Симбионт. Ч. 15

Валька, как настоящий джентльмен и друг, обо всем догадался сам и пообещал, что не будет смущать Олега своим присутствием.

…Примирение влюбленных состоялось ровно в девятнадцать часов, на станции метро, куда Олега сами принесли ноги.

Он даже не надеялся встретить там Анжелу, но неожиданно судьба (или, как он понял много позднее, - его призрачный товарищ) послала ему подарок. Под электронными часами, на их старом месте Олег вдруг увидел знакомую фигурку, потерянно оглядывавшуюся по сторонам.

 Сердце Олега застучало с такой силой, что едва не проломило грудную клетку. Сдерживая себя исключительно из опасения сбить кого-нибудь с ног, Олег протолкался через спешащие встречные потоки и просто сгреб свое родное чудо в охапку.
 
Вот оно, его хрупкое счастье, его синяя птица… Бьется в его руках, не зная, - то ли улететь прочь, то ли довериться этим рукам…

Анжела, ошеломленная неожиданным объятием, рванулась, но он успел наклониться и шепнуть ей на ухо заветные слова, заставившие девушку расслабиться и облегченно разреветься прямо у него на груди.

…Они долго катались на метро, пересаживаясь с ветки на ветку, как убегающие от какой-то злой напасти сказочные герои, - словно желая уехать подальше от того дня и  тех воспоминаний, которые причинили столько боли им обоим. Говорить под грохотание колес и вагонов было совершенно невозможно, да сейчас им и не требовались какие-либо слова. Взглядов, улыбок и прикосновений вполне хватало, чтобы восстановить тот хрустальный мост, что связывает воедино две любящие души, на время потерянные друг для друга.

Потом эскалатор вынес их наверх, и они с удивлением обнаружили, что вокруг простирается парк, и набухшие почки на деревьях зелены, как надежды, а солнце еще не успело скрыться из виду, радуя изморенных зимой горожан первым настоящим теплом.

Олег, все это время не отпускавший руку Анжелы, наклонился и нежно прикоснулся губами к ее ладошке. И вот тут-то, под веселый щебет скакавших по дорожкам воробьев Анжела поведала ему последний эпизод своей прошлой жизни. Тот, что был связан с Валькой - и тот, что она скрывала не столько от Олега, сколько от себя самой, боясь возвращения той, старой боли.

Анжела старалась рассказывать ровно и спокойно, но от Олега не укрылось, что глаза ее блестят, а голос дрожит. Она крепилась из последних сил.

Короткая история их с Валькой любви была чиста и невинна, как первый снег.

 Валька любил ее отчаянно и нежно, «как сорок тысяч братьев». И разве что только не боготворил.

Он встречал и провожал ее из института; он переписывал ей конспекты пропущенных лекций и часами сидел рядом, когда Анжела готовилась к семинару, ничем не мешая и только изредка сжимая ее ладошку… Он ходил с ней на институтские тусовки, терпя  увивавшихся вокруг Анжелы веселых парней, вовлекавших его девушку в различные беседы или же в очередной танец. Он ревновал ее к каждому столбу, но ни словом не позволил себе усомниться в преданности Анжелы, а поэтому страдал молча, запирая свою дикую ревность на семь железных замков.
 
Он мог становиться незаметным НИКЕМ – рядом с ней – если это было нужно Анжеле, -потому что на самом деле он был для нее ВСЕМ.  Анжела была укутана в облако бесконечной нежности, и была по-настоящему счастлива. Валькина любовь защищала и оберегала ее так, словно он был ее ангелом-хранителем. Не смог Валька защитить ее только от одного: от чувства горя и отчаяния, охвативших Анжелу, когда она узнала о его смерти…

И по всему выходило, что это было что-то настоящее, - в отличие от прошлых Валькиных увлечений, - и могло бы перерасти во что-то большее, не оборвись Валькина линия жизни так внезапно и трагически… В пользу этого говорило даже то, что Валька, по натуре своей трепло и балагур, ни словом не обмолвился Олегу об Анжеле, держа это в совершеннейшем секрете, чтобы ничем не осквернить рождающееся между ними чувство. И молчание Вальки в данном случае можно было смело приравнять к молчанию разведчика, самозабвенно и стойко хранящего военную тайну, - не только от врагов, но и от друзей.

Олег слушал, и ревность, долгое время ютившаяся у него в груди, подобно затаившейся под камнем ядовитой змее, постепенно отпускала, уходя и растворяясь в искреннем восхищении и сопереживании. Он слушал рассказ Анжелы и разделял с ней ее боль; слушал и проживал  с ней ее утрату, которая наслаивалась на его собственную… Он больше не мог ревновать, потому что с особой пронзительностью осознал, что Валькиной истории теперь никогда не сбыться.

