Жизнь, как она есть

«  Посвящается всему человечеству,
 дабы в истинном раскаянии встав на колени,
 обратили свой взор к Богу»



Содержание:

1) Описание рождения: место, время, условия и краткое изложение сведений о родителях.

2)  Детская и юношеская история жизни по памяти.

3)  Суровая и строгая «школа жизни» в системе ИТУ.

4)  Трагическое событие, повлекшее за собой переосмысливание понятий о добре и зле на пороге к Богу.

5) Переоценка нравственных понятий связанных с воспоминанием о прошлом.

6) Освобождение из «оков системы», дальнейшие трагикомические события и истории, приведшие опять к «воротам системы».

7) Искренние молитвы и сила действия в чувственном их восприятии с отражением в действительности. Углубленное познание Бога, восприимчивым сознанием.

8) Вторичное освобождение из «оков земного ада».

9) События и провозглашения начатков истины, противоречивые действия плоти по отношению к духу и человекам окружающим меня.
Порочные деяния принципа «ничто человеческое мне не чуждо». О сожительстве... Ожидание грядущих событий.

10) Приезд в родные места… Никто меня не захотел понять.

11) Преступление по закону государства и водворение в «систему ИТУ».

         
Наступила космическая эра. В тот год 12 апреля первый советский космонавт Ю.А. Гагарин на корабле «Восток», совершил виток вокруг Земли. И вот взгляд из космоса: голубоватый шар в окружение туманных облаков, сквозь которые можно разглядеть материки и мировой океан. На одной шестой суши и находилось на тот момент государство советское, т.е. СССР. На географической карте есть место называемое юг Западной Сибири, где и расположилась область «Кузбасс». В этом суровом по зимним климатическим условиям, крае и вырос городок из девяти поселков окружающих шахты, с населением около 120 тысяч человек. Район, в котором мне довелось, провести все детство называется «Дальние горы». Он действительно весь в холмах, люди жили в низине и холмы в детстве своем я, как и все называл горами…
Стечением ли обстоятельств, волею ли судьбы, кому как угодно, 4 мая 1961 года стало датой моего появления на свет. Родился в семье рабочих с интеллигентным уклоном. Отец – шахтер во втором поколении, мама дочь шахтера. На ту пору развитого социализма, к моему воспитанию кроме родителей были подключены многочисленные родственники. Очень уж меня маленького все любили. Вот в такой колыбели любви я и сделал свой первый шаг и пошел в семейное счастье и радость. Как говорила мама: «Я души в тебе не чаяла…».
 На ту пору советской действительности, что было нужно людям? Работа, крепкая семья, достаток - все это у меня было. Отец работал в шахте, обеспечивая  семью необходимым, мама была домохозяйкой и занималась моим воспитанием. Отмечу, что отец очень любил маму и на свет Божий я появился именно по этой большой, взаимной любви, которая является всем и есть совершенство всего.
Физически рос здоровым, крепким мальчиком, болел редко, отсутствием аппетита не страдал. Умственно был не по годам смышленым. Хочу обратить внимание  на то, как той порой жили люди – вообще; кто-то помнит, а кто уже знает только понаслышке. Это было время развитого социализма, вся страна, одурманенная идеологией марксизма-ленинизма, дружно шагала вперед, к победе… Представление о коммунизме имели отдаленное, но шагали дружно все. И почему-то все думали, что коммунизм – это когда всё есть,  по идее вождя пролетариата – «от каждого по труду – каждому по потребности». Мало кто думал на ту пору иначе, т.к. чтобы рассудить, нужно время. И время это шло, в ногу со временем шел и народ за коммунистической партией. Вся страна пестрела лозунгами – «Народ и партия – едины!»; даже песня с такими словами появилась.
Какая обстановка царила в шахтерском регионе? В целом вроде идиллии - бедных было мало,  в основном это были семьи где «горькую» попивали оба родителя, к таким прививали неуважение и презрение. Водочку пили отцы, как правило, два раза в месяц в аванс и в получку, жили неплохо: работали, ели, пили, благо было, что и заработанных средств на это хватало, только не ленись. Такой быт процветал у моих ближайших родственников. Оба дедка мои, прошли «суровую школу» жизни. Дед по матери, пробыл четыре года в фашистском плену, а по отцу «отсидел» восемнадцать лет на Колыме. Употребление водочки очень прочно укрепилось в сознании моих дедов, наследственный порок этот  передался и моему отцу. Как не однажды говаривала моя бабушка: «Пил Иван так, как мало кто на ту пору, крепкий был мужик». Он не злоупотреблял постоянно, а именно напивался! Хоть и не так часто, но как говорится: редко до метко.
Дома, в семье он не дебоширил, хулиганил на стороне, частенько избивая своих же приятелей по загулу. Что характерно, на то время, пьяные дебоши мужей  считались, чуть ли не нормой. Напился, погонял жену, детей, утихомирили его соседи или сам уснул в пьяном угаре… Потом разговоров на неделю, в кругу таких же приятелей - вот, мол, начудил вчера, ну его, конечно, успокоят, мол, с кем не бывает по пьянке. В нашей семье такого не было, хоть отец и был в авторитете у мужиков, дома он вел себя подобающим образом. Отсюда я делаю вывод, что маму он искренне любил. Не мог он иначе поступать, претило видно мужское достоинство, да и рыцарскими качествами он обделен не был. Мама никогда не мирилась с его выходками на стороне. Я хоть и смутно, но помню ту гамму чувств, которые испытывал, слушая, как мама укоряла его –  «Перестань Ваня, от людей за тебя стыдно, да и дети смотрят». Он голову опустит, и виновато улыбаясь, скажет:  «Всё мать не буду, ну перебрал чуток». Она имела над ним власть силой своей любви, а что она любила его по-настоящему, такого как есть, мне пришлось убедиться намного позже. Ведь во все времена и эпохи – любовь поддерживала людей  в политике, в философии, в семейной жизни, во всех сферах, без любви нет надежды и нет порядка… Еще до рождения, по рассказам мамы, меня нарекли Сергеем, она знала, что первенец у нее будет обязательно сын. В значении каждого имени сокрыта тайна. Только к тридцати годам я смог расставить все точки над i, так как вопросов – Почему? Зачем? и прочих, у меня было предостаточно, на многие из них я имел один ответ – иначе нельзя. Через два года почти, в нашей семье произошло еще одно радостное событие, на свет Божий появилась моя сестренка, Наденька! Такая счастливая семейная жизнь для мамы продолжалась  почти шести лет, они пролетели, словно комета по небосводу пронеслась. И вот в нашу семью ворвалось большое горе, в октябре 1967 года, убили отца. В нашем доме находился бакалейный магазин с высоким крыльцом, отец повздорил в магазине с соседом, вышел, облокотился о перила и стал ждать обидчика, а тот вышел, молча, ухватил отца за низ брюк и перекинул через перила. Все произошло мгновенно, никто из очевидцев толком ничего и не понял, раз-два и человека нет…  От травмы головы, через трое суток, не приходя в сознание, он скончался. Все это время мама неотлучно пробыла возле его больничной  койки. Надеялась, что придет в себя и скажет хоть что-то. Да видно судьбе был, начертано иначе…  Похороны были помпезные, об этом можно было судить не только по рассказам, но и по многочисленным фотографиям.  Отца на шахте уважали, и дирекция, идя навстречу маме, сделала документы, что он якобы погиб в шахте,  матери начислили на детей шахтерскую пенсию. На суде, она отказалась от денег, которые суд присудил человеку по чьей вине погиб отец. Дали ему тогда десять лет, через три года, он за хорошее поведение вышел на вольное поселение и след его потерялся. Мама рассказывала, что две недели она просидела возле меня, ночами я спохватывался и плача, кричал, что я отомщу  за отца. Таково было сильное потрясение  после  переживаний связанных со смертью, хотя мысли в моей детской голове, вряд ли можно охарактеризовать детскими. Чувство мести, оставалось со мной еще долгие годы…
Отец держал голубей, эта страсть передалась целиком и мне. На голубях я был потерянный. И после любви к матери у меня была любовь к голубям. Другим словом это чувство не выразить. Голубям я посвящал все свободное время. Обожал их кормить, смотреть за поведением, воркованием и по часу, и более, наблюдать за  полетом, устремив свой взор к небу. Больно переживал кражу голубей, несколько раз за все время у меня, их воровали, тогда это было довольно распространенно… Были и другие увлечения, я урывками занимался спортом, коллекционировал марки, и старинные монеты… Впоследствии я понял, что уже в том далеком детстве в моем подсознании  проявилась и довольно ярко, извечная борьба противоречий, сил света и тьмы, добра и зла. Втайне от всех занимался, непонятными мне тогда, вернее не до конца понятными, видами боевых искусств. Называл их просто - «специальные упражнения». Ходил на «обвалы» - осевший грунт после шахтовых выработок, брал с собой охотничий нож и учился метать прицельно в цель. Причем делал я это в тайне даже от моих сверстников, не говоря уже о взрослых. Был сам себе на уме. Возвращался домой и играл уже в обычные дворовые игры. Общительности у меня было, хоть отбавляй, и всегда и везде я был первым или почти первым, но все равно верховодил и над теми, кто был меня физически сильней или старше возрастом. Все это было, как само собой разумеющееся, сильно в детскую полемику не вдавался, мой девиз был: «Я сказал!», и все. Частенько из-за этого  приходилось пускать в ход кулаки, отстаивать свое превосходство силой. Внешне утонченный и с виду хрупкий из-за тонкой кости, я создавал обманчивое впечатление, что  слабоват, на самом деле сила моя, превосходила  и сверстников и старших, это было убедительно на тех примерах, как я умел драться. Сам процесс драки я не уважал, а вот последствия, победил или проиграл, переживал по-своему. К побежденным относился снисходительно, мол, ничего страшного, сам полез – сам получил, а вот к победителю, как я не пытался обуздывать свои чувства, за мной почти всегда оставалась месть. И я если физически не мог побить противника, то добивал морально…
Ко всем прочим  достоинствам, хочу добавить, что еще до школы меня научил играть в шахматы дядька по матери. В процессе игры, он вел познавательные беседы, рассказывал мне о Фейербахе и Спасском и о многом, том чего я с точностью не помню. Это касалось самой игры, вариантов защиты и прочее. Одно хочу отметить, что уровень шахматиста у меня остался на той же отметке, которую я достиг, будучи шестилетним, в процессе игры, со временем  я использовал лишь опыт комбинаций, а вот выше в самой классике игры я так и не поднялся. И до сего времени играю посредственно, но с любовью отношусь к этой «игре ума».
Увлекали меня естественные науки и познание космоса. В своих ранних мечтах, где я только не бывал - уже в юношеские годы учился конструировать саму мысль. Мне навсегда запали в память пословицы моей бабушки, которая учила меня житейской мудрости. Одна из них: «Что быстрее всех на земле?.. Мысль». И размышлениям я предавался далеко не детским…
Так вот в разнообразии дней подошла пора, идти  в «светоч знаний», постигать гранит науки. В школу я был экипирован на самом высшем уровне того времени. Костюм был отглажен, воротничок накрахмален -1 сентября 1968 года, стал для меня днем отсчета новой, на порядок выше сознательной жизни, я стал учеником.  Ученическая жизнь это всегда однообразие школьного режима и старательное своеволие втиснуть что-то свое в уже давно существующий и не мной придуманный распорядок дня… Для всего класса я был, как пример в учебе и поведении, олицетворяя идеал советского ученика. Мною гордились учителя и родные. Хотя учеба моя на «отлично» доставалась мне ох, не просто. Моя любимая мать, была непреклонна и сурова, часами я просиживал за чистописанием и решением задач, мне никто не должен был помогать, все я должен был делать сам. На то была нечеловеческая какая-то воля моей родительницы…  С первого по третий класс для меня основной темой в жизни стала учеба. Не такая, как для всех, а намного серьезней, учитывая возрастной ценз. Спрашивали с меня, будь здоров. Строгость была меня сущим наказанием, казалось, мама требовала от меня невозможного. Постоянно утром и вечером меня  ожидала проверка на надлежащий внешний вид. Лицо, шея, руки и ноги должны были быть идеально вымыты или же повторное омовение меня ожидало в присутствии мамы. И так со школьных лет я взял себе за правило: «чистота-залог здоровья», или  по академику Павлову: «условный рефлекс к идеальной чистоте тела и опрятности, и свежести в одежде», который в совершенстве был привит мне мамой. Я сам следил за чистотой во всем. В некоторых случаях,  доходило до смешного, чистые тарелки я мыл, а потом сам заполнял содержимым. Также и с чайными чашками. Сначала ополосну кипятком, а потом и чай наливаю. Бабушку это очень задевало. Она говорила: «Ишь, какой брезгливый». Позже привычка к чистоте переросла в необъяснимую страсть. Вы слышали такое выражение: «Страсть к чистоте»?
Я терпеть не мог ни грязное, ни грязных, хотя приходилось делать вид, что ничего не замечаю. Порой с презрением относился к сверстникам, провоцировал их на драку и частенько избивал, за то, что они говорили про меня «чистюля», но это произносилось обычно с пренебрежением и я в момент вспыхивал яростью… Отстоять свое! Что это свое? Честь и достоинство, для меня были не просто слова,  я знал их значение и смысл – это была моя духовность. Само слово «духовность» в то время очень редко употреблялось, но то, что она во мне присутствует, я знал и чувствовал. Чем во многом и отличался от ребятишек моего возраста, имея ко многим вещам  взрослый подход.
Друзьям я кружил голову поступками, увлекал их «рыцарскими боями, коллекционированием старинных монет и марок со значками, некоторых приобщил и к игре в шахматы.
С двенадцати лет меня всерьез заинтересовали: космос и психология. Моей настольной книгой стала «Детская энциклопедия». Меня интересовали взаимоотношения между людьми, их отношение к чему-либо и почему они так складываются? Я не читал, а именно изучал каждое звено, последовательно складывая цепь. Это изучение я считал своей целью и смыслом в жизни. Имел совсем не детское  представление о многих вещах и не допускал в свое сознание программирование советской идеологии, так как считал ее чуждой моему мировоззрению, сознание автоматически отторгало все ненужное. В пятом классе я наотрез отказался в школе от сбора металлолома и макулатуры. И что интересно, даже мама не стала возражать. Не считаешь нужным – не надо, главное учись, соответственно за поведение спрос с меня был строже. Среди школьных предметов мною любимыми стали история и литература. По этим предметам у меня с учителями складывались особые отношения, опорой им служили взаимопонимание, причем полное. Я любил эти предметы и уважал учителей. В учительнице по  истории я ценил ее отношение к  чистоте духовной, а в учительнице по биологии – простоту. Это дополнение к их основному - знанию предмета и умение довести это знание до сознания учеников…
Взаимоотношения с одноклассниками у меня были по принципу «Сильный - всегда прав». Я подразумеваю силу не только физическую, но и силу духа. До шестого класса я готовил уроки сам, но позже у меня появилась лень - не хватало времени для игр на улице. Память у меня была отличная, все схватывал на лету. Учеба отошла на второй план, ее стала вытеснять улица. Что такое «улица», вернее смысл значения на тот период времени, развитого социализма? Это когда подростки 12-17 лет, сбивались в группы, образуя группировки дворов или улиц, объединяющихся в одну «стаю», которая держала под контролем свой район города. Между районами традиционная вражда, порождала преступления, проявляющие себя в разбоях, грабежах, убийствах, драках и изнасилованиях. Все это было в порядке вещей, для развитого общества, когда партийные и хозяйственные функционеры, да и народ русский придерживались лозунга Ф.Э. Дзержинского: «Преступность – искоренит сама себя», время он правда не указал, потому-то несомненное большинство и ждало того момента искренне, полагаясь во всем на работников внутренних органов.
 До двенадцати лет, я много дрался, приобретая опыт уличного боя, приняв для себя девиз: «Бей первым», приобрел соответствующую литературу, какую только возможно было достать, испытывая неподдельный интерес к самбо, боксу и каратэ. Изучая,  где находятся болевые точки на теле, я стал подготавливать себя к тому, чтобы в короткое мгновение вывести воображаемого противника из строя. Когда основная масса мальчишек потянулась в  спортивные секции, я стал втайне от всех заниматься дома, дела те упражнения, которые исходили из моего подсознания. Одноклассникам демонстрировал умение со всей силы бить в стену кулаком, нисколько не причиняя себе вреда, ну а, видя мое искусство в ударах нетрудно представить себе мысли окружающих меня мальчишек: «лучше с ним в драке не связываться». Этим я и пользовался, ограждая себя от неприятностей со стороны кого бы то ни было. Это была своего рода защитная реакция,  стремление обладать «властью» переросшее в агрессию.
 Много времени я отводил размышлению, и психоанализу своих собственных поступков  сравнивая с действиями или поступками других. В моих мечтах я разрабатывал прибор, который мог бы на расстоянии помочь мне видеть, что и где с кем происходит. Во мне как бы находились три личности, между которыми постоянно шла полемика и споры по отношению к моему поведению. Я всегда знал, что со мной все будет происходить так, как не со всеми. Не для меня было слово «стереотип» и в мышлении и в действиях я учился применять оригинальность. Вот и шел по широкой дороге, про которую напевал – «Правая широкая дорога, в детстве я не раз по ней ходил». Пока не привела она меня с окончанием к развилке трех дорог: «влево пойдешь – коня потеряешь, прямо пойдешь – вместе с конем пропадешь, направо отправишься – сам сгинешь». И остановился я в раздумье, прошла некоторое время, и отправился вправо…
Жизнь моя протекала под строгим контролем мамы, во всех аспектах, будь то учеба, или улица Я только робко пытался ее обманывать, чтобы лишний раз не огорчать своими мелкими проступками. Намерения были самыми добрыми, много позже я размышлял над афоризмом «путь в ад, устлан благими намерениями». Хочется отметить одну черту характера моей мамы – это несгибаемое упрямство, при достижении задуманной цели. Это качество  интуитивно передалось и мне. Не послушав справедливых предостережения родственников, мама поехала в  районный центр, учиться на пчеловода. Мы с сестрой остались на попечении бабушки по матери. Как она была против самовольства мамы. Частенько заводя беседы о жизни, бабушка ставила в упрек  поступок мамы и вообще не одобряла выбранный ею жизненный путь, мол, не женская эта работа, в тайге и прочее, да еще детей с собой, они же не привыкшие к такой жизни…  Но вот так запричитает, а потом скажет: « Ладно, может и к лучшему». На самом деле родственники незаметно настраивали меня против воли матери, чтобы мы с сестрой наученные ими о пугающих опасностях отказались ехать с мамой в деревню. Они думали, что отказ детей произведет на маму должное впечатление, а бабушка вроде отказавшись от нашего попечительства, заставит маму изменить свои планы.  Но не тут-то было, крутого нрава моей родительницы, родственники без преувеличения, скажу, побаивались. Не знаю, почему, но с  мнением ее всегда считались, а решение, в конце концов, признавали законным. Выучившись на пчеловода, в разлуке мы пробыли почти год, часто переписываясь, мама вернулась, объявив свое решение: она забирает детей и едет на пасеку. Замыслы родственников рухнули по ее приезду, вопреки их мольбам о здравом смысле, мама собрала все необходимое для нас в дорогу и мы под заунывные вопли и плач бабушки и неодобрение дедов, тронулись в путешествие, за чистым воздухом и «синим туманом»…
Добрались мы без каких-либо происшествий в целостности и сохранности. Встретила нас с хлебом-солью, жена пчеловода, пожилая уже женщина лет за пятьдесят, добрая и отзывчивая, как и основная масса наших сельских тружениц. За разговорами и расспросами, а она была в курсе всех дел, и нашего приезда ждали день ото дня, время подошло ко сну. Встретили нас с полным радушием, спать уложили на перине. На следующее утро, договорено было, что мы отправимся на пасеку, хотя хозяйка и отговаривала маму не торопиться, а подождать пару дней хозяина, чтобы он сам отвез нас, без посторонней помощи, нужна была телега с лошадью и человек, который бы согласился доставить нас на место. Но так как мама и так задержалась из-за нас с приездом, то сборы были организованы быстро, и все к утру было готово. Мужичок за бутылку «горькой» с большим рвением согласился все исполнить в лучшем виде. Погрузив необходимый скарб на телегу, и  рассевшись, отправились мы на пасеку, выпив на дорожку парного молока с медом. До пасеки было двенадцать километров, когда дорога стала проходить по тайге, какие открылись прекрасные виды, какая красота! Километра за три, мы втроем пошли пешком, отправив возницу вперед, чтоб и предупредил, да и маме видно хотелось, чтобы мы получили с сестрой, как можно больше впечатлений…  Ведь все впервые необыкновенное, новое очень прочно врезается в память детского сознания и оставляет незабываемый след на долгие годы, если не на всю жизнь. Это у кого опять же какая память. Одни зло помнят всю жизнь, другие долгие годы, а третьи забывают о нем через короткое время, так же как и добро помнят по-разному. Я же уже с детской поры, не знаю, откуда это пришло мне на ум, говорил, что мы одинаково помним и добро, и зло…  Незаметно для себя, не чувствуя усталости мы и дошли до места, где нашему взору открылась панорама пасеки. Дом, омшаник, навес под которым находилась печь и стол со скамьями вдоль него, и множество ульев разбросанных на открытом пространстве среди благоухающего, ни с чем несравнимого запаха разнотравья и цветов. Залаяли собаки, и из дома вышел хозяин с возницей. Хозяин, лет  под шестьдесят, крепкий с веселым прищуром глаз, и аккуратно подстриженной бородой. После обмена приветствиями, последовало приглашение, в дом… Стол был сервирован по-деревенски просто, но по качеству и свежести продуктов, ни шел, ни в какое сравнение с  общепитовскими столовыми: варенная круглая картошка с пряностями, исходящая паром, всевозможные копчености и соленья, в довершении большая  миска сотового меда, очень соблазнительно смотрящаяся. Все это хозяин успел приготовить, пока мы незаметно для себя шли по таежной дороге и созерцали  окружающее нас величие, невидимой ранее тайги. Хозяин по-барски угощал нашего попутчика медовухой, а тот похваливал и приговаривал: «только бы ноги до телеги донесли». После угощения, проводник наш груженный таежными дарами, отправился восвояси, а мы занялись бытом. Чтобы нас не кусали комары, мама обтянула нашу кровать марлей вкруговую. Кровать была огромная, скорее всего это были самодельные полати с балдахином сверху.  Спалось нам на свежем воздухе с ароматом тайги, ох как сладко! Мед с молоком, сладкий сон, что лучше можно придумать для детской души. Так  мы провели все лето. Особое внимание было уделено матерью в нашем питании и закаливании. Каждое утро она водила нас к роднику, где мы умывались и ополаскивались холодной ключевой водой, после чего немного загорали, а потом каждый занимался своим делом. Хозяина все почему-то звали не по имени, а по фамилии: Ащепков. Так к нему и я стал обращаться, был он человек  смекалистый с хозяйской хваткой. Мы с ним ходили вглубь тайги еще за семь километров, где находилась еще одна пасека, намного меньше основной. Он учил меня как по голосу птичьих трелей различать птиц и как читать следы зверей, которые часто попадались в пойме небольшой таежной речушки. Много полезного я перенял из его жизненного опыта, так что один в тайге я бы не пропал, он научил меня ориентироваться по деревьям и ночью по Полярной звезде. Все это время я постоянно чему-нибудь учился, открывая и познавая для себя все новое. И все старался надолго запомнить, а вдруг пригодиться. Проведенное лето в тайге на свежем воздухе, дополненное рациональным и полезным для здоровья питанием плюс настои из всевозможных трав благотворно сказались на нашем здоровье. Мы были цветущие и жизнерадостные дети, сердце мамы ликовало от радости за нас…
 Перед новым учебным годом к сентябрю, мы всей троицей вернулись домой, радости родственников не было предела. После встречи, мама уехала в район к началу занятий,  а также затем, чтобы решить вопрос для нас с жильем и школой.  К октябрю в общежитии училища пчеловодов, нам выделили комнату, мама ее обставила по-городскому, и все приняло надлежащий вид. В школе я учился на «отлично», был, как меня считали самым одаренным учеником. И второй класс я окончил с отличием при примерном поведении. Маму наградили грамотой за воспитание такого сына.
Что примечательно в природе того места – это лес. Сосновый бор по весне, аромат хвои, а под ногами ковер из белых весенних цветочков, называемых ветреница, вперемежку с полянами фиолетовых кандыков. А еще чуть ранее это подснежники, снег еще не до конца сошел, а подснежники уже тут, как тут, почти как яблоки на снегу, розовое на белом. Это надо видеть. Мама учила меня добру, открывала мне глаза на мир прекрасного, на первозданную, живую природу, на которую по иронии судьбы на то время мало кто и внимания обращал. Многие взрослые говорили про колбасу, молоко, и цены на вещи, сами порой, даже не разбираясь в качестве этих вещей. Что говорить, таков был уровень интеллекта, сознательно прививаемый народу на протяжении нескольких десятков лет.
Помимо семейных прогулок по бору, хаживал туда я и один! Что за интерес? С детства любил я пиво, а так как пить его нужно было  втихаря, чтоб не дай Боже, кто увидел да матери сказал, то и приходилось мне пару раз брать в столовой в буфете пиво «Таежное», было и «Жигулевское», но мне нужно было обязательно дороже, что значило лучше по качеству.  Буфетчицы без лишних расспросов давали мне с милой улыбкой бутылочку пивка: «ах, какой опрятный и красивый мальчик». Я пользовался теми, кто мною умилялся. А чтобы ни сестра, ни сверстники не видели, и не проговорились я, и уходил в бор. Выбирал живописную полянку, кое-как с горем пополам открывал пробку о неровность коры на стволе сосны, ложился на травушку и смаковал пивко. Что и говорить приятно на природе, под полезный запах хвои, полулежа на травушке в окружении цветов. Была еще и другая причина – лежачего меня почти не возможно было заметить, а если, к примеру, кто-то из взрослых высказал бы ко мне интерес, то я в шесть секунд допил бы содержимое бутылки, а потом незаметно ногой ее откинул. Насколько в то время  был «продуманный». Успевал осваивать и добродетель материнскую и напускную рыцарскую важность, со стороны тех лиц, которые за плечами уже имели срок и видели немало горя. Лица эти постоянно собирались у дяди Володи, родственника отца, где меня ненавязчиво стали учить идеям и понятиям преступного мира…  Но это была заповедная тайна для всех, не говоря уже о маме, она и подумать ни могла, ни о чем подобном. Это только спустя несколько лет она узнает, что я жил двойной жизнью. И с укором скажет мне: «Хамелеон и эгоист».
Допив пиво, я некоторое время блаженствовал на спине, раскинув руки и любуясь ясным и чистым небом, затем вставал, стряхивал пылинки-травинки и возвращался в село, с улыбкой и детским радушием пай-мальчика, не ни дать, ни взять – ангел. И главное что никто, ничего не видел, а про себя я говорить не любил. Во мне заложено было – делать и вершить, а не бахвалиться. И зачастую то, что я делал, было скрыто от постороннего глаза. Скрытность моя, не была ребяческой наивностью или другим каким чувством – это скорей всего было качество или лучше сказать, одно из качеств заложенного инстинкта. Я сознательно и довольно умело учился скрывать свои порывы от мамы и экспериментировал это на взрослых. Для меня всегда был важен конечный результат психологического мероприятия, из чего я делал определенный вывод.
После окончания курсов мама возвестила родственникам, что собирается выйти замуж.  Для меня это был удар! Бабушка объясняли мне, что это делается для нашего с сестрой благополучия, что маме трудно, она мол, молодая, а тебе этого не понять. Так вот, я все понимал, именно все! Но во мне пробуждалась ревность и ненависть не определенно к человеку, а ко всем, способствующим людям, могущим посягнуть на свободу чувств и поступков моей мамы. Я считал, что ее никто не достоин. Мы подолгу, несколько раз подряд разговаривали с ней на эту тему – изменения в ее личной жизни, и с большим трудом, не знаю, как, ей удалось меня убедить, что так нужно. Вскоре мы переехали жить в деревню, а временным мужем матери стал председатель совхоза. На то время номенклатура власти пользовалась мало кому доступными льготами и привилегиями. Дом председательский находился в центре, напротив магазин и прилегающие к нему склады, одним словом продовольственная база. Стали жить мы одной объединенной семьей. Мерзкий я оказался ребенок, категорически отказался слушать его и тем более звать папой. Заявил, что отец у меня был один, я его отлично помню и памяти его изменять не собираюсь. На эту тему разговаривать или переубеждать меня кому-либо было бесполезно. Матушка во всем смирилась, взяв с меня слово, что я буду слушать только ее, но обязан буду отлично учиться и хорошо себя вести. Что до сестры, то по всей вероятности она не понимала, что к чему и с ней маме было намного проще. В плане материального достатка и быта жили мы на то время как нельзя лучше…
 Я многое  приобрел для себя, вникал во все тонкости и особенности той среды обитания, в которой находился. Мне нравилось ходить на рыбалку с деревенскими ребятишками, бродить по лесу в поисках приключений и открывать для себя неизвестное…
