Шаланды полные кефали...

    
     В июне 42-го, оставив меня десятимесячного в Иваново с моей бабушкой, мать вместе с отцом отправилась на фронт. К тому времени отец закончил военфак Саратовского мединститута, а мама и так  была кадровый лейтенант медицинской службы, она еще в Финскую воевала. Всю войну они были вместе, на передовой, оказывали помощь раненым бойцам, поступавшим прямо с поля боя. Оперировали в полевой медсанчасти, порой в палатках. У отца два ордена Красной Звезды и орден Отечественной войны, а у мамы – орден Красной Звезды и благодарности от  Верховного главнокомандующего. Еще у нее три нашивки на гимнастерке – три  ранения: тяжелое, среднее и легкое.     Отец и мать дошли со своей частью до Варшавы. Потом их направили служить  в военно-полевой госпиталь в Эстонию. И они сразу же забрали меня из Иваново, где я во время войны жил у своей бабушки по матери. Было лето 1945-го.

     Отец с матерью работали в госпитале, а я, предоставленный  самому себе, целыми днями болтался по его территории. Было лето, и палатки с ранеными стояли прямо в сосновом лесу. Когда я заходил в эти  палатки,  раненые просили меня почитать стишки, спеть что-нибудь, и я с удовольствием выполнял их просьбы. В моей детской голове было твердое осознание того, что я очень нужен этим несчастным дядям, лежащим на своих госпитальных койках или ковыляющим на костылях по протоптанным между соснами тропинкам. Мне нравилось, как ласково они смотрели на меня, как каждый старался подозвать к себе, погладить по голове. Особенно они любили песенку про Костю-моряка. Когда я заводил «Шаланды полные кефали в Одессу Костя приводил …», раненые просто покатывались от моего исполнения. Мне тогда было всего четыре года, кажется, я и не помнил-то ее полностью, но ни меня, ни бойцов это не смущало – если я путался, они сами  подсказывали мне слова, а то и допевали уже сами до конца. После «концерта» я обычно направлялся на кухню. Там, веселые повара-солдаты угощали меня чем-нибудь вкусненьким, а когда мой отец, как дежурный офицер,  приходил снимать пробу, ему говорили: «А ваш сынишка уже был здесь и пробу снял».