Лунный суицид в соавторстве с А. Семёновым

             ЛУННЫЙ  СУИЦИД.

              ( повестушка ).


                " В моей жизни это свершилось
                в ночь полнолуния... "
                " РОЗА  МИРА "
                Д. Л. Андреев


                Пролог.

Пьяное утро, выглядывало из - под серого покрывала мягкой июльской ночи. Одинокие пешеходы торопились спуститься под землю, где со времен  первого грехопадения, правит  одно могущественное и почти всесильное существо - Дьявол.
Люди неслись в его царство, освещенное неоном, разукрашенное гранитом, мрамором и медью. Может быть не похожее на описание владений повелителя черных сил и все же  Его, Его...
Но это не важно. Метро в нашей сумбурной и непонятной жизни позволяет главное - сэкономить время. Зачем? Не знаю. Спросите у кого - нибудь другого.




По заведенному обычаю, один раз в год, в ночь полнолуния, Отшельник посещал Город, входя в него с востока, словно Солнце. Он созерцал грязь, пыль, зачумленных бродячих собак, кошек и только потом, людей.
Он приходил на одно и то же место. Там, на плацу, около толстых гофрированных колон странного здания, похожего на подкову, с фонтаном напротив, который охраняли два суровых бронзовых мужа, Отшельник возлегал на заплеванный асфальт. Он прислушивался к разговорам длинноволосых мальчиков и девочек, неброско одетых, читающих стихи, играющих на гитарах и передающих друг другу папиросы, испускающие запах казахстанских степей.
А когда заканчивалась душная, короткая ночь и два небесных светила встречались на дымчатой полусфере, Отшельник выходил на проспект. Со спокойной радостью лицезрел он столбики лунного света, именуемые людьми, озолоченные лучами большей звезды и улыбался. Свет, исходивший от них, как и прежде был оттенками от темно - красного, до бирюзово - белого. Тешила эта картина душу и сердце Отшельника : мир не изменился, он такой же, как всегда. Ни черный, ни белый. Цветной.
Так неторопливо дошел Отшельник до знаменитого на весь Город сада имени грозной императрицы Екатерины, местом сборов личностей с оранжево - голубым свечением. Но дойдя до ограды не увидел он  успокаивающего небесного полыхания. Отшельник подошел к монументу. Огляделся с опаской, чувствуя неладное.
На скамейке, со стороны Державина, окруженный стайкой серых голубей, спал мертвецки пьяным сном человек, судорожно всхрапывая, открывая рот, в мучнистой поросли. И испускал этот человек в окружающее пространство матово - черный свет, серебрившийся на своих нечетких, колеблющихся границах.

Главка 1

... Кроваво - синий язык выползал из громадной, в пене, пасти. Он слизывал звезды с холодной черноты неба и пропадал в своем логове так же мгновенно, как появлялся. Небо постанывало и всхлипывало, постепенно принимая очертания лица Алика. Последняя, крохотная звездочка сверкнула в завернутом языке и пропала. Стало совсем темно. Пасть приоткрылась снова, и язык приготовился слизнуть последнее, что осталось - само небо. Это было настолько страшно и неизбежно, что Алик душераздирающе вскрикнул, открыл глаза и резко вскочил на ноги.
Огромный, кроваво - синий язык ньюфаундленда спрятался за клыками, а добрые умные глаза  выражали замешательство: ты, чего испугался? Я же познакомиться хотел.
- Портос! - позвали с обратной стороны памятника. - Иди фотографироваться!
Пес прощально гавкнул и убежал к хозяину.
- Сука! - сказал Алик и сплюнул.
Плевка не получилось. Во рту полыхал грандиозный пожар при полном отсутствие слюны.
- Это пес. Кобель.
На краю скамейки, где мгновение назад никого не было, гордо выпрямив спину, сидел дедок двухсотлетнего возраста.
- Ты че, старый?
- Вы не простудитесь? Мне кажется, обувь лучше смотрится на человеческой ноге, чем там, где сейчас находится ваша.
Правый кед Алика, привязанный красным шнурком к пальцу Державина, лениво покачивался на ветру.
Алик взглянул на босую ногу, на кед и почему - то на физиономию Державина. Голову пришлось приподнять. Голова закружилась.
- Козлы. Делать кому - то нечего. - Беззлобно сказал он.
Головокружение перешло в боль и стало ясно, что без пива не обойтись.
- Присядьте.
- Да пошел ты...
- Сядь! - В голосе старика проскочила металлическая нота.
То ли нога подмерзла, или колени чересчур задрожали, но Алик  опустился на скамейку.
" Старый хрен " поднял руку, словно хотел дать пощечину, но не ударил, а раздвинул воздух над головой Алика и... о, Боги! Боль улетучилась, как водород из пробирки. Голова наполнилась звенящей чистотой, такой, как - будто он и не жил никогда в этом говеном мире.
- Не понял... Ты кто?.. Вы...
- Когда - то я был такого же цвета как и ты. - Старик словно не услышал вопроса. - И пути наши как неисповедимы, так и непредсказуемы. То, что являлось главным вчера, завтра не будет иметь никакого значения. Ты сам удивишься... - голос обволакивал, очаровывал, опуская в бездны и поднимая к высотам. Очевидно начался второй приход и Алик забоялся, что его сейчас вытошнит...
-... Как пилигримы наслаждаются водой в оазисе. Ты уже забыл, что такое покой?
Алик поднял голову.
На него смотрели неподвижные глаза старого хрыча.
Совершенно неподвижные.
- Да... Откуда вы знаете?
- Я же говорю, что был такого же цвета как ты. Ищи светлое и доброе. На это может уйти вся жизнь. Вот, что тебе сейчас хочется?
- Мне хочется... светлого, доброго... крепкого пива.
- Зачем?
- Опохмелиться.
- Но у тебя же не болит голова.
- Душа болит. Просто умирает стерва. Или, может вы тоже так, ручкой проведете и...
Старик призадумался, пошевелил губами. По лицу пробежала легкая тень.
- Я могу пожелать тебе только удачи. Счастья нет, а удачи желаю, извини. - он встал, с сожалением посмотрев на собеседника.
" Удивительный человек. Соображает моментально, интеллект высокий, а туда же... Хотя все закономерно". И как бы прощаясь, коротко махнул рукой. Заплеванный, с красным шнурком кед покачнулся и рухнул на землю. Старик в последний раз посмотрел на Алика, прошептал " Удачи!" и пошел к выходу.
Через несколько часов тополя над пивной бочкой сотрясались от смеха.
- Я ему говорю: пива! А у него глаза на лоб, руки, как у Яшки ходуном заходили. Это он так удивился, типа: зачем?.. Вы где - нибудь видели мудака, который не знает, зачем пиво?!
Снова взрыв хохота.
- Короче дома у него точно не все... А крышу давно тайфуном снесло. Ага... Давно солил?.. Свеженькая значит... И то ли с обиды, то ли от непонимания махнул он рукой, как этот, бородатый... Хоттабыч, во! Давно я мультиков не смотрел. Но тут почище! Я под Катькой лежал. В смысле, в Катькином садике. Да не смотри ты на меня так... Один, как... О! как пилигрим в оазисе. И представляете, палец - то у Державина, вместе с вот этим кедом... Правым... Не, постойте, левым, да, точно, отвалился на хрен!
Мужики вокруг Алика уже не могли стоять, а некоторые смеяться - только икали.
- Там народ конечно набежал, кричать, возмущаться, кто, мол здесь памятники старины ломает, гордость центра города. Баба толстая, жопа- стая подняла этот перст, словно своего мужика достоинство и давай вверх лезть, чтобы значит его на место приделать. Вспотела вся, зараза, а все туда же, ползет вверх, карабкается...
- Заткните его пивом!! - в изнеможении простонал мужчина в засаленном пиджаке, с орденскими планками.
Пиво, конечно, дали, но затыкать не стали.
Наконец - то Алику снова стало хорошо. Так хорошо, что сосало от удовольствия под ложечкой. Он опять был в центре внимания, он наслаждался единственным, чем мог наслаждаться в жизни - ПРЕЗРЕНИЕМ  к окружающим. Первый раз это сладкое чувство он испытал будучи на втором курсе технического училища, когда выиграл городскую олимпиаду по литературе. На утренней линейке его поставили перед всем училищем и смазливая, но прыщавая первокурсница, смущаясь, поднесла цветы. Его гордость, вознесясь над окружающими уже не хотела опускаться на привычное место. Презрение к товарищам, переросло в презрение к учителям. Алик был наполнен собой: что могли ему дать другие?!  Он никому и никогда не позволял заглядывать к себе в душу, лелея это захватывающие умение выворачивать наизнанку чужие. В котельной, где работал, после службы в армии десять бесценных лет, в нем ценили вдумчивого, внимательного собеседника, умеющего понять. И очень немногие могли случайно увидеть то высокомерие, которым Алик экстазно упивался. Как презирал он этих немногих. Презирал за то, что они знали его сокровенное и все равно подавали руку. Они были не в силах относиться к нему так же, как он к ним. Это было наслаждение! Словно Диоген сидящий в бочке Алик восклицал: " Я ищу человека и не нахожу его!" Потому что этим человеком был он сам. Мысленно Алик называл себя Диогеном у бочки... У бочки с пивом.
Шестая кружка, небрежно отставленная в сторону, тут же сменилась седьмой, полной. Все ждали продолжения рассказа. Но Алик мотнул головой, смачно отрыгнул и поднялся с корточек.
- Пойду отолью. Под завязку. - Он провел рукой по горлу.
Вместе с последней расстегнутой на ширинке пуговицей в грудь вонзилась застарелая тоска по недостигаемому. Алик изумился. Голос совести, ненавистный двойник, вещал, что человек, утром сидящий на скамейке... Черт возьми! Он не вызывал презрения!! Ширинка так и осталась расстегнутой, а руки запущены в глубь. Рот открылся, мышцы лица расслабились. Он не мог презирать этого дряхлого, грязного, бородатого и наверняка вшивого старикана...
Внутренний голос крепчал, настойчиво требовал, чего - то детского и пропади он пропадом гнал прочь от глупой толпы, теплого пива, пушистых тополей.
Поддерживая штаны и, неестественно сутулясь, Алик побрел вдоль тротуара, чувствуя, как давит все окружающее, как отталкивает, как бьет прямо в грудную клетку. Грязные, никчемные и, о Боже, какие отвратительные стены домов, вызывали омерзение, газетные стенды и стоящие около них грамотеи - рвотные позывы... Почему его душа сморщилась именно сейчас, когда во всех отношениях она должна была веселиться и ликовать? Его слушали, он насмехался и ублажал  пивом - ее любимым напитком... Проклятый старикашка. Весь день насмарку!
На исполненный печалью взгляд Алика попался глупый плакат, выделявшийся зеленой краской на фоне стены цвета детского поноса. Он мимолетно скользнул по буквам и замер. Тоска почему - то улетучилась. На плакате, симпатичная кареглазая женщина держала руки так же, как... Ну точно! Как утренний чудик. Алик аж застонал, насколько четко он помнил  движение ладоней и чистоту в голове, наступившую после. А буковки гласили:






ВСЕГО ТРИ ДНЯ В ГОРОДЕ.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЦЕЛИТЕЛЬ - ЭКСТРАСЕНС
 
А Л Е В Т И Н А    Г О Л У Б Е В А

расскажет ВАШЕ будущее. Избавит от болезней
ОТКРОЕТ   Ц В Е Т   ВАШЕЙ  А У Р Ы

" Цвет... Цвет... У меня был такой же цвет, как и у тебя... Опять этот проклятый старик! Какое сегодня число? Завтра... Она выступает завтра... Да пошло оно все!" - Алик резко развернулся и, убыстряя шаг, направился обратно к тополям. Но через несколько шагов обернулся, посмотрел на афишу и уже трижды нелогичным, ненужным, несуразным но все - таки существующим чутьем понял, что завтра наступит обязательно.
Его не совсем обычное завтра.

Главка 2

Дворец культуры, находящийся на проспекте, ведущем в Столицу, среди заезжих контактеров, целителей и колдунов пользовался необъяснимой популярностью. Может быть он расположился на пересечении аномальных зон или имел особую ауру, совместно с энергетикой, поддерживаемой растущими с торца лопухами, это неведомо. Во всяком случае гастролеры об этом не распространялись, а скорее всего их просто никто не спрашивал. И мы не будем.
Алик уже минут пятнадцать стоял около входа, не понимая, чья злая воля притащила его сюда в послеполуденную жару. Что он здесь потерял. Около пивнушки всегда найдется два, три знакомых, которые угостят " жигулевским ", дадут хвостик воблы и послушают несколько баек. А в этой гвардии старух, двух трех парочек, пришедших поцеловаться, да нескольких подозрительных личностей... На кой бес сдался этот платный аттракцион, стоимостью в два литра светлого?! Единственное, что его удерживало - билет по своей торопливости он уже купил. Денег было жалко.
" Дерьмо все это!" - в десятый раз подумал он и обернувшись, встретился с отражением собственного взгляда, где без труда можно было прочитать, все о чем он только что мыслил. Но это было не зеркало. Заурядный мужичек, выделявшийся из толпы единственно огненно - рыжей бородой стоял позади его. Борода совершенно не подходила к иссини - черной шевелюре. И конечно взгляд...
- Вы впервые приходите на сеанс? - любезно поинтересовался рыжебородый.
- Угу. - Кивнул головой Алик.
- А зачем, если не секрет?
Алик хотел отпустить оборотик, разбавленный матом, но сдержался.
- Вчера, какой - то хрыч наделил меня особенным цветом. Хочу узнать - приснилось мне это или просто глюк был.
- О, да, у вас замечательный цвет. - Встрепенулся собеседник. - Вы скоро должны родить.
- Кого, мамонта? - Усмехнулся он шутке.
- Духа. Святого Черного Духа. - Отделяя слова, друг от друга произнес черно - рыжий.
" Е - мае и этот псих! Так и самому можно тронуться". - Мелькнуло в голове Алика.
- Меня зовут Юрий Николаевич, - представился новый знакомый, - пойдемте, Алик, шоу, похоже, уже начинается.
" На лбу у меня, что ли имя написано? "
- Вы кто - экстрасенс, телепат или гипнотизер? - Алик попытался изобразить улыбку.
- Всего понемножку... Ту, кто сейчас будет показывать дешевые трюки, я хорошо знаю. Забавная женщина. - Он мечтательно закрыл глаза. - А вы, конечно попробуйте... Спросите, какой у вас цвет. Я вас познакомлю. Может быть, она даже возьмется помочь. - Он улыбнулся. - Вот будет забавно.
Когда Алик и Юрий Николаевич вошли в зал, все взгляды присутствующих были прикованы к женщине на сцене, что- то негромко говорившей хорошо поставленным низким голосом.
-... Сначала я покажу вам такой случай, а потом мы детально рассмотрим основные чакры (чакрамы) человека, их цвет и назначение. Прошу, если кого что - нибудь беспокоит, поднимайтесь сюда...
Медленно передвигаясь по проходу, к сцене направилась пожилая дама, держа в руках кошелек. Алевтина помогла ей подняться по ступенькам, и вывела на середину сцены, осматривая шершавые руки пациентки, сплошь усыпанные бородавками.
- Вот, милая, одолели совсем. Будто порчу наслал, окаянный. Спасу нет никакого.
- Хорошо, хорошо, успокойтесь - ворковала Голубева, пассируя руками. - Все будет замечательно... такое лечение вполне доступно каждому... - объясняла она, с легкостью обрабатывая бабулю.
Минуты четыре, порхали руки целительницы, после чего бородавки стали размягчаться, побелели и не возникало сомнения, что скоро они пропадут совсем.
- Вот видите, - вытирая ладони влажным платком, сказала Голубева. - Через три дня ваши руки будут, как у девочки.
Бабушка, охая и ахая, благодарила Алевтину, и, держась вылеченной рукой за поясницу, спустилась в зал. Рада она была безмерно.
- Это, конечно же, не самая сложная операция, - карие глазки женщины скользнули по Алику и Юрию Николаевичу,  секунду задержались на последнем и снова обратились к Алику, отчего он почувствовал себя несколько неуютно. Огненобородый усмехнулся.
- Приятная женщина, не правда ли? - и подняв руку, встал.
- Алевтина Викентьевна, тут у меня товарищ очень интересуется своим цветом, но стесняется. Мне кажется, что и для вас это будет приятной неожиданностью.
" Тамбовский волк тебе товарищ " - подумал почему - то вспотевший Алик.
Голубева посмотрела на Юрия Николаевича, как на старого, но нежелательного знакомого.
- Да... Ну, поднимайтесь, сейчас мы посмотрим...
Пока Алик взбирался на сцену, экстрасенс, тщательно вытерла руки своим платком  и, улыбнувшись пациенту, подняла кверху ладони и закрыла глаза. Алик остановился в метре от нее  и замер. Внезапно Голубева отдернула руки, словно прикоснулась к раскаленной сковороде, спрятала их за спину и широко открыла глаза.
- Извините... Счас... я... Я еще раз попробую - Она зажмурилась, а по круглому личику пробежала судорога. - Не смотрите... на... меня!!
Но Алик смотрел. И чувствовал, как внутри разворачивается, растет и рвется наружу прекрасная в своем могуществе сила.
В зале зашушукались, всхлипнули, кто- то упал с кресла, скорее всего в обморок.
" Забей ее!!!" - стучало в мозгу. Алик не видел, но знал, откуда врываются эти мысли.
Черно - рыжий, не отрываясь, смотрел на сцену.
" Какая ты слабая! Смотри на меня, смотри и пошла прочь! " - подумал Алик. Или сказал, он сам не понял этого, но Алевтина повиновалась.
- Я пошла... - нелепо заулыбалась она. Сейчас, соберу платьица. - Она оглянулась. - А почему так много народу?
- Алевтина Викентьевна... - На сцену выскочил бледный помощник. - Что с вами?
Целительница еще раз оглянулась.
- Вы не видели моего платья? Я совершенно голая. - Голубева прикрыла одну грудь рукой и, оскалив зубы, рухнула на сцену.
- О, господи. Алевтина! Катя, вызови неотложку!!
В это время Алика тронули за плечо.
- Пойдем, здесь ты сделал все, что мог - прошептал Юрий Николаевич. - Не стоит привлекать к себе внимание.
На улице черно - рыжий достал из кармана пластмассовый потсигар и предложил сигарету.
- Не курю...
- Правильно. - Одобрил Николаевич и закурил.
- Кто вы? - Алик чувствовал, как сила уменьшается, затухает, сворачивается в точку, но все - таки остается в нем.
- Я тот, кто хочет зла, но вечно совершает благо. Словами старика Гете. Хотя это лирика. Мы обязательно встретимся. Позже. К сожалению, я не могу тебе сейчас помочь. Святое дело ты должен сделать самостоятельно. Иди, куда зовет Дух. И Удачи.
Алик разогнал рукой дым, выпущенный этим придурком, прямо ему в лицо, и никого не увидел. Как - будто его собеседник растворился, или провалился в канализацию. Но люка рядом не было. В воздухе, правда, немного попахивало серой, но мистики на сегодня и так было достаточно.
" Господи, что же это такое? Где ты? Что делать?! " - Вопило сознание. А лукавое подсознание, вторило первому: " К пиву, братушка, к пиву! Только оно, родное, спасет тебя и принесет ясность. " И даже проходящий трамвай был полностью с ним согласен.