Замужество матери не могло быть долгим, так как, посвятив свою жизнь детям, она не могла разорваться, чтобы сохранить ровные отношения между сыном и новым мужем. Сердце ее было на стороне сына, прав я был или не прав, вопреки здравому смыслу она по всей вероятности слушала голос своего сердца. И осенью следующего года мы переехали в свой дом, на горе, на новой улице в деревне. Так я стал маленьким собственником… На мои плечи легла вся мужская работа по дому. Я завел охотничью собаку, взял щенком и сам ее натаскивал в лесу, во дворе дрессировал как сторожа. Мне хотелось, чтобы она выросла злая, и она таки стала злой. Я считал, что собака должна знать только хозяина и выполнять его команды. Со своими обязанностями по дому я справлялся как заправский мужик. К зиме наколол дров, перекидал в стайку привезенный уголь и хотел завести кроликов, место для них было.  С самого детства строил клетки, и для голубей и  кроликов, и будку для собаки смастерил сам. К труду необходимому у меня сложилось серьезное отношение, все выполнялось качественно и обязательно красиво, чтобы не делал, стремление к эстетичному жило во мне самом от начала, бездарный труд я терпеть не мог и старался не делать пустой работы. Приобретенные навыки научили меня к одиннадцати годам быть плотником и столяром, отлично выполнять физические упражнения и превосходно драться, помимо этого я неплохо научился плавать, сам научился за один день, мне было стыдно перед ребятней, что вот городской, а плавать-то и не умеет. С утра ушел подальше на реку, и весь день барахтался в воде, а к вечеру поплыл, вода меня держала как осенний лист, но я добился своего. С детства, стремясь к достижению цели, я стал одержимым. Постоянно читал, интерес к литературе, был разносторонним и диапазон прочитанного был довольно широк. Тяга к чтению у меня с годами стала больше чем просто привычка, жажда к знаниям была неутолима, приобретенный опыт  перекладывал на практические рельсы. В своих суждениях и конкретно продуманных действиях  был и стратег и тактик. Логика и анализ шли нога в ногу, друг с другом. Помню, как деревенские дети: и старшие и поменьше, собравшись летом у ночного костра, заводили разговор о страшных историях и нечистой силе. Я был один против всех, доказывал, что ничего этого нет. Все «страшилки» придуманы бабками, чтобы держать их в повиновении. У меня самого страх ко всему сверхъестественному напрочь отсутствовал. Я не хвалюсь,  на самом деле так оно и было – мальчик я был дерзкий с неординарными и порой непредсказуемыми поступками. И этим самым у многих взрослых я снискал уважение и искреннее удивление. Ничего и никого не боялся, кроме мамы, ее укоризненного взора и нравоучительных речей. Честно сказать, на мнение большинства мне было наплевать, так как во многих я видел те недостатки и пороки, которые они всячески скрывали от других. И эта ясность видения, кто есть кто, с раннего возраста помогала мне разбираться правильно в людях… В этом направлении я был неутомим,  интерес к познаниям был для меня превыше всего: всех детских игр и игрушек, всех  сладостей и лакомств, так как я знал, что все это от меня не убежит, а вот знания я могу упустить. Многому я научился у простых деревенских людей, не нравилось мне лишь то, что в основном в избах царил беспорядок и грязь, а вот на душе была отзывчивость сельских тружеников, которые хоть и жили в относительном достатке, но все равно бедствовали.
В один из последних майских дней перед летними каникулами, отправились мы всем классом на природу. Гидом нашей экскурсии была классный руководитель, красивая девушка лет двадцати, она мне нравилась т.к. на все мои шалости она смотрела с улыбкой и пониманием. За день до того я подбил своего одноклассника Оську, чтобы он взял удочки, и с экскурсии мы сбежим на рыбалку. В тот день я экипировался, как заправский охотник-следопыт, взяв с собой ручную кладь с провизией и охотничий нож. Пройдя с классом, в лес километров пять, мы с Оськой дали дёру от всех. Я был наслышан об одном омуте на речке, где водилась в достатке рыба, вдали от местных рыбаков и охотников. Вот к тому месту, не помню уже по каким признакам, я как штурман в точности довел нас до желанного берега лесной речки. За целый день наловили мы по пару десятков пескарей, а под вечер мой партнер по рыбной ловле, поймал «сорожку», самую крупную из всего нашего улова. Немного погодя я выманил у Оськи эту рыбу, дав взамен пару пескарей, но и он в накладе не остался. Умел я рассказать,  откуда в хлебе дырочки, талант рассказчика анекдотов, присутствовал во мне, сколько я себя помню. Пока мы с ним прособирались, наступили сумерки. Темноты Оська боялся не хуже огня. Мы тронулись в путь по грунтовой дороге, расстояние, что нам предстояло преодолеть, было километров восемь. Идем уже по темноте, я впереди, он сзади. Я в сапогах кирзовых, а он в ботинках, кое-где по дороге были лужи и слякоть от пару дней назад прошедшего ливневого дождя. Пою я песни, обернусь, посмотрю на Оську, и смех меня берет - съежился, голову согнул, взгляд на дорогу, чтобы в грязь не залезть и семенит за мной. Уже на подходе в деревню нас филин напугал, посмеялся я над своим напарником вдоволь, а тут увидели впереди костер… На поверку оказалось, что это свечение гнилушек. Перед деревенскими воротами на околице, вдруг вой, ноги ходуном заходили… Оська давай креститься и что-то из молитвы приговаривать. Я его опять настропалил: «воспрянь духом, не дрейфь». Уже в деревне на центральной улице, дружка мой заговорил о нечистой силе, а я все иронизировал, сводил все его доводы к шутке и так как дом его был раньше, пожелав ему спокойной ночи, двинулся к своему дому, пройти оставалось с полкилометра. Возле ворот дома меня чуть столбняк не хватил от того воя, что исходил в метре от меня, я никого не видел, но подсознательно чувствовал присутствие чего-то злого. Вот тут я испугался, на крыльцо взлетел, ноги до земли не доставали. Так я впервые реально, столкнулся с нечистой силой, доселе мне, не ведомой и в которую  я не верил. А людей рассказывающих о сверхъестественном считал перепуганными невеждами, ссылаясь на то, что «наукой доказано».
В тот период времени деревенской жизни я проявил свою инициативу и сообразительность буквально во всем – от серьезного до смешного. Украл с двумя одноклассниками бутылку вина у заезжего шофера, ушли с ними в лес, чтобы распить, они опьянели и попались отцу, рассказали и про меня. Он к маме, так, мол, и так, тут мне сразу и следствие, и домашний суд; кое-как отговорился, убедил маму, что я не пил, она поверила, вышел сухим из воды. И впоследствии я частенько ей лгал, выкручивался до последнего, это продолжалось, пока она мне верила на слово…
Через год приехала бабушка с дядей на грузовой машине, собрали мы пожитки и приехали в город, домой, так закончилась деревенская эпопея. Мы переехали в центр города в большую квартиру и стали жить вместе с бабушкой и дедом, плюс еще младший брат мамы, мой дядя, которого я детства звал Шурик, так он Шуриком для меня и остался. Вырастили из него избалованного бездельника и повесу. Единственным его увлечением были: вино и женщины. Он был симпатичный и нагловатый парень, на ту пору девки на нем висли. Он их часто менял, порой по кругу и мне приходилось с ними общаться, все они были до него хорошие и не столь испорченные, а, связавшись с ним, во многом обожглись, а куда с подпаленными крыльями лететь? Высоко уже не взлетишь. Из его поведения в общении с прекрасным полом я невольно стал приобретать кое-какие навыки и стал применять их в своих складывающихся отношениях с дамами. Я уже тогда знал, что девушек и женщин у меня будет много.  Многообещающий прогноз оказался безошибочным. Мне нравились только определенные типы женщин, они непременно должны были обладать определенными достоинствами. Впереди меня ждали легкие и не очень «победы».  Напор мой был направлен на количество, а о качестве или чувстве я понятия не имел, вернее, имел, но поскольку оно было обособленным и сугубо личным, а принцесс в моем городе не было, то я и удовлетворялся количеством в гонке за славой и превосходством над своими друзьями и товарищами. Моим  девизом с юношеской поры стал  девиз Цезаря: «пришел, увидел, победил», с той лишь разницей, что он применял его в свое время в победе над городами-крепостями, а я в мое время над крепостями-девушками, и хочется отметить, что неприступных не было. В основном сдавались без боя. 
Из того времени, что мы жили в районе, где мама училась на пчеловода, хочу обратить внимание на то, как мы питались. Почему? Да потому, что только по прошествию длительного времени я осознал, как много для человека значит правильное питание. Японцы уделяют этому вопросу очень важное место и неспроста.  Уровень их культуры и знаний позволяет им то, чего многое советские люди себе позволить не могли, не только из-за отсутствия должной культуры и знаний в этой области, а еще и из-за отсутствия материальных средств или попросту нехватки денег на приобретение нужных продуктов, всё экономили на себе людишки, вот и проэкономились! Наша мама особое внимание уделяла нашему разнообразному питанию в семье. Чтобы пища была свежей, качественной и вкусной. Денег на питание мама никогда не жалела, все, что подавалось на стол, было не только вкусно приготовлено, но и красиво оформлено: от сервировки стола – дорогой посуды, мельхиоровых ложек и вилок, до культуры поведения за столом. Как держать руки на столе, в какой руке вилку, а в какой столовый ножик, все было привито во мне с раннего детства, если не сказать, большего, что возможно, и заложено от рождения. Завтракали и ужинали мы дома,  а на обед ходили в столовую, где обязательным моим блюдом был бифштекс, дорогое и модное на то время блюдо, но что характерно я и сам всегда из сладкого покупал только дорогое, как говорила мама в отношении продуктов, что чем дороже, тем вкуснее. Все, что касалось, любимых мною кушаний и напитков всего этого у меня было предостаточно на каждый день. Мальчик я был не жадный и щедро угощал своих сотоварищей всем, что у меня имелось на этот день. Делал я это не преднамеренно, не для дешевого авторитета, а по наитию, от чистого сердца. Правда, это не мешало мне  дурачить сверстников, когда я рассказывал им  о ценности какой-либо монетки, не столь старинной на самом деле, я же ее представлял как дорогую, и продавал втридорога или менял на действительно старую; также я поступал и с коллекционерами марок и любителями голубей. Вернувшись от уклада деревни к городскому образу жизни, я почувствовал себя еще вольготней. Никаких житейских забот на мне не было и в своих увлечениях, и забавах я был полностью предоставлен сам себе. Делай и твори, что хочешь, лишь бы за рамки дозволенного не выходило - главное, чтобы мои излишние чудачества не дошли до слуха моей мамы, за которые могло последовать наказание. Добросовестно помогал бабушкам в домашней работе, чем снискал у них почет и уважение. Помощи старшим не чурался, а наоборот старался проявить инициативу. Мне не нужны были подарки или какая либо плата за оказанное, достаточно было доброй похвалы, не обижался я, если сделанное мною оставалось без внимания, просто с теми людьми я старался меньше иметь делов и тогда до некоторых доходило, а до кого и нет…
У меня была копилка, порой со значительной суммой денег, для того времени и когда мне было чего-то мало, то я шел в магазин и покупал себе, то чего желал. Своеобразный был хлопчик в этом отношении. Фактически мне ничто не возбранялось, и проводил я время в свое удовольствие, но это в пору летних и других школьных каникул, в учебное время от меня требовалось одно учиться, что я и делал.
Где-то прошло чуть больше года, когда заболела бабушка. У нее была наследственная болезнь – почечная недостаточность, а тут еще камни в почках… Сделали ей операцию на почке, но улучшений ожидаемых не последовало. Бабушка у меня была любимая, дороже, чем по отцу, т.к. взаимная наша любовь и уважение чувствовалось между нами во всем.  Она всегда приговаривала, гладя меня по голове: «золотая макушечка, большой будет человек, если водку пить не будет». Одно хочется отметить, много прозорливого было в словах бабушки, а особенно по поводу водки. Но не знал я  ни про генетический фон, ни про искушения не ведал, хотя общее представление имел и о порочных пристрастиях был наслышан. Горе ворвалось к нам летом 1974 года…
Уже по осени в начале учебного года мы переехали в однокомнатную неблагоустроенную хату в бараке, уголь и дрова в сарае. Хорошо хоть водопровод в коридоре. Бытовые условия были таковы, что мне пришлось выполнять все функции по дому. Уголь в коридоре стоял у каждой двери соседей, это чтобы в течение дня и на ночь, все было под рукой. Судя по набранному углю, все мужики были хозяйственные и семейные. Я, почему это отмечаю, потому как в двух соседних бараках, такого порядка не было, по причине того же увлечения спиртным. От пьяных беспорядков нет-нет, да и случались «ночные концерты», которые можно увидеть лишь в сибирском регионе. Опять генетика, с царского времени, это был край ссыльных бунтарей со всей России матушки, все отбросы общества в Сибирь, надо же так вот случиться из поколения в поколение эти бунтарские гены передавались из рода в род, пока не пришло время советской власти. Кстати, воины сибирские были покрепче  казачьих дружин, да и духом не слабее, только, вот воевать пошли за народную власть со своим же народом. Ну, а итоги победы власти советов над народом, мы видим по сегодняшним плодам, в подтверждении русской пословицы: «что посеешь, то и пожнешь». Посеять то посеяли, и выродков, и нехристей повылазило, не в одну эпоху времен такого не было, а вот кто жать будет?
Держал я на то время свое подсобное хозяйство, состоявшее из голубей – это было для души; кроликов для диетического мяса и сторожа-собаку. Любителей пройтись с «фомкой» по стайкам в то время хватало. Не обошла эта юдоль и меня, т.к. купля-продажа, обмен и воровство в среде голубятников тогда процветала, это был своеобразный шарм почти всех голубятников, от мала до велика.  С возрастом у одних это пропадало, но подрастали на смену другие и «порочный круг» не прекращал своего существования. Раза четыре я сам с друзьями крал,  совершал кражу со взломом, это по закону государства о личной собственности, два-три раза обворовывали меня, обидно, было до слез…
Прожив около двух лет в бараке, я приобрел самостоятельность в том, что без подсказок взрослых, все научился делать сам, да и подсказки мне, честно сказать были не нужны, т.к. даже выслушав чей-то совет, я делал все по-своему. Хотя совет этот, порой бы мне пригодился впоследствии, по этому поводу скажу, что хороший совет – уже золото, поэтому и откладывал я хорошие советы до времени в копилку своей житейской мудрости, дабы в нужный момент им воспользоваться. Мы жили в бараке в ожидании новой квартиры, и наконец-то этот радостный момент для нашей семьи настал. Маме через горисполком, а  это значило, что навечно, выдали ордер на квартиру, почти в новом доме, в другом районе города, где я и не бывал. Квартира была в полном порядке и, произведя косметический ремонт, мы по весне 1976 года заселились в свою «крепость». Помню, как вся наша мебель разместилась в одной спальне, а зал был пустой. Мама собиралась обставить все по интерьеру того времени, но в то время все было дефицит, и хорошая мебель и ковры, можно было по «блату» купить даже телевизор и холодильник, не говоря про что-то стоящее. А это означало, что нужно переплачивать, а с финансами у нас было трудновато, и зал целый год так и простоял пустой. Я стеснялся этого и домой приглашал только близких друзей, которые знали, как мы жили до этого. Вскоре мама произвела необходимые покупки, тогда были в моде телевизоры на ножках, вот мы такой и взяли, так же радио с проигрывателем для пластинок, магнитофоны в то время были, чуть ли не роскошью. В кухне красовался холодильник новой модели, в основном холодильники в семьях брали тогда на всю жизнь и у некоторых родственников и знакомых так оно, и было, лет по пятнадцать работали, как японские и без всяких гарантий. Умели делать бытовую технику, да и другое в период «застоя» более-менее на совесть, рабочую совесть и сознательность, хотя гонка была за количеством, а не за качеством. То, что угнетало меня в быту, перестало волновать - обстановка в квартире приобрела надлежащий вид…
 Я более углубленно занялся изучением психологии человека. Как дань политике и школьной программе изучал пыльные труды марксистов. «Ах, Ленина читает» - значит, хороший мальчик. К зарубежным писателям, даже классикам мировой литературы, нам в школе прививалось негативное отношение. Навязывая детским умам, что ничего кроме как о деньгах, разврате и прочих человеческих пороках, они «буржуа» писать и не могут. Восхваляли советских писателей новой литературной волны, идейной, пропагандисткой направленности, что самое честное и лучшее – это советское, оно идет от победы над горем и царским самодержавием, героизм народа, а в основном героизм отдельных революционных деятелей и руководителей государства. Складывалось впечатление, что если бы не они, то жили бы мы - «масса народа» в голоде и нищете. Так и вышло – на начало третьего тысячелетия – в голоде и нищете все, а на верху мира выскочки в роскоши, как впрочем, и тогда, на заре советской власти. Годам к четырнадцати у меня появилось твердое убеждение, что я должен написать книгу о нашей стране и жизни советского народа. Я завел себе общую толстую тетрадь, вклеил в первую страницу портрет Ленина, как вождя народа и основоположника нового строя в нашем государстве. Не знал я тогда заповеди: «не сотвори себе кумира». Из периодических изданий я черпал информацию о том, что меня заботило. Но откуда мне было знать?
Частенько мама мне сама подбирала литературу. Прочитав Антоновского «Великий Моурави» и Гамсахурдиа «Давид Строитель», я проникся искренним уважением к грузинскому народу, так подействовали на меня героизм Георгия Саакадзе… Порой мне самому хотелось стать героем из сказки, чтобы и в наше время защищать слабых, помогать бедным и любить красивую, непременно красивую и достойную девушку. Ради нее я был бы способен совершать рыцарские поступки. В моем классе девчонок той красоты, которую я представлял, не было, да и быть не могло, сильно уж больно сказочное совершенство я хотел найти в земной жизни. Так, что к девочкам одноклассницам я относился плохо, а поведение мое можно назвать и омерзительным. Меня они в основном побаивались, постоянно ждали какой-нибудь некрасивой выходки или каверзы, будь то словом или действием. В глазах мальчишек одноклассников я выглядел героем, это льстило моему детскому честолюбию. Привык к тому, что самое лучшее мне, родственники и мама сами в этом допустили ошибку, что за столом «лучший кусок» мне, желаемые вещи и сладости мне, этим самым развили во мне чувство эгоизма. И эго мое крепчало не год от года, а день ото дня, если не сказать более, что по сказочному  - росло час от часа. Эгоизм мой был не сплошное явление, он лишь иногда проявлялся в тех случаях, когда мне казалось, что меня в чем-то стараются ущемить. Как-то само собой во мне появилось и навсегда осталось убеждение, что мне то или другое просто положено по жизни. Но это больше касалось прав, обязанностями я себя старался не обременять, брал от жизни мирские удовольствия. На тот период я оканчивал восьмой класс, и после завтрака у меня обычно была подготовка к школе. Одет, обут я был всегда безупречно,  сыт тем боле и обязанность моя была – хорошо учиться и подобающим образом себя вести. Вот тут вопрос, заключающийся в поведении, не имеет однозначного ответа, я сам порой не всегда давал отчет своим действиям и поступкам, был непредсказуем и несдержан, а в гневе и опасен. Последовательно проводя свою программу в переложении теории с претворением ее в практике, я научился управлять людскими слабостями и пороками, сам порой их к этому подбивал и затем подчинял своей власти, держа их в зависимости от себя. Приемов этих десятки, останавливаться на каком-то примере не вижу смысла. Главное в психологической структуре мыслей это набор комбинации из девяти цифр, от одного до девяти, они же являются и числами, а в каждом числе есть свой код и свое значение, потом идет лишь повторение цифр из набора чисел, как в детском калейдоскопе, меняются цвета и формы, а сущность остается та же. В восьмом классе, в 14 лет, у меня было вызывающее поведение и в отношении учителей и тем более школьников. Я уже не так часто дрался, только в тех случаях, где напрямую и сразу, чтобы другим неповадно было, нужно было наказать восставшего или противившегося что-либо исполнить по моей воле. Для большинства я стал «грозой» или вернее угрозой, способной в любую минуту нанести болевой удар. Мне нравилось, что меня побаиваются, хотя нужно отдать должное, принцип справедливости если, и нарушаем, мною был, то я не считал зазорным или низким просить извинения. Хотя потерпевшим от меня это казалось непонятным, иногда меня не понимали, за что я их вообще побил, да я сам толком не мог ответить на это даже себе. Сорвался как шквал в штормовой ветер, начудил, а потом, вы уж извините, так получилось. Не подчинялся мне мой разум в порыве гнева.
 В восьмом классе предметом моего обожания стала учительница английского языка. Татьяна Николаевна пришла сразу после института, это была красивая, жгучая брюнетка с темно - карими выразительными глазами и великолепной фигурой, не было тогда конкурсов красоты, но выглядела она как топ-модель с обложки журнала. Я ее, конечно, полюбил и повысил свои знания в английском за неделю, сам диву даешься, что значит сила любви и на что эта сила способна, скажу даже на невероятное при очевидном. С плотской любовью мне повезло по жизни, Я почему-то нравился я девушкам и старше меня и многие мне признавались в любви, но я им не верил. Мое отношение к дамам можно охарактеризовать одним высказыванием «шутил любя и любил шутя». Восемь классов я окончил «посредственно» с несколькими отметками «хорошо». Мне предстоял выбор пойти учиться в горный техникум или настраиваться на окончание десятилетки с дальнейшим поступлением в институт. Мама желала меня видеть только с высшим образованием и непременно приговаривала: «буду кормить хоть до тридцати лет, пока институт не закончишь». Я ей, конечно, поддакивал, но мысли мои были направлены не только в сторону учебы. Половину лета я готовился к сдаче приемных экзаменов, скажу, что подготовился я серьезно и сдал вступительный экзамен. Счастью мамы, родственников, да и моему не было предела. В семейной иерархии я стал на ступень выше, со всеми положенными отсюда льготами. Карманных денег на мелкие расходы мне стало хватать не только на кино и мороженное, но и на пунш с коньком и бутылочку дорогого и хорошего вина, но это пару раз в недельку, уже этим я выделялся среди сокурсников. Да и девушки перестали мне быть столь безразличными, как в школе. И завертело и закружило меня, как щепку в весеннем водовороте. И девушки мне стали нравиться почти все, если они, конечно, имели определенные данные. А нравились мне те, хоть я что-то находил в лице от греческой богини, и обязательно с римским профилем, курносым я не уделял особого внимания, но и не обделял. И были у меня прекрасные Елены, и не столь, выразительные и симпатичные Татьяны и просто Любоньки, но желаннее всего было мне в имени Надежда!  На тот возраст и позднее я встал на стезю донжуанства, и рвал цветы, не разбирая красок, и ставил в список, словно украсить старался праздничный стол. Садовником и декоратором «стола» я был одновременно. В саду том было разноцветья много, с щипами розы и не только розы, с колючками и острым жалом, острей чем у змеи и столько же опасным ядом для юношеских сердец. Наслышан я был, да и знал наверно, про то, как достаются «цветы из огня». Но в том саду, что я гулял, таких цветов не встретил, не добрался я, и до того сада в каком они растут, по той простой причине, что неведомо доколе его местонахождение в краю далеком. Моя студенческая жизнь была легка и  беззаботна, если бы не мои собственные проблемы, которые по иронии судьбы я сам себе доставлял. Классный руководитель, вернее руководитель группы, была молодая женщина, чуть за тридцать, между нами сразу возникла обоюдная симпатия, в самом лучшем смысле этого слова. И только в конце второго семестра я узнал, что муж ее является преподавателем черчения и ведет занятия в нашей группе, между мной и чертежником  возникла вполне объяснимая неприязнь… Самой строгой была преподаватель геологии, науки о минералах. И вот у этой самой строгой дамы, незамужней почему-то, я и стал самым любимым учеником. На уроках только мне было позволено вести себя вольготно, остальные сидели по струнке, как под напряжением и после двух пар занятий, выходили из аудитории, как после пропарки. Она была нетерпима к бездарям и лентяям. А я хоть и вел себя чуть развязно, но зато минералогию знал в совершенстве, не хуже учителя. Мне она столь легко давалась, что я сам порой недоумевал, думая, не у хозяйки ли «Медной горы» в гостях во сне бываю. Пройдет немного времени, и я волею судьбы побываю на родине сказок Бажова…
 Студентам платили стипендию тридцать семь рублей в месяц, и это считалось хорошо. После первой стипендии я купил маме подарок ее любимые духи «Белая сирень», а бабушке по отцу – платок. Чем обоих очень обрадовал своим вниманием и заботой. Бабушка у меня осталась по отцу и стала тоже любимой, так же пекла мне мои любимые пироги, старалась меня баловать, мое любимое блюдо из клубники, было постоянно на столе, пока я гостил. У нас сложилась давняя традиция с того времени, когда баба с дедом жили в своем доме, в субботу вечером после бани собираться все в застолье, и мы внуки оставались ночевать. С переездом их в благоустроенную квартиру эту традицию сохранили мы с двоюродным братом Володей, Брательник  был младше меня на четыре года, но во всем был моим напарником, он мною гордился, а я его мало-помалу  учил запретному. Курить он стал с первого класса по-взрослому, в тайне конечно, от родителей и бабушки, а пробовать водочку стал эдак лет с двенадцати. Я к шестнадцати годам имел уже пристрастие к спиртному, мне уже было мало марочного вина, от него я не хмелел, мне уже подавай «горькую» и чтобы с граненого стакана, так я сам пил и друзей своих научил, что так моя сила духа мужского проверяется. Ну а кто в 16-17 лет из парней хочет показать, что он слабый духом? Ну, вот и пили, правда духа почти у всех на один стакан и хватало, я же и здесь всех переплюнул, так как мог выпить 2-3 стакана водки и крепко стоял на ногах, чего нельзя было сказать про крепость головы, шальным становился я парнем под воздействием спиртного. Самоуверенность и бравада зачастую переходящая в наглость так из меня и пёрла. Но знать о моем порочном пристрастии никто не мог. Происходило обычно это каждую субботу, вдали от материнских глаз и ушей, а приходил я к бабушке ночевать довольно поздно, после танцев, все это было мне на руку, т.к. не было никакого контроля. Так вот два дня в неделю были предоставлены мне в распоряжение для увеселений и забав. По весне 1977 года мне была предоставлена возможность, отличиться. Классный руководитель посоветовалась со мной по поводу смогу ли я оформить реферат; должен был состояться конкурс среди учебных заведений города. Задание это, я получил за месяц до конкурса и весь этот месяц корпел над детищем своего труда. Наступил день просмотра и жюри отдало предпочтение моей работе.  Хвала и почести, это я любил, но поскольку постольку, т.к. сначала хвалят, потом бранят, потом опять хвалят; все эти чередования  в жизни мне были известны, я не очень любил, когда хвалят, и переносить не мог, когда бранят.  Меня наградили экскурсионной путевкой на три дня в г. Новосибирск, была весна, конец апреля, погода хорошая, солнечные дни, эти три дня прошли в экскурсиях по достопримечательностям, больше всего мне понравился Оперный театр и краеведческий музей, по нраву пришелся и ресторан в гостинице. Завтрак, обед, ужин подавался в ресторане, а вечером собиралась публика  за свой счет погулять. Пару вечеров я и посвятил «светской» жизни студента, хочется отметить, вел я себя достойно, хотя и был чересчур веселым. Веселость моя подогревалась вином «Кюрдамир», самое лучшее, что было в ассортименте ресторана. Ну, любил, я чтобы все было дорого, но со вкусом и напевал: «А лучше водку пить, чем воевать, а лучше быть богатым и здоровым и девушек роскошных целовать». Ну, все понятно, что у молодого человека за мысли в голове были, и на что и куда было направленно его стремление. Окончил я первый курс, как нельзя лучше, сдал экзамены, мамуля мне отдельно деньги на обед в наш ресторан «Огонек» давала, ресторан находился в самом центре, вот оттуда и повелась традиция, отмечать свои умственные труды, чуть по-особенному с небольшим шиком. Чуть позже традиция переросла в привычку, шикануть я любил. С самой школы я отлынивал от демонстрации проходящих по всей стране, после победы октябрьской революции, свершение над Россией господства тьмы...  Даже в техникуме не пойти на демонстрацию, считалось антигуманным, «из ряда вон выходящим». Я же приходил на сбор, отмечался и уходил к друзьям отмечать эти праздники обычным возлиянием спиртного. Кстати дни эти в народные праздники в отношении криминогенной обстановки являлись критическими, т.к. более всего происходило таких преступлений как хулиганство, драки с поножовщиной, редкие убийства и обязательные изнасилования и все это по пьянке. В народе это воспринималось как должное, хотя лицемерному возмущению не было предела по случаю дерзкого преступления. Мое нежелание присутствовать на демонстрации, а именно шествие в колонне демонстрантов, когда с трибуны посылали воззвания к народу и прославления КПСС, а масса, одурманенная идеей господства социализма над всем миром, орала во все горло, пьяным воплем: «Ура!!! Да здравствует КПСС…» - вот этого всего столь явно видимого одурачивания, причем сознательного, мой разум не воспринимал. Но отсутствия моего на этих парадах, комсомольская верхушка старалась не замечать и все мне сходило с рук.  Считался я политически благонадежным, ну не по сердцу пареньку рамки коммунистической морали и соц. реализма, ну пусть так и будет, в другом, зато отличается и активно участвует в общественной жизни, да и учится хорошо. Но в пример меня ставить побаивались, по той же причине, на демонстрации-то ведь не ходит и в трудовой жизни коллектива участия не принимает. В ту пору студентов принуждали к сельхозработам, в колхоз на месяц я не ездил, а вот на уборку картофеля пару-тройку раз попадал, совместно с группой, разумеется, и норму свою выполнял быстро и качественно, а потом отдыхал на лоне природы.
