Электрик 3 -как по Москве мешок ходил

                КАК ПО МОСКВЕ МЕШОК ХОДИЛ 
      Это было в то странное советское время, когда во всей стране успешно работали тысячи заводов и  фабрик, выполняя и перевыполняя планы пятилеток, когда колхозы и совхозы отчитывались о превышении намеченных рубежей в сборе урожаев  зерновых и надоев молока, а в магазинах при этом – шаром покати. «В принципе у нас есть всё» - сказал в то время генсек Брежнев. И народ терялся в догадках, где его искать, этот магазин «Принцип», где всё есть. Единственный город, где было если не всё, то многое – это столица. В Москве было всё: и мясо, и молочные продукты, и рыба , и колбаса, и даже чёрная и красная икра. Народ со всех ближайших и не очень ближайших областей ломился в Москву за вещами и продуктами питания. Это тогда самым популярным анекдотом был такой.  «Вопрос: что такое  - длинное, быстро двигается, пахнет колбасой и апельсинами?  Ответ – электричка из Москвы».
      Людей, ездивших в Москву за продуктами, москвичи звали мешочниками. Жители Владимирской области также после получки устремлялись в столицу за мясом и колбасой, хотя в столице они не видели ни одной животноводческой фермы, а во Владимирской области их было сотни. В Москве, однако, мясо в магазинах было, а в аграрной области его не было. В этом заключался роковой парадокс социалистической экономики, который заставлял и Володю Весельчука примерно раз в месяц надевать на себя громадный рюкзак и отправляться в Москву на добычу, как он говорил. Конечно, и здесь не обошлось без курьёзов, случившихся с Весельчуком.  О них поведал сам герой этих курьёзов примерно так.
         «Шарахаюсь по Москве, как очумелый из одного магазина в другой. Устал как собака после охоты. Захожу в очередной магазин. За спиной громадный рюкзак. Всего набрал: мяса, красной рыбы, консервов разных, колбас двух сортов – «Докторской» и «Останкинской», апельсинов и конфет «Бабаевских». Не купил только колбасы «Краковской», а жена наказывала её обязательно купить для застолья в первомайские праздники. Но никак что-то не попадался этот деликатес. И вот прохожу мимо одного из магазинов и вижу: за стеклом на витрине висят дуги колбасы желанной. Вздохнул с облегчением: наконец-то,  нашёл. Захожу в магазин, подхожу к продавцу. «Дайте, - говорю, колбасы краковской килограмм». А продавец отвечает: «Копчёных колбас нет». «Да как же нет, а в витрине что?» – удивляюсь я. Продавец отвечает, не глядя в мою сторону: «Это бутафория».  «Ну, что ж, - говорю я, - вообще-то я хотел краковской купить. Что ж ладно, свешайте бутафории». Тут все продавцы разом на меня уставились, заулыбались. Одна говорит: «Эх, дере…, дорогой ты человек, бутафория – это макет. Знать бы надо». И вышел я посрамлённый из магазина. Бреду на вокзал, домысливаю, что продавец-то хотела сказать: «Эх, деревня ты, деревня…». По перрону уже еле волочу ноги, громадный рюкзак совсем к земле клонит. Голова придавлена московскими гостинцами так, что ничего уже не вижу кроме башмаков своих пыльных. Только замечаю, что обгоняющие меня люди оборачиваются и улыбаются. А мне ни до чего.  Бреду, до вагона бы своего скорее дойти. Тут обгоняет меня мужик один, останавливается, смотрит на меня, смеётся и говорит: «Здорово, Володя!». Поднял я глаза, смотрю на мужика – узнаю в нём поммастера Петрова с нашей ткацкой фабрики. Такой же мешочник как и я. Только рюкзак у него поменьше. Здорово говорю, пытаясь выдавить из себя улыбку. А он смеётся, заливается: «Ну ты, Весельчук напугал меня. Я смотрю на тебя сзади, страх аж берёт. Вижу большой мешок, а внизу едва ножки проглядывают. Что, думаю, за чудо? Мешок сам идёт!».
        -Представил я себя  с этим громадным мешком за спиной при моём-то маленьком росте, - заключил свой рассказ Васильчук, - понял, почему люди оборачивались на меня. Самому смешно стало.