Главка 3

Обрывки сна, ударяясь о позолоченные купола Никольского собора, всхлипывали и исчезали в беспросветной пустоте. Алик не спешил открывать глаза. Хорошо, если бы все произошедшее оказалось всего на всего сном. Как славно было принадлежать только своему презрению, наслаждаться им, умиляться ему. Но ненавистная  память, с тупым трезвым упорством вопила, что сон - то как раз только что кончился, а осталась одна голимая р е а л ь н о с т ь...

Алик осторожно разомкнул опухшие веки. Из лежачего положения переместился в сидячее, обнаружив себя и скамейку, недалеко от Никольской церкви.
По аллее семенили две старушки.
- Кх - кхм... Какой сегодня день, бабушки? -надтреснувшим голосом спросил он, когда перечницы поравнялись со скамейкой.
- Петров, сынок.
- А это еще что за херня?
" Бабушки " перекрестились.
- Совсем память пропил, безбожник! - возмутилась та, что ниже ростом. - Креста на тебе нет, антихрист! - И размахивая своими ручонками, засеменили дальше. Одна, правда оглянулась и проскрипела:
- Сходи, сходи в церкву, узнай, что за день. Может Святой Петр мозгов - то тебе прибавит...
Алик поморщился, собираясь послать бабулю с ее советами, туда, куда она давно уже не ходила... Но почему - то не послал. Вместо этого в " мозги " пришли совсем необычные мысли. Наверно навеянные Святым Петром:         " Святости тебе, Алик не хватает, вот чего. Сходил бы, помолился с истинно верующими... " 
" Да не выпил я столько! " - Отвечали новым мыслям старые, родные.
" Сходи, сходи, хуже не будет..."
Алик прослушал их диалог, покряхтел для солидности, критически осмотрел свою одежду и, махнув на все рукой, шаркающей походкой заковылял к собору, поражаясь своему нежеланию идти и тому, что все - таки прется туда, куда не хочет. Чтобы в конец не запутаться решил вспомнить, что же вчера было.
" Не думай об этом. Настройся на разговор со святыми..." - трещали новые мысли, но Алик быстренько их приструнил.
" Значит так..."  " не так, не так... " " Цыц! А то вообще никуда не пойду. Так! Вчера... Вчера около "Аленушки" я встретил Попку... Стихоплюя, точно. Это после того, как псих исчез. Они что - то обмывали. Пьяницы! Обрадовался мне, скот, помню, хоть и соображал я через раз. Зато рюмку ( или стакан? ) потом поднимал... поднимал... опрокидывал... Черт, как голова болит. бабешка какая - то прилипла... А потом? Кажется послал всех, обложил матами и пошел куда глаза глядят... куда они у меня только смотрели?! Ну ладно, к Богу, так к Богу. "
Не смотря на раннее утро, около входа в храм столпилось десятка полтора побирушек.
" Может и мне попросить - подайте убогому на опохмелку, во имя Господа, черт бы вас всех побрал." Алик покопался в карманах и к собственному удивлению нашел пятерочку, сложенную вчетверо. Посчитав это хорошим знаком, он вошел в церковь.
В полумраке, пропитанном лепестками зажженных свечей, ладаном и миррой, плотной толпой стояли прихожане, надеясь услышать Слово Божье, как - будто у Высшего не было лучших собеседников. Батюшка, по возрасту не старше Алика, в яркой золоченной ризе, провозглашал заученные слова обращенные к Богородице. С икон суровые и убежденные в людской грешности смотрели святые и сам Сын Человеческий     ( правда Алик не мог отличить их друг от друга ). Слева от входа продавали свечи. Алик подошел к торговке в храме и шепотом спросил :
- А зачем свечки?
- За упокой души поставить. За помин. За здравие.
- А за собственное можно?
- Чего ж нельзя. Вон к Николе Чудотворцу поставь. Он тебе покровительствовать будет.
Помня о пиве, Алик все же переборол себя и выложив перед торговкой пятерку, с усилием воли прохрипел :
- На все!
Взяв липкую свечку, подошел к иконе, зажег фитиль от горевшей и попытался поставить в чашечку. Свеча не держалась, валилась на бок и тогда Алик оглянулся и оплавил ее конец. Никто не обратил на него внимание. Свеча встала, запульсировала огоньком и Алик посмотрел на икону. Очевидно он уже нанюхался непривычного запаха, так как показалось ему, что Никола Чудотворец плачет. И проникла в него такая жалость, что слезы сами потекли по щекам. Но сила, могущественная и уже испытанная развернулась в нем, осушив глаза и проникнув в разум, затуманила вызывая не жалость, а ненависть и злость, непонятную, всеобъемлющую, страшную.
Свеча, поставленная за здравие души погасла, словно задутая порывом ветра.
Оттолкнув кого - то в сторону, Алик выбежал из церкви. Остановившись возле ограды, тяжело задышал.
- Вам плохо? - услышал он со стороны.
Бессмысленным взглядом осмотрел моложавую женщину, лет сорока, в черном платке, участливо заглядывающую в глаза.
- Плохо?.. Да, мне плохо... - подтвердил Алик, обрадовавшись точно поставленному диагнозу.
- Из родных кто нибудь умер?
- Нет... Я сам... душа... умерла.
- И церковь не помогает?
- Еще хуже.
- Тогда вам к старцу надо. К Ванечке.
- Э... Экстрасенс какой - нибудь опять... - презрительно не то спросил, не то утвердил он.
- Что вы, что вы! Святой он. Души лечит, страждущим помогает.
- А где живет ваш старец? – Услышав, что он не экстрасенс, Алик заинтересовался.
- Недалеко, пол- часа на электричке от Девяткино...- женщина явно обрадовалась, что может помочь.  - В Сосново выйдете, там вам любой подскажет.
- Спасибо, милая. - Неожиданно для самого себя поблагодарил Алик. - Может свидимся когда - нибудь...
- Обязательно встретимся. - Барышня улыбнулась и пошла по своим делам.

... Невзрачная избушка, на которую указали Алику, располагалась почти около самого озера, в стороне от проселочной дороги. Покосившийся частокол окружал маленький огород, где с тяпкой в руках копошился коренастый дедок с седой бородкой.
- Вы святой Иоанн? - спросил у него Алик.
- Какой я тебе святой! - Прошамкал дедок, выпрямляя спину. На вид ему было уже под восемьдесят. - А зовут меня и правда Иоанном, Ваней значит.
- Мне сказали, что вы помочь можете...
- Может могу, может нет. Пойдем в дом, расскажешь, чайку попьем заодно. Жарко сегодня.
В избе ничего не напоминало о конце двадцатого века. В небольшой прихожей стояли бадьи и бочки разных размеров, в одной из двух комнатенок разделенных русской печкой - видавший виды диван да стол с четырьмя стульями. Правда висела электрическая лампочка, да на комоде стоял радиоприемник времен первой коллективизации. В правом углу, наискосок от двери масляным огоньком горела лампадка под небольшой старинной иконкой. Старик, войдя в комнату аккуратно вытер ноги и перекрестился.
- Заходи, гостем будешь. Присаживайся, рассказывай,  зачем пришел...
Пока Алик запинаясь излагал свое " дело ", старик поставил чайник на печку, сел на стул и внимательно осмотрел мозоли на своих ладонях. После описания встречи с Голубевой, Иоанн встал к образу и еле слышно прочитал молитву.
-...Вышел из электрички, спросил к вам дорогу, меня даже немного проводили и вот я здесь. Помогите, если можете... Боюсь я с ума сойти, что ли. Или скажите, что ерунда все это...
- Да - а... А ведь старею я, мил человек.... Как же я тебя сразу не разглядел?.. А, похоже все равно теперича... Молитву хоть одну знаешь? - Иоанн строго посмотрел на Алика.
- Не - а.
- Слушай и запоминай, пригодиться. " Отче наш, уже еси на небеси, да святиться имя Твое, да придет царствие Твое на земле, яко на небе... " - он проговорил молитву до конца. - А теперь слушай меня... Дьявол очень могущественен. Могущественен и опасен. Легко бороться с ним на словах, а встретившись лицом к лицу... Мало кто выдерживает. Страшно мне. Но может быть это испытание Веры моей, посланное Господом. Знаю, не оставит он меня... поэтому постараюсь помочь тебе. Знаю и то, что глаза твои страшную опасность таят, а я не подготовлен. Да и стар уже. Не смотри на меня. Встань на колени перед иконой и читай молитву, что я сказал.
Алик стукнулся коленками об пол и стал шептать, путаясь и проглатывая слова. Боковым зрением он заметил, как Иоанн окропил все углы водой из серебренного блюдца, бормоча нечто непонятное. Он почувствовал, как старец встал сзади и обжег спину крестным знаменем. Черная сила внутри затаилась, ища выход. Вены вздыбились под кожей, кровь лихорадочно заблуждав по ним, обожгла голову, вызывая боль. Алик, продолжая твердить : " Отче наш...", безумным взором, всего на мгновение, скользнул по мутному овальному зеркальцу и встретился с пораженным взглядом Иоанна. В то же мгновение зеркальце треснуло и сквозь него стала вываливаться бесформенная субстанция, принимающая очертания человеческой фигуры.
" Отче... О... О..." - по инерции тростил Алик, ощущая, как безумие охватывает его.
- Замолчи, Проводник. - Вышедший из зеркала ничего не сказал, но слова, сотканные из стонов, рыков, непонятных звуков, сами образовывались из  хаоса.
- Тот, кого называла Отцом эта падаль, - черный пнул ногой лежащего лицом вниз старца, - никогда не существовал. Есть я, Святой Черный Дух и пославшая Меня Сила. Ты сделал свое дело, Проводник. - он снисходительно улыбнулся, если эту гримасу можно было назвать улыбкой. - Ты будешь награжден. Помни об этом, Проводник.
Черный, завернулся в свой балахон и сверкнув глазами, не такими как у Алика, а в сотню, тысячу раз бездонней и брезгливей, сгинул из комнаты, оставив мертвого старца и Алика, судорожно вдыхающего, странный запах...
Минут пять Алик сидел на полу, бессмысленно уставившись на тело Иоанна, раскачиваясь и обхватив голову руками. А когда первые проблески случайной мысли легким прикосновением задели его воспаленный разум, то Алик вскочил и с диким, первобытным воплем, кинулся вон из дома.

