Немного о воспоминаниях

И все-таки, она скучала. Скучала по тем денькам, когда по выходным могла беззаботно прогуливаться по улице, никуда не спеша, не торопясь. Здорово было наслаждаться первым снегом и понимать, что ты счастлив. Или видеть первые замерзшие лужи и ледышки после дождя, мешая с хрустящими пожелтевшими листьями клена, в которых виднелись мазки красного и зеленого цвета: иногда по бокам, иногда посередине. Когда можно было идти, не слишком думая о том, что ожидает вечером, где тебя не держали, где ты был не нужен. Мы переживаем о таких вещах, как забота. О тебе никто не заботится, никто не спрашивает про твои дела, про твое настроение. На самом деле, надо наслаждаться этим, пока ничего не изменилось. Когда ты никому не нужен – ты свободен, ты не зависим и не привязан к кому-либо. Это хорошо – с одной стороны. Нужно научиться наслаждаться одиночеством, пока есть такая великая возможность.
Она стояла напротив окна. Вдали громыхал гром, воздух парил, предвещая грозу. На фоне черно-синих туч, зеленая трава смотрелась предельно ярко. Она держала в руках кружку с чаем, от которого исходил приятный ягодный запах. Ее грустный, подавленный взгляд был устремлен вдаль, вслед мыслям. Как же она здесь оказалась? Удивительно, куда может забросить тебя судьба всего за один день, без шанса вернуться обратно. Теперь только даль, чай и раскаты грома. А где-то там…
Можно было выйти раньше, но раньше – была бы ночь. Четыре утра, начало пятого. В какой-то части своей души она обожала одиночество. Когда никого не рядом, легче собраться с мыслями, направляя их в нужное русло. Ты ощущаешь спокойствие, умиротворение, думаешь, размышляешь. Не все могут вынести такое, но повезло человеку, который может и даже, больше, - знает, что это необходимо. Общество людей, порой, убивает. На горизонте виднелась красная полоса, хотя, звезды еще не погасли и продолжали ярко светить, иногда мелькая. Если присмотреться получше – можно заметить спутник, не спеша плывущий в темном небе, среди миллиард белых огоньков. Летом утро никогда не сравнится с зимним по одной простой причине: птицы просыпаются раньше всех и поют чудесные песни, сообщая о жизни вокруг после теплой ночи отдыха и крепкого сна.
Кирпичные девятиэтажные дома безмолвно упирались в землю. Ветер затих и деревья почти не шевелились. Создавалось ощущение, что все вокруг разом замерло, но только пение птиц говорило об обратном. На ветках сирени игрались воробьи, на детской площадке собрались голуби и ворковали между собой. Слышались так же крики чаек. Такие пронзительные. Такие холодные. Сразу вспоминалась синева и просторы моря, где их особенно много, где, сжав крылья, они бросаются в не прогретую воду за свежей серебряной рыбой. Но что они забыли здесь? На другом конце города, далеко-далеко от воды? Крики. Она насчитала около семи чаек и это только вначале пути. Птицы то парили, то усаживались на крыши высотных зданий рядом друг с другом. Виднелись их желтые клювы и черные кончики длинных крыльев. По улицам разгуливала пустота. Не было даже проезжающих машин, только изредка можно было заметить бездомного пса или кошку, мирно идущих по своим делам. Она шла вдоль дороги, на ней – легкая коричневая курточка, под которой виднелась белая футболка, темные джинсы и черные кеды. Пусть лето, но ночью все остывает после дня. Ноги несли ее мимо старых, заржавевших качелей и деревянных горок, которые не успели еще заменить на новые. Несли мимо садиков, мимо маленьких площадок с зелеными скамейками, исписанными любовными тирадами. Сейчас, в данный момент в мире она одна. Одна во времени, наедине с городом. Горизонт становился все ярче и ярче, краснея, розовея. Небо рассеивалось, наполняясь синей дымкой, под которой скрывались звезды.
Спустя некоторое время, она уже шла по рельсам. По бокам – травяные просторы, усеивающие маленькие непроглядные тропинки. Тут и осока, и мать-и-мачеха, и подорожник, даже камыши. Если свернуть от рельс на восток – увидишь весело журчащую речку, обходящую камешки и несущую веточки. Увы, сейчас она грязная; люди бросают в нее различный мусор. Раньше можно было даже зайти в нее и искупаться, но позже ее засорили. Теперь лучше ее даже не касаться. Помимо свалки, в ней куча болезней. Если присмотреться, на дне, среди камней, можно обнаружить старые железки, монетки, резинки, шприцы, мелкие детальки от каких-то механизмов. Даже одежду. Она помнила времена, когда это место процветало. Вода была прозрачна, дно – покрыто илом и зелеными камешками, в которых виднелись мальки. С детства она любила это место, потому что, если перейти реку через мостик, дальше – будут плиты, по которым она каталась на красненьком велосипеде. Все усеивала высокая трава и ей казалось, что это маленькие джунгли. Если пойти днем – кругом наполняет звонкое стрекотание кузнечиков. Так же там были громадные электрические вышки, мимо которых пролетали утки и садились в небольшое озеро, тоже когда-то бывшее чистым. Повсюду было слышно журчание воды, а вдали – недостроенные и заброшенные кирпичные небольшие дома, мертвые и навсегда одинокие. Хотя, нет. Туда ходят люди. Ходят, чтобы найти для себя новые ощущения. Ходят, чтобы покончить с собой. Ходят, чтобы впервые попробовать наркотики. Ходят группами. Ходят сектой. Там можно встретить бомжей, ночующих по углам здания. Как-то она слышала, что оттуда столкнули девочку-подростка, просто решившую пойти ради интереса. Как говорится, в последний путь. Дома не снесут. Они так и будут стоять, пока сами не обрушатся.
