Шансы шансона

Шансы Шансона


Ученик. Семен Никифорыч, вы сказали,
               что  вода кипит при девяносто
               градусов, а папка говорил – при
               ста.  Вы не ошиблись?
Учитель. Я никогда не ошибаюсь. Я имел
               в виду прямой угол.

                Из недетского  юмора

               
Глава первая. Кабала Каббалы

    Уметь говорить с женщинами -  счастье,  умение слушать – талант, а понимать – гениальность.
О том, что стою только на первой ступеньке познания глубин женского видения огромного мира и одинокого мужика в нем,  убеждался на каждом совещании менеджеров нашей кредитной фирмы «Полный Ноль». То ли из-за идиотского названия, то ли  из-за  дебильности хозяина,  доходы фирмы и мои скорбные дивиденты полностью отражали ее название.

   Опуститься до того, чтобы слушать бредни старшего менеджера  я еще не успел, поэтому весь свой творческий пыл направил на улыбающуюся соседку, свеженькую менюшку еще годного к употреблению возраста, как мы называли менеджеров дающего пола. Судя по юбке, она как будто сползла в  пластиковое неудобное кресло  с картины Ван Гога. Нет, скорее Тициана.  Хотя…  Можно ведь и уточнить.   

- Что это, приношу прощение,  за каляки-маляки вы рисуете, мадмуазель?
- Спасибо, но я, извините,  была замужем. Это  Ключи Знания Древа Жизни Каббалы, - дама грациозно нарисовала в воздухе изящными пальчиками некую фигуру. – Надеюсь, вы в курсе философии этого Триединства Слов, Букв и Чисел?
 - Да, мадам, студентом еще баловался этой теологией бесконечности, умещающейся на ладошке младенца.
 - Тогда вы понимаете, что Ключи Знания – верхушка Древа Жизни, является самой загадочной частью учения Каббалы, этого отражения Слова, которое сотворило мир, - ласкающий влажный взгляд дамы обещал еще и не такие отгадки.

   Я глянул на рисунок. Обычный треугольник с маленькими кругами в основаниях.
 Внутри кругов какие-то непонятные то ли знаки, то ли буквы.
 
   Решил не углубляться в эти круглые дебри, так как меня сейчас больше влекли к себе округленные формы этой черноокой брюнетки, больше, чем все  остальные мировые проблемы, тем более гнусавые скучные поучения старшего менеджера.

- Сударыня, а мне тут по случаю из Танзании привезли целую упаковку краснодарского чая.  Я большой знаток китайских чайных церемоний  в стиле Камасутры. Не пожалеете. Заодно вы меня просветите  насчет ключиков от женского древа, куда там их надо вставлять, - по сверкнувшим на носике дамы сквозь пудру жемчужным капелькам понял, что сморозил нечто пошло-волнительное.  Или это от жаркой ладони, нечаянно сползшей с моего колена на ее пленительно мягкое бедро?               

- Вы бы, Альберт Генрихович, для начала хотя бы имя спросили.
- Зачем?  Оно же у вас на беджике,  Агния Адовна.

   Как трудно с женщинами! Начинать всегда приходиться с высокой духовности, чтобы опуститься до грубого натурализма,  и только  потом одухотворять по полной программе.
 
    А натурализм, и даже совсем не грубый,  намечался все явственней во время плавного перетекания из холодного пластикового офиса в теплые объятия моей  велюрно-мягкой квартирки.

 Уже после чашечки чая и пары рюмочек ликера дама направилась в душ.  Я нервным лошадиным аллюром  скакал  по коридору, поглаживая перекинутый через руку дежурный розовый пеньюар, искоса поглядывая на эротично распахнувший полы синий пыльник дамы, оставленный на тумбочке в коридоре.  Воронья страсть к блескучим камушкам меня и сгубила.

  То, что я сначала принял за золотые пуговочки, оказалось  дамским браслетом с крупными разноцветными камнями.  Меня удивило, что камешки между собой не были ничем скреплены!  Натянул на свое волосатое запястье.  Камешки просто увеличились в размерах, заполнив промежутки.  Странный браслет! Может, магнитный?

   Я погладил зеленый изумруд. Всегда любил салаты.

И тут дверь ванны с треском распахнулась, обдав меня  душистым облаком пара.

- Где мой браслет?  Что ты хочешь сделать? – обнаженная розовая пастилка колыхалась в открытых дверях.
- Дорогая, - я вытянул руку с браслетом, небрежно ткнув в него пальцем. -  Как браслетик смотрится на моей мужественной руке?

  Раздалось шипение,  и обольстительный розовый шарик в дверях ванной сдулся и почернел.  На полу от прелестной голой нимфы остались вскоре только миражные холмики пены.

   У меня упало все: настроение, снятый браслет, прозрачный пеньюар и даже то, что падать не должно  при явлении голеньких чаровниц.

   До самого вечера читал в кресле тоненький Уголовный Кодекс и два толстенных тома приложений к нему.  Радовало одно – нет тела, нет преступления.

  Потянуло оценить остатки от голой роскоши.  Как говорится, на безрыбье и браслет – колбаса. Внимательно и осторожно рассмотрел  под лупой камни, обещавшие оказаться бриллиантами.  Так как для меня даже крошки от разбитой бутылки неотличимы от алмазов, то цена браслета в воспаленном мозгу быстро росла. Я сосчитал все камешки и попытался перемножить на их возможную цену. Итог не помещался в голове и цифры сыпались из ушей.  Попытался пересчитать на бумажке – получилось еще больше.

   В наступивших  вечерних сумерках заметил, что синий камешек на браслете сыпет искорками и мигает.   Осторожно тронул пальцем. Холодный.  Мигание усилилось. Что это дьявольское орудие ведьмы от меня хочет?  Нажать?  Хватит, один раз уже нажал,  весь кайф поломался, испарилась моя нежная фея, одним видом обещавшая столь много.  Кстати, на какой камень я тогда нажал?  Кажется, на черный. Может, от синего мадам возродится, и я докончу начатое столь успешно?

  Быстро оправил сбившиеся набок трусы и  подошел к месту преступления. Перекрестившись на  цветное фото недоеденной  тараканами фотомодели и трижды плюнув через левое плечо, закрыл глаза и нажал на синий камень. Тишина.

   В испуганную  щелку убедился, что соблазнительный голый фокус не удался.  Почему? А прошлый раз? Черт! Прошлый раз браслет был на руке!

  Надел и ткнул.  С потолка раздалось противное шипенье. Я потер камешек пальцем. Шипенье переместилось с потолка внутрь головы и стало бормотать противным голосом простуженной насмерть старухи.

- Раш, раш, раш. Проба швязи, проба швязи, проба швязи. Шешть шороков на шорок шершней. Первый, шаштой и пятый регион. Шаштого шаштого на шесть шуток в шаштом регионе. Явка обязательна.  Шаштой, как шлышишь?
 
  Я ошарашено молчал.

 - Шаштой, тебя шпрашиваю.
 - Меня?
 - Тебя, крашавица наша штрахолюдная, тебя.
 - А что спрашиваете?
 - Как што? Как дошло.
 - Что – дошло?
 - Милая, да ты што? Шлепая?  Явка к табе шаштого шаштого! Шабаш готовь в шваей халупе, кошоглазенькая.
 - А… где, куда?
 - Куды, куды. На твою Кудыкину гору – в Холмогорку. Шавшем  ш ума штряхнулашь. Конец швязи.

    Я схватил карандаш. Черт, ничего не запомнил из ее шепелявого скрипа. 
Шестого шестого.  Это может быть шестого июня. Сегодня первое. Времени в обрез. Знать бы на что. Ах, да. Надо готовить шабаш. В какой-то халупе на какой-то горе.  На сорок рыл. Где взять столько продуктов? А денег?

   И тут меня затрясло. Точно, мадам была ведьмой, а я теперь ее замещаю.  Что делать? Отказаться? Ну, уж нет! Не хочу быть сырком расплавленным. Пойду до конца. В крайнем случае – нажму на черный бриллиант.  Одну сжег и остальных пущу в расход!  Пощупал жидкие бицепсы перед зеркалом.  Оценил полтора метра худобы. Эх, зачем я всю армию писарчуком просидел?
Ничего. Наша сила не только в плавках, но и в мозгах. Смог же браслетик скуздить? Смог.  Головой работал. Да, и немного пальцем. Но, как говорится, на голову надейся, а браслет не бросай!

   По областному  атласу автодорог нашел  координаты шабаша.  Это была невысокая горушка  недалеко от заброшенной деревеньки Холмогорки. Надо поспешать. Разберусь на месте.

  И только я накинул светлый дорожный плащик,  в проеме двери нарисовалась моя постоянная подруга с большими видами на семейное счастье,  стервозная, но безотказная  Зинуля.

- Куда? – она смахнула у меня с опешавшей ладони ключи.
- В эту… как ее?  В командировку!
- Как ее зовут? – она кивнула на дежурный пеньюар, одиноко стынувший у дверей ванной комнаты.

   После часа убеждений, вранья, слез и горячих утешений на диванной подушке пришлось взять ее с собой.  Пути женской логики убеждения извилисты, непонятны и темны, но, как ни странно, эффективны и неизменно приводят к  цели.

  Проехав по пыльным пустым улочкам деревни, машина медленно вкатилась в густую рощу между двух огромных болот.  На первой же поляне дорога кончилась,  и я  уткнулся в непролазную чащу.  Зинуля уютно посапывала на заднем сиденье.  Меня так и подмывало плюнуть на все и на неделю завалиться к ней под мягкий и тепленький бочок.

   Но пепел любопытства стучал в черепной коробке и гнал вперед. Итак,  мне  надо на гору.  Где  тут гора?  Один лес кругом.  Обреченно крутил на запястье браслет и даже тыкал в черный камешек, в надежде прожечь проход.  Не помогло.

   Лег на траву и стал вспоминать, что делали сказочные герои в такой ситуации. Есть!  «Катись, катись колечко».  Браслет – то же кольцо.  Бросил его на землю. Кусты и деревья мгновенно расступились. Сработало!

   Передо мной стелилась прекрасная ровная брусчатка и открывались радужные финансовые перспективы.  А что, если фирмочку организовать?  Скажем – «СказДорСтрой». Как?  Это вам не кредитный  «Полный Ноль».  Начал подсчитывать доходы, но  сбился.  Впереди вырос огромный черный терем  на верхушке горы. 

   Разбудил свою неблаговерную,  и за руку потащил наверх.

      У моей зазнобы от вида забитых деликатесами холодильников перехватило дыхание.
 - Милый,  и эти хоромы ты называл халупой? Это все теперь мое… в смысле – наше с тобой?
 - Конечно. Правда, шестого еще гости подъедут, но тут на втором этаже комнат полно – всем места хватит.
 - Так это пансионат? А кто приедет? Отдыхающие? По путевкам? Сколько ты продал?
 - Может и не по путевкам, но по приглашениям – точно, - туманно формулировать мысли я даже не учился специально. Это у меня талант с детства.

  До самого вечера мы обжевывали шикарный ресторан на первом этаже и обсиживали  кровати в спальнях на втором.  Зиночка после душа  занялась примеркой  невиданных нарядов  из огромных шкафов.

    Я осторожно положил браслет  на прикроватную тумбочку и устало поплелся в освободившуюся душевую.

  Стоя под колючими струями,   прикидывал,  во что одеваются ведьмы на шабаше, и где сигают через костер.  Дровишек надо не забыть заготовить.

 Еще надо будет проверить все ли спальни готовы, работают ли там душевые, заполнить в номерах холодильники напитками и закусками. Хлопот, как у петуха в курятнике.  Интересно, а шабаш в оргию не перейдет? Будут ли ведьмаки?  Перед глазами в клубах пара стал формироваться образ голенькой молоденькой ведьмочки, почему-то с Зинкиными пышными формами. 

   Я нетерпеливо закрыл воду,  небрежно накинул белый банный халат и поспешил в спальню.

 - Милый, посмотри какой чудный пеньюарчик! –  голая Зинуля в прозрачном одеянии стояла у огромной, как аэродром,  софы, грациозно отставив ногу.

 Но я смотрел не на нее. Я смотрел на свою пустую тумбочку.

  Браслета на ней не было!

 - Правда, мне идут эти побрякушки? – и она протянула в мою сторону правую руку с браслетом, левой игриво водя по ярким камешкам.

 Я открыл рот, но, ни кричать, ни двигаться уже не мог, когда она нажала на черный.

 Мог только слышать крик ужаса моей Зинули, которая  смотрела, как ее молодой, красивый кавалер превращается в  смердящий пузырь с костями.

 Стука упавших останков я уже не слышал.

 

Глава вторая.  Шанс Шансона

Профессор. Господин студент,
Дайте свое определение музыкальному
направлению шансон.
Студент.  Даю, товарищ профессор.
В ресторане бытия шансон – это кусочек Жизни,
без запевок и припевок, красиво украшенный Поэтом рифмами,
щедро  сдобренный Композитором музыкой
 и эмоционально поданный  народу Певцом.
                Экзамен в консерватории


    А еще говорят, что звери не умеют улыбаться.  Мой котяра сиамской породы Шансон  очень даже может.   Я поймал себя  на том, что двигаю челюстями в такт с котом, с аппетитом разоряющим ласточкино гнездо за окном.  Он, в очередной раз закончив хрустеть нежными косточками неоперенного птенца, слизнул с когтей капельки крови и, раздвинув в злобной ухмылке оскаленный рот,  деловито зашарил опущенной под подоконник когтистой лапой.

   Убедившись, что вкусная халява закончилась, Шансон повернул улыбающуюся морду в мою сторону и жалобно мявкнул, намекая на многолетние родственные чувства. Движимый жаждой крови, вылезти в форточку он смог легко,  не задумываясь о том, что окно на пятом этаже и штор снаружи нет.

   Я стер с лица людоедскую улыбочку, и стал размышлять, как его теперь вернуть  в  привычный для него мир комнатного комфорта.  Что, если опустить в форточку банное полотенце, по которому Шансон вскарабкается вверх?  Сказано – сделано.

   Кот сонно глянул  на цветастый трап,  и, брезгливо отвернувшись,  стал лениво умываться после роскошного пиршества. Скотина!   Неужели придется  отдирать тщательно зашпаклеванное  окно?  Ну, уж нет!  Пусть посидит  сутки  на холодном подоконнике, будет знать!

  Звонок в прихожей прервал мои садисткие  размышления.  Глянул на  монитор ноутбука, где в уголке был экранчик  камеры наблюдения.  Черт, Зинка!  Как не вовремя.   Тут новенький энцефалограф,  взятый  под честное слово в соседней лаборатории,  барахлит,  тут срок  очередного отчета  закончился,  тут жена с Димкой в профилакторий умотали, тут Шансон за окном, не хватало только Зинки, моей школьной подруги.  Как она, интересно, каждый раз приходит именно в отсутствие  жены?  Следит за мной, что ли?

- Зин, я страшно занят, у меня отчет горит. Зайди через недельку, а?
- Привет, я тебя тоже люблю, котик, - Зинка легко прошмыгнула под рукой-шлагбаумом. - У тебя отчет каждый месяц, а я – раз в год. Не понимаешь ты свое счастье,  Петров. Оно же к тебе само пришло, пользуйся, дурачок ты мой ученый.

  Не слушая ее нескончаемый лепет, я обреченно выглянул на лестничную площадку. Так и есть! Придурашная  Митревна  с помойным ведром,  как часовой, застыла в дверном проеме, брезгливо поглядывая на розовый пыльник в моих ослабевших руках.  Ну и черт с ней, пусть клевещет и дальше на весь подъезд, старая склочница! 

- Котик, тут такое дело… В общем, Олежек, ты должен мне помочь, как старый друг. Я убила человека, - Зинка деловито снимала с себя остатки одежды.  От ее слов и вида обнаженной натуры, пыльник  выпал из предательски дрожащих пальцев,  и с шелестом  эротично разлегся у моих ног, широко раскинув розовые полы.   Господи, за что мне все это в  такой чудный весенний день?

- Я в душ, потом поговорим,  - Зинка зашлепала босыми ногами в сторону ванной.

  Обреченно глянув на воздушную горку женского белья,  сел в кресло, упершись пальцами в виски. Мне это всегда помогало в мыслительном процессе.  Надо, наконец,  решать проблемы по мере их поступления, иначе это никогда не кончится.

  Вытащил бесполезное полотенце из форточки и с треском открыл боковушку окна.  Шансон бодро юркнул в открывшуюся щель. Так шустро, что я не успел дать ему желанного пинка.  Искать его теперь бесполезно. Этот котяра с рождения научился улавливать флюиды моего мозга, точно определяя время пития и время бития.

   Стоило моей руке потянуться к мухобойке, как эта жирная скотина мгновенно растворялась  в двухкомнатном пространстве малогабаритной квартиры.  Любой  хамелеон позавидовал бы его таланту к мимикрии.

  Двумя пальцами перенес  бельевой компромат в недра стиральной машинки и нажал пуск. Вспомнил один из прошлых набегов Зинули, когда она  листами из почти готовой диссертации  промокнула  кучку кошачьей неожиданности  молоденького тогда еще Шансона. Собрал готовые листы отчета в папку и сунул ее повыше между книг на полке.  Вроде, к слезным объяснениям подруги все готово.

  То, что без моря слез не обойдется,  ясно свидельствовала ее последняя фраза.  Интересно, какого человека могла убить миниатюрная Зинуля?  Сознание упорно рисовало пеструю фигурку циркового клоуна.  Не смешно!  Зная Зинку, давно понял, что она, обладая интеллектом ребенка, врать неспособна.  Значит, убила. И убила именно человека. Как? Чем? Где? За что?

  Из  открывшейся двери ванной грациозно выплыла вместе с клубами пара  голенькая кукла Барби  с наивными глазками и плаксиво изогнутыми губами.  Начинается!

  Уютно устроившись у меня на коленях и щекоча мокрыми волосами ухо,  Зинуля начала жаловаться моему затылку.  Если прячет глаза, явно виновата.

- Олежек, это все он. Поехали, говорит, на новую дачу.
- Кто – он?
- Этот,  Алик Строев. С нами учился, помнишь?

- Альберт  Строев  из параллельного класса? – я непроизвольно вскочил, сбросив с колен пригревшийся  мягкий соблазнительный клубочек. - Так это с ним ты мне столько лет изменяла?

  Глянув в испуганно-непонимающие глаза подруги детства, понял, что сморозил невероятную глупость. Это скорее я ей изменял всю жизнь.  Но каков Алик, а?   Так изгадить мою школьную любовь!  Хотя…  Нет, ревность здесь неуместна. Это другое. Это больше похоже на мелкое воровство.  Вроде, стырили мелочь, а как обидно!

- Продолжай, - уже спокойным голосом попросил я, плюхнувшись в кресло. – Только без слез и соплей, а то непонятно. Я должен разобраться, иначе не смогу помочь.

  Испуганно поглядывая на мои побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев, Зинка со всхлипами продолжала свое горестное повествование.

- Ну, котик, я не виновата, Алик сам пригласил съездить на дачу.  Говорил, купил по дешевке.
- Где?
- В этой, в деревне Холмогорка. 
- Далеко?
- Не помню, котик, я всю дорогу спала на заднем сиденье. Когда проснулась, мы уже возле дачи стояли.  Ничего себе дачка. Три этажа.  На самом верху холма. А комнат внутри… 
- Ближе к телу.
- Поняла.  Короче, перед сном Алик пошел в душ.  Я увидела, как он незаметно спрятал красивенький такой браслетик под снятую рубашку на тумбочке.  Решила, что это он готовит мне сюрприз, вот, и захотела примерить. А он как выскочит из душа...
- И?
- И я его убила…
- Чем?
- Браслетом. Вот этим, - Зинка сняла с руки яркий браслетик из крупных камней.

  Я прикинул на руке его вес. Нет, этой безделушкой невозможно убить даже такого хилого мужика, каким был  чертов Альбертик! 
- Подробнее с этого места.
- Ну, короче, нечаянно нажала на камешек, он щелкнул, прям засветился весь…
- Алик?
- Да нет, глупенький, камень на браслете. И… И он распался на части!
- Камень?
- Альбертик! – слезный фонтан извергнулся из ее глаз,  ручьями стекая  по прижатым кулачкам.
- Какие части? – я начал тупить окончательно, больно все фантастично.
- Короче, котик,  от него остались одни кости.  Я не виновата. Это браслет, - она ткнула пальцем в безделушку.
- Ты их закопала?
- Нет. Я испугалась,  побежала через лес  в деревню. Потом спросила дорогу до трассы и…
   Сразу к тебе, - она снова потянулась к  сверкающим камешкам.

