные найти, уронишь что-нибудь, пока найдёшь, циферки маленькие, не разглядеть… А настенные не видно, если пойдёшь включать верхний свет, то можно больше и не ложиться, бесполезно. Сна ни в одном глазу. Зато под утро сон сморит, и на работу уже не попадёшь вовремя. Это раньше я вставала, как Штирлиц, во сколько надо. Теперь всё сбилось!
- А на мобильнике сигнал? – подпустила Наталья последнее сомнение. – Я ж тебе показывала, как ставить.
- Ой, этот мобильник ваш, – отмахнулась Августа Васильевна. – Как завопит, у меня аж сердце подскакивает! А через пять минут снова верещит, и опять! и верещит, и верещит… так бы и шмякнула его! Не понимаю я, что там нажимать. Звонить могу, и ладно.
- В общем, угодил внук? – наводила Наталья на завершение ритуала.
- Ой, угодил так угодил! Дай поцелую, – Августа Васильевна звучно чмокнула Женю, стремясь крепостью поцелуя запечатлеть своё удовлетворение.
- Цвет устраивает? – уточнил Женя – Я подумал, если хоть немного света из окна есть, он отсвечивать будет сам. И давай сигнал продемонстрирую…
- Отлично, отлично! Красота! – восторгалась Августа Васильевна. – Лучше и не бывает!
Пока Августа Васильевна одобрительно слушала скромное, но настойчивое попискивание будильника, Наталья развернула свой пакетик.
-Ух ты, на восемь гигов? Здорово! – обрадовалась она. – А инструкция при ней… ха, в пять раз толще самой… тонюсенькая какая… красивая… а это что? – разбиралась она в наборчике на картонке под прозрачным футляром.
- Шнурок, – подсказал Женя, – можно как кулон носить. На шее. Я «золотую» выбрал, пусть вроде украшения будет.
- Что? что это там? – близоруко сощуриваясь, беспокойно сунула нос Августа Васильевна.
- Флэшка на восемь гигов, – небрежно пояснил Женя.
- Как? что такое? – не понимала Августа, хватая пальцами мелкий предметик, – что это ты матери подарил?
- Это, мам, такое устройство. Электронное. Осторожно, пожалуйста…
- А зачем это?
- Для хранения и перенесения информации, – терпеливо объяснила Наталья, без надежды, что мать вникнет. – Ну, там, например, текст какой, или фотографии.
- Это я не знаю, – Августа Васильевна недовольно отодвинулась, отдавая дочери сверкающий «кулончик». – У вас тут свои секреты… я не понимаю. Вам видней. Краси-и-ивая штука… – заметила она ревниво. – Любишь мамочку…
- Любит, надеюсь, – засмеялась Наталья и чмокнула Женю. – Спасибо, и мне угодил! Я давно поняла, что моей прежней ни на что не хватает теперь, а сама не решалась выбрать.
- Так! – провозгласила решительно Августа Васильевна, извлекая из тумбочки заготовленный мешок. – А теперь…Ой, ну я не знаю, – вдруг запричитала она жалостливым голосом, что тоже входило в непременный ритуал. – Каждый раз! каждый раз я просто ломаю голову, что?! ну что подарить? Ведь от вас не добьёшься толку, ничего никогда не скажут! Вот я хожу, хожу по магазинам, высматриваю… не знаю, не представляю даже, что вам надо! – Августа Васильевна схватилась за голову, преувеличенно изображая свои подарочные сомнения и колебания.
- Да ладно, мама, – прервала Наталья, – обнародуй уж, не томи… мы на всё согласныя!
- Это Жене, – Августа Васильевна сочла, что публика достаточно подготовлена, и достала, наконец, пакет, завёрнутый в кальку и перехваченный широкой синей лентой. – Я паковать так красиво, как вы, не умею… ну, да сойдёт вам и так…
- О, рубашка поло, – разглядел Женя, – здорово!
- Как, говоришь? Поло? – напряглась Августа Васильевна. – Не знаю, может, так. Я помню, ты хотел что-то такое, уж не знаю, почему. Я бы обычную рубашку лучше… с галстуком…
- Ба, ты что, какой галстук? Я после школы его ни разу, удавку эту…
- Женя любит рубашки поло, – стала обосновывать Наталья. – С одной стороны трикотаж, гладить не надо, а с другой – воротничок есть, не футболка, не спутаешь с нижним бельём… хотя теперь и президенты под пиджак футболку напяливают… Красивая! Расцветка очень удачная, сдержанная…
- Примерь, примерь, – настаивала Августа Васильевна.
- Да я и так вижу, что хорошо, она ж летняя, я замёрзну, – отнекивался Женя, прикладывая рубашку к себе. – Спасибо, ба!
- Надень-надень, – поддержала Августу Наталья. – Не поленись, надо видеть в натуре…
Женя покорно переоделся в подарок и сносил разносторонние разглядывания рубашки и себя в ней: «Повернись… не коротко? плечи на месте? восемьдесят процентов хлопка… до чего ж ты худой стал! есть ничего не хочешь… Мам, не переживай, он ещё нарастит, мальчики раздаются после двадцати…», но в конце концов не выдержал:
- Ладно, поехали, что ли, дальше?
- Не гони лошадей, – тихо велела Наталья сыну, – так надо, всему своё время, пусть…
Августа Васильевна и сама почувствовала, что затянула «обряд», и внимание публики падает.
- Вот, а это для тебя! – вручила она дочери такой же пакет в кальке и синей ленте.
- Ночная рубашка! – объявила Наталья, под наблюдением Августы и Жени быстро выпростав из бумаги презент. – Как раз то, что я люблю – длинный рукав, тёплая… Спасибо, мам, ты знаешь толк в подарках!
