Луговая дорожка

Теперь приходит время лирики. И действительно, только ступит нога на луг, ещё не отвоёванный кладбищем, твоя душа начинает петь! Здесь травы так высоки и душисты, что Александр всегда боялся прилечь на них: вот попробуй не провались в мир сказки, а там уж до глубокого сна недалеко. Если устремишь взор в небо – ты пропал. Тебя обволакивают дурманящие запахи трав и цветов и ты, устремив глаза в зенит, где плывут и плывут облачка; но они начинают двигаться не по прямой, а по спирали и, там кто-то замыкает кольцо, которое начинает вращаться всё быстрее,  быстрее и тут, если тебя не окликнет Никита или Наташа, или кто-то проходящий мимо – пропал, тебя спеленает сначала коварная дрёма а потом придет сладкий сон.

Александр познакомился с эти эффектом совершенно случайно и, сначала не придал ему никакого значения. Но когда после поездки на велосипеде за квасом (Наталья и Никита были в Москве), а Александр, как всегда, выпил баночку пива, положил свой бидончик в глубокую траву и прилег, смотря в небо. Не успели облака в зените сделать один круг, как он уже спал мертвецким сном.

Однако сон был каким-то коротким – не более – 15 минут. Но Александр почувствовал себя совершенно свежим. Настолько свежим, каким он никогда не был. Все мышцы ног и рук были, как у парня 18 лет, с одним только отличием: он сразу заметил дорожку, протянувшуюся по бедру от его центра до самого колена. Помимо необычной бодрости, он не замечал никаких изменений и спокойно направился на дачу, легко вскочив на велосипед, он быстро достиг те две пылящие тропинки.       

После луга пылят тоько две тропинки, идущие почти рядом и параллельно. В этом имеется глубокий смысл: левая (если идти на дачу) всегда более сухая, какой бы не прошел дождь, она дружит с зеленой кукурузой, которая никогда не вырастает высокой. Её, скашивают так и не выросшую, а поле оставляют под пар или под озимые. Я никогда не мог понять логики такого севооборота.

А дальше, через дорогу, по которой бегут и бегут, и днём и ночью многотонные самосвалы с фосфогипсом, который постоянно белит дорогу. Фосфогипс - ценное сырьё, которому человек не нашел достойного применения. Этого гпса так много, что можно было бы покрыть все шоссейные дороги г. Москвы, только зачем? Переехал оказываешься в Пушкино.

Чистенький посёлок Пушкино, с магазином, торгующим хлебом, селёдкой, подсолнечным маслом, водкой, конфетами – да разве перечтёшь всего. И тут же хозинвентарь, гвозди, лопаты. Как у Чехова А.П.: «Чай, сахар, кофе, мыло, колбаса и другие колониальные товары». Всё это он продекламировал громко (от избытка энергии и весёлых чувств). А всё видящая продавщица Нина не могла не заметить следа на бедре и произнесла: «Где это вы так ободрались?»

Александр Саратов вспомнил это чеховское  объявление, как пример почти ничего не меняющегося в поселках и деревнях Подмосковья. Разве что последние приходят к окончательному развалу, а города поглощают народ из бесперспективных деревень и посёлков. Скоро придёт пора и таким дачным посёлкам, как мой: «Подумал Александр».
-«Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она…» - продолжил свою мысль Саратов.

Но всевидящая Нина вновь напомнила Александру про яркую царапину на бедре. И, поскольку Александр бал в полном расположении духа, он ответил: «Так, царапина, скорее всего, осокой». Но даже его весёлого взгляда было достаточно, чтобы обеспокоиться. И всё же его не расстроила какая-то царапина, а след оставила и мысли теперь потекли не такие весёлые...   

«Действительно, кто будет заниматься дачей?» - пронеслось в голове сильно, постаревшего Александра. И этот «парадокс» пронесся в голове Саратова, как-то вскользь.  Если я умру, то совсем некому будет заниматься дачей. Жена не в состоянии копаться в земле. Здоровье пошаливает. Сын уже 13 лет в США и никогда не оставит интересную работу и двоих детей. Я – инвалид. Только продавать дачу надо, но цены резко идут вниз.

ВТ.