Отдых на природе - штука тонкая... Костер, печеная картошка, копченая колбаска с салом, бутылочка винца или водки, что  в этом плохого? То сокровенное, что возникает у нас в сознании, когда читаешь о природе, о костре, о прекрасном поле и мужественных парнях, под винцо, шутки, смех при вкусной и здоровой пище – это я  и называл «отдых», его-то я и любил. Да и отдыхать на природе любят многие, только вот не у всех получается, то учеба, то работа, то дела и заботы, то отсутствие денег и времени. А я возможности связанные с отдыхом старался не пропускать.
Второй курс учебы, для меня начался по программе – учеба, с учебы домой, домашнее задание по предметам и в свободное время чтение интересующей меня литературы и частые свободные вечера, игра в шахматы с мамой. Мы были серьезно увлечены шахматами и с любовью относились к игре, и значение этой игры было огромное и для меня, и для мамы. Во время игры мы вели задушевные тихие беседы, на всевозможные темы жизни. Она рассказывала мне про отца, их любовь и совместную жизнь. Учила меня добру и серьезному отношению к семейной жизни в будущем. Направляла мысли мои на любовь и снисхождение к людям, приводила примеры о взаимопонимании и прощении, любви к ближним, и защите старых и малых, что нельзя обижать слабого, ибо когда-нибудь - «найдет коса на камень». В процессе таких бесед, кое в чем я был не согласен и прямо это выражал, а зачастую, чтобы не обидеть, ее я нарочно соглашался с ее мнением, в тайне оставаясь при своем.  Во многом она мною гордилась и годам к шестнадцати стала напоминать мне своими высказываниями бабушку, она говорила: «ты у меня будешь великий ученый», а я улыбался, думая про себя, что ученый или нет, не знаю, но что преступник из меня выйдет великий. К тому времени я серьезно решил посвятить себя преступному миру. Вот такой контраст…
 На Новый 1978 год мы с друзьями после встречи, под «шафе», пошли на улицу искать приключений. А кто ищет известно, что находит. Мы избили двух парней, один уже женатый был, и нас соответственно привлекли к уголовной ответственности за хулиганство. Судили нас в марте 23-24 числа, нас было четверо по делу, двоих из нас должны были наказать условно, а меня с самым закадычным другом Санькой З. ожидал срок. Но судьба обошлась благосклонно и с нами, тем двум дали по два года условно, а нам по три года общего режима с отсрочкой приговора, на полтора года, это было применение только что вступившего в силу нового уголовного кодекса. Это значило, что  в течение полутора лет,  даже мелкая шалость, направленная в сторону противления закона и нас сразу отправят в лагерь для дальнейшего отбывания наказания под стражей. В техникуме я стал героем дня, но популярность уголовника мне не нравилась. Во мне стали проявляться навыки какой-то врожденной хитрости. Я стал двояко объясняться с людьми в разговорной речи, ставя вопрос или рассуждения так, чтобы  человек впадал в прострацию, не зная как меня понимать. Это как в примере, где поставить запятую после первого слова или перед последним: «казнить нельзя помиловать», вот и думай дружище, что я хотел сказать. Так же общался со сверстниками, с чего бы я ни начал, хоть с ржавого гвоздя или дорожной пыли, кончалось тем, что тот виноват, оказывался или должен, и с девушками все к одному – от первой звездочки и запаха сирени – окончание музыка «звездный дождь» в постельном режиме. К сексу у меня было чисто спортивное отношение, когда мои друзья шли на тренировку по боксу, я с улыбкой и назидательно провожал их: «берегите лицо», я тоже шел на тренировку, где рингом служила кровать… После суда мама запретила мне ездить на выходные к бабушке и решила взять меня под жесточайший контроль. Из комнаты по делам несовершеннолетних меня на дому стала проверять очень симпатичная инспектор. Я всегда с симпатией, относился  к красивым женщинам, не оставил я без симпатии, и ее. Разговорить я мог кого угодно, про меня уже поговаривали: «за пять минут электричку уговорит – с рельс сойдет». Пользуясь своим красноречием, я и пускал под откос «электрички», да так с рельс сходили, что мне доподлинно известно стало по прошествии многих лет, что на рельсы обратно так и не встали, не смогли поймать колею – то широко, то узко и прут до сей поры по бездорожью. Вот эта симпатичная инспектор и пообещала мне, что к лету снимет с меня и погасит судимость, и слово свое сдержала. Вспоминая о ней, могу пожелать ей только лучшего. Впоследствии я немного, но и не мало, слышал на нее хулы, но своего мнения о  ней так и не изменил…
Чрезмерная строгость и контроль со стороны мамы вызвали бунт в моих чувствах. Про себя я твердо решил, что сдам экзамены, как полагается, возьму академический отпуск и устроюсь на работу до службы в армии,  не хотел быть зависимым от кого-либо. Но это я так считал, ведь жил, то я во всем под опекой, да и сынок я был маменькин.   Решил я попробовать самостоятельной жизни и проявил всю твердость своего  характера, а была это всего лишь гордыня, то тогда мне это было неведомо. Как, словом так и делом. Окончил  я второй курс, сдал экзамены и курсовой, впереди каникулы. Я ни слова, ни полслова, ни родным, ни друзьям, пришел на беседу с директором, объяснил ситуацию и забрал документы с академической справкой.  Лето я провел в свое удовольствие, отдыхал и на природе – лодки, вино, музыка и, как правило, девушки, ведь ради них все вышеперечисленное и приводилось. Нагулялся вволю, а к концу августа подолгу лежал на кровати, поверх теплого верблюжьего одеяла и размышлял, как мне быть, или не быть?  Больше всего боялся я объяснения с мамой. С чего начать? Как она к этому отнесется?  Думал я, думал и решил все пустить на самотек… Спросит, почему не готовлюсь к занятиям, тогда и скажу, а там еще неделька да моя. И пустился во все тяжкие, боялся отстать что ли, до сих пор себя иногда не понимаю, за необузданность, порой как гром среди ясного неба… Вот такой гром и грянул для мамы первого сентября… Объяснений долгих и не было, она выслушала меня, переспросила: «Значит, самостоятельности захотелось? Ну что же до армии немного осталось, поработаешь, узнаешь почем фунт лиха, а вернешься, поумнеешь и приступишь к продолжению учебы. Так куда пойдешь работать?». На этот вопрос я  вразумительного ответа не дал. Она мне сказала, определишься, посоветуемся, обсудим и на все устройство тебе от силы две недели. Ей стыдно было перед родственниками за мою необдуманную выходку, я ее понимал, мне и самому было стыдно, что я так поступил, от всех скрыл, матери нанес такой удар. Короче, совесть моя страдала. Так стали проходить дни за днями, а устроиться я так никуда и не смог, у меня не хватало терпения даже на то, чтобы пройти медкомиссию. Везде в поликлинике были очереди, а их я терпеть не мог, приду завтра, а на завтра опять то же самое. Прошло полтора месяца моей волынки, возлежав как-то после сытного обеда в раздумьях на кровати, покой мой нарушила мама. Она иногда приходила на обед домой. «Как сынок, обстоят дела с устройством» - спросила, зайдя в спальню, я промолчал, лишь тяжело вздохнул, что мол, лучше не спрашивай. Она посмотрела на меня и вынесла окончательный вердикт, пойдешь работать на завод и будешь под моим присмотром.  Куда было деваться? Мы отправились на завод, пришли в отдел кадров и в один день меня устроили, без всяких бюрократических проволочек, такой быстроты я не ожидал. Да! Мама не шутила!
На следующее утро мне предстоял первый самостоятельный рабочий день, меня распределили в вагонеточный цех. Самый, самый по всем показателям, да еще через забор, пивной завод… Утро у мужиков начиналось с похмелья, благо пиво под боком, собственно оттого, что оно было рядом, каждое утро похмельный синдром и присутствовал. С неделю никто не знал, что я сын Тамары Анатольевны, потом от начальника цеха эта новость стала достоянием и трудового коллектива. Многие говорили о ее справедливости, о том что послала сына на прорыв, в далеко не лучший цех. Производственный план тогда делали все, везде пестрели грязные лозунги: «План – закон, выполнить – долг, перевыполнить – честь». Ну, должен я, допустим, никому не был, чести мне такой тем более не надо было, а законов я не признавал. Так вот вопреки тезисам и лозунгам и началась моя трудовая деятельность. Кончились мои юношеские дни, я стал считать себя взрослым, со всеми вытекающими правами, что теперь мне все позволено и все можно. Деньги и сигареты, от мамы я уже не прятал, вел себя в подражании своим дядькам Толика и Шурика, перенимая от первого мужественность и превосходство, от второго  наглость и самоуверенность. Но я знал где, как и с кем себя вести. С мудрыми вел себя мудро, с мужественными мужественно, а с наглыми по делам его, обычно это кончалось избиением, причину я придумывал сходу. Одним словом, юный стратег. С поступлением на завод работать, по вечерам мне пришлось еще, и учиться в машиностроительном техникуме, на вечернем отделении. Это  была  затея мамы – загрузить меня работой и учебой, чтобы я не хулиганил.  Она чуть поздновато, но надо отдать ей должное очень энергично взялась за мое воспитание. Запретила мне ездить на Дальние горы, где жил мой дядя Володя. У него был скрытый притон преступных элементов, относящих себя к элите, того мира. Вот туда меня и тянуло, и затянуло.  Там все мне было дозволено и все по жизни положено. Она пыталась вырвать меня из среды, людей которых называла «сиблонцами», значение слова мне не понятно до сих пор. Шел 1979 год, осенью меня должны были призвать на службу в армию, я уже знал, что из-за судимости я кроме как стройбата никуда не попаду. В этот год я вел себя так, как считал нужным на стороне, и тихим, и спокойным был дома. С нежной заботой я относился к маме и с радостью выполнял все ее поручения,  часть ее забот перекладывал на свои мужские плечи.
Еще перед судом в 1978 году по зиме, а точнее в январе, мы с Санькой З. ударились в бега, спасаясь от уголовной ответственности. Приехали в Москву, ознакомились с достопримечательностями столицы, себя показали, людей посмотрели и рванули на Украину, житницу страны, путь наш пролегал до Одессы. Нам непременно хотелось именно в этот «цветущий в акациях город», где девчонки с русыми косами, но до Одессы мы так и не добрались, а, покуролесив на Украине, бросили якорь в Первомайске-на-Буге, Николаевской области. Городок нам показался райским - тепло, в январе зеленые кусты, травка. Впечатлений было, хоть отбавляй, с деньгами было совсем плохо, и тогда мы на современный лад сыграли в детей лейтенанта Шмидта, пришли в горисполком на прием к первому секретарю. Играли в «живую» и так растрогали его сердце, что ему пришлось нам подписать заявление о материальной помощи на сто рублей. Деньги мы получили в кассе сразу, пришли в ресторан, отметили нашу удачу и, прибыв на вокзал, взяли билеты до Новосибирска, поезд «Одесса-Новосибирск». Дорога была полна приключений, и мы весело добрались до Сибири. С Новосибирска пересадками на электричках до дому, в целях экономии. С тремя бутылками вина, живы, здоровы мы и появились у дяди Володи в субботний день, узнать обстановку и как нам быть, самим сдаться или ждать когда нас милиция арестует? Встретил меня дядя Володя радостно, попарил в бане, а в застолье и сказал и говорит серьезно,  чтобы я  дул до дома, а то там мать с ума по тебе сходит, ни ест, ни пьет.  Я остался ночевать, а с утра поскакал домой. Позвонил, мама двери открыла, в глазах слезы, говорит, я по звонку поняла, что ты. Давай меня обнимать, целовать и плакать… Прости, я не буду к тебе так строга, не разбивай мне сердце, ты даже не знаешь, что ты для меня значишь и все в таком роде, я аж сам всплакнул, успокоил ее, как смог и давай она меня потчевать и с того дня отношение по воспитании ко мне сменила. Очень тяжело пережила суд, я все смотрел на ее каменное выражение лица, а она, родимая, все в себе переживала. Вот с того дня сердце ей и надорвал, благодаря своему безрассудству. Теперь она не оказывала на меня постоянного давления, а лишь периодически, порой спокойно, порой с гневом высказывалась по отношению к тому или другому неблаговидному поступку.
В воскресенье по утрам, я стал посещать пивной бар в центре, где собирались в основном шахтеры и бывшие уголовники, и в той и в другой среде я был в доску свой. Вечером с друзьями и с «друзьями» постарше и авторитетом и возрастом мы проводили время в ресторане, все в том же «Огоньке» и «Огонек» этот запалил в моем сознании желание и стремление и разжег «костер», который можно перефразировать как: «жизнь моя блатная», и покатилось мое счастье под откос. Имея предыдущий опыт, я поставил свое поведение в двойной жизни так, чтобы моя мама ни о чем не смогла бы догадаться. Не знал я тогда слов Писания: «Нет ничего тайного, что не стало бы явным», и думал, что хитростью спасу материнское сердце от огорчений и переживаний, от плохой информации по отношению моего поведения в обществе и в общественных местах  среди людей. А поведение становилось день ото дня все развязней несносным, вел себя цинично и вызывающе, с высокомерием и невесть кем привитой манией величия, стал относиться ко всем лицам мужского пола, исключая только совсем, стариков и маленьких мальчишек. К детям я всегда, во все времена относился с любовью, а вот к тем, кому было около двадцати, и старше я испытывал какую-то неприязнь, если и не ко всем, конечно, то к большинству и в большинстве случаев. Вести себя так дома я и думать не мог, да и ни кто бы и не подумал, не начни расти моя дурная слава,  и отголоски этой славы дошли до матери. Дважды я видел маму в гневе, это была не просто женщина, а что-то сверхъестественное, что поневоле вызывало уважение. Она никогда не ругалась матерными словами, но то, что мне пришлось услышать, во время сполоха ее гнева превосходило все мои понимания о значении слов в русском языке, это была монограмма слов с обратной стороны луны. Она имела в себе такую внутреннюю силу, что вряд ли ее можно описать, ее можно прочувствовать, но изложить потом это чувство на бумаге, вряд ли удастся... Мы с ней имели крупный и серьезный разговор – кто есть кто и напрямую касающийся лично меня, ее вопрос – «Кто ты есть?» Что я мог ответить – «Твой сын». «Да это ясно, вопрос в том, что ты за человек? Почему так себя ведешь, ведь твое поведение в отношении людей для меня позор. Разве этому я тебя учила? Бить и драться? Откуда это в тебе. Ведь ты воспитывался в семье, где все построено на добродетели». Я не смог дать ей слово, что исправлюсь. Она очень на меня обиделась тогда, но все равно простила. Мать есть мать, жаль, что мы порою вспоминаем об этом, когда уже поздно что-либо менять и матери рядом уже нет…
 Дед мой повел со мной воспитательную беседу по своему умозрению, явно отличительному от материнского. К нему стали приходить «ходоки» с жалобами на меня о том, что я со своей «бандой»  терроризирую весь район, бью пьяных мужиков и отбираю деньги с получки. После пенсии, он сидел с бутылкой водки под закуску и ожидал меня. Чинно так меня встретил, пригласил к столу и поведал свою беду, что получил он шахтерскую свою пенсию, вышел из сберкассы с мыслью, что нужно купить внукам подарки, бабушке что-нибудь и бутылочку себе. Тут налетела шпана, избили, отобрали деньги – как теперь быть? На что месяц жить? Хорошо на сберкнижке есть на «черный» день, а то так ведь голодным в займы залезай. После двух стаканов водки, услышав такое,  я раздухарился, собираясь тут же бежать на поиски обидчиков, и сказал, что к вечеру будет все известно, кто на него напал, а деньги верну вдвойне… Он мне говорит, да так здраво и железно: « Это хорошо, что есть у меня под старость такой грозный защитник, я искренне этому рад. Плохо другое. Люди приходят с жалобами на тебя, что ты со своими дружками занимаешься махновщиной. Мужики, которых вы бьете и забираете деньги, целый месяц их своим горбом зарабатывали в шахте, дети у них малые, заступиться не кому, жены злые на них, это разлад в семье из-за денег и боязни голода и кто этому виноват, а? Ответь, кто этому вина? Молчишь, тебя люди не только боятся, а жалеют, садить не хотят, потому и пришли ко мне, чтобы я с тобой поговорил, ясно теперь?».  Объясни он по-другому, с нравоучением или грубостью я бы его не понял, как понял сейчас. Я твердо сказал деду, что больше этого не будет. Он с прищуром посмотрел на меня ошарашенного таким оборотом темы, да и говорит: «Вижу, что дошло, а теперь иди к своим, объясни им все правильно и завязывайте». Что я и сделал, собрал своих друзей и объявил табу на такой вид промысла. Друзья у меня были в основном спортсмены-боксеры, пришлось с побоищами завязать, и всю энергию мы направили в русло любовных утех. Каждые среда, суббота, воскресенье танцы, а после танцев игры с девушками, но только с теми, которые в эти игры, желали играть сами.
За бесшабашным и веселым времяпрепровождением наступила осень, время призыва в армию… Столы ломились, молодежи хоть отбавляй, ближе к середине веселья, мама спросила: «А где же твоя девушка? Что ты от меня скрываешь?». А я ей «Вот они, мои четыре ласточки, рядышком и сидят». Мама была удивлена, сказав: «Ну, ты даешь! Не видела бы сама всего, не поверила бы. И что они друг за дружку все знают?». Я ей объяснил, что я себя с ними вел честно, все было в открытую, ведь жениться я на них не собирался, и они прекрасно об этом знают. Тут все по принципу «хоть день, но мой». Вот такие дела. Довезли нас призывников поездом до города Кемерово, всех моих друзей отправили на Дальний восток, а меня вернули домой. На завод работать я не пошел уже из-за мамы, так как и там успел начудить,  привык к бардаку, как в вагонеточном, что нет никакого спроса. Устроился я на хлебозавод электриком. Начальник отдела кадров была моя бывшая учительница, директор и зам. чуть ли не друзья, получился блат в круговую, хочешь, работай, хочешь, не работай, деньги все равно получишь, это меня устраивало. Об этой работе по электрической части у меня надолго остались теплые воспоминания: запах горячего хлеба и раскрасневшиеся румянцем  девичьи лица… Так я проработал до следующего призыва, весной опять проводы, да еще какие… И опять второй раз меня  вернули, родственники уже не так радовались моему возращению, роптать стали, что злой рок какой-то, парню в армию надо, а его вворачивают, неустройство и неопределенность, так и до тюрьмы недалеко!
Дружил я в то время  с Еленой, почти прекрасной, которая была старше на год, ей было около двадцати, она имела на меня серьезные взгляды и нет-нет касалась вопросов о замужестве. Работала она женским парикмахером, семья состоятельная и матушка ее и отец во мне души не чаяли, все нахвалиться не могли. Дядя Коля мужик был серьезный, двенадцать лет отдал «хозяину», в семье трое детей, две лапоньки дочки и сынок, что дубок. Лена была младшая и конечно любимая. Он мне за бутылочкой, мы с ним нечасто, но нет-нет да и распивали бутылочку хорошей водки, под пельмени, с грибками, соленными и обязательной жареной курицей, это Лена для меня старалась, все показывала какая она хозяйка. Хапнула она от меня горя, потаскал я ее по блатхатам,  и прочему... Дама она была популярная,  пела в ресторане по вечерам, была солисткой, по желанию поклонников  выступала с репертуаром  модных  на то время песен, пела на английском,  ее любили, а она любила одного. Нетрудно догадаться кого. Я ее тоже почти любил, во всяком случае, нравилась она мне сильней всех тех, многочисленных которые у меня были. Родители Елены уже серьезно поговаривали насчет свадьбы, если меня осенью не заберут в злополучную армию. О своей намечающейся женитьбе я умалчивал, с Леной ходил в гости по родне, знакомил и прочее, а с мамой знакомить не хотел, она бы меня заставила жениться, если бы что серьезное случилось. Поэтому я матушку обходил со знакомствами невест, родственники и бабушка наперечет знали моих пассий  и смеялись втихушку с мамы, когда она среди родственников говорила, кому он такой драчун нужен, стоящая девушка разве посмотрит на него. Но именно на «таких» они тогда и смотрели…
На то время  я уже имел друзей среди судимых по всему Советскому Союзу, поддерживал общение, вел переписку. Несколько раз мы ездили в  Кемерово, где у меня жил друг Гена, после освобождения из ИТУ. Был у меня, да и в душе остается друг из Дагестана. Омар А., звали его все наши просто Алик, настоящий горец-джигит, как говорят в том кругу, в котором я общался: «задней скорости нет, и не тормозит». С ним мы вместе куролесили по Новокузнецку, проводили лучшие времена. Мы с ним как два брата по духу были. Такие друзья большая редкость. Он прекрасно играл на гитаре и пел песни на пяти языках, на то время это было диво, и он был кумир у наших сибирячек. Дай Бог ему всего в это трудное время, он хоть и мусульманин, но Бог един для всех религий. Уважению к чужой религии меня научил горький опыт. Были друзья у меня и в Москве, даже звали туда жить, но мне по душе был только край Сибирский и дороже родного города, этой «дыры», как говорила мама, для меня не было. Все и всегда в моих любовных похождениях шло ровно и гладко, да свалилась на мою голову беда, на первое мая поругался я с Леной и отправился гулять к дяде Володе, а там бордель. И подвернулась мне одна дамочка, лет двадцати пяти, не даром говорят, Бог шельму метит, не разглядел я этой метки, и наградила она меня…  В больничной мне поставили диагноз -  «аллергия на падших женщин». Но это была одна сторона проблемы, вторая сторона была Лена…  С ней я поступил подло, распылил себя до гневного состояния и обвинил ее, чтобы самому выкрутиться…
Оставшуюся часть лета  и осень я продолжал проводить в свое удовольствие. Жизнь заключалась в трех очередностях: работа, гулянка, дом. Работал, пил, гулял. В начале ноября 1980 года, меня в третий раз призвали в армию. Девятого ноября я сильно набрался, гулял в ресторане, что ж думал на последних днях не гульнуть, со мной была девушка, с которой был знаком всего неделю. Я ее потерял, разум мой от количества употребленного алкоголя захлопнул створки и сознание, помутненное мое, было предоставлено само себе. В мозгу неярко мерцала одна точка, под которой была табличка: «Произвольная программа». Не помнил я ничего: где был, что делал, так неясные куски фрагментов по памяти. На утро, десятого ноября, опохмелялся в центре, в пивном баре рядом с рестораном; две точки утро и вечер, слиты воедино. Мой дядя Шурик в застолье возьми да помяни, что вечером вчера порезали парня, в парадном того дома, где мы раньше жили. А я возьми да и ляпни: «Да это я», тут все кончено приняли мое высказывание за шутку, а я глубоко призадумался. Как следует, промочив горло свежим пивом, я решил заняться восстановлением своей памяти. Поразмыслив, я решил срочно найти Людмилу, девушку, что  со мной была и расспросить ее… Оказалось, что в ресторане при незнакомых для нее, я это и в расчет не взял, парнях и девушках я обидел ее словом, она в слезы и из ресторана, я за ней и все. А я даже этого и не помнил, напрочь водка мозги отбила. И я интуитивно начал подозревать неладное. Ведь я допускал, что я мог такое совершить, т. к складной нож я постоянно носил с собой, дань ли это тогдашней моде или блатной сфере, но это достоверный факт. Как же рыцарю, да без меча?! Как я не силился, что-либо вспомнить конкретно ничего не получалось. Милиция меня не тревожила, и я уже начал было думать, что переигрываю сам с собою. Последние три дня перед проводами, прошли в такой круговерти, что мне было не до этого. На 14 ноября у меня была повестка «о призыве в вооруженные силы СССР». Настал этот прощальный день, в третий раз столы ломились на славу, столько было тостов в мою честь, что я начал думать, что проводы затягиваются, к чему бы это? Не к дальней ли дороге? Уж чересчур чествуют. На стадионе находился сборный пункт призывников, народу тьма, движение, кто куда, милиции полно, все знают, что беспорядки будут обязательно, ждут, когда увезут призывников на вокзал, это уже традиция Кузбасса, да и не только, это было в масштабах всей страны, потом для одних армия, для других тюрьма, в основном это преступления по пьянке, совсем обычное явление. Внутрь запускали только призывников с баулами, где находилась домашняя снедь и выпивка. Попрощавшись со всеми, шагнул и я, как в другой мир за ворота. Тут-то ко мне и подходят два дяди в «сереньких пальто», веди, мол, себя правильно, следуй за нами. Вышли мы задним ходом к милицейской машине, привезли меня в горотдел, взяли первичные показания, да и отпустили, езжай, мол, пока служи. А поезд-то ушел, добрался я от центра к бабушке, провожали меня в этот раз от нее,  столы еще не убраны, кое-кто из родственников, а именно Шурик и дед, продолжали обмывать мою дорогу. Бабушка аж ахнула, увидев меня на пороге, да что это за наказание с армией этой, опять, мол, вернули, а я говорю «опять задержали», время было около 2 ночи, в шесть часов шел первый автобус на межгород, я решил ехать в Кемерово первым автобусом, чтобы догнать команду.  В армию мне хотелось, чуть больше, чем до горотдела. Поутру, еще затемно Шурик проводил меня до автовокзала, попрощались мы с ним по-братски, он еще с улыбкой: «Ну, два года, это не пять». Он сам в октябре этого года вышел на свободу, отбыв наказание, сроком в пять лет, доигрался баловень. Я забыл упомянуть, что ему за шальной грабеж дали пять лет… Команду я догнал  на призывном пункте города Кемерово, беру пару бутылок коньяка и лимон с шоколадом и к комиссару, самого его не оказалось, но в его кабинете шел кутеж - два офицера и две дамы, я со своим гостинцем оказался кстати. После застолья, они мне и говорят, что они мне в моей беде помогут и без комиссара… и помогли. Воткнули мое дело в команду, которая отбывала на Москву, и я потерялся из виду правоохранительных органов, ведь я был зачислен в команду, которая отбывала во Владивосток. Вот такой поправкой в деле, изменив себе, номер команды, я на пять месяцев сбил уголовный розыск с толку. Им и невдомек было, что такое возможно, но у меня, не знаю по, чьей воле, но получилось.
 Привезли нас после буйной, ну, очень буйной дороги в Москву. Денег у меня при себе было 320 рублей, по тем деньгам и временам сумма достаточная, чтобы на первое время себя благоустроить и позволить себе питаться, так как привык дома. В Москве нас рассортировали, и попал я в команду, где кроме меня был еще один сибиряк, а остальные кто откуда. Привезли нас новобранцев в подмосковный г. Калининград, там располагалась часть войсковая, строительного батальона. С казенным общением, интендантскими и прочими службами, так же как и с бюрократическим аппаратом, я не сталкивался, так как не было нужды. Все необходимое и достаточное у меня всегда было, людей я мерил не по одежке, а по уму. Но в те условия, в которые я волей судьбы окунулся, и одежда и деньги играли существенную роль. Я был теоретически многому научен, уголовниками, которые преподавали мне азы нравственности и понятия уголовного мира, а армейская постановка мало, чем отличалась от той, что мне описывали. Собственно отличие и состояло в форме одежды да атрибутике, где-то же есть общее между армейским и лагерным. Ну а морально-психологическая, идейно-политическая обстановка та же, ее я назвал жизнь как в курятнике: «клюй ближнего, плюй на нижнего» и будешь парняга, что надо. Благо, что у меня были и деньги, и дорогие хорошие вещи. Когда завели в баню мыться и переодеваться в солдатскую форму, двое из старослужащих, оттянули меня в сторону поговорить по поводу кое каких вещичек, что были на мне. Они стали мне объяснять, какие я буду иметь льготы, если отдам им часть вещей, которые им приглянулись. Сапоги у меня зимние были классные, была и шапка, а я же рубаха-парень был, раз надо  братва, какой разговор. Так вот быстро нашел со «стариками» общий язык, через пару часов красовался в ушитой по мне форме ПШ, и отличался от новобранцев своим видом, все сидело на мне как влитое, тогда как других нарядили как в мешковины. Мне даже смешно на них смотреть было, одинаковые все и нахохлившиеся, как воробьи на морозе. Там у некоторых и деньги отбирали и прочие мелочи, я же сразу оказался в кругу приблатненных, при своем интересе и деньгах, что значило – хоть где, ни пропаду. В роту, куда я попал, русских было человек десять. Начались конфликты на межнациональной неприязни, и стал я драться через день, в основном с азербайджанцами, быстро наверстал себе авторитет за счет своих кулаков и денег. Был в части солдатский магазин и чайхана, все свободное время я в основном  там, общаясь со всеми более-менее достойными, и расовых разделений не видел, т.к. национализм был для меня неприемлем.  Быстро освоился  и стал почти для всех своим парнем, но тут у меня с офицерами возникли «непонятки», им не нравилось, что я быстро общустрился и почти их не слушал. Пробыв около двух месяцев в городе Химки, за очередную массовую драку еще с двумя такими же дерзкими, нас перевели в самую разухабистую часть, где были собраны нарушители режима и войсковой дисциплины в поселок Тучково, Московской области. По приезду в часть я познакомился с самыми крутыми ребятами из части грузинами Леваном Барамидзе и Сичинавой, армянином Робиком Дерценяном и турком-месхетинцем Мишкой Бяхти, все они были сильные духом и крепкие телом, таким был и сам я. Но в дружбу наши отношения переросли после двух драк, где я один дрался против троих и кончено проигрывал, но не сдавался. Тем самым попал в опалу к офицерам, подвиги мои дошли до командира части, меня хотели оформить в дисциплинарный батальон. По отношению к быту, жил я, как говаривал мой дед: «выше Яшки косого», посылки мне слали, но только мать отправляла мне их из соседнего города Прокопьевска, чтобы милиция не узнала моего местонахождения, это было прискорбно, но за меня всерьез взялся уголовный розыск. Хоть я и менял часть за частью, но уверенность, что меня оставят в покое, таяла. К марту месяцу я побывал на гауптвахте за самовольное оставление части и пьяную драку, это я с азиатами своего призыва разбирался. Поймали меня командиры взводов с дежурным по части на кирпичном заводе, где работали мои друзья со второй роты, сам я был в третьей, самой престижной, т.к. на работу нас возили на песчаный карьер, где была фабрика. Там я и пристроился на самую блатную работу – электриком.
