Предновогодняя суета, новый год в Тбилиси

  – Верико, я тебя прошу, умоляю... прошлый новый год твой Гия развёл такой костёр во дворе, думали, что спалит весь наш сарай.
  – Какой ты смелый, когда его нэт... прыдОт, ему скажи, да? – это почти обычный диалог в нашем тбилисском дворе между Иванихой  – обаятельной искательницей приключений и понаехавшей Верой( Верико)  – «деревенщиной»(так её называл наш сосед – дядя Вася –  чемпион русского мата ), которой удалось, непонятно как, получить разрешение от Горсовета на небольшой чуланчик нижнего этажа под жилое помещение. Гия – племянник Верико, местный биржевик с видом местного "интеллигента". Всегда с книгой, выглажен и выбрит. Его привезли из деревни в город совершенствоваться.
   Предновогодние дни нашего двора  напоминали местную   Синагогу. Двор гудел … Резали живность и отчищали её тут же под громкие крики и завывания дворовых босяков. Я была среди них. Можно было насытиться одними запахами. Кто-то жарил хачапури, у кого-то варилась индейка для сациви, нарезали грецкие орехи для гозинаки и пхали. Во дворе стоял запах пряностей, ванили, жареных цыплят – табака, бульона с петрушкой, луком и морковью. Запахи пьянили и возбуждали аппетит не на шутку... Выпросить кусочек хачапури, или торта было невозможно. Холодильники при этом были забиты до отказа. Всё это обилие съестного хранилось до наступления Нового Года.
  Костёр и шашлыки – были обязательной частью всеобщего новогоднего балагана.. Мясо к шашлыкам готовилось заранее и ,обычно, это святое действо доверялось только мужчинам.
   В огромном тазу, рассчитанном на всех жителей и гостей двора, нарезали кусочками филе ягнёнка и телятины. Всё это обрабатывалось специями, чесноком и заливалось домашним  вином, привезенным тётей Верой из Кахетинской деревни. Тут же разжигался костёр. Ветки для него тащила с соседних улиц дворовая детвора... Шашлык доставался всем, обделённых не было .
   Праздник начинался с Советского Шампанского. Его, под идиотские завывания и дикие крики всех дворовых, на своём малюсеньком балконе, открывал бывший актёр Руставелевского театра – Шалико. Всем, естественно, не доставалось, но некоторые сбегали со второго этажа и четвертью бокала орали тосты за здравие. Так, под всеобщее улюлюканье и галдёж, встречали Новый Год.
– Ахал целс гоумарджос (с новым годом)...кричал с шекспировским размахом Шалва Георгиевич, облачённый в китайский шёлковый халат с попугаями. С первого и второго этажа разносилось: "джос, джос"!!! Обязательно было выпить за всех дворовых. Это был затяжной тост. Упоминались все. Немалая доля цинизма и вранья во всём этом многоголосье присутствовала. Так, пили за щедрую душу дяди Ираклия – страшного жмота, которого все называли "жадина -говядина". – Попробуй выпросить у этого жмота солнца при хорошей погоде,– говорил наш сосед из смежного двора – Шотико. Особенно, веселил тост за порядочность и открытость Иванихи –  местной " бабочки". За детей и родителей пили уже в своей квартире и, обычно, стоя.
    Обычаем двора был предновогодний поход в серную баню. Почти весь двор с утра, 30-го декабря, отправлялся "мыться". Всем было известно, кто идёт в баню. Ужасно хотелось присоединиться к этому действу. Меня, обычно, не брали из-за наличия собственной, сооружённой отцом, ванной комнаты, что в нашем дворе было редкостью. Иногда, родители всё-таки соглашались, после слёз и домогательств,  отпустить меня с тётей Верико. Она была: "честной, порядочной тёткой, с доверием", – так говорил папа.        Возвращение с банной церемонии было всегда громким... Нас встречали, оставшиеся дома, соседи с криком: "С лёгким паром!".
Нет конца моим воспоминаниям, бередящим память и душу…
Новый Год – праздник особенный! В Тбилиси он никогда не ассоциировался с религией. Скорее – повод один раз в году собрать близких и отметить весело и с кавказским размахом праздник "живота"!

Как мне вернуться в "старый" Новый Год,
Где – мама, папа, с огоньками ёлка?
На ёлке – мандарины, сладкий кот
И ёжики стеклянные в иголках.

Дворовая, ночная суета…
Все в ожидании: вот – вот – двенадцать!
Шампанское и красок пестрота…
Без нареканий злобных и нотаций.

Где запахи знакомых вкусных блюд,
На ёлке «Мишка косолапый», »Лайка».
Под утро всем конфеты раздают,
В кулёчках узких – сладкие подарки.

Вернуться бы туда, хотя б на миг,
Где живы все. Красивы, молодые!
Без подковерных игр и без интриг,
Где пирожки у Любти «чумовые»…

Наполеон, сухие корольки,
Наполнены бокалы, всплеск оваций.
Туда, где мамин голос: «Нелька, ты?»
Откуда не хотелось возвращаться…


Н.Л.©