Баскетбольные страсти

После закрытия Светлореченской геопартии нас с Веником раскидали по другим партиям, и теперь мы встречались редко. В те годы в Ессентуках, как в геологической столице Северного Кавказа, проводились территориальные спартакиады геологов Северного Кавказа. Проводились они зимой, один раз в год, и длились всего пять дней. Вот на этих спартакиадах мы и встречались с Веником.

Сборные команды соревновались по волейболу, баскетболу, настольному теннису и по шахматам. Участвовали от 5 до 7 команд. Самые сильные команды по всем видам спорта выставляли СКГУ и Кольцовская экспедиция; послабее выглядели команды из Геленджика (подразделение морской геофизики) и Пятигорска (геодезическое предприятие); и совсем малочисленными представлялись участники Спартакиады из территориальных экспедиций (из Краснодара, Владикавказа, Махачкалы) – от них участвовали спортсмены только в настольном теннисе и в шахматах.

Соревнования обычно начинались с 9-ти часов утра. Первыми выясняли отношения настольные теннисисты. В спортзале на Белом Угле расставлялись несколько столов и часа два здесь весело стучали белыми шариками мастера малых ракеток. В этих соревнованиях участвовал и я, но класс моей игры, считавшийся высоким в геопартии, здесь выглядел низковато, и я обычно выбывал после первого же поединка, ибо играли здесь ребята – действительно мастера своего дела.

 Олимпийский принцип – проигравший выбывает – соблюдался неукоснительно.
Теннисистов сменяли волейболисты, а уже после обеда играли баскетболисты. Встречи шахматистов проходили здесь же, в спортзале, но только в служебных комнатах.

В финал обычно выходили команды СКГУ и «Кольцовской экспедиции» – и по волейболу, и по баскетболу. На решающих играх собиралось много болельщиков. Борьба за первое место шла с переменным успехом – то побеждала команда СКГУ, то, в другой год, – команда Кольцовской Экспедиции.

В баскетбольной команде КЭ я обычно участвовал в качестве запасного игрока. Больше всего времени я проводил на площадке именно в финальных встречах, так как в пылу борьбы игроки делали много нарушений и некоторых из них удаляли с поля при определённом количестве «фолов». Вот тогда и выходил я, молодой свежий боец, не очень умелый, но резвый и старательный.

Конечно же, в команде «Кольцовки» блистал шустрый Веник со своими скоростными проходами, хитрыми пасами и точными бросками со средней дистанции, да ещё Слава Акчурин – высокий, техничный, но не очень быстрый игрок. Все остальные члены нашей команды играли так себе, в среднем темпе и при средней технике, и редко попадали в кольцо.

Надо сказать, что и команда СКГУ тоже имела в своем составе не шибко резвых «фитилей», а по технике и точности бросков они смотрелись так же, как и кольцовчане. Счёт матчей обычно варьировал в пределах20-30 очков, что есть показатель точности (скорее, неточности) попаданий мяча в корзину.

В одной из финальных встреч с командой СКГУ я здорово отличился, но не хорошей игрой, а наоборот – грубой игрой с нарушениями правил. Зрителей в тот день собралось много – и на балконах, и вдоль стен зала выстроились сплошной стеной кольцовские и «эскагэушные» болельщики. Криками и аплодисментами они подбадривали свои команды, ну и понятное дело, игроки старались вовсю, не жалея себя и противника.

Со скамейки запасных меня взяли в начале второго тайма, но и этих двадцати минут игрового времени мне хватило, чтобы «отличиться» и настроить против себя всех «эскагэушников» – и команду, и болельщиков.

Вместе со мной в игру вошёл ещё один запасной – крепкий высокий парень – слесарь из мехмастерских. Ему поставили задачу: играть в защите и не подпускать к щиту одного из самых результативных игроков противника, опекая его на своей половине поля. И ведь справился парень с задачей – не дал он играть этому «фитилю».
 
