Красное солнце пустыни

   -Эх, хорошо-то как! -  глядя на заходящее солнце, произнес товарищ Сухов и расстегнул ширинку.

   Закатные лучи,  всеми красками радуги , заблестели  в мощной, по пролетарски, сильной и не сгибаемой струе.

   - Э ! Ти што делаешь, э ?! У тибя што, глаза совсем нет? Ти зачэм мой башка писать? – раздался возмущенный голос откуда-то из песка.

   Сухов неторопливо сделал «трюх-трюх» ,застегнул ширинку и посмотрел вниз.
   -Ты кто? – спросил Сухов и носком сапога, осторожно ткнул в торчащий из песка, мокровато-блестящий колобок.

   -Я  Саид! Меня весь Туркестан знает! Джавдет мой кровник! Кайрат-чемпион!         Кайрат-чемпион!

   Сухов на пару шагов отступил от беснующейся в лужице, головы и присев на песок, стал разматывать портянки.

   - А я  - Сухов. Товарищ Сухов. – сухо, но многозначительно произнес Сухов, сделав ударение на слове «товарищ» и достал из вещмешка самовар.
   - Ты что здесь делаешь, Саид? –спросил Сухов, подбрасывая веточки саксаула в костерок под самоваром.
   - Ааааа! Шакал проклятый! Сними свой чайника с мой башка! Иблис! Иблис! Горячо!
   - Сам ты чайник.  А это самовар. Тульский. Мне его товарищ Дзержинский подарил.
   - Иблис! Иблис! Синими своя самовар с мой башка!
   - Не кричи. А иблиситься мне еще нельзя. Не везде еще пролетарская революция освободила угнетенных декхан дружественного Туркестана.. Вот победим басмачей, а тогда и наиблисюсь по самое «немогу». Да и жена у меня в Рязанской губернии. Нам, пролетарским бойцам, по уставу, иблиситься без жены не положено.

   - Ааааа! Шайтан! Зачэм свой вонючий портянка мине в носа пихнуль?! Ааааа!
   - Тяга сильная, вот и пихнул. Самовар, он уважение любит. Тогда чай выходит наваристый, пахучий, ароматный. Ну, вроде как навоз в апреле, когда перепреет. Вот я портянку пихнул, тягу уменьшил, а самовару хорошо, он теперь томиться будет, а как закипит, - мы с тобой такого чайку попьем, что сам товарищ Дзержинский бы позавидовал!

   - Слюшай, Сухов, я чито тибе сделаль плохой? Я тибя зваль? Зачэм ты на мине писаль, самовар в мой башка ставиль, портянка свой вонючий,  – мине весь  верхний дыхательный путь затыкаль? Моя чито тибе плохой сделаль, э?

   - Ничего ты мне не сделал. Дурашка ты, басмаческая. Я же помочь тебе хочу. Перековать, так сказать, политически. Вы же, басмачи,- народ темный, агрессивный, все бы вам шашлыки свои жрать, да жен своих по гаремам томить. А я тебе правду расскажу. Как оно на самом-то деле, должно быть. Все как Ленин говорил, расскажу тебе. Ну, по-первому, надо всех ваших угнетенных женщин востока, - раскрепостить. Косметику им там всякую дать, на работу, чтоб ходили с утра. А то, что же это за непорядок такой форменный, что у вас женщины не работают? Не правильно это. Вот, посмотри как у нормальных людей происходит, - с утра женщина проснулась, корову подоила, курей там, свинью какую покормила, портки мужнины застирала, детишек, радость нашу, цветочков, так сказать, помыла-побрила, в школу отправила, сама пока обед да ужин приготовила, одёжу подлатала, мужу шкалик на опохмел, оставила и , вольной птицей на фабрику или на завод. Отработала ударным пролетарским трудом, смену и опять свободна как лебедушка в небе, -домой спешит, к муженьку да детишкам ненаглядным. А по дороге и до матушки своей забежит, капусткой солененькой разживется, деньжат до получки перезаймет, на рынок за картофанчиком заскочит, притащит мешочек домой, а там опять свободна как соловушка! А дома любой труд в радость, безо всякого капиталистического угнетения! Полы помыла, посудку поскребла песочком, детям , цветочкам нашим, носы повытирала, покормила, жвачку из волос повыстригала, спать уложила и сама как пава, до коровушки, кормилицы нашей, на вечернюю дойку поспешает. А потом и усладам плотским с мужем, по природе своей ненасытной,  аки львица , предается! Так-то, басмач. Это тебе не ваши, угнетенные да затурканные женщины, а свободная , гордая баба! Она тебе за такую свободу, -по гроб жизни ноги целовать будет! Потому как освобожденное сознание у нее. Она тебе с таким сознанием и коня остановит, и в избу горящую, ежели что, за мужниной бутылкой , забежит и даже бровей не опалит!  Мотай на ус, басмачина глупая!
 