- Надень-надень, – вполголоса ехидно предложил Женя, но Наталья молча сделала ему «страшные глаза» и принялась уверять Августу, что подарок ей очень кстати, и нравится, и расцветка ничуть не кричащая, и материал очень приятный, и размер точь-в-точь, и фасон единственно ею приемлемый… Всё это было чистой правдой, и хорошо было известно самой Августе Васильевне, но требовалось повторить это стократно и взносить хвалы рубашке, будто невиданному никогда чуду и никак не ожидавшемуся сюрпризу, хотя на материны настойчивые вопросы о подарке Наталья сказала ещё полмесяца назад: «ночная рубашка». Вполне может быть, что она забыла о «заказе» и вообразила, что это её собственная удачная идея…
- Ну что, всё уже? – нетерпеливо спросил Женя.
- Это Андрею ещё тут, – достала Августа Васильевна третий сине-ленточный пакет, – положу здесь под ёлку. – Тоже голову сломала, что? Не знаю, что ему надо. Это банка кофе, – поведала она доверительно, – он же любит. Не простой, а с добавками. Миндаль там, ещё что-то. Ираида очень хвалила. До-о-орого… но да уж ладно.
- Да-а? –проявила дежурный интерес Наталья. – Интересно… даже я, хоть и не пью кофий, не откажусь попробовать, если угостит.
- Хм, а это чьё тут? – обнаружила Августа Васильевна под ёлкой Женин подарок Андрею.
- Это Женя тоже для него приготовил.
- А что там? – любопытствовала Августа Васильевна.
- Не знаю! Секрет, мама. Вот Дюша откроет, тогда увидим.
- А ты что Андрею даришь? – не унималась Августа Васильевна. – Где твой подарок?
- Тоже секрет, – с досадой отвечала Наталья, не желая ввязываться в объяснения, что у неё подарка для Дюши нет, и почему так...
- Всё у вас секреты, – поджала губы Августа Васильевна. – Мне-то можно сказать. Женя, что там у тебя? – сунулась она к внуку.
- Увидишь… имей выдержку, ба. Зачем тебе знать заранее?
- Почему бы и не знать? – Августа Васильевна не желала сюрпризов, ей не терпелось убедиться, что её подарок зятю не хуже и не дешевле подарков ему от дочери и внука, сравнить. Как бы не сесть в лужу! и так она сомневалась, не следует ли присовокупить к кофе что-нибудь вещественное. А то что кофе – выпил, и нет. – Ну, скажи, на ушко… что там?
- Ба, достала уже, – изнемог Женя. – Прибор, прибор бритвенный. Суперский такой. Со съёмной головкой. Устраивает?
- А-а, – удовлетворилась Августа Васильевна, – это вам, мужчинам, лучше знать. Вот пусть бреется… а то ходит, как этот… как его… дирижёр… Наташ, как его?
- Гергиев? – догадалась Наталья.
- Вот, Гергиев! Уж так его Ираида превозносит, аж млеет вся. Ну, не зна-а-аю… может, он и гений, в музыке своей, я не разбираюсь, но побриться-то можно?! Как бомж распоследний, прости господи, смотреть противно. Как это ему никто не скажет? Ведь на виду же человек, публичный!
- Понимаешь, мам, это мода такая – носить бородку в виде трёхдневной щетины.
- Мода? – возмутилась Августа Васильевна. – Глупости какие! Если борода, так пусть будет борода… правда, я никогда бородатых не любила. Врут они всё, ленятся бриться, и всё тут. Что за красота в трёхдневной щетине?
- Некоторым идёт, – примирительно сказала Наталья, – если ровненько и чистенько…
- Лень – это когда нарастят шерсть клоками, и расчесать её влом, – возразил Августе Женя. – Знаешь, сколько надо биться над такой «щетиной»?! Сбрить подчистую или с обычной бородой ходить – в сто раз проще.
- А у тебя-то растёт борода? – вдруг озаботилась Августа Васильевна.
- Мама, Женя бреется с пятнадцати лет.
- Уже четыре года! – оскорбился подозрением Женя.
- Да ну-у-у… – пренебрежительно протянула Августа Васильевна. – Какая у тебя борода, я не вижу. Небось, пух один. Птенец ещё!
- Господа! – вскочил Женя. – То есть, дамы… Мне было очень приятно, съесть и отметить, и так далее. Можно я пойду к себе? Кремль на проводе.
- А как мясо? – слабо встрепенулась Наталья. – Или позже, с Дюшей?
- Мать, ты что? Переварю, тогда…
- Ну, иди, – разрешила Наталья.
- Что он сказал? – спросила Августа Васильевна. – Какой Кремль?
- Шутит, – пояснила Наталья. – Это приятели у него, в компьютере.
- Приятели в компьютере, – обидчиво скривилась Августа Васильевна – Конечно, приятели важнее. Мы уже не нужны.
- Мама, может, ещё салатика? – отвлекла Наталья.
- Давай, – с готовностью подставила тарелку Августа Васильевна, – и языка положи. Вот теперь я распробовала: очень неплохо.
- Хм… знаешь, а я уже, как Женя, есть не могу. Отравилась почти едой. Мне надо сделать перерыв. Ничего, если я тоже к себе пойду? А ты покушай ещё… телевизор посмотри, ладно?
- Ну, иди, – согласилась Августа Васильевна, внимательно следя, какой кусок языка выбирает на блюде вилка в Наташиной руке.

(Продолжение: http://www.proza.ru/2013/12/25/359)