  Ну, уж нет. Я быстро убрал браслет в карман от греха подальше.  Пока Зинка копалась в шкафу, примеряя вещи моей Инги, я пытался состыковать обрывки мыслей. 

  Первое – надо спасать Зинку. Ее видели в деревне. Начнут искать Алика и быстро свяжут ее с костями на даче.  Альбертику теперь уже все равно, но его кости – это улика. Их надо срочно уничтожить. Нет тела – нет дела.   Как эта дура могла их там бросить?  Надо ехать.  Я поднял розовый пыльник с пола.

- И где  же здесь дорога? – я  вылез из машины и смотрел на верхушку холма  за стеной  дремучих зарослей.

  Зинка только развела красивыми руками.  Как людей убивать, так она может, а как…

- Ладно, пошли пешком, - я достал из багажника туристский топорик.

  Дача, а скорее,  огромный особняк на холме впечатлял оригинальной замковой архитектурой и  настораживал  замшелым видом  угрюмой древности.

  Зинка схватила меня за руку и повела на второй этаж.

- Вот, - она указала на кучку разбросанных костей возле ванной.

  Интересно, кто это их так аккуратно обглодал, крысы может?  Я осторожно поднял череп и заглянул в  глазницы.  Внутри тоже чисто.  А что, если…   Я вспомнил кучи черепов на стеллажах в моей лаборатории. Старых и  растрескавшихся от времени.  А этот аж блестит белизной. Давненько не было у меня свежих черепушек. Может, попробовать мою теорию на нем? 

- Олежек,  пошли закапывать.  Темнеет уже. Мне страшно, - Зинка тянула меня за рукав.

   Страшно ей.  Как убивать, так не страшно было. А мне вот теперь возиться с этими костями, закапывать, прятать. Стоп, а зачем их тут прятать?  У меня в лаборатории  они вернее всего затеряются.  У меня ж полный подвал черепов.  Одним больше, одним меньше…

   Наша лаборатория уже третий год билась над темой расшифровки блуждающих электрических импульсов в костях человека.  Как ток могла генерировать костная ткань, это пока оставалось для меня загадкой. Мы перебрали все  возможные химические компоненты, но получить ток в любом сочетании не удавалось. Об этом и был мой последний грустный отчет.  Очередного гранта моей лаборатории, конечно, не видать, как своих ушей.

  Я содрал с одной из подушек наволочку и засунул в нее всю кучу костей.   Остатки одежды  Алика мы сожгли на опушке леса. Славненький такой получился костерок от комаров.

   Успокоенная мной Зинуля заснула  на диване в прихожей, а я потащил наволочку с костями в кабинет. Мне не терпелось обнаружить импульсы  в костях.  Таких свеженьких у меня еще не было.

   Начал с крупных берцовых.  Энцефалограф  исправно выдавал на монитор зазубренные всплески.  Сравнил их со старыми записями.  Практически одинаковые.

  Перебрав кости, перешел на череп.  Что за черт, неужели опять энцефалограф захандрил?  Ведь целый день регулировал!   Откуда такие всплески?  Это же больше похоже не на блуждающие токи, а на энцефалограмму мозга.  Но ведь мозга в черепе нет!

   Черт, как же проверить?  Быстро нацепил присоски себе на голову.  Нет, прибор выдает нормальную энцефалограмму.   Мистика!  Снова нацепил присоски на череп.  Четкая картинка излучения живого мозга!

   До полуночи  пытался решить загадку  ожившего черепа.  И тут мне пришла сумасшедшая мысль. А что, если  прослушать запись с черепа?  Снова налепил себе на голову датчики и включил записанную энцефалограмму, которой быть не должно.

  Сначала были шорохи и свисты, которые вскоре слились в тихую мелодию. Такое ощущение, что мой мозг настраивался и пытался прочесть чужие сигналы.

  Первая картинка вспыхнула в мозгу минут через десять.  Потом, через минуту, вторая.  Потом они слились в потоке и  я  увидел…  то, что мои глаза никогда не видели.  Я понял, что это глаза Алика. 

   Это были события его последнего дня.  Знакомство с незнакомой мне дамой, потом чаепитие и, наконец, кошмарная сцена превращение женщины в груду костей.  Потом поездка  в Холмогорье и последнее – браслет на худенькой руке Зинули.  Картинки погасли.

  Было о чем подумать.  Мою голову раздирали противоречивые мысли. Немедленно опубликовать полученные данные и получить новый грант на продолжение исследований.  Но…  Опубликованные данные – это же прямое обвинение  моей подруги в убийстве любовника!

  Взвесив все за и против, решил  кости растворить в кислоте, а энцефалограмму снять попозже с другого свежего черепа.  Нечего пороть горячку, раз проблема решена.

  Я посмотрел на мирно сопевшую во сне Зинулю.  Спи спокойно, глупенькая девочка.  Была бы ты умней,  никогда не удалось бы  проникнуть в тайны мозга.  Да,  и еще надо  благодарить кота Шансона, ведь этот знаменательный день начался с него.  Интересно, а что покажет его череп?  Сможет ли человеческий мозг прочитать кошачий? Черт, да ведь это может стать темой моей очередной диссертации!  И заодно шанс прославиться на весь мир моему Шансону.
   
   Утром  привез наволочку с костями в подвал лаборатории, где стояла ванна с кислотой.  Похоронив тайну исчезновения Альбертика, пошел в анатомичку мединститута заказывать свежие черепа.

  Интересно,  а можно увидеть только последний день умершего, или есть шанс заглянуть и более глубоко в его жизнь? 

   Больше всего это открытие, по моему разумению, потрясет христианскую мораль, требующую захоронения покойников. Сколько могил будет теперь раскопано!

   Насколько более мудры те народы и религии, которые сжигают умерших.  А может они всегда знали, что даже мертвые могут заговорить?
 


Глава  третья. Мозгу мозгово

Луораветлан сует кондуктору  трамвая
пачку денег: «Однако, давай билет в Анадырь».
Кондуктор берет деньги и объявляет:
«Следующая остановка Анадырь».
                Победитель конкурса анекдотов.


    Мысль была очень трезвая, несмотря на остаток в бутылке.  Сидеть на широком подоконнике и разглядывать  по утрам юных  русалок в окнах дома напротив уже вошло у меня в привычку. Вот жрать  дорогой вискарь  сранья  я еще только начинал осваивать.

  Шансон, мой  голубоглазый мужичок сиамских кровей,  занял свое, годами отвоеванное, место на коленях,  лениво облизываясь на суетливых воробьев на перилах балкона.  Каждому свое, как говорили древние луораветлане, по прозвищу чукчи.  Одни глазами раздевают чужих красоток, другие  едят глазами  чужое мясо.

  Привыкать к дорогому виски, которое не любил, ставя на последнее место после самогона из свеклы,  пришлось по великой нужде.  После защиты диссертации дареными ящиками с вискарем был забит весь балкон. Дарить обратно не позволяла проклятая интеллигентность. Она же протестовала и против раннеутреннего уничтожения дорогого напитка, но дилемма имела всего два решения. 

  Вид с подоконника ничуть не уступал балконному.  Вон Митревна, моя стервозная соседка, вышла размять голос с утреца, поругаться с  дворничихой.  Вон  персональный шофер запихивает на заднее сиденье раздобревшего директора пивзавода из соседнего подъезда.  Вон курьер в черной униформе   что-то плюет в домофон. 

   Этот точно ко мне. Знает, что я ему не открою, так он настропалился  обманывать наивную продавщицу Верочку  цветами от таинственных поклонников. Бедная косоглазая бесприданница рада не столько цветам, сколько обращенному к ней мужскому голосу.

  Звонок в дверь больше всего расстроил Шансона.  Я к этим визитам уже привык.  Сейчас опять начнется нудный диалог типа: «Табе пакет. Не табе, а вам. А нам он…».

  Открываю дверь на длину цепочки. В узкую щель немедленно протискивается желтый разбухший пакет и падает на пол. За ним появляется два пальца с зажатой квитанцией.  У меня, как всегда, возникает непреодолимое желание хлопнуть дверью и отрезать эти противные щупальца.

- Господин доктор. Вам пакет. Распишитесь, пжалста.

  Мельком глянул на адрес. Опять компания  «Идрис».  Опять полный пакет денег и путевка в кругосветный круиз на океанском лайнере.  За полгода у меня уже их столько скопилось, что я мог бы отправить в путешествие весь наш шибко секретный институт «Нооспецпродукт»  вместе с охраной и дворниками.

  Пакетами с завлекательными предложениями меня стали забрасывать после неосторожного интерьвью  по телевизору в передаче «Тайны вашего мозга».

  Голоногая пигалица,  ведущая передачу,  так соблазнительно поддернула юбчонку, усаживаясь в низкое кресло, что я даже  перепутал  имя с отчеством директора нашего института. 

   Хитрая бестия с наивными глазками  вымотала  все секреты не только моей лаборатории, но и всего института.  Когда она встала поблагодарить меня за болтливость и  одернула занавес,  сознательность быстро  вернулась, но поздно.  Тайные разработки, махая крылышками, улетели в эфир. 

  Мстительный директор, обиженный на путаницу имен, срочно отправил меня в академический отпуск.  На дверь института повесили огромное объявление «Закрыто на ремонт туалетов», как щит от наглых корреспондентов.

  Но информация о том, что нам удалось целый год сохранить в целости и сохранности живой мозг, и даже подключить к нему  камеры-глаза, микрофоны-уши  и динамики-рот, просочилась наружу и стала на время бестселлером виртуального мира.

  Правда, мозг попавшего в аварию  бомжа  оказался не очень разговорчивым, только время от времени требующий дозу серотонина, этого гормона человеческого счастья.

  Пока моей лаборатории не дали более ученого мозга, я занялся экспериментами с кошками. Всегда мне было интересно – о чем думает мой Шансон,  заедая сметаной порцию вискаса?  Что он думает обо мне и остальных человекообразных, я приблизительно догадывался.  Так презирать род людской могли только твари из семейства кошачьих.

  До этого треклятого телеинтервью мне даже в голову не могло прийти, что в мире так много желающих  отдать свой мозг в мои научные руки.  Сначала в институт, а потом и мне лично стали приходить робкие запросы о том, правда ли, что  можно сохранять мозг живым без тела практически вечно. Вот именно после подтверждения ко мне и стали приходить пакеты с деньгами и бесплатными путевками.  Я это понял однозначно, как попытку выманить меня не только из квартиры, но и из страны.

  Что эти свихнувшиеся на бессмертии чудики собираются потом со мной сделать, я догадывался. Лайнер пристанет к какому-нибудь необитаемому острову посреди бескрайнего океана, на котором случайно окажется медицинская лаборатория, оснащенная по последнему слову техники.
Мне там будет отведена почетная роль хранителя чужих мозгов.

  Вот поэтому я срочно отправил жену с сыном в самый дальний профилакторий, а сам вместе с котом занял наблюдательную позицию на подоконнике, ожидая новых тактических ходов противника.  И они не заставили себя долго ждать.

   Первые два дня я размышлял на тему предательства. Логика проста – предать может только друг.  Но тогда получается, что предать родину может только патриот? Отсюда вытекают два интересных вопроса:  что хуже?  Быть предателем или врагом?  По моим раскладкам вытекало, что враг лучше.  Но тогда получается, что друг опаснее врага?

  Может, правда,  верна поговорка: «Не имей сто друзей, а имей сто тысяч»?  Я с интересом поглядел на коробку для грязного белья, битком набитую пачками денег.   Еще больший интерес у меня на третий день стали вызывать полуголые красотки в окнах напротив, упорно не желающие выходить без халатов на лоджии. И я позвонил Зинке, моей школьной подруге.  Вовремя вспомнил, что она мне должна за отмазку от обвинений в убийстве. Правда, по моему разумению за то, что она пустила в расход бывшего мерзкого одноклассника, ей полагалась медаль. Будет знать, как отбивать школьных подруг!

  Размышления о предательстве и патриотизме прервал бесконечный звонок из прихожей. Так звонить могла только   Зинуля.   

- Ты еще жив, мой котик? – не отрывая палец от звонка,  голосом нимфы и сирены молвила моя чаровница.

 Да, вот на таком интеллектуальном уровне приходилось  общаться  по вине бушующих гормонов.
После первых  возвышенных услад прямо на ковре в зале отрезвление наступило от грохота со стороны соседки.  Митревна явно пыталась разбить вдребезги свой костыль об стенку.

- Милый, я что, так громко кричала? – Зинка кокетливо мне подмигнула и направилась в ванную.

  Первые неясные подозрения у меня начались, когда на следующий день Зинуля с интересом перебирала на столе гору сгоревших путевок.
- О, Мадагаскар!  Котик,  этот город в Америке? О, Мальдивы!  А это в Африке, да?  Куда мы поедем, милый?  Хочу в Крым, на Лазурный Берег!
- Дорогая, посмотри на даты.  Они все просроченные.
- Нет, нет, нет. Вот эта на Ямайку  не сгорела.  У нас есть на сборы целых два дня.  Хочу в Австралии покататься на кенгуру. Ты ведь не откажешь своей козочке, зайчик?

  Представив себя рядом с Зинулей  в бассейне на борту комфортабельного лайнера, я сдался.  Горячие гормоны любви всегда побеждали гормоны холодного рассудка.

  Как поется в песне: «Недолго дергалась старушка в высоковольтных проводах…».  Меня сняли с корабля на восьмой день путешествия, дав недельку покувыркаться на розовых простынях огромной кровати, занимавшей половину каюты.

  Мои подозрения относительно предательства лучшей школьной подруги благополучно подтвердились.  Дальше все пошло по предполагаемому мной сценарию. Только высадили меня не на острове, а в африканских джунглях, где располагался чудесный медицинский центр с оборудованием, о котором можно только мечтать. 

  Но это я понял только на вторые сутки, когда очухался от щедрой дозы наркотика.  Небольшой туман в голове и возникающие в нем обольстительные красотки мешали сосредоточиться. В голову упорно лезла  эротическая мысль: «Если мне, мужику, мерещатся непорочные русалки, что видит Зинуля, когда тащится от не менее щедрой дозы?».

 Додумать до конца эту привлекательную мысль не давал скрипучий голос  дятла попугайного вида, тыкавшего пальцем мне прямо в мозги, хотя и сидел этот скелетон метрах в трех в углу затемненного кабинета.

- На какую сумму вы, господин доктор, рассчитываете? – удар пальцем в стол вызвал невыносимую реверберацию внутри головы.
  О чем это он?  Я принялся вглядываться в протянутую через стол стопку бумаг. Разобрал четко только одно слово «Договор». Остальное меня не интересовало, и я сунул всю пачку в плетеную корзину под столом.
 
- Да, я согласен. Вы меня шпрехен? - и приветственно помахал рукой этому чудику.  Притворяться в незнании языков было глупо, так как они явно знали обо мне все и даже больше. Поэтому решил нагло беспредельничать. В конце концов, я им нужен, а не они мне.

  Как ни странно, в лаборатории  ждали все мои штатные сотрудники по институту. Нет, вру, не было секретарши Лизочки,  «водородной бомбы», как ее все звали за пристрастие к осветлению волос перекисью.  Знатоки утверждали, что осветлены были завитки даже в самых укромных местах.

  Что ж,  разбираться,  кто и за сколько продался,  смысла нет, радует хотя бы то, что не надо никого переучивать и запоминать по отчеству. 

  Весь первый день ушел на составление длиннющего списка заказа на оборудование и химикаты. Все заказывал чуть ли не тоннами, не жалея никаких чужих средств.  Наглость, как и жадность, тоже не имеет границ.

  Когда вернулся вечером в свои шикарные апартаменты, понял, что насчет секретарши ошибся.
Она в красивой позе возлежала на тахте в центре зала,  и в комнате стоял явственный запах сожженных перекисью волос. 

- Лизочка, дорогуша, а почему ты здесь, а не за столом в приемной?
- Шеф, я подарок тебе от фирмы, - меня всегда очаровывало глубокое контральто секретарши, вызывающее волнение ниже живота и резкий прилив адреналина.  Бархатистый грудной тембр мягкими пальчиками теребил по ослабевшим нервам и  звал окунуться в  омут безрассудства.

  Ладно, подарок так подарок, кто бы спорил?  Хотя Зиночка явно горячее.  Тварь продажная! Сдала меня, даже не моргнув бесстыжим глазом. Ничего, я еще…  А что я еще?  Вернусь и отплачу?  Я выглянул в окно.  Мда…  Охраны – по три негра с автоматами на квадратный метр!  Убежишь тут.

  Пошел осваивать просторы шикарной ванной.  Джакузи в виде перламутровой раковины мне не понравилась сразу.  Скользко. Ногу или руку сломать можно.  А руки мне еще пригодятся. Вдруг кого помоложе Лизки раздеть сподобиться?

  Невольно бросив взгляд на волосатые запястья, я вздрогнул.  Присев на плетеный стульчик возле двери,  долго рассматривал сверкающий браслет. Как я мог про него забыть?  Это же, если верить Зинке, пострашнее водородной бомбы. Нет, я имел в виду не Лизку. Настоящую бомбу!

  Следующие два месяца у меня ушли на изучение диспозиции и составление стратегического плана побега из плена.  Я решил отомстить этому мерзкому  богачу, возомнившему, что  патриоты хуже предателей родины.  Он запомнит меня на всю жизнь. На всю короткую жизнь.

  Еще две недели ушло на обучение Лизаветы.  Ее низкий голос лучше всего сойдет за мужской.
Для экспериментов нам привозили исключительно мужские замороженные головы.  Вот с мозгом  одной из них  я и организовал спектакль.

  Лизку  спрятал за прозрачным зеркалом возле тумбы, питающей препарированный мозг.
Чудик  сам вознамерился задавать вопросы  якобы говорящему через динамики мозгу.  Детские вопросики на уровне детсадовской викторины. Лизка, давно перешагнувшая начальное образование, с блеском справилась.  Миллиардер был в восторге!

- И это вы сделали за два месяца? То есть мы можем принимать заказы на дарение вечной жизни?
Знаете,  доктор, а давайте назовем нашу фирму «Мозгодар»?  Как вам?
- Согласен.  Тогда начнем составлять списочек кандидатов. Вас каким записать? Первым?

Претендент на вечную жизнь задумался.

- Нет, запишите третьим.  Я еще двоих хочу проверить на качество. Да и вам надо руку набить.

  Я не возражал.  Подождать два месяца – ради бога. Я бы и на полгода согласился, лишь бы избавиться от этого живодера.

  Я вспомнил людоедскую улыбку  моего любимца Шансона, с которой он пожирал голеньких птенцов. Именно с такой улыбкой я гладил остывающий мозг чудика на операционном столе. 

  Теперь я буду его голосом.  С запиской от имени хозяина  все двери теперь были открыты.  Уже на следующий день я отбыл  домой на яхте миллиардера.

  Первым делом после приезда уговорил директора на повторное телеинтервью.  С грустным видом я рассказал о провале экспериментов с мозгом по всем направлениям исследований.

  Из института пришлось уволиться.

   Желтые пакеты тут же перестали приходить.  Вернувшаяся жена с удивлением перекладывала из корзины в нутро стиральной машины пачки денег.  На мой непонимающий взгляд, она хохотнула:
- Козлик, неужели с такими бабками я стану стирать твои трусы? Можешь теперь менять их каждый день прямо в магазине. И остальное – тоже. Да, пока не забыла. Мы с Димкой  питаемся в соседнем ресторане. На меня можешь не рассчитывать.

 Второй день мы с Шансоном сидим на подоконнике и прелюбодействуем. Он уминает глазами воробьев, а я – заоконных красавиц. 

  Через год я случайно увидел среди виртуальных объявлений странный текст: «Фирма «ВечноМозг» принимает заявки на продление жизни».

  Да, как ни грустно, но то, что придумал один человек, обязательно взбредет в голову другому.

