Правда -28- На распутье

   Почему я поехал в Хибиногорск? Потому, что я там зарекомендовал себя с хорошей стороны и заработал репутацию, а это главное. Меня там знали как честного, надежного работника. «Золото ведь скупал!» - говорили про меня. Да и вообще, где угодно, даже в таких профессиях как писатель, композитор, артист и т.п., прежде всего надо чтобы была известность. Потом уже какую угодно дрянь принеси, или сыграй, тебя будут восхвалять. А неизвестный лучше напишет или сочинит, у него не примут. Скажут: слабо, тускло, нет жизни и т.п. Вот я и вышел с вокзала с болью в груди. Стыдно как-то, был кем, а стал ничто, даже жилья нет. Зашел в одно, другое место, ничего!
    Предложили работу старшего экспедитора (или зав. экспедицией) на большой хлебокомбинат. Работа незнакомая. Пошел с вечера и пробыл до утра. Всю ночь изучал весь процесс своей будущей работы. Выглядела она так: большой зал поступления и отпуска хлеба и других изделий. Продукция на вагонетках по рельсам ввозится в зал и тут же взвешивается на вагонетных весах, вместе с вагонеткой (вес которых известен), укладывается в стеллажи. В зале стоят 4 конторки, за каждой весовщик. По одну сторону конторки окно в стене на волю, по другую сотенные весы. Утром во двор приходят автомашины за хлебом и становятся против окошечек. Начинается отпуск. Рабочие укладывают хлеб на весы, весовщик взвешивает, выписывает накладную. Хлеб по лотку выкидывается на улицу, через окно. Зав экспедицией занимается с получателями. Работа горячая, за какой-нибудь 1-2 часа хлеб весь отпущен. На 4-х весах хлеб все время взвешивается, весовщики выписывают накладные. Машины уходят, приходят новые. Все работают самостоятельно, т.е. 4-е весовщика-конторщика. Вес и накладные я технически не могу проверять, но за всю недостачу отвечаю я, больше никто. «Нет – говорю - вам не работник нужен, а жертва». Плюнул и ушел. После меня, туда устроился мой знакомый, некто Жан Демулен (черный, но национальность не знаю), проработал он месяца два и был посажен на 8 лет за недостачу, свыше 10 тысяч. Я был уверен, что экспедитор невиновен. Весовщики отпускали в торговые точки больше хлеба, чем по накладной писали, а вечером получали от завмагов за излишний хлеб.
    Жилья у меня не было. Стал искать, а пока жил в гостинице. Встретил некоего Ваню Курчина, холостяка, лет 23-х. Был он завмагом в военторге. Оказалась недостача, около 10 тысяч. Отдан под суд и жил один, занимая комнату до суда. Я поместился к нему. Я занимал кровать, он на полу стелил. За квартиру я должен его кормить и даже покупать чуть ни каждый день чекушку водки. Плата получалась немалая, но мы договорились так: если его посадят, то я останусь в его квартире. Так бы и было, но я около месяца бесполезно ждал суда, а его все не было, и мы сидели, разбирали его «дело», он гадал на картах, «будет ли казенный дом», а я говорил: «Хоть бы скорей! Деньги тают, утром завтрак в столовой, потом обед и вечером ужин с чекушкой. Еда не простенькая, а мясная». Денег у Вани своих не было. Иные дни я искал работу, а то так сидел без дела. Заходила ко мне одна молоденькая девушка, знакомая, работавшая на руднике. Отмечала количество выкаченных вагонеток апатита. Хотела все о чем-то со мной «сурьезно поговорить». Но «сурьезно» поговорить не пришлось - объел меня иждивенец.
    Поехал за озеро на рудник, искать работу. Пришел в «Рудком». Работа есть, бухгалтером коммунального отдела. Пошел на место работы: смотрю на лестнице народа рабочего, тьма, все ждут расчета, кто за работу, кто по бюллетеню. Зашел в кантору, на бухгалтерском столе груда бумаг, не обсчитанных нарядов, бюллетеней и других документов. Бухгалтера нет. «Где же у Вас бухгалтер?» «Ушел!»- отвечает зав. «Давно ли?» - спрашиваю. «Да второй месяц пошел» - отвечает. Я подумал, что делать? Садиться работать, или уходить. Зав около меня вертится: «Квартиру хорошую дам, и другие услуги». Я размышляю: «Что делать? Брать подушку с одеялом, да здесь и ночевать, за рабочим столом, так как работы тьма!» А в дверь все время заходят люди и всячески ругаются, за задержку зарплаты. Я не согласился и ушел. Возможно и к лучшему, т.к. квартиру он мне хотел дать в одном из вновь отстроенных домов, по Комсомольской улице, которая проходила у самого подножья высоченной горы «Кукисвумчорр», с которой в одно ужасное утро, в 5 часов, сполз снег и получился снежный обвал. Всех жильцов с домами раздавило насмерть. Весь клуб был уставлен гробами погибших поселенцев. Приезжала Правительственная комиссия с центра, ученые и члены Правительства. Они установили  по березкам, что такой обвал был ранее, до Хибиногорска, о чем говорят растущие березы с витыми стволами, как веревка крученная. Правительство многих уцелевших поселенцев восстановило в правах (члены семей которых погибли, т.к. ночная смена уцелела на работе). Сделали все это Правительство и ученые и разъехались (я в эти дни работал на станции Зашеек, близ Хибиногорска).
    Зашел я в контору торговой организации «Кировское Горно», позвал меня туда зав торг отделом Саша Левашов. Человек средних лет, коммунист, уважающий и ценящий меня. Стали предлагать мне работу зав. мага по Кировской железной дороге, станции Зашеек. Квартира там же, сзади магазина. Дело хотя новое, но все же понятие имею. Начальник Кировторга, некто Шевчук, грозный человек, весь одетый в хром, коммунист и возможно, думаю, бывший чекист, т.к. взгляд какой-то испытывающий. Его все боялись, т.к. он бывал только в трех местах: Райком, ГПУ и у себя на службе. Активист был и в почете. Но этого грозного Шевчука, однажды ГПУ разоблачило и арестовало, куда-то увези (в расход). Оказался самозванец, бывший белый офицер, выкрал у убитого коммуниста документы и по ним жил. Этот Шевчук ко мне отнесся корректно и говорил: «Главное, нам нужен человек без криминала (т.е. не судимый, без пятнышка)». И я поступил на новую работу. Смущало меня то, что здесь ранее занимал почетную должность «пробирера», а сейчас меня увидят за прилавком. Стыдно было, а, уеду! Нет! Все-таки будет свой угол и потом завторг милый человек. Взял я свой чемодан, простился с Ваней Курчиным, который все гадал. И уехал принимать магазин.