Метанойя, глава 6

Отряд вооруженных людей продвигался вглубь леса, растянувшись на три десятка метров. Позади два бойца вели за поводья лошадь, в седле которой покачивалось перекинутое тело убитого в перестрелке старика. Артем с Кабаном шли практически в центре отряда, особо никем не охраняемые.
          Теперь можно было более внимательно рассмотреть своих спасителей. Возраст повстанцев был в среднем около сорока лет. На их фоне выделялись несколько совсем зеленых юнцов, которым на вид не исполнилось и восемнадцати. Несмотря на жаркий летний день, почти все носили головные уборы - в основном фуражки, но встречались и папахи с приколотыми бантиками по середине. Одеты были разномастно, лишь на немногих можно было увидеть одинаковую униформу. Зато у всех без исключения на левом рукаве выше локтя виднелась красная нашивка или повязка. Некоторые несли по две винтовки - собственную и снятую с убитых в скоротечном бою.
          - Артем, шо говорить-то будем, когда они начнут вопросы задавать? - Кабан практически шептал, боясь быть услышанным.
          - Старик за нас уже все сказал, вроде. На том и будем стоять: дезертиры из Москвы и точка. Скажем, привезли нас красные три дня назад, мы сразу в леса и сбежали. Прямо со станции.
          - Не похоже, что мы три дня то по лесам шастаем. Я в сериале одном видел, как наших разведчиков закидывали в Финляндию с парашютами. Они потом в американское посольство сдавались. Типа перебежчики. А америкосы их кололи на простом анализе одежды - чистая она была, по лесам не хоженная, костром не пахнущая. А эти, - Кабан кивнул головой на людей, - покруче америкосов должны разбираться, они ж живут в лесу.
          Артем осмотрел себя, затем Кабана:
          - У нас выбора нет. Если скажем, что бежали вчера, могут спросить - откуда, из какого города или с какой станции? А если вчера никаких воинских эшелонов через ближайшую станцию не проходило? Пулю в лоб? Но ты прав - скажем, два дня в бегах. Заплутали. А названия станции, с которой дернули, не видели. Не до того, мол, было.
          - А если спросят - откуда у нас такие шмотки модные? Тут таких, походу, делать-то еще не научились. Вон, смотри - они все в лаптях да сапогах. А у меня ральфы.
          - Сказано же - москвичи мы. А у них все не как у людей.
         