 

   

   

   
  Шансы Шансона


Ученик. Семен Никифорыч, вы сказали,
               что  вода кипит при девяносто
               градусов, а папка говорил – при
               ста.  Вы не ошиблись?
Учитель. Я никогда не ошибаюсь. Я имел
               в виду прямой угол.

                Из недетского  юмора

               
Глава первая. Кабала Каббалы

    Уметь говорить с женщинами -  счастье,  умение слушать – талант, а понимать – гениальность.
О том, что стою только на первой ступеньке познания глубин женского видения огромного мира и одинокого мужика в нем,  убеждался на каждом совещании менеджеров нашей кредитной фирмы «Полный Ноль». То ли из-за идиотского названия, то ли  из-за  дебильности хозяина,  доходы фирмы и мои скорбные дивиденты полностью отражали ее название.

   Опуститься до того, чтобы слушать бредни старшего менеджера  я еще не успел, поэтому весь свой творческий пыл направил на улыбающуюся соседку, свеженькую менюшку еще годного к употреблению возраста, как мы называли менеджеров дающего пола. Судя по юбке, она как будто сползла в  пластиковое неудобное кресло  с картины Ван Гога. Нет, скорее Тициана.  Хотя…  Можно ведь и уточнить.   

- Что это, приношу прощение,  за каляки-маляки вы рисуете, мадмуазель?
- Спасибо, но я, извините,  была замужем. Это  Ключи Знания Древа Жизни Каббалы, - дама грациозно нарисовала в воздухе изящными пальчиками некую фигуру. – Надеюсь, вы в курсе философии этого Триединства Слов, Букв и Чисел?
 - Да, мадам, студентом еще баловался этой теологией бесконечности, умещающейся на ладошке младенца.
 - Тогда вы понимаете, что Ключи Знания – верхушка Древа Жизни, является самой загадочной частью учения Каббалы, этого отражения Слова, которое сотворило мир, - ласкающий влажный взгляд дамы обещал еще и не такие отгадки.

   Я глянул на рисунок. Обычный треугольник с маленькими кругами в основаниях.
 Внутри кругов какие-то непонятные то ли знаки, то ли буквы.
 
   Решил не углубляться в эти круглые дебри, так как меня сейчас больше влекли к себе округленные формы этой черноокой брюнетки, больше, чем все  остальные мировые проблемы, тем более гнусавые скучные поучения старшего менеджера.

- Сударыня, а мне тут по случаю из Танзании привезли целую упаковку краснодарского чая.  Я большой знаток китайских чайных церемоний  в стиле Камасутры. Не пожалеете. Заодно вы меня просветите  насчет ключиков от женского древа, куда там их надо вставлять, - по сверкнувшим на носике дамы сквозь пудру жемчужным капелькам понял, что сморозил нечто пошло-волнительное.  Или это от жаркой ладони, нечаянно сползшей с моего колена на ее пленительно мягкое бедро?               

- Вы бы, Альберт Генрихович, для начала хотя бы имя спросили.
- Зачем?  Оно же у вас на беджике,  Агния Адовна.

   Как трудно с женщинами! Начинать всегда приходиться с высокой духовности, чтобы опуститься до грубого натурализма,  и только  потом одухотворять по полной программе.
 
    А натурализм, и даже совсем не грубый,  намечался все явственней во время плавного перетекания из холодного пластикового офиса в теплые объятия моей  велюрно-мягкой квартирки.

 Уже после чашечки чая и пары рюмочек ликера дама направилась в душ.  Я нервным лошадиным аллюром  скакал  по коридору, поглаживая перекинутый через руку дежурный розовый пеньюар, искоса поглядывая на эротично распахнувший полы синий пыльник дамы, оставленный на тумбочке в коридоре.  Воронья страсть к блескучим камушкам меня и сгубила.

  То, что я сначала принял за золотые пуговочки, оказалось  дамским браслетом с крупными разноцветными камнями.  Меня удивило, что камешки между собой не были ничем скреплены!  Натянул на свое волосатое запястье.  Камешки просто увеличились в размерах, заполнив промежутки.  Странный браслет! Может, магнитный?

   Я погладил зеленый изумруд. Всегда любил салаты.

И тут дверь ванны с треском распахнулась, обдав меня  душистым облаком пара.

- Где мой браслет?  Что ты хочешь сделать? – обнаженная розовая пастилка колыхалась в открытых дверях.
- Дорогая, - я вытянул руку с браслетом, небрежно ткнув в него пальцем. -  Как браслетик смотрится на моей мужественной руке?

  Раздалось шипение,  и обольстительный розовый шарик в дверях ванной сдулся и почернел.  На полу от прелестной голой нимфы остались вскоре только миражные холмики пены.

   У меня упало все: настроение, снятый браслет, прозрачный пеньюар и даже то, что падать не должно  при явлении голеньких чаровниц.

   До самого вечера читал в кресле тоненький Уголовный Кодекс и два толстенных тома приложений к нему.  Радовало одно – нет тела, нет преступления.

  Потянуло оценить остатки от голой роскоши.  Как говорится, на безрыбье и браслет – колбаса. Внимательно и осторожно рассмотрел  под лупой камни, обещавшие оказаться бриллиантами.  Так как для меня даже крошки от разбитой бутылки неотличимы от алмазов, то цена браслета в воспаленном мозгу быстро росла. Я сосчитал все камешки и попытался перемножить на их возможную цену. Итог не помещался в голове и цифры сыпались из ушей.  Попытался пересчитать на бумажке – получилось еще больше.

   В наступивших  вечерних сумерках заметил, что синий камешек на браслете сыпет искорками и мигает.   Осторожно тронул пальцем. Холодный.  Мигание усилилось. Что это дьявольское орудие ведьмы от меня хочет?  Нажать?  Хватит, один раз уже нажал,  весь кайф поломался, испарилась моя нежная фея, одним видом обещавшая столь много.  Кстати, на какой камень я тогда нажал?  Кажется, на черный. Может, от синего мадам возродится, и я докончу начатое столь успешно?

  Быстро оправил сбившиеся набок трусы и  подошел к месту преступления. Перекрестившись на  цветное фото недоеденной  тараканами фотомодели и трижды плюнув через левое плечо, закрыл глаза и нажал на синий камень. Тишина.

   В испуганную  щелку убедился, что соблазнительный голый фокус не удался.  Почему? А прошлый раз? Черт! Прошлый раз браслет был на руке!

  Надел и ткнул.  С потолка раздалось противное шипенье. Я потер камешек пальцем. Шипенье переместилось с потолка внутрь головы и стало бормотать противным голосом простуженной насмерть старухи.

- Раш, раш, раш. Проба швязи, проба швязи, проба швязи. Шешть шороков на шорок шершней. Первый, шаштой и пятый регион. Шаштого шаштого на шесть шуток в шаштом регионе. Явка обязательна.  Шаштой, как шлышишь?
 
  Я ошарашено молчал.

 - Шаштой, тебя шпрашиваю.
 - Меня?
 - Тебя, крашавица наша штрахолюдная, тебя.
 - А что спрашиваете?
 - Как што? Как дошло.
 - Что – дошло?
 - Милая, да ты што? Шлепая?  Явка к табе шаштого шаштого! Шабаш готовь в шваей халупе, кошоглазенькая.
 - А… где, куда?
 - Куды, куды. На твою Кудыкину гору – в Холмогорку. Шавшем  ш ума штряхнулашь. Конец швязи.

    Я схватил карандаш. Черт, ничего не запомнил из ее шепелявого скрипа. 
Шестого шестого.  Это может быть шестого июня. Сегодня первое. Времени в обрез. Знать бы на что. Ах, да. Надо готовить шабаш. В какой-то халупе на какой-то горе.  На сорок рыл. Где взять столько продуктов? А денег?

   И тут меня затрясло. Точно, мадам была ведьмой, а я теперь ее замещаю.  Что делать? Отказаться? Ну, уж нет! Не хочу быть сырком расплавленным. Пойду до конца. В крайнем случае – нажму на черный бриллиант.  Одну сжег и остальных пущу в расход!  Пощупал жидкие бицепсы перед зеркалом.  Оценил полтора метра худобы. Эх, зачем я всю армию писарчуком просидел?
Ничего. Наша сила не только в плавках, но и в мозгах. Смог же браслетик скуздить? Смог.  Головой работал. Да, и немного пальцем. Но, как говорится, на голову надейся, а браслет не бросай!

   По областному  атласу автодорог нашел  координаты шабаша.  Это была невысокая горушка  недалеко от заброшенной деревеньки Холмогорки. Надо поспешать. Разберусь на месте.

  И только я накинул светлый дорожный плащик,  в проеме двери нарисовалась моя постоянная подруга с большими видами на семейное счастье,  стервозная, но безотказная  Зинуля.

- Куда? – она смахнула у меня с опешавшей ладони ключи.
- В эту… как ее?  В командировку!
- Как ее зовут? – она кивнула на дежурный пеньюар, одиноко стынувший у дверей ванной комнаты.

   После часа убеждений, вранья, слез и горячих утешений на диванной подушке пришлось взять ее с собой.  Пути женской логики убеждения извилисты, непонятны и темны, но, как ни странно, эффективны и неизменно приводят к  цели.

  Проехав по пыльным пустым улочкам деревни, машина медленно вкатилась в густую рощу между двух огромных болот.  На первой же поляне дорога кончилась,  и я  уткнулся в непролазную чащу.  Зинуля уютно посапывала на заднем сиденье.  Меня так и подмывало плюнуть на все и на неделю завалиться к ней под мягкий и тепленький бочок.

   Но пепел любопытства стучал в черепной коробке и гнал вперед. Итак,  мне  надо на гору.  Где  тут гора?  Один лес кругом.  Обреченно крутил на запястье браслет и даже тыкал в черный камешек, в надежде прожечь проход.  Не помогло.

   Лег на траву и стал вспоминать, что делали сказочные герои в такой ситуации. Есть!  «Катись, катись колечко».  Браслет – то же кольцо.  Бросил его на землю. Кусты и деревья мгновенно расступились. Сработало!

   Передо мной стелилась прекрасная ровная брусчатка и открывались радужные финансовые перспективы.  А что, если фирмочку организовать?  Скажем – «СказДорСтрой». Как?  Это вам не кредитный  «Полный Ноль».  Начал подсчитывать доходы, но  сбился.  Впереди вырос огромный черный терем  на верхушке горы. 

   Разбудил свою неблаговерную,  и за руку потащил наверх.

      У моей зазнобы от вида забитых деликатесами холодильников перехватило дыхание.
 - Милый,  и эти хоромы ты называл халупой? Это все теперь мое… в смысле – наше с тобой?
 - Конечно. Правда, шестого еще гости подъедут, но тут на втором этаже комнат полно – всем места хватит.
 - Так это пансионат? А кто приедет? Отдыхающие? По путевкам? Сколько ты продал?
 - Может и не по путевкам, но по приглашениям – точно, - туманно формулировать мысли я даже не учился специально. Это у меня талант с детства.

  До самого вечера мы обжевывали шикарный ресторан на первом этаже и обсиживали  кровати в спальнях на втором.  Зиночка после душа  занялась примеркой  невиданных нарядов  из огромных шкафов.

    Я осторожно положил браслет  на прикроватную тумбочку и устало поплелся в освободившуюся душевую.

  Стоя под колючими струями,   прикидывал,  во что одеваются ведьмы на шабаше, и где сигают через костер.  Дровишек надо не забыть заготовить.

 Еще надо будет проверить все ли спальни готовы, работают ли там душевые, заполнить в номерах холодильники напитками и закусками. Хлопот, как у петуха в курятнике.  Интересно, а шабаш в оргию не перейдет? Будут ли ведьмаки?  Перед глазами в клубах пара стал формироваться образ голенькой молоденькой ведьмочки, почему-то с Зинкиными пышными формами. 

   Я нетерпеливо закрыл воду,  небрежно накинул белый банный халат и поспешил в спальню.

 - Милый, посмотри какой чудный пеньюарчик! –  голая Зинуля в прозрачном одеянии стояла у огромной, как аэродром,  софы, грациозно отставив ногу.

 Но я смотрел не на нее. Я смотрел на свою пустую тумбочку.

  Браслета на ней не было!

 - Правда, мне идут эти побрякушки? – и она протянула в мою сторону правую руку с браслетом, левой игриво водя по ярким камешкам.

 Я открыл рот, но, ни кричать, ни двигаться уже не мог, когда она нажала на черный.

 Мог только слышать крик ужаса моей Зинули, которая  смотрела, как ее молодой, красивый кавалер превращается в  смердящий пузырь с костями.

 Стука упавших останков я уже не слышал.

 

Глава вторая.  Шанс Шансона

Профессор. Господин студент,
Дайте свое определение музыкальному
направлению шансон.
Студент.  Даю, товарищ профессор.
В ресторане бытия шансон – это кусочек Жизни,
без запевок и припевок, красиво украшенный Поэтом рифмами,
щедро  сдобренный Композитором музыкой
 и эмоционально поданный  народу Певцом.
                Экзамен в консерватории


    А еще говорят, что звери не умеют улыбаться.  Мой котяра сиамской породы Шансон  очень даже может.   Я поймал себя  на том, что двигаю челюстями в такт с котом, с аппетитом разоряющим ласточкино гнездо за окном.  Он, в очередной раз закончив хрустеть нежными косточками неоперенного птенца, слизнул с когтей капельки крови и, раздвинув в злобной ухмылке оскаленный рот,  деловито зашарил опущенной под подоконник когтистой лапой.

   Убедившись, что вкусная халява закончилась, Шансон повернул улыбающуюся морду в мою сторону и жалобно мявкнул, намекая на многолетние родственные чувства. Движимый жаждой крови, вылезти в форточку он смог легко,  не задумываясь о том, что окно на пятом этаже и штор снаружи нет.

   Я стер с лица людоедскую улыбочку, и стал размышлять, как его теперь вернуть  в  привычный для него мир комнатного комфорта.  Что, если опустить в форточку банное полотенце, по которому Шансон вскарабкается вверх?  Сказано – сделано.

   Кот сонно глянул  на цветастый трап,  и, брезгливо отвернувшись,  стал лениво умываться после роскошного пиршества. Скотина!   Неужели придется  отдирать тщательно зашпаклеванное  окно?  Ну, уж нет!  Пусть посидит  сутки  на холодном подоконнике, будет знать!

  Звонок в прихожей прервал мои садисткие  размышления.  Глянул на  монитор ноутбука, где в уголке был экранчик  камеры наблюдения.  Черт, Зинка!  Как не вовремя.   Тут новенький энцефалограф,  взятый  под честное слово в соседней лаборатории,  барахлит,  тут срок  очередного отчета  закончился,  тут жена с Димкой в профилакторий умотали, тут Шансон за окном, не хватало только Зинки, моей школьной подруги.  Как она, интересно, каждый раз приходит именно в отсутствие  жены?  Следит за мной, что ли?

- Зин, я страшно занят, у меня отчет горит. Зайди через недельку, а?
- Привет, я тебя тоже люблю, котик, - Зинка легко прошмыгнула под рукой-шлагбаумом. - У тебя отчет каждый месяц, а я – раз в год. Не понимаешь ты свое счастье,  Петров. Оно же к тебе само пришло, пользуйся, дурачок ты мой ученый.

  Не слушая ее нескончаемый лепет, я обреченно выглянул на лестничную площадку. Так и есть! Придурашная  Митревна  с помойным ведром,  как часовой, застыла в дверном проеме, брезгливо поглядывая на розовый пыльник в моих ослабевших руках.  Ну и черт с ней, пусть клевещет и дальше на весь подъезд, старая склочница! 

- Котик, тут такое дело… В общем, Олежек, ты должен мне помочь, как старый друг. Я убила человека, - Зинка деловито снимала с себя остатки одежды.  От ее слов и вида обнаженной натуры, пыльник  выпал из предательски дрожащих пальцев,  и с шелестом  эротично разлегся у моих ног, широко раскинув розовые полы.   Господи, за что мне все это в  такой чудный весенний день?

- Я в душ, потом поговорим,  - Зинка зашлепала босыми ногами в сторону ванной.

  Обреченно глянув на воздушную горку женского белья,  сел в кресло, упершись пальцами в виски. Мне это всегда помогало в мыслительном процессе.  Надо, наконец,  решать проблемы по мере их поступления, иначе это никогда не кончится.

  Вытащил бесполезное полотенце из форточки и с треском открыл боковушку окна.  Шансон бодро юркнул в открывшуюся щель. Так шустро, что я не успел дать ему желанного пинка.  Искать его теперь бесполезно. Этот котяра с рождения научился улавливать флюиды моего мозга, точно определяя время пития и время бития.

   Стоило моей руке потянуться к мухобойке, как эта жирная скотина мгновенно растворялась  в двухкомнатном пространстве малогабаритной квартиры.  Любой  хамелеон позавидовал бы его таланту к мимикрии.

  Двумя пальцами перенес  бельевой компромат в недра стиральной машинки и нажал пуск. Вспомнил один из прошлых набегов Зинули, когда она  листами из почти готовой диссертации  промокнула  кучку кошачьей неожиданности  молоденького тогда еще Шансона. Собрал готовые листы отчета в папку и сунул ее повыше между книг на полке.  Вроде, к слезным объяснениям подруги все готово.

  То, что без моря слез не обойдется,  ясно свидельствовала ее последняя фраза.  Интересно, какого человека могла убить миниатюрная Зинуля?  Сознание упорно рисовало пеструю фигурку циркового клоуна.  Не смешно!  Зная Зинку, давно понял, что она, обладая интеллектом ребенка, врать неспособна.  Значит, убила. И убила именно человека. Как? Чем? Где? За что?

  Из  открывшейся двери ванной грациозно выплыла вместе с клубами пара  голенькая кукла Барби  с наивными глазками и плаксиво изогнутыми губами.  Начинается!

  Уютно устроившись у меня на коленях и щекоча мокрыми волосами ухо,  Зинуля начала жаловаться моему затылку.  Если прячет глаза, явно виновата.

- Олежек, это все он. Поехали, говорит, на новую дачу.
- Кто – он?
- Этот,  Алик Строев. С нами учился, помнишь?

- Альберт  Строев  из параллельного класса? – я непроизвольно вскочил, сбросив с колен пригревшийся  мягкий соблазнительный клубочек. - Так это с ним ты мне столько лет изменяла?

  Глянув в испуганно-непонимающие глаза подруги детства, понял, что сморозил невероятную глупость. Это скорее я ей изменял всю жизнь.  Но каков Алик, а?   Так изгадить мою школьную любовь!  Хотя…  Нет, ревность здесь неуместна. Это другое. Это больше похоже на мелкое воровство.  Вроде, стырили мелочь, а как обидно!

- Продолжай, - уже спокойным голосом попросил я, плюхнувшись в кресло. – Только без слез и соплей, а то непонятно. Я должен разобраться, иначе не смогу помочь.

  Испуганно поглядывая на мои побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев, Зинка со всхлипами продолжала свое горестное повествование.

- Ну, котик, я не виновата, Алик сам пригласил съездить на дачу.  Говорил, купил по дешевке.
- Где?
- В этой, в деревне Холмогорка. 
- Далеко?
- Не помню, котик, я всю дорогу спала на заднем сиденье. Когда проснулась, мы уже возле дачи стояли.  Ничего себе дачка. Три этажа.  На самом верху холма. А комнат внутри… 
- Ближе к телу.
- Поняла.  Короче, перед сном Алик пошел в душ.  Я увидела, как он незаметно спрятал красивенький такой браслетик под снятую рубашку на тумбочке.  Решила, что это он готовит мне сюрприз, вот, и захотела примерить. А он как выскочит из душа...
- И?
- И я его убила…
- Чем?
- Браслетом. Вот этим, - Зинка сняла с руки яркий браслетик из крупных камней.

  Я прикинул на руке его вес. Нет, этой безделушкой невозможно убить даже такого хилого мужика, каким был  чертов Альбертик! 
- Подробнее с этого места.
- Ну, короче, нечаянно нажала на камешек, он щелкнул, прям засветился весь…
- Алик?
- Да нет, глупенький, камень на браслете. И… И он распался на части!
- Камень?
- Альбертик! – слезный фонтан извергнулся из ее глаз,  ручьями стекая  по прижатым кулачкам.
- Какие части? – я начал тупить окончательно, больно все фантастично.
- Короче, котик,  от него остались одни кости.  Я не виновата. Это браслет, - она ткнула пальцем в безделушку.
- Ты их закопала?
- Нет. Я испугалась,  побежала через лес  в деревню. Потом спросила дорогу до трассы и…
   Сразу к тебе, - она снова потянулась к  сверкающим камешкам.