Зимой на речке не очень интересно, как летом, - считала она. Летом можно было наслаждаться красотой природы, тишиной и шелестом высокой травы. Когда настает зима, она уносит всю живость вместе с летом. И все умирает. Река замерзает, покрывается снегом поверх льда. Эта местность начинает напоминать пустошь. В ней больше нет того, что было при теплом солнце и горячей земле. Все спит. Все уснуло. Приходиться ждать весны и если идти на реку, то идти вначале весны и только ради вербы, которая появляется на мерзлых ветках. Она срывала ее, приносила домой и ставила в прозрачную банку на подоконнике. Потом наслаждалась и чувствовала скорое возвращение тепла.
Помимо всего того, что было на речке, больше всего ей нравились поезда. Совсем недалеко проходили рельсы и именно через них надо было пройти, чтобы спуститься к бегущей прозрачной воде. По рельсам каждый день громыхали поезда. Ту-дум, ту-дум. Ту-дум, ту-дум. Только завидев поезд, она останавливалась и смотрела на него, словно зачарованная. Он не был пассажирским. Он был грузовой, товарный. В нем точно не ехали люди куда-то в другие города. Всего один единственный раз в жизни она видела пассажирские вагоны, шумно идущие по этим самым рельсам, в детстве, в начале лета. Тогда она помахала людям ручкой, махала самому поезду до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Восход солнца, весь лиственный, травяной пейзаж отражался на стали. Шпал кое-где не было, под ногами слышался хруст камней, хотя, она старалась не наступать на них, а обходить. Иногда перебиралась на сами рельсы и шла по ним, стараясь сохранить равновесие. Подул легкий ветерок, чуть развевая ее волосы. Почему-то именно в этот момент на бледном лице отразилась улыбка. Вокруг не было даже намека на присутствие людей. В это время все спали, ворочаясь в своих мягких кроватях. Время показывало пятнадцать минут шестого. Красная размытость в небе практически полностью стерла собой любые намеки на звезды и лунную ночь. День крался постепенно, никуда не спеша, пробуждая каждого в свое время. Она наблюдала за этим. Наблюдала, как повсюду вновь начинается жизнь.
До ее слуха донесся сигнал, сообщающий о скором приближении поезда. Она обернулась, вдали виднелась синяя точка, потихоньку увеличивающаяся, становившаяся темно-зеленой. Вновь подул ветер, но посильнее, чем в прошлый раз. Пульс участился, когда можно было расслышать характерное постукивание колес. Сойдя с рельсов, она не только отошла на безопасное расстояние, но и приготовилась к зрелищу. Поезд с каждой минутой был все ближе и ближе. Он отдал гудок и быстро летел мимо. Как и в детстве, она до сих пор смотрела с большим интересом, представляя, что несется в одном направлении с ним, а в голове только одна единственная мысль. Куда он?
Где-то глубоко в душе она надеялась, что это будет пассажирский поезд, но, увы, это был грузовой тепловоз. В данную минуту ей хотелось увидеть людей, сонно смотрящих в маленькие туманные окошки и улыбающихся ей. Тогда, она бы смогла им помахать так же, как когда-то давно.
Ее взгляд проводил поезд и теперь она вновь оказалась одна. Еще были слышны стуки колес о рельсы, да только поезд отдалялся. Мгновение. Вот что это. Когда накатывает волнение, словно ты видишь некое чудо, когда твои глаза загораются и жадно втягивают все, что ты видишь – мгновение. Бах! И его нету. Секунда.
Она открыла глаза. Сверкнула молния. Об оконное стекло разбилась первая тяжелая капля. Вторая. Третья. Они размазывались по окну, наливаясь и сползая вниз, на землю. Гром разорвал небо и ветер усилился. Деревья качались в разные стороны, в такт траве. Чай остыл. На правой руке поблескивало обручальное кольцо. Она была одна на протяжении такого долгого времени. Упивалась этим. Наслаждалась. Теперь перед ней не проезжающий поезд, а нежно-зеленый пейзаж. Воспоминания. Все, что остается после…
- Мама! – На полу сидела девочка лет шести и играла с маленькой куколкой. – Мама!
- Что, дорогая? – Ей удалось не пустить слезу прежде, чем ответить. Она сдержалась.
- Мама, а перемены – это хорошо?
Молчание. Она оставила кружку и присела рядом. Девочка, с нежно-голубыми глазами и русыми волосами вопросительно смотрела на нее, жадно готовясь поймать ответ.
- Перемены всегда к лучшему, малышка. – Ее рука коснулась нежно-светлых волос и погладила их.
Воспоминания. Все, что остается после перемен.