 
***
         
          Алан вышел к опушке леса, за которой уже виднелись постройки и залег в траву недалеко от просеки. Приглядевшись получше, он сразу вспомнил название деревни. Там, на пригорке, где раньше стояли крестьянские срубы, остались только обугленные головешки и закоптелые каменные печи. Коптево.
          Между уцелевшими домами ходили люди. Много людей. С переодеванием Алан не прогадал - форма на нем сейчас была той же, что и на них. Возле крайних заборов по обоим концам деревушки Алан рассмотрел ровные ряды мешков, за которыми стояли пулеметы "Максим". Несколько бойцов продолжали невдалеке копать землю и наполнять ей мешки, чтобы потом отнести их на пулеметные точки. Гарнизон готовился к обороне.
          Алан лежал в своем укрытии, не решаясь выйти навстречу пулеметным расчетам. Вскоре из деревни выехали несколько всадников и во весь опор помчались к дороге. Увидев это, Алан дополз до просеки, и встал посередине, предусмотрительно подняв руки. Заметив его, красноармейцы сбавили ход. Не доезжая до леса, они остановили коней и вскинули винтовки.
          - Не стреляйте, я свой. - Прокричал Алан.
          - Ты один там? Оружие есть?
          - Оружия нет. Я один!
          - Ближе подойди!
          Алан опустил руки и медленно, стараясь не раздражать целящихся в него людей, вышел из лесополосы на опушку.
          - Так по дороге и шел? - С недоверием спросил один из них.
          - Что ж я, враг себе? Там у дороги ваших человек десять лежит. Через чащу пробирался.
          Они немного успокоились и закинули ружья за плечи. Подъехали ближе, вглядываясь в ельник.
          - Эх, как не вовремя... Ладно. Кравчук, доставь его в деревню и сдай Багирову. Пускай разбирается. Да и оставайся, нечего сейчас в одного разъезжать. Слышь, че он говорит. Остальные, за мной! - И они, осадив коней, помчались дальше вглубь леса.
          - Ну шагай, что ли, братец. - Конвоир заехал Алану за спину, спешился, взял коня под уздцы, и они медленно направились в сторону деревни. - Ты сам откудова такой красивый будешь-то?
          - Из плена бежал.
          - Не из рассказовских, часом?
          - Что? - Алан зашелся сухим кашлем.
          - В плен попал в Рассказово? Я слыхал, там цельный батальон сдался. До сих пор из лесу выходят. Кто группами, кто по одному.
          - А, да. Оттуда.
          - Ну, браток, молодец! Живой, главное. А где наша не пропадала... - Кравчук шумно вздохнул и до самых пулеметных расчетов шли уже молча.
          Коптево располагалось на небольшой возвышенности. Поднявшемуся на нее Алану открылась картина, которую в прежней жизни ему видеть не доводилось: в километре за выжженной деревней раскинулся огромный палаточный лагерь красноармейцев. Рядом, на заливном лугу, паслись в поисках сочной травы сотни лошадей. В сторонке, особнячком, стояла полевая кухня, вокруг которой суетились люди. Поодаль виднелись десятки обозных телег, от которых солдаты вереницей носили к лагерю мешки и ящики. Чуть левее ровными рядами стояла полковая артиллерия, за которой можно было различить даже несколько автомобилей. Повсюду развевались красные знамена, суетились бойцы, разъезжали кавалеристы. Лагерь жил своей жизнью.
          - Нам сюда, браток! - Кравчук остановился напротив одной из уцелевших изб, привязал коня к обгоревшему столбу и подошел к входной двери. - Заходь!
          Прошли в сени. Перед дверью в жилую комнату стоял дежурный красноармеец, клевавший носом от жары и усталости. Увидев вошедших, он подтянулся.
          - У себя?
          Боец ответил утвердительным кивком. Кравчук прошел внутрь, жестами показывая Алану следовать за ним.
          - Товарищ Багиров, можно?
          - Семен? А ты почему еще здесь? - За столом у окна сидел грузный человек. - Что случилось?
          - Так вот. - Кравчук указал рукой на Алана. - Мы, как и приказано, выехали в сторону Хитрово. Не успели, значится, к дороге подъехать, как он из лесу и выходит. Юттнер приказал к вам его доставить. Для разбору.
          - Юттнер, говоришь, приказал? Ладно. - Багиров поднялся из-за стола и подошел к Алану практически вплотную. - Я слушаю, боец. Кто такой? Какая часть? Почему по лесам слоняешься как дезертир? Оружие где?
          - Я из плена бежал, товарищ... командир. Заблудился, искал наших, потом...
          - Из рассказовских он. - Перебил его Кравчук.
          - Хорошие дела. - Багиров начал ходить по комнате из угла в угол. - Опять запрос послать некуда. Вы же всем батальоном сдались! Вояки, мать вашу! Бандиты населенный пункт взяли как на учениях. Где сейчас твои документы искать, боец? Что с тобой теперь делать? А может шлепнуть тебя без лишних разговоров? По законам революционного времени...
          - Разрешите доложить, товарищ Багиров!? А ну-ка, - Кравчук повернулся к Алану, - выйди пока на воздух.
          Алан вопросительно взглянул на грозного командира, не решаясь выйти без его разрешения, но Багиров никак не реагировал.
          - Да иди, говорят тебе. Покури, если куришь. - Кравчук несильно толкнул Алана в плечо и он, пятясь, вышел в сени, прикрыв за собой дверь.
          Дежурный боец не обратил на него особого внимания. Алан вышел из сеней наружу и яркий солнечный свет резко ударил по глазам. Сощурившись, он присел на низенькие ступеньки крыльца и закатил голову, подставив лицо теплым лучам. На него накатил приступ усталости и неимоверной, жгучей тоски. Ноги дрожали от изматывающего марша по лесу, сказалось и нервное напряжение последних часов. Жутко хотелось курить, но сигареты Алан оставил в лесу, когда принял решение избавиться от всего, что могло вызвать ненужные вопросы.
          Долго отдыхать не пришлось. Из дверей показался довольный Кравчук:
          - Вставай, солдат. Теперь в нашей роте воевать будешь. Пошли на кухню, хоть харчей выдадут. - И больше ни слова не говоря, он отвязал чумбур, взял коня под уздцы, и бодрой походкой зашагал в сторону лагеря.
          - А этот... Багиров? - Алан поспешил за ним.
          - Да не бери в голову. Он только рисуется. Напомнил ему, что товарищ Тухачевский тоже в плену побывал, враз остыл. Как звать-то тебя, браток?
          - Аланом. Алан Бораев. А вас?
          - Семен Кравчук. - Он остановился и протянул руку. - Замкомроты. А командир в Хитрово помчался, да ты и сам видел. Так что я пока за старшего.
          - Понятно. А убитые у дороги? Я думал - это ценная для вас информация.
          - Эка невидаль! Трупы на войне. Вечером будут смотреть, кто из разъезда не вернулся. Может они и не нашего полка даже. То - не моя печаль. И не твоя.
         