«Понял-таки в конце концов?.. – грустно усмехнулся вдруг «проявившийся» Валька. - Слушай… Лежка… Ты, конечно, можешь меня возненавидеть за то, что я сейчас скажу. И послать меня ко всем чертям. Твое право. На твоем месте я, возможно, так бы и сделал… Но если я этого не скажу, то возненавижу сам себя. – Голос Вальки вдруг стал тихим и хриплым. - Можно мне… прикоснуться к ней?.. Просто прикоснуться! – Один-единственный раз. Последний. Ты позволишь?.. Я… хочу попрощаться».

Валька никогда его ни о чем не просил. Во всяком случае, ни о чем таком, что Олегу пришлось бы делать, переступая через себя. И Олег не смог отказать другу.  Просто не смог, как ни боялся того, что может случиться. Это ведь была его последняя, посмертная просьба. И другого шанса у Вальки просто не будет. Никогда.

Он только не знал, как все произойдет. Смотревший несколько раз «Привидение» Олег сомневался, что все получится, как надо. Потому что Вупи Голдберг из него был, так скажем, никакой.
 
Но все вышло само собой.
 
Внезапно его затопила волна пронзительной нежности, и он, повинуясь внутреннему порыву, тихо сказал:
- Не бойся, зайчонок, я всегда буду рядом.

 Потом он осторожно обхватил лицо девушки ладонями и привлек ее к себе.
 
Поцелуй все длился и длился, и Олег, пожалуй, впервые в жизни осознал, что сладость и горечь всегда вместе, даже если ты этого долго не замечаешь. И что не будь горечи, сладость была бы не такой острой. Как и жизнь не казалась бы такой желанной, не присутствуй в ней смерть.

Когда они, задыхаясь, наконец оторвались друг от друга, Олег увидел, что Анжела все поняла. 
Она смотрела на него с изумлением, граничащим со священным ужасом, и глаза ее были полны слез. Она больше не назвала его Валькой, она просто уткнулась ему в пальто на груди и снова разревелась, - на этот раз слезами облегчения и прощания.
Она отпустила Вальку, и теперь целиком и полностью была под его покровительством. Теперь он, Олег, должен был защищать и оберегать ее. Потому что Валька доверил это ему.

Они гуляли по парку, среди лопающихся почек и начавшей зеленеть травы, и говорили о Вальке. Олег вспоминал разные истории, связанные с Валькой, - еще школьных времен, и они хохотали на пару, потому что Валька незримо был рядом, - как и обещал.

…Звонко прогрохотавший по рельсам трамвай терпеливо ждал прощавшуюся  с Олегом Анжелу.

И все-таки они не успели: дверь захлопнулась раньше, чем Олег и Анжела, спохватившись, кинулись к трамваю. Зато это успел сделать прошмыгнувший мимо них серый, неприметный тип, с силой оттолкнувший девушку и вырвавший у нее сумочку. Момент - и он вскочил внутрь вагона, - прямо перед тем, как трамвай, разбрасывая искры, сдвинулся с места.

Растерянная и испуганная Анжела едва устояла на ногах, - хорошо, что рядом был Олег, на которого она смогла опереться. Она только и успела сказать «ой!», как дверь щелкнула перед самым ее носом, отрезав ее от похитителя, с наглой улыбкой припавшего к заднему стеклу.

Олег замер всего лишь на секунду. Дальше он действовал автоматически, потому что  не мог позволить какому-то отморозку так обойтись с его девушкой. Дерзкий грабитель должен был быть наказан.

Тем временем, погрохатывая, трамвай стал набирать ход. Вконец уверившийся в своей безнаказанности грабитель совсем потерял страх. Дурачась, он потряс украденной у Анжелы сумочкой  над своей головой. Осклабившись, он обнажил большую черную дыру в ряду верхних зубов.

Усмешка наглого воришки становилась все шире, пока вдруг кто-то не схватил его за плечо. Вздрогнув от неожиданности, - до этого вагон был пуст, в этом воришка был уверен абсолютно, - он повернул голову и отшатнулся: на расстоянии вытянутой руки от него стоял… тот самый лох, у девушки которого он минуту назад вырвал сумочку. Незадачливый грабитель выпучил глаза и посмотрел назад, на дорогу, туда, где должна была стоять эта сладкая парочка. Однако у остановки стояла только не менее него удивленная девушка. Никакого парня рядом с ней не было, потому что сейчас он находился тут, в трамвае. Это было абсолютно невозможно!

