Трагедия шхуны Унго

Впервые я услышал об этой истории еще во время службы на флоте. Морское посыльное судно «Моржовец», куда я был временно прикомандирован в качестве врача, вышло из Владивостока в Тихий океан для обеспечения пилотируемых полетов  с Байконура по программе «Эллипс» (была такая при СССР). Точка нашей  плановой дислокации находилась где-то в районе атолла Уэйк, так что топать было весьма прилично.  Кратчайший курс для  выхода в Тихий  океан лежал через японский Сангарский пролив.
Экипаж «Моржовца» был военным, командир-  капитан – лейтенант. Сам пароход  был из крупной серии гидрографических судов  польской постройки. Кстати, с великолепными мореходными качествами, резво бегал и хорошо «отыгрывался» на волне. Такие до сих пор еще  сохранились в российском флоте.
Как  только мы подошли к японским терводам, сразу в воздухе появился  патрульный самолет Р-2 «Нептун», и, посвистывая турбовинтовыми  движками, начал  облет судна. А через пару часов на горизонте  замаячила  черная точка, постепенно  принявшая  очертания японского эсминца УРО «Амацукадзе». Затем он зашел нам  с кормы и пристроился параллельным курсом в паре кабельтовых. Агрессивных намерений не выказывал, но вид  баковых  127-мм орудий особого оптимизма не внушал.
Во время обеда в кают-компании командир БЧ-5, кивнув на  видневшийся  по левому борту  серый силуэт эсминца, сказал: - А вот  шарахнул бы он сейчас по нам парой снарядов - и все, пошли бы рыб кормить.
-Да ну, не война ведь – степенно ответил  старпом - да и оружия у нас  нет и флаг не военный.
- А ты что, про  «Унго» забыл? Там тоже  флаг не военный  висел – вмешался в разговор штурман (тоже капитан-лейтенант, но  уже в годах).
-Вы бы, товарищи офицеры, поосторожней про «Унго» -то- заметил командир-, а то  наших гражданских товарищей до смерти напугаете, а нам еще месяц в походе быть. Вдруг, понимаешь,  духом ослабнут.
Вечером я зашел в каюту штурмана и спросил про «Унго». Тот немного помялся, но все же вкратце рассказал, что это было советское гидрографическое судно, которое в конце                50-х обстреляли корейцы. Погибло несколько человек. Дело мутное, засекреченное и распространяться  об  этом особо не стоит. На сем мы и расстались.
После было не  особенно приятно созерцать  из иллюминатора орудия «Амацукадзе», который сопровождал нас  до конца пролива.
Духом, мы, конечно, не ослабли  и в походе работали как надо. На обратном пути нас тоже сопровождал эсминец «Аянами» и самолет береговой охраны. А вот с тех пор загадочное слово «Унго» засело в памяти-до поры до времени.
Недавно, перечитывая  очередные материалы для статей про Корейскую войну, я снова наткнулся с интернете на это слово. И начал  поиски… Материала нашлось немного, но   главное удалось выяснить о той давней трагедии.
Итак, вернемся в декабрь 1959г, когда  разведывательный корабль ТОФ «ГС-34» имевший для прикрытия статус гидрографического судна и наименование «Унго» под командованием капитан-лейтенанта Козьмина Александра Борисовича находился в походе в Японском море у восточного побережья Кореи в Восточно-Корейском заливе.
