Рассудил

Старый ворон уселся на самую верхушку опоры железнодорожного столба и о чем-то задумался. Вдруг его размышления прервал заливистый крик: «Ку-ка-ре-ку! Я - молодец-удалец, первый на деревне певец!». Ворон удивленно посмотрел вниз и увидел, как по двору одного из домов важной поступью расхаживает молодой петух. Неожиданно с другой стороны раздался не менее заливистый крик с нотками возмущения: «Кук-ка-рек-куу! Это я - молодец-удалец и первый на деревне певец! А у тебя еще желток на перьях не обсох!».  Это кричал уже другой петух, появившийся во дворе соседнего дома. «Ку-ка-ре-ку! Клевета!» - возмутился первый Петька  – «Я первый на деревне певец! И курочки мои - пеструшечки!» «Кук-ка-рек-куу! Да твои куры рябы, а мои как снег белы!» - не унимался второй Петька. «Ку-ка-ре-ку! Да-а,  твои белы,  да у них в саже подолы!» - передразнил второго первый петушок. «Кук-ка-рек-куу! А вот я сейчас как взлечу, да кому-то в темя наклюю!» - угрожающе завопил второй петушок. «Ку-ка-ре-ку! А ты попробуй – я тебе бороду оторву!» - не менее угрожающе ответил первый. Ворону надоело слушать их препирательства и он, воспользовавшись паузой, громко и надрывно крикнул: «Кра-кра! Брехня-брехня!». После этого, сорвавшись с верхушки столба, ворон взмыл в небо и был таков. Петухи обиженно умолкли, а потом каждый из них забубнил себе под нос: «Коак, коак, сам старый брехун!».  Куры, давно не обращавшие внимания на хвастающихся друг перед другом петухов, вовсю лакомились выползшими из земли червяками. Обнаружив своих жен за этим занятием, петухи кинулись расталкивать кур и отнимать у них добычу, забыв и о недавних взаимных оскорблениях, и о собственном хвастовстве и об обидных словах старого ворона...