  Ну, уж нет. Я быстро убрал браслет в карман от греха подальше.  Пока Зинка копалась в шкафу, примеряя вещи моей Инги, я пытался состыковать обрывки мыслей. 

  Первое – надо спасать Зинку. Ее видели в деревне. Начнут искать Алика и быстро свяжут ее с костями на даче.  Альбертику теперь уже все равно, но его кости – это улика. Их надо срочно уничтожить. Нет тела – нет дела.   Как эта дура могла их там бросить?  Надо ехать.  Я поднял розовый пыльник с пола.

- И где  же здесь дорога? – я  вылез из машины и смотрел на верхушку холма  за стеной  дремучих зарослей.

  Зинка только развела красивыми руками.  Как людей убивать, так она может, а как…

- Ладно, пошли пешком, - я достал из багажника туристский топорик.

  Дача, а скорее,  огромный особняк на холме впечатлял оригинальной замковой архитектурой и  настораживал  замшелым видом  угрюмой древности.

  Зинка схватила меня за руку и повела на второй этаж.

- Вот, - она указала на кучку разбросанных костей возле ванной.

  Интересно, кто это их так аккуратно обглодал, крысы может?  Я осторожно поднял череп и заглянул в  глазницы.  Внутри тоже чисто.  А что, если…   Я вспомнил кучи черепов на стеллажах в моей лаборатории. Старых и  растрескавшихся от времени.  А этот аж блестит белизной. Давненько не было у меня свежих черепушек. Может, попробовать мою теорию на нем? 

- Олежек,  пошли закапывать.  Темнеет уже. Мне страшно, - Зинка тянула меня за рукав.

   Страшно ей.  Как убивать, так не страшно было. А мне вот теперь возиться с этими костями, закапывать, прятать. Стоп, а зачем их тут прятать?  У меня в лаборатории  они вернее всего затеряются.  У меня ж полный подвал черепов.  Одним больше, одним меньше…

   Наша лаборатория уже третий год билась над темой расшифровки блуждающих электрических импульсов в костях человека.  Как ток могла генерировать костная ткань, это пока оставалось для меня загадкой. Мы перебрали все  возможные химические компоненты, но получить ток в любом сочетании не удавалось. Об этом и был мой последний грустный отчет.  Очередного гранта моей лаборатории, конечно, не видать, как своих ушей.

  Я содрал с одной из подушек наволочку и засунул в нее всю кучу костей.   Остатки одежды  Алика мы сожгли на опушке леса. Славненький такой получился костерок от комаров.

   Успокоенная мной Зинуля заснула  на диване в прихожей, а я потащил наволочку с костями в кабинет. Мне не терпелось обнаружить импульсы  в костях.  Таких свеженьких у меня еще не было.

   Начал с крупных берцовых.  Энцефалограф  исправно выдавал на монитор зазубренные всплески.  Сравнил их со старыми записями.  Практически одинаковые.

  Перебрав кости, перешел на череп.  Что за черт, неужели опять энцефалограф захандрил?  Ведь целый день регулировал!   Откуда такие всплески?  Это же больше похоже не на блуждающие токи, а на энцефалограмму мозга.  Но ведь мозга в черепе нет!

   Черт, как же проверить?  Быстро нацепил присоски себе на голову.  Нет, прибор выдает нормальную энцефалограмму.   Мистика!  Снова нацепил присоски на череп.  Четкая картинка излучения живого мозга!

   До полуночи  пытался решить загадку  ожившего черепа.  И тут мне пришла сумасшедшая мысль. А что, если  прослушать запись с черепа?  Снова налепил себе на голову датчики и включил записанную энцефалограмму, которой быть не должно.

  Сначала были шорохи и свисты, которые вскоре слились в тихую мелодию. Такое ощущение, что мой мозг настраивался и пытался прочесть чужие сигналы.

  Первая картинка вспыхнула в мозгу минут через десять.  Потом, через минуту, вторая.  Потом они слились в потоке и  я  увидел…  то, что мои глаза никогда не видели.  Я понял, что это глаза Алика. 

   Это были события его последнего дня.  Знакомство с незнакомой мне дамой, потом чаепитие и, наконец, кошмарная сцена превращение женщины в груду костей.  Потом поездка  в Холмогорье и последнее – браслет на худенькой руке Зинули.  Картинки погасли.

  Было о чем подумать.  Мою голову раздирали противоречивые мысли. Немедленно опубликовать полученные данные и получить новый грант на продолжение исследований.  Но…  Опубликованные данные – это же прямое обвинение  моей подруги в убийстве любовника!

  Взвесив все за и против, решил  кости растворить в кислоте, а энцефалограмму снять попозже с другого свежего черепа.  Нечего пороть горячку, раз проблема решена.

  Я посмотрел на мирно сопевшую во сне Зинулю.  Спи спокойно, глупенькая девочка.  Была бы ты умней,  никогда не удалось бы  проникнуть в тайны мозга.  Да,  и еще надо  благодарить кота Шансона, ведь этот знаменательный день начался с него.  Интересно, а что покажет его череп?  Сможет ли человеческий мозг прочитать кошачий? Черт, да ведь это может стать темой моей очередной диссертации!  И заодно шанс прославиться на весь мир моему Шансону.
   
   Утром  привез наволочку с костями в подвал лаборатории, где стояла ванна с кислотой.  Похоронив тайну исчезновения Альбертика, пошел в анатомичку мединститута заказывать свежие черепа.

  Интересно,  а можно увидеть только последний день умершего, или есть шанс заглянуть и более глубоко в его жизнь? 

   Больше всего это открытие, по моему разумению, потрясет христианскую мораль, требующую захоронения покойников. Сколько могил будет теперь раскопано!

   Насколько более мудры те народы и религии, которые сжигают умерших.  А может они всегда знали, что даже мертвые могут заговорить?
 


Глава  третья. Мозгу мозгово

Луораветлан сует кондуктору  трамвая
пачку денег: «Однако, давай билет в Анадырь».
Кондуктор берет деньги и объявляет:
«Следующая остановка Анадырь».
                Победитель конкурса анекдотов.


    Мысль была очень трезвая, несмотря на остаток в бутылке.  Сидеть на широком подоконнике и разглядывать  по утрам юных  русалок в окнах дома напротив уже вошло у меня в привычку. Вот жрать  дорогой вискарь  сранья  я еще только начинал осваивать.

  Шансон, мой  голубоглазый мужичок сиамских кровей,  занял свое, годами отвоеванное, место на коленях,  лениво облизываясь на суетливых воробьев на перилах балкона.  Каждому свое, как говорили древние луораветлане, по прозвищу чукчи.  Одни глазами раздевают чужих красоток, другие  едят глазами  чужое мясо.

  Привыкать к дорогому виски, которое не любил, ставя на последнее место после самогона из свеклы,  пришлось по великой нужде.  После защиты диссертации дареными ящиками с вискарем был забит весь балкон. Дарить обратно не позволяла проклятая интеллигентность. Она же протестовала и против раннеутреннего уничтожения дорогого напитка, но дилемма имела всего два решения. 

  Вид с подоконника ничуть не уступал балконному.  Вон Митревна, моя стервозная соседка, вышла размять голос с утреца, поругаться с  дворничихой.  Вон  персональный шофер запихивает на заднее сиденье раздобревшего директора пивзавода из соседнего подъезда.  Вон курьер в черной униформе   что-то плюет в домофон. 

   Этот точно ко мне. Знает, что я ему не открою, так он настропалился  обманывать наивную продавщицу Верочку  цветами от таинственных поклонников. Бедная косоглазая бесприданница рада не столько цветам, сколько обращенному к ней мужскому голосу.

  Звонок в дверь больше всего расстроил Шансона.  Я к этим визитам уже привык.  Сейчас опять начнется нудный диалог типа: «Табе пакет. Не табе, а вам. А нам он…».

  Открываю дверь на длину цепочки. В узкую щель немедленно протискивается желтый разбухший пакет и падает на пол. За ним появляется два пальца с зажатой квитанцией.  У меня, как всегда, возникает непреодолимое желание хлопнуть дверью и отрезать эти противные щупальца.

- Господин доктор. Вам пакет. Распишитесь, пжалста.

  Мельком глянул на адрес. Опять компания  «Идрис».  Опять полный пакет денег и путевка в кругосветный круиз на океанском лайнере.  За полгода у меня уже их столько скопилось, что я мог бы отправить в путешествие весь наш шибко секретный институт «Нооспецпродукт»  вместе с охраной и дворниками.

  Пакетами с завлекательными предложениями меня стали забрасывать после неосторожного интерьвью  по телевизору в передаче «Тайны вашего мозга».

  Голоногая пигалица,  ведущая передачу,  так соблазнительно поддернула юбчонку, усаживаясь в низкое кресло, что я даже  перепутал  имя с отчеством директора нашего института. 

   Хитрая бестия с наивными глазками  вымотала  все секреты не только моей лаборатории, но и всего института.  Когда она встала поблагодарить меня за болтливость и  одернула занавес,  сознательность быстро  вернулась, но поздно.  Тайные разработки, махая крылышками, улетели в эфир. 

  Мстительный директор, обиженный на путаницу имен, срочно отправил меня в академический отпуск.  На дверь института повесили огромное объявление «Закрыто на ремонт туалетов», как щит от наглых корреспондентов.

  Но информация о том, что нам удалось целый год сохранить в целости и сохранности живой мозг, и даже подключить к нему  камеры-глаза, микрофоны-уши  и динамики-рот, просочилась наружу и стала на время бестселлером виртуального мира.

  Правда, мозг попавшего в аварию  бомжа  оказался не очень разговорчивым, только время от времени требующий дозу серотонина, этого гормона человеческого счастья.

  Пока моей лаборатории не дали более ученого мозга, я занялся экспериментами с кошками. Всегда мне было интересно – о чем думает мой Шансон,  заедая сметаной порцию вискаса?  Что он думает обо мне и остальных человекообразных, я приблизительно догадывался.  Так презирать род людской могли только твари из семейства кошачьих.

  До этого треклятого телеинтервью мне даже в голову не могло прийти, что в мире так много желающих  отдать свой мозг в мои научные руки.  Сначала в институт, а потом и мне лично стали приходить робкие запросы о том, правда ли, что  можно сохранять мозг живым без тела практически вечно. Вот именно после подтверждения ко мне и стали приходить пакеты с деньгами и бесплатными путевками.  Я это понял однозначно, как попытку выманить меня не только из квартиры, но и из страны.

  Что эти свихнувшиеся на бессмертии чудики собираются потом со мной сделать, я догадывался. Лайнер пристанет к какому-нибудь необитаемому острову посреди бескрайнего океана, на котором случайно окажется медицинская лаборатория, оснащенная по последнему слову техники.
Мне там будет отведена почетная роль хранителя чужих мозгов.

  Вот поэтому я срочно отправил жену с сыном в самый дальний профилакторий, а сам вместе с котом занял наблюдательную позицию на подоконнике, ожидая новых тактических ходов противника.  И они не заставили себя долго ждать.

   Первые два дня я размышлял на тему предательства. Логика проста – предать может только друг.  Но тогда получается, что предать родину может только патриот? Отсюда вытекают два интересных вопроса:  что хуже?  Быть предателем или врагом?  По моим раскладкам вытекало, что враг лучше.  Но тогда получается, что друг опаснее врага?

  Может, правда,  верна поговорка: «Не имей сто друзей, а имей сто тысяч»?  Я с интересом поглядел на коробку для грязного белья, битком набитую пачками денег.   Еще больший интерес у меня на третий день стали вызывать полуголые красотки в окнах напротив, упорно не желающие выходить без халатов на лоджии. И я позвонил Зинке, моей школьной подруге.  Вовремя вспомнил, что она мне должна за отмазку от обвинений в убийстве. Правда, по моему разумению за то, что она пустила в расход бывшего мерзкого одноклассника, ей полагалась медаль. Будет знать, как отбивать школьных подруг!

  Размышления о предательстве и патриотизме прервал бесконечный звонок из прихожей. Так звонить могла только   Зинуля.   

- Ты еще жив, мой котик? – не отрывая палец от звонка,  голосом нимфы и сирены молвила моя чаровница.

 Да, вот на таком интеллектуальном уровне приходилось  общаться  по вине бушующих гормонов.
После первых  возвышенных услад прямо на ковре в зале отрезвление наступило от грохота со стороны соседки.  Митревна явно пыталась разбить вдребезги свой костыль об стенку.

- Милый, я что, так громко кричала? – Зинка кокетливо мне подмигнула и направилась в ванную.

  Первые неясные подозрения у меня начались, когда на следующий день Зинуля с интересом перебирала на столе гору сгоревших путевок.
- О, Мадагаскар!  Котик,  этот город в Америке? О, Мальдивы!  А это в Африке, да?  Куда мы поедем, милый?  Хочу в Крым, на Лазурный Берег!
- Дорогая, посмотри на даты.  Они все просроченные.
- Нет, нет, нет. Вот эта на Ямайку  не сгорела.  У нас есть на сборы целых два дня.  Хочу в Австралии покататься на кенгуру. Ты ведь не откажешь своей козочке, зайчик?

  Представив себя рядом с Зинулей  в бассейне на борту комфортабельного лайнера, я сдался.  Горячие гормоны любви всегда побеждали гормоны холодного рассудка.

  Как поется в песне: «Недолго дергалась старушка в высоковольтных проводах…».  Меня сняли с корабля на восьмой день путешествия, дав недельку покувыркаться на розовых простынях огромной кровати, занимавшей половину каюты.

  Мои подозрения относительно предательства лучшей школьной подруги благополучно подтвердились.  Дальше все пошло по предполагаемому мной сценарию. Только высадили меня не на острове, а в африканских джунглях, где располагался чудесный медицинский центр с оборудованием, о котором можно только мечтать. 

  Но это я понял только на вторые сутки, когда очухался от щедрой дозы наркотика.  Небольшой туман в голове и возникающие в нем обольстительные красотки мешали сосредоточиться. В голову упорно лезла  эротическая мысль: «Если мне, мужику, мерещатся непорочные русалки, что видит Зинуля, когда тащится от не менее щедрой дозы?».

 Додумать до конца эту привлекательную мысль не давал скрипучий голос  дятла попугайного вида, тыкавшего пальцем мне прямо в мозги, хотя и сидел этот скелетон метрах в трех в углу затемненного кабинета.

- На какую сумму вы, господин доктор, рассчитываете? – удар пальцем в стол вызвал невыносимую реверберацию внутри головы.
  О чем это он?  Я принялся вглядываться в протянутую через стол стопку бумаг. Разобрал четко только одно слово «Договор». Остальное меня не интересовало, и я сунул всю пачку в плетеную корзину под столом.
 
- Да, я согласен. Вы меня шпрехен? - и приветственно помахал рукой этому чудику.  Притворяться в незнании языков было глупо, так как они явно знали обо мне все и даже больше. Поэтому решил нагло беспредельничать. В конце концов, я им нужен, а не они мне.

  Как ни странно, в лаборатории  ждали все мои штатные сотрудники по институту. Нет, вру, не было секретарши Лизочки,  «водородной бомбы», как ее все звали за пристрастие к осветлению волос перекисью.  Знатоки утверждали, что осветлены были завитки даже в самых укромных местах.

  Что ж,  разбираться,  кто и за сколько продался,  смысла нет, радует хотя бы то, что не надо никого переучивать и запоминать по отчеству. 

  Весь первый день ушел на составление длиннющего списка заказа на оборудование и химикаты. Все заказывал чуть ли не тоннами, не жалея никаких чужих средств.  Наглость, как и жадность, тоже не имеет границ.

  Когда вернулся вечером в свои шикарные апартаменты, понял, что насчет секретарши ошибся.
Она в красивой позе возлежала на тахте в центре зала,  и в комнате стоял явственный запах сожженных перекисью волос. 

- Лизочка, дорогуша, а почему ты здесь, а не за столом в приемной?
- Шеф, я подарок тебе от фирмы, - меня всегда очаровывало глубокое контральто секретарши, вызывающее волнение ниже живота и резкий прилив адреналина.  Бархатистый грудной тембр мягкими пальчиками теребил по ослабевшим нервам и  звал окунуться в  омут безрассудства.

  Ладно, подарок так подарок, кто бы спорил?  Хотя Зиночка явно горячее.  Тварь продажная! Сдала меня, даже не моргнув бесстыжим глазом. Ничего, я еще…  А что я еще?  Вернусь и отплачу?  Я выглянул в окно.  Мда…  Охраны – по три негра с автоматами на квадратный метр!  Убежишь тут.

  Пошел осваивать просторы шикарной ванной.  Джакузи в виде перламутровой раковины мне не понравилась сразу.  Скользко. Ногу или руку сломать можно.  А руки мне еще пригодятся. Вдруг кого помоложе Лизки раздеть сподобиться?

  Невольно бросив взгляд на волосатые запястья, я вздрогнул.  Присев на плетеный стульчик возле двери,  долго рассматривал сверкающий браслет. Как я мог про него забыть?  Это же, если верить Зинке, пострашнее водородной бомбы. Нет, я имел в виду не Лизку. Настоящую бомбу!

  Следующие два месяца у меня ушли на изучение диспозиции и составление стратегического плана побега из плена.  Я решил отомстить этому мерзкому  богачу, возомнившему, что  патриоты хуже предателей родины.  Он запомнит меня на всю жизнь. На всю короткую жизнь.

  Еще две недели ушло на обучение Лизаветы.  Ее низкий голос лучше всего сойдет за мужской.
Для экспериментов нам привозили исключительно мужские замороженные головы.  Вот с мозгом  одной из них  я и организовал спектакль.

  Лизку  спрятал за прозрачным зеркалом возле тумбы, питающей препарированный мозг.
Чудик  сам вознамерился задавать вопросы  якобы говорящему через динамики мозгу.  Детские вопросики на уровне детсадовской викторины. Лизка, давно перешагнувшая начальное образование, с блеском справилась.  Миллиардер был в восторге!

- И это вы сделали за два месяца? То есть мы можем принимать заказы на дарение вечной жизни?
Знаете,  доктор, а давайте назовем нашу фирму «Мозгодар»?  Как вам?
- Согласен.  Тогда начнем составлять списочек кандидатов. Вас каким записать? Первым?

Претендент на вечную жизнь задумался.

- Нет, запишите третьим.  Я еще двоих хочу проверить на качество. Да и вам надо руку набить.

  Я не возражал.  Подождать два месяца – ради бога. Я бы и на полгода согласился, лишь бы избавиться от этого живодера.

  Я вспомнил людоедскую улыбку  моего любимца Шансона, с которой он пожирал голеньких птенцов. Именно с такой улыбкой я гладил остывающий мозг чудика на операционном столе. 

  Теперь я буду его голосом.  С запиской от имени хозяина  все двери теперь были открыты.  Уже на следующий день я отбыл  домой на яхте миллиардера.

  Первым делом после приезда уговорил директора на повторное телеинтервью.  С грустным видом я рассказал о провале экспериментов с мозгом по всем направлениям исследований.

  Из института пришлось уволиться.

   Желтые пакеты тут же перестали приходить.  Вернувшаяся жена с удивлением перекладывала из корзины в нутро стиральной машины пачки денег.  На мой непонимающий взгляд, она хохотнула:
- Козлик, неужели с такими бабками я стану стирать твои трусы? Можешь теперь менять их каждый день прямо в магазине. И остальное – тоже. Да, пока не забыла. Мы с Димкой  питаемся в соседнем ресторане. На меня можешь не рассчитывать.

 Второй день мы с Шансоном сидим на подоконнике и прелюбодействуем. Он уминает глазами воробьев, а я – заоконных красавиц. 

  Через год я случайно увидел среди виртуальных объявлений странный текст: «Фирма «ВечноМозг» принимает заявки на продление жизни».

  Да, как ни грустно, но то, что придумал один человек, обязательно взбредет в голову другому.

