Самосвалов

Рассказ
               

                -  А рельсы трамвайные под асфальт закатали, - я вспомнил как здесь, по самому центру  широкой улицы,  шмыгали трамваи и часто – один за другим. Их летние трели уже были слышны в пять утра, так как окна комнаты на четвертом этаже общежития института, где я жил с Александром и Владимиром, выходили на проезжую часть улицы, ставшей за три года учебы такой любимой и родной.  Я  умышленно медленно катил на своей пятерке по еще спящей улице, стараясь уловить произошедшие изменения. Да прошло сорок лет: многое изменилось, но основа осталась. Здесь прошла наша юность, лучшие годы. Мне вспомнился эпизод, связанный с этой улицей.
         
               Это было на третьем курсе. Отмечали окончание летней сессии. В комнате общежития распахнуты настежь окна, лето еще молодо, как и все, собравшиеся за столом. Нас человек двенадцать, а на столе громадная сковородка с жареной, на сале, картошкой, хлеб, лук, банка с огурцами, две банки кабачковой икры и много огнетушителей – так мы называли вино в больших, по 0,7литра, бутылках. А портвейн был хорош: и три семерки, и тридцать третий. Застолье в разгаре. Если умолкает  гитара - орет магнитофон. Приходят и уходят новые знакомые, кто – то танцует. Девчат немного: две или три. Как обычно вина не хватило, начали вспоминать: чья очередь идти в магазин.

Александр как всегда стал командовать: «Пусть молодой, он быстрее трамвая две остановки пробегает». Молодой -  это родной брат моего товарища - однокурсника. Молодой поступил в институт, когда вся наша компания и брат молодого, уже закончила три курса. Молодой под метр девяносто ростом, широко улыбается, а Александр, уже собрав деньги, продолжает:

- Смотри, я ждать не люблю, тем более  что вторая сковорода на подходе. Александр говорил быстро, при этом заикался. Места невыговаривания, он пропускал или заменял  матом, при этом начинал  говорить еще быстрее. Привыкнуть к речи его было нелегко, но возможно.  Я сначала злился, не разбирая слов Александра, а потом привык,  как привык и к речи Володьки, который тоже заикался, только говорил, надолго растягивая слова, а  места, где клинило, пытался  добить до конца, при этом отвлекая собеседника дрожанием подбородка и гипнотизирующим взглядом черных глаз.

 А  молодой уже был готов, он вообще  все делал быстро: быстро сдавал зачеты и экзамены, быстро знакомился с девушками. Именно он умудрялся иногда приносить нам водку за 2,87 рублей, в то время как ее уже более года не было в  продаже.
-  Как взял? - спрашивал Александр.
-  А я к заведующей и говорю: ну, что теща, побалуй зятька. Просьба действовала безотказно, хотя теща видела молодого впервые. Александр злился, что у него так не получалось, а в этот раз он весь издергался, ожидая молодого. Может он завидовал его росту. Александр был среднего роста, а может, умению молодого нравиться женскому полу. Александр любил руководить и мог организовать ребят на любое дело.
- А ты, - это он ко мне, - сидишь что, иди на кухню, там девки в кастрюле большой кусок мяса варят. Так ты его в нашу сковороду переметни. А то лук кончился, сало тоже… с чем картошку - то, -  Александр закурил, обошел стол три раза, выглянул в окно.
- И где его носит? Ну, молодой! Пусть с начерталкой ко мне не подходит, - это он обращается к моему товарищу - брату молодого.

-  В общем, так: терпенья больше моего нет, поэтому  мы подумали, и я решил Володьку дублем послать. А денег Серега у Катьки  займет. Чего, Серый, я ж тебе сказал: у Катьки. У нее всегда есть!  Если давать не будет, скажешь, я просил.  Володька только крутил головой, не успевая следить за указаниями Александра. Володька был рассудительным и пунктуальным, он все делал не спеша и если брался за что – то, то делал основательно, продумав каждую мелочь.
- А что я – то о…о …пять, тот раз  я третью хо…о…дку делал!
- Иди, иди, да сумку нашу возьми: в нее аккурат девять штук входит, и сигарет мне возьми - эти, - Александр кивнул в  нашу сторону, – обойдутся!   

           Прошло больше двух часов: ни молодой, ни Володька не возвращались. Ждать уже не хотелось, поэтому решили картошку съесть без вина. Однако не пошла - холодная, хотя и с мясом.  Я стал провожать ребят и вдруг тихонько приоткрывается дверь и в узком проеме появляется что- то большое грязное и мокрое, а потом и сам Володька. Пройдя пару шагов, он очень медленно опустил свою ношу, внутри что – то звякнуло, а по полу  потекло коричневое. Володька, тряся подбородком, пытался что- то сказать. Но заклинило сразу, поэтому мы кроме мычанья ничего не могли разобрать. А Володька уже весь красный продолжал мычать, при этом пальцем правой руки тыкал в ладонь левой. Так продолжалось минут пять.  Александр не выдержал: что в сумке только осколки от бутылок он уже понял, а вот что у Володьки с ладонью - нет. Он крутил Володькину ладонь, снимал и надевал очки, потом, почти не заикаясь, заорал:

-  Да, вы то, мудаки, хоть посмотрите, что этот идиот написал. Какие - то иероглифы, иль цифры, да нет, и буквы есть.  Появившийся, неизвестно откуда  молодой, тем временем осторожно вынимал из сумки осколки, потихоньку приговаривая:
- Одна то целая осталась? Я везучий.  А вот и она!  Молодой уже хотел выпить, предупредив нас, что снимает пробу: вдруг  осколки? Александр выхватил у него стакан и сунул Володьке.
- На, глотни, может, хоть одно слово скажешь. Володька пил мало, а, тут не сопротивляясь, выпил почти стакан, сел на кровать и начал рассматривать свою ладонь. И, все молча. Я сел рядом с Володькой, пытаясь разобрать каракули, написанные на ладони шариковой ручкой.  Александр налил вина тем, кто остался,  уже из сумки молодого, благо его было достаточно, и нервно закурил. Стало, наконец, тихо, за последние три часа. Наконец Володька подал голос.
       
             - Я в ма…а…газин  быстро о…о…ообернулся, а тут, иду к общежитию:  Ольга навстречу… Мы знали, что Ольга давно нравится Володьке, но  из- за своей природной скромности и заикания, он никак не мог первым заговорить с девушкой.
- Так вот, она то…о… же сессию сдала, домой со… ообирается. Мы остановились прям на обочине  тро… о… оотуара, а она гово… орит:
 - Ты, что так спешишь? Отдохни, похоже, тяжело несешь.
- Сумку, сумку то, бля, куда дел,  пока ляс - точил? -  накинулся Александр. - Мог бы сумку дос - вить, а потом хоть до ночи стоял бы!  И о чем она с тобой говорила то? Или ты ей свои анекдоты читал? У Володьки была своеобразная привычка конспектировать в записную книжку анекдоты. При очередной выпивке, в самом ее разгаре, он доставал  книжку и начинал читать. Прочтя фразу, две он начинал смеяться, очевидно, вспомнив  или домыслив, по – своему, анекдот до конца. Смеялся заразительно, долго, до слез, а потом, вытерев слезы, начинал читать второй; при этом все повторялось. Компания уже после первого анекдота хохотала над Володькиной манерой рассказчика, естественно не услышав до конца ни одной байки. А  Александр уже вошел в раж: «Мы тут все на нервах, вино ждем, картошка остыла, а он Оленьку встретил! Петров всю картошку слопал, тебя дожидаясь.  Петров  промолчал, зная характер Александра. Такие шутки давно стали привычными, да и вообще: на Александра давно никто не обижался.

-  Сумка то почему рваная?.. Ты, что на разлив брал нам?
-  Да, это, я сумку на бо…о…ордюр, вроде, ставил или …на… да, как ее увидел, сумку и по…о…ставил. Она по…о…дошла и мы…
- И сколько ж вы стояли? Я ж в окно глядел, тебя не было, -  возмущался Александр.
- Вдруг сзади рев та…а…кой, я отско…оо…чил, едва, чуть на ногу не наехал!
- Кто? Кто?
- Са…а...амосвал, вот и номер его. Я даже по…о…обежал за ним. А Ольга смеется только. Это она мне написала, чтоб не за...абыл. Его и найти теперь мо… ожно!
- Идиот, поглядите на него!  И я с ним уже три года живу, – Александр уже не владел собой. Лучше б он тебя, а не сумку раздавил!
Володька еще сильнее покраснел от возмущения, гнева и теперь уже надолго потерял дар речи, изредка открывая на пару минут рот, а потом и вовсе махнув рукой, вышел из комнаты.
- Иди, иди, «Самосвалов»,  – крикнул вдогонку Александр.

После этого случая, вплоть до распределения, Володьку величали не иначе как Самосвалов. Знакомые, а после этого случая их стало множество, подкалывали Володьку при встрече: «Смотри, смотри, не твой поехал?» Володька сначала обижался, а потом привык, а после защиты диплома, подойдя ко мне,  почти не заикаясь, сказал: «Ольга по распределению уехала в другой го… ород, там и замуж вышла». Если б не самосвал…  я ведь ее  в кино пригласить хо …отел, уже и билеты взял… Ты как думаешь, я мог ей по…онравиться?»
         Я улыбался  воспоминаниям. Машина сама остановилась напротив нашего общежития, может как раз в том месте, где Володька сорок лет назад поставил сумку.
        Мы с Володькой до сих пор живем в разных городах. Приехав недавно в город юности, я вечером хотел  звонить Александру, а утром узнал: его не стало.

                Виктор Попов