За ним..

В иллюминаторе иглы пейзажа сливались в гребень, щадаще распрямлявший локоны заблудившихся в непознанности потоков чернильных ветров щетками царапавших мой глаз рисуемыми внутри окуляра кисточками пестрых теней света...
Сталь мысли фальцетным треском взлетела вниз, а сырная тарелка верхней лепешки все откусывалась, не дав мне грызнуть и обломка чужого горя, смываемого светом тени завтрашней лампы, которой некогда искрится своим черным криком, что яростной грустью запрягал на тетеву ветренных локонов тупую стрелу людских судеб...

Закат все той-же нежной грубостью снимал последние штрихи белоснежного белья гардеробов  с обнаженной осени полей, которая завидной усталостью демонстрировала чужое терпение скорей неподдаться власти своих низменно внутренних желаний и уйти, стать низлежащей( доминируемой )  ступенью( подстилкой ) этой долгой пирамиды обещаний, несящей смерть обывателя с самого конца..

В понтомиме дня пронесся скрежет зеркального солнца ушедших в забраковку возгласов блаженства, а мир все тот-же: поцелуй земного небоскреба не придал мне удовольствия, как и ей - боли, что нельзя сказать о Тихоне - тот был весел. Весел тем, что позади дверей не нашлось пустых нам весёл, как наоборот, был тот в беззвучном( как ни странно) во пне, что горел, а гарь-то чья была усыпана пеплом, что пыльно дымился в огне.
-Вселенная угасает,- сказал Тихон..
-Чтож, давай наблюдать его закат,- приглушенным криком сказал я.
Весь шум безъяростно горел, пыхтел своей подростовой уверенностью, но, я был уверен в одном: "Закат Вселенной", он пришел, одной лишь, той, что обязала рождением умереть все наши мысли, что безудержно проклинала океанскую кислоту стать в одни ряды с небом, что заставило нас всех принять свет, живя в мире, в котором тебя..нет.



(17.11.13); учеба