Главка 4

Феликс Эдмундович Дзержинский смотрел с портрета строго и укоризненно. Кроме него в кабинете было еще двое. Алик, понуро сидящий на скамейке и старший лейтенант милиции, участковый Сосновского района. Последний встал из- за стола, прошелся, задумчиво посмотрел в приоткрытое окно, включил вентилятор и положил руки за спину, отчего рубаха натянулась, обрисовывая контуры солидного живота.
- Ох, и парит нынче... - пробормотал старлей. - Так что никакого криминала здесь я не усматриваю. Конечно экспертизу проведем, но задерживать тебя я не буду и так все ясно. Давненько к Ванечке уже никто не захаживал...  Старый он уже был, и сердечко пошаливало. Какая... идиотка тебя к нему направила, ума не приложу. Вот раньше - да! Теще моей помог. Мне помог... Святой человек был. Побольше бы таких. Эх! Да, ладно, не казнись. - Он подсел к Алику. - Сердечко... - многозначительно развел руками. - Сам понимаешь... Значит ты сейчас в отпуске?
- Да. Котельную в мае останавливают и до сентября... Всех в отпуск. Месяц оплачивают, правда.
- Понятно. Ну, на что живешь, спрашивать не буду, сам проверю. Распишись здесь - он протянул листок с каракулями  -  " С моих слов записано верно." Число и месяц. Данные твои проверю, но учти, паспорт нужно всегда с собой носить. Не семнадцатый век на дворе. Время сейчас такое, сам видишь, что к чему... Да не кисни ты! Нет на тебе ничего.
- Да я о своем. - Уныло произнес Алик, подписывая бумагу. - Мне можно идти?
- Иди, конечно... Стой, а это... Деньги у тебя есть?
Алик отрицательно покачал головой.
- На тебе червонец, - старлей достал из кармана брюк мятую бумажку. - Зайцем не катайся, а то без документов опять ко мне попадешь. Сегодня бригада Степаныча, а он строгий, паскуда.
- Спасибо, - Алик взял деньги, - я обязательно верну.
- Не верил бы, не дал. Ладно, иди...
Алик кивнул и, минуя дежурного, вышел на крыльцо.
 Не доходя до перрона он услышал гудок подъезжающей электрички. Мимо, выкрикивая : " Наша!" пробежали трое длинноволосых парней и Алик устремился за ними, успев вбежать в поезд до того, как двери захлопнулись.
Прямо в тамбуре он сел на корточки, опустив веки и чувствуя спиною прохладную вибрирующую стену. " Гос-по-ди " - медленно подумал он. " гос, гос, гос, по-ди, по- ди, поди..." отвечали колеса.
" Как я устал, Господи, как же я устал. Зачем все это? Зачем? " " про -сто так, про- сто так, про- сто так..."
На то, чтобы искать ответ самому сил уже не оставалось. Робким взором ощупывая свою душу, он натыкался только на пустоту, которая заполонила и сознание и подсознание и только черт знает что еще. Она с отвратительным скрипом терлась о внутренности, вызывая нестерпимую боль. Стон пытался вырваться наружу, но Алик намертво стиснув зубы, долго его не выпускал. Но в конце концов, сжав губами ворот рубашки, мучительно, с остервенением замычал.
Дверь из вагона распахнулась и нарисовался бородатый  парень в тельняшке навыпуск, потертых джинсах и цветастой панаме. Видавшая виды гитара покоилась на животе, а спину прикрывал огромный рюкзак. За ним, в тамбур, с радостными возгласами ввалилась шумная компания. Парень ударил по струнам, воскликнул : " Гип! Гип! " и все дружно заорали :
- Вуокса - матушка,
  Встречай родных детей!
  Мы все стремилися
  К тебе душой своей.
  Разгульных наш триптих,
  Благословенен дней,
  Как мы оттянемся
  Теперь ей - ей!!!

Алик медленно встал.
- Ребята, Город далеко?
- В другую сторону едешь, старик! Зачем тебе это пыльное, черное место?.. Лосево, сейчас! Ло - се - во!! Ну ты и запарился, мужик!
" Да, черноты с меня хватит..."
Когда двери открылись, Алик вышел вслед за всеми.
- Вперед, пиплы, окунемся в святую свободу! расправим плечи! Здравствуй, Вуокса, самое благословенное место в этой Вселенной!..
Народу вышло довольно много, но Алик почему - то выбрал именно компанию бородача с гитарой и увязался за ними. Они пересекли шоссе и пройдя мимо двухэтажных коттеджей свернули к  деревянному сараю, возле небольшого домика, окруженного таким же миниатюрным палисадником. Собака неизвестной породы приветствовала их рычанием.
- Петрович! - зычно вскрикнул бородатый - открывай ворота!
- Чего, голосистый, опять приперся? - на крыльце домика появился хозяин в рваной майке и штопанных тренировочных брюках, бряцая связкой ключей в руках.
- Не ругайся, Петрович, мы магарыч привезли, как обещали... Олежка, давай флягу... Есть куда налить?
- Не суетись, не целка под богатым клиентом. - Степенно провозгласил Петрович, открывая амбарный замок.
Алик присел за столик в палисаднике и рассеянно наблюдал, как из сарая выносили весла, якоря, слани, спасательные жилеты и по тропинке, вниз, относили на песчаный берег.
- А белую " Пеллу " еще не взяли? - заглянув в сарай поинтересовалась худенькая девушка в цветастых шортах и голубой маечке.
- Не волнуйся, красавица. Вы сегодня первые... А этот с вами? - хозяин показал взглядом на Алика.
- Да, нет, - откликнулся бородатый, закидывая два якоря на плечо. - Он в Город ехал, из Сосново, да сюда за нами увязался.
- Чего же с собой не берете?
- Не наш ведь. Мы своей, тесной компанией, сам знаешь...
- Понятно... Пошли, покажу, какие лодки брать.
" У всех свои компании" - подумал Алик, вспомнив, как трепался у пивной, рассказывая о  старике из Катькиного садика. И таким гадким и грязным он показался сам себе, что захотелось стукнуться о когда - то белый пластик на столе, да так, что бы воспоминания о прошлом разлетелись во все стороны и затерялись в вытоптанной траве. Он поставил локоть на стол, средним и большим пальцем правой руки потер виски и резко ударил другой ладонью по затылку... Вроде бы полегчало.
- Голова болит, что ли? - неслышно подошел Петрович.
- Все болит. Душа на свободу просится, а тело не пускает.
- Выпить хочешь?
- У меня только червонец.
- Здесь деньги не котируются. Курить есть?
- Не курю.
- Странный ты какой - то... Пошли, по рюмочке.
Сарай оказался складом лодочного инвентаря.
- Ну, давай, что ли. - Налив по четверти, в граненые стаканы, провозгласил хозяин. - Как тебя звать?
- Аликом. - Выдохнул тот, залпом опорожнив налитое. Спирт имел довольно специфический привкус и был не разведен. Сдерживая дыхание, Алик поискал глазами воду, и обнаружив трехлитровую банку, приложился к горлышку.
- Что выпил - то, знаешь?
- Шило... - Выдавил Алик. - Гидролиз - ик - ное...
- Молодец, понимаешь... Давай, рассказывай.
Алик задумался, прислушиваясь, как шило, горячим потоком стекает в желудок.
- Отпуск у меня... В Городе делать нечего, душно там, невмоготу, а хочется чего - то... Сам не знаю чего. Слушай, может лодку дашь, а?
Хозяин удивленно вскинул брови.
- Документы у тебя есть?
- Нет.
- Денег нет, документов нет... - Петрович положил в рот кусочек огурца, захрумкал. - Как же я тебе дам?.. Может ты бандюга какой... Вот что ты в Сосново делал?!
- К Иоанну ходил - признался Алик. - Святому.
- К Ванечке?! Как он там?
- Умер Иоанн...
- Да что ты! Когда? Как?
- На моих глазах умер...
- А - а - а... Жалко. Хороший был мужик... Давай помянем...
Они помянули.
- Вот что мы сделаем, - сказал Петрович немного подумав, - Есть у меня две лодки. Их нужно от старой краски очистить и заново выкрасить. Сделаешь, дам лодку дня на три. Данные свои оставишь, ну, где работаешь, проживаешь и так далее... Согласен?
Алик кивнул.
- Тогда давай еще по одной. - Петрович снова разлил. - Когда приступишь?
Алик посмотрел через открытую дверь на небо, словно определяя время.
- Сейчас и начну.
... Когда солнце оттолкнуло от себя горизонт, покачиваясь над водой, Алик уже докрашивал первую лодку. Руки немного ломило от непривычной работы, но он испытывал приятное чувство покоя. Обмакивая кисточку в банку с краской, Алик поймал на кончик ворса маленький золотой лучик, усмехнулся и осторожно перенес на выскобленное днище лодки. Заполняя едва заметные неровности, краска вместе с лучом блестела, переливалась, словно подмигивала. " Интересно - подумал " маляр " - вот этот кусочек света пронзил миллион километров космоса, чтобы искупаться здесь в простой консервной банке. Наверно ему надоел золотистый и он захотел стать зеленым цветом... Опять цвет..." Алик сжал губы и активнее заводил кисточкой. Через несколько минут стало ясно, что мысли, которые он хотел утопить в работе, снова завладели  сознанием.  Тогда он в сердцах бросил кисть и с совершенно неуместной здесь злостью сплюнул.
" Закурить бы сейчас! " - подумал с сожалением и увидел Петровича.
- Ты чего и спать не ложился? - Лодочник, зевая осмотрел лодку.
- Да нет, вздремнул немного.
- Я же говорил, пойдем в дом, а ты : " на бережку, на бережку..." Прохладно ведь. Пошли завтракать.
- Спасибо, Петрович, не хочется. Доделаю сначала.
- Смотри, как знаешь. - Петрович повернул к сараю, одобрительно поглядывая на измочаленные обрывки наждачной бумаги.
Наверно этот разговор вернул спокойствие, или желание побыстрей вырваться на речную гладь, но черные мысли больше не посещали Алика, любовно наносившего мазок за мазком...
" Хорошо - то как " - подумал он, очищая кисточку. - " Благостно быть просто человеком, а не кем - то там еще. Или чем - то..."
Он собрал в кучу обрывки, щепки, засыпал песком следы от краски и  сложив все в оцинкованное ведро, поднялся к дому  лодочника.
- Принимай работу, хозяин. - Крикнул Петровичу, присевшему у грядки с клубникой. - Я, правда, тебе спецовочку немного запачкал.
- Не в церковь в ней ходить. А Вуокса и в такой примет. Пойдем, поглядим, что ты там намалевал.
Придирчиво осмотрев обе лодки, Петрович удовлетворительно кивнул, сказал : " Сойдет! " и направился к сараю.
- " Пеллу " я тебе не дам, а " деревяшку " бери. Весла здесь, справа, якоря там, потяжелее, на корму и на нос. И еще, - лодочник поднял старенький рюкзак, - здесь жена кое - что пожевать собрала, я бы не дал. - Он улыбнулся краешком губ. - Да, кастрюльку возьми, там "набор юного рыболова ". Умеешь рыбу - то ловить?
- Пробовал в детстве.
- Ладно, разберешься. Пошли за лодкой.
Когда "деревяшка ", уже покачивалась на легкой ряби, готовая к отплытию, Алик, стоя по колено в воде, спросил:
- Не подскажешь, где здесь людей поменьше?
- Это далековато надо... Здесь ребята вчера не подъехали, они за Вирту ходят, тебе часа полтора грести будет. Пройдешь протоку, там осторожней - мель, за ней мысок увидишь. В камышах  вход есть. Полянка маленькая. Там и отдохнешь. Найдешь воопщем. И, это, смотри не задерживайся. На третий день жду. Не будет, - стану с милицией искать. У них катера быстро бегают.
- Все хорошо будет, Петрович.  Только какой день недели сегодня?
- С утра суббота была.
- Значит завтра воскресенье Христово... Может и я воскресну, чем черт не шутит, или кто там у них еще...
Лодка, оставляя извилистый пенный след, медленно скользила к названному месту. И хотя плыть было далеко, Алик не торопился. Единственное от кого он стремился убежать, это от самого себя, но почему - то не получалось. Вода за бортом плескалась, манила своим спокойствием и самодостаточностью, так что Алик не удержался. Разделся догола и плюхнулся в бездонную прохладу, уйдя с головой. Когда он вынырнул лодка успела отплыть несколько метров и пришлось ее догонять. Упираясь в корму он подталкивал лодку и  молотил ногами по воде. А когда замерз до посинения, перебрался через борт, натянул трусы и взялся за весла. Он греб не останавливаясь, пытаясь согреться, временами притормаживая, чтобы свериться с курсом, выравнивал лодку и уже у самого мыса обнаружил, что натер кровавые мозоли на ладонях. Но это доставило даже какое - то удовольствие.
Небольшая полянка о которой говорил Петрович, оказалась незанятой. Алик, как смог, вытянул лодку на берег, взял весла и поднявшись по еле заметной тропе в густой осоке, первым делом подумал о костре, вспомнив поход пятилетней давности. Он положил весла на траву, сжимая и разжимая занемевшие пальцы и нерешительно потоптался около небольшого кострища, осматриваясь по сторонам.
Четыре толстых сухих бревна, видимо служившими скамейками, покоились под старой ветвистой сосной. С другой ее стороны, накрытые полиэтиленом, лежали стопочкой мелкие дровишки, на растопку, любовно заготовленные хозяевами для будущего раза. Покружив вокруг полянки, Алик наткнулся на ржавый железный лист, метр на метр, припорошенный ( человеческой рукой, не природой ) жухлыми листьями, под которым в ямке, лежал туго стянутый пеньковой веревкой кусок добротного брезента. " Во дают! " - обрадовался Алик, шаря взглядом вокруг, надеясь отыскать еще что - нибудь полезное для своего нынешнего положения.
И в дремучих зарослях папоротника нашел доисторическую котомку, где покоилась маленькая ножовочка, саперная лопатка и пакет с сухими харчами. А немного ближе к Вуоксе, чуть в стороне - алюминиевый чайник и кастрюля без крышки. Чайник был вложен в кастрюлю, а в нем имелась записка следующего содержания : " Кто бы ты не был, путник, мужчина или женщина, поимей совесть, положи на место. P.S. После того, как попользуешься, чудак! " Алик хохотнул, но записку не выбросил - положил в карман, мысленно благодаря хозяев за запасливость и не жадность.
" Это надо же все так спрятать, что бы я, посторонний здесь человек и то смог бы найти. А может так и надо по жизни, а? Или место здесь... святое, что ли..." Задумавшись он споткнулся о корягу и уткнувшись носом в хвою и сосновую шишку, выронил поклажу. Вставать не хотелось. Он перевернулся на бок, подтянул руками колени к груди и посмотрел на подернутую зыбью поверхность Вуоксы. Словно ожидающий казни на эшафоте, взирал на проносящиеся с ревом катера, легко скользящие лодки, под самодельными парусами, к далеким островам, невидимым отсюда. В них сидели люди, которые скоро выйдут на берег и тоже будут искать свою потерянную жизненную суть... Может быть даже найдут...
В кастрюле Петровича оказалась буханка ржаного хлеба, один коробок с солью, другой со спичками (! ), пол - пачки грузинского чаю, с десяток картофелин, завернутых в газету, аллюминевая чашка, кружка и ложка. Еще пакетик с приправами. Алик, глядя на неожиданное богатство, крякнул и принялся за обустройство.
Ночью, отдохнувший и расслабленный он долго вглядывался в узоры огненных лепестков. Костер, перебирая острием пламени рыжие бусинки, переходил цветом от голубого к синему, который превращаясь в оранжевый, заканчивался красным. " Тебе - то к чему эта прана? Или ты тоже... Проводник? Проводник от жизни к смерти, от мертвого к живому... Ты можешь согреть замершего, вернув ему тепло, но только убив дерево. Ты тоже подвластен Им... Может мы с тобой братья? А почему бы и нет. Огонь и вода составляют единое человека, мы живем за их счет. Или не живем... " Алик поднял воспаленные глаза к небу и увидел, почувствовал, окунулся в огромные черные очи, поглотившие весь необозримый простор. Они равнодушно и холодно смотрели сквозь Алика, наполняя его ужасом. " Что это? " - Он попытался спрятаться от этого взгляда, но страшное видение неотступно преследовало, проникая все глубже в сознание и холодя душу. " Отче наш, уже еси на небеси... Отче наш, спаси и сохрани, я не хочу этого... " - завертелась карусель мыслей и слов. Неожиданно между очами Алик увидел маленького человечка, который приближаясь скрывал своими одеждами этот кошмар. " Открой свою душу и я спасу тебя. " - послышался тихий голос и видение растворилось в робком тумане. " Я схожу с ума... Я просто схожу с ума!!" - с безумной радостью понял Алик. " Ничего этого нет. Я псих!"  - и раздеваясь на ходу, крича " Я псих!!" - кинулся в воду. Минут двадцать он плескался, нырял, фыркал, стучал по воде, лягался и хрипел. Успокоился он только после того, как наступил на острый камень, чуть не поранив ногу. Морщась, он посмотрел на небо и внезапно замер,  пораженный
самой простой расшифровкой этого глюка. " Как же я сразу не понял : ведь Белый победил Черного! И призвав меня, сказал, что я могу победить Это! Я - Проводник. Надо провести в мир Светлого - он найдет первого и уничтожит его... Тогда...Тогда я стану свободен. Господи, как это просто!!!"

