Билет в один конец...

Была зима… Февраль, наверно…         
И сыпал хлопья крупный снег...
Неспешным шагом эмигранта,
Шёл по перрону человек.
Ступал, пути не размечая,
Сквозь шум вокзальной суеты,
А белоснежные снежинки,
Кружились в вальсе, у земли…
Ложились под ноги, танцуя,
Измученной судьбы ковром,
И застывали на ресницах,
И по щекам струились льдом…
Здесь было всё, - прощанья, встречи,
Вагонный запах, стук колёс…
Между людей сновал с опаской,
Потерянный, бездомный пёс.
Облепленные влажной крошкой,
Светили тускло фонари,
Ночной экспресс гудел надрывно,
В какой-то призрачной дали.
Всё одиночество, всё разом,
На плечи грузом налегло,
И каждый шаг с трудом давался,
И было грустно и темно.
Он смял билет рукой в кармане, -
Вдруг опостылевший билет,
Что предрекал ему разлуку,
На целый год, иль целый век…
Он думал о своей любимой,
Той, от которой уезжал,
Возненавидев этот поезд,
И этот горестный вокзал…
Все обстоятельства пустые,
Преграды глупые, свой страх…
И неразумные решенья,
И предстоящий жизни крах…
Хотелось крикнуть, что есть мочи,
Хотелось развернуться вспять,
Бежать, бежать от этой ночи,
Увидеть снова нежный взгляд,
Дотронутся, прижаться телом,
Просить прощенья, умолять,
Обнять порывисто колени,
Дрожащих рук не разжимать…
И целовать её слезинки,
На строгом, любящем лице,
Ловить малейшее движенье,
В её прощающей душе.
Всё понимать, и молча плакать…
От счастья близости сердец…
И не садится в этот поезд,
Купив билет, в один конец.
Была зима… Февраль наверно…
Души израненной ночлег.
На переполненном перроне
Стоял озябший человек.
Он не хотел на этот поезд,
И ненавидел эту ночь,
И знал уже, что вновь вернётся,
Что всё сумеет превозмочь.
А белоснежные снежинки,
Порхали, тая, у земли…
Ложились под ноги, танцуя,
И пели, пели о любви…