 
***
         
          К вечеру повстанческий отряд добрался до своей лесной базы, представлявшей из себя всего пять срубов, поставленных на скорую руку. Угадывалось также несколько входов в землянки, но благодаря умелой маскировке, об их количестве судить было сложно.
          Навстречу им вышли боевые товарищи:
          - Ну как прошло?
          - Все целы?
          - Сергей Саныч, командир зовет...
          - Хорошо, иду. У нас тут пополнение. - Он повернулся к Артему и Кабану. - Стойте здесь пока. Гаврилов, поскучай за компанию.
          Наемники-дезертиры, наконец, могли отдохнуть, присев. К ним подошел высокий широкоплечий детина в униформе и добродушно улыбнулся:
          - Не боись, ребятки. Командир у нас нормальный мужик.
          Спустя некоторое время подбежал юнец, который шел с ними в отряде, и позвал за собой в командирскую избушку. В комнате за столом сидел уже знакомый Сергей Саныч и еще двое. Поглядывали они на вошедших с недоверием. Старший заговорил:
          - Я - командир отряда союза трудового крестьянства Качура Иван Прохорович. Командира отделения Грицука вы уже знаете, а это представитель комитета СТК села Хитрово. За вас мне тут уже немного рассказали. Давайте знакомиться ближе. Как звать?
          - Артем.
          - Леха.
          - Хорошо. Что ж, Артем и Леха. В иной раз разговор бы у нас получился короткий. Он бы уже закончился. - Иван Прохорович выдержал драматическую паузу, затем продолжил. - Но в последнее время мы понесли тяжелые невосполнимые потери. Поэтому вокруг да около ходить не стану. Вопрос в лоб, как говорится: что думаете делать дальше? Разумеется, отвечая, рекомендую учесть, что просто так мы вас отпустить не можем. Вы шли с открытыми глазами и видели сюда дорогу. - Он неодобрительно посмотрел на Грицука.
          - А какой у нас выбор? - Поинтересовался Артем, уже понимая, что его нет в принципе.
          - Предлагаю стать частью нашего ударного отряда. Воевать с красными, давить большевистскую заразу. Ну или... - Качура не договорил.
          Дверь распахнулась и в комнату буквально ввалился запыхавшийся боец:
          - Иван Прохорович, эта... Карпатов вернулся!
          Все поднялись и спешно устремились к выходу. Артем и Кабан, стоявшие к двери ближе всех, очутились снаружи первыми. Там уже было довольно людно. Следом выскочили командиры, и, бегло оценив обстановку, стали отдавать короткие распоряжения. В лагере стояла суматоха. С той же стороны, что и отряд Грицука, выходили люди. Многих несли на импровизированных носилках, некоторых, подобно деду Захару, везли перекинутыми через лошадей. В гущу событий устремился и сам Грицук, на ходу крикнув новобранцам:
          - Чего встали? Раненых помогайте носить.
          Артем добежал до ближайших носилок и перехватил у несшего их сзади партизана одну из жердей. Кабана на бегу схватил за рукав человек, окровавленный весь с головы до ног:
          - Браток! Дальше в лес беги, к постам давай!
          Кабан не знал, где находятся посты лагеря, но спорить не стал и побежал в ту сторону, откуда выходили люди. Метров через тридцать он остановился в замешательстве - впереди никого не было видно. Отдышавшись немного, услышал голоса и поспешил в их направлении.
          - Ну что вы как тараканы беременные? Куда побег? Тут мы! - На земле, облокотившись спиной о березу, сидел человек в порванной униформе, мимо которого Кабан чуть не проскочил, не заметив. Рядом лежал еще один партизан покрупнее, тяжело раненный в грудь и в руку. Глаза его были прикрыты, он шумно и прерывисто дышал.
          Кабан хотел помочь подняться первому бойцу, но тот только отмахнулся:
          - Я сам! - Он, опираясь о ствол дерева, встал. - Бери, давай.
          Они с двух сторон подхватили лежащего и стали поднимать. Первый боец, застонав, выпустил его из рук и повалился на землю.
          - Нога у меня. Вывихнул, похоже.
          Кабан попытался справиться самостоятельно, но тщетно - раненый весил далеко за центнер. Неожиданно, на помощь пришел здоровяк Гаврилов, недавно охранявший их с Артемом в лагере. Вдвоем они подняли умирающего так, чтобы обмякшие руки легли им на плечи, и потащили его на себе.
          В лесу уже сгущались сумерки.
         
