Маленький-Большой человек

- Глядя на море за окном, на ту кипящую и бурную жизнь портового города, я понимаю, что я здесь – лишний. Просто напросто. Я ведь даже ходить не могу, как те люди. Потому что они как будто бы плывут в этой знойной жаре, плывут над улицами, улыбаясь незнакомым людям или хмурясь. Но хмурых в этом городе немного, правда? Ведь они все едут сюда из-за моря. Готовятся стать моряками, чтобы отправляться в разные страны, чтобы торговать различными пряностями… Ведь это так, да, Луиджи?
Луиджи кивнул. Он и сам был моряком – вернее, только юнгой, но в скором времени он будет настоящий моряком. А потом настоящим морским волком, капитаном корабля.
Собственного корабля.
Юнга печально смотрел на своего брата, на его мертвецкую бледность. В отличии от загоревшего Луиджи, Орсо был похож на аристократа или на какого-нибудь северянина. И этим нещадно пугал своего брата.
Маленький мальчик с белокурыми волосами и печальными глазами сидел на своей постели и смотрел в окно. А за окном было чудо.
Неаполь блистал в закатном свете. Лучи солнца накладывались друг на друга, создавая незабываемое впечатление, незабываемый вид для любого художника. Несмотря на уже довольно позднее время, жизнь в портовом городе ещё кипела и обещала закончиться только в полночь, когда матросы устанут разгружать или нагружать корабли или разойдутся по домам к своим семьям после ужасной попойки.
В воздухе витали самые разнообразные ароматы со всех уголков мира, но именно это люди и окрестили «неаполитанским запахом». И все эти запахи разносились до самого Везувия, потому что редкий человек, проходя мимо портового рынка не купит чего-нибудь себе – ведь продавцы знают, чем привлечь покупателя…
- Лу, ты скоро уедешь? – спросил Орсо, продолжая смотреть в окно. Юнга ожидал этого вопроса и даже не знал, как на него ответить.
Он не хотел оставлять своего брата здесь одного – но и взять с собой не предоставлялось никакой возможности. Тем более, его мечта стать настоящим моряком была до сих пор самой главной целью в его жизни, но бедный маленький брат…
- Послезавтра. – всё-таки решил сказать юноша. – Вечером.
Лицо мальчика нисколько не изменилось. Со стороны казалось, что ему уже настолько надоела жизнь, настолько он разочарован в жизни, что его уже ничего не сможет удивить.
- Понятно, - произнёс он тихим равнодушным голосом.
Слишком равнодушным для одиннадцатилетнего мальчика.
- Орсо, я отойду на полчаса, хорошо? Я должен обсудить кое-какие дела с капитаном, - неуверенным голосом сказал Луиджи. В ответ на него посмотрели большие и печальные глаза, которые видели мир только из этого старого окна.
Орсо кивнул.
Выходя из комнаты, Лу в какой раз уже увидел разницу между самим Неаполем и этой маленькой тёмной комнаткой. Эта разница резала по глазам, не давала смотреть без слёз на единственного обитателя этой каморки.
А этот самый обитатель продолжал смотреть в распахнутое окно.

- Луиджи, стоять! – произнёс резкий голос, когда юнга аккуратно прикрывал за собой дверь. Повернув голову в сторону обладателя голоса, он увидел хозяйку этой небольшой гостиницы.
Гостиница-то была небольшая, а вот хозяйка – очень даже крупная…
- Луиджи Росси, где плата за комнату твоего брата?! - закричала эта крупная дама, схватив бедного юношу за плечи и чуть ли не приподняв его над полом.
Лу всё-таки высвободился из этих крепких, но ничуть не дружественных объятий и отсчитал хозяйке гостиницы требуемую плату. За эту минуту юнга успел увидеть, как изменилось лицо этой женщины: сначала оно выражало беспредельную злость и негодование, а потом, когда появился небольшой кошелёк, набитый золотом, то на нём появилось выражение алчности и удовлетворенности одновременно.
Вообще, эти люди, проживающие всё время на суше думают только о том, как бы содрать побольше денег. В море этого нет. Потому что море не требует денег – оно требует только одной преданности и веры в него.
И обычно, эта преданность оборачивается боком – налетают бури, ураганы, которые мгновенно рушат твоё дело. Или, наоборот, стоит полный штиль, который сводит с ума всех моряков.
И, скорее всего, девиз всех людей, связанных с морем именно такой: «Да здравствуй бриз!»
А сухопутные крысы пусть грызутся из-за денег, а не из-за ветра.
- Завтра я заплачу за месяцы, которые проведу в плавании, - сказал Луиджи и, спрятав свой честный заработок, отправился туда, где его уже дожидались, оставив эту даму с её драгоценными монетами.

- Лу, почему так долго? – недовольно проворчал капитан, отставляя в сторону не первую кружку какого-то очень крепкого напитка.
- Простите меня, капитан, - тихо произнёс юнга, садясь напротив сеньора Романо.
Луиджи всегда нравился их капитан; а капитану нравился Луиджи за его честность, правдивость и исполнительность. Сам Джироламо Романо был практически таким же – он был самым серьёзным из несерьёзнейших людей мира, как говорил о нём боцман.
Потому что тот был настоящим художником – он так хорошо ладил с командой, что все понимали малейшие его жесты, малейшие взгляды.
И это был великий человек по мнению Луиджи – он даже во время бури мог улыбаться и перешучиваться с матросами, даже несмотря на то, что сам корабль несло на скалы. Но ведь он – художник, а значит, малейшее движение его кисти может изменить судьбу нескольких, а может даже и многих людей.
- Ты опять был у брата? – спросил капитан, подливая себе ещё браги в кружку, и, получив утвердительный ответ, начал свою «заунывную песню». – У меня никогда не было ни братьев, ни сестёр – я даже не знаю, какие они – родственные чувства. Наверняка, очень даже приятные вещи. А вот у тебя есть брат, младший, о котором ты заботишься, которого ты любишь, и он тебя любит… Это во много раз лучше сварливой и злой жены, к которой даже возвращаться не хочется…
- Капитан, я хотел поговорить с Вами о нашей следующей поездке, - Лу прервал причитания этого великого человека. Он уже знал, что если его не остановить, то дело дойдёт до драки, и отправление корабля задержится минимум на два дня.
Джироламо мигом прервался и посмотрел внимательно на юнгу.
- Что тебя именно интересует? – твёрдо спросил он, отодвигая кружку подальше. На всякий случай.
- Сколько мы пробудем в плавании? – спросил Луиджи, боясь услышать ответ.
- Около трёх месяцев.
У Лу душа в пятки ушла. В прошлый раз они были в плавании всего лишь месяц – попался попутный ветер, но здесь… Целых три месяца. За это время может много чего случиться, много чего произойти.
И не слишком хорошего.
Луиджи подумал о бедном маленьком Орсо, вспомнил его печальный взгляд, которым он смотрел на своего брата, смотрел на весь мир. И сердце его сжалось, вспомнив всё это…
Горький стон вырвался из груди юнги – он просто не мог представить как он встретится со своим братом после такой разлуки. Хозяйка гостиницы не слишком любит это маленькое и беспомощное белокурое существо и кормит плохо – сам-то он не сможет себя прокормить. Даже спуститься по лестнице не может самостоятельно.
А тут целых три месяца…
Эти слова до сих пор громом отдавались в ушах. Они звучали, как приговор к самой долгой и мучительной смерти, какая только может быть на земле.
От скуки. От одиночества. От безвыходности.
-…Ты о брате думаешь? – спросил капитан так тихо, что Луиджи едва его расслышал. Но в такой ситуации вопрос может быть лишь один.
И ответ тоже.
- Он один-то он не сможет прожить? Да чего я и спрашиваю, раз ты о нём так беспокоишься. Ты каждый раз приходишь на корабль к отплытию и каждый раз бледный, как смерть. Я придумаю что-нибудь. Обязательно.
Лу широко раскрыл глаза и внимательно посмотрел на усмехающегося капитана. Луиджи даже своим ушам поверить не мог, что кто-то добровольно будет помогать им с братом.
- Спасибо, капитан, спасибо огромное, - прошептал Луиджи.
- Ладно, парень, иди. Если что-то придумаю – то пришлю кого-нибудь с запиской, - улыбнулся Джироламо, наливая себе ещё браги. Этот человек даже представить себе не мог, какаю бурю чувств и эмоций он смог вызвать в этом юноше, который, при взгляде на своего брата, не мог сдержать слёз.
Да и сейчас Лу чуть ли от счастья не плакал.

Он вернулся, как и обещал, через полчаса.
Орсо уже не смотрел в окно – он что-то писал на листке бумаге, на подоконнике. И писал быстро и чётко, как будто бы всю жизнь только и писал…
Вернее, так оно и есть. Ему больше нечем заниматься.
- Что ты пишешь? – спросил Луиджи, присаживаясь рядом с братом.
- Письмо, - ответил тот совсем серьёзно, не обращая внимания на руки, измазанные в чернилах.
- Кому ты собираешься его отправлять?
- Тебе, - теперь мальчик уже смотрел на юнгу. И всё так же серьёзно и равнодушно. И всё теми же печальными глазами.
- Зачем ты пишешь мне письмо, если я здесь? – неподдельно удивился Луиджи, внимательно смотря в глаза Орсо.
- Когда тебя нет рядом, то мне грустно. И тогда я пишу письма тебе. Знаешь, меня очень греет та мысль, что ты будешь читать мои письма. И, возможно, даже будешь отвечать.
Лу почувствовал, как в груди заныло сердце. Нельзя, нельзя было оставлять его здесь одного! И больше никогда не бросать одного. Себе он поклялся, что за эти два дня жизнь его брата должна кардинально измениться.
- А как ты отправляешь мне письма? – спросил Луиджи, не отрывая взгляда от клочка бумаги.
- Под окнами постоянно кто-нибудь ходит, - произнёс Орсо, отложив перо с чернилами в сторону, - и таких людей я прошу доставить письмо к морю и спустить его на воду. Я верю, что оно доплывёт до тебя.
В комнате воцарилось молчание. Луиджи практически плакал от счастья – он и представить не мог, как проводит время его брат в его отсутствии.
- И часто ты пишешь мне письма? – задал вопрос Лу хриплым голосом. И тихий ответ:
- Каждый день.
Опять та же самая немая сцена. Опять те же самые чувства по отношению к самому дорогому существу в этом мире.
- Лу, я хочу спать, - тихо сказал Орсо, зевая. Он и вправду устал за сегодняшний день. Любые положительные чувства вызывали в нём страшную усталость – ведь за всю свою жизнь он умел только печалиться, да оплакивать всех.
В том числе и мать с отцом.
- Хорошо, - грустно улыбнулся Луиджи, поцеловав своего брата в светлую макушку. Сегодня он ляжет спать вместе с ним, чтобы точно знать, что с ним ничего не случится – даже малейшей неприятности.

Луиджи проснулся с первыми лучами солнца – как всегда, по своей давней привычке. Орсо мирно сопёл в его объятиях. Видимо, ночью действительно ничего такого не произошло, что могло бы нарушить его сон. Юнга улыбнулся и потрепал брата по макушке – но не сильно, чтобы он не проснулся.
Осторожно встав с постели, одевшись и выйдя из комнаты, Лу вздохнул. Скоро должен прийти человек от капитана.
Скоро должны были прийти хорошие новости.
И это уже грело душу юнги – он так надеялся на помощь Джироламо, как будто бы тот – Господь Бог, и он подарит маленькому Орсо возможность ходить. Возможно, что так оно и будет.
Спустившись вниз, Лу не преминул наткнуться на эту полную даму, хозяйку гостиницы.
- Вот где ты! – она начала сразу с повышенных тонов, протягивая будущему моряку небольшой клочок бумаги. – Недавно приходил какой-то человек, просил передать записку. Уж не заговор ли вы там строите?
Не обращая внимания на слова хозяйки гостиницы, юнга сразу выхватил записку из её руки и, развернув, пробежал её глазами.
В ней говорилось следующее:
«Лу, как ты знаешь, у меня есть дочь. Так вот, она согласна взять к себе на воспитание твоего брата. Не волнуйся, с ним ничего не случится за время твоего плавания. Даже наоборот – с ним всё будет очень хорошо. Через час, после того, как записка окажется в той гостинице, в которой вы с братом живёте, вам приведут две лошади, чтобы вы добрались до моего дома. Капитан Джироламо.»
Луиджи непроизвольно улыбнулся этому обстоятельству, этой записке. Этим тёплым словам. Той самой надежде, которую им дали.
Опомнившись, Лу спрятал эту записку в карман и спросил у слишком любопытной женщины, которая буквально пожирала его глазами:
- Наш завтрак готов.
- Забирай, - фыркнула она. Видимо, она думала о том, что с ней поделятся той новостью, которая заставила юношу улыбнуться. Конечно, она узнает об этом – но только тогда, когда они уже уедут отсюда, и комнату освободится.
Взяв поднос с завтраком, Луиджи отправился к себе в комнату.

Когда он вошёл в комнату, Орсо уже сидел на кровати около открытого окна. Солнце только поднималось, а Неаполь уже проснулся и начинал новую жизнь в новом дне. Порт уже гудел, слышны были голоса моряков. Недовольные голоса, которые буквально вопили о том, что вчера была великолепная попойка, а сегодня надо было бы выспаться, а не работать на корабле в такую рань.
- С добрым утром, - улыбнулся Лу, глядя на печальное лицо Орсо. Тот слабо улыбнулся, как будто бы уже забыл, как это делается. Он просто кивнул своему брату и снова отвернулся, глядя на жизнь людей.
- У тебя много вещей? – спросил юнга, ставя поднос с завтраком на небольшой столик возле кровати.
- Нет, не очень много, - тихо ответил мальчик, тяжело вздыхая.
- Значит, можно есть не торопясь. Успеем собраться, - сказал Луиджи, улыбаясь всё шире. Орсо мгновенно повернулся и внимательно посмотрел на своего брата, требуя объяснения его словам.
- Помнишь, я вчера ходил на встречу к капитану? Вот, держи, - Лу, продолжая улыбаться, протянул ту самую записку. Орсо немного покосился на неё и неуверенно взял в руки. Луиджи внимательно следил за его реакцией.
Прочитав первый раз, мальчик, видимо, немного недопонял смысл всей записки. Поэтому он пробежался по ней глазами ещё раз.
- А это точно не розыгрыш? – спросил наконец-то Орсо, поднимая глаза с бумаги на своего брата. Наконец-то в его глазах появилось хоть какое-то выражение – они были полны непонимания, недоверия, но этот взгляд цеплялся за какую-то немыслимую надежду на хорошее будущее.
Ведь никто и никогда не хотел приютить бедных сирот, один из которых не может даже самостоятельно себя прокормить. Никому не нужна эта ужасная головная боль, эти ужасные муки. Ведь деньги – это всё. На них можно купить еду, жильё, даже друзей.
То, чего всем людям не хватает – простой человеческой любви и теплоты.
- Точно, - улыбнулся Луиджи.
Орсо улыбнулся ему в ответ.
В этой улыбке было то, что нельзя было выразить словами. Наверное, чувство благодарности, радости, тепла и любви. Только люди, почувствовавшие себя отверженными от этого мира, изгоями обществами, могут так улыбаться: и измученно, и красиво одновременно.
И даже самый опытный и талантливый художник не сможет передать то, что вкладывал такой человек в свой тёплый жест.
- Спасибо, - тихо прошептал белокурый мальчик, не отрывая взгляда от своего старшего брата.
- Ешь давай, - тихо рассмеялся Луиджи, потрепав брата по макушке.

Капитан сам прибыл с двумя лошадьми в назначенный час. Мгновение в мгновение. Луиджи уже стоял около гостиницы с не очень большим свёртком – это были все вещи его брата.
- А где он сам? – спросил Джироламо, беря свёрток из рук юноши.
- Сейчас я и его принесу, - произнёс Лу. Его до сих пор огорчало именно это обстоятельство. Что он его «принесёт», а не приведёт.
Луиджи мгновенно взлетел по лестнице в комнату, где его ждал Орсо. Когда он распахнул дверь комнаты, её маленький обитатель мгновенно оживился. Даже его глаза радостно засверкали.
- Пришёл? – спросил он. Луиджи только кивнул и, подойдя поближе к кровати, подхватил своего брата на руки.
Он был таким лёгким, что его бы даже ветром сдуло бы с корабля – и это не нравилось юноше. Очень сильно не нравилось. Ведь он его старший брат, а значит он должен заботиться о своём младшем, как будто бы о себе самом.
Он должен защищать своего брата. Что бы ни случилось.
Спустившись со своей лёгкой ношей на улицу, Луиджи кивнул капитану, чтобы тот помог ему посадить Орсо на лошадь.
- Так вот ты какой… - усмехнувшись произнёс капитан, смотря на брата юнги. Тот лишь улыбнулся и потупил взгляд. Кажется, ему было стыдно, что он приносит такие неудобства совершенно незнакомому человеку.
- Капитан, можно мы приедем немного позже Вас? – внезапно спросил Лу, загадочно улыбаясь. – Я просто хочу…
- Всё с тобой понятно, - усмехнулся Джироламо, ловко вскакивая в седло другой лошади, чем и вызвал целую бурю восхищения и белой зависти у маленького Орсо. На прощание улыбнувшись, капитан развернул коня и неспешной рысцой пустил коня в нужную ему сторону.
- А мы куда поедем? – поинтересовался Орсо, провожая взглядом этого «великого человека».
- Увидишь, - усмехнулся Лу, беря лошадь под уздцы.
На миг он заметил взгляд своего брата. И чуть не расплакался от такого.