   - Шайтан! Закопай меня совсем! Иблис!

   - Вот темный ты человек, Саид! Глупости в тебе много . А сейчас ведь не средневековье какое, сейчас человек каждый, свободен! Опять же если взять ваши половые отношения. Ну, что это за темнота инквизиторская, когда баба должна строить отношения, с одним мужиком? Непорядок. Вот Ленин так говорит: - Каждая пролетарская баба, должна осмысленно подходить к выбору своего будущего социалистического мужа и для этого, как писал пролетарский философ Эммануил Кант,- иметь выбор , -посеред богатого многообразия рабоче-крестьянских пенисов, готовых к репродуктивному воспроизведению себя в последующих поколениях строителей развитого коммунизма. Сечешь, басмачник? И здесь ведь главное не то, что у кого-то хрен слаще, а чистая пролетарская политэкономия руководит. Баба, она ведь суперед всего, кто? Она –мать! А кто окромя матери о детях своих позаботится лучше? Никто. Мужику, оно ведь, времени-то не хватает, он революцию должен утверждать, коммунизм строить.  Вот ,допустим, сошлась она с Гришкой, забеременела, родила дитеночка, цветочек свой ненаглядный, а Гришку посадили за контрреволюционную пропаганду. И что, ей теперь самой дитяточек растить, недосыпать-недоедать, все для детишек пятую точку рвать, да ждать когда ее благоверного по амнистии отпустят? Это глупо, дети – наше будущее. Потому баба, как пролетарская мать, должна об детях думать и об всемирной победе революции , думать, и ежели к ней Петька дна пару чашек чаю зайдет, то руководствоваться не средневековыми пережитками загнивающей буржуазной морали, а со всей рабоче-крестьянской радостью, -дать ему полноценное половое, пролетарское ,удовлетворение. И тогда Петька ей и картошки для деток ее притащит, и от дурного слова , на танцах, оборонит. А там, глядишь, и Гришку отпустят. А детки вырастут здоровые, комсомольцами станут! Так вот надо, по пролетарски думать! А у вас чуть что, так сразу бабу камнями .Непорядок это. Бабу камнями нельзя. Она же женщина. Проштрафилась, ну так дай в глаз или в ухо. Но камнями , это зверство. Не по совецки это. Усек, шашлычник?

   -  Гхххх….гххххх….
   -  Молчишь. Ну, молчи.

   - Гхххх…гхххх…
   - Заснул что –ли? Храпеть вот , начал. Темный ты человек, Саид. Тебе бы все шашлыки свои жрать, да дрыхнуть. Никакой пролетарской сознательности. Темнота. Ну, заболтался я с тобой. Пойду я. Мне еще Абдуллу искать, жен его освобождать от угнетения, опять же мороки много, -  мандат им на работу в Москве выбивать. А то ведь непорядок получится, если они в Москве без мандата будут. В Москве, ежели у бабы мандат есть, то она завсегда себе работу найдет. Нда… темный ты, Саид, темный. Ну, бывай! А портяночки я заберу. Не обессудь, сам понимаю, что без головного убора, на солнышке жарко, но , портянки казенные, не положено оставлять. И помни, Саид, главное – это свободное сознание!