Глаза воришки поползли на лоб, а челюсть отвалилась чуть ли не до пупка.
Он наблюдал явление, которое было самым что ни на есть гребаным чудом и не вписывалось ни в какие рамки, потому что чудес в этом мире не бывает. То, что в прошлый раз, когда  Серый подрезал дружинника в парке, ему удалось слинять раньше, чем приехали копы, на чудо не катило. Скорее, это было просто здоровское везение. Но то, что он видел теперь, было гребаное чудо, и никак иначе.

Откуда ему было знать, что если ему, Николаю Репетову по кличке Колька-Отходняк, плевать на придуманные людьми законы, то некоторым личностям, - а Олег был в их числе, - плевать на законы физики, установленные природой?
Стоило трамваю отъехать, как Олег не преминул воспользоваться одной из способностей, составлявших богатый арсенал умений его призрачного компаньона. Наплевав на возможное неудовольствие призрака, он телепортировался с остановки прямо в вагон.

Мило улыбнувшись, Олег взял из рук  оторопевшего ворюги Анжелину сумочку и с той же улыбкой врезал тому по отвисшей челюсти. А потом просто исчез из вагона, через секунду очутившись на прежнем месте, рядом со своей девушкой. И это, с точки зрения  Кольки-Отходняка, тоже было никак невозможно!

Потому что челюсть его ныла по-черному, а вагон по-прежнему был пуст, - в этом Колька убедился, на всякий случай испуганно оглянувшись назад. Получалось, что Колька или сошел с ума или звезданул по челюсти сам себя.

Припав к стеклу, он пытался рассмотреть, что происходит на остановке, но в это время трамвай свернул на другую улицу, и скрыл от Кольки и девушку и странного лоха, который развел его как мальца.

…- Вот, малышка, возьми.

Анжела застыла, недоверчиво глядя то на Олега, то на свою сумочку.
- Как…?.. Как ты это сделал?..

Олег, которого в очередной раз приперли к стенке, вынужден был выкручиваться:
- Разве это так важно? Главное, что этот урод убрался отсюда, и теперь сто раз подумает, прежде чем распускать свои руки и тащить все, что плохо лежит. Ведь так?..
- Но как ты это сделал? – не отставала Анжела. – Только не говори мне, пожалуйста, что это тоже был просто фокус!
- Хорошо-хорошо, – «сдаваясь», Олег поднял обе руки. – В этот раз никаких фокусов!

Анжела смотрела во все глаза, требуя исчерпывающего ответа. Олег вздохнул и небрежно сказал:
- А ларчик просто открывался: видно, в механизме что-то заело, и одна створка двери была приоткрыта. Дальше – дело техники – и я был уже внутри. Вот так. Теперь все в порядке, малышка?

Олег подошел к Анжеле и протянул ей руку.

Анжела смотрела недоверчиво и настороженно. И в глубине души Олег, конечно, понимал, что он заслужил этот взгляд.  Доверие – штука такая: чтобы оно было, открыты должны быть оба. У Анжелы, рассказавшей ему о Вальке, теперь не было от него тайн; Олег похвастаться тем же самым никак не мог. И это стояло между ними, грозя вырасти из простой черты, проведенной на земле, в глухую и непробиваемую стену высотой до небес.

- Ну, малышка, ты что?..
- А как ты вернулся?.. – глухо спросила Анжела.
- Принесся на крыльях весеннего ветра, - улыбнулся Олег. – Он, как известно, покровительствует всем художникам и влюбленным.
- Олег…  Перестань шутить! Мне, например, совсем не смешно. Ты был в трамвае, а потом вдруг очутился рядом со мной.
- Тебе просто показалось. Ты ведь была в шоке, когда этот отморозок напал на тебя. Испугана, растеряна…
- Ни в каком шоке я не была! – сердито выкрикнула девушка. – А если меня кто и пугает, так это ты!
- Ну хорошо, - тяжело вздохнул Олег. – Чего ты от меня хочешь?
- Чтобы ты перестал мне врать и сказал правду!
- Какую правду?
- Я не знаю, какую! Ту, что ты от меня скрываешь.
- Знаешь, один мой хороший товарищ как-то сказал, что каждый человек имеет право на свое личное пространство, - заводясь, произнес Олег. – И я с ним полностью согласен.
- Ах вот как? «Личное пространство»?.. – вскипела Анжела, вырывая руку из руки Олега. – ! А я-то, дура, думала… что у нас с тобой нет секретов друг от друга… - она всхлипнула. - Тогда катись к этому своему товарищу вместе со своим личным пространством! А я не могу встречаться с человеком, который мне не доверяет!
- Анжела! Может, хватит, а?.. - Олег предпринял последнюю попытку уладить все без эмоций. – Все ведь хорошо, так?.. И с чего ты взяла, что я тебе не доверяю? Что за глупости?