Водворили меня на гауптвахту, дежурный по части, капитан был премного удивлен, когда перед тем как меня обыскивать, я сам из сапога достал охотничий нож, который почему-то всегда держал при себе, традиция, как у горцев кинжал. Я объяснил ему, что не вижу ничего особенного. «Работаю электриком» - говорю. Он – «так». «Провода зачищать, проводку обрезать, нужное дело», он: «Да, в принципе», «Вот для этого нож мне, и необходим, по работе так сказать». Он покачал головой и сказал, что это все равно, если бы он вместо пистолета, возил за собой пушку, то же по работе. Мы друг друга поняли, на том дело и ограничилось.  Дальше его информация не ушла, а мне не резон было распространяться, так как сук, на котором сидишь, кто пилит? Хвалиться тем, что являлось, уголовно наказуемым было не в моих правилах. Даже в веселом, чисто мужском застолье, я обычно говорил о женских прелестях, пересыпая речь анекдотами.
 Отсидел я десять суток, гауптвахта была гарнизонная, и мои сокамерники смеялись и думали, что я их разыгрываю, что служу всего четыре месяца, пока через пару дней к нам не закрыли одного старослужащего, который и подтвердил правильность моих слов.  Тогда всем стало дивно, что такие «салаги» бывают. В роте меня встретили кто как: одни с радостью и уважением, другие со страхом и недоверием. Чего от меня ждать? Я был действительно непредсказуем. Замполит роты говорил мне «Тебя только в тюрьму».
За то короткое время, что я прослужил, у меня скопилось достаточно любительских фотографий и должны были сделать по моему заказу портрет, это я для мамы в подарок готовил. Знал, что лучше подарка для нее нет…
 Служба шла, шла, и дошла до того солнечного, теплого апрельского дня который стал переломным в моей судьбе. В полдень, грелись мы с товарищем Андреем М. на солнышке, обсуждая наши солдатские будни, и видим, подъезжает УАЗ -  «ВАИ» написано с обоих боков машины. Родом Андрей был из Астрахани. Удалой малый, накануне погулял, учинив «геноцид» над узбеками, который, кстати, со стороны офицеров части поощрялся, я и подумал, что приехали за ним. Он сам, не дожидаясь, пошел к машине… Вижу, возвращается с  непонятной миной на лице, и тихо мне так: «Это Серега за тобой…». И в глазах сверкнула молния, и понял я: « уеду скоро я из этих мест, туда, где растет тайга густая», наступила моя очередь подходить и так же смело, как и за пять минут до меня Андрей  пошел и я, сказав ему обескураженному на прощание: «Не поминай лихом». Дверки резко распахнулись, и из машины выпрыгнули, два сержанта с автоматами и чинно вылез замполит роты, мой необъявленный и предвзято относившийся ко мне враг. Мне предложили сесть между вояками, а замполит застегнул мне наручники, хоть у меня и в мыслях не было чего-нибудь плохого. Убегать от погони, оказывать сопротивление при задержании, я не собирался, хотя  чувствовал, что замполит именно этого и ждет. « Нет, дружок, на мне ты дополнительную звездочку не заработаешь» - подумал я про себя, а он спрашивает: «Знаешь, за что?», я ответил: «Догадываюсь». И поехали мы в часть, дорогой молчали, каждый ушел в свои думы. По приезду меня препроводили в штаб к командиру части, в кабинете кроме подполковника находились двое милиционеров по форме – капитан и старшина милиции. Поздоровались. Мне пояснили, что они являются спец. конвоем, доставят меня до дома и желательно без происшествий. Я дал слово, что не убегу, мне разрешили зайти в роту переодеться, отдать свои последние распоряжения друзьям, чтобы прислали фотографии с письмами и еще не сделанный фотопортрет, моей матери, ну и попрощаться, конечно. Все мои поручения в точности исполнили, за что я им до сих пор благодарен, есть оно настоящее мужское братство… Сопроводили меня на гауптвахту и закрыли в одиночную камеру. По размерам и форме их называют камера-пенал. Полтора метра в ширину, четыре в длину, стены и потолок окрашены серой краской, а деревянный пол красно-коричневой, кроме «параши» ничего в камере нет, даже сидушки какой-нибудь… Четыре стены и пол с потолком, на окнах решетки и довольно внушительные, в двери глазок и «кормушка» (подобие форточки через которую подают пищу и воду), вот и весь интерьер. И стал я ходить туда-сюда, так звери в клетках в зоопарке мечутся, и когда я смотрел на волков, тигров то невольно проникался той мыслью, почему они мечутся? И вот я сам метался по камере, той же клетке, вот тут то я и понял почему…  Для тех кто  прошел это состояние описывать ни к чему, и так все ясно, а для тех кто не имеет представления тоже ни к чему, лучше об этом вовсе не знать. На ночь выдали шинель и «вертолет» (щит деревянный с подголовником), так я провел две ночи. В целом я был спокоен, так как внутренне был подготовлен ко всему худшему. Была у меня надежда, на то, что не позволит мама, чтобы посадили ее родимого сына, подумывал, может, откручусь от тюрьмы, как это со мной уже однажды было. Девятого с утра за мной пришли, вывели меня к вахте, там мою правую руку пристегнули наручниками к левой руке старшины и тронулись мы к железнодорожному вокзалу на электричку до Москвы, два милиционера и солдат, все трое при портфелях, своеобразный кортеж. В Москве их по магазинам потянуло, выполнить заказы родственников, тогда в Москве все было, буквально все, о чем у нас в Сибири и не мечтали. Да еще весна, девушек море, старшина молодой еще, лет несколько до тридцати не хватало, мы с ним на пару по прекрасному полу реплики отпускали. Ну, что сказать, провинциалы-сибиряки, одно воспитание, один образ жизни, только вот пути у нас разные были. А что поделаешь? Каждому свое. Помотались мы по магазинам, приехали в аэропорт Домодедово, вылет самолета назавтра поутру, время свободное наше, для меня это было последнее, свободное время, но арестованным я себя чувствовать не хотел, это более походило на: «Едет солдат на побывку». Пошли в ресторан, в конце концов, наручники с меня сняли, под честное слово, и взаимоотношения сами собой сложились не служебные, т.к. не знаю, почему отнеслись ко мне милиционеры с неподдельным уважением. Застолье наше затянулось до закрытия. Пили мы по-сибирски, дружно с толком, стаканами за один прием по двести грамм, будь то коньяк или вино. А пили мы в тот вечер только коньяк и марочное вино, денег, что у меня, что у них хватало. Встал вопрос о прекрасных дамах, пришли в гостиницу с коньяком, шоколадом, фруктами, нашлись и две подружки, а как со мной быть они с пьяной головы решить не могут. Я рассудил по справедливости - в номере с капитаном поздний вечер скоротаю за бутылочкой. На том и порешили. Выпили, а меня не берет, голова легкая, хоть задачи по тригонометрии решай, прилег я и отдался течению своих дум, вспоминал решетку в камере, стены и думал, сколько мне еще пройти предстоит и какие камеры увидеть, грустные, в общем-то, мысли, да и какие они должны были быть. Ведь впереди меня ждала госпожа Неизвестность. Под утро пришел старшина, и как капитан не силился, бороться со сном к пяти утра они дружно храпели. Я встал, закурил, про себя рассмеявшись, у капитана из-под подушки торчала рукоять пистолета. «Да уж! Велика Россия, а отступать некуда…» С часок наверно и я дреманул, в девять утра горничная разбудила. Утро, всегда утро, иногда оно вечера мудренее, а иногда, судя по старшине, не очень… Дождались мы посадки в самолет, стюардесса разговорчивая оказалась, они ей сопровождающий документ, чтоб, мол, желательны места в хвосте самолета, а она глазами играет, и спрашивает: «А где преступник то?», а я без наручников, да и лишнее это внимание, пришлось  подключаться к игре: « Я, милая преступник, я», она «Что же ты сделал», я ей «Мертвого в подвале убил». Она меня поняла, проводила к местам и сразу «Что будете пить?». В целом легко взлетели, мягко приземлись. И вот я на родной стороне, в сердце радость. Какой бы Киселевск дырой не был, а тянуло меня туда, не постоянно, это уже впоследствии, но тянуло временами как иголку к электромагниту, это наверно ностальгией и зовется. Был апрель месяц 1981 года, первый мой перелет из Москвы в Новокузнецк, под спецконвоем. Вошли в аэропорт, позвонил капитан в горотдел и пошли мы в ресторан дожидаться машины. За столом, оживились, выпили по сто грамм коньяка, капитан и говорит: «Все, мы на работе…». Спрашивают, что еще душе угодно, я говорю: «Да вы что меня как перед смертью», а он: «Эх, парень, характеристику тебе такую дали, что в тюрьму не примут... Впаяют  лет пять самое малое». Заказывают мне бутылку вина: «Пей, долго  вино пить не придется». Прав оказался капитан… Прибыла машина и мы без помех, доехали от аэропорта до Киселевска, только в город въехали, глядь родные места  - пьяный валяется на тротуаре, глядь другой, такое массовое упоение алкоголем, до бесчувственного состояния, я нигде впоследствии не видел ни в России, ни в Грузии, ни на Украине, это прям сибирский синдром!
Привезли меня в горотдел, сняли отпечатки пальцев, взяли показания и в камеру. Что такое Киселевское КПЗ это нужно видеть, а в двух словах это средневековый грот или подземелье замка ИФ или что-то среднее между ними. В камере сидело человек пять-шесть, меня узнали, выразили сочувствие по поводу того, что мне не повезло. Домой я отправил записку: «Здравствуй мама, привези мне передачу». Другая жизнь с момента моего заключения под стражу началась и у нее. Я раздваивался в чувствах: радоваться мне, что я дома или «плакать». Со мной уже происходило такое - когда украдут голубей хозяин сидит возле пустой клетки и горюет, а тут вдруг прилетает украденный голубь к себе домой и начинает ворковать, и радуется голубятник его прилету как дите малое и горечь его как рукой снимает, и теплится надежда, что еще и другие питомцы прилетят. Я радовался, что я дома, пусть даже пока и в КПЗ и невольное огорчение захлестывало меня, что это надолго, что я хоть и дома, но дом уже не увижу – «близок локоть да не укусишь». На следующий день передачу мне передали, а свидание не дали, следователь из прокуратуры была против меня негативно настроена. Когда меня объявили в розыск, она попыталась узнать у моей мамы место моей службы. Мама ее усовестила, что какая же мать выдает своего сына? У них на этой почве возникли неприязненные отношения. Все это мама описала мне в последнем письме, которое я успел получить, но не успел ответить. Сам с ответом прибыл. Эта неприязнь  озлобила меня, и я ей нагрубил на первом допросе по приезду. Начальник КПЗ, был в хороших отношениях с моими высокопоставленными знакомыми - поэтому  «держал» меня, сколько можно, и передачи мне передавали через день, без ведома следователя. Везде и всегда есть обходные пути, так как и безвыходных положений или ситуаций не бывает, в чем я ни раз убеждался по прошествии многих лет. Но не пришлось мне «миновать» замок тюрьмы суровой и к концу апреля я произвел первое свое, но далеко не последнее, тогда я этого еще знать не мог, знакомство с тюрьмой. Что такое  Новокузнецкая тюрьма? Отвечу коротко, но достаточно ясно – это еще более худшее, чем КПЗ. Увидел и узнал воочию то, о чем был наслышан, и к чему теоретически был во многом подготовлен. Пройдя «отстойник», баню, карантин я наконец-то добрался и до своей первой камеры в тюрьме под номером «33». Камеры до тюремной отличались тем, что народу там было раз-два и обчелся, и находишься там непродолжительное время, а в тюремной, что кильки в консервной банке и сидят там месяцами и годами, одним словом каторжанский дом, со множеством хат. На жаргоне камера зовется «хатой». И чем авторитетней узник, тем культурней его речь, и что характерно, но мало кто над этим задумывался, в жаргоне и тюремном быте, иносказательно отображены соблюдаемые ритуалы ветхозаветной церкви и отчасти соблюдаемая христианская мораль. Вот хотя бы приветствие взять, когда новенький заходит в хату или у порога топчется: «ни бе, ни ме, ни здрасьте», или, зайдя, уверенно проходит к столу и произносит: «Мир и благополучие дому нашему» и сразу видно кто, есть кто! Так вот и я зашел с таким приветствием с обращением находящимся в камере, и приняли меня, как родного! Да! В общем, и в целом, и в частности тюрьма приняла меня как родного сына. Попал я в камеру, где содержались подследственные строгого режима, т.к. в 1978 имел судимость, учить меня ничему было не надо, так, как обучен, был всему. Отмечу, что аппетит у меня полностью пропал и ел я, в основном, хлеб в сухомятку, ну и к хлебу  что-нибудь вольное с передачи. Почему? Да потому, что брезговал, кушать из алюминиевой миски… Вместо ложки, было подобие называемое по тюремному «пистолет», а на деле они имели предназначение поилок на курятниках, об этом я узнал позже, а первоначально думал, что специально для зэков изготавливались, для уничтожения человеческого достоинства они и вменялись…
Свое двадцатилетие, я впервые отмечал в тюрьме. Мама привезла передачу, я угостил, кого положено и кого счел нужным, а все остальное пошло в удовольствие моей души, и еще двух молодых парней с коими я вместе держался. Пробыв под следствием не так много, меня привезли в КПЗ на суд. Четырежды меня привозили на суд и все не могли осудить, на суде присутствовали мои родные, и друзья, те что «постарше» и при авторитете. Мне было на руку затянувшийся процесс, т.к. после каждого выезда я «заряжался» всем необходимым запретом для тюрьмы, не считая продуктов и сигарет, что было разрешено в передачах.  Второго июля меня приговорили к 5 годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии усиленного режима. Беззаботная и счастливая жизнь моя на этом дне и закончилась, и пошел я бродить по дорогам нашей необъятной страны. Вы знаете из истории человечества, что такое рабство? Из истории древнего мира я тоже  знал, а вот чтобы прочувствовать в себе и на своих плечах ощутить это, я представления имел мало совпадающее с реальной действительностью. Жизнь узника в тюрьме, где только разговоров о понятиях и воровском законе, отличительна от жизни каторжанина в зоне, где разговоров этих в общей массе и в помине нет, а на тебя создается давление в непомерной работе и изнуряющем душу режиме содержания. И так как я жил по понятиям, то через буквально пару недель пребывания в зоне, стал грубым нарушителем режима содержания и отказчиком от работы, что тогда являлось грубейшим нарушением. Так как избить другого зэка, вплоть до убийства считалось менее опасным в социальном плане, чем отказ от работы. Ведь работали на благо нашего или «ихнего» социалистического общества, на власть советов. А это уже означало: «Эвон ты куда замахнулся! На Советскую власть, за которую отцы и деды кровь проливали?». Ну ладно,  кровь они проливали, допустим, дурную, т.к. в той крови пищу для мозгов давали не «вино и вода», а «спирт и вино», а зачем вот в советских лагерях кровь принуждали? Вот об этом я и стал задумываться, всецело являясь сторонником и приверженцем воровской идеи. Отбывать наказание мне пришлось в городе Кемерово, областном центре – в сердце индустриального Кузбасса, колонии № 5, «пятерка» в простонародном названии. С первых своих дней, я стал ярым противником всего того, что насаждала в «зоне» администрация. Описывать весь свои путь, подтверждая жизненными фактами те или иные психологические ситуации, способствующие раскрытию и крепости духа, не вижу смысла. И вот по какой причине: те, кто был и знают отлично меня поймут, и при обобщенном изложении мною пережитого, а те, кто не был в узах, и не знают всего того, о чем не писалось в книгах и газетах, для тех просто нет желания мутить не осветленный разум, той тьмой, что процветала в  лагерях, независимо от времени, на заре советской власти или ее закате. Все имело структуру системы, предназначенную для выживания в условиях, где все сведено до минимума относительно источников жизни и до максимума, взять мускульную и психическую энергию. Происходил естественный процесс перевоплощения: одних в сторону животного мира с привитыми стадными рефлексами, коих было большинство, а других приводило к истокам истины, переоценке материальных и духовных ценностей, таких было поменьше, хотя горя хапнули они намного больше первых. А в принципе казалось, что одних ломали, других гнули. Были и такие кого не сломали, и не согнули, но они редкость, к ним я себя не отношу. Первый год был столь тяжелым, что адаптироваться моей натуре, где все в основном было вопреки моей воле, пришлось в камерной системе. В зоне из-за своего строптивого характера и мало кому понятного поведения ужиться я не смог. Совершал грубые нарушения режима содержания, бил зэков, работники администрации из числа контролеров и активистов колонии (из числа зэков) били меня, особенно при водворении в ШИЗО. Штрафной изолятор; карцер, как угодно можно назвать то, сути чего название не меняло. Вид наказания сводился к тому, что тебя, избив, кидали в холодную маленькую камеру и через день кормили, норма хлеба на день – фунт. Вот и посиди на этом фунту! Сокамерники, тоже нарушители, все как голодные зверьки… Здесь все тоже поначалу решалось умением говорить о понятиях и драться.  В камерах обычно подбирались близкие по духу или по понятиям. На жаргоне это означало по «мастям». Ну, прям карточный пасьянс, при раскладке, черные и красные, а были еще и белые, и обиженные, но их тогда сидело мало. Так как педерасты боялись изолятора, как черт ладана. Мне всегда фартило, наказание исчислялось сутками обычно от 3 до 15, мне всегда давали 15. И вот в изоляторе то я и понял по настоящему, что такое холод и что такое голод, когда эти два брата одновременно начинают напирать на сознание, один изнутри – это голод, ох, окаянный, а другой снаружи – это холод, ох, такой сякой. Когда мне дед про Колыму ужастики рассказывал, я думал, что время ужасов прошло, а оказалось, ошибся. Ну что же, ошибиться нельзя, что ли? Изоляторы шли чередой, один за одним, я до такой степени стал костью в горле, для администрации, что в колонию приглашали маму, чтобы она на меня повлияла, но это не сразу…   Система меня изучала,  на жаргоне я называю это: «промацовка по талии», а, изучив, стала применять на меня меры воздействия, чтобы я переосмыслил свое поведение и изменил взгляды на жизнь, не только в условиях отбывания наказания, а в целом на жизнь, или ту сторону жизни, о которой я не знал, как обратную сторону луны никто не видел. Что творилось в моей голове в процессе переосмысления духовных и материальных ценностей? Это можно отождествить, если взять кувшин, под завязку наполненный змеями и поставить его на огонь! Доходчивое сравнение? Согласитесь, что да!
Находясь в изоляторе под воздействием систематического холода и постоянного чувства голода, чего только по памяти своей я не передумал. Задавая себе вопрос – «почему так со мной?»,  я тут же отвечал, эпизодом из памяти, почему тогда то я сделал, то и это. Почему? Сколько побил парней и совратил девушек ради своей собственной, но никому не нужной славы, приносящей только боль и огорчение своей матери и близким мне людям. В конце января 1982 года меня водворили в ШИЗО, и, добавляя за мелкие мои промашки по 15 суток, продержали меня без вывода  в зону  (после трех пятнашек подряд должны выводить в зону т.к. за сорок пять дней исчерпывались все жизненные ресурсы человека) девяносто суток, что было нарушением закона, со стороны администрации, но так как это была месть «системы», то они пошли и на противозаконность. Вот как им досадила моя неуемная гордость и неприкасаемая воля. Вызвали маму в зону, вывели меня из ШИЗО, в комнату ДПНК, так офицеров человек шесть человек и матушка вся в слезах. Она меня как увидела, так и обмерла, у меня зубы через щеки видно было.  Сказала она собравшимся: «Что вы мне наговорили, оно может все и так, но я вижу его и мне этого достаточно». Тут я подключился к теме: «Мать езжай в Москву, стучись во все двери, но этому беспределу нужно положить конец». Меня уводил начальник отряда, не буду фамилию называть,  не хочу, чтобы мнение менялось о нем как о человеке. Он по дороге в ШИЗО ехидно так со змеиным акцентом: «Что же ты блажной, а маме жалуешься, ведь вам жаловаться не по понятиям», я ему тем же: «Что ж начальничек посидел бы ты месяцок – другой в погребе на сырой картошке, и ты бы на советскую власть жаловаться начал. А матерям не жалуются, а правду говорят». Он и рот заткнул. Да они и сами все понимали, только вот упорность я проявил нечеловеческую, а это их и бесило, что не по ихнему выходит, а по моему». А ради чего все это? Имеется в виду неприязнь между мной и отдельными лицами из администрации, и из зэков активистов и вытекающие отсюда мои страдания и мучения? На этот вопрос я имел несколько ответов по прошествии времени, а правильный мне стал известен совсем недавно. В камере я рассказал сокамерникам о произошедшем. Нас четверо сидело, один другого хлеще, тут Саня Г. и подсказал, что  момент, когда можно «свалить» на другую зону и рассказал, как он в прошлом пару лет назад уезжал на дурдом, дом психических заключенных находящийся тогда в городе Мариинске. Я его прекрасно понял и как словом, так и делом, объяснились с ролями и как братва должна мне подыграть в моем предстоящем концерте, премьеру которого я решил поставить с утра, во время обхода начальством колонии, камер ШИЗО и ПКТ. Такие обходы делались каждодневно с одними и теми же вложенными в программу фразами: «вопросы-жалобы имеются», обычно то не имелось, жаловаться стрёмно (стыдно), вопросы не в жилу (соблюдение этикета нравственности, ничего общего с представителями закона). Вот поутру пошел Роман Яковлевич, подполковник который считался злейшим моим врагом, открывает дверь контролер, ту, что сплошная (в камере изолятора двойные двери: сплошная и решетчатая), только в проеме его силуэт показался, я как на решетку прыгну с диким нечеловеческим воплем: «Здра…вств…вуй, мама…!!!», он в сторонку шарахнулся, как черт от ладана, кричит контролеру: «Закрывай, он вертанулся». Тут из камеры трое, оперу мою поддержали, и взвыли в один голос: «Или его выдворяйте, или нас, мы и так с ним с ума сойдем, всю ночь не спим, боимся, горло перегрызет». Буквально минут через двадцать, открывается кормушка и начальник медицинской санчасти «майорша» Елизавета Григорьевна лилейным голоском мне, внимательно, тем не менее, меня глазами прощупывая: «Здравствуй Сережа!». Мне самому в душе смеяться хотелось, от этого трагикомизма человеческой несовместимости, да не до смеху было, про себя я сказал: «Поиграем в психологию, проверю на деле человеческий фактор». После первого акта комедии, на весь изолятор стоял смех и шум, зэки выражали мне незримую поддержку, в ожидании второго действия. Я подумал не пересолить бы постановку пьесы: « Я и врач-психиатр» и решил ограничиться молчанием. Через час вывели меня в медицинский кабинет, здесь же, при изоляторе, контролер Витя Рассохин, здоровый крепкий мужик лет за тридцать, с боязнью мне: « Ты, это…  не чуди, я тебе ничего плохого не делал». Из камеры я еще и  без сапог вышел, а Саша Г. мне подыгрывает, кричит: «Сергей ты сапоги не обул», а я, ну да, в этом роде, обулся, взгляд дурной, чем окончательно навел страх на Витю, про себя думаю: «Да иди, иди, не бойся, не собираюсь я ничего выкидывать, на данный момент я «дурка», не прикидываюсь». Вот такой каламбур. Зашел я в кабинет, где за столом сидела женщина-психиатр, милейшая впоследствии Тамара Алексеевна, а сбоку от стола, восседала наблюдательная «майорша» лагерной медицины, не столь любезная Елизавета Григорьевна. Почти час длился перекрестный допрос в целях отыскания истины и классификации одной из форм шизофрении. Скажу одно, сказку про «космос и жареного цыпленка» я им преподнес в лучшем изложении, всех фантастических жанров вместе. Тамара Алексеевна выдвинула предположение: «Это у тебя голоса», а сама смотрела с полными глазами слез, и в этих глазах я читал: «Как же тебя довели, Боже мой…». А я на ее диагноз, размышлял о своем, думая «голоса» ли, или «голос», но что-то мной руководило, когда я отвечал  на заданные вопросы. Не знал я тогда, что помимо просто психологии, существовала и парапсихология, о которой верхушка «марксистов-ленинистов» (были еще и «марксисты-ленинцы», но те совсем другая прослойка того же строя общественного) знала не понаслышке из зарубежной науки, а занималась ей конкретно на основе древних трактатов  и «Тайной доктрины» Блаватской Е.П..  И не только этим  материалом пользовались они для повышения уровня своих знаний, но и магию и чернокнижие использовали,…  Помните  лозунги: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «Ленин живее всех живых»? Так вот жив свиноголовый «учитель»…
Через день меня ожидал этап на Мариинск. Даже ничему не удивляющийся Сашка Г. был удивлен, той скорости, с какой меня препровождали, Саня говорил тогда: «Невероятно быстро, я и то неделю ждал», а он мастер многих был концертов, да и как умел играть, это надо видеть, вот где талант и артиста и человека, и где он его зарыл? Обычно на «дурдом» самое малое ждут две недели. А у меня, как всегда, все необычно, я скорее был бы удивлен обычности происходящего со мной, чем необычности, к которой я привык, с того момента как занялся изучением психологии в двенадцатилетнем возрасте. Собрали мне друзья с «зоны» баул, где было все необходимое для таких случаев  внезапного перемещения в нашей «бродяжьей» жизни и через Кемеровскую тюрьму, в которой я до этого быть не мог, должен был с первым на Мариинск этапом уйти на «дурдом». Да здравствует смена тюремных стен и перемена «жизни каторжанина». После 90 суток, проведенных в замкнутом, и ограниченном до мизера пространстве на этапе я прыгал словно кузнечик в поле. В отстойнике Кемеровской тюрьмы, еще и влез в разборку между следственными, одному предъявляли за «пятерку», за тот образ жизни, что и мне, пришлось «впрягаться» за справедливость. Среди лагерников, бытовало мнение, что «пятерка» зона красная, и что это «козлятник» для собранных туда судьбой козлов. Вот я и переубедил пару ярких «убежденцев», по поводу неправильного суждения, люди были, есть и будут всегда во всех нечеловеческих условиях – людьми, и что есть на «пятерке» и «волки» которые через красные флажки перепрыгнули во время охоты на них. Подняли меня и еще одного парня (он с общего режима был, из колонии № 40) в транзитную камеру № 38. Камера большая, а нас двое, поговорили о том, о сем и собрались, было спать, как открывается в двери «кормушка» и подзывает меня красавица, блондинка, дежурный контролер по определенному участку с выходящими на него дверями камер – «продол». Я ее мельком, когда нас из «отстойника» выводили, увидел и успел комплимент бросить вслед. Подзывает она, меня, и спрашивает: «Как зовут?», я ей: «Сергей, красавица» и уже хотел, было рассказать ей притчу на тему сказки «о рыбаке и рыбке», а она и говорит: «Хочешь ты показать себя, парень, а на тебя смотреть больно, сердце кровью обливается…». Меня это задело, она ушла, через минуту-другую вернувшись, дает мне миску большую – рыбы варенной с горкой, одни тушки, без хвостов и голов, и хлеба белого булку, стрельнула ясными глазами, что я даже отражение небес увидеть в них успел, улыбнулась ослепительно и молвила «золотая рыбка»: « Поешь, а то у тебя кавалер от прежней жизни только язык остался». Закрыла кормушку и ушла. Кстати, когда я на рыбу эту поглядел, подумалось: «Так вот она где эта часть от рыбы, в изоляторе традиционно только хвосты да головы». Когда в «нелетный день» тебя кормят на ужин обязательной ухой, из голов и хвостов, видимо чтобы недостатка фосфора в голове не было. А я-то думал, почему у меня глаза светятся? Приговорили мы с пареньком хлеб с рыбой и упали на койки, в «транзитке» тогда койки одноярусные были, солдатские, а это уже не нары железобетонные, как в Новокузнецкой тюрьме. И не спалось мне, впервые за три месяца, и досыта я покушал, рыба с хлебом это не баланда, да и у паренька  этого банка «сгущенки» оказалась, мы ею, и запили наш «княжеский» ужин, про себя и вслух сказав: «Дай Бог, тебе красавица здоровья и жениха хорошего». Возлежал я на голой сетке, на фуфайке и мягко, и сытно и размышлял: ««Почему опять все так со мною?». Вот впереди «дурдом», а после обратно или мать через управление добьется того, чтобы меня в другую зону перевели. А их тогда на весь Кузбасс всего три было, усиленного режима, а потом отодвинулись мысли о тюрьме, их сменили приятные воспоминания о доме: о маме, о бабушке с ее пирожками, о девушках, которых я незаслуженно обижал, о друзьях и врагах… и крепко уснул. Что я видел во сне? Где душа витала?
По утру, когда красавица контролер миску забрала, я дал ей чай и попросил заварить, что она и сделала, сообщив при этом, что мы идем этапом на Мариинск.  Чифирнули мы с пареньком чисто по-жигански и стали ждать, когда нас дернут на «столыпин». Вагон «столыпинский»  далеко не вагон СВ. Купе это клетки, в которые набивают не согласно купленным билетам, а транспортировка по-коммунистически. Попадал я один раз в такую «прожарку», за все время следования одни раз выводят в туалет, а могут и ни разу, так же и с водой для питья. Тебя обыскивают, содержимое баула тоже, и если что охране приглянулось, начинают вымогать или обещают чай и водку (если деньги есть или что-то ценное).  Вот так и возят «живой товар»… Перевозка зэков в столыпинском вагоне тождественна попаданию определенного вируса микробов в кровь, когда белые кровяные тельца-лейкоциты устремляются к микробу, локализуют его и стараются уничтожить, дабы вирус не распространился по всему организму. Так и конвой «столыпинский» - стараются оскорбить и унизить, уязвить самолюбие и достоинство, а результат этих процессов – гной. Задумайтесь здесь мудрость сущности о целом – организме человека с его психикой и организме, и о государстве с его политикой.
Доехал я опять с инцидентом, среди зэков в купе, такие матерые «пираньи» попались, ну да ладно, Бог им судья.…  Привезли нас по утру, на станции из вагона перегрузили в «воронки» и кого, куда.… Там в Мариинске – тюрьма (зона усиленного режима), «Баем» - зона для больных, и «дурдом» или ДПЗ, построенный при Екатерине II. Название начальных трех букв совпало с современной действительностью, в царское время здание оное звалось – «Дом политических заключенных», в советское – «Дом психиатрических…», одним словом ДПЗ. В «воронке» со мной рядом оказался «полосатик», (зэк особо строгого режима, у них роба отличительная), достал он платочек-«марочку» с чаем  и предложил мне: «Угощайся, браток. Ох, и горя ты еще хапнешь». Он, оказывается, слышал тот конфликт в купе, угостился я, сказав спасибо,  и разговорились мы про житье-бытье. Я проникся к нему невольным уважением, двадцать девять лет без выхода, а сохранить человеческую натуру в том духе, в котором он пребывал, много делов.  Короче остался человеком, вот про таких я неустанно и повторял: «Люди были, есть и будут».
Когда я попал внутрь ДПЗ, ко мне подошел зэк из числа обслуги: «Кто по жизни?». Я объяснил и он удалился. Минут через пятнадцать приходит земляк мой «Фатах», он там оказывается заведующий столовой. Вот на кого бы ни подумал - дядья его по арестантской жизни все были чистокровные «бродяги». Виду я не показал, что недоволен. К чему? Он обрадовался, что все прошло без ненужных объяснений. Тут же закружились распоряжения – в камере место приготовить, чтоб как надо, потом стричься-бриться, в баню и столовую. Такой оборот дела, когда к тебе со всей заботой, кому не понравится? В таких случаях «понятия» опускаются, если и не положено, то можно. Мир блатной, он таков, как у змеи – ног не найдешь. Внимание мне уделили по достоинству, чай-май и все прочее к нему, а в подкрепление узбекский плов. Посидели, поговорили и о прошлой жизни и о дальнейшей. Поднялся я к себе в палату-камеру, с контингентом ее я уже был ознакомлен, все на своем и каждый по своему, ребята более-менее здоровые подобрались. Прилег на кровать, все по белому заправлено, и ШИЗО уже как кошмарный сон или видеофильм; как мы жили втроем – я, холод, голод. Все позади! И тут у меня прорвался кашель, да с кровью, куски, спекшиеся и слабость такая, что говорить еле мог. Врач дежурный забегал, укол – возня санитаров, уснул, как в пропасть провалился. Утром оказалось у меня двухсторонняя пневмония…
 Не прошло и недели,  приехала мама, привезла необходимые медикаменты и воз продуктов. Она оказывается, с врачом все обговорила, чтобы мне не кололи галоперидол и аминазин – психотропное и сонное лекарства, умирают от него  через год-другой, почему-то от печени. Врач пообещал, что продержит меня здесь, сколько сможет. Началась моя «курортная жизнь», после зоны это действительно был санаторий. Не знаю, какие мне делали инъекции, но через три-четыре дня я встал на ноги. Стал ходить в физиокабинет, где мне ставили капельницу – гемодез и глюкозу.  Санитаркой была Наташа, двадцати четырех лет, сядет возле меня с книгой и скажет: « Ты, Сережа, глаза только не закрывай», а я: «Что боишься, умру?», она: «Ты лучше расскажи, расскажи, расскажи…» и я ей рассказывал, потом предупреждал: «Ты врагу ни гу-гу…». Оказывается, в их обязанность входило докладывать все, о чем говорят, на какие темы и какая реакция на психотропные вещества. Она мне тяжесть с души сняла, ее по блату сюда устроили, в городе с работой проблемы, вот и тянет воз и жалостливая такая. Успел ей сказать: «Здесь ты долго, не проработаешь, потому, что без сердца быть надо». Сам убедился, и другие врачи и санитарки сердце все же имели, когда стал в процедурный кабинет на горчичники и банки ходить. Когда мне первый день горчичники ставили, была одна смена, на следующий день банки – другая. Спину вазелином смазали, банки шлеп, шлеп, а они отпадать стали, кожа да ребра и только, медсестра что постарше всплакнула даже: «Да где ж тебя морили, Господи». Ответил: «В Бухенвальде № 5», долго она головой качала, и все успокоиться не могла, банки у меня только вдоль хребта и могли держаться. Упустил из виду – когда меня привезли, то перед баней произвели замеры – рост, вес. Так вот рост у меня был 180 см, а вес… аж 52 килограмма. До армии, перед самым уходом, проходя комиссию в военкомате, мой вес составлял 86 килограмм. Вот так-то вес 52 и 86 при одном росте. На свидании мама, смотрела на меня и приговаривала: «Смотрю на тебя и с ума схожу, как такое может быть?» Привезла она мне редкие на то время книги – «Граф Монтекристо», «Королева Марго» и восточные сказки «Тысяча и одна ночь». Передала и нужные всегда деньги. Я чай покупал нелегально, да и в «общак» внимание уделял…
 Отмечу некоторые разносторонние, но интересные  моменты «дурдомовской» жизни. Был там парень, лет двадцати семи, у него ноги отказали, на почве того, что он четыре года от еды отказывался, и его насильно каждый раз через трубочку кормили, и пичкали психотропными препаратами. Он «идейный» был в зоне, и с администрацией у него была «война миров». Он не подчинялся, а его в актив принуждали вступить, творя всяческие козни. Когда его в прогулочный дворик выносили на подушках, он всегда сидел в позе «лотоса», мы с ним подолгу беседовали, был он начитанным и тайными науками и учениями начал заниматься. Вот он мне по-другому на преступный мир глаза и открыл, в чем мне впоследствии пришлось убедиться, а тогда я с ним не во всем был согласен, хотя он и авторитетный был.
На «дурдоме» работала почта и с зоны № 1 доставляли письма и газеты. Газета для «зэков» - «сучка» по лагерному, от апреля 1982 года имела статью про меня, где меня обрисовали плохим и злым зэком, что я среди молодежи распространяю воровские идеи и веду паразитический образ жизни. Эта статья приподняла мой авторитет, другая дополнила ... Я присутствовал на сходке, в общей палате, в новой пристройке, там три палаты было как на больнице, а нас на втором этаже камеры, где политические в царское время по одному содержались, а психические в советское время по шесть человек при том же метраже. Улавливаете разницу? Вот на этой «сходке» где присутствовали авторитеты, находился и Витя Коростылев, ныне покойный, я и высказал свою мысль, контингент который сейчас на «пятерке», пойдет в дальнейшем на строгий режим, и зоны поменяются. Изменится порядок, администрация будет управлять за счет приспособленцев, а зэки будут еще ухищренней, и не будет у них ничего своего. На то  мне  «Дикий» ответил: «Пацан, такому не бывать никогда…». Уже на то время я несознательно знал работу «системы» и на что она направлена. Этот же «Дикий» хотел меня обдурить на чай, вместо четырех плиточного чая, отдал две плитки, но выкрутился красиво. Вот тогда я и задумался и о честности и о чести среди «братвы», и что, сколько не тех, за кого себя выдают…
 Был там и «полосатик» один, который себе, ровно каждые две недели резал или лучше сказать кромсал мошонку лезвием для бритья и вопль этот был слышен по всему «дурдому». Я про себя отмечал все и вся, происходящее сегодня и что произойдет завтра. Отметил, что на ампуле психотропного препарата «галоперидол» дата срока годности значилась VII. 1976 года, а шел май 1982…Отсюда и  сделал вывод « почему у них после укола пятки к затылку поворачиваются». Узнал, что непосредственный контроль, по отчетам и наблюдениям осуществляется из Москвы. И тоже сделал вывод, что вы тут братцы «подопытные кролики» и лучшего объекта для изучений вряд ли отыскать без огласки. Это как в фильме, где немцы испытывают на пленных «Эрэйч», превращающий человека в животное. Но меня Бог миловал, на себе я такого не испытал, достаточно и так насмотрелся, чтобы прочувствовать. Пробыл я в этом санатории два месяца и четыре дня. За неделю до отправки написал жалобу на администрацию ИТУ № 5 кровью. Два листа от начала до конца кровушкой. Это вам не про Ленина читать, как он на тюремной параше нелегальные письма молочком писал, а «чернильница» из хлеба мастырил. Подойдет надзиратель к «глазку», а Ленин хоп «чернильницу» в рот. Я еще иронизировал на эту тему, говоря: «Так можно писать, штук сорок «чернильниц» вникнул за день и ничего, можно быть наравне с голодными». В камере ШИЗО вряд ли бы он свои труды осилил и довел до конца. Все-таки при царе-батюшке политическим вольготней было, чем нам, от тех же, все до мелочей, продумавших марксистов, а мы ведь были дети «страны советов», лихо они детей  любви к советской власти приучали и опять вопль души раздается: «Русских то за что?».
Ничего с моим переводом в другую колонию не получилось, я уже был в политуправлении на особом учете, и пришлось мне этапом, правда, без приключений, вернуться туда, откуда пришел. Вроде того изречения из Писания: «Яко всякий пес вворачивается к своей блевотине». Приехал я со всем необходимым: чай, папиросы, копченое сало, шоколадные конфеты, это чтобы «осаду» было проще переносить. Как чувствовал, что меня сразу постараются водворить… Гадал за что, думаю, подойдут или провоцировать будут, чтобы я ударил кого, а это ведь проще простого.  Из «дурдома» я привез диагноз: реактивный психоз (RV), он мне потом на руку был, меня и так боялись, а, теперь зная, что спросу с меня никакого, еще пуще бояться стали.  Хотя к этому времени лагерную поговорку: «Для всех хорошим не будешь» я усвоил в полной мере. Все обошлось проще… На совете профилактики, где администрация определяет кого куда, мне сообщили, что я не досидел восемь суток по постановлению, которое, оказывается, осталось еще в силе и через два с небольшим месяца меня прямехонько в ШИЗО. Судьба!? Не удержался Роман Яковлевич и от провокации, но ничего у него не вышло, и через восемь суток выпустили меня в зону. Судьба карала меня, да Бог миловал!
И взялся я за свое, стал чудить в надежде, что отправят меня на другую командировку, ан нет, из задуманного ничего не получилось. Так мои чудачества были пресечены водворением меня в ПКТ на шесть месяцев, за бунтовское настроение и предпринимаемый мной переворот среди осужденных. ПКТ или БУР – это тюрьма в тюрьме. Я и там совершал грубые нарушения, за что дважды на 15 суток меня сажали в карцер. Там волею судьбы пересеклись с моими пути провокатора, и еще одного «приблатненного» который невесть, что из себя корежил в то время. Увидел я его после, был в гостях, когда оказался на свободе, ничего живет – дом, семья, двое детей – вот и спрашивается, чего из себя корежил. Когда на лбу написано тракторист, так нет, туда же в блатные лез, у меня с ним из-за этого и был конфликт. А второй попал в яму, которую хотел для меня вырыть. Мне это было убеждением, права поговорка. Много позже познал я и заповедь: «Не желай людям того, чего сам себе не желаешь».
За то время, два с половиной года я ни разу не был на длительном свидании. Мама сколько раз не приезжала, сколько не добывалась, все попусту, мне то не положено, то лишен за нарушения. Мне оставалось сидеть меньше трех месяцев, когда администрация колонии поменялась, отмечу, что не без моего участия. В БУРе я сидел под прокурорским надзором, в случае моей смерти или увечья администрация колонии должна была нести уголовную ответственность. Первое время из-за жалоб меня беспокоили из политотдела и КГБ, но после того как я в письменном виде дал пояснение, что к новой администрации претензий не имею, меня оставили в покое. Пришел со мной побеседовать вновь назначенный зам. начальника колонии по режимно-оперативной работе, капитан Типликин Г.Л., его наверно само провидение Божье ко мне направило. В этой беседе многое он мне поведал, кто и сколько раз меня предал, почему так администрация была ко мне настроена и многое другое. Общий язык мы с ним нашли, но предложение его я все же отклонил. Он меня вновь переубеждать не стал, а сказал, что время подумать у меня есть, желал бы, чтобы мы сотрудничали, т.к. он человек новый, а я все движения в зоне знаю и контингент, как свои пять пальцев, авторитет позволял мне иметь любую должность. Вышел я после семимесячного погружения в «нирвану» на большую землю. Отношение к некоторым сотоварищам я сразу сменил, избил их по одному за предательство, но все осталось тихо. Такой шум на всю зону поднимать нельзя, он может кровью закончиться, а так я их на место поставил и все. А через двадцать дней поставил на место и себя, да  и себя! Каким образом? А принял предложение и вступил в актив, но сделал я, это открыто, заранее предупредив кого, стоило, что изменяю свой лагерный образ жизни. Сразу и на длительное свидание с мамой пошел, мама с сестрой приехала, радости не было предела, меня все это тронуло почти до слез, но юноша я был далеко не сентиментальный, т.к. видел в своей «бродяжьей» жизни много злого. После этой «свиданки», у меня было еще две и в июле 25 числа, я пробыл с мамой двое суток, это было последнее с ней свидание. Как у меня ныло сердце, как ныло…
 Я держал ее за руки и говорил: «Мама, дорогая, только дождись»,  знал о ее болезни и почек и сердца, о котором она от меня скрывала…  «Не волнуйся обо мне, ничего со мной плохого уже быть не может, видишь, я же исправился, плакатов «черных» в штабе нет, а то висели…». Мама мне пересказывала свои впечатления от этих плакатов, что были расклеены по всему штабу – «грубые нарушители» и я в списке первый. Для нее это, конечно, был позор, а для меня честь. Причем не запятнанная, пока я сам исходя из опыта лагерной жизни, не переменил свои убеждения и взгляды. Меня ломали, меня гнули, но я не сломался, а прогнулся под игом «системы». Как-то начальник двенадцатого отряда, позвал меня в свой кабинет и спрашивает: «Ни как в толк не возьму, как ты из такого нарушителя стал активистом, может, приспособился?» На что я ему ответил: « А как из таких белогвардейских офицеров как Блюхер и Тухачевский, полководцы Красной армии получились?». Он так и не закрыл рот, когда я вышел. Я хоть и стал активистом, но по бумагам еще год числился трудновоспитуемым. Была у меня и женщина-воспитатель сотрудница учреждения Галина Ивановна. Она ко мне  и в ПКТ каждую неделю приходила и в зоне пару раз в месяц навещала, все нарадоваться за меня не могла, что у меня все устроилось, и мама моя (а они общались) стала себя душевно намного лучше чувствовать. Врач-психиатр Тамара Алексеевна, продолжала попечение надо мной, мне ставили уколы «кофеина» по мышце и частенько прописывала она мне успокаивающие средства, но это уже была моя блажь.
 Вызывает она как-то меня, и в ее кабинете, я столкнулся с парнем, недавно находящемся в моем отряде. Был я тогда в отряде, где велась сборка и краска вентиляторов промышленных, по маркировке от 4 до 8. Что говорить, работа тяжелая, требующая больших затрат мускульной энергии, кормили работяг в бригадах намного лучше чем на вязке сеток, они имели деньги на лицевом счету, чтобы отовариваться в ларьке, «зэкам» тогда платили 50 процентов от зарплаты. Тяжело и трудно адаптировались вновь прибывшие, питания им не хватало, переживания или по лагерному «гон» постоянно отбирали у них остатки сил и обычно они очень быстро худели, потом через два-три месяца, когда период адаптации проходил, они вновь приходили в норму. Она приветливо ко мне относилась и после взаимного приветствия, спрашивает: «Помнишь себя, какой худой был, пока по изоляторам маялся?», я ей: «Конечно, такое не забывается». «Помоги парню, что у тебя в отряде, беседовала с ним  и дела его плохи. Ему не хватает хлеба, он на этой почве теряет психический контроль над собой, «зэкам» признаться боится, ведь засмеют, а физически работать сил не хватает из-за недостатка калорий, вот и мечется мыслями, собирается руки на себя наложить». Я все понял и дал ей слово, что никто об этом знать не будет, чтобы не травмировать его психику. Пришел в отряд, заварил крепкий чай и позвал его. Ему мое приглашение было лестно, на тот момент я не просто работал, а руководил работой отряда. Он рассказал мне про свою жизнь на свободе, мать одна воспитывала, окончил училище, хотел работать, по пьянке подрался и заработал срок – четыре года. Вот так, все обычно для Сибири, где процент судимых был намного выше, чем в других регионах. Слово свое я сдержал о помощи, отличие мое от многих было, что я был человек слова и дела. И если я говорил «да», то сомнений что «да» ни в ком не вызывало, а значило что так и будет. Помогал я «зэкам» всегда по наитию и никогда об оказанной помощи не жалел.  Порой в угоду  амбиции, показывал то, что приобретено мною в процессе лагерной жизни… Лагерное мое тщеславие и честолюбие являлись продуктами приобретенного «рефлекса», определенная черта мании величия, по отношению к тем, кто не видел столько горя, сколько я его хапнул…
 На тот момент 24 лет я был «злой зэк», но поступал по отношению к другим справедливо, хотя исключения, конечно, случались и со мной, когда я поступал против совести, подыгрывал тому «высшему» обществу к которому я принадлежал сам. Интерес общества стоял выше интересов человека, и потому человеку приходилось страдать, и мало кто знал, что страдал от этого и я, поступая вопреки голосу сердца. Но иногда я все же поступал вопреки «интересам» общества, чем его премного удивлял, и меня временами считали непредсказуемым. Не понимали они, что сердцу не прикажешь, даже если и впадал в немилость администрации, такова была моя натура, но мой авторитет позволял мне так поступать, а это был удел немногих.  Поступки против  воли вызвали во мне боль. И тяжесть этой боли все более и более накапливающуюся, я пронес через всю жизнь до сего момента времени. Я все же разумно пользовался наделенной властью и решал вопрос силой лишь в ситуациях, про которые говориться: «по-другому было нельзя», вот так и у меня: « я не мог поступить иначе». Отмечу и грехопадение человеческое, которое прививалось силой тьмы, кто прельщен был сладострастным влечением доставить удовольствие своей плоти, дурной похоти. Сознание определяет бытие, мысли человеческие формируются условиями той среды, в которой он находится на определенный момент, изменяются условия и обстоятельства – изменяется и мысль. Ничто человеческое мне не чуждо, как бы не было прискорбно об этом вспоминать и излагать, пишу как на духу, что замечен в этом греховном пороке был и я. Написать о себе правду, какая бы она не была, согласитесь, нужна сила мужества. А так как нет ничего тайного, что ни стало бы явным,  я и пишу, что в лагерях привит и развит один из тяжких грехов – мужеложство. На первых порах своего отбывания наказания, когда я боролся с администрацией за отстаивание чести и морали воровской идеи, что являлось политикой – мне было не до того. В мыслях моих и близко не было о контактах с «гомиками», я презирал и осуждал педерастов за их образ жизни и недостойное для мужчины поведение. Но в последствии, когда я пошел, нога в ногу с политикой администрации, страсть порока заразила и меня. Я перестал, смотреть на педерастов глазами истины, взгляд мой стал с позиции неизбежного: «Суждено на хрену умереть, на вертолете не разобьешься». Сам к мужеложству с позиции своего превосходства я склонил лишь одного. Второй достался мне по «наследству», от предшествующего активиста, любимым занятием которого было склонить «симпатичного» к разврату. Так как среда обитания, в которой я находился, этого требовала, чтобы не ронять «авторитета», то и отказываться от этого я не стал, а все происходящее стал воспринимать как должное. На этом угрызения совести и закончились, т.к. так делали до меня, так будут поступать и после меня, а жизненных вопросов в отношении проблем бытия хватало на мою голову и без того, чтобы забивать ее проблемами гомосексуализма. При желании мог иметь и двадцать и двести, хватило бы как говориться сил, а силу у меня, поверьте на слово, хватало. Как и все себялюбы, я признавал лишь склонность «меньшинств» только в том случае если чувствовал, что у них тяга и желание только лишь ко мне. Распутных, для кого сам процесс секса, неважно с кем, а за что я, как и раньше презирал. Педерастам платили: продуктами, сигаретами, едой. Вошел Сидором, вышел…. «Своим» я не платил в материальном плане, а создал для них нормальные и чуть лучшие условия существования, независимо от их дел. К ним никто не приставал и не посягал, вели они нормальный быт, содержали себя в чистоте и порядке. Гигиену, который я неукоснительно соблюдал сам, требовал и от других. Не только в том, что я описал, а буквально во всем: в окружающем меня быту и от людей. Так как грязь и беспорядок я терпеть не мог! Думаю, что тема эта интересна, но для узкого круга лиц имеющих склонность или простое любопытство, равно как и любознательность ко всему запретному. Потому как мне впоследствии пришлось убедиться в обращении с прекрасным полом, что «запретный плод - сладок»…
 Мне оставалось сидеть год, впереди меня поджидало все мною упущенное за это время. Честно скажу, своего я не упускал, по большому счету  наверстывание упущенного, было лишь моей земной блажью.  «Наше от нас не уйдет» - стало моей любимой фразой, сила полная превосходства над людьми и определенным обществом, не зависимо к какому кругу принадлежали последние: узкому или широкому. Мой новый сформировавшийся принцип гласил: « Что мое по жизни – отдай». Многое можно описывать о лагерной жизни и еще больше о жизни других, но это больная остросоциальная тема заняла бы не только мое время, которое хоть и неограниченно, но… Возможно, не все я описал, что могло бы вызвать большой интерес, но недостающее мудрый прочтет между строк. Рассказанное мною для человечества с высокоразвитым интеллектом, а что до невежд и плебеев, то они, даже прочтя произведение Тургенева «Му-Му» не до конца все сознают,… Надеюсь, что написанное подлежит «осмысливанию» в широком понимании значения этого слова. Так я подошел к терминатору – полосе отделяющей день от ночи, моей «каторжанской» жизни…
Наступил  в моей жизни и самый черный день, коим я его до некоторого времени считал. В ночь на 15 ноября 1985 года, «что-то» меня толкнуло, поднимаю голову от подушки и… Что же это? Сон, галлюцинация, явь? В жилом бараке  была не просто безжизненная пустота, а пространство, заполненное, тьмой…  Как в невесомости я увидел ложе, покрытое белым покрывалом, необычайной белизны, это покрывало прикрывало маму. Облокотясь спиной о такую же неземного цвета подушку, она протягивала ко мне руку, как бы мысленно притрагиваясь к моему лицу: «Сергей! Меня на земле нет, вы остались вдвоем, береги Надю…».  Разумом я мгновенно понял, что все происходящее означает, а вот в  сознание вместить эту информацию не смог. Захотел сказать: «Мама, о чем ты?», а язык немой, как горло кто перехватил… «Что ты говоришь, мама, я не хочу в это верить и слышать, как же так?». Она на меня повелительно, но одновременно и любя, и как бы извиняющее посмотрела минуту-две, времени я не чувствовал, оно для меня остановилось, и молвила: «Веруй в Бога, с этого дня жизнь твоя во многом меняется…». Я ей мысленно в ответ: «Мама, мамочка прости дорогая, но я не могу принять эту весть, не хочу»…  Лишь руками разводит и слезы у нее из глаз чуть не ручьем, она вытрет лицо и опять руки в стороны, в этом разводе рук я уловил лишь: «Ничего нельзя было поделать». Как гаснет лампочка в комнате, когда щелкаешь выключателем, так же внезапно какая-то неведомая мне сила, одним мгновением убрала виденье...
Встал я с кровати далеко не в лучшем расположении духа, невольно размышляя обо всем, подумывая «Не дурак ли я?». Написал домой, письмо мое начиналось как обычно: «Здравствуй мама!», а вот после своего приветствия, я и сам не зная почему, продолжил «Надя напиши, что с мамой, не могу об этом прямо спросить, но напишите правду…». В этот же день отослал, через начальника отряда. Никому про свой сон-явь не стал рассказывать, все это было уму непостижимо…  Ходил сам не свой в ожидании весточки, переживал, не зная, что и думать?! Просматривал альбом с фотографиями,  подолгу задерживал свой взгляд на первом листе альбома, где на фото были мама с сестрой.  Про себя разговаривал с ними, но это был разговор «сам в себе»…
Незаметно время приблизилось к шестнадцати часам, когда в этот час, заносят из-за зоны письма, в библиотеку.  Там их сортируют, а после раздают в отряды, где они доходят до рук адресата. Не нами заведенный порядок - через административную цензуру (а после еще и лагерную) - маразм любопытства, конечно, а что поделаешь? Неволя – была, есть и будет орудием психологического принуждения к порядку, загоном для высокой морали, при наличии конечно человечности в мозгах у субъектов находящихся в изолированном обществе. Механизм воздействия на эти «мозги» побуждает в человеке раскрытие  нравственности либо пробуждает спящие инстинкты, вот тут и происходят метаморфозы человека, или он личность, либо он – субъект! Человек-животное, животное-человек сплошная сатира, только в том беда, что все в сапогах и ног не видно у кого какие, скорей всего это различие нужно искать не в ногах, а в подсознании. Я выждал время, сказал дневальному, что я сам пойду за письмами, что его удивило, но оставило без вопроса, на тот момент лагерной жизни вопросов мне старались не задавать. Зашел в библиотеку, где сам взял стопку писем на мой седьмой отряд и молча пошел к себе в барак. Поднимаясь бегом на третий этаж лестничным маршем,  про себя решил, что если письмо от мамы, то я себя  проклинаю, а если от сестры, то…
Сделав из писем веер, я увидел в середине «толстое» письмо с куриным почерком сестры! Взяв его в левую руку (остальные письма я положил на ближайшую кровать) -  пошел по проходу… Еще на ходу вытащил письмо и вырвал фрагмент – предложение  взглядом, от слов которого у меня поплыли и глаза, и ноги, и ум, и душа, а слова те: «В последний момент…» Вот и все! Мир для меня с этого момента перевернулся. Перевернулось (и не раз) мое сознание в отношении миропорядка, человечности и еще множества тех вещей, о которых я задумывался лишь вскользь… Вещи без доказательств, я подвергал сомнению, а подлинность воспринимал строго научными доказательствами и верным свидетельством, а все «очевидное невероятное» было для меня двояко выраженным. Это могло быть, а могло и не быть!  Хотя меры в фантазиях  не знал, но мысли эти я скрывал, и сам порой за них подвергал себя самокритике. В целом я был честен, и эта честность мешала мне жить и помогала  оставаться личностью. Она же не оставляла в покое мою совесть, хотя многие за глаза говорили, что у меня ее нет…
Я присел на кровати,  начал читать и не смог, отложив пакет, я ушел в себя. Просидел минут сорок, как мне казалось, в состоянии прострации… Вокруг головы, как бы по заданным орбитам на нескольких уровнях, крутились «слайды» из жизни, и того, что я считал до этого «в природе нет». Вернее я говорил так в основном в беседах и спорах о сверхъестественном и таинственном, в душе в глубине сердца я все же был твердо уверен в обратном. Мысли-образы порой у меня такие бывали, что куда там фантастике браться, а кому об этом скажешь, я прекрасно понимал, что меня не только не поймут, а осознавал слова: «Говори людям правду и только правду и прослывешь заносчивым, высокомерным и даже лживым». Тайные мои мысли, кому они были ведомы?  На тот миг я считал, что только мне и…, но тогда я не произносил имени его даже в мыслях.
 Смотрю в проходе, стоит друг Андрей О., он произнес лишь: «Что Сергей, мать?», «Да!» - он понял и по письму и по виду моему, и того о чем я не знал, что сижу уже так пять часов… Все давно ушли на вечернюю проверку. Он помог мне одеть фуфайку: «Пойдем  брат, на улицу». Мы ушли с ним за барак «тусоваться», весть о том, что у меня умерла мать, облетела всю зону, и прапорщик посчитал нас вне строя, чтобы не досаждать.  До часу ночи на тридцатиградусном морозе, мы ходили туда-сюда, не обращая внимания на  время.  Оно ни бежало, ни стояло – оно просто было, потеряв для нас свой отсчет. Он настаивал, чтобы я выпил водки, на что я наотрез отказался, т.к. мама спиртное не употребляла вовсе. Ни ее память, ни свое успокоение, таким образом, я отмечать не собирался и не мог, по той причине, что память о ней была святая. Так зачем мутить чистоту?  Все свалившееся на меня горе я должен был перенести при трезвой голове с ясным сознанием. Мы пошли в секцию, где нас ждали друзья-товарищи, близкие по духу – истинные парни, достойные лучшей доли, но превратностями судьбы, оказавшиеся за колючей проволокой. Они собрались, чтобы выразить мне, свое искреннее соболезнование. От их советов и помощи я отказался, мне нужно было многое обдумать и когда они, попрощавшись, ушли по своим отрядам, я сделал вид, что лег спать. Лег, то лег, но о каком сне была речь? Его и не могло быть, в такие минуты он не приходит, а после долгих горестных раздумий накрывает.  Под утро, к подъему, накрыл он и меня, измученного мыслями о безысходном: «Почему опять так со мной? За что же судьба караешь?». И уже самопроизвольное обращение к Богу: «За что, Господи так наказываешь?» На этот вопрос я смог ответить сам, через 15 долгих и длинных лет. Так на двадцать пятом году жизни я пришел на порог к Богу, после столь трагического для меня события – смерти моей, горячо любимой мамы, самого дорогого на земле для меня человека, который учил меня нести людям добро и свет во имя всеобщего счастья человечества. Не скрою и тайных своих мыслей - к ее смерти, я считал себя причастным более чем ее болезнь почек. Сердце ей, разбил я, своим поведением и отношением к людям. Озлобился я или стал относиться к людям лучше, чем прежде? Ни то и не другое, я просто полностью изменил свои взгляды на жизнь. И причем сразу. Но, изменив свой взгляд на жизнь, мне еще долго придется менять образ жизни. Ведь кто я был и чем занимался? Баловень судьбы, эгоистически настроенный молодой человек, ищущий в жизни приключения и берущий от них наслаждения. Вкусно, если не сказать очень, любил покушать.  У чужих людей я вообще не ел, брезговал. В этом,  и во многом другом,  был разбалован донельзя родственниками, и до пределов – мамой. Со мной чуть иначе и толк бы был в другом, но это теперь только Богу известно, а может оно, все так и было, как и должно быть, ведь пути Господни неисповедимы. В правдивости этого изречения, я убеждался и убеждаюсь, и по сей день!
Еще за год до освобождения, в разговоре с друзьями-приятелями затрагивая тему о материальном положении родителей, рассуждая, и споря друг с другом, как лучше жить, и с чего начать, после освобождения я был спокоен.  У меня хотя бы была квартира, а то как «Ваганчик» у которого умерла мать, говорил: «Куда после освобождения, ни кола, ни двора – мать умерла, и все рухнуло». Я сочувствовал ему, не зная,  что и меня ждет такая участь. К «зэкам» я все же отношение изменил, стал к ним добрее, более внимательно относясь к их горестям и бедам и стараясь по возможности помочь во всем, располагая тем что, имел и кому посчитал нужным. Полгода оставшиеся мне до конца срока я посвятил спорту, изучал восточные единоборства, играл в шахматы, читал литературу, брал информацию, что мне нравилась, и завел дневник. Выписывал советы по врачеванию лекарственными травами,  постоянно с утра пил «магнитную» воду, которую употребляли в Древнем Египте и не только фараоны и жрецы, а и простые смертные. Друг мой Валентин В., по моей просьбе, а был он художник от Бога, написал мне икону с изображением моей мамы, сам я оформил ее, украсив образ позолоченной рамкой, на обратной стороне пустил малиново-вишневый бархат, а белоснежным материалом обтянул обратную сторону, где написал: «Святая память о святой матери». Все это я делал по вдохновению, прошло пятнадцать лет, а икона цела и невредима, находится на сохранении у сестры и выглядит как живая… Скажу так: «Сделанное руками мученика уже освящено Богом…».
 Я всерьез занялся дневником, делая переоценку всему моему «багажу», который можно считать и опытом и тяжелым грузом. Укоры совести, заставляли меня приостановиться, замереть на месте и спросить самого себя со свойственной иронией: «А правильным ли ты путем идешь товарищ?». Это был мой «порочный круг», тогда я не знал, что существует и другой образ мышления и поведения, обуславливающий в себе победу над противником, когда добро побеждает зло и круг этот – чистый. Оставшееся свободное время, просыпаясь среди ночи, я уделял размышлению о своем неблаговидном прошлом, давая новую оценку моим поступкам и действиям. Все это казалось в моих глазах уже не рыцарством, а никому не нужной бравадой, не геройством, а дурью, той самой энергии, которая находит выход в своей гордыне, величии, хвастовстве и обуславливается действиями, нарушающими предел человеческой морали и преступающей через букву закона…
Полтора последних года я переписывался с «заочницей», сестрой моего лагерного приятеля. Она знала о моей жизни по переписке очень многое, была извещена, и о постигшем меня безвозвратном горе.  Письма к ней были для меня своеобразной отдушиной, я честно и искренне изливал ей то, что наболело у меня на душе. А какие я высылал ей подарки! Через начальника отряда, конечно. И все это было от чистого сердца, мне хотелось этой девушке  доставить радость! – одной, за всех тех многих, кому я принес огорчение и боль. Нашей переписке радовались три цензора, которые периодически имели возможность со мной беседовать, в основном, когда они заносили заказные письма для осужденных в ДПНК, куда я приходил  посудачить.  Такие случаи редкость, чтобы любовь возникла в общении по письмам, была бы случайность, так нет – судьба…  Вот так люди которых я считал чуть ли не своими кровными врагами (все же это были представители администрации) искренне желали мне счастья в личной жизни. Но не все желали мне добра, когда я шел наперекор «системе». Они являлись работниками системы и всецело зависели от нее, включая сюда и этические и моральные нормы,  благополучие, и достаток. Свое перевоплощение по аналогии поэмы Шота Руставели я назвал «Витязь в волчьей шкуре». Будучи волчонком, попал в засаду с красными флажками, да просчитались охотники, ушел таки волчонок. Ушел и вырос… Кто знает толк в охоте тому известно – вдвойне опасен…  По аналогии: «Вход в закон – рупь, выход – два», но это не для всех... Основной массе более подобает: «Плохо знал, хорошо забыл». И если вы ничего из вышеописанного не поняли, не утруждайте себя найти еще тайный смысл между строк. Вы не принадлежите к  редкой уже «касте» лиц, которые понимают на рыбьем языке… Мудрость - заместительница богатства, вот ей то я и предпочел все деньги, дома и машины вместе взятые, ибо «она» стала для меня дороже всех благ, богатством которое невозможно отнять или украсть. Обретенное свыше уже не потеряешь…
Время, когда его есть, чем занять летит быстрее и это всем известно, даже тем, что проводят свою жизнь в праздной лени! Мои оставшиеся полгода до свободы прошли своим чередом, я многое сумел и успел сделать, но не все… Для «узкого» круга лиц я был свой и хороший, для большинства являлся злым и плохим.  Мера? Разве дано мне ее было знать? Меры я не знал ни в чем, т.к. был безудержным, это меня и губило в дальнейшем перед законом государства. Права человека я сам порой нарушал, хотя это и претило моей морали.
Итак, наступил долгожданный день, который  можно сравнить лишь с днем рождения! Только с той огромной разницей, что, появившись на свет – ты ничего не помнишь и ничего не знаешь, а, оказавшись на свободе, ты знаешь, многое и помнишь обо всем. Провожали меня близкие и не только, зашел я и в БУР, подогрел сидельцев чаем и сигаретами.  Все было честь по чести. С утра я вышел через «узкие двери» вахты, вспомнив поговорку: «В тюрьму ворота широкие, а из тюрьмы узкие». Это потому что завозят туда на «воронке» и зэков несколько, а выходят обычно по одному. Вздохнул полной грудью, зажмурив глаза, постоял шесть секунд и, открыв глаза после выдоха, сказал: «Вот она свобода!»…
Три дня я провел у моего друга Сергея К., который освободился тремя днями раньше. Встреча друзей на свободе, это можно понять, когда прочувствуешь на себе все муки неволи… Знакомство с его семьей, где тебе так же искренне рады…  Посидели за завтраком, все почти по-княжески, к обеду подъехали к «зоне» за моей сестрой, которая с вещами, купленные мне на освобождение мамой, приехала меня встречать. Я уделил внимание всем тем, кто принимал участие в оказание мне помощи в трудное время. Цензорам и Галине Ивановне я подарил кому духи, кому шоколадки. Принял от них напутствия и массу наилучших пожеланий, поблагодарил и распрощался. Пробыв три дня в городе Кемерово и сделав все необходимые дела, наконец-то добрался и до родных мест! Как билось сердце, какое трепетное волнение было на душе, когда подъехали к городу, хоть и «дыра» по словам моей мамы, но к этой «дыре» меня безудержно тянуло. Здесь меня осудили в первый раз, здесь было мое земное счастье и горе, которое можно объяснить только словом – судьба! От судьбы не уйдешь это так же верно, как различение дня и ночи…
Пробыв, дома пять дней, налаживая старые связи, организуя встречи, пообщавшись со старыми друзьями и успев уделить внимание старым пассиям, я вернулся в Кемерово, чтобы к 20 апреля добраться в Красноярский край к любящей меня еще только по письмам – Надежде!  До Красноярска я перелетел без особых приключений. Ознакомившись с достопримечательностями в центре, подъехал к «новому аэропорту» за час до регистрации, на рейс до города Заозерного, где и должна была произойти наша первая встреча с Надей у ее подруги, на «нейтральной полосе», чтобы не будоражить воображение ее родственников. Часам к четырем дня, я уже стоял у парадного здания аэропорта г. Заозерного. Перемещение свое в пространстве я сравнивал с  «ковром-самолетом», раз-два и на месте…
 Небольшая площадка перед зданием, ни автобусов, ни машин, чтобы добраться до города. Оглянулся по сторонам, подхожу к дедку, что семечками приторговывал и спрашиваю: «Дедуль, ты не в курсе, где у вас в городе переулок Ноябрьский и как мне добраться? Такси то хоть есть?», а он мне: «Такси-то есть, есть…, а вот переулка такого нет, тридцать лет здесь живу, а не слышал». Да, думаю, неужели «встрял», высадил-таки дедок меня на «измену». Подъехало такси, подхожу к шоферу, называю адрес, он оглядел меня, называет цену, я ему какой разговор дружище, только вези ради Бога! Смотрю, дедок-то улыбается, ах ты думаю, бестия старая, от скуки шутит себе на потеху. Подвез меня шофер к дому, рассчитался я и зашагал к калитке. Захожу во двор, на дверях замок, в нем записка: «Сергей, мы пошли встречать тебя на вокзал». Вот те здорова! Когда придут? И почему на вокзал? Телеграмму я отбил, указал и какой рейс и во сколько прибуду. Может, не получили? Заходит женщина, спрашивает: «Ты, Сергей?», отвечаю, она: «Возьми вот ключ, я Галина соседка, они с Надей отправились тебя встречать, а я в окно нет, нет, да поглядываю». Открыл замок, прошел  через сенцы в комнату, огляделся, разулся, разделся и стал по передней «пролетки бить», ходить взад-вперед, привычка эта укоренилась во мне навсегда. Когда ждешь что-нибудь и ходишь таким манером, то кажется, что время незаметней проходит. Попробуйте и убедитесь в правдивости моих слов. Прошло около часа, я заслышал женские голоса во дворе, шум в сенцах и приготовился к приветствию, которое я сочинял в процессе ходьбы. Собственно, что скучно со мной им не будет, в этом я был уверен. Открылась дверь… и передо мной, как сивка-бурка, предстали две девушки с выражением радости на лицах и улыбками. Обменявшись приветствиями, стали исподволь друг друга разглядывать, сравнивая образцы фотографий и представшие воочию. У меня были фото Нади, у нее мои пятилетней давности. Правда, еще на зоне Валентин В. написал мой портрет внутри двойной поздравительной открытки с натуры,  и я выслал ей свой облик на данное время, мне оставалось сидеть меньше года.  Как полагается в таких случаях, в честь гостя, было оказано радушное гостеприимство. Накрыт барский стол, со всеми на то время деликатесами и обязательным шампанским. Застолье затянулось до позднего времени, т.к. пришел еще один незваный гость,  племянник,  решивший своим посещением обрадовать собравшихся и на дармовщину, использовать возможность возлияния спиртного. Стали угощать его водкой, шампанским не сочли, видимо нужным, он стал рассказывать какие-то плоские анекдоты, такие же каким был его плоский лоб. Он мне надоел своей болтливостью, я его словами пообкатал, как кот мышку лапами катает, перед тем как съесть. «Кушать» я его, конечно, не стал бы и предложил ему, после неоднократных намеков, что ему пора домой, которые он игнорировал, пока не опустела бутылка с водкой, принять на грудь стакан, что значит «на посошок» и отчаливать восвояси, ближе к люльке. Сообразительный на редкость оказался паренек, но почему-то тянул – не до дна была опорожнена бутылка… Эх, сибирская эта натура – до дна и в стельку, а потом хоть во дворец, хоть в тюрьму! Разницу обычно улавливают наутро, оказавшись в тюрьме, а не во дворце с золотой рыбкой. Но спровадил я его красиво, чем насмешил девушек до слез, одновременно показав свою дипломатичность и умение общаться с людьми словом. Умение изложить слово это не просто разговорная речь, это сила таланта, а талант это дар Бога! И этим талантом – оратора, политика, сказочника,  тамады – я был наделен в полной мере, развивал его годами, увеличивая как набор комбинаций игры в шахматы, постоянно его, совершенствуя и шлифуя, ведь и талант в бездействии «ржавеет». Кто его знает, что из меня вышло бы, пусть не Леонардо да Винчи, но пошел я другим путем, более мне присущим. А, так сойдя с дороги, иду узкой тропой, и путь  этой тропинки тянется до сих пор!
Закончив к полуночи наше веселое застолье, подружка ушла в соседнюю комнату, оставив нас одних. Но, уединившись, мы так и не соединились. Что я только не передумал, каких мыслей только не было у меня, но нарушить закон гостеприимства не смог…
Из Красноярска опять самолетом до Кемерово. Находясь в городе, с другом поехали мы к «зоне» «подогрели» товарищей, кстати, отмечу что «грел» я «братву» полтора года, до тех пор, пока мое положение не дало трещину в отношении уголовного кодекса и мне пришлось менять свой гражданский статус.
Приехав, домой, начал я с того, что занялся своим трудоустройством, благо, что желающих мне в этом помочь было предостаточно. Свой выбор я сделал в пользу родимой шахты «Дальние горы»… Чем я занимался до приезда Надежды, в плане того и другого? И тем и другим и третьим такова была моя алчущая новизны и разнообразия натура,  да и веселья в душе хотелось, что ж думаю после всего пройденного, познавшему что такое: кровь и боль, разве мог я себе в чем-то отказать и кто посмел бы меня упрекнуть? Из армии вернулся мой двоюродный брат Вовка, на четыре года младше, на полторы головы выше…  Он трудоустроился на тоже место, что и я, только я чуть раньше. Родственники наши нарадоваться не могли – наконец-то парни дома, наша гордость, сила и защита. Мы тоже радовались, только по-своему, не пройдет и полгода, как от нашей радости они заплачут, а кто-то и взвоет… Сила, дух, - все напролом – берегов мы не видели, вся наша созидательная мощь была направлена на удовлетворение своих эгоистических желаний и таких же потребностей, эгоизм и породил метаморфозу мощи созидательной в разрушительную. Не в одночасье, а постепенно – месяц за месяцем, хорошо хоть не час за часом, а то могло бы быть и по-богатырски…  У нас ведь как или грудь в крестах, или голова в кустах! - пришли мы к неладам с законом. И эти «нелады» стали нашим кредо. Нормально – нормально все, хлоп! и преступили черту закона, начиналась стоящая денег, коррумпированная «возня», чтобы уладить наши чудачества. Дашь денег и последствия не столь плачевны, как могло бы быть. Нам везло и везло по-крупному. Себя я считал «фартовым», неуловимым и неуязвимым, что открывало еще большую дорогу для вседозволенности. И это при всем том, что я верил в Бога! Не подражал, не платил дань моде, а именно осознанно верил и, тем не менее, продолжал чудить. Отмечу, что ни один свой поступок, ни одно свое деяние я ни оставлял без внимания.  Ругал себя, прежде всего в мысленной борьбе внутри себя, справедливо давал оценки и себе и окружающей действительности, остепеняясь на короткое время до очередного срыва – это был какой-то до странности не понятный мне, самому для себя, а что говорить за других, зацикленный образ жизни порочного круга. Изменить что-либо я хотел, но не мог!
В ожидании грядущих событий я готовился к достойной встрече с Надеждой. Оповестил всех родственников, что скоро возьмусь за ум - окончательно! Задумывался о семейной жизни, но такой, о которой на ту пору мало кто из людей думал… Решение о женитьбе я принял твердо, да и перемена местожительства была необходима, а то нет-нет, да и надвигалась на меня сцена из популярного в свое время телефильма со словами актера: «Смотри! Загремишь под фанфары». Вот это «загремишь» и выводило меня из равновесия, мнительность моя которую я сам считал излишним предубеждением, выводила меня из себя и я не находил себе места, и сам не знал чего хочу. Имея глупость найти утешение в кругу тех, кто являлся учредителем преступной группировки, я позволял себе залить водкой и вином свою душу и совесть. Пьяный я становился самонадеянным, дерзким, невыносимым для тех, кто жидковат в коленях! Я не рвался к «лаврам» преступного мира, тем не менее, почет и уважение любил и одобрял. Цель мною поставленная заключалась в том, чтобы, приобретя новую престижную специальность и работая в шахте, обеспечить себя той денежной суммой, которая будет мне необходима на свадьбу и покупку в дальнейшем квартиры. Мое желание было: именно заработать деньги – честным путем, а потом за счет этих руками своими приобретенных средств, заложить прочный, замешанный на чистоте и доброте фундамент семейной жизни, опорой на котором была бы любовь, служащая долгому и счастливому семейному благополучию во всем!  Вот такая была моя идиллия и не хотел я большего, но и меньшего не надо! Отдай мне мир, непременно «то», что мне положено по жизни. Да призабыл я виной и водкой одурманенный, что государство наше советское «не от мира сего». И что желание мое, может быть обмануто по воле рока, и что жить спокойно мне не дадут все по той же извечной причине, следствием которой для меня и были предопределены множественные частности.  Всем разумным известна поговорка: «дорога в ад вымощена благими намерениями» и это не vox populi, ибо народ то это изречение не воспринимает. Вот так происходило и со мой, старался чтобы лучше было для меня самого, а получалось хуже для других. Мои благие намерения разлетелись как пушинки от порыва ветра, и не мог уразуметь я – почему так именно со мной? Этот вопрос я задал себе, впервые находясь в ШИЗО.  Сто человек до меня прошли и ничего, я сто первый… и все по кругу, по тому «порочному кругу», выбраться из которого я сам не смог, мешала гордость и высокое мнение о себе, за помощью к людям не обращался и не просил ее у Бога!
 От июня до конца августа я времени зря не терял,  успевал на всех поприщах. Развлекался, занимался науками, находил «источники» пополнять свои материальные затраты. В деньгах я не знал ни нужды, ни недостатка их всегда было мало и их на все хватало. Одет я был « с иголочки», благодаря заботам моей мамы, царствие ей небесное… Любил быть хорошо и со вкусом одетым,  пополнял свой гардероб, только вещами класса «экстра» или как тогда говорили «фирмой». Но материальны блага я никогда не ставил целью жизни, нельзя сказать также, что я стремился к ним, для меня это было как само собой разумеющееся, будет день и будет пища – таково было мое отношение к хлебу насущному. Для меня важней были духовные блага, и стремление мое было направлено к духовным ценностям, к тому, что в огне не горит и в воде не тонет, и не расхищается.  Истинное мое стремление так перекручивалось со всем тем, что являлось для большинства людей смыслом жизни и образом жизни, я и сам не различал порой, где правое, а где левое, что тогда говорить об окружающих, чье сознание отказывалось меня понимать.
Мне часто вспоминались фрагменты из научно-фантастической повести «Созвездие Южный Крест», которую я прочитал в 14 лет.  Материк Атлантида ушел в океан  вторично… Белые пятна, что оставались в моем сознании незаполненными, я оставлял до времени, твердо был, почему-то уверен в том, что придет время, и я их заполню и соединю цепь загадок воедино, от начала и до конца и тогда мне откроется завеса тайны мироздания. С кем я мог поделиться своими мыслями? Обретенными началами сокровенных знаний и живой религией, верой в Бога от которой сознание требовало подтверждений, чтобы открылись мне чудеса и знамения и люди, окружавшие меня, не смотрели бы на меня как на шизофреника захлестнутого манией величия и еще неизвестно какой манией гностицизма. Таких личностей в нашем городе, не было, а за отсутствием таковых в родных местах, судьба толкала меня в дорогу. Но мне было хорошо дома, все известно, а добровольно жертвовать тем немногим, что я имел,  попросту не хотелось, я тянул, тянул время, не до конца осознавая, зачем и не отдавая отчета в своих действиях.
 Только к концу августа я смог выбраться к Наде. Не буду описывать путь, все как обычно для кого не существует расстояния, прибыл я в село Большие Ключи. Дома находилась мама Надежды, она была в курсе моего приезда. Сама Надя жила и работала в закрытом тогда «Красноярске -45», работала по графику: неделя – работа, неделя – дома. Я пошел в соседнее село лежащее в 6 километрах, где находилась большая цивилизация, чем телеграф, международный телефон, с почты я позвонил Наде, сообщил, что на месте и жду. Она объяснила, что ждать мне придется еще два дня в связи с работой. Я послал ей поцелуй и сказал, что два дня это не вечность, ждали и дольше. Обратный путь врезался в мое сознание навсегда…  Шесть километров проселочной дороги, когда с обеих ее сторон леса и поля цветов это нужно видеть! Я упивался природой, ароматом и свежестью воздуха под лазурно-голубым небом с белыми облаками и слепящим глаза солнцем. Отходил от дороги метров за тридцать, падал в цветы, словно живой ковер и, раскинув руки в стороны, смотрел высоко-высоко в ясное небо.  Что я там видел? За голубой высотой, трудно увидеть  невооруженным взглядом что-либо конкретное, но я видел красоту,  которую нельзя выразить просто словами. Эту даль можно почувствовать лишь сердцем! Я приподнимался, и опять падал на спину, раскинув руки и принимая форму креста …  Все еще было у меня впереди, узнаю я и о ранах души и сердца, и что такое боль, которая исходит от этих ран. Понадобится нечеловеческое восприятие для осознания, что значит сущность этой боли…
В шесть вечера передо мной, как бы внезапно раскинулась панорама села… Мама Надежды испереживалась вся: «Да ты что так долго? Голодный ведь?» и прочее… Я ее успокоил, не волнуйтесь, все хорошо, а долго так, что отдыхал душой с природой. Она меня прекрасно поняла, прозорливая, кстати, женщина, отдавшая всю себя воспитанию детей и крестьянскому труду. В трудах и заботах прошла вся ее сознательная жизнь, в которой не так много было радостей. Это была участь большинства крестьянок, далеко не завидная участь, ибо государство никакой заботы о них фактически не проявило, мизерные зарплаты, такие же пенсии, как хочешь, так и живи. И помощи им можно было ждать только от детей, если на таковых была надежда…
Угощали меня по барски, прохладные домашние сливки из-под своей коровки и лесная клубника, я хоть и не бог весть, какой гурман, но тонкости вкуса знакомы мне не понаслышке, смело бы мог обрести профессию дегустатора. Два дня пролетели в мгновении ока, и я бесцельно ходил по лесу. Клубники было море и, наткнувшись на богатую полянку, я ел ее с корня. Умудрился даже искупаться, в заросшем осокой пруду, нашел таки сказочное место, до таких дел мастер, отыскать в обыденном кусочек прекрасного. После лесной прогулки возвращаюсь в дом, а там ажиотаж… Мы поцеловались, радости от нашей встречи не было предела. Вечером в веселом деревенском застолье, на столе чего только не было, я со всеми родственниками перезнакомился, все честь по чести. А ближе ко сну стал ломать голову, где же вся эта орава спать будет? Прилег на кровать, сославшись на то, что голова заболела, а Надя присела возле меня, обняла и спрашивает: «Что с тобой милый?», «Спать то где будем?» отвечаю, а она: «Здесь и будем, ты, что так переживаешь?». Тут я и успокоился до основного момента, когда мы сплелись в объятьях наших рук и тел. Я ничего и никого не слышал, кроме горячего стука двух сердец! После двух-трех часового сердечного стука вспомнилась песня: «Наковальня стонет звонко, коль в руках моих девчонка», вышел на улицу, взглянул в ночное небо и засмеялся – звезды хоровод водят, вот это думаю да! Ай да, Серега, ай да молодец! Прикурил сигаретку и смотрел в звездную даль, уже и сигарета истлела, а я все смотрел, о чем думалось мне? А уже за давностью лет и не вспомню, думалось мне о хорошем.  Вернулся в теплую кровать, обнял еще более теплую Надюшку, которая прижалась ко мне так, словно то ребро, из которого Бог и сотворил женщину и крепко уснул. Что мне снилось, да и снилось ли вообще?
Наутро старшая сестра сказала Надежде, а та передала мне, несколько слов в отношении меня, они, конечно, мне понравились, теща мое мужское достоинство и самолюбие, но про себя я отметил: «Эх,  велико искушение и дай Бог, тебе в него милая  не впасть…». В свои двадцать пять и это не бахвальство, я видел людей насквозь. Это была первая причина наиболее близкая к истине, почему меня опасались, и почему для некоторых я был олицетворением страха, по сути, они не меня боялись, а за себя боялись, чтобы не высветил я из глубины их души взглядом «то» что они скрывали от самих себя. Ведь есть мысли – явные, а есть – тайные, а начинаю я, их наружу вытягивать, и происходит защитная реакция мозга, на вторжение извне, отсюда психоз, нервы и непредсказуемые деяния… Пробыв с Надеждой семь дней, нам предстояло расставание не надолго, так мы думали, так нам хотелось…
В аэропорту Заозерного уже при посадке Надя чуть не плача молвила о своем предчувствии, что расстаемся мы надолго. Я еще ответил для успокоения: «Не гони, для нас не существует ни расстояния, ни времени, а силы любви безграничны и беспредельны». Поцеловал ее и, не оборачиваясь, пошел для посадки в самолет. Уже усевшись в кресло и глядя в иллюминатор, когда самолет пошел на взлет, я увидел ту девушку, чьи мысли уносились вместе с самолетом. Мысли  переплетались с моими и этот рой флюидов, некоторое время сопровождал меня, а потом с увеличением расстояния рассеялся и голубыми брызгами или облачком тумана, осел где-то на зеленый фон ковра из разноцветья, где-то далеко подо мной. И возможно, кто-то и лежал на траве с раскинутыми руками  и смотрел в небо, пока ход его мыслей не нарушил гул самолета, и небо перечеркнула реактивная струя, оставляя по всему небосводу шлейф – след от пути! Ничего не исчезает бесследно, ни одна мысль, которая формируется внутри нас, ни одна мысль, которая проходит извне. Они словно мириады звезд в ночном небе, роятся, трансформируются и выворачиваются из эгрегора Земли в наши умы и сердца.
Прилетев в Кемерово, я как всегда уделил всем внимание, «подогрел» братву на «пятерке» и отправился междугородним автобусом до дому. Все складывалось как нельзя лучше, защитил разряд и пошел работать на шахту проходчиком – погнался за длинным рублем. Куда полез? С государством в бирюльки играть? Эх, молодо зелено! Не тягайся и не связывайся, все равно обманут, ведь знал же, так нет, а вдруг? Ох уж это русское – авось, да, небось! Не пронесло! Лозунг и принцип социализма гласил: « От каждого по работе – каждому по труду», а на деле как было: «Кто не работает, тот ест». Работа в шахте, это есть работа в шахте, а вот платить шахтерикам их заработанные кровные перестали… Заработки падали вместе с расценками, а недовольство росло вместе с ценами! Битый вез небитого, а ему еще и приговаривали: «Тихо едешь!» Битым я, конечно, не был да и везти тем более бы, никогда никого не возил, мне своего воза достаточно. Поэтому ли социальному неблагополучному статусу или время «перестройки» повлияло, но решил я, что буду я лучше веселиться, чем работать. И повел тот образ жизни, который мне не претил. Немного погодя, вляпался в историю вместе с братом. Пришлось ехать в круиз по Советскому Союзу. В основном занялся я исследованием Урала, недаром мечтал быть геологом, только о полезных ископаемых мерки мои были таковыми, что я их под себя подгонял, драгоценным металлом все были довольны, и никто не огорчался. Все честно и все по «Правде» - газетной правде, конечно…
 В ноябре месяце 1986 года, я написал Наде свое роковое письмо, в котором рвал отношения, жестоко, по живому, как говорится, резал. Почему? Ответов можно найти, по крайней мере, несколько и все они будут иметь оправдательную причину, а я не могу оправдываться посему оставляю этот вопрос без ответа, возможно, я не хотел заставлять ее страдать, пока судьба будет «мотать» меня по лагерям, а может это и не так. Я ждал от нее чего-то, думал, что она все бросит и приедет, но она прислала мне плачевный ответ, и наши отношения прервались… А чуть позже с уголовным розыском у меня все обошлось, и я погрузился в ударный труд, работая под землей проходчиком. Подвернулась мне и сопутствующая «звезда», очередная временная спутница, сценарий мне подходил, на судьбу было грех жаловаться и все более-менее у меня стабилизировалось…
К концу апреля, нашей бригаде проходчиков должны были заплатить деньги за рекордную работу, но, увы, жестоко обманули. Мне выплатили лишь треть от обещанной суммы, а ведь рекорд был поставлен даже ранее намеченного срока. После того «рекорда»,  я приобрел еще и «доплату» - называется остеохондроз, боль пронизывающая и жуткая, как удар топором. «Спасение утопающих, дело рук самих утопающих» - тезис этот, развитого социализма был мне донельзя знаком и о своем здоровье я решил заботиться сам. Пришел к директору шахты в кабинет и все напрямую выложил, сказал, что если что-то будет иначе, пусть пеняет на себя. Это была не угроза, а предостережение. Но власть так же не переносит предостережения, как и угрозы. В профкоме у меня была знакомая, она на свой страх и риск, выделила мне путевку в санаторий в солнечную Грузию. Я сказал себе и «другим», я должен быть в Цхалтубо, и я там буду!
Директор, пронюхав, что у меня на руках путевка, стал чинить мне козни, чтобы лишить  законного отпуска, бюрократы захотели «прокатить» меня, мол, знай наших. «Ваших» я знал и очень хорошо, навыки психологии,  дали свои всходы, и мне ничего не оставалось, как показать свои: силу и превосходство. Ведь знали, просто призабыли, а я напомнил… Вкратце отмечу, что отпуск положенный мне не дали. Ну а желание мое увидеть свет было так велико, что если работа мешает увидеть желаемое, то брось работу, что я и сделал. Время поджимало, довел текущие дела, и незначительные проблемы до конца, купил билет до Сочи и отправился в путь к месту назначения. Добирался поездом, все интересно и увлекательно, а главное ни о чем не жалел, я сделал свой выбор… Дорога… Синтез поведения, приключений в духе Остапа Бендера, Хаджи Насреддина, и Ивана-Царевича. Оживленные беседы о бесконечном, новые  знакомства росли как грибы после дождя, ни числа, ни счету. Добравшись до житницы страны Украины и сделав пересадку на станции Кропоткино, мой путь напрямую устремился к Черному морю. Ехал я с попутчиком земляком из Н-ска. По-сибирски крепко отметив посадку в поезд, мы со спокойной совестью уснули. Проснулся я утром от скачущего на моем лице солнечного зайца, открываю глаза, глядь в окно и… Как в сказке, вдали по всему горизонту белоснежные пики гор, над ними  южное солнце, а перед самым так сказать носом, пальмы. Смотрю на земляка попутчика и спрашиваю: «Это мы где?», а он: «Это мы в Туапсе». Вышли мы на перрон, куда ни кинь взор, всюду южный пейзаж, все в зелени, запаслись мы пивком и айда в вагон, любоваться и сердце запело: «Ах, море, море!» Прибыл в Сочи я в наилучшем расположении духа, все мне импонировало, все в диковинку, с новизной. Ознакомившись со всеми достопримечательностями города, посетив морской вокзал, отдохнув на берегу моря, посидел в прибрежном кафе, медленно попивая кофе с коньяком и наслаждаясь прелестями жизни. На следующий день из Адлера поездом отправился до Цхалтубо, выходил на всех станциях курортных городов, таких как Гагра, Батуми, стараясь как можно больше запомнить и запечатлеть, не хотел ничего пропустить. Сердце нарадоваться не могло, когда обозревал я серпантины и мандариновые деревья и всевозможные другие, названия которых я, конечно, слышал, да в глаза не видел. Восхищению не было предела. Путь  пролегал через Кутаиси, древнюю столицу Грузии. Все, что я знал о Грузии, о традициях и обычаях этого гордого племени Кавказа, не покорившихся нашествию ислама, все это я увидел воочию. Именно здесь жил «змеиный князь» Баграташвили, из рода древних грузинских царей династии Багратидов, потомок царицы Тамары и Давида-Строителя,  любимой игрой которого были шахматы…
Все о чем я помышлял и мечтал начало сбываться со мной в действительности, когда я ступил на землю Кутаиси. Над головой твоей небо, под ногами земля Грузии, будь добр, веди себя достойно, не омрачив память предков. В Кутаиси я имел шуточный разговор с грузином, рабочим чаеразвесочной фабрики, говорили о многом, шутили, смеялись, спрашиваю: «Почему плиточный чай такой делаете, одни дрова?», а он смеется: «Вам в Сибири, он для чифира в самый раз». Простота и сердечность, которую грузины проявляли ко мне, была истинным чувством свободолюбивых сердец. Я не находил с ними общий язык, это потому что ничего не надо было искать, он существовал между нами и так существовал как будто я, уезжал далеко, а потом вернулся домой, именно так как родного меня везде и встречали.
И вот Цхалтубо… От одной панорамы горного пейзажа, если оглядывать все вокруг с горы, где находится городское кладбище - достопримечательность не только города, но и самих грузин голова идет кругом, красота неописуемая, за взглядом следом рвется и душа, все выше и выше в горы…  Умеют красиво жить, умеют красиво умереть. Как я отдыхал, хочется ответить на грузинский манер: «Semper Frohlich hunguam Traurig».  Время для меня пролетело как в сказке. Устроился я в санатории «Имерети», там два корпуса, в том, что поменьше, пофешенебельней и пришлось наслаждаться и курортной жизнью и курортной любовью. В первый же день я навел отношения с врачом, ночником, обслугой в столовой и киномехаником. Все складывалось как по заранее написанному сценарию, все было предоставлено для удовольствия. Я лечился радоновыми ваннами с песенкой на устах: «А я гуляю, а я хмелею и ни о чем  не сожалею», да и о чем было мне сожалеть, об оставленной работе? Пусть об этом у других голова болит, мне хотелось свободы, простора, и все это на данный момент я имел. Приходил на старое озеро и по утрам, и ночью, слушая кваканье лягушек  и уносясь, то в прошлое на века, то, переносясь в будущее на десятки лет, улетая думой в небеса обетованные!  Облазил все окрестности вокруг Цхалтубо, наряду с этим «облазил» все рестораны и хинкальные.  Мне так хотелось, и я так поступал. С хозяином тихого, заведения скрытого от глаз туристов у меня после первого посещения, сложились приятельские отношения, за винцом я вел с ним беседы о нуждах Грузии, хотя те проблемы нельзя было сравнить с проблемами Сибири, земля и небо, грузинский народ процветал, а сибирский народ прозябал. Там я познакомился со многими сынами Кавказа, которые с интересом и пониманием выслушивали мои речи, в чем-то соглашаясь, в основном придерживаясь своего мнения. Как ни велико было мое желание завлечь хорошенькую грузинскую женщину в кровать, успехом оно не увенчалось. Перепробовал я все подходы к грузинкам, разной категории и возраста, одни мне говорили: «Ты что, биджо!», другие: «Разве можно так, генацвале?».  Сильно восприимчивы горянки, к тому, что славянки прощают, вот и не дало мне провидение свыше, взять грех на душу. Видно хватило мне славянского эпоса, а то Кавказские горы вдруг не потянул и надломил бы хребет! Поэтому довольствовался я грузинской кухней и вином, а страсть свою разделял с гостями Кавказа, ну да ничего, выше гор могут быть только горы… 
Жаль, но пришло время расставаться, я не прощался с Грузией навсегда, я говорил ей -  «До свидания!».  Кто его знает надолго ли? Я отправился на равнину, в Адлер, обратный путь для меня был так же приятен, от горного пейзажа перед глазами, только чуть щемило сердце,  и печалью веяло, оттого, что приходиться расставаться с этим краем земли…
 В Адлер я прибыл под утро, сдав вещи в багаж, отправился сразу к морю, пляж там каменистый, в основном из гальки. Залег на мох - «зеленый ковер», покрывающий волнорез и в этой водной колыбели предался грезам. Почти 12 часов пробыл я на берегу! Какие же последствия от моей беспечности в отношении шоколадного цвета кожи? Скажу просто, но ясней ясного, какой шоколад может быть из «печеной картошки». К тому моменту как поезд тронулся, я понял, что допустил ошибку, нарушив правило «все хорошо в меру…». Последствия ошибки я переносил на себе, исправить ее было невозможно, что ж боль хороший учитель… Со мной в купе оказалась хорошенькая мама с десятилетним сыном. Сначала мне было не до нее, но потом я понял, что если бы не она боль была бы нестерпимой. Случайная на первый взгляд встреча. Мало ли я в поездах перезнакомился?  Ан, нет! Все как в песне «Случайный мой попутчик, а вместе оказалось надолго по пути…». Познакомились, представились: «Сергей», «Надежда». Надежда! Греческий профиль, ясные серые глаза, выразительно блистающие на красивом лице и сопутствующая лицу, по красоте и форме – фигура! Предо мной был мой идеал женщины! Тот самый, о котором поэты слагают стихи и песни, воины показывают свою удаль, цари дарят невозможное, а пророки складывают свои обязанности пред людьми…  Всего одни сутки, но время имеет возможность, и длиться и лететь, наше растянулось и улетело одновременно. Она ухаживала за мной по доброте душевной, мы обменялись адресами, она подарила мне фото, где она была с сыном на прибрежной глади моря, и мы тепло и нежно расстались  на перроне.
Далее мой путь продолжался без особенных достопримечательностей,  тело имело ожог от головы до ступней, до самого Новосибирска, города, где я в юности уже успел отметиться своим веселым пребыванием. Не прошло и суток, и был дома. Меня уже заждалась сестра, встретив на пороге, сказала «Слаба Богу, жив, здоров!». Я привез ей небольшие подарки и южные гостинцы. С работой на шахте было покончено, мне дали расчет по собственному желанию и выплатили причитающуюся сумму. В претензиях я не остался. Впереди было почти два месяца лета, с устройством на работу я не торопился,  как говориться опять коту масленица.
В конце августа мы с братвой заехали к зоне и встретили освободившегося друга Сергея И., отнесся я к нему со вниманием и выполнил долг, обещанный еще в зоне, что встречу его обязательно. Нет желания описывать все похождения после его освобождения, пьяный я становился  как неуправляемый реактивный снаряд, а проще сказать дурак дураком. Как я себя только на утро не ругал, а к вечеру опять то же самое - «скачущая амплитуда». Длилось это до начала сентября, пока мы с братом не попали в «жир локтями». Набедокурили и ударились в круиз по нашей необъятной Родине, пока не остановились у родственников проживающих на Украине. Там мы благоденствовали все чисто по-украински, по-батьковски от вольного. Я написал Наде в город Г-Деж, обстоятельное письмо, сообщив о своем месте нахождения, и принялся ждать телеграммы. Не прошло и недели, как получил я ответ, в котором было одно слово «Да!», коротко, но для меня ясно. Я решил, что она достойна звания моей жены! DIXI!
Я верил в силу любви, и эту силу открыла мне вера в Бога!  Знал, что силы любви безграничны и беспредельны в пространстве и во времени. Всей душой стремился я обрести свою обоюдную, чистую и искреннюю, и символом этой любви были – алмаз и роза! Это любовь открыла бы мне путь к счастью, к семейному счастью, ведь семья есть оплот всего и в плоти и в крови, мечтал я о продлении рода, мечтал я о детях, но мысли свои глубоко от всех скрывал, как, всегда старясь показать себя хуже, чем я был на самом деле. Трудный я все же человек и упрямство мое было направлено не туда, куда следовало бы. Те щекотливые обстоятельства, в которые я попадал помимо своей воли, накладывали на меня отпечаток, что вызывало порой непонимание людей…
Мы подали с Надей заявление в ЗАГС, состоялась регистрация, с этого дня мы стали официальные муж и жена, с моей фамилией. Все складывалось как нельзя лучше. Мне помогли устроиться в локомотивное депо. Поступил и заочно учился на третьем курсе железнодорожного техникума. Пришел к выводу, что основная цель студентов получить, не знания, любым путем, а диплом. Бумажку удостоверяющее общество, что личность имея таковую в наличии, является специалистом в той или иной отрасли, не важно обладает он действительными знаниями или нет, имеется документ и это суть важно, нет документа не докажешь что ты пророк.
Цех и работа считались в городе железнодорожников достойным делом для мужчины, одна только закавыка платили маловато, а жить я привык на широкую ногу. На неопределенное время мне пришлось спрятать в глубинах сознания свою поговорку: «Я так привык и привычкам своим не изменяю». Изменился и сам. Трудно ли, легко ли мне это давалось? Отвечу так: «Ничего невозможного нет». Но сколько нужно потратить сил и энергии, чтобы возвести семейное счастье, а потом еще и поддерживать! Единственно, в чем наши жизненные интересы имели расхождение, было мое желание сразу завести совместного ребенка, а желание Надежды повременить. Она первое время переубеждала  меня в этой затее: « Давай поживем для себя, съездим на море в отпуск, а то ребенок это проблемы» и все в таком духе. Это меня раздосадовало и разочаровало. Про себя я отметил, что если она в ближайшее время не захочет ребенка, то семейный союз вряд ли станет от этого прочнее. Вслух  я произнес: «Что ж давай, может для нас это лучше кончится». Не поняла она, самого главного не поняла, что, отказавшись сразу от ребенка, зародила в моем сердце сомнение. Ведь она уже имела семейный опыт и много мне рассказывала о той несправедливости, которой она подвергалась со стороны первого мужа. Я же желал заполнить собой все для нее недостающее и воскресить в ней несбывшиеся надежды, то чего она лишилась в первом браке, пусть с лихвой восполнит  все второй. Прожили мы всего три месяца и «точка сомнения» моего сердца стала по микрону увеличиваться, при кое-каких своих сопоставлениях, я кое в чем делился с ней об этом, но она называла все это моей неуемной фантазией. Может ее отказом, и была уязвлена моя гордость? Не знаю! Но когда много позже ребенка захотела она, я этого уже не хотел. Серьезно, уже не хотел. Она стала подлавливать меня на мыслях в разговоре о детях, заметила, что я изменился, но  что я поделать? В такие игры я два раза не играю, ей самой нужно было подумать, а «для» себя мы пожить бы всегда успели. Тем более до этого я только и делал что жил для себя! Она была красивая и умная, это уже два редких качества увязывались в ней одной и дополняли друг друга. Совершенство женской натуры - объяснять ей «откуда ноги растут» и «почем в хлебе дырочки» не было необходимости. В шуточной форме мы однажды объяснились с ней по вопросу супружеской неверности и ревности. Я сказал ей: «Буду восемь лет в зоне «досиживать», а ты мне будешь письма писать – «Здравствуй родной! Как в туалет иду так тебя вспоминаю», она: «Это почему?». «Сухожилия за коленками порежу», она аж глаза округлила…  К этому разговору мы больше не возвращались.
 Через одиннадцать месяцев ударной работы, мне предоставили заслуженный отпуск. И мы решили, что поедем в Киев. Я уже точно и не помню, почему мы выбрали именно мать городов. Ознакомились со всеми достопримечательностями «древней Руси», глубокое впечатление на меня произвело посещение  Киево-Печерской лавры. На «Аскольдовой могиле» мы, по преданию взявшись за руки, трижды обошли часовенку или склеп, что означало непрерывность союза. Одного не понимали -  ведь не венчанные, а брак наш был гражданским. Мал я еще был в вере и много не мог уразуметь, как пятилетнему ребенку объясняешь, что такое хорошо и что такое плохо, поймет он, ровно настолько насколько способен детский ум и чуть позже все равно совершит недозволенное или запретное, так и со мной. Между моим разумом и Богом лежала пропасть невежества человеческого сознания…
У нас были свои маленькие радости, доставляющие нам обоюдное удовольствие, мы иногда садились в зале, на журнальном столике организовывалась маленькая «полянка», так мы проводили свободный вечер, тет-а-тет. Я не любил шумных и пустых компаний, и не только к тому времени. Сам я в драку никогда первым не лез, а еще и некоторое время терпел, когда мне хамят. Хамство и наглость – сами по себе суть не приятные вещи, я себе этого не позволял, а как прикажите терпеть от других? А потом давал «оторваться», и остановить меня было невозможно, все доводы и приводы я не признавал, они исчерпывались моим терпением к хаму, пока я ждал, может быть, сам прекратит? Увы! Они понимали только тогда, когда им рога свернешь! И не только поэтому мы избегали шума толпы, просто нам безумно хорошо было вдвоем….
…В доме нам многие завидовали. Возможно, эта людская ревность внесла лепту в наши отношения, когда как по мановению волшебной палочки (или взмаху руки) прожив совместно год и два месяца, я первый и последний раз ударил ее по лицу.  Пьяный я так ее «хлопнул», что она на задницу села, не знала, что в таком состоянии мне не перечат. Это была привычка власти! Все негативное во мне разом пробудилось, стоило мне однажды «перебрать». И все разом рухнуло. Писать об этом трудно, но таких случаев в мире миллионы, и ничего живут, со мной же этого не произошло. Мне слишком хорошо помнились учения матери о семье, о жене и детях и то, что отец никогда не поднимал руку на мать! Я знал, что на истинную супругу по жизни, вторую свою половину рука не поднимается! Значит это не мое, таков был мой вывод. Она написала мне записку, уехав  к родителям, боялась... Вот люди! И любят со страхом, и живут со страхом. А записка такого содержания: «Ради светлой памяти твоей матери, и ради того, что я тоже мать своего ребенка, оставь нас в покое! Прости, но иначе нельзя….». Все было ясно, я много ей говорил о любви к маме, наших отношениях о «лыцарях», записка, словно стрела, была запущена прямо в цель. Ради светлой памяти своей матери, я готов был пойти и не на такое…
 На четвертые сутки я был дома, встретили меня тепло, был канун Нового года, печалиться было некогда. Праздник решил встречать в кругу семьи, дома. Вернее круг этот был расширен приглашенными. Но чем любо для меня новое – тем, что все новое интересно. А интерес в психике есть ничто иное, как новое направление в познании и проверке чувств человеческих. Забава игра на психических чувствах человека. Кто же нами порой так забавляется, что одни плачут, а другим смеяться хочется?
Встреча Нового года прошла весело: гуляли, танцевали, смеялись, до сих пор  глядя на памятные фото не нужно ничего объяснять и так все видно, что у этого парня молочные реки и кисельные берега. После праздников наступили будни, опять нужные встречи в налаживании связей. Все у меня складывалось как по писаному, «протеже» из преступного мира трудоустроил меня на колбасную фабрику поближе к копченостям и мясным деликатесам, и началась моя трудовая вахта. Отмечу лишь, что хватало всем, без ущерба для производства. На фабрике, как и везде тогда ловили «несунов» и тех, кто вывозил или вез, да разве за «тех» когда речь шла. За меня тоже речей не было! Довольно за короткий срок, наверстал упущенное. Чуть позже обрел и любовницу: ах какая женщина… И вот, пожалуйста, только цени: доброту и ласку к тебе, от добра добра не ищут… Но что значат для пятилетнего ребенка слова: «Скушай ту шоколадку, что на столе, а ту, что в холодильнике лежит, не трогай». Рупь за сто скушает и ту и другую. Таковы дети, тем более те которые знают, что их любят и наказание за проступок – укоризненное слово, Бог палкой не бьет.
 В поте лица «трудился» на производстве колбасных изделий. Но серой мне казалась жизнь в родном городе, ведь я видел свет совсем в другом спектре. Дыра она и есть дыра, и все назойливей были мысли о том, что эту дыру нужно покинуть, Est modus in rebus, а выбрать один и верный. Откуда мне было знать, что для меня лучше, а что хуже? Пути Господни неисповедимы…
 Свободное время делилось у меня на два аспекта: я делил его с друзьями и посвящал любовнице. Первый мой приход в гости был обусловлен той договоренностью, что я был приглашен на чай. Что ожидает женщина от мужчины, с его первым приходом в ее дом? Обычно приносят с собой шампанское, шоколад, коньяк, так ведь? Сами эти вещи уже говорят, что цель прихода – одна. Но есть редкие исключения, когда именно «это» и отталкивает мужчину-гостя. Он как бы «этим» покупает билет на «проезд» в одной кровати. Одним красавицам это представляется само собой разумеющимся, другим с тонкой натурой «это» удар по самолюбию…  Нам мужчинам только кажется, что это мы, посредством своей хитрости заманиваем женщину в постель, нет, это нас ведут, ведут так ловко и умело, что мужское самолюбие не может допустить мысли, что может быть хоть как-то иначе. Я исхожу из понятий здравого смысла, не принимая во внимание насилие - и связанного льва, может поиметь заяц.
Настя думала, что я обязательно принесу с собой спиртное, и готовилась к тому, чтобы культурно не вызвав во мне негативных эмоции, дать от ворот поворот, Но это она так думала, а другая сторона – дело! Учитывая, то, что я имел честь быть приглашен на чай, то и в гости я пошел с чаем. Достал редкий на ту пору краснодарский чай в жестяных банках, с добавлением лимонного масла. После приветствия,  развернул пакет, и в ее глазах увидел – удивление… Сам помог хозяйке заварить по всем правилам чай и сервировать незатейливый стол. Мое присутствие было стеснено тем обстоятельством, что дома находилась дочь школьница.  Я ей чем-то приглянулся, и она завела со мной непринужденную беседу, явно показывая мне свой талант красноречия и умения себя правильно вести с незнакомыми людьми. Ораторские способности были прерваны приглашением к столу, все получалось как-то необычно торжественно. На столе стоял разнос с тортом, в вазочках абрикосовое варенье, от чайника исходил приятный аромат. Когда мы с дочкой уселись за стол, хозяйка принесла разнос с салатами, из разряда деликатесов, нарезанный ломтиками сыр и лимон. Взглянув на меня сверкающими глазами, спросила: «А как по поводу коньяка?», я ответил: «Положительно». Появилась бутылка грузинского шедевра. За столом из меня как из рога изобилия сыпались анекдоты и шуточные истории, что доставляло видимое удовольствие и хозяйке и хозяюшке… Детская душа – это психологический катализатор, но дети чутче реагируют и на правдивость, и на лесть или ложь. Моя избранница была немало удивлена, какие  чистосердечные отношения возникли между мной и дочерью, через пару минут знакомства.  Непринужденность, открытость, веселость  - сейчас я могу, ответить на вопрос многих: почему я так быстро достигаю дружеского общения и любезного взаимопонимания с детьми? А по той простой и ясной причине, что я был и остаюсь – «большой ребенок». Немного странно? Да, да я и есть малое дитя, потому как, сколько жизнь не бьет, не учит, а проку с того никакого, все воспринимаю по-детски. И наивным остаюсь как в детстве.  Сейчас я говорю: «Мы только женщин ласкаем по-взрослому, а во всем остальном сущие дети». Хорошо ли это, или плохо не мне судить. Отмечу то, что обмануть меня, определенный человек может лишь однажды, вторично же ему это невозможно, но при аналогичной ситуации, другой человек и не обязательно то, что я в него верю, обманет как ребенка. На этом уже столько раз обжигался, а изменить своему принципу не могу. Лучше верить и ошибаться, чем не доверять совсем. Но ложь я различаю, и порой тошно становится оттого, что силу людишки принимают за слабость. Все это в себе держишь, а потом случайно ли, нарочно ли или на то есть провидение свыше, кто-нибудь попадает под «торнадо», а разум говорит: «Да, Сергей, этот стакан был лишним». Вот за незнание меры и сам страдаю, да еще и подвергаю страданиям других, заколдованный круг – переплетения чистого и «порочного» круга – «восьмерка», а куда нога угодит, и сам не знаешь.
Время шло, расставаться никому не хотелось. Внимательно устремив свой взгляд в мои глаза, дама  моего сердца, в них тонула, дна там не достать.  «Больше шести секунд мне в глаза смотреть нельзя…». «Почему?» - спрашивает. «Влюбишься!». Она рассмеялась и сказала: «Да хоть бы, а то живешь жизнь, а что такое любовь и не знаешь». «Принеси еще бутылку, и я тебе расскажу» - фраза чуть не слетела с моих губ, но я лишь улыбнулся. Она уже пару раз отправляла дочь в спальню, готовиться ко сну, и та после хорошего нажима с большой неохотой удалилась. Время подходило к тому, что пора бы и честь знать, но я оттягивал его т.к. главного еще не высказал, смелости не хватало, а для данного  случая наглость была бы просто омерзительна. С ней я не играл, поведение наше можно обусловить одной фразой: «ими уже играла жизнь, а распоряжалась судьба». И ту она произнесла фразу, ставшую для меня впоследствии классической: «Не знаю, почему я так делаю, да и знать не хочу», поднялась из-за стола и вернулась с другой бутылкой коньяка, водрузив на стол, молча на меня, уставилась, в глазах я ее прочел: «Что хочешь, думай, мой поступок крайне несерьезный может показаться и тем не менее…». Домой ехать было уже поздновато, общественный транспорт к тому времени уже прекратил свою работу, я сказал, что ночевать пойду к родственникам, а пока предложил ей, внимательно, не перебивая меня, выслушать.  О чем можно рассказать  умной с общественным положением женщине, что, не перебивая, слушала полтора часа, твою исповедь? Мы забыли, что такое время, она, выслушав меня до конца, несколько минут не могла собраться с мыслями, последние мои слова были: «Мне нужна не такая как ты, мне нужна ты!..». 
Я чувствовал эту женщину, именно чувствовал и слышал, всеми фибрами своей души, а под утро понял, что она отдалась мне вся, без остатка. Наконец-то оторвавшись, друг от друга, как жаждущий пустынник отрывается от бурдюка ключевой воды, когда прохладная вода еще есть да полный живот, так и мы в чем-то схожие с жаждущими, встав с кровати, мы стали понимать друг друга мыслями и угадывать желание с полуслова. Это было нечто, удивительное и для нас новое. После недлительного прощания, я отчалил восвояси. Я шел, а меня подмывало, земли под ногами я не чувствовал… Природа встретила меня морозцем и колючим ветром, но обычно столь неприятная утренняя стужа меня даже радовала.  Поток сумбурных чувств нес меня по земле, словно я находился в другом измерении. Так началась наша любовь. У нас были разные начала – мужское и женское, у нас было разное социальное положение, разное материальное понимание вещей, у нас была разница в возрасте, тем не менее, или менее тем, при всей нашей разности мы на долгое время соединили наши судьбы. Было что-то общее, невидимое на первый взгляд и больше всего – любовь. Это невидимое найдет отражение на протяжении всей нашей совместной и раздельной жизни. Отражение будет выражаться делами, поступками, направленными на то, чтобы сделать отношения между мужчиной и женщиной по мере возможности: чистыми и искренними, все будет истекать из добра к добру. Но обнаружилось это не в раз и не вдруг, на все это было отведено время,  заполненное самой яркой гаммой чувств.  Жизненный круг наш – это нечто большее, чем могло вместить человеческое сознание на тот период времени! Предположительно это выглядит так, если смотреть на северное сияние и слушать Чайковского, а то может лучше сказано смотреть на «Млечный путь» через султанский кальян. Или же своими глазами увидеть горящий терновый куст и услышать глас «Иди смелее и ничего не бойся», как увидел горящий терновник в свое время Моисей и услышал глас Божий, пошел в Египет исполнить Его волю. Так и в нашей жизни все происходящее с нами было чудом.
Встречались мы в основном у нее дома, редкий случай выпадал, что наша встреча происходила у меня, это значило либо какое-то торжество, либо чрезвычайное положение, вызванное моей беспутной жизнью. Садились мы втроем за стол и хозяйка, и маленькая хозяюшка потчевали меня своими приготовлениями: несколько видов салатов к основному блюду. А традиционным нашим чаем стал «краснодарский», круто заваренный и когда разлитый по чашкам в него добавлялась ложка другая рижского, черного бальзама – это был напиток влюбленных – горячий, ароматно-пьянящий. Пьешь такой чай, и душе еще хочется, да что там говорить, это далеко не кофе с молоком. Хотя по утрам я позволял себе иногда и «кофэ с коньяком», сначала выпивал два стакана коньяка, потом чашечку кофе. Вот как за коньяк речь повел и строчку пропустил. А в жизни? Сколько мы по пьянке всего пропустили? Хорошо бы просто строчек, а то ведь строчки годами оказались. «Бесцельно прожитые годы» как сказал советский писатель Н.Островский. Основная масса не имеет представление о любви. Ибо зачастую они принимают за любовь нечто на нее похожее, так же как и силу за слабость, истинное знание за блеф, и все оттого, что потеряли веру в Бога! Вернее ее генетически пытались стереть силы зла из христианских душ православных на протяжении нескольких поколений. Но отпали от веры малодушные и искушенные пороками и соблазнившиеся, а избранники Божьи остались с верой: и умирали с ней и рождались с ней. Наша вера - наша Родина, измена вере – измена Родине. Отречение от Бога предыдущим поколениями от 1917 года и привело Русь к такому бедственному и вроде бы кажущемуся безвыходному положению на сей день! Выход есть, и я его знаю! Да не пришло  видно время, ведь всему свое время. Время любить, иметь деньги, заводить детей, время сказать человечеству истину о Боге, открыв их глаза, или сердце в вере и это время для меня еще наступит.
Не хочется описывать свои мысли, которые роились в моей голове на ту весну, но не смог удержаться от искушения и я. Грешен и ничто человеческое мне не чуждо! По месту моей работы встретились мои глаза с глазами девушки. Одного взгляда, весеннего этого взгляда было для нас достаточно, чтобы в моей голове возникла внезапная мысль: «это мое, и от меня не уйдет». Прошла неделя, другая после нашего крестного пересечения и вот я по своей неотступности или навязчивости, кому как угодно, добился утвердительного ответа насчет своего предложения о сибирском гостеприимстве. Я  шел брать «крепость»  и знал, что она сдастся без боя, это и есть неизбежность. Когда я переступил порог квартиры, то вся видимая и невидимая обстановка говорила за то, что меня здесь ждали. После всех этикетов гостеприимства мы перешли к традиционному русскому застолью… Все происходящее со мной можно охарактеризовать «детской прихотью» - увидел ребенок в магазине плющевого мишку и сразу родителям: хочу! Не говоря за красивое яблоко или большущий апельсин, глаза загораются одним – хочу! мое! и в том же духе, а если еще к этому добавить шоколад с орехом, то ребенок приходит только в восторг и не успокоится пока не получит желаемого. Я не беру во внимание тех детей, которые слаще морковки ничего не видели, их детское счастье в будущем. Не виноваты в том и родители из-за своей нищеты, что не могут покупать детям сладкое, из-за недостатка денег, но опять в основном это в тех семьях, где на водку находят. Я не чувствовал угрызений совести пред Настей за случившееся, я просто развернул красивую обертку и съел шоколадку. А что? Что противоестественного-то я сделал? Если у меня получается осуществление моих желаний, не зависимо от лицемерных устоев нравственности или ее законов учрежденных обществом о морали поведения и т.д. – то это еще не значит, что я плохой. Оглянись-ка вокруг себя, приглядись к себе! Что не видишь ничего? Потому и сказано: «В глазу брата своего ты сучок видишь, а в своем глазу и бревна увидеть не можешь» Вот они слова истины о лицемерии…


…Путь мой лежал до Одессы-мамы! В купе я оказался самым желанным попутчиком, опять вокруг  шутки и смех. Прибыли мы в Одессу после 10 часов утра. Вышел я из поезда на перрон, посмотрел на фасад здания, где поверху была бегущая строка: «Вас приветствует город-герой Одесса! и что-то про дорогих гостей. Тогда все поезда из крупных городов встречали маршем. Вот и мне довелось прибыть под трубные звуки марша. Все это памятно и занимательно, Одесса в натуре встречала меня как мама! Для меня это звучало как: «С новой эрой вас, господа! ». Вот так-то! Я прошел по перрону, чтобы, пройдя через вокзал выйти к городу, главному входу-выходу, где меня должны были встречать! Встреча эта тоже не была случайной, она врезалась в мою память на всю жизнь! Встречали меня два моих будущих ученика: Костя и Саша, почему-то я их перепутал в именах, но, сколько радости было в нашей встрече – это перепутать ни с чем нельзя!
… Я смотрел на панораму города, открывшемуся моему взору с крыльца центрального входа железнодорожного вокзала, сразу перед «носом» кольцевая дорога, внутри круга, фонтан,  пройти к фонтану можно было лишь через подземный переход. Остановка для троллейбусов и автобусов, где постоянно толпится народ в ожидании транспорта, это еще «один пятачок», на который можно попасть и через дорогу, что при интенсивности движения  было бы чревато, поэтому подземный переход был лучшим для достижения цели. Далее улица с фасадами домов, выходящих на привокзальную площадь, выше крыш домов, виднелись купола церквей. Луковицы куполов были  без крестов, и не знаю, откуда и почему возник в моем мозгу проблеск мысли: «Ничего, ничего купола есть, а кресты поставим…».  В пророчество об этом славном городе я верил, а вот в то в какой степени и насколько результативно  не отдавал себе отчета… Все это походила на сказку про Кощея Бессмертного. Кстати на украинском звучит это так: «Чахлик невмерущий». Разве не смешно?  Впереди меня ждало познание украинского языка и одесского жаргона с этим чисто одесским акцентом, которым они наделяются от рождения и в какой бы части света не встретились одесситы, они поймут, лишь перекинувшись парой фраз, что перед ними земляк. А земля то круглая и все мы земляки, по одной земле ходим, а, тем не менее, землячество порой немаловажную роль, как при встрече, так и при дальнейших событиях. За себя отмечу, что где бы я ни был, принимали меня везде как родного. Так как родного приняла меня и Одесса-мама и люди, хотя и отсутствовал в моей речи акцент, что приводило некоторых в замешательство. Потому, что по внешнему виду и поведению считали меня «чистокровным» одесситом, без «примеси», пока я разговор не начинал, от которого помимо моей воли несло сибирской стужей. Акцент мой сибирский зачастую прорезался, где бы я ни находился, ведь я из мест, где окают, акают и чокают. Но душою я был для всех свой! Меня понимали, и что характерно понимали правильно. Второе значение счастья это – покой, так вот покоя я не знал! Как значение и понятие это слово  надолго выпало из моего обихода, с той минуты, когда я вступил на крыльцо вокзала под часы!
 Мы шли по улице, а под ногами асфальт был усыпан переспевшей вишней, невозможно было пройти и не наступить, буквально вся дорога была усыпана. Я шел  по  «вишневому ковру» и думал как же здорово, урывками проносились мысли о Сибири, и опять я возвращался к реальности.  Разгар лета, в преддверье «бархатного сезона»…
Этот  одесский сериал затянется на долгие, но интересные годы, словно в сказке: «о золотых рыбках на берегу Черного моря». Ах, море, море! Теплое и ласковое как сердце одесситок, порой бушующее, наделенное житейской смекалкой, изворотливостью и колкостью в разговорной речи, гордое от сознания собственной красоты и достоинства!
Одесский двор это частица жизни большого города или «колесико в колесике». Нас дружно встретили лаем, свора десятка полтора разномастных собак, что вызвало у меня удивление встречей с «собачьим маршем». Хлопцы объяснили мне, что чужие здесь одни не ходят и пройти к бараку постороннему можно лишь с местным жителем. Своего рода двор это крепость, да еще с такой охраной. А жителям становится ясно, что на территорию вступила нога постороннего, кто-то обязательно поинтересуется: «С чем пожаловал?», так что муха  без билета не пролетит. Это и есть одна из особенностей одесского двора - первичный прикуп. Далее идет еще разряд традиционных прикупов, состоящий из наводящих вопросов, чтобы понять, кто есть кто. Соответственно по ответам и будут судить, и прием будет как по «Сеньке шапка».
Мое появление означено было днем,  двор был пуст, основная масса жильцов была либо на работе, либо на деле… Кто, чем занят, а занятия там находились для всех,  лето на юге пора горячая. Встретила меня хлебом-солью мама моего одесского друга  Ольга Даниловна, золотой души человек, женщина-мать! Ее жизненная стезя – это материнство. На момент времени, совпавший с моим приездом, она заботилась о двух сыновьях - Александре, моем друге, дружбу с ним  мы завязали в сибирской каторге и младшем Константине, 15 лет, развитому не по годам и схватывавшем все на лету. О Саше я узнал, что он находится в железнодорожной больнице Винницкой области города Крыжополь с туберкулезом, что меня, конечно же, огорчило.  Мы с тетей Олей по-христиански облобызались и, оставив вещи в комнате, прошли в летнюю кухню с фруктовым двориком. Пока накрывался стол с традиционным украинским радушием, я пропустил шкалик «посольской» привезенной мною из Киева. «Казенку» здесь не пьют,  предпочитая горилку собственного изготовления - пьянит, а не дурманит, т.к. без химии. Это я все чуть позже сумел по достоинству оценить, отдав предпочтение «гычке» на жаргоне по отношению к казенной водке, даже самой лучшей и не в цене тут дело, а в нечто большем. Наконец-то я смог окинув взглядом оценить все благолепие и торжество праздничного стола. Да уж, щедра мать-Украина и хлебосольна Одесса-мама! Салаты, борщ, фаршированный перец, голубцы и сметана, украинские вареники с майонезом… После первого тоста в мою честь, поднимаю голову и надо мной оранжевые фонарики – абрикос спелый налитой. Все усыпано плодами, стол оказывается, под  деревом стоял, а я впопыхах не обратил на это внимания…
В застолье мне вкратце объяснили «социальную жизнь» барака – этой маленькой республики, во имя торжества добра и справедливости. Тетя Оля пригласила мужчину,  идущего мимо в  дворик-сад, с обязательной к нему летней кухней и душем, а также большой виноградной аркой. Ленчик Батезат был, уважаемым человеком  «республики», а дома находился по причине того, что пару дней назад выписался из больницы. Лежать  было невмоготу из-за бесполезности лечения, ничто ему не помогало, а врачи не могли поставить правильный диагноз, и скорей всего не хотели его морально убивать тем, что обречен. Он выпил со мной рюмку водки за знакомство закусил и чинно отчалил к себе, пожелав мне самого самого…
 И тут я обратил внимание на девушку, возвращающуюся из летней кухни.  Мне объяснили, что это Любонька-голубонька, любимица двора, а Ленчик Батезат ее отчим, живут они в основном втроем: мать Клавдия Ивановна, Ленчик и девушка, а иногда с очередным «примаком» которые с Любонькой никоем образом не уживались…
Мне она, безусловно, понравилась, своеобразная красота, лицо с ярко выраженными глазами,  умение держаться, ну и внешность: руки, ноги, талия и так далее!  При моем состоянии и положении это был, подарок судьбы… Начало было за здравие, а вот конца за упокой увидеть не пришлось никому. Любовь протянула мне руку со стопкой, чтобы «чокнуться» и вот с этим рюмочным «цок» с перекрестным взглядом все и началось…
После обильного застолья, мы с Любонькой продолжили нашу беседу, под виноградной аркой, за кофе и сигаретой у нее во владениях. Вечером решили совершить поход в кино. Спроси меня, о чем был фильм, честно скажу: не упомню, хоть убей. Наши уста слились, в зале во время просмотра, неведомая  сила развернула наши головы друг к другу: губы в губы, глаза в глаза. Так началось наше кино… Мы прошлись по аллее каштанов и кленов до «круга» - клумбы с цветами, внутри дорожного кольца. Плакучая ива, а под ней лавочка,  ветви составляют естественный завес, от постороннего глаза для парочки влюбленных. Все было, как бы случайно предоставлено нам самой природой, а на самом деле, если смотреть в суть вещей, в сущности, происходящего все было обусловлено провидением свыше! Потому и места наших встреч выглядели такими живописными и красочными, как и все впоследствии с нами происходящее выглядело необычно красочно и непредсказуемо прекрасно…Мы пришли в гостевую комнату, где я, достав бутылку марочного вина, решил продолжить исполнение своего плана и от слов перешел к делу! Около часа провозился я с Любонькой в постели, прежде чем мне удалось взять «крепость» штурмом. Взять то взял, да получилось так, что, взяв ее тело, я забыл про душу! Девушка, молча, оделась и, приведя себя в порядок, гордо встряхнув волосами, на выходе бросила одну единственную фразу: «Свинья!».  Меня удержало в прежнем положении та же неведомая сила, так как мыслями я уже сорвался с места, не соображая того, что я собирался сделать. Это также как спичка и бочка с порохом – бах и взрыв, спичка и порох есть лишь материал для взрыва, последствия которого видят люди, так вот и со мной, спичка, загоревшись, упала на порох, а взрыва не произошло. Я в раздумье выкурил сигарету и пошел на летнюю кухню, где меня ждали тетя Оля, и Костя. После позднего разговора мы  отправились спать в комнату для меня отведенную. Костя был безмерно рад моему приезду и многому всему и еще потому, что я есть рядом. Ответное чувство радости было и у меня, несмотря на разницу в возрасте я держался с ним на равных, ибо это был для меня и брат и друг. Одним словом встреча, после долгой и долгой разлуки. А наутро я пробудился как дома и первое что услышал: «С добрым ранком!».
После традиционных за завтраком ста граммов мы с Костей договорились о том, что отправимся с экскурсией по Одессе, меня интересовало в этом солнечном городе буквально все. К нашей экскурсии присоединился  Сашко, как неотъемлемая часть того целого.  На трамвае мы доехали до пляжа «Лузановка», а оттуда на «морском трамвайчике» так называлось небольшое прогулочное судно, отплыли до морвокзала. Моему взору открылась акватория Одесского порта, а выше панорама утопающих в зелени холмов, с фасадами домов по возрастающей в гору и как бы нависших над морем. Одним словом « цветущий в акациях город…». Поднявшись на фуникулере, мы подошли к памятнику Дюка, где мне сказали  традиционную для приезжих метафору: «Встань на люк, посмотри на Дюк. Что видишь?». В правой руке Дюк держит у пояса свернутый книжный свиток». Оригинальная одесская шутка…
Мы прогулялись в сторону Пушкинской беседки по знаменитому Приморскому бульвару, затем к бульвару под сенью каштанов в сторону городской думы, пред ней был памятник А.С. Пушкину от жителей Одессы, там, на небольшом постаменте стоит пушка Екатерининских времен, потом подошли к музею, а от него к Оперному театру. Архитектурный стиль здания поразил мое воображение красотой, до меня, его достаточно описывали другие, даже стихи слагали. Но удел мой не архитектура зданий, а архитектура души… Затем на Дерибасовскую, на ту знаменитую для меня песнями улицу, где открылась пивная и где собиралась компания блатная. У «Гамбринуса» была очередь, и мы не удосужили его посещением.  Посетили «Пассаж», по ул. Советской Армии и «Охотничий» пивной бар. Все, что касается общения в Одессе, связано почему-то с подвальчиками. В  летний зной прохладное и свежее пиво, всевозможные закуски, все, что вашей душе угодно. Мы  кинули якорь, наслаждаясь пивом и жареной курятиной…
Только в этом городе цветущих каштанов и любви у меня не возникало ностальгии по Сибири. Я частенько вспоминал дом, но это были воспоминания и только. А той щемящей боли не было, как это бывает порой с теми, кто находится долгое время вдали от Родины! Не факты и события являются сутью, а сам человек. Во всем происходящем вокруг нас нет ничего случайного, все  это уже происходило внутри нас. Жаль что многим и многим это невдомек. В чем причина, да опять же в нас самих, а следствием от причин и является все то, что происходит с нами и нас окружающим после, с одними раньше, с другими позже, но то, что это неизбежно это точно, это я как доктор говорю. Все со мной происходящее в большем или меньшем и было той неизбежностью, которую одни принимают за рок и судьбу, а другие за случай.  В зависимости от интеллекта и умения правильно распорядиться полученной информацией в определенном случае, ситуации при сложившихся обстоятельствах, за тебя она или против. Отсюда и реакция следствия на причину, выражающаяся в конкретных действиях – законных или противозаконных, что тоже является причиной, а следствием, как правило, суд за содеянное, вот опять же причина для побега от розыска и суда, всему этому способствует страх, который вовлекает во все тяжкие и прочее. Но от себя не убежишь, все равно рано или поздно все тайное становится явным. И сколько не бегай, судьба есть судьба и шутить она заставляет, так что порой до слез, и друзья отойдут, и никто не поможет подняться.
Мысль, слово и дело – есть одно, а нарушение одного из трех приводит к необратимым последствиям. На этот ряд на Руси достаточно пословиц и поговорок, например: «Близок локоть да не укусишь». Нужно разуметь, что каждому свое, Шота Руставели изложил это следующим образом: « Пусть воин рубится в сраженье, пахарь пашет землю». А у нас как сатана помутил воды, так до сих пор и путают грешное с праведным, на что народной мудростью же и подмечено: «Не путай Божий дар с яичницей». На ту пору я сам путал Божий дар с яичницей, отсюда и все мои беды. «Беда, да и только» была со мною для окружающих, но ведь известно, что «горе не беда», поэтому приведу всплывшие на память, а вернее сказать временами, приходящие слова моей первой жены, сказанные мне в порыве гнева: «Где ты там и горе». Вроде на первый взгляд ничем не примечательная фраза в запале горячки, а если зришь в корень, то выходит не совсем обычная, а в чем-то пророческая, в чем-то правдивая, по сути, только в правдивом аспекте, в том о котором я подразумеваю, что я там, где горе. В правиле математике от перестановки мест слагаемых сумма не меняется – есть зерно мудрости, но в философии жизни от перестановки слов меняется и смысл и значение, т.к. и простая запятая играет большую роль, сопряженную с жизнью и смертью. В своей жизни я порой ошибался с запятыми, и жизнь и смерть стояли нераздельно, а в живых я оставался по воле Божьей, иначе и не скажешь.  А разделяющей полоской между этими словами была уже не запятая, а срок. Всему свой срок, всему свое время. И то, что мне казалось несправедливым в жизни, по отношению ко мне, было лишь неизбежностью, с которой мне пришлось считаться, и мириться  научила меня этому не жизнь, в борьбе с внешними факторами раздражительности, а внутренняя борьба внутри меня, борьба с самим собой. Цитируя Конфуция «когда я был умным – решил переделать мир, а когда стал мудрым, решил переделать себя». Синтезируя свои увлечения Сенекой, Сократом, Карнеги я пришел к выводу о том, что мне необходимо переделать себя. На том момент многое, зная и понимая, я все же не до конца вникал в суть вещей, а потому продолжал ошибаться и заблуждаться. Вменяя подходящий для оправданий своих ошибок подходящий афоризм: «Ну что же ошибиться нельзя!». Ошибаться можно, но лучше не ошибаться, ибо чревато последствиями. Вот в борьбе с этими последствиями я и продолжал свой путь. О том, что «полоса райской жизни» рано или поздно кончится, я знал, а значит жил днем сегодняшним, туманно представляя завтрашний.
 Вкус хорошего вина я познал, будучи в Грузии, а в Одессе я продолжил свое совершенствование путем регулярной дегустации. Пьяницей я конечно от этого не стал, образ жизни не позволял мне падение, постигшее многих алкоголиков и наркоманов…
 Мой друг Александр  находился в больнице и я с Костей собирался его навестить. В субботу пошли на рынок «Северный», хоть и не привоз, но все почти  так же, скупили все необходимое, начиная с фруктов и заканчивая копченостями. В воскресный день, встав ни свет, ни заря, с огромной хозяйственной сумкой, добрались на такси до вокзала, а затем от него на  «дизеле» тронулись до Крыжополя. Время в пути составляло 6 часов, но так как я ехал в первый раз, то все виденное мною за окном скрашивало неудобство поездки из-за жестких сидений. Время пронеслось незаметно, как и сам поезд, полный впечатлений от украинского радушия.
Саша сидел, откинувшись на подушки, о чем-то размышляя. Мое  шуточное: «Привет Скотланд-Ярду от советской контрразведки» произвело на него впечатление аналогичное поговорке: «как снег на голову», так все это и было выражено на его лице с расширившимися глазами, с ураганом мыслей и вслух вырвавшимся вопросом: «Ты как? Откуда?». Мы по-братски обнялись. Отступив друг от друга на шаг, оглядели друг друга, и он засыпал меня вопросами, на которые я едва успевал отвечать. Он прекрасно знал, что такие люди просто не появляются и, в конце концов, поинтересовался как у меня с законом. Вошел улыбающийся Костя, про которого мы забыли, перед поездкой я его немного приодел, в спортивные с тремя лампасами брюки и модную рубашку. Саша сразу обратил на это внимание, сказав, что мама купила, на что Костя ответил: «Сергей подарил, твой друг». Он был этим очень доволен и гордился оказанным ему вниманием. Мы выложили все деликатесы, и поняли без слов одно, к этому великолепию не хватает одного, существенного и  традиционного. Мы, с Костей не сговариваясь, встали и пошли в центр города, оставив Сашу разбираться что куда и предоставив время для сервировки стола. Свой выбор мы остановили на ресторане на центральной улочке, характерной по своей архитектуре для небольших, но красивых городков. Внутренний интерьер располагал посетителя к тому, чтобы он не торопился поспешно уйти, а мы как раз и не торопились. Облюбовав для себя столик, мы присели. Тут же подоспел официант и принял заказ, все это Косте импонировало, он хотел чувствовать себя взрослым и такую возможность я ему предоставлял и не только в конкретной ситуации, а и в дальнейшем. Мы заказали сто грамм приятного крепкого «Винницкого бальзама»…
Вернулись мы слегка возбужденные, впереди у нас была предстоящая задушевная беседа с располагающим застольем. После трех традиционных тостов, один из которых звучал: «За тех, кто в БУРЕ», мы перешли к беседе на тему: «Как жить дальше, когда денег осталось полчемодана». Самый больной вопрос для Саши, был для меня таким же больным и заключался в том, как ему встать на ноги и избавиться от тяжкого физического недуга, оставить и пристрастие к наркотикам. Этой пагубной страстью он был не менее, одержим, чем туберкулезом.  Как в сказке «о рыбаке и рыбке», только в сказке старик остался у разбитого корыта, а в Сашиной эпопее – разбитым корытом сделался он сам. Я сказал Саше, что теперь я человек не просто глубоко верующий в Бога и вера моя заключается в служении живой религии. Он прекрасно меня понял, но, тем не менее, сознательно подстраховался, будто для него это если и не «темный лес – потемки», но нечто подобное своеобразный трюк на уровне инстинкта самосохранения.  Беседа наша продолжалась до позднего вечера, мы успели оговорить все и обо всем. Обратный поезд на Одессу отправлялся что-то около одиннадцати вечера, провожать нас как бы он не рвался, я не позволил.  Физически он был все же изрядно плох, это чувствовалось… Обратный путь до Одессы мы преодолели благополучно. Тетя Оля ожидала нас за накрытым по такому случаю праздничным столом, умывшись с дороги, мы расселись за столом – вечерять. Я поделился с ней своими впечатлениями, она выслушала меня и в глазах ее зажглась надежда, та истинная, материнская, которая не вспыхивает от чего-то ложного…
 Определенных целей или намерений у меня не было, все шло по наитию, как само собой складывающееся, но это не значит, что я все пустил на самотек. В течение недели я как рыбак на море раскинул удочки по всему побережью и стал ждать, когда же клюнет. В мыслях моих желание сводилось к тому, что при моем положении неплохо было бы поймать золотую рыбку килограмм на шестьдесят. По несколько раз в день  я встречался во дворе с Любонькой, но друг друга не замечали, даже не здоровались, я по той причине, что она не ответила на мое приветствие, а она по причине известной только ей. Но обида относится к тому факту вещей, что не является вечной и со временем, разумеется, проходит. Обида Любы была пылкой, но короткой. Выйдя на следующее утро, на крыльцо с голым торсом и мокрым полотенцем на плечах, мы столкнулись нос к носу, и она, остановившись, спