и я впервые увидел небо...

Я тяжело дышал. Влажные руки шарили вдоль стены, отыскивая углы и повороты. Я шел долго, прежде чем узрел, наконец, свет в конце туннеля. Когда выход был уже близко, очертания стен и окружавших меня предметов стали проявляться. Я отдернул руку, почувствовав под ней что-то живое. Кажется, это был какой-то жук. Несколько раз, по-моему, мне встречались крысы. Или это были одни из тех жутких тварей, с которыми я не пожелал бы столкнуться никому в этом мире, даже своему злейшему врагу.
Меня била дрожь, но я уперто шел вперед. Шел до тех пор, пока не стал различать цвета в кромешной тьме окружавшего меня коридора. Я увидел, что руки мои оставляли на стене яркие отпечатки. Это была кровь. Кровь того охранника, которого я уничтожил ради своей цели. Так уж получилось. Мне было страшно. Я впервые в жизни посягнул на жизнь человека. Что поделать. Слишком нужно было мне попасть сюда. Дотронуться рукой до этих стен, увидеть этот жуткий свет свободы. Такой долгожданной и такой безрадостной, потому что ее принесла смерть. Я не знал этого человека, но мне пришлось убить его. Я не почувствовал ничего, и это меня испугало. Как мог я, считавший себя таким непогрешимым, ничего не ощутить именно в тот момент, когда посягнул на самое ценное? Человеческую жизнь, за безопасность и бесценность который я нередко выступал.
Да разве не я единственный из всех пытался взбунтоваться, когда охранники забили на смерть ту женщину, которая отказалась отдавать своего ребенка? Да разве не я умолял тогда не трогать больного старика? Я, кто выше всего в этом мире ценил жизнь и свободу человека. А сегодня мне пришлось убить того, на чьем счету десятки смертей. И я не почувствовал ничего. Интересно, чувствовал ли он что-нибудь, когда день за днем калечил людей, нес смерть и горе в дома рабов?
Сегодня Королева выходила замуж. Я не помню уже, как в мою голову пришла идея бежать. Она просто возникла из ничего. Я убил человека, бросил свой дом и ушел куда глаза глядят. Попросту в никуда. Но терять мне было нечего. После Араксии… Больше нечего…
Я старался не вспоминать о ней. Но это было сложно. Мое воображение вновь и вновь возвращало ее лицо. Милые сердцу черты никак не хотели уходить вслед за ней. И я решил бежать. Просто затем, чтобы посмотреть на то небо, о котором все мы только слышали. Мы жили во тьме, накрывшей город после того, как был построен Высокий замок. Только под землей… Вот место человека, который недостоин небес…
Араксия хотела увидеть небо… А я хотел исполнить все ее мечты.
Сегодня в честь праздника охранников было меньше, и я сумел пробиться. Ценой жизни человека… Но разве дань, взятая с меня, не была еще более драгоценной? Араксия… Я исполнил твою мечту.
Я слишком устал. Не помню, сколько я шел, но, очевидно, слишком долго. Я вдохнул свежий воздух и меня покачнуло. Не сумев удержаться на ногах, пару оставшихся до конца туннеля метров я прополз.
…и я впервые увидел небо. То, к которому все мы так стремились. Я лежал на спине и смотрел, как ветер разгонял хмурые черные тучи, носившие траур по Араксии. Когда я был маленьким, мать рассказывала мне о небе. Она видела его до того, как ее семья попала в рабство. Ей было тогда шесть лет. Я знал, что сейчас случится. Близился рассвет…
…и я впервые увидел небо. То самое небо свободы. Справедливое небо, которое создало нас всех равными. Только одни были равны больше, а другие меньше. Но мне незачем было роптать на него. Я получил все, что хотел. Я, в отличие от других, успел в своей жизни совершить хоть что-то. Я даже смог осуществить мечту Араксии и тысячи других рабов.
…и я впервые увидел небо. Все мы так стремились к нему. Мы жили и умирали ради него. Взошло Солнце. И я понял одно – если долго смотреть на него, можно увидеть карие глаза Араксии.
..и я впервые увидел небо. Я слишком устал. Глаза мои закрылись. Странно, но мне впервые было все равно, откроются ли они еще хоть раз. Я сделал это. Увидел свой свет в конце туннеля. И мне стало безразлично, что случится дальше. Жизнь утратила старый смысл, а новый пока был мне неизвестен. И я начал засыпать. Интересно, какие сны может вкусить человек, обретший, наконец, долгожданную свободу? Быть может, я увижу свою Араксию?..