- Я очень рад всему этому, - сказал Орсо, смотря по сторонам, - и в душе такое ощущение, что всё так и должно быть. Будто бы я не должен был сидеть всё это время на постели и смотреть в окно. Как будто бы это всё неправильно и кто-то допустил огромнейшую ошибку, сделав меня таким. Иногда мне кажется. Что моё призвание – это быть поэтом… или художником. Да кем угодно, но главное – чтобы я воспевал всю красоту моря!
- Так стань им, - простодушно сказал Луиджи, ведя коня с его драгоценным всадником вдоль портового рынка.
Маленький белокурый мальчик оказался обычным ребёнком – ему так же, как и любому ребёнку, было всё интересно. Не проходило и двух секунд без вопросов: «а откуда это?» «а это вкусно?» «а сколько это стоит?»...
Лу никогда так не проводил время – даже в детстве, когда Орсо ещё не появился на свет, он так не проводил время с родителями, со своей семьёй…
А теперь – этот маленький мальчик, радостно оглядывающийся по сторонам – и есть его семья. И у них есть право на счастье. И это бесценное право никто не сможет оспорить. Даже толстая хозяйка гостиницы.
Даже море со всеми ветрами.
- А ты уверен, что я смогу им стать? – спросил Орсо, даже не думая над тем, кем «им» он хочет стать.
- Обязательно, - подтвердил Луиджи, на миг обернувшись через плечо и улыбнувшись брату.
Они так бродили около моря целый час. И всё это время Орсо улыбался – а ведь даже ещё не всё люди вышли на улицы и занялись своим делом. Но мальчику этого было достаточно, чтобы в полной мере насладиться кипящей жизнью города.
Вблизи, конечно, а не из окна старой тёмной комнатки.
- Я очень рад, что нам выдалось так погулять, - улыбнулся Орсо, когда Лу сообщил, что они должны возвращаться в дом капитана. – Мы с тобой никогда так не выбирались, верно? Каждый раз, когда ты так приезжал, ты просто сидел вместе со мной и тихо разговаривал. Я даже не помню о чём, но, вероятно, это и есть смысл разговоров? А так – ты практически ни разу не говорил со мной за это время. Просто отвечал на мои вопросы. Давай так часто гулять?..
- Завтра я свожу тебя в другую сторону, хорошо? – спросил Луиджи.
- К Везувию? – глаза у мальчика буквально загорелись. Скоро он заразит своим детским любопытством и азартом человека, которому больше всего дороже море.
- Да, именно туда, - спокойно ответил Лу с лёгкой улыбкой на губах.
Он был счастливее всех.

- Я не хочу, чтобы ты уплывал, - протянул Орсо, сидя на небольшом пони, которого держала дочь капитана - Лаура.
- Так я же вернусь, - улыбнулся Луиджи, потрепав своего брата по макушке. – Тем более, эти три месяца у тебя будет время, чтобы поразмыслить над нашей вчерашней поездкой к Везувию…
- Не хочу оставаться один! – заупрямился мальчик.
- Но ты же не будешь один, - усмехнулся юнга и обратился к девушке. – Лаура, ты же позаботишься о моём брате?
- Конечно, - с готовностью кивнула девушка.
- Вот, держи, пока ты не ушёл, - Орсо вытащил из внутреннего кармана небольшой куртки аккуратно сложенный листок бумаги. Вероятно, это было письмо, которое он писал ещё в гостинице.
- Спасибо, - поблагодарил его юнга, готовясь уже развернуть письмо, но его вдруг прервало восклицание собственного брата:
- Прочитаешь, когда корабль отплывёт!
- Ну хорошо, хорошо, - усмехнулся Луиджи, уже буквально взбегая по трапу.
Всё время, пока корабль отплывал он смотрел на своего брата, который махал ему рукой. Так был стоял и смотрел, пока его маленькая фигурка перестала быть различима на пристани, но боцман мгновенно нашёл бездельника и отправил его работать.

«Я не знаю красивых слов. И, наверное, не смогу их подобрать, чтобы выразить любовь к тебе. Но это же не беда, верно? Ты знаешь, что я тебя люблю, а я знаю, что ты любишь меня.
Вчера, когда мы ездили вместе на Везувий мне было ужасно интересно – ведь я был там впервые. И я хочу поблагодарить тебя за это – что ты заботился обо мне, что никогда про меня не забывал.
И я очень рад, что так сложилась – можно сказать, что у нас появилась новая семья. За сегодняшнее утро я так сдружился с Лаурой, что мне теперь уже кажется, что она – моя сестра. Раньше у меня был брат, а теперь ещё будет и сестра.
Я правда рад».

Луиджи тоже был очень рад.
Очень сильно. Он посмотрел на заходящее солнце – он, наверное, навсегда запомнит этот вечер.
Этот час.
Эту минуту. А письмо навсегда сохранит.