Оказавшаяся в плену Олеговой руки Анжелина ладошка попыталась освободиться, дернувшись, как пойманная в силок птичка, но потом сдалась и присмирела. Хотя ее хозяйка все еще смотрела букой.

- И все-таки я не понимаю, - обиженно буркнула Анжела. – Как у тебя это все получается?.. Учти: будешь врать, я тебя поколочу! – закончила она вполне грозно.
- Ого! – рассмеялся Олег, обнимая свое сердитое чудо. – Теперь я тебя боюсь, о моя прекрасная богиня!

- Олежка!.. – Анжела извернулась в его руках и, смеясь, принялась молотить его кулачками по груди. – Признавайся, признавайся! Приз-на-вай-ся!..
- Ну, хорошо, - с притворной покорностью вздохнул Олег. – Видно, скрывать мою тайну больше нет смысла. Я тайный агент под прикрытием. Как Борн. И у меня есть несколько штучек, при помощи которых и получаются такие фокусы, вроде переноса в пространстве.

- О-леж-ка-а!.. – Анжела покачала головой и снова приготовила кулачки.
- Все скажу, только не бейте меня! – продолжал разыгрывать свою роль Олег. – На самом деле - все эти трюки - пара пустяков. Помнишь, я тебе говорил, что я – Тень?.. Так вот, этим словом называют себя те, кто владеет техникой ниндзя. Для этого нужно пройти подготовку в Шаолиньском монастыре. Теперь понятно? – он понизил голос и сделал «страшные» глаза. -  Я – ниндзя! Надеюсь, допрос окончен?..

- Нет, погоди! – не отставала Анжела. – Я все еще на тебя сердита, Олежка! Ну вот скажи: почему ты такой… скрытный?..  Мы вместе уже больше трех месяцев, а у меня такое впечатление, что я тебя до сих пор совсем не знаю. Иногда это ты, а иногда – как будто совсем не ты…
- А, может, у меня раздвоение личности, и внутри меня живет кто-то другой, - одним махом выпалил Олег, шуткой прикрыв правду.

- Ну вот, опять ты!.. – с досадой отмахнулась девушка. – С тобой совершенно невозможно говорить серьезно.
- Клянусь сиянием глаз любимой, - Олег припал на колено, и, приложив одну руку к сердцу, другую воздел вверх, - что ярче звезд мне в жизни светят: что только правду говорю!

Анжела, не сдержавшись, сначала прыснула в кулак, а потом засмеялась легким и беззаботным смехом.
 
- Прощен!! – вскакивая на ноги, радостно завопил Олег и принялся изображать из себя индейца, исполняющего танец победы.

…Потом они медленно шли по переулку, наблюдая гаснущий день и загорающиеся вдоль улицы фонари.
 
Их руки были рядом, и пальцы играли в нехитрую игру: тянулись навстречу, ища друг друга,  а, найдя, ускользали, - с тем, чтобы вновь начать поиски…

До пересечения улиц оставалось не больше двух десятков шагов, когда из-за угла вывалилась гогочущая и матерящаяся компания – человек шесть парней, - все в черных куртках, низко надвинутых круглых шапочках, у каждого в руке – по банке пива.
 
Олег почувствовал, как Анжела мертвой хваткой вцепилась в его локоть.

- Олежка, давай уйдем, - испуганным шепотом попросила она и потянула его назад.

Они развернулись и пошли прочь от остановившейся на углу толпы, увлеченной своим похабным разговором. Скорее всего, им удалось бы уйти незамеченными – компашка еще не решила, куда двинется, а поэтому вполне могла повернуть туда же, откуда пришла. Но тут один из парней, приглядевшись, вдруг выругался и со злостью выпалил:
- Вон он, тот фраер!

У него что-то спросили; Олег не расслышал вопрос, расслышал только ответ – нетерпеливый, полный злого торжества:
- Да говорю тебе, Серый: точно он! Я этого падлу с закрытыми глазами узнаю!

В спину Олегу и Анжеле полетел весьма неприятный и недвусмысленный свист.

Анжела вздрогнула и еще сильнее вцепилась  в Олегов рукав.

- Не оборачивайся, Олежка! – шепнула девушка, инстинктивно прижимаясь к Олегу и ища у него защиты. – Только не оборачивайся!.. Если не оборачиваться и не обращать внимания, они скорее всего покричат и уйдут.
- Ничего не бойся, маленькая, - тихо и спокойно сказал Олег. – Пока я с тобой, тебе нечего бояться.

