В тесноте не в обиде

     Через тамбурные двери вагонов поспешно грузили чемоданы, сумки,  ковры в  матерчатых и черных  полиэтиленовых упаковках, некоторые без таковой  перевязанные бечевкой, баулы, рюкзаки, бесчисленные тяжелые и легкие  квадратные картонные упаковки, одни наполненные чешским стеклом, другие обувью или еще чем-то легким. Если на них стояли рисунки в виде бокальчиков, то, скорее всего, это были люстры. Перрон напоминал растревоженный муравейник, в который угодила лакомая добыча уже не способная к сопротивлению. Люди, осуществлявшие погрузку, действовали не стихийно, не толкали друг друга, наоборот помогали и были солидарны в едином порыве к будущему благополучию. Один из пассажиров опустил створку окна и начал принимать вещи через него, быстро располагая их на своей верхней спальной полке. Нижние лежанки уже были заставлены вещами так, что даже сесть было негде. Еще одному коренастому снующему, как ящерица, человеку удалось открыть задраенную раму, и он громко крикнул в толпу на перроне:

     - Ганна! Ганна! Ты шо оглохла? Чого по бокам зиркаеш? Я ищо не отъехал, а ты ужо на мужиков пялишься. Подавай сюдой, которы полегше!

     Ганна увидела своего мужа, махавшего ей рукой из открывшегося проема, подошла к нему и уточнила:

     - Шо, прямо в окно!

     - А ты думаешь  я его видкрив, шоб на тиби подивиття! Давай шибче!

          Вместе с сопровождавшими ее подругами также из числа служащих по контракту его благоверная быстро организовала погрузочный конвейер. Когда последняя коробка скрылась в чреве вагона, мужчина, командовавший загрузкой, поднял створку окна. Его жена с опечаленными глазами послала ему несколько воздушных поцелуев.

     - Поторапливайтесь! Поезд отправляется! – послышался голос проводницы.

     Поезд медленно, как минутная стрелка на часах, начал двигаться. В это время из подземного перехода вынырнули два человека. Один был щуплый в штатском с тяжелым чемоданом в правой руке и небольшой авоськой в левой, приподнятой в противовес. Его движущаяся фигура  напоминала  аптекарские весы,  чашечки которых были не уравновешены. Второй был рослым, почти двухметровым сержантом. Он легко нес на плече неподъемный для обычного человека ковер. Сержант в несколько шагов настиг поезд, швырнул в дверь тамбура мимо проводницы ковер, быстро возвратился, взял из рук щуплого пассажира чемодан с «булыжниками», опять уже вместе с попутчиком повторно догнал нужный вагон, поставил рядом с ковром чемодан и подтолкнул туда же своего, по-видимому, начальника по службе.

     Проводница закрыла дверь вагона. Заработал ритмичный механизм перестука колес о стыки рельсов.  Вагон  стал напоминать модную в то время игрушку - кубик Рубика.  Бойко шел поиск комбинаций, где вещи и люди пытались найти единственно возможное расположение в ограниченном пространстве. Многим «кладоискателям» в итоге пришлось ехать сидя, некоторые худощавые умудрились втиснуться в ограниченные проемы между вещами и купейными полками или потолком. Наступило задумчивое сосредоточенное успокоение. Проводница проверяла билеты, предлагала кофейно-чайное угощение, раздавала листки таможенных деклараций. В газетах перед Новым годом иногда публикуют загадки и рисунки с подписью: «Найдите всех, кто нарисован на этом дереве». Не менее легко было найти молоденькой девушке в форменной железнодорожной одежде всех доставшихся ей пассажиров среди нагромождений их имущества.

     Когда посадочный шок начал проходить, послышались отдельные шорохи слов, как листьев на деревьях после штормового затишья. Вскоре вагон ожил многочисленными человеческими диалектами, анекдотами и шутками. За окном мелькали ухоженные поля, они, казалось, были совершенно безлюдны. Создавалось впечатление, что они сами засеваются и сами облагораживают себя. Чехи по вековой традиции начинают рабочий день очень рано – с рассветом или даже до него и к полудню возвращаются в свои дома и подворья. Потом была непродолжительная остановка в Братиславе. Ночью начались горные пейзажи Словакии, сопровождавшие поезд весь последующий день. Пассажиры стойко переносили неудобства путешествия. На станции Чоп был таможенный досмотр, и замена колесных пар на более широкую российскую колею. Когда состав дошел до Киева, вагоны были уже полупустыми.

Человек с тяжелым чемоданом и объемистым ковром не спеша выгрузился. На перроне к нему подъехал на каре носильщик, поместил  имущество на тележку, а щуплого пассажира посадил сверху. Так они гордо и поехали куда-то на стоянку такси. Обретя заграничное спокойствие и степенность, набирая ход, состав  двинулся на восток.