 
***
         
          Распорядившись накормить Алана и указав палатку, которая на ближайшую неделю станет ему казармой, Кравчук пообещал справить хоть какие-нибудь документы на первое время и ушел в деревню. Алан сидел на голой земле под низким брезентом, обхватив руками колени и крепко думал. Ему до сих пор сложно было поверить в реальность происходящего. Совсем недавно он умирал, замерзая от холода, в своем маленьком склепе посреди непроходимой глуши. Если считать жизнь игрой, то на этот раз она явно не стоила свеч.
          Но! Сколько людей ежедневно умирает вот так - в одиночестве, от холода, голода, просто от старости? Сотни? Тысячи? И никому до них нет дела. Почему до него оказалось? Чем он отличается?
          Сколько еще таких, как он, Алан? А сколько таких, как Оператор? Что происходит на Земле? И, главное, почему это происходит? Столько вопросов без ответов.
          Иногда его посещала мысль о том, что он все-таки умер там, в тихом зимнем лесу. Но окружающая действительность была настолько яркой и реалистичной, что не укладывалась в посмертные представления Алана. К тому же она была нелогичной и абсурдной - какой-то Оператор, Артем, Кабан. Крестьянское восстание, о котором он читал давно и краем глаза. Нееет, уж если Чистилище и существует, то...
          Размышления прервала заглянувшая в палатку голова:
          - А где все? - спросила голова.
          Алан посмотрел по сторонам, будто это действительно могло помочь ему обнаружить кого-то еще, но в палатке кроме него никого не было:
          - Не знаю. - Ответил Алан голове и та исчезла в вечерних сумерках.
          Он еще раз осмотрелся, обратив внимание на этот раз, что в разных углах лежали чьи-то вещмешки. Несмотря на то, что уже начинало темнеть, хозяева пожитков не объявлялись. Вскоре в палатке стемнело совсем, и Алан улегся на бок, закрыв глаза.
          - Как же они на холодной земле-то... - пробубнил он и через минуту уже крепко спал.
         
          - Да говорю тебе - это он.
          - Ну, может и он.
          Незнакомые голоса раздавались прямо за спиной. Алан, еще не поняв до конца, где находится, попытался резко развернуться, но ничего не получилось - за ночь мышцы затекли так, что все тело мгновенно пронзила острая боль, сковав движения.
          - Смотри, дерганный какой! - Сказал кто-то сзади и несколько человек заржали во весь голос.
          Скривившись от боли, Алан медленно приподнялся на локтях и повернул голову: три красноармейца весело смеялись над удачной, по их мнению, шуткой. Вход в палатку подернулся и внутрь заглянул четвертый, привлеченный громким хохотом.
          - Ну говорил же - он! - Немного успокоился один из них. - Да ты не обижайся, малый. Мы не со зла смеемся. Это ты ж вчера из лесу вышел, когда мы в Хитрово ехали?
          - Что? А, да, я... - Алан окончательно проснулся.
          - Держи, боец. - Солдат вытер о гимнастерку яблоко и протянул его Алану, улыбаясь. - Нам бы так подрыхнуть вволю. Так спал, что обед проспал! - И все четверо снова прыснули смехом.
           - Спасибо. - Алан взял яблоко. Подождал, пока красноармейцы перестанут трястись и продолжил. - Меня Кравчук сюда вчера... Обещал документы какие-то. Может, забыл? Где его сейчас найти, мужики? - Он приподнялся, насколько позволяла высота палатки, и начал отряхиваться от прилипших травинок и комочков земли.
          - Да погоди ты собираться. Ему теперь не до тебя. Мы ж ночью языка взяли. Даже двух. Теперь знаем, где бандиты хаваются. Не сегодня завтра эту контру раздавим. Кравчук с Юттнером на совещании в штабе полка. Не дрейфь, малый! Живы будем - не помрем! Как звать-то тебя?
          В палатку заглянул взъерошенный солдатик:
          - Вторая рота?
          - Ну!
          - Через десять минут сбор у реки. - Скороговоркой сообщил он и скрылся за брезентом.