Растаявшие

Дом пах лекарствами и шампанским. Это была ничем не примечательная хрущёвка; с низкого потолка свисала местами оборванная мишура, в совмещенном санузле стоял кошачий лоток. Сам кот пушистым черным шаром терся о ноги хозяина квартиры, обутые в разноцветные тапки. Хозяин - мужчина лет шестидесяти - сидел за столом в компании бутылки вина и смотрел куда-то в стену. Так могло показаться со стороны; на самом же деле его взгляд проникал гораздо глубже. Глубже этого опостылевшего ему жилища, глубже серых обоев, этой бетонной коробки, сдавливающей его грудную клетку уже полгода - с тех пор, как она умерла. Это был первый год, когда он встречал праздник в полном одиночестве; единственный раз, когда 31 декабря не становилось чем-то волшебным: ожиданием чуда, ароматами цитруса и ели, её ласковым прикосновением. Но он помнил. О,как сильно и болезненно он помнил все!
..Вот маленькая Ника с выражением читает что-то из Пушкина; рядом стоят взволнованные родители и беззвучно, одними губами подсказывают ей; вот худенький, черноволосый Адам садится к нему на колени, дергает его за бороду смуглой ручонкой, и доверительно шепчет на ухо : "А я всегда в тебя верил, Дед Мороз!"..
Сколько их было? Хрупкие, светлые, сами похожие на рождественские огоньки; со всеми своими капризами, и визгом, и непослушанием - такие еще невинные, что наблюдать за ними было порой нестерпимо, и счастливо и грустно одновременно. Так всегда бывает, когда видишь нечто действительно прекрасное; то, что когда-то было и в тебе, а потом стало - отдельно, само по себе, смеется другими удивительными глазами с других детских лиц, а не с твоего. Да..детство. Он чувствовал его каждый раз в предпраздничной суете, начиная с середины декабря, когда они с Лизой собирались на первый в этом году новогодний утренник. Лиза смеялась: "Я стара для Снегурочки! Сам подумай, сорок семь лет, пора менять амплуа на Бабу-Ягу!". А потом она все же надевала голубую блестящую шубку и сапожки, и подводила глаза серебряными стрелками. Парик ей был не нужен - белокурая коса была натуральной. ..Она одевалась и смеялась, и ее смех разносился по дому колокольчиками. Вот уже двадцать лет подряд они вели Ёлки, их знали все дети в городе. "Мы-бойцы невидимого фронта!"- часто шутила она. Это потому, что в повседневной одежде их никто никогда не узнавал. Они были знакомы всем и оставались в тени. Они творили свою сказку инкогнито. А дома, под бой курантов- её шубка и его красный халат летели на пол, и они любили друг друга под речи разных президентов, под разные восторженные крики с улицы, под шум фейерверков. Её глаза похожи на снежинки - так он думал, а почему - не знал. С ней он никогда не искал причин для нежности...
А потом она умерла. Бог забрал ее быстро; не было долгой изнурительной болезни, не было страданий, не было времени сказать главные слова. Просто однажды летним днем он вернулся из магазина, а она лежала на полу мертвая. Врачи диагностировали инфаркт, отведя глаза от его побелевшего,как снег, лица. С того дня он перестал вести утренники. Он знал, что дети не будут огорчены его отсутствием: новый Дед Мороз-молодой студент театрального - устраивал их ничуть не меньше. Его жажда жизни была продолжением их собственной.
...Услышав бой курантов, он очнулся. Заиграл гимн. "С Новым Годом!!" - пьяно и беззаботно кричали во дворе. Он выключил телевизор и лег в постель, забыв снять свои разноцветные тапки. Черный кот примостился под боком.
Он засыпал, а мысли все кружились в голове, как метель. "Если Снегурочка настоящая, то летом она должна растаять!"- вспомнились ему слова маленького Адама. Ты прав,мальчик. Она все-таки растаяла.