 В этот раз корабль выполнял обычный разведывательный поход, осуществляя разведывательное обеспечение безопасности возвращения репатриантов из Японии в Северную Корею. Вечером 28 декабря, штормило, была малая видимость. В 19 часов погода улучшилась. Командир БЧ-1 Э. Щукин по приказанию командира корабля чаще стал определять местоположение корабля. Быстро темнело, на корабле усилили визуальное наблюдение, неслась вахта на постах радио - и радиотехнической разведки. С целью обеспечения скрытности ведения разведки активная радиолокационная станция не выключалась. Корабль находился в районе 39° 07' с.ш. и 128° 35' в.д. До северокорейского берега было 30 миль, а до побережья Южной Корен и того больше 36 миль (ширина территориальных вод КНДР равна 12 миль, Южной Кореи - 3 мили). Вдруг по правому борту «Унго» в небо взвились ракеты, и почти в то же мгновение огненная трасса прочертила небо, устремляясь к кораблю. Командир корабля был твердо уверен в месте своего корабля и в том, что корабль не нарушил территориальные воды иностранного государства, а, следовательно, этот залп не мог носить даже предупредительный характер.
«ГС-34», не имея на борту вооружения, вынужден был отвернуть на 90° и начать отходить еще дальше от берега. На корабле включили один из прожекторов и рулевой-сигнальщик матрос Г. Копанев, пользуясь международным сводом сигналов, начал непрерывно подавать сигнал в сторону берега: «Чем вызван обстрел?» Прошло несколько  напряженных минут, как вдруг наши моряки увидели силуэты трех кораблей без ходовых огней и каких-либо других опознавательных знаков. Корабли быстро приближались к «ГС-34». Один из них шел прямо на судно и через несколько минут был опознан как малый противолодочный корабль - «большой охотник». Командир «ГС-34» приказал направить  один из прожекторов на гидрографический флаг СССР, развевавшийся над разведывательным кораблем (под этим флагом с 3 августа 1959г. ходили РК ТОФ), а вторым прожектором, вахту на котором нес А. Шестернин - освещать приближающийся к нему иностранный корабль. В 20.40 28 декабря «большой охотник» приблизился к «ГС-34» на дистанцию 45-50 кабельтовых и без каких-либо предупреждений дал по безоружному «ГС-34» четыре очереди из 40-мм автоматических установок. Дистанция между кораблями в этот момент была настолько мала, что не разглядеть на «ГС-34» гидрографический флаг СССР было невозможно. После этого катер отвернул и ушел в темноту. В результате огня был разбит компас, повреждена радиоантенна, повреждена шлюпка, труба и корпус корабля, разбит спасательный плотик, один из снарядов попал в носовой кубрик.
«ГС-34» уменьшил ход и лег в дрейф, катер вновь приблизился к кораблю и открыл огонь. Снаряды рвались на палубе, один снаряд попал в ходовую рубку, командира корабля отбросило взрывной волной, а помощник командира корабля капитан-лейтенант А.П.Новомодный  и рулевой-сигнальщик Ю. Федоров были ранены. Снаряды продолжали поражать корабль.
В момент взрыва снаряда в рубке рулевой-сигнальщик матрос А. С. Кажаев, стоявший вахту на руле, успел броситься в ту сторону, где находился командир, и заслонил его своим телом. Матрос был убит наповал, получив прямое попадание снаряда в живот. Тяжелые ранения получили сигнальщик В. Казанцев и рулевой А. Белкин, но ни тот, ни другой не покинули свои посты,. Все это время раненый сигнальщик Г. Копанев продолжал освещать флаг своего корабля, когда «охотник» вновь близко подошел, наши моряки разглядели его номер «205» и корейский литер.
Катер, подержав луч прожектора на советском флаге, неторопливо ушел в сторону и скрылся в темноте. Ушли во тьму и два других корабля, лежавшие в дрейфе поодаль. Во время обстрела весь экипаж держался храбро. Никто не покинул своих постов, радист поддерживал непрерывную связь с Владивостоком, а в машинной команде, где в это время было особенно тяжело нести вахту, не зная, что происходит наверху и что угрожает кораблю, ни один из мотористов ни на минуту не покинул своего поста.
В район инцидента вылетели самолеты Ил-28, по тревоге из ВМБ Стрелок был послан дежурный эсминец, который принял на борт тело убитого матроса А.С. Кажаева и раненых моряков для доставки их в военно-морской госпиталь. «ГС-34» («Унго») был взят на буксир и доставлен в базу. Погибший матрос был похоронен на Морском кладбище во Владивостоке.