 

   

   

   
 



      



 













               
Шансы Шансона


Ученик. Семен Никифорыч, вы сказали,
               что  вода кипит при девяносто
               градусов, а папка говорил – при
               ста.  Вы не ошиблись?
Учитель. Я никогда не ошибаюсь. Я имел
               в виду прямой угол.

                Из недетского  юмора

               
Глава первая. Кабала Каббалы

    Уметь говорить с женщинами -  счастье,  умение слушать – талант, а понимать – гениальность.
О том, что стою только на первой ступеньке познания глубин женского видения огромного мира и одинокого мужика в нем,  убеждался на каждом совещании менеджеров нашей кредитной фирмы «Полный Ноль». То ли из-за идиотского названия, то ли  из-за  дебильности хозяина,  доходы фирмы и мои скорбные дивиденты полностью отражали ее название.

   Опуститься до того, чтобы слушать бредни старшего менеджера  я еще не успел, поэтому весь свой творческий пыл направил на улыбающуюся соседку, свеженькую менюшку еще годного к употреблению возраста, как мы называли менеджеров дающего пола. Судя по юбке, она как будто сползла в  пластиковое неудобное кресло  с картины Ван Гога. Нет, скорее Тициана.  Хотя…  Можно ведь и уточнить.   

- Что это, приношу прощение,  за каляки-маляки вы рисуете, мадмуазель?
- Спасибо, но я, извините,  была замужем. Это  Ключи Знания Древа Жизни Каббалы, - дама грациозно нарисовала в воздухе изящными пальчиками некую фигуру. – Надеюсь, вы в курсе философии этого Триединства Слов, Букв и Чисел?
 - Да, мадам, студентом еще баловался этой теологией бесконечности, умещающейся на ладошке младенца.
 - Тогда вы понимаете, что Ключи Знания – верхушка Древа Жизни, является самой загадочной частью учения Каббалы, этого отражения Слова, которое сотворило мир, - ласкающий влажный взгляд дамы обещал еще и не такие отгадки.

   Я глянул на рисунок. Обычный треугольник с маленькими кругами в основаниях.
 Внутри кругов какие-то непонятные то ли знаки, то ли буквы.
 
   Решил не углубляться в эти круглые дебри, так как меня сейчас больше влекли к себе округленные формы этой черноокой брюнетки, больше, чем все  остальные мировые проблемы, тем более гнусавые скучные поучения старшего менеджера.

- Сударыня, а мне тут по случаю из Танзании привезли целую упаковку краснодарского чая.  Я большой знаток китайских чайных церемоний  в стиле Камасутры. Не пожалеете. Заодно вы меня просветите  насчет ключиков от женского древа, куда там их надо вставлять, - по сверкнувшим на носике дамы сквозь пудру жемчужным капелькам понял, что сморозил нечто пошло-волнительное.  Или это от жаркой ладони, нечаянно сползшей с моего колена на ее пленительно мягкое бедро?               

- Вы бы, Альберт Генрихович, для начала хотя бы имя спросили.
- Зачем?  Оно же у вас на беджике,  Агния Адовна.

   Как трудно с женщинами! Начинать всегда приходиться с высокой духовности, чтобы опуститься до грубого натурализма,  и только  потом одухотворять по полной программе.
 
    А натурализм, и даже совсем не грубый,  намечался все явственней во время плавного перетекания из холодного пластикового офиса в теплые объятия моей  велюрно-мягкой квартирки.

 Уже после чашечки чая и пары рюмочек ликера дама направилась в душ.  Я нервным лошадиным аллюром  скакал  по коридору, поглаживая перекинутый через руку дежурный розовый пеньюар, искоса поглядывая на эротично распахнувший полы синий пыльник дамы, оставленный на тумбочке в коридоре.  Воронья страсть к блескучим камушкам меня и сгубила.

  То, что я сначала принял за золотые пуговочки, оказалось  дамским браслетом с крупными разноцветными камнями.  Меня удивило, что камешки между собой не были ничем скреплены!  Натянул на свое волосатое запястье.  Камешки просто увеличились в размерах, заполнив промежутки.  Странный браслет! Может, магнитный?

   Я погладил зеленый изумруд. Всегда любил салаты.

И тут дверь ванны с треском распахнулась, обдав меня  душистым облаком пара.

- Где мой браслет?  Что ты хочешь сделать? – обнаженная розовая пастилка колыхалась в открытых дверях.
- Дорогая, - я вытянул руку с браслетом, небрежно ткнув в него пальцем. -  Как браслетик смотрится на моей мужественной руке?

  Раздалось шипение,  и обольстительный розовый шарик в дверях ванной сдулся и почернел.  На полу от прелестной голой нимфы остались вскоре только миражные холмики пены.

   У меня упало все: настроение, снятый браслет, прозрачный пеньюар и даже то, что падать не должно  при явлении голеньких чаровниц.

   До самого вечера читал в кресле тоненький Уголовный Кодекс и два толстенных тома приложений к нему.  Радовало одно – нет тела, нет преступления.

  Потянуло оценить остатки от голой роскоши.  Как говорится, на безрыбье и браслет – колбаса. Внимательно и осторожно рассмотрел  под лупой камни, обещавшие оказаться бриллиантами.  Так как для меня даже крошки от разбитой бутылки неотличимы от алмазов, то цена браслета в воспаленном мозгу быстро росла. Я сосчитал все камешки и попытался перемножить на их возможную цену. Итог не помещался в голове и цифры сыпались из ушей.  Попытался пересчитать на бумажке – получилось еще больше.

   В наступивших  вечерних сумерках заметил, что синий камешек на браслете сыпет искорками и мигает.   Осторожно тронул пальцем. Холодный.  Мигание усилилось. Что это дьявольское орудие ведьмы от меня хочет?  Нажать?  Хватит, один раз уже нажал,  весь кайф поломался, испарилась моя нежная фея, одним видом обещавшая столь много.  Кстати, на какой камень я тогда нажал?  Кажется, на черный. Может, от синего мадам возродится, и я докончу начатое столь успешно?

  Быстро оправил сбившиеся набок трусы и  подошел к месту преступления. Перекрестившись на  цветное фото недоеденной  тараканами фотомодели и трижды плюнув через левое плечо, закрыл глаза и нажал на синий камень. Тишина.

   В испуганную  щелку убедился, что соблазнительный голый фокус не удался.  Почему? А прошлый раз? Черт! Прошлый раз браслет был на руке!

  Надел и ткнул.  С потолка раздалось противное шипенье. Я потер камешек пальцем. Шипенье переместилось с потолка внутрь головы и стало бормотать противным голосом простуженной насмерть старухи.

- Раш, раш, раш. Проба швязи, проба швязи, проба швязи. Шешть шороков на шорок шершней. Первый, шаштой и пятый регион. Шаштого шаштого на шесть шуток в шаштом регионе. Явка обязательна.  Шаштой, как шлышишь?
 
  Я ошарашено молчал.

 - Шаштой, тебя шпрашиваю.
 - Меня?
 - Тебя, крашавица наша штрахолюдная, тебя.
 - А что спрашиваете?
 - Как што? Как дошло.
 - Что – дошло?
 - Милая, да ты што? Шлепая?  Явка к табе шаштого шаштого! Шабаш готовь в шваей халупе, кошоглазенькая.
 - А… где, куда?
 - Куды, куды. На твою Кудыкину гору – в Холмогорку. Шавшем  ш ума штряхнулашь. Конец швязи.

    Я схватил карандаш. Черт, ничего не запомнил из ее шепелявого скрипа. 
Шестого шестого.  Это может быть шестого июня. Сегодня первое. Времени в обрез. Знать бы на что. Ах, да. Надо готовить шабаш. В какой-то халупе на какой-то горе.  На сорок рыл. Где взять столько продуктов? А денег?

   И тут меня затрясло. Точно, мадам была ведьмой, а я теперь ее замещаю.  Что делать? Отказаться? Ну, уж нет! Не хочу быть сырком расплавленным. Пойду до конца. В крайнем случае – нажму на черный бриллиант.  Одну сжег и остальных пущу в расход!  Пощупал жидкие бицепсы перед зеркалом.  Оценил полтора метра худобы. Эх, зачем я всю армию писарчуком просидел?
Ничего. Наша сила не только в плавках, но и в мозгах. Смог же браслетик скуздить? Смог.  Головой работал. Да, и немного пальцем. Но, как говорится, на голову надейся, а браслет не бросай!

   По областному  атласу автодорог нашел  координаты шабаша.  Это была невысокая горушка  недалеко от заброшенной деревеньки Холмогорки. Надо поспешать. Разберусь на месте.

  И только я накинул светлый дорожный плащик,  в проеме двери нарисовалась моя постоянная подруга с большими видами на семейное счастье,  стервозная, но безотказная  Зинуля.

- Куда? – она смахнула у меня с опешавшей ладони ключи.
- В эту… как ее?  В командировку!
- Как ее зовут? – она кивнула на дежурный пеньюар, одиноко стынувший у дверей ванной комнаты.

   После часа убеждений, вранья, слез и горячих утешений на диванной подушке пришлось взять ее с собой.  Пути женской логики убеждения извилисты, непонятны и темны, но, как ни странно, эффективны и неизменно приводят к  цели.

  Проехав по пыльным пустым улочкам деревни, машина медленно вкатилась в густую рощу между двух огромных болот.  На первой же поляне дорога кончилась,  и я  уткнулся в непролазную чащу.  Зинуля уютно посапывала на заднем сиденье.  Меня так и подмывало плюнуть на все и на неделю завалиться к ней под мягкий и тепленький бочок.

   Но пепел любопытства стучал в черепной коробке и гнал вперед. Итак,  мне  надо на гору.  Где  тут гора?  Один лес кругом.  Обреченно крутил на запястье браслет и даже тыкал в черный камешек, в надежде прожечь проход.  Не помогло.

   Лег на траву и стал вспоминать, что делали сказочные герои в такой ситуации. Есть!  «Катись, катись колечко».  Браслет – то же кольцо.  Бросил его на землю. Кусты и деревья мгновенно расступились. Сработало!

   Передо мной стелилась прекрасная ровная брусчатка и открывались радужные финансовые перспективы.  А что, если фирмочку организовать?  Скажем – «СказДорСтрой». Как?  Это вам не кредитный  «Полный Ноль».  Начал подсчитывать доходы, но  сбился.  Впереди вырос огромный черный терем  на верхушке горы. 

   Разбудил свою неблаговерную,  и за руку потащил наверх.

      У моей зазнобы от вида забитых деликатесами холодильников перехватило дыхание.
 - Милый,  и эти хоромы ты называл халупой? Это все теперь мое… в смысле – наше с тобой?
 - Конечно. Правда, шестого еще гости подъедут, но тут на втором этаже комнат полно – всем места хватит.
 - Так это пансионат? А кто приедет? Отдыхающие? По путевкам? Сколько ты продал?
 - Может и не по путевкам, но по приглашениям – точно, - туманно формулировать мысли я даже не учился специально. Это у меня талант с детства.

  До самого вечера мы обжевывали шикарный ресторан на первом этаже и обсиживали  кровати в спальнях на втором.  Зиночка после душа  занялась примеркой  невиданных нарядов  из огромных шкафов.

    Я осторожно положил браслет  на прикроватную тумбочку и устало поплелся в освободившуюся душевую.

  Стоя под колючими струями,   прикидывал,  во что одеваются ведьмы на шабаше, и где сигают через костер.  Дровишек надо не забыть заготовить.

 Еще надо будет проверить все ли спальни готовы, работают ли там душевые, заполнить в номерах холодильники напитками и закусками. Хлопот, как у петуха в курятнике.  Интересно, а шабаш в оргию не перейдет? Будут ли ведьмаки?  Перед глазами в клубах пара стал формироваться образ голенькой молоденькой ведьмочки, почему-то с Зинкиными пышными формами. 

   Я нетерпеливо закрыл воду,  небрежно накинул белый банный халат и поспешил в спальню.

 - Милый, посмотри какой чудный пеньюарчик! –  голая Зинуля в прозрачном одеянии стояла у огромной, как аэродром,  софы, грациозно отставив ногу.

 Но я смотрел не на нее. Я смотрел на свою пустую тумбочку.

  Браслета на ней не было!

 - Правда, мне идут эти побрякушки? – и она протянула в мою сторону правую руку с браслетом, левой игриво водя по ярким камешкам.

 Я открыл рот, но, ни кричать, ни двигаться уже не мог, когда она нажала на черный.

 Мог только слышать крик ужаса моей Зинули, которая  смотрела, как ее молодой, красивый кавалер превращается в  смердящий пузырь с костями.

 Стука упавших останков я уже не слышал.

 

Глава вторая.  Шанс Шансона

Профессор. Господин студент,
Дайте свое определение музыкальному
направлению шансон.
Студент.  Даю, товарищ профессор.
В ресторане бытия шансон – это кусочек Жизни,
без запевок и припевок, красиво украшенный Поэтом рифмами,
щедро  сдобренный Композитором музыкой
 и эмоционально поданный  народу Певцом.
                Экзамен в консерватории


    А еще говорят, что звери не умеют улыбаться.  Мой котяра сиамской породы Шансон  очень даже может.   Я поймал себя  на том, что двигаю челюстями в такт с котом, с аппетитом разоряющим ласточкино гнездо за окном.  Он, в очередной раз закончив хрустеть нежными косточками неоперенного птенца, слизнул с когтей капельки крови и, раздвинув в злобной ухмылке оскаленный рот,  деловито зашарил опущенной под подоконник когтистой лапой.

   Убедившись, что вкусная халява закончилась, Шансон повернул улыбающуюся морду в мою сторону и жалобно мявкнул, намекая на многолетние родственные чувства. Движимый жаждой крови, вылезти в форточку он смог легко,  не задумываясь о том, что окно на пятом этаже и штор снаружи нет.

   Я стер с лица людоедскую улыбочку, и стал размышлять, как его теперь вернуть  в  привычный для него мир комнатного комфорта.  Что, если опустить в форточку банное полотенце, по которому Шансон вскарабкается вверх?  Сказано – сделано.

   Кот сонно глянул  на цветастый трап,  и, брезгливо отвернувшись,  стал лениво умываться после роскошного пиршества. Скотина!   Неужели придется  отдирать тщательно зашпаклеванное  окно?  Ну, уж нет!  Пусть посидит  сутки  на холодном подоконнике, будет знать!

  Звонок в прихожей прервал мои садисткие  размышления.  Глянул на  монитор ноутбука, где в уголке был экранчик  камеры наблюдения.  Черт, Зинка!  Как не вовремя.   Тут новенький энцефалограф,  взятый  под честное слово в соседней лаборатории,  барахлит,  тут срок  очередного отчета  закончился,  тут жена с Димкой в профилакторий умотали, тут Шансон за окном, не хватало только Зинки, моей школьной подруги.  Как она, интересно, каждый раз приходит именно в отсутствие  жены?  Следит за мной, что ли?

- Зин, я страшно занят, у меня отчет горит. Зайди через недельку, а?
- Привет, я тебя тоже люблю, котик, - Зинка легко прошмыгнула под рукой-шлагбаумом. - У тебя отчет каждый месяц, а я – раз в год. Не понимаешь ты свое счастье,  Петров. Оно же к тебе само пришло, пользуйся, дурачок ты мой ученый.

  Не слушая ее нескончаемый лепет, я обреченно выглянул на лестничную площадку. Так и есть! Придурашная  Митревна  с помойным ведром,  как часовой, застыла в дверном проеме, брезгливо поглядывая на розовый пыльник в моих ослабевших руках.  Ну и черт с ней, пусть клевещет и дальше на весь подъезд, старая склочница! 

- Котик, тут такое дело… В общем, Олежек, ты должен мне помочь, как старый друг. Я убила человека, - Зинка деловито снимала с себя остатки одежды.  От ее слов и вида обнаженной натуры, пыльник  выпал из предательски дрожащих пальцев,  и с шелестом  эротично разлегся у моих ног, широко раскинув розовые полы.   Господи, за что мне все это в  такой чудный весенний день?

- Я в душ, потом поговорим,  - Зинка зашлепала босыми ногами в сторону ванной.

  Обреченно глянув на воздушную горку женского белья,  сел в кресло, упершись пальцами в виски. Мне это всегда помогало в мыслительном процессе.  Надо, наконец,  решать проблемы по мере их поступления, иначе это никогда не кончится.

  Вытащил бесполезное полотенце из форточки и с треском открыл боковушку окна.  Шансон бодро юркнул в открывшуюся щель. Так шустро, что я не успел дать ему желанного пинка.  Искать его теперь бесполезно. Этот котяра с рождения научился улавливать флюиды моего мозга, точно определяя время пития и время бития.

   Стоило моей руке потянуться к мухобойке, как эта жирная скотина мгновенно растворялась  в двухкомнатном пространстве малогабаритной квартиры.  Любой  хамелеон позавидовал бы его таланту к мимикрии.

  Двумя пальцами перенес  бельевой компромат в недра стиральной машинки и нажал пуск. Вспомнил один из прошлых набегов Зинули, когда она  листами из почти готовой диссертации  промокнула  кучку кошачьей неожиданности  молоденького тогда еще Шансона. Собрал готовые листы отчета в папку и сунул ее повыше между книг на полке.  Вроде, к слезным объяснениям подруги все готово.

  То, что без моря слез не обойдется,  ясно свидельствовала ее последняя фраза.  Интересно, какого человека могла убить миниатюрная Зинуля?  Сознание упорно рисовало пеструю фигурку циркового клоуна.  Не смешно!  Зная Зинку, давно понял, что она, обладая интеллектом ребенка, врать неспособна.  Значит, убила. И убила именно человека. Как? Чем? Где? За что?

  Из  открывшейся двери ванной грациозно выплыла вместе с клубами пара  голенькая кукла Барби  с наивными глазками и плаксиво изогнутыми губами.  Начинается!

  Уютно устроившись у меня на коленях и щекоча мокрыми волосами ухо,  Зинуля начала жаловаться моему затылку.  Если прячет глаза, явно виновата.

- Олежек, это все он. Поехали, говорит, на новую дачу.
- Кто – он?
- Этот,  Алик Строев. С нами учился, помнишь?

- Альберт  Строев  из параллельного класса? – я непроизвольно вскочил, сбросив с колен пригревшийся  мягкий соблазнительный клубочек. - Так это с ним ты мне столько лет изменяла?

  Глянув в испуганно-непонимающие глаза подруги детства, понял, что сморозил невероятную глупость. Это скорее я ей изменял всю жизнь.  Но каков Алик, а?   Так изгадить мою школьную любовь!  Хотя…  Нет, ревность здесь неуместна. Это другое. Это больше похоже на мелкое воровство.  Вроде, стырили мелочь, а как обидно!

- Продолжай, - уже спокойным голосом попросил я, плюхнувшись в кресло. – Только без слез и соплей, а то непонятно. Я должен разобраться, иначе не смогу помочь.

  Испуганно поглядывая на мои побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев, Зинка со всхлипами продолжала свое горестное повествование.

- Ну, котик, я не виновата, Алик сам пригласил съездить на дачу.  Говорил, купил по дешевке.
- Где?
- В этой, в деревне Холмогорка. 
- Далеко?
- Не помню, котик, я всю дорогу спала на заднем сиденье. Когда проснулась, мы уже возле дачи стояли.  Ничего себе дачка. Три этажа.  На самом верху холма. А комнат внутри… 
- Ближе к телу.
- Поняла.  Короче, перед сном Алик пошел в душ.  Я увидела, как он незаметно спрятал красивенький такой браслетик под снятую рубашку на тумбочке.  Решила, что это он готовит мне сюрприз, вот, и захотела примерить. А он как выскочит из душа...
- И?
- И я его убила…
- Чем?
- Браслетом. Вот этим, - Зинка сняла с руки яркий браслетик из крупных камней.

  Я прикинул на руке его вес. Нет, этой безделушкой невозможно убить даже такого хилого мужика, каким был  чертов Альбертик! 
- Подробнее с этого места.
- Ну, короче, нечаянно нажала на камешек, он щелкнул, прям засветился весь…
- Алик?
- Да нет, глупенький, камень на браслете. И… И он распался на части!
- Камень?
- Альбертик! – слезный фонтан извергнулся из ее глаз,  ручьями стекая  по прижатым кулачкам.
- Какие части? – я начал тупить окончательно, больно все фантастично.
- Короче, котик,  от него остались одни кости.  Я не виновата. Это браслет, - она ткнула пальцем в безделушку.
- Ты их закопала?
- Нет. Я испугалась,  побежала через лес  в деревню. Потом спросила дорогу до трассы и…
   Сразу к тебе, - она снова потянулась к  сверкающим камешкам.