- Ты чего так быстро? - искренне удивился Петрович, увидев Алика.
- Дела, Петрович, дела. В Город надо срочно. - Алик торопливо ставил весла в сарай.
- Странный ты парень, зачем тебе в Город?
- Себя спасать, Петрович. Мир спасать.
- Ну - ну, значит надоумила Вуокса - то?
- Надоумила, хозяин, ох и надоумила! - Алик осмотрелся - все ли принес. - Спасибо тебе. Если все хорошо сложиться, возьму бутылку, две... десять! И заторчу у тебя на пару недель!..
- Так - то, - бормотал Петрович, запирая сарай, - место здесь святое, оно многим помогает... а как же его звали - то... Тьфу! Забыл... Не по - русски кажется... Да, ладно, придет еще - снова познакомимся.






    



Главка 5

Телефонный звонок, прозвучал неожиданно. Еще не протянув руку к трубке, Алик уже знал, кто звонит.
- Алло. Здравствуйте, Юрий Николаевич.
- Здравствуйте, Алик. Мы, правда, редко пользуемся этим приветствием... Вы хотели говорить со мной?
- Откуда вы узнали?
- Ну что вы, право. Вы же знаете, кто я. И кому служу. Такие простые вещи не должны вызывать удивления. Вы звали меня, Алик?
- Нам надо встретиться и поговорить.
- Конечно. Вы сами должны были принять решение, и я рад, что оно оказалось правильным. Мы давно готовы к встрече с человеком, родившим Святого Черного Духа.
- Осторожнее, Юрий Николаевич. Если этот разговор услышат, то мы попадем на Пряжку.
-Какие мелочи вас заботят. Хотя вам это простительно... Сейчас я заеду за вами.
- Я буду ждать. - Алик положил трубку и несколько минут неотрывно смотрел в свое отражение в зеркале. Обыкновенное зеркало, какое можно встретить в любой квартире Города. " Господи, я иду на это во благо твое. Ты обещал мне защиту. Ты знаешь, Всеведущий, что исход твоего Духа может произойти только при встрече с этими исчадиями зла и порока, не оставь меня, Господи..." Он положил левую руку, на потрепанный, за несколько недель, Новый Завет, и неловко перекрестился. " Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь " - И он махнул рукой.
Алик еще успел сварить и выпить две чашки кофе, одеть чистую рубашку и причесаться, прежде чем постучали в дверь.
- Вы готовы? - Черно - рыжий просунул голову в приоткрытую дверь.
- Да, Юрий Николаевич, или как вас там зовут...
- Можно просто Слуга... Нас уже ждут.
- Кто?
- Вы все узнаете по дороге. Поверьте, это будет приятная встреча.
Около тротуара стояла " шестерка ". Слуга, открыл заднюю дверь и пропустив  Алика, сел рядом. Впереди сидели женщина и водитель.
- Давай, быстрее. - Рыжебородый тронул плечо шофера. - Он не любит, когда опаздывают. Кстати, Алик, вы не узнаете женщину?
Сидящая впереди повернулась и улыбнулась, сверкнув золотой коронкой.
- Нет.
- Вспомните Петров день. Я послала вас к святоше...
Алик внимательно присмотрелся.
- У вас тогда не было золотого зуба.
- Он появился только благодаря вам. Нравится?
- Откуда вы узнали, что Черный Дух прошел в наш мир? - Алик проигнорировал кокетство женщины.
- Он сам сказал об этом.  И велел совершить ваш обряд причастия.
- Что это такое?
- Об этом вам скажет Ариман. Это святое имя и только единственное существо из плоти и крови может называть себя Им. Это тот, через кого Сатана передает нам Свою Волю. Руководит нашими делами и помыслами.
Алик ожидал услышать что - то подобное, но все равно тихонько присвистнул.
- Ну, ребятишки, и кашу заварили вы в этом мире.
- Да нет, Проводник, мы ее только расхлебываем, а завариваете вы, те, через кого  проходят Высшие Силы.
- Ну - ну. - Алик не нашел что ответить и поэтому спросил, - А теперь - то я вам... Ему зачем? Может Оно обратно хочет?
- Во - первых не ты нам, а мы тебе нужны. - Юрий Николаевич нахмурил брови. - А во - вторых, Проводники встречаются не так  часто, чтобы ограничится одним рождением...
- Значит хотите из меня мать - героиню сделать. Хотелось бы на папочку посмотреть. - Почти про себя процедил Алик.
Но Юрий Николаевич услышал и с удивлением взглянул.
- Ваши шутки неуместны, Проводник... Мы подъезжаем, настройтесь серьезнее.
" Как прикажете, уважаемый Слуга... " акушер " - подумал Алик весело и закрыл глаза.
Он понимал, что это " веселье " - на грани нервного срыва.
Машина остановилась возле шестиэтажного дома, сразу за площадью, посредине которой возвышалось монументальное сооружение, называемое в народе " Мечтой Импотента ". Они прошли мрачными дворами и остановились у единственной двери, выходящей в " колодец ". Юрий Николаевич, что - то сказал в переговорное устройство, нажав одну из двух кнопок. Дверь, чуть взвизгнув сервомотором, отворилась. Они прошли затемненным коридором с несколькими ответвлениями и остановились перед большим блеклым ковром.
- Подождите здесь - сказал Слуга Алику, а водителю и женщине махнул рукой - Свободны.
Затем, отодвинув край ковра, вступил за него. Послышался мелодичный звон колокольчика.
Отдавая приказ утихнуть своему сердцу, бешено рвущемуся из грудной клетки, Алик призвал все светлые силы на помощь. Оставаясь внешне спокойным, он буквально молил о том, чтобы ни цвет ауры, ни мысли не выдали его настоящих побуждений. Похоже, это удалось. Юрий Николаевич, выглянув из - за ковра, и придирчиво осмотрев Проводника, ничего подозрительного не увидел. Он торжественно произнес:
- Пойдем. Он ждет тебя.
За дверью находилась небольшая комната с одним окном, наглухо задвинутом тяжелыми шторами, кровавые ковры с черными символами скрывали стены. Посредине стоял дубовый полированный стол, где на подставке покоился человеческий череп, наполовину заполненный окурками от сигарет, чернильница с красной тушью и рядом хрустальное изображение Будды, держащее в своем чреве с десяток гусиных перьев. Дрожащий свет лился от свечей, вставленных в золотые канделябры. Один из них стоял на столе, а пять других развешаны по коврам, освещая коллекцию холодного оружия от мушкетерской шпаги, до зазубренного двуручного меча.
За столом сидел плюгавый мужичок, буквально сверлящий вошедших взглядом. Его бледные, украшенные перстнями пальцы, перебирали четки - черепа, выглядывая из просторных рукавов смешной монашеской рясы.
- У вас с электричеством туго, что ли? - нервно пробурчал Алик, первое, что пришло на ум.
- Не стоит шутить в такой торжественный час, Проводник - произнес Ариман, вставая. - Мы рады  приветствовать тебя.
Рыжебородый подтолкнул Алика в спину прошептав:        "Поклонись". Алик скосил глаза и увидел согнувшегося Слугу. Пришлось кивнуть головой.
- Садись, Проводник. - Ариман указал на стоящий перед столом стул с высокой спинкой. - А ты свободен, Слуга. - он даже не посмотрел на рыжебородого.
Юрий Николаевич поклонился еще раз и удалился, не забыв звякнуть колокольчиком.
Хозяин кабинета, подергивая четки, внимательно вглядывался в нечто, над головой Алика. " Что ты выпучилось, чучело безобразное! Ой, что это я, ведь они мысли читать умеют... Прекраснейший ты мой, изумительный... уродец ". - мысли прятались в подсознание, а сознание  твердило только одно - " Я черный, черный, я сама чернота... Люблю поедать трупы, жрать тухлое мясо, пить кровь... Спать на кладбище, пугая чертей храпом... Тьфу! Ну что ж ты молчишь? Уставился, как баран на шашлык. Даже светиться начал... Подожди, почему ты светишься?.. И странно как - то, фиолетово на черном фоне. Может, я уже вижу цвет, как ее, ауры, что ли. Нет, аура, это вокруг головы, а тут все светиться. Весь чело... Стоп! Не расслабляться. Ты черный. Проводник. Этот сейчас обязательно что - то спросит. Будь готов, но не забывай о свет..."
- Как вы относитесь к так называемой Церкви? - Ариман опустился в свое кожаное кресло.
- Я всегда был атеистом... - Пожал плечами Алик. - Дьявол или Бог, Баба - яга либо царевна - лягушка -, не отличаю друг от друга... - он почувствовал себя уверенней и продолжил. - Точнее не отличал. Теперь, честно говоря, я вообще перестал что - либо понимать. Но знаю, что пропустил - он поморщился - Черного в наш мир и стал для церкви прислужником сатаны... Как же я могу к ней относиться?!
- Вы наделяете себя, слишком громким титулом... - голос Аримана звенел и трепетал. - Сатана - Создатель и Властелин этого ничтожного мира. Он, призывает к себе, только избранных. А поскольку вы еще не прошли обряда причастия, то не можете быть приближенным к Высшей Силе Вселенной...
- Разве Сатана не был изгнан Богом с небес, в наказание за измену?
Глаза Аримана расширились, так что Алик внутренне напрягся. Не сморозил ли он чего лишнего?