По этому инциденту была направлена нота протеста МИД СССР правительству Южной Кореи. ТАСС заявил что впредь при подобных акциях суда «пираты» будут уничтожаться. Южнокорейские власти заявили о своей непричастности к инциденту и были готовы предоставить кинодокументы, зафиксировавшие нападение катеров Северной Кореи на советское судно.
Позже, по уточненным данным, было установлено, что кораблем-пиратом был северокорейский малый противолодочный корабль «№ 205» типа «БО-1», полученный от СССР в начале 50-х годов (бывший американский  типа SC-1,вооружение -1х40-мм орудие и 3х20-мм зенитных автомата). В советской печати о причастности к инциденту кораблей КНДР нигде не писалось. Кроме опубликованной в газетах 31 декабря 1959г. ноты протеста об этом инциденте было несколько публикаций, 31 декабря 1959г. в газете «Советский флот» и в журнале «Советский моряк» № 2 за январь 1959г., но и там вся вина возлагалась на Южную Корею.
В дальнейшем отремонтированный корабль «ГС-34» еще в течение 13 лет до 1972г. нес боевую службу. Командир корабля Козьмин Александр Борисович в 1960г. получил под свое командование разведывательный корабль «Измеритель», затем с 1971г. - «Забайкалье». Служил старшим офицером в разведуправлении ТОФ и в 1982г. закончил службу в звании капитана 1 ранга на должности заместителя начальника школы мичманов-техников ВМФ в Киеве. Жил в Киеве и умер в 2001г.
Инцидент  был замят и не сказался на наших тогдашних отношениях с КНДР. Надо сказать,что в то время из-за не урегулированных с мировыми странами и соседями вопросов о ширине территориальных вод  власти КНДР нервно реагировали на любое,  как им казалось нарушение их границ.
Тем более, что северокорейские ВМС не всегда придерживались общепринятых правил поведения военных судов в море, так как имели приказ применять оружие против “чужих кораблей”, действуя по принципу “сначала стреляй, а потом разбирайся”. Это и привело  к тому, что они буквально расстреляли безоружное советское судно.

Разведывательный корабль  «ГС-34» - («Унго»), тип- шхуна, построен в 1954г. на верфях Штральзунда (ГДР) в составе крупной серии судов для рыболовного флота (как СРТ-4197). 9 мая 1955г. на шхуне был поднят государственный флаг СССР и присвоено наименование «Унго».
В 1955г. судно Северным морским путем перешло на Тихий океан и вошло в состав ТОФ как посыльное. С 1956г. шхуна отнесена к подклассу посыльных судов и получила наименование «ГС-34» (позже Лоц-75), а наименование «Унго» оставлено как легендное. В 1957г. было отнесено к кораблям 3 ранга специального назначения. Судно  (под разными наименованиями) оставалось в строю 38-й бригады ОСНАЗ ТОФ до 1972г. и в 1973г. было списано и сдано на слом.Судно принимало участие в слежении за ядерными испытаниями на атолле Бикини и Кваджалейн.
 Я, в ходе своей флотской службы, много встречал однотипных  с«Унго»судов. Это были и рыбацкие траулеры и  транспортные и разведывательные корабли. Один был даже вооружен по типу малого противолодочного корабля и часто торчал в качестве брандвахты на выходе из бухты Золотой Рог. Но вообразить себя  на месте  маленького безоружного  кораблика, безнаказанного расстреливаемого в ночи у чужих берегов - выше моего понимания.
И  в этом свете героизм наших моряков, не дрогнувших под  снарядами на безоружном судне - пример  поведения в чрезвычайной ситуации. Правда и матросы тогда были другие - из  довоенного поколения. 
Использованные материалы – Г.Халилецкий. «Подвиг моряков-разведчиков  бригады разведывательных кораблей». На фото- ГС-34 («Унго»).