Он перемещался за ним, как приклеенный, и настолько плотно принимал его в свои «объятия», что тот не мог ничего свободно сделать – ни бросков, ни пасов, ни проходов. Пытаясь уйти от жёсткой защиты, фитиль много и резво бегал по площадке, но в результате только вымотался и чаще стал оставаться на своей половине поля, где ему не мешал наш целеустремлённый защитник.

 Дело дошло до того, что наш слесарь вообще не пропускал «фитиля» на свою половину поля – он встречал его у средней линии, готовый перекрыть ему любое продвижение вперёд. И тому ничего не оставалось, как отходить назад, а потом делать дальний пас своему игроку, находящемуся в нашей половине поля.

Мне тоже выделили игрока, которого я должен был держать под контролем на своей половине поля – это называлось «персональная защита». Витя, так звали «фитиля», был, пожалуй, самый высокий игрок команды СКГУ, и меня он вначале не принял всерьёз – делать броски я ему не мог помешать, но близко к щиту не пропускал.

Мне тоже было велено держать защиту на своей половине поля, но я вскоре увлёкся игрой, сил у меня было много, и уже несколько раз я сбегал к щиту противника. Но никто из наших паса мне ни давал, и тогда я сам добыл себе мяч в борьбе под щитом. Отскочивший от кольца мяч намеревался поймать Витя, ему оставалось только вытянуть руки, и даже не напрягаясь, спокойно его взять.

 Но тут нагло вмешался я: резко и сильно подпрыгнув (по прыжкам в высоту и длину у меня всегда были «пятёрки»), я выхватил мяч буквально из рук, не ожидавшего такого афронта, Вити, и во втором прыжке, развернувшись в воздухе к щиту, послал мяч точно в кольцо. Растерявшийся Витя даже не пытался мне помешать, за что удостоился вопроса от своих:
   – Витёк, ну что ты делаешь?

Витёк только рукой махнул, а после этого случая стал меня воспринимать всерьёз.
Я весьма ободрился, получив похвалу от своих за два очка, принесённых команде. Кто-то пожал мне руку, а кто-то крикнул:
   – Молоток, Санёк!

Окрылённый успехом, я с ещё большей ретивостью кинулся в нападение, но на этом мои успехи закончились, а в защите я схлопотал несколько «фолов» подряд, и ясное дело, за грубую игру.

 На мой взгляд, не было никакой грубости с моей стороны, а поводом к судейским решениям послужила не справедливость, а самое обыкновенное лицеприятие, такое привычное с библейских ещё времён для всех «судей земли», и не только в спорте. За слова свои отвечаю.

В команде СКГУ играл Стас Панин, ростом выше среднего, играл средне и бросал в кольцо так себе, иногда попадая, что вызывало бурные овации болельщиков. Дважды я помешал ему пройти к нашему щиту, и оба раза он валился, как сноп, при наших с ним столкновениях.

 После второго неудачного прохода (здесь мы с ним столкнулись в прыжке) он вообще вышел из игры, прихрамывая, и сел на скамью запасных. Возле него возникла медсестра в белом халате и занялась его лечением. Болельщики шумели и свистели, раздавались крики в мой адрес:
   – Костолом!..С поля!..На мыло!

Ну, разумеется, это было явное преувеличение – у всех игроков на поле кости были целёхоньки, ну разве что у Стаса случилось несколько ушибов мягких тканей. А с пожеланием «на мыло» – это к судьям.

Виноватым я себя не чувствовал, во всех столкновениях Стас сам нагло пёр на меня, а я просто не уступил ему свободный проход к щиту. Правила я знал: нельзя идти на защитника в лоб, надо обходить его. Не можешь обвести сам – отдай пас другому. Если бы падал я, то вряд ли бы судьи находили здесь нарушение правил. Вина же моя заключалась в том, что я был покрепче и тяжелее Стаса, оттого он и отскакивал от меня, а не я от него.

 Надо сказать, что в обоих случаях я извинился перед Стасом здесь же, на площадке, а после второго столкновения он всё же не сдержался и в ответ на мои извинения обозвал меня нецензурным словом. С детских лет владел я богатым запасом нецензурщины, но не обиделся, не стал отвечать ему в том же духе – упал человек, больно ему, вот он и выплеснул свою обиду. Пусть себе самовыражается – может быть, полегчает ему.

