Он и Она

  Тихо. Замерла суета до утра. Природа, сменив день на ночь, удобно расположилась отдохнуть от людей, их бесконечного круговорота дел, движений, лязга движущихся в бесконечном потоке машин. Смирившись с законами природы, люди мирно спали.  Лишь  седой туман  никак не хотел угомониться, все гуще и гуще обволакивая все на земле и на небе. Два человека в этой седой непроглядности не могли уснуть. Два человека – Он и Она, на разных концах планеты, которых когда-то связывала любовь. Сейчас она уже их  не связывала, остались горечь, обида, грусть, тоска, злость, гнев и много других чувств, которые назывались нелюбовь.
 Она.
 Уже смирилась с утратой. Уже не могла думать. Уже не было сил хотеть. Уже не хотела хотеть. В самом сокровенном уголке своей души она заперла все воспоминания о нем.
  В сотый раз, приказав себе спать, прикрыла глаза в надежде заснуть или хотя бы обмануть свое сознание, будто Она уже спит, но невольно прислушивалась к своим ощущениям.  Как в песне:
- Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я.
  Убедившись, что Он  не оглянулся, сдалась в плен дреме. Вдруг жуткий крик или стон оглушили ее, наполнив комнату звуком невероятного диапазона. Стон окрасился  в красный, тяжелый  цвет. Она, еще не проснувшись, босая, вылетела на улицу. Крик, стон рвались к ней где-то совсем рядом, почти под окнами ее спальни.  Она летела, сломя голову через кустарники, падая, вставая и снова несясь навстречу крику. Она узнала этот крик. Это был Его крик. Так мог кричать только тот, у кого живьем вырывали сердце из груди. Все обиды вдруг забылись, горечь растаяла, уступив место безумному желанию спасти того, кого Она когда-то так любила. Кустарники закончились, нога вошла в теплую воду, которую злоумышленник туман скрывал от нее. Не раздумывая,  Она пошла по воде, все глубже и дальше уходя от берега, вытянув руку, словно боялась сбить с ног Его, чей крик заполнил все пространство мира в эту ночь. Она, решительно раздвигала туман руками, словно шторки на небе, и  шла на зов.
  Он.
  Еще не смирился с утратой. Еще ждал ее писем, которых ему безумно не хватало. Еще безумно ревновал и в досаде причинял ей боль за болью, хотел просто сравнять с землей. Хотел, чтобы Она призналась в том, чего никогда не было. Он знал это, но  хотел, чтобы она просила прощения. Тогда, возможно, хоть какое то равновесие в его душе было бы  восстановлено.
  Туман  в несколько слоев окутал землю, дом, где жил и тоже пытался  заснуть Он. Уже засыпая, Он увидел, как  Она, которая принесла ему столько страданий, умирает. Горло перехватило от стона, перешедшего в жуткий крик. Ему было невыносимо  больно, словно воткнули нож в сердце и пытались живьем его вытащить из него. Не разбирая дороги, Он, босой и еще не проснувшийся, летел спасать Ее, которую когда-то любил. Туман, издеваясь, проверяя предел Его возможностей, все плотнее  опускался на землю, хлопьями холодного воздуха забивал глаза, ноздри, мутил разум, но Он раздвигал руками туман, словно жалюзи и шел Ее спасать.
  Он вздрогнул, когда нога коснулась воды, это не остановило Его, Он чувствовал, что  где-то далеко, далеко погибала Она.
  К маленькой хрупкой лодочке они подошли одновременно. Сели в нее. Слова торопились выйти наружу, мешая друг другу, сгрудились у самого горла. Слово „любимая“ вырывалось вместе со словом „ненавижу“,  „родной“ со словом „не прощу“. Слова достигали слуха и со стоном разбивались об эту хрупкую маленькую лодку, где они спрятались от тумана. От этих стонов лодочка раскачивалась, почти зачерпывая  коктейль, который намутил туман из воды и пенной  туманной проседи. Протянутые руки коснулись друг друга,  но туман не хотел так быстро сдаваться и дыхнул на них свирепой пенной мглой. Руки повисли в воздухе, не находя друг друга. Слова тоже повисли в воздухе, заледенели под тяжестью жизненного тумана.
  В маленькой лодочке замерли два человека - Он и Она, которые еще слышат боль друг в друге, хотят спасти, но не знают как. Холодный туман сделал свое туманное дело и с превосходством победителя  умчался  в свое логово отсыпаться после бессонной ночи, оставив на волю волнам маленькую хрупкую лодочку без весел с двумя пассажирами, которые и поныне сидят там заледеневшие.