Кочерыжки долбаные, черти полосатые

     Еремин вышел  из операционной, снял резиновые  перчатки, опустил их в емкость с дезинфицирующим раствором, начал разматывать тесемки  на запястьях. Санитарка развязала халат сзади,  помогла снять. Затем Еремин освободился от двух масок на лице и облегченно вздохнул. Мимо на каталке повезли в палату прооперированного больного. В коридоре к нему подошел заведующий отделением  Лабазов,  по военной терминологии командир операционно-перевязочного взвода, и сообщил:

     - Валерий Алексеевич, к нам зашел начальник медицинской службы дивизии подполковник Феофанов Иван Тимофеевич. Он хочет с вами поговорить.

     Еремин после прибытия в группу войск еще ни разу не встречался со своим дивизионным начальником, так как тот постоянно где-то отсутствовал.

     - А с какой целью он заглянул к нам?

     - Возможно, познакомиться, или как обычно.

     - Это как понимать?

     - Да сами узнаете.

     - А где он?

     - Пошел в учебный класс.

     Еремин подошел к высокому худощавому уже седому человеку, который рассматривал наглядные пособия, плакаты,  схемы развертывания… и представился:

     - Майор Еремин, ведущий хирург. По вашему приказанию прибыл.

     - Тебя как по отчеству? Валерий Алексеевич? – переспросил, видимо, чтобы запомнить, Феофанов и продолжал: - Ну, как на новом месте устроился.

     - Пока живу в офицерской палате. Помогаю дежурным врачам.

     - Служебное жилье здесь дают быстро. Каждую неделю офицеры убывают в Союз. А какое впечатление от коллектива?

     - Хорошее.

     - Комбат мне охарактеризовал тебя с положительной стороны. Но кроме работы в медсанбате тебе придется ездить со мной по частям на проверки и всякие экстренные разборки.  Понял?       

     - Да, - ответил Еремин, - это же входит в круг моих должностных обязанностей.

     - Тяжелые больные есть?

     - На данный момент нет.

     - Так и должно быть. Мы обеспечиваем части с постоянной боевой готовностью и должны  в случае необходимости покинуть гарнизон за пару десятков минуть.

     - Я в курсе, с мобилизационными документами уже ознакомился.

     - А какое впечатление на тебя производит Лабазов?

     - Старательный, аккуратный. Правда, хирургической практики у него было маловато.

     - А ты за ним присматривай, подстраховывай…

     - Я помогаю всем хирургам.

     По выражению лица Феофанова было видно, что разговор ему в тягость и ведет он его по служебной необходимости.

     - А сейчас кого оперировал?

     - Рядового из саперного батальона с переломом и подвывихом в голеностопном суставе.

     - Ты вот что, - неожиданно прервал тему разговора подполковник Феофанов, - налей мне пятьдесят граммов ректификата и попроси в вашей столовой пару сырых яиц. Язва обострилась. Только такое лекарство и помогает.

     Еремин сразу же понял смысл фразы Лабазова  «как обычно».

     -  Давайте мы вас проверим, узнаем, где язва, какая, проведем лечение.

     - Я уже обследовался в групповом госпитале. Ты давай поторопись. Отведи меня в офицерскую палату. Я там подожду.

     Феофанов одним глотком проглотил мензурку со спиртом, принесенную старшей медицинской сестрой, крякнул, расковырял и высосал два куриных яйца, зажевал их кусочком черного хлеба, повеселел, зарумянился и бодро покинул медицинский батальон, проговорив уже на крыльце свою излюбленную фразу: «Ну, смотрите, черти полосатые, кочерыжки долбанные, чтоб все было в порядке!»

 

2.      

 

 

     Это произошло несколько месяцев спустя. Был конец рабочего дня. Еремин сидел за своим рабочим столом в ординаторской и просматривал график дежурств. Вместе с ним в комнате находился Лабазов и два его ординатора. Вдруг входная дверь резко открылась и, как призрак, возник подполковник Феофанов. Он сделал несколько шагов и остановился посередине ординаторской. Его внимание что-то привлекало. Он, следуя своему зрительному восприятию,  быстро поворачивал голову влево, вправо, вверх, вниз, словно пытаясь что-то рассмотреть. Но это что-то, видимо, было  подвижным и не давало  возможности зрительно сосредоточиться на себе.  В следующее мгновение  Феофанов одним шагом достиг стола Лабазова  и двумя руками попытался то ли что-то схватить, то ли кого-то поймать. При этом Иван Тимофеевич помял два листа бумаги и сбросил на пол несколько историй болезни, в следующее мгновение он переключился на ординатора, потрепав ему халат. Затем его ладони сомкнулись над спинкой стула. Послышался возглас: «Гад, увернулся! Все равно поймаю!» Он бросился к мусорной корзине, опрокинул ее и среди  вороха рассыпавшихся бумаг, встав на колени, продолжил преследование своего врага.

     - Вот, сволочь, еще мне рожи корчит!

 Еремин все понял. Он подошел к начальнику медицинской службы дивизии и сказал:

     - Иван Тимофеевич, успокойтесь! Мы его поймали!

     - Покажите!

     - Он в биксе! – Еремин показал пальцем на бикс со стерильными сменными масками.  – Но его открывать нельзя.

     Затем Еремин жестом позвал Лабазова и шепнул ему на ухо:

     - Вызови невропатолога и набери в шприц  седативное, я попытаюсь его уговорить на укол.

     Общими усилиями хирурги успокоили своего дивизионного начальника, после укола тот крепко уснул. Спал почти сутки и, проснувшись, ничего не помнил. Феофанову шел пятьдесят второй год, он готовился к убытию в Союз и увольнению в запас.