- Никогда больше не произносите этих кощунственных слов! Сказки о так называемом изгнание придуманы слабыми и ничтожными людьми, которые бояться посмотреть в глубину своего настоящего Я. Они говорят, что Создатель триедин. Чушь! - Ариман отбросил четки в угол комнаты, мелькнув матовыми, гладкими ногтями. - Создатель двуедин. Он - творческое начало и сильная разрушающая энергия. То, о чем проповедовал не совершеннейший из ничтожных - Иехава, не может существовать в материальном мире. " Любовь..." Здесь правит Зло. И только тот, кто принесет больше Зла в этот мир, сможет слиться с разрушающей энергией и править убожеством Вселенной... Через нас проявляется Воля Всевышнего. Воля Сатаны...
Ариман неторопливо поднялся, подошел к Алику, нагнулся к самому лицу и пристально глядя в глаза, произнес:
- Ты пропустил через себя Святого Черного Духа и уже за это достоин влиться в наши ряды. Но каждый должен пройти ритуал очищения...
От взгляда и слов Аримана по телу Алика забегали неприятные мурашки. Страшно чесалась нога, но он боялся отвести глаза и даже пошевелиться.
- Какой? - Алик чувствовал, как чернота окутывала его, как внутри снова зашевелилось Нечто стремясь вырваться наружу, борясь с чем - то другим.
- Не противься мне. - Хрипел хозяин наткнувшись на неожиданное сопротивление. -  Ты нужен нам, мы необходимы тебе. Твой обряд очищения - избавление от существования кровного родственника, с восхвалением Создателя. И ты сделаешь это!
- Нет -  Алик уже плохо понимал, что делает и где находиться, балансируя на грани сознания и сумашествия.- У меня нет кровных родственников.
- Есть! - Навис над ним хозяин - Я читаю это в твоих глазах.
- Нет!! - из - зо всех сил, какие еще оставались в нем, прокричал Алик, засовывая руки в карманы брюк.
- Что?! - зрачки Аримана сузились. - Что ты сказал?!
Алик выдернул из кармана маленькое зеркальце, приподнял на уровень глаз и заглянул в него, пытаясь поймать взор Аримана.
- Смотри! - он чувствовал, как через руку, держащую зеркало в его тело вливается  теплая энергия  - посмотри сюда - спокойно повторил он.
Ариман, всегда подчиняющий себе чужую волю, неожиданно для самого себя повернул голову и посмотрел в отражение глаз Алика. И когда взгляды встретились, то зеркало треснуло, рассыпавшись по полу мелкими осколками. Вождь сатанистов безмолвно рухнул на них, а над него телом парило Святое существо - девушка. Она поправила серебряную брошь на плече, украшавшую белый хитон и нежно посмотрела на онемевшего Алика.
- Спасибо тебе, Проводник. Ты сделал все, что мог. Я найду Его и изгоню туда, откуда Он выполз. Счастья тебе! Счастья и Света. - Святой дух стал медленно подниматься вверх.
- Постой, не исчезай! - прорвало Алика. - Что мне теперь делать?!
- Живи, просто живи... - шептала Она, растворяясь в воздухе. - Живи... - звуки еще витали по комнате, но ее самой уже не было видно.
" Живи, живи... Как жить? Чем жить?! Если Святая ничего не смогла мне сказать... Опять ждать, когда что- нибудь выскочит из тебя. Я покоя хочу. Где он - покой?... Господи, кто мне ответит..." Он посмотрел на мертвое тело и истерично захохотал. " Ритуал причастия, говорите? Сейчас я вас причащу, Властелины Вселенной!" Он перешагнул через Аримана и рванул с ковра шпагу. Подержав ее в руке, отбросил в сторону : слишком легкая. Хватая все подряд, лихорадочно прикидывал оружие на вес. Рукоятка зазубренного меча, приятно легла в ладони, наполняя руку электрической дрожью, пронзающей до самой груди. " Вот мы и доигрались, ребятки!" - кричала в нем пустота.
Юрий Николаевич нервно вышагивал по коридору, держа в руке толстую книгу.
- Где Ариман? - вырвалось у него, едва он узрел Алика, наполовину высунувшегося из - за ковра.
- Я теперь Ариман - зловеще провозгласил Алик.
- Что?!! - уставился на него рыжебородый.
Алик шагнул в сторону, вытянув перед собой меч. Сталь тускло отсвечивала в неярком свете бра, горевшего над входной дверью. И сама мысль о том, что эта болванка, может быть преведенна в движение безумцем, с горящими глазами, вызывала содрогание.
- Кто - нибудь не согласен?
Книга, мгновение назад, находившаяся в руках Слуги, устремилась к голове Алика. Он молниеносно присел, разрубая податливую бумагу в воздухе. Желтые листы, шурша, разлетелись в разные стороны. Половина из них, еще не успела коснуться  пола, когда Алик подскочил к черно - рыжему и со всего размаха ткнул ему в челюсть рукояткой меча.
- Тебе тоже понадобятся золотые зубы! - процедил он, услышав хруст.
Обернувшись на пронзительный женский крик, он не заметил, как сзади подкрался водитель. Накинувшись на Алика, сатанист сцепил руки, крепко прижимая Проводника к себе. Алик согнул в колене левую ногу,  и от души врезал нападавшему каблуком по голени. Захват ослаб и вывернувшись под правую руку, он со всего размаха опустил меч плашмя на голову водителя. Тот непроизвольно хрюкнул  и стал заваливаться на спину, размазывая кровь по лицу. Алик медленно подошел к женщине, забившейся в угол. Она всхлипнула, закрывая лицо ладонями. Как - будто они могли ее защитить!
Проводник взял сатанистку за волосы и рывком опустил ее на колени. Глядя на обнаженную, в мелких завитушках шею, Алик осторожно просунул меч под рукой, прислонив его к нежной коже, чувствуя как дрожит его жертва.
- А ты кого в жертву принесла? - спросил вкрадчиво, почти душевно.
- Сы - и - на... - всхлипнула женщина.
- Не сниться сынок? - тем же тоном полюбопытствовал он.
- Не - еге - е- т...
Резко, со всей силой, на которую был способен, Алик взмахнул мечом, не обращая внимания на вопль. Женщина, освобожденная от своей длинной черной косы, упала на пол, а Алик, сжимая в руке волосы осмотрел весь коридор.
- Я теперь Ариман!
Затем бросил косу, к ногам рыдающей владелицы, не спеша, подошел к двери и коротким взмахом разнес в вдребезги светильник.
- Я теперь Ариман! Сучье племя...- раздалось в темноте, и брошенный меч звякнул о пол.
Дверь открылась и закрылась, оставляя в помещение растерянность, всхлипы, стоны. И одну смерть...
Пересекая "колодец ", Алик уже был уверен, что никто его преследовать не будет. "... Кто, как не Проводник должен быть Ариманом..." А это значило, что в будущем, если он сам не захочет, его оставят в покое.
" Люди ",- с горечью подумал он - " Только люди..."


Главка 6

... Рыба тишину любит. - Петрович привстал, оттянул леску и закинул удочку. - Хотя, что тебе говорить... Все молчишь, молчишь. В прошлый раз разговорчивей был...
" А о чем говорить? " - Алик пристально наблюдал за поплавком. " И так всю жизнь болтал, а ничего не понял... И что теперь?.." - он прикрыл глаза, прислушиваясь, как внутри вцепились друг в друга Черное с Белым. Не на жизнь, а на смерть. Они заполнили неописуемо прекрасную пустоту и боролись за обладание им, Аликом.
" А ведь это навсегда... " - промелькнула тоскливая мысль, его собственная, не принадлежащая никаким Высший силам. " Так и будут использовать меня, словно старую скрипучую дверь, до самого гроба... Да и после, наверное... " - Алик даже привстал, осознавая это.
- Да не дергайся ты, дай заглотить. - предупредил Петрович, выбрасывая окурок в лодку.
Алик сел.
" Черт побери! А на кой ляд мне эти войны?! Чтобы какие - то твари приходили в этот мир, в мой мир! Творили здесь все, что хотели... А ведь это им не принадлежит... Петровичу принадлежит, жене его, детям... Вон у него какая аура красивая. А пьет мужик, наверняка от жены погуливает, а зеленый прямо сочится, успокаивает мою душеньку грешную. Нужны ему эти Всемогущие?.. Ведь соблазнять будут, каждый не свою сторону тянуть. Убийцу из меня сделали. Убил я Ванечку - то... И этого... Властелина хренова... Ну, его не жалко, хотя человек все же... Как жить? Да и зачем?!
- Да тяни же ты! Поплавка не видно! Спокойно, аккуратно, лещ тебе, не окунь.
Алик перекинул удилище под мышку и стал резко перебирать леску. Рыба дернулась, ударилась о край лодки соскочила с крючка и ушла в воду.
- Ну что же ты! - Петрович покачал головой, - килограмма на полтора сорвался.
Он махнул рукой и вытащил удочку.
- Не рыбак ты... Эх! Погребли домой.
" Сор - вал - ся." - Алик по слогам пробубнил слово. " Я у них на крючке, заглотил с приманкой и стараюсь разжевать. И больно, и страшно, и хочется... Ну и кретин же я! Псих! Идиот! Кастрат!! " - Он неожиданно улыбнулся.
- Ты чего? - Петрович выбирал якорь. - Полегчало
никак.
- Ты когда в Сосново будешь, Петрович?
- Жена послезавтра собирается, а что?
- Попроси, чтоб к участковому зашла, червонец отдать. - он достал из нагрудного кармана деньги.
- А сам чего?
- Мне в Город надо. Срочно.
- Опять? Странный ты какой - то... Ну да ладно, скажу...
И до самой электрички Алик повторял одно единственное слово : " Сорвался."