Меня поддержала наша команда. Веник пожал мне руку и сказал:
   – Ничего, Санёк!..Бывает…
А Слава Акчурин, сказав несколько ободряющих слов, прояснил ситуацию:

   – Знаешь, кого ты завалил? Это – Стас Панин, он в СКГУ работает начальником геологического отдела.
   – Ну и что? – ответствовал я. – Если начальник, то я должен уступить ему свободный проход к щиту. Так, что ли? Здесь спортивная площадка, а не его кабинет.

   – Ты всё правильно сделал, Саша. Но с судьями не спорят.
   – А я и не спорю.
Я действительно с судьями не спорил, хотя желание оспорить судейское решение у меня было очень сильное.

Игра продолжалась. На поле вернулся Стас, но к нашему щиту он уже не приближался. Я тоже держался от него подальше. Да и остальные игроки команды СКГУ не пытались меня обойти, предпочитая передать мяч кому-либо из своих.
Этот финальный матч выиграла команда СКГУ с перевесом всего в два очка. В общекомандном зачёте они тоже заняли первое место, а Кольцовка – второе.

Слава Акчурин, как капитан команды, похвалил всех, никого не выделяя. Все играли хорошо – как умели.
После окончания баскетбольного матча все команды, участники Спартакиады, выстроились на поле. Профсоюзный руководитель выступил с речью, затем состоялось награждение победителей кубками и почётными грамотами. А вечером все участники соревнований приглашались на банкет в ресторан «Ессентуки». Такая была традиция.

Хорошая традиция. И чего не пойти, если банкет за счёт профсоюза? Это – как плата за участие в Спартакиаде, а потому редко кто не приходил на такое весёлое, и к тому же бесплатное, мероприятие.
***
Профсоюзный комитет не скупился на расходы при организации банкетов: выкупался весь ресторан со всеми посадочными местами, столы накрывались щедро, а потому на банкет, кроме спортсменов, приходило много народу – болельщики, начальство, члены семей и просто знакомые геологи, любители выпить и закусить. А какой же геолог откажется от дармовой выпивки, если к ней прилагается обильная закуска, да ещё и в хорошей свойской компании? Таких – не встречал.

Практически в ресторане собирались кольцовчане и «эскагэушники», все прочие команды присутствовали в незначительном количестве. Банкет начинался официально: кто-то из начальства толкал речь по случаю, затем провозглашался тост за всех здесь присутствующих – за успехи и здоровье спортсменов и болельщиков, потом – три минуты тишины, изредка нарушаемой лишь звяканьем посуды и звоном бокалов. Ну а дальше всё уже катилось стихийно, с нарастанием шумного веселья. Танцевали, пели, знакомились, братались, пили и закусывали, снова пили и снова закусывали. Иногда закусывать забывали, но всё равно – всем было хорошо. Такое завершение Спартакиады всем нравилось и всех устраивало.


В течение вечера дважды подходил ко мне один знакомый геолог и советовал подойти к Стасу и извиниться за силовой инцидент на спортплощадке. Первый раз я ему сказал, что извинения уже принесены и нет нужды повторяться. Когда он подошёл во второй раз с тем же советом, забыв, видимо, о своём первом подходе, то я вежливо (в это время у меня, после завершения танца, развивалось хорошее знакомство с симпатичной девушкой) послал его подальше, обойдясь при этом (могу же, когда захочу!) цензурными словами. «Миротворец» отошёл обиженный и больше меня не беспокоил. Я на него не обиделся, хотя мог бы…

Настроение у меня было отличное, ибо рядом со мной сидела милая девушка из Киева, работающая в КЭ первый год техником-геофизиком. Мы ещё пару раз потанцевали с ней, и я договорился, что пойду её сегодня провожать домой по окончании банкета. Это было мне удобно ещё и потому, что жила она в общаге на Белом Угле, а я тоже жил в общаге, только в мужской, и тоже на Белом Угле. А наши общаги стояли рядом.

12.12.2010