Он нашел ее руку и легонько сжал своей, - ободряя и согревая, потому что рука Анжелы была холодна, как мрамор.

Сзади снова засвистели, - на этот раз пронзительнее и громче. Затем чей-то грубый голос бросил:
- Эй, фраерок, а ну, стой!..
 
Олег и не подумал бы останавливаться, - не потому, что трусил, - в школе ему приходилось драться даже будучи в своем инвалидном кресле (и, надо сказать, иногда победителем выходил не только его соперник, но и он сам), просто он знал, что Анжела права: спокойная неторопливая походка и полное игнорирование пугающих выкриков – лучшая тактика в подобных случаях. Если не показывать своего беспокойства, гопники теряют к намеченной жертве всякий интерес, потому что их, как бешеных псов, привлекает только одно – страх. Он знал, что свист, крики и улюлюканье скоро стихнут, поэтому просто решил идти, не обращая на них внимания.

- Ты!.. Стоять, кому сказано!.. – приказал тот же самый голос и грязно выругался.

«Это он, Олег, - вдруг произнес Валька. – Серый. Тот, кто убил меня».

В голосе Вальки не было никаких эмоций – ни гнева, ни ненависти, ни сожаления. Он просто доводил информацию до сведения.
 
А Олег при этих словах будто напоролся на стену.

- Ты уверен?.. – спросил он, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

И тогда Валька ему просто показал. Так, как он воспринимал это собственными глазами, - от самого первого момента, когда он скрутил руки Кольке-Отходняку, до самого последнего, когда его кореш Серый несколько раз вонзил нож ему в грудь, и глаза Вальки уже перестали видеть…

В голове Олега будто взорвалась бомба. Он застонал в бессилии и гневе и почувствовал, как скрипнули зубы.

- Олежка, что с тобой?.. – испуганно затрясла его за рукав Анжела. – Пойдем, пожалуйста!

Но Олег больше не собирался уходить.

Он взял Анжелу за руку и, стараясь говорить как можно более спокойно (чувства в нем бурлили так, что ему казалось, он сейчас разлетится на миллион осколков), произнес:
- Малышка, подожди меня здесь. Хорошо?..
 
Он улыбнулся девушке, но, похоже, только напугал ее своей улыбкой. Анжела отшатнулась и несколько раз кивнула.

Олег усмехнулся: что ж, если выражение его лица испугало его девушку, значит, это смогут увидеть и те отморозки…

- Я скоро, маленькая. Ничего не бойся.

С этими словами он развернулся и двинулся навстречу кучке замерших в ожидании парней.

- Олег!!. – отчаянно окликнула его Анжела, но он не остановился.

Серый в окружении своей шоблы лениво жевал зубочистку, перебрасывая ее из одного угла рта в другой. Глаза его были насмешливо прищурены, губы презрительно кривились.

- Чё ж ты так долго, фраерок, а? – начиная привычное развлечение с жертвой, приторно-ласково спросил Серый. – Может, ты уши дома забыл, и не слышал, как тя звали?.. Так мы тебе их живо прочистим.

Серый вынул из кармана финку и покрутил ее в руках так, чтобы было видно Олегу.

Компашка заржала.

- Почему же, слышал.

Кто-то из компании присвистнул; кто-то выругался и сплюнул.

- Во как?!. – искренне удивился Серый, обращаясь к своей верной клике. – Он СЛЫШАЛ. Я, значит,  тя зову-зову, а ты нейдешь и нейдешь. Это как понимать?..

- А так: я не собака, чтобы откликаться на свист.
-  Чего?..
- О, да у  тебя самого, как видно,  с ушами не все в порядке, Серый, - усмехнувшись, сказал Олег.
- Че-воо?..  А ну, иди сюда!.. – тут же разъярился Серый, перехватывая финку наизготовку.
- Я-то приду, - тихо сказал, уже еле сдерживая кипящий гнев, Олег. – Только ты об этом пожалеешь, мразь.

В тот момент, когда Серый взмахнул ножом, Олег сделал ему шаг навстречу.  И еще один. Как раз туда, где находился Серый.

«Олег!! Остановись!! Не смей!!! Этого нельзя делать!!!»

Крик призрака звенел в ушах, предупреждая, приказывая, запрещая.

Но сейчас Олегу, как никогда, было плевать на все запреты.

Перед его глазами стояло лицо убийцы его друга, снова и снова вонзавшего в Вальку нож…

Окончание следует.