Вода мощным напором билась о дно ванны. Алик сунул под струю руку и резко отдернул : слишком горячая. Прикрутил красный вентиль и снова попробовал - вот теперь в самый раз. Отодвинув отвод смесителя, присел на край ванны. Под его весом что - то скрежетнуло. Не обращая внимания на звуки Алик стал раздеваться. Скинул старые шлепанцы, которые и тапочками уже нельзя было назвать, держались на честном слове, задвинул их под ванну. Критически осмотрел носки, не удержался понюхал. Странно, они пахли, но не воняли. Забросил к шлепанцам. Стягивая рубаху, боязливо посмотрел в зеркало : после всего, что произошло зеркала не внушали доверия. Ничего ужасного не произошло. Только щетина на подбородке сегодня была неуместна. Появилась навязчивая идея побриться. Долго вспоминал, где находиться станок, но не вспомнил, взял лезвие и стал изгаляться им, суча ногами и матюгаясь. А после бритья взбрело в голову поодеколониться. Понимая, что это полный идиотизм, поскольку все равно надо лезть в ванну, несколько раз пшикнулся " Тройным ", чудом не выпитым в  п р е ж н е й
жизни и похлопал себя по щекам. Кожу приятно защипало.
Ванна наполнилась до контрольки. Алик перекрыл воду и покосился на канистру. Прикинул что - то в уме и подпихнул ее ногой ближе к раковине. Еще раз проверил хорошо ли работает вентиляция и только тогда, обнажившись до Адамова наряда, залез в воду. Уселся на корточки, закряхтел от удовольствия и ощущаемого тепла. " Спички! " - скальпель сомнения вспорол ледяным холодом сердце. Рванулся к штанам, двумя пальцами ( не дай Бог замочить! ) достал коробок, положил на канистру, возле папирос. После чего расслабился, лег на дно ванны, чуть согнув колени, хрустнул суставами в лодыжках и закрыл глаза. Торопиться было некуда. Все что мог, Алик уже сделал. Что не мог - тоже сделал... Теперь пять минут полного покоя. За всю проклятую жизнь. Пять минут... Охренеть можно.
Первый уже знал о существование Второго. И возжелал только одного - полного безумства Алика. Шизофрении, паранойи - неважно, как это называется у людей. Главное, чтобы он не мог мыслить самостоятельно, связно, а был полностью подчинен Им...
И когда эти умопомрачительно долгие пять минут прошли, Алику стоило тихо, одними губами произнести : " Приди... ", как размытые, полупрозрачные очертания приобрели четкие формы.
- Ты ищешь смерти? - Первый окончательно сформировавшись опустился на край ванны.
- Покоя. - Поливая себя водой, ответил Алик, не открывая глаз.
Вода приятно стекала по лицу, попадая в рот.
- Ты мог бы обрести его...  потом. Мы долго создавали Проводника, лучшего Проводника. Зачем ты пропустил Второго, он чужд тебе. Мы, а не он дали тебе лучшие годы жизни. А теперь ты не нужен, сломанная безделушка, никчемная тварь. О каком покое можешь говорить, если сейчас ты сдохнешь. Не физически, не надейся. Ты растворишься, исчезнет все, чем ты жил раньше, что и составляло тебя, как сущность...
- Я хочу покоя, для  с е б я, как Человека... - устало, пробормотал Алик. - Посмотри назад.
Первый нехотя оглянулся.
На пленке воды, которая исторгала клубы пара стоял, вернее стояла Белая. Ее ангельские руки, покоились на груди. Даже Алик, привыкший в последнее время к необычному, восхитился. Насколько совершенна и прекрасна была она, в прозрачном пару, из которого, казалось сшит ее наряд  и где угадывались контуры ее чарующего тела.

ОНИ  ВСТРЕТИЛИСЬ.

- Я искала тебя.
- Зачем?
- Ты лишний здесь. Моя сила создала этот мир.
- Но мы им правим и даем все, что нужно. Гордость, похоть, жажду власти над себе подобными и высшее, что есть - любовь к Самому Себе и только Себе.
- Все это лишнее.
- Нет, это самое главное...
- А может вы у меня спросите, эй, мальчики, девочки! - с неприкрытой иронией спросил Алик, потянувшись к папиросам и незаметно скрутив крышку с канистры.
- При чем здесь ты?
- Интере-е-сно. Один дудак и одна дура, пардон мадам, выясняют, что нужно этому миру, а когда сам мир, то есть я, желает выразить свое мнение, то его вежливо посылают. И никто не удосужился поинтересоваться, а зачем же я вас позвал? А позвал, пардон, пригласил я Вас вот зачем : Очень хочу сказать, дорогие мои, как же Вы мне надоели. Опротивели даже, за несчастных несколько недель осточертели, еще раз мадам, извините.
Алик потянулся за спичками, и в сердцах опрокинул канистру на пол. Бензин радужно заблестел на полу, моментально растекаясь по кафелю.
- Эх, какой я все - таки неловкий! - воскликнул Алик -  теперь убирать надо.
Он был совершенно, ненормально спокоен.  Неторопливо зажигая спичку, Алик сосредоточенно смотрел на коробок.
- Что ты хочешь сделать? - Спросила Белая.
- Согрешить предпоследний раз. Насколько я помню, курение грешком считается - Он поднес огонь к папиросе и сделал свою символическую первую затяжку. Закашлявшись Алик потушил спичку.
- Что же будет последним? - Черный брезгливо смотрел на это, уже почти безумное тело.
- А последним будет вот это. - Алик снова чиркнул спичкой о коробок, вытянул руку, разжал пальцы и проследил, как огонек медленно чертит в пространстве свою жизненную линию.
И сразу за этим, мысленно притягивая к себе Святых Духов, погрузился в воду, слыша, как рванулось в замкнутом пространстве пламя, сметая живое и мертвое, его брат, Проводник, открывая двери туда, куда никто, почти никто, не стремиться по доброй воле. Еще некоторое время он ощущал в мозгу крики, стоны, тупые удары. И чем сильнее становились они, тем крепче прижимал он Двойников, вкладывая в объятие и Любовь и Ненависть и злость и страх. Все, что у него было. А когда вода стала рвать легкие на части, то удары прекратились. Триединство Черного, Белого и Человека породило из огня и воды невесомый, почти невидимый призрак, который воспарив над ванной смотрел на агонию трех форм, одной отчетливой и двух едва различимых.
Призрак, покачиваясь, последний раз посмотрел на тело в ванне, словно сожалея о чем - то утерянном. И не замечая стен отправился туда, где над первыми опавшими листьями, задевая краями прозрачных одежд Вечность, резвились такие же ненужные никаким Высшим силам существа, имеющие только один цвет - НЕВИДИМЫЙ.



            Эпилог.

По - своему заведенному обычаю, который иногда сдвигался на несколько дней, в зависимости от полнолуния, один раз в год, Отшельник посещал Город, входя в него с востока, словно солнце. Он созерцал грязь, пыль, зачумленных бродячих собак и только потом людей.  Отшельник приходил на одно и тоже место, где возле гофрированных колонн странного здания похожего на подкову и фонтаном напротив, ложился на заплеванный асфальт, делая вид, что слушает мальчиков и девочек, читающих стихи  модных в их среде сочинителей, прислушивался к тому, что происходило внутри его самого.
Нечто пыталось заполнить такую привычную, благостную пустоту и едва появлялись первые симптомы, (обычно это происходило, когда два небесных светила встречались на дымчатой полусфере ) он вставал, выходил на проспект и медленно двигался по нему. Никому, даже самому себе не признавался Отшельник, что заставляет его из года в год, совершать один и тот же маршрут, вглядываясь в столбики лунного света, именуемые людьми. А гнал его страх, преодолеть который можно было, лишь пройдя этот путь. Страх увидеть того, кто много - много лет назад, около одной из колонн вышел из него, через разбитое зеркало. Своего первого и единственного Святого Черного Духа.
А столбики лунного света, озолоченные лучами другой звезды как и прежде, были оттенками от темно - красного, до бирюзово - белого.  И радовался Отшельник, что все как всегда, что мир цветной  и впереди целый год спокойной, независимой ни от кого жизни.

                конец.
_