  Ну, уж нет. Я быстро убрал браслет в карман от греха подальше.  Пока Зинка копалась в шкафу, примеряя вещи моей Инги, я пытался состыковать обрывки мыслей. 

  Первое – надо спасать Зинку. Ее видели в деревне. Начнут искать Алика и быстро свяжут ее с костями на даче.  Альбертику теперь уже все равно, но его кости – это улика. Их надо срочно уничтожить. Нет тела – нет дела.   Как эта дура могла их там бросить?  Надо ехать.  Я поднял розовый пыльник с пола.

- И где  же здесь дорога? – я  вылез из машины и смотрел на верхушку холма  за стеной  дремучих зарослей.

  Зинка только развела красивыми руками.  Как людей убивать, так она может, а как…

- Ладно, пошли пешком, - я достал из багажника туристский топорик.

  Дача, а скорее,  огромный особняк на холме впечатлял оригинальной замковой архитектурой и  настораживал  замшелым видом  угрюмой древности.

  Зинка схватила меня за руку и повела на второй этаж.

- Вот, - она указала на кучку разбросанных костей возле ванной.

  Интересно, кто это их так аккуратно обглодал, крысы может?  Я осторожно поднял череп и заглянул в  глазницы.  Внутри тоже чисто.  А что, если…   Я вспомнил кучи черепов на стеллажах в моей лаборатории. Старых и  растрескавшихся от времени.  А этот аж блестит белизной. Давненько не было у меня свежих черепушек. Может, попробовать мою теорию на нем? 

- Олежек,  пошли закапывать.  Темнеет уже. Мне страшно, - Зинка тянула меня за рукав.

   Страшно ей.  Как убивать, так не страшно было. А мне вот теперь возиться с этими костями, закапывать, прятать. Стоп, а зачем их тут прятать?  У меня в лаборатории  они вернее всего затеряются.  У меня ж полный подвал черепов.  Одним больше, одним меньше…

   Наша лаборатория уже третий год билась над темой расшифровки блуждающих электрических импульсов в костях человека.  Как ток могла генерировать костная ткань, это пока оставалось для меня загадкой. Мы перебрали все  возможные химические компоненты, но получить ток в любом сочетании не удавалось. Об этом и был мой последний грустный отчет.  Очередного гранта моей лаборатории, конечно, не видать, как своих ушей.

  Я содрал с одной из подушек наволочку и засунул в нее всю кучу костей.   Остатки одежды  Алика мы сожгли на опушке леса. Славненький такой получился костерок от комаров.

   Успокоенная мной Зинуля заснула  на диване в прихожей, а я потащил наволочку с костями в кабинет. Мне не терпелось обнаружить импульсы  в костях.  Таких свеженьких у меня еще не было.

   Начал с крупных берцовых.  Энцефалограф  исправно выдавал на монитор зазубренные всплески.  Сравнил их со старыми записями.  Практически одинаковые.

  Перебрав кости, перешел на череп.  Что за черт, неужели опять энцефалограф захандрил?  Ведь целый день регулировал!   Откуда такие всплески?  Это же больше похоже не на блуждающие токи, а на энцефалограмму мозга.  Но ведь мозга в черепе нет!

   Черт, как же проверить?  Быстро нацепил присоски себе на голову.  Нет, прибор выдает нормальную энцефалограмму.   Мистика!  Снова нацепил присоски на череп.  Четкая картинка излучения живого мозга!

   До полуночи  пытался решить загадку  ожившего черепа.  И тут мне пришла сумасшедшая мысль. А что, если  прослушать запись с черепа?  Снова налепил себе на голову датчики и включил записанную энцефалограмму, которой быть не должно.

  Сначала были шорохи и свисты, которые вскоре слились в тихую мелодию. Такое ощущение, что мой мозг настраивался и пытался прочесть чужие сигналы.

  Первая картинка вспыхнула в мозгу минут через десять.  Потом, через минуту, вторая.  Потом они слились в потоке и  я  увидел…  то, что мои глаза никогда не видели.  Я понял, что это глаза Алика. 

   Это были события его последнего дня.  Знакомство с незнакомой мне дамой, потом чаепитие и, наконец, кошмарная сцена превращение женщины в груду костей.  Потом поездка  в Холмогорье и последнее – браслет на худенькой руке Зинули.  Картинки погасли.

  Было о чем подумать.  Мою голову раздирали противоречивые мысли. Немедленно опубликовать полученные данные и получить новый грант на продолжение исследований.  Но…  Опубликованные данные – это же прямое обвинение  моей подруги в убийстве любовника!

  Взвесив все за и против, решил  кости растворить в кислоте, а энцефалограмму снять попозже с другого свежего черепа.  Нечего пороть горячку, раз проблема решена.

  Я посмотрел на мирно сопевшую во сне Зинулю.  Спи спокойно, глупенькая девочка.  Была бы ты умней,  никогда не удалось бы  проникнуть в тайны мозга.  Да,  и еще надо  благодарить кота Шансона, ведь этот знаменательный день начался с него.  Интересно, а что покажет его череп?  Сможет ли человеческий мозг прочитать кошачий? Черт, да ведь это может стать темой моей очередной диссертации!  И заодно шанс прославиться на весь мир моему Шансону.
   
   Утром  привез наволочку с костями в подвал лаборатории, где стояла ванна с кислотой.  Похоронив тайну исчезновения Альбертика, пошел в анатомичку мединститута заказывать свежие черепа.

  Интересно,  а можно увидеть только последний день умершего, или есть шанс заглянуть и более глубоко в его жизнь? 

   Больше всего это открытие, по моему разумению, потрясет христианскую мораль, требующую захоронения покойников. Сколько могил будет теперь раскопано!

   Насколько более мудры те народы и религии, которые сжигают умерших.  А может они всегда знали, что даже мертвые могут заговорить?
 


Глава  третья. Мозгу мозгово

Луораветлан сует кондуктору  трамвая
пачку денег: «Однако, давай билет в Анадырь».
Кондуктор берет деньги и объявляет:
«Следующая остановка Анадырь».
                Победитель конкурса анекдотов.


    Мысль была очень трезвая, несмотря на остаток в бутылке.  Сидеть на широком подоконнике и разглядывать  по утрам юных  русалок в окнах дома напротив уже вошло у меня в привычку. Вот жрать  дорогой вискарь  сранья  я еще только начинал осваивать.

  Шансон, мой  голубоглазый мужичок сиамских кровей,  занял свое, годами отвоеванное, место на коленях,  лениво облизываясь на суетливых воробьев на перилах балкона.  Каждому свое, как говорили древние луораветлане, по прозвищу чукчи.  Одни глазами раздевают чужих красоток, другие  едят глазами  чужое мясо.

  Привыкать к дорогому виски, которое не любил, ставя на последнее место после самогона из свеклы,  пришлось по великой нужде.  После защиты диссертации дареными ящиками с вискарем был забит весь балкон. Дарить обратно не позволяла проклятая интеллигентность. Она же протестовала и против раннеутреннего уничтожения дорогого напитка, но дилемма имела всего два решения. 

  Вид с подоконника ничуть не уступал балконному.  Вон Митревна, моя стервозная соседка, вышла размять голос с утреца, поругаться с  дворничихой.  Вон  персональный шофер запихивает на заднее сиденье раздобревшего директора пивзавода из соседнего подъезда.  Вон курьер в черной униформе   что-то плюет в домофон. 

   Этот точно ко мне. Знает, что я ему не открою, так он настропалился  обманывать наивную продавщицу Верочку  цветами от таинственных поклонников. Бедная косоглазая бесприданница рада не столько цветам, сколько обращенному к ней мужскому голосу.

  Звонок в дверь больше всего расстроил Шансона.  Я к этим визитам уже привык.  Сейчас опять начнется нудный диалог типа: «Табе пакет. Не табе, а вам. А нам он…».

  Открываю дверь на длину цепочки. В узкую щель немедленно протискивается желтый разбухший пакет и падает на пол. За ним появляется два пальца с зажатой квитанцией.  У меня, как всегда, возникает непреодолимое желание хлопнуть дверью и отрезать эти противные щупальца.

- Господин доктор. Вам пакет. Распишитесь, пжалста.

  Мельком глянул на адрес. Опять компания  «Идрис».  Опять полный пакет денег и путевка в кругосветный круиз на океанском лайнере.  За полгода у меня уже их столько скопилось, что я мог бы отправить в путешествие весь наш шибко секретный институт «Нооспецпродукт»  вместе с охраной и дворниками.

  Пакетами с завлекательными предложениями меня стали забрасывать после неосторожного интерьвью  по телевизору в передаче «Тайны вашего мозга».

  Голоногая пигалица,  ведущая передачу,  так соблазнительно поддернула юбчонку, усаживаясь в низкое кресло, что я даже  перепутал  имя с отчеством директора нашего института. 

   Хитрая бестия с наивными глазками  вымотала  все секреты не только моей лаборатории, но и всего института.  Когда она встала поблагодарить меня за болтливость и  одернула занавес,  сознательность быстро  вернулась, но поздно.  Тайные разработки, махая крылышками, улетели в эфир. 

  Мстительный директор, обиженный на путаницу имен, срочно отправил меня в академический отпуск.  На дверь института повесили огромное объявление «Закрыто на ремонт туалетов», как щит от наглых корреспондентов.

  Но информация о том, что нам удалось целый год сохранить в целости и сохранности живой мозг, и даже подключить к нему  камеры-глаза, микрофоны-уши  и динамики-рот, просочилась наружу и стала на время бестселлером виртуального мира.

  Правда, мозг попавшего в аварию  бомжа  оказался не очень разговорчивым, только время от времени требующий дозу серотонина, этого гормона человеческого счастья.

  Пока моей лаборатории не дали более ученого мозга, я занялся экспериментами с кошками. Всегда мне было интересно – о чем думает мой Шансон,  заедая сметаной порцию вискаса?  Что он думает обо мне и остальных человекообразных, я приблизительно догадывался.  Так презирать род людской могли только твари из семейства кошачьих.

  До этого треклятого телеинтервью мне даже в голову не могло прийти, что в мире так много желающих  отдать свой мозг в мои научные руки.  Сначала в институт, а потом и мне лично стали приходить робкие запросы о том, правда ли, что  можно сохранять мозг живым без тела практически вечно. Вот именно после подтверждения ко мне и стали приходить пакеты с деньгами и бесплатными путевками.  Я это понял однозначно, как попытку выманить меня не только из квартиры, но и из страны.

  Что эти свихнувшиеся на бессмертии чудики собираются потом со мной сделать, я догадывался. Лайнер пристанет к какому-нибудь необитаемому острову посреди бескрайнего океана, на котором случайно окажется медицинская лаборатория, оснащенная по последнему слову техники.
Мне там будет отведена почетная роль хранителя чужих мозгов.

  Вот поэтому я срочно отправил жену с сыном в самый дальний профилакторий, а сам вместе с котом занял наблюдательную позицию на подоконнике, ожидая новых тактических ходов противника.  И они не заставили себя долго ждать.

   Первые два дня я размышлял на тему предательства. Логика проста – предать может только друг.  Но тогда получается, что предать родину может только патриот? Отсюда вытекают два интересных вопроса:  что хуже?  Быть предателем или врагом?  По моим раскладкам вытекало, что враг лучше.  Но тогда получается, что друг опаснее врага?

  Может, правда,  верна поговорка: «Не имей сто друзей, а имей сто тысяч»?  Я с интересом поглядел на коробку для грязного белья, битком набитую пачками денег.   Еще больший интерес у меня на третий день стали вызывать полуголые красотки в окнах напротив, упорно не желающие выходить без халатов на лоджии. И я позвонил Зинке, моей школьной подруге.  Вовремя вспомнил, что она мне должна за отмазку от обвинений в убийстве. Правда, по моему разумению за то, что она пустила в расход бывшего мерзкого одноклассника, ей полагалась медаль. Будет знать, как отбивать школьных подруг!

  Размышления о предательстве и патриотизме прервал бесконечный звонок из прихожей. Так звонить могла только   Зинуля.   

- Ты еще жив, мой котик? – не отрывая палец от звонка,  голосом нимфы и сирены молвила моя чаровница.

 Да, вот на таком интеллектуальном уровне приходилось  общаться  по вине бушующих гормонов.
После первых  возвышенных услад прямо на ковре в зале отрезвление наступило от грохота со стороны соседки.  Митревна явно пыталась разбить вдребезги свой костыль об стенку.

- Милый, я что, так громко кричала? – Зинка кокетливо мне подмигнула и направилась в ванную.

  Первые неясные подозрения у меня начались, когда на следующий день Зинуля с интересом перебирала на столе гору сгоревших путевок.
- О, Мадагаскар!  Котик,  этот город в Америке? О, Мальдивы!  А это в Африке, да?  Куда мы поедем, милый?  Хочу в Крым, на Лазурный Берег!
- Дорогая, посмотри на даты.  Они все просроченные.
- Нет, нет, нет. Вот эта на Ямайку  не сгорела.  У нас есть на сборы целых два дня.  Хочу в Австралии покататься на кенгуру. Ты ведь не откажешь своей козочке, зайчик?

  Представив себя рядом с Зинулей  в бассейне на борту комфортабельного лайнера, я сдался.  Горячие гормоны любви всегда побеждали гормоны холодного рассудка.

  Как поется в песне: «Недолго дергалась старушка в высоковольтных проводах…».  Меня сняли с корабля на восьмой день путешествия, дав недельку покувыркаться на розовых простынях огромной кровати, занимавшей половину каюты.

  Мои подозрения относительно предательства лучшей школьной подруги благополучно подтвердились.  Дальше все пошло по предполагаемому мной сценарию. Только высадили меня не на острове, а в африканских джунглях, где располагался чудесный медицинский центр с оборудованием, о котором можно только мечтать. 

  Но это я понял только на вторые сутки, когда очухался от щедрой дозы наркотика.  Небольшой туман в голове и возникающие в нем обольстительные красотки мешали сосредоточиться. В голову упорно лезла  эротическая мысль: «Если мне, мужику, мерещатся непорочные русалки, что видит Зинуля, когда тащится от не менее щедрой дозы?».

 Додумать до конца эту привлекательную мысль не давал скрипучий голос  дятла попугайного вида, тыкавшего пальцем мне прямо в мозги, хотя и сидел этот скелетон метрах в трех в углу затемненного кабинета.

- На какую сумму вы, господин доктор, рассчитываете? – удар пальцем в стол вызвал невыносимую реверберацию внутри головы.
  О чем это он?  Я принялся вглядываться в протянутую через стол стопку бумаг. Разобрал четко только одно слово «Договор». Остальное меня не интересовало, и я сунул всю пачку в плетеную корзину под столом.
 
- Да, я согласен. Вы меня шпрехен? - и приветственно помахал рукой этому чудику.  Притворяться в незнании языков было глупо, так как они явно знали обо мне все и даже больше. Поэтому решил нагло беспредельничать. В конце концов, я им нужен, а не они мне.

  Как ни странно, в лаборатории  ждали все мои штатные сотрудники по институту. Нет, вру, не было секретарши Лизочки,  «водородной бомбы», как ее все звали за пристрастие к осветлению волос перекисью.  Знатоки утверждали, что осветлены были завитки даже в самых укромных местах.

  Что ж,  разбираться,  кто и за сколько продался,  смысла нет, радует хотя бы то, что не надо никого переучивать и запоминать по отчеству. 

  Весь первый день ушел на составление длиннющего списка заказа на оборудование и химикаты. Все заказывал чуть ли не тоннами, не жалея никаких чужих средств.  Наглость, как и жадность, тоже не имеет границ.

  Когда вернулся вечером в свои шикарные апартаменты, понял, что насчет секретарши ошибся.
Она в красивой позе возлежала на тахте в центре зала,  и в комнате стоял явственный запах сожженных перекисью волос. 

- Лизочка, дорогуша, а почему ты здесь, а не за столом в приемной?
- Шеф, я подарок тебе от фирмы, - меня всегда очаровывало глубокое контральто секретарши, вызывающее волнение ниже живота и резкий прилив адреналина.  Бархатистый грудной тембр мягкими пальчиками теребил по ослабевшим нервам и  звал окунуться в  омут безрассудства.

  Ладно, подарок так подарок, кто бы спорил?  Хотя Зиночка явно горячее.  Тварь продажная! Сдала меня, даже не моргнув бесстыжим глазом. Ничего, я еще…  А что я еще?  Вернусь и отплачу?  Я выглянул в окно.  Мда…  Охраны – по три негра с автоматами на квадратный метр!  Убежишь тут.

  Пошел осваивать просторы шикарной ванной.  Джакузи в виде перламутровой раковины мне не понравилась сразу.  Скользко. Ногу или руку сломать можно.  А руки мне еще пригодятся. Вдруг кого помоложе Лизки раздеть сподобиться?

  Невольно бросив взгляд на волосатые запястья, я вздрогнул.  Присев на плетеный стульчик возле двери,  долго рассматривал сверкающий браслет. Как я мог про него забыть?  Это же, если верить Зинке, пострашнее водородной бомбы. Нет, я имел в виду не Лизку. Настоящую бомбу!

  Следующие два месяца у меня ушли на изучение диспозиции и составление стратегического плана побега из плена.  Я решил отомстить этому мерзкому  богачу, возомнившему, что  патриоты хуже предателей родины.  Он запомнит меня на всю жизнь. На всю короткую жизнь.

  Еще две недели ушло на обучение Лизаветы.  Ее низкий голос лучше всего сойдет за мужской.
Для экспериментов нам привозили исключительно мужские замороженные головы.  Вот с мозгом  одной из них  я и организовал спектакль.

  Лизку  спрятал за прозрачным зеркалом возле тумбы, питающей препарированный мозг.
Чудик  сам вознамерился задавать вопросы  якобы говорящему через динамики мозгу.  Детские вопросики на уровне детсадовской викторины. Лизка, давно перешагнувшая начальное образование, с блеском справилась.  Миллиардер был в восторге!

- И это вы сделали за два месяца? То есть мы можем принимать заказы на дарение вечной жизни?
Знаете,  доктор, а давайте назовем нашу фирму «Мозгодар»?  Как вам?
- Согласен.  Тогда начнем составлять списочек кандидатов. Вас каким записать? Первым?

Претендент на вечную жизнь задумался.

- Нет, запишите третьим.  Я еще двоих хочу проверить на качество. Да и вам надо руку набить.

  Я не возражал.  Подождать два месяца – ради бога. Я бы и на полгода согласился, лишь бы избавиться от этого живодера.

  Я вспомнил людоедскую улыбку  моего любимца Шансона, с которой он пожирал голеньких птенцов. Именно с такой улыбкой я гладил остывающий мозг чудика на операционном столе. 

  Теперь я буду его голосом.  С запиской от имени хозяина  все двери теперь были открыты.  Уже на следующий день я отбыл  домой на яхте миллиардера.

  Первым делом после приезда уговорил директора на повторное телеинтервью.  С грустным видом я рассказал о провале экспериментов с мозгом по всем направлениям исследований.

  Из института пришлось уволиться.

   Желтые пакеты тут же перестали приходить.  Вернувшаяся жена с удивлением перекладывала из корзины в нутро стиральной машины пачки денег.  На мой непонимающий взгляд, она хохотнула:
- Козлик, неужели с такими бабками я стану стирать твои трусы? Можешь теперь менять их каждый день прямо в магазине. И остальное – тоже. Да, пока не забыла. Мы с Димкой  питаемся в соседнем ресторане. На меня можешь не рассчитывать.

 Второй день мы с Шансоном сидим на подоконнике и прелюбодействуем. Он уминает глазами воробьев, а я – заоконных красавиц. 

  Через год я случайно увидел среди виртуальных объявлений странный текст: «Фирма «ВечноМозг» принимает заявки на продление жизни».

  Да, как ни грустно, но то, что придумал один человек, обязательно взбредет в голову другому.

 

   

   

   
  Шансы Шансона


Ученик. Семен Никифорыч, вы сказали,
               что  вода кипит при девяносто
               градусов, а папка говорил – при
               ста.  Вы не ошиблись?
Учитель. Я никогда не ошибаюсь. Я имел
               в виду прямой угол.

                Из недетского  юмора

               
Глава первая. Кабала Каббалы

    Уметь говорить с женщинами -  счастье,  умение слушать – талант, а понимать – гениальность.
О том, что стою только на первой ступеньке познания глубин женского видения огромного мира и одинокого мужика в нем,  убеждался на каждом совещании менеджеров нашей кредитной фирмы «Полный Ноль». То ли из-за идиотского названия, то ли  из-за  дебильности хозяина,  доходы фирмы и мои скорбные дивиденты полностью отражали ее название.

   Опуститься до того, чтобы слушать бредни старшего менеджера  я еще не успел, поэтому весь свой творческий пыл направил на улыбающуюся соседку, свеженькую менюшку еще годного к употреблению возраста, как мы называли менеджеров дающего пола. Судя по юбке, она как будто сползла в  пластиковое неудобное кресло  с картины Ван Гога. Нет, скорее Тициана.  Хотя…  Можно ведь и уточнить.   

- Что это, приношу прощение,  за каляки-маляки вы рисуете, мадмуазель?
- Спасибо, но я, извините,  была замужем. Это  Ключи Знания Древа Жизни Каббалы, - дама грациозно нарисовала в воздухе изящными пальчиками некую фигуру. – Надеюсь, вы в курсе философии этого Триединства Слов, Букв и Чисел?
 - Да, мадам, студентом еще баловался этой теологией бесконечности, умещающейся на ладошке младенца.
 - Тогда вы понимаете, что Ключи Знания – верхушка Древа Жизни, является самой загадочной частью учения Каббалы, этого отражения Слова, которое сотворило мир, - ласкающий влажный взгляд дамы обещал еще и не такие отгадки.

   Я глянул на рисунок. Обычный треугольник с маленькими кругами в основаниях.
 Внутри кругов какие-то непонятные то ли знаки, то ли буквы.
 
   Решил не углубляться в эти круглые дебри, так как меня сейчас больше влекли к себе округленные формы этой черноокой брюнетки, больше, чем все  остальные мировые проблемы, тем более гнусавые скучные поучения старшего менеджера.

- Сударыня, а мне тут по случаю из Танзании привезли целую упаковку краснодарского чая.  Я большой знаток китайских чайных церемоний  в стиле Камасутры. Не пожалеете. Заодно вы меня просветите  насчет ключиков от женского древа, куда там их надо вставлять, - по сверкнувшим на носике дамы сквозь пудру жемчужным капелькам понял, что сморозил нечто пошло-волнительное.  Или это от жаркой ладони, нечаянно сползшей с моего колена на ее пленительно мягкое бедро?               

- Вы бы, Альберт Генрихович, для начала хотя бы имя спросили.
- Зачем?  Оно же у вас на беджике,  Агния Адовна.

   Как трудно с женщинами! Начинать всегда приходиться с высокой духовности, чтобы опуститься до грубого натурализма,  и только  потом одухотворять по полной программе.
 
    А натурализм, и даже совсем не грубый,  намечался все явственней во время плавного перетекания из холодного пластикового офиса в теплые объятия моей  велюрно-мягкой квартирки.

 Уже после чашечки чая и пары рюмочек ликера дама направилась в душ.  Я нервным лошадиным аллюром  скакал  по коридору, поглаживая перекинутый через руку дежурный розовый пеньюар, искоса поглядывая на эротично распахнувший полы синий пыльник дамы, оставленный на тумбочке в коридоре.  Воронья страсть к блескучим камушкам меня и сгубила.

  То, что я сначала принял за золотые пуговочки, оказалось  дамским браслетом с крупными разноцветными камнями.  Меня удивило, что камешки между собой не были ничем скреплены!  Натянул на свое волосатое запястье.  Камешки просто увеличились в размерах, заполнив промежутки.  Странный браслет! Может, магнитный?

   Я погладил зеленый изумруд. Всегда любил салаты.

И тут дверь ванны с треском распахнулась, обдав меня  душистым облаком пара.

- Где мой браслет?  Что ты хочешь сделать? – обнаженная розовая пастилка колыхалась в открытых дверях.
- Дорогая, - я вытянул руку с браслетом, небрежно ткнув в него пальцем. -  Как браслетик смотрится на моей мужественной руке?

  Раздалось шипение,  и обольстительный розовый шарик в дверях ванной сдулся и почернел.  На полу от прелестной голой нимфы остались вскоре только миражные холмики пены.

   У меня упало все: настроение, снятый браслет, прозрачный пеньюар и даже то, что падать не должно  при явлении голеньких чаровниц.

   До самого вечера читал в кресле тоненький Уголовный Кодекс и два толстенных тома приложений к нему.  Радовало одно – нет тела, нет преступления.

  Потянуло оценить остатки от голой роскоши.  Как говорится, на безрыбье и браслет – колбаса. Внимательно и осторожно рассмотрел  под лупой камни, обещавшие оказаться бриллиантами.  Так как для меня даже крошки от разбитой бутылки неотличимы от алмазов, то цена браслета в воспаленном мозгу быстро росла. Я сосчитал все камешки и попытался перемножить на их возможную цену. Итог не помещался в голове и цифры сыпались из ушей.  Попытался пересчитать на бумажке – получилось еще больше.

   В наступивших  вечерних сумерках заметил, что синий камешек на браслете сыпет искорками и мигает.   Осторожно тронул пальцем. Холодный.  Мигание усилилось. Что это дьявольское орудие ведьмы от меня хочет?  Нажать?  Хватит, один раз уже нажал,  весь кайф поломался, испарилась моя нежная фея, одним видом обещавшая столь много.  Кстати, на какой камень я тогда нажал?  Кажется, на черный. Может, от синего мадам возродится, и я докончу начатое столь успешно?

  Быстро оправил сбившиеся набок трусы и  подошел к месту преступления. Перекрестившись на  цветное фото недоеденной  тараканами фотомодели и трижды плюнув через левое плечо, закрыл глаза и нажал на синий камень. Тишина.

   В испуганную  щелку убедился, что соблазнительный голый фокус не удался.  Почему? А прошлый раз? Черт! Прошлый раз браслет был на руке!

  Надел и ткнул.  С потолка раздалось противное шипенье. Я потер камешек пальцем. Шипенье переместилось с потолка внутрь головы и стало бормотать противным голосом простуженной насмерть старухи.

- Раш, раш, раш. Проба швязи, проба швязи, проба швязи. Шешть шороков на шорок шершней. Первый, шаштой и пятый регион. Шаштого шаштого на шесть шуток в шаштом регионе. Явка обязательна.  Шаштой, как шлышишь?
 
  Я ошарашено молчал.

 - Шаштой, тебя шпрашиваю.
 - Меня?
 - Тебя, крашавица наша штрахолюдная, тебя.
 - А что спрашиваете?
 - Как што? Как дошло.
 - Что – дошло?
 - Милая, да ты што? Шлепая?  Явка к табе шаштого шаштого! Шабаш готовь в шваей халупе, кошоглазенькая.
 - А… где, куда?
 - Куды, куды. На твою Кудыкину гору – в Холмогорку. Шавшем  ш ума штряхнулашь. Конец швязи.

    Я схватил карандаш. Черт, ничего не запомнил из ее шепелявого скрипа. 
Шестого шестого.  Это может быть шестого июня. Сегодня первое. Времени в обрез. Знать бы на что. Ах, да. Надо готовить шабаш. В какой-то халупе на какой-то горе.  На сорок рыл. Где взять столько продуктов? А денег?

   И тут меня затрясло. Точно, мадам была ведьмой, а я теперь ее замещаю.  Что делать? Отказаться? Ну, уж нет! Не хочу быть сырком расплавленным. Пойду до конца. В крайнем случае – нажму на черный бриллиант.  Одну сжег и остальных пущу в расход!  Пощупал жидкие бицепсы перед зеркалом.  Оценил полтора метра худобы. Эх, зачем я всю армию писарчуком просидел?
Ничего. Наша сила не только в плавках, но и в мозгах. Смог же браслетик скуздить? Смог.  Головой работал. Да, и немного пальцем. Но, как говорится, на голову надейся, а браслет не бросай!

   По областному  атласу автодорог нашел  координаты шабаша.  Это была невысокая горушка  недалеко от заброшенной деревеньки Холмогорки. Надо поспешать. Разберусь на месте.

  И только я накинул светлый дорожный плащик,  в проеме двери нарисовалась моя постоянная подруга с большими видами на семейное счастье,  стервозная, но безотказная  Зинуля.

- Куда? – она смахнула у меня с опешавшей ладони ключи.
- В эту… как ее?  В командировку!
- Как ее зовут? – она кивнула на дежурный пеньюар, одиноко стынувший у дверей ванной комнаты.

   После часа убеждений, вранья, слез и горячих утешений на диванной подушке пришлось взять ее с собой.  Пути женской логики убеждения извилисты, непонятны и темны, но, как ни странно, эффективны и неизменно приводят к  цели.

  Проехав по пыльным пустым улочкам деревни, машина медленно вкатилась в густую рощу между двух огромных болот.  На первой же поляне дорога кончилась,  и я  уткнулся в непролазную чащу.  Зинуля уютно посапывала на заднем сиденье.  Меня так и подмывало плюнуть на все и на неделю завалиться к ней под мягкий и тепленький бочок.

   Но пепел любопытства стучал в черепной коробке и гнал вперед. Итак,  мне  надо на гору.  Где  тут гора?  Один лес кругом.  Обреченно крутил на запястье браслет и даже тыкал в черный камешек, в надежде прожечь проход.  Не помогло.

   Лег на траву и стал вспоминать, что делали сказочные герои в такой ситуации. Есть!  «Катись, катись колечко».  Браслет – то же кольцо.  Бросил его на землю. Кусты и деревья мгновенно расступились. Сработало!

   Передо мной стелилась прекрасная ровная брусчатка и открывались радужные финансовые перспективы.  А что, если фирмочку организовать?  Скажем – «СказДорСтрой». Как?  Это вам не кредитный  «Полный Ноль».  Начал подсчитывать доходы, но  сбился.  Впереди вырос огромный черный терем  на верхушке горы. 

   Разбудил свою неблаговерную,  и за руку потащил наверх.

      У моей зазнобы от вида забитых деликатесами холодильников перехватило дыхание.
 - Милый,  и эти хоромы ты называл халупой? Это все теперь мое… в смысле – наше с тобой?
 - Конечно. Правда, шестого еще гости подъедут, но тут на втором этаже комнат полно – всем места хватит.
 - Так это пансионат? А кто приедет? Отдыхающие? По путевкам? Сколько ты продал?
 - Может и не по путевкам, но по приглашениям – точно, - туманно формулировать мысли я даже не учился специально. Это у меня талант с детства.

  До самого вечера мы обжевывали шикарный ресторан на первом этаже и обсиживали  кровати в спальнях на втором.  Зиночка после душа  занялась примеркой  невиданных нарядов  из огромных шкафов.

    Я осторожно положил браслет  на прикроватную тумбочку и устало поплелся в освободившуюся душевую.

  Стоя под колючими струями,   прикидывал,  во что одеваются ведьмы на шабаше, и где сигают через костер.  Дровишек надо не забыть заготовить.

 Еще надо будет проверить все ли спальни готовы, работают ли там душевые, заполнить в номерах холодильники напитками и закусками. Хлопот, как у петуха в курятнике.  Интересно, а шабаш в оргию не перейдет? Будут ли ведьмаки?  Перед глазами в клубах пара стал формироваться образ голенькой молоденькой ведьмочки, почему-то с Зинкиными пышными формами. 

   Я нетерпеливо закрыл воду,  небрежно накинул белый банный халат и поспешил в спальню.

 - Милый, посмотри какой чудный пеньюарчик! –  голая Зинуля в прозрачном одеянии стояла у огромной, как аэродром,  софы, грациозно отставив ногу.

 Но я смотрел не на нее. Я смотрел на свою пустую тумбочку.

  Браслета на ней не было!

 - Правда, мне идут эти побрякушки? – и она протянула в мою сторону правую руку с браслетом, левой игриво водя по ярким камешкам.

 Я открыл рот, но, ни кричать, ни двигаться уже не мог, когда она нажала на черный.

 Мог только слышать крик ужаса моей Зинули, которая  смотрела, как ее молодой, красивый кавалер превращается в  смердящий пузырь с костями.

 Стука упавших останков я уже не слышал.

 

Глава вторая.  Шанс Шансона

Профессор. Господин студент,
Дайте свое определение музыкальному
направлению шансон.
Студент.  Даю, товарищ профессор.
В ресторане бытия шансон – это кусочек Жизни,
без запевок и припевок, красиво украшенный Поэтом рифмами,
щедро  сдобренный Композитором музыкой
 и эмоционально поданный  народу Певцом.
                Экзамен в консерватории


    А еще говорят, что звери не умеют улыбаться.  Мой котяра сиамской породы Шансон  очень даже может.   Я поймал себя  на том, что двигаю челюстями в такт с котом, с аппетитом разоряющим ласточкино гнездо за окном.  Он, в очередной раз закончив хрустеть нежными косточками неоперенного птенца, слизнул с когтей капельки крови и, раздвинув в злобной ухмылке оскаленный рот,  деловито зашарил опущенной под подоконник когтистой лапой.

   Убедившись, что вкусная халява закончилась, Шансон повернул улыбающуюся морду в мою сторону и жалобно мявкнул, намекая на многолетние родственные чувства. Движимый жаждой крови, вылезти в форточку он смог легко,  не задумываясь о том, что окно на пятом этаже и штор снаружи нет.

   Я стер с лица людоедскую улыбочку, и стал размышлять, как его теперь вернуть  в  привычный для него мир комнатного комфорта.  Что, если опустить в форточку банное полотенце, по которому Шансон вскарабкается вверх?  Сказано – сделано.

   Кот сонно глянул  на цветастый трап,  и, брезгливо отвернувшись,  стал лениво умываться после роскошного пиршества. Скотина!   Неужели придется  отдирать тщательно зашпаклеванное  окно?  Ну, уж нет!  Пусть посидит  сутки  на холодном подоконнике, будет знать!

  Звонок в прихожей прервал мои садисткие  размышления.  Глянул на  монитор ноутбука, где в уголке был экранчик  камеры наблюдения.  Черт, Зинка!  Как не вовремя.   Тут новенький энцефалограф,  взятый  под честное слово в соседней лаборатории,  барахлит,  тут срок  очередного отчета  закончился,  тут жена с Димкой в профилакторий умотали, тут Шансон за окном, не хватало только Зинки, моей школьной подруги.  Как она, интересно, каждый раз приходит именно в отсутствие  жены?  Следит за мной, что ли?

- Зин, я страшно занят, у меня отчет горит. Зайди через недельку, а?
- Привет, я тебя тоже люблю, котик, - Зинка легко прошмыгнула под рукой-шлагбаумом. - У тебя отчет каждый месяц, а я – раз в год. Не понимаешь ты свое счастье,  Петров. Оно же к тебе само пришло, пользуйся, дурачок ты мой ученый.

  Не слушая ее нескончаемый лепет, я обреченно выглянул на лестничную площадку. Так и есть! Придурашная  Митревна  с помойным ведром,  как часовой, застыла в дверном проеме, брезгливо поглядывая на розовый пыльник в моих ослабевших руках.  Ну и черт с ней, пусть клевещет и дальше на весь подъезд, старая склочница! 

- Котик, тут такое дело… В общем, Олежек, ты должен мне помочь, как старый друг. Я убила человека, - Зинка деловито снимала с себя остатки одежды.  От ее слов и вида обнаженной натуры, пыльник  выпал из предательски дрожащих пальцев,  и с шелестом  эротично разлегся у моих ног, широко раскинув розовые полы.   Господи, за что мне все это в  такой чудный весенний день?

- Я в душ, потом поговорим,  - Зинка зашлепала босыми ногами в сторону ванной.

  Обреченно глянув на воздушную горку женского белья,  сел в кресло, упершись пальцами в виски. Мне это всегда помогало в мыслительном процессе.  Надо, наконец,  решать проблемы по мере их поступления, иначе это никогда не кончится.

  Вытащил бесполезное полотенце из форточки и с треском открыл боковушку окна.  Шансон бодро юркнул в открывшуюся щель. Так шустро, что я не успел дать ему желанного пинка.  Искать его теперь бесполезно. Этот котяра с рождения научился улавливать флюиды моего мозга, точно определяя время пития и время бития.

   Стоило моей руке потянуться к мухобойке, как эта жирная скотина мгновенно растворялась  в двухкомнатном пространстве малогабаритной квартиры.  Любой  хамелеон позавидовал бы его таланту к мимикрии.

  Двумя пальцами перенес  бельевой компромат в недра стиральной машинки и нажал пуск. Вспомнил один из прошлых набегов Зинули, когда она  листами из почти готовой диссертации  промокнула  кучку кошачьей неожиданности  молоденького тогда еще Шансона. Собрал готовые листы отчета в папку и сунул ее повыше между книг на полке.  Вроде, к слезным объяснениям подруги все готово.

  То, что без моря слез не обойдется,  ясно свидельствовала ее последняя фраза.  Интересно, какого человека могла убить миниатюрная Зинуля?  Сознание упорно рисовало пеструю фигурку циркового клоуна.  Не смешно!  Зная Зинку, давно понял, что она, обладая интеллектом ребенка, врать неспособна.  Значит, убила. И убила именно человека. Как? Чем? Где? За что?

  Из  открывшейся двери ванной грациозно выплыла вместе с клубами пара  голенькая кукла Барби  с наивными глазками и плаксиво изогнутыми губами.  Начинается!

  Уютно устроившись у меня на коленях и щекоча мокрыми волосами ухо,  Зинуля начала жаловаться моему затылку.  Если прячет глаза, явно виновата.

- Олежек, это все он. Поехали, говорит, на новую дачу.
- Кто – он?
- Этот,  Алик Строев. С нами учился, помнишь?

- Альберт  Строев  из параллельного класса? – я непроизвольно вскочил, сбросив с колен пригревшийся  мягкий соблазнительный клубочек. - Так это с ним ты мне столько лет изменяла?

  Глянув в испуганно-непонимающие глаза подруги детства, понял, что сморозил невероятную глупость. Это скорее я ей изменял всю жизнь.  Но каков Алик, а?   Так изгадить мою школьную любовь!  Хотя…  Нет, ревность здесь неуместна. Это другое. Это больше похоже на мелкое воровство.  Вроде, стырили мелочь, а как обидно!

- Продолжай, - уже спокойным голосом попросил я, плюхнувшись в кресло. – Только без слез и соплей, а то непонятно. Я должен разобраться, иначе не смогу помочь.

  Испуганно поглядывая на мои побелевшие костяшки сжатых в кулаки пальцев, Зинка со всхлипами продолжала свое горестное повествование.

- Ну, котик, я не виновата, Алик сам пригласил съездить на дачу.  Говорил, купил по дешевке.
- Где?
- В этой, в деревне Холмогорка. 
- Далеко?
- Не помню, котик, я всю дорогу спала на заднем сиденье. Когда проснулась, мы уже возле дачи стояли.  Ничего себе дачка. Три этажа.  На самом верху холма. А комнат внутри… 
- Ближе к телу.
- Поняла.  Короче, перед сном Алик пошел в душ.  Я увидела, как он незаметно спрятал красивенький такой браслетик под снятую рубашку на тумбочке.  Решила, что это он готовит мне сюрприз, вот, и захотела примерить. А он как выскочит из душа...
- И?
- И я его убила…
- Чем?
- Браслетом. Вот этим, - Зинка сняла с руки яркий браслетик из крупных камней.

  Я прикинул на руке его вес. Нет, этой безделушкой невозможно убить даже такого хилого мужика, каким был  чертов Альбертик! 
- Подробнее с этого места.
- Ну, короче, нечаянно нажала на камешек, он щелкнул, прям засветился весь…
- Алик?
- Да нет, глупенький, камень на браслете. И… И он распался на части!
- Камень?
- Альбертик! – слезный фонтан извергнулся из ее глаз,  ручьями стекая  по прижатым кулачкам.
- Какие части? – я начал тупить окончательно, больно все фантастично.
- Короче, котик,  от него остались одни кости.  Я не виновата. Это браслет, - она ткнула пальцем в безделушку.
- Ты их закопала?
- Нет. Я испугалась,  побежала через лес  в деревню. Потом спросила дорогу до трассы и…
   Сразу к тебе, - она снова потянулась к  сверкающим камешкам.

  Ну, уж нет. Я быстро убрал браслет в карман от греха подальше.  Пока Зинка копалась в шкафу, примеряя вещи моей Инги, я пытался состыковать обрывки мыслей. 

  Первое – надо спасать Зинку. Ее видели в деревне. Начнут искать Алика и быстро свяжут ее с костями на даче.  Альбертику теперь уже все равно, но его кости – это улика. Их надо срочно уничтожить. Нет тела – нет дела.   Как эта дура могла их там бросить?  Надо ехать.  Я поднял розовый пыльник с пола.

- И где  же здесь дорога? – я  вылез из машины и смотрел на верхушку холма  за стеной  дремучих зарослей.

  Зинка только развела красивыми руками.  Как людей убивать, так она может, а как…

- Ладно, пошли пешком, - я достал из багажника туристский топорик.

  Дача, а скорее,  огромный особняк на холме впечатлял оригинальной замковой архитектурой и  настораживал  замшелым видом  угрюмой древности.

  Зинка схватила меня за руку и повела на второй этаж.

- Вот, - она указала на кучку разбросанных костей возле ванной.

  Интересно, кто это их так аккуратно обглодал, крысы может?  Я осторожно поднял череп и заглянул в  глазницы.  Внутри тоже чисто.  А что, если…   Я вспомнил кучи черепов на стеллажах в моей лаборатории. Старых и  растрескавшихся от времени.  А этот аж блестит белизной. Давненько не было у меня свежих черепушек. Может, попробовать мою теорию на нем? 

- Олежек,  пошли закапывать.  Темнеет уже. Мне страшно, - Зинка тянула меня за рукав.

   Страшно ей.  Как убивать, так не страшно было. А мне вот теперь возиться с этими костями, закапывать, прятать. Стоп, а зачем их тут прятать?  У меня в лаборатории  они вернее всего затеряются.  У меня ж полный подвал черепов.  Одним больше, одним меньше…

   Наша лаборатория уже третий год билась над темой расшифровки блуждающих электрических импульсов в костях человека.  Как ток могла генерировать костная ткань, это пока оставалось для меня загадкой. Мы перебрали все  возможные химические компоненты, но получить ток в любом сочетании не удавалось. Об этом и был мой последний грустный отчет.  Очередного гранта моей лаборатории, конечно, не видать, как своих ушей.

  Я содрал с одной из подушек наволочку и засунул в нее всю кучу костей.   Остатки одежды  Алика мы сожгли на опушке леса. Славненький такой получился костерок от комаров.

   Успокоенная мной Зинуля заснула  на диване в прихожей, а я потащил наволочку с костями в кабинет. Мне не терпелось обнаружить импульсы  в костях.  Таких свеженьких у меня еще не было.

   Начал с крупных берцовых.  Энцефалограф  исправно выдавал на монитор зазубренные всплески.  Сравнил их со старыми записями.  Практически одинаковые.

  Перебрав кости, перешел на череп.  Что за черт, неужели опять энцефалограф захандрил?  Ведь целый день регулировал!   Откуда такие всплески?  Это же больше похоже не на блуждающие токи, а на энцефалограмму мозга.  Но ведь мозга в черепе нет!

   Черт, как же проверить?  Быстро нацепил присоски себе на голову.  Нет, прибор выдает нормальную энцефалограмму.   Мистика!  Снова нацепил присоски на череп.  Четкая картинка излучения живого мозга!

   До полуночи  пытался решить загадку  ожившего черепа.  И тут мне пришла сумасшедшая мысль. А что, если  прослушать запись с черепа?  Снова налепил себе на голову датчики и включил записанную энцефалограмму, которой быть не должно.

  Сначала были шорохи и свисты, которые вскоре слились в тихую мелодию. Такое ощущение, что мой мозг настраивался и пытался прочесть чужие сигналы.

  Первая картинка вспыхнула в мозгу минут через десять.  Потом, через минуту, вторая.  Потом они слились в потоке и  я  увидел…  то, что мои глаза никогда не видели.  Я понял, что это глаза Алика. 

   Это были события его последнего дня.  Знакомство с незнакомой мне дамой, потом чаепитие и, наконец, кошмарная сцена превращение женщины в груду костей.  Потом поездка  в Холмогорье и последнее – браслет на худенькой руке Зинули.  Картинки погасли.

  Было о чем подумать.  Мою голову раздирали противоречивые мысли. Немедленно опубликовать полученные данные и получить новый грант на продолжение исследований.  Но…  Опубликованные данные – это же прямое обвинение  моей подруги в убийстве любовника!

  Взвесив все за и против, решил  кости растворить в кислоте, а энцефалограмму снять попозже с другого свежего черепа.  Нечего пороть горячку, раз проблема решена.

  Я посмотрел на мирно сопевшую во сне Зинулю.  Спи спокойно, глупенькая девочка.  Была бы ты умней,  никогда не удалось бы  проникнуть в тайны мозга.  Да,  и еще надо  благодарить кота Шансона, ведь этот знаменательный день начался с него.  Интересно, а что покажет его череп?  Сможет ли человеческий мозг прочитать кошачий? Черт, да ведь это может стать темой моей очередной диссертации!  И заодно шанс прославиться на весь мир моему Шансону.
   
   Утром  привез наволочку с костями в подвал лаборатории, где стояла ванна с кислотой.  Похоронив тайну исчезновения Альбертика, пошел в анатомичку мединститута заказывать свежие черепа.

  Интересно,  а можно увидеть только последний день умершего, или есть шанс заглянуть и более глубоко в его жизнь? 

   Больше всего это открытие, по моему разумению, потрясет христианскую мораль, требующую захоронения покойников. Сколько могил будет теперь раскопано!

   Насколько более мудры те народы и религии, которые сжигают умерших.  А может они всегда знали, что даже мертвые могут заговорить?
 


Глава  третья. Мозгу мозгово

Луораветлан сует кондуктору  трамвая
пачку денег: «Однако, давай билет в Анадырь».
Кондуктор берет деньги и объявляет:
«Следующая остановка Анадырь».
                Победитель конкурса анекдотов.


    Мысль была очень трезвая, несмотря на остаток в бутылке.  Сидеть на широком подоконнике и разглядывать  по утрам юных  русалок в окнах дома напротив уже вошло у меня в привычку. Вот жрать  дорогой вискарь  сранья  я еще только начинал осваивать.

  Шансон, мой  голубоглазый мужичок сиамских кровей,  занял свое, годами отвоеванное, место на коленях,  лениво облизываясь на суетливых воробьев на перилах балкона.  Каждому свое, как говорили древние луораветлане, по прозвищу чукчи.  Одни глазами раздевают чужих красоток, другие  едят глазами  чужое мясо.

  Привыкать к дорогому виски, которое не любил, ставя на последнее место после самогона из свеклы,  пришлось по великой нужде.  После защиты диссертации дареными ящиками с вискарем был забит весь балкон. Дарить обратно не позволяла проклятая интеллигентность. Она же протестовала и против раннеутреннего уничтожения дорогого напитка, но дилемма имела всего два решения. 

  Вид с подоконника ничуть не уступал балконному.  Вон Митревна, моя стервозная соседка, вышла размять голос с утреца, поругаться с  дворничихой.  Вон  персональный шофер запихивает на заднее сиденье раздобревшего директора пивзавода из соседнего подъезда.  Вон курьер в черной униформе   что-то плюет в домофон. 

   Этот точно ко мне. Знает, что я ему не открою, так он настропалился  обманывать наивную продавщицу Верочку  цветами от таинственных поклонников. Бедная косоглазая бесприданница рада не столько цветам, сколько обращенному к ней мужскому голосу.

  Звонок в дверь больше всего расстроил Шансона.  Я к этим визитам уже привык.  Сейчас опять начнется нудный диалог типа: «Табе пакет. Не табе, а вам. А нам он…».

  Открываю дверь на длину цепочки. В узкую щель немедленно протискивается желтый разбухший пакет и падает на пол. За ним появляется два пальца с зажатой квитанцией.  У меня, как всегда, возникает непреодолимое желание хлопнуть дверью и отрезать эти противные щупальца.

- Господин доктор. Вам пакет. Распишитесь, пжалста.

  Мельком глянул на адрес. Опять компания  «Идрис».  Опять полный пакет денег и путевка в кругосветный круиз на океанском лайнере.  За полгода у меня уже их столько скопилось, что я мог бы отправить в путешествие весь наш шибко секретный институт «Нооспецпродукт»  вместе с охраной и дворниками.

  Пакетами с завлекательными предложениями меня стали забрасывать после неосторожного интерьвью  по телевизору в передаче «Тайны вашего мозга».

  Голоногая пигалица,  ведущая передачу,  так соблазнительно поддернула юбчонку, усаживаясь в низкое кресло, что я даже  перепутал  имя с отчеством директора нашего института. 

   Хитрая бестия с наивными глазками  вымотала  все секреты не только моей лаборатории, но и всего института.  Когда она встала поблагодарить меня за болтливость и  одернула занавес,  сознательность быстро  вернулась, но поздно.  Тайные разработки, махая крылышками, улетели в эфир. 

  Мстительный директор, обиженный на путаницу имен, срочно отправил меня в академический отпуск.  На дверь института повесили огромное объявление «Закрыто на ремонт туалетов», как щит от наглых корреспондентов.

  Но информация о том, что нам удалось целый год сохранить в целости и сохранности живой мозг, и даже подключить к нему  камеры-глаза, микрофоны-уши  и динамики-рот, просочилась наружу и стала на время бестселлером виртуального мира.

  Правда, мозг попавшего в аварию  бомжа  оказался не очень разговорчивым, только время от времени требующий дозу серотонина, этого гормона человеческого счастья.

  Пока моей лаборатории не дали более ученого мозга, я занялся экспериментами с кошками. Всегда мне было интересно – о чем думает мой Шансон,  заедая сметаной порцию вискаса?  Что он думает обо мне и остальных человекообразных, я приблизительно догадывался.  Так презирать род людской могли только твари из семейства кошачьих.

  До этого треклятого телеинтервью мне даже в голову не могло прийти, что в мире так много желающих  отдать свой мозг в мои научные руки.  Сначала в институт, а потом и мне лично стали приходить робкие запросы о том, правда ли, что  можно сохранять мозг живым без тела практически вечно. Вот именно после подтверждения ко мне и стали приходить пакеты с деньгами и бесплатными путевками.  Я это понял однозначно, как попытку выманить меня не только из квартиры, но и из страны.

  Что эти свихнувшиеся на бессмертии чудики собираются потом со мной сделать, я догадывался. Лайнер пристанет к какому-нибудь необитаемому острову посреди бескрайнего океана, на котором случайно окажется медицинская лаборатория, оснащенная по последнему слову техники.
Мне там будет отведена почетная роль хранителя чужих мозгов.

  Вот поэтому я срочно отправил жену с сыном в самый дальний профилакторий, а сам вместе с котом занял наблюдательную позицию на подоконнике, ожидая новых тактических ходов противника.  И они не заставили себя долго ждать.

   Первые два дня я размышлял на тему предательства. Логика проста – предать может только друг.  Но тогда получается, что предать родину может только патриот? Отсюда вытекают два интересных вопроса:  что хуже?  Быть предателем или врагом?  По моим раскладкам вытекало, что враг лучше.  Но тогда получается, что друг опаснее врага?

  Может, правда,  верна поговорка: «Не имей сто друзей, а имей сто тысяч»?  Я с интересом поглядел на коробку для грязного белья, битком набитую пачками денег.   Еще больший интерес у меня на третий день стали вызывать полуголые красотки в окнах напротив, упорно не желающие выходить без халатов на лоджии. И я позвонил Зинке, моей школьной подруге.  Вовремя вспомнил, что она мне должна за отмазку от обвинений в убийстве. Правда, по моему разумению за то, что она пустила в расход бывшего мерзкого одноклассника, ей полагалась медаль. Будет знать, как отбивать школьных подруг!

  Размышления о предательстве и патриотизме прервал бесконечный звонок из прихожей. Так звонить могла только   Зинуля.   

- Ты еще жив, мой котик? – не отрывая палец от звонка,  голосом нимфы и сирены молвила моя чаровница.

 Да, вот на таком интеллектуальном уровне приходилось  общаться  по вине бушующих гормонов.
После первых  возвышенных услад прямо на ковре в зале отрезвление наступило от грохота со стороны соседки.  Митревна явно пыталась разбить вдребезги свой костыль об стенку.

- Милый, я что, так громко кричала? – Зинка кокетливо мне подмигнула и направилась в ванную.

  Первые неясные подозрения у меня начались, когда на следующий день Зинуля с интересом перебирала на столе гору сгоревших путевок.
- О, Мадагаскар!  Котик,  этот город в Америке? О, Мальдивы!  А это в Африке, да?  Куда мы поедем, милый?  Хочу в Крым, на Лазурный Берег!
- Дорогая, посмотри на даты.  Они все просроченные.
- Нет, нет, нет. Вот эта на Ямайку  не сгорела.  У нас есть на сборы целых два дня.  Хочу в Австралии покататься на кенгуру. Ты ведь не откажешь своей козочке, зайчик?

  Представив себя рядом с Зинулей  в бассейне на борту комфортабельного лайнера, я сдался.  Горячие гормоны любви всегда побеждали гормоны холодного рассудка.

  Как поется в песне: «Недолго дергалась старушка в высоковольтных проводах…».  Меня сняли с корабля на восьмой день путешествия, дав недельку покувыркаться на розовых простынях огромной кровати, занимавшей половину каюты.

  Мои подозрения относительно предательства лучшей школьной подруги благополучно подтвердились.  Дальше все пошло по предполагаемому мной сценарию. Только высадили меня не на острове, а в африканских джунглях, где располагался чудесный медицинский центр с оборудованием, о котором можно только мечтать. 

  Но это я понял только на вторые сутки, когда очухался от щедрой дозы наркотика.  Небольшой туман в голове и возникающие в нем обольстительные красотки мешали сосредоточиться. В голову упорно лезла  эротическая мысль: «Если мне, мужику, мерещатся непорочные русалки, что видит Зинуля, когда тащится от не менее щедрой дозы?».

 Додумать до конца эту привлекательную мысль не давал скрипучий голос  дятла попугайного вида, тыкавшего пальцем мне прямо в мозги, хотя и сидел этот скелетон метрах в трех в углу затемненного кабинета.

- На какую сумму вы, господин доктор, рассчитываете? – удар пальцем в стол вызвал невыносимую реверберацию внутри головы.
  О чем это он?  Я принялся вглядываться в протянутую через стол стопку бумаг. Разобрал четко только одно слово «Договор». Остальное меня не интересовало, и я сунул всю пачку в плетеную корзину под столом.
 
- Да, я согласен. Вы меня шпрехен? - и приветственно помахал рукой этому чудику.  Притворяться в незнании языков было глупо, так как они явно знали обо мне все и даже больше. Поэтому решил нагло беспредельничать. В конце концов, я им нужен, а не они мне.

  Как ни странно, в лаборатории  ждали все мои штатные сотрудники по институту. Нет, вру, не было секретарши Лизочки,  «водородной бомбы», как ее все звали за пристрастие к осветлению волос перекисью.  Знатоки утверждали, что осветлены были завитки даже в самых укромных местах.

  Что ж,  разбираться,  кто и за сколько продался,  смысла нет, радует хотя бы то, что не надо никого переучивать и запоминать по отчеству. 

  Весь первый день ушел на составление длиннющего списка заказа на оборудование и химикаты. Все заказывал чуть ли не тоннами, не жалея никаких чужих средств.  Наглость, как и жадность, тоже не имеет границ.

  Когда вернулся вечером в свои шикарные апартаменты, понял, что насчет секретарши ошибся.
Она в красивой позе возлежала на тахте в центре зала,  и в комнате стоял явственный запах сожженных перекисью волос. 

- Лизочка, дорогуша, а почему ты здесь, а не за столом в приемной?
- Шеф, я подарок тебе от фирмы, - меня всегда очаровывало глубокое контральто секретарши, вызывающее волнение ниже живота и резкий прилив адреналина.  Бархатистый грудной тембр мягкими пальчиками теребил по ослабевшим нервам и  звал окунуться в  омут безрассудства.

  Ладно, подарок так подарок, кто бы спорил?  Хотя Зиночка явно горячее.  Тварь продажная! Сдала меня, даже не моргнув бесстыжим глазом. Ничего, я еще…  А что я еще?  Вернусь и отплачу?  Я выглянул в окно.  Мда…  Охраны – по три негра с автоматами на квадратный метр!  Убежишь тут.

  Пошел осваивать просторы шикарной ванной.  Джакузи в виде перламутровой раковины мне не понравилась сразу.  Скользко. Ногу или руку сломать можно.  А руки мне еще пригодятся. Вдруг кого помоложе Лизки раздеть сподобиться?

  Невольно бросив взгляд на волосатые запястья, я вздрогнул.  Присев на плетеный стульчик возле двери,  долго рассматривал сверкающий браслет. Как я мог про него забыть?  Это же, если верить Зинке, пострашнее водородной бомбы. Нет, я имел в виду не Лизку. Настоящую бомбу!

  Следующие два месяца у меня ушли на изучение диспозиции и составление стратегического плана побега из плена.  Я решил отомстить этому мерзкому  богачу, возомнившему, что  патриоты хуже предателей родины.  Он запомнит меня на всю жизнь. На всю короткую жизнь.

  Еще две недели ушло на обучение Лизаветы.  Ее низкий голос лучше всего сойдет за мужской.
Для экспериментов нам привозили исключительно мужские замороженные головы.  Вот с мозгом  одной из них  я и организовал спектакль.

  Лизку  спрятал за прозрачным зеркалом возле тумбы, питающей препарированный мозг.
Чудик  сам вознамерился задавать вопросы  якобы говорящему через динамики мозгу.  Детские вопросики на уровне детсадовской викторины. Лизка, давно перешагнувшая начальное образование, с блеском справилась.  Миллиардер был в восторге!

- И это вы сделали за два месяца? То есть мы можем принимать заказы на дарение вечной жизни?
Знаете,  доктор, а давайте назовем нашу фирму «Мозгодар»?  Как вам?
- Согласен.  Тогда начнем составлять списочек кандидатов. Вас каким записать? Первым?

Претендент на вечную жизнь задумался.

- Нет, запишите третьим.  Я еще двоих хочу проверить на качество. Да и вам надо руку набить.

  Я не возражал.  Подождать два месяца – ради бога. Я бы и на полгода согласился, лишь бы избавиться от этого живодера.

  Я вспомнил людоедскую улыбку  моего любимца Шансона, с которой он пожирал голеньких птенцов. Именно с такой улыбкой я гладил остывающий мозг чудика на операционном столе. 

  Теперь я буду его голосом.  С запиской от имени хозяина  все двери теперь были открыты.  Уже на следующий день я отбыл  домой на яхте миллиардера.

  Первым делом после приезда уговорил директора на повторное телеинтервью.  С грустным видом я рассказал о провале экспериментов с мозгом по всем направлениям исследований.

  Из института пришлось уволиться.

   Желтые пакеты тут же перестали приходить.  Вернувшаяся жена с удивлением перекладывала из корзины в нутро стиральной машины пачки денег.  На мой непонимающий взгляд, она хохотнула:
- Козлик, неужели с такими бабками я стану стирать твои трусы? Можешь теперь менять их каждый день прямо в магазине. И остальное – тоже. Да, пока не забыла. Мы с Димкой  питаемся в соседнем ресторане. На меня можешь не рассчитывать.

 Второй день мы с Шансоном сидим на подоконнике и прелюбодействуем. Он уминает глазами воробьев, а я – заоконных красавиц. 

  Через год я случайно увидел среди виртуальных объявлений странный текст: «Фирма «ВечноМозг» принимает заявки на продление жизни».

  Да, как ни грустно, но то, что придумал один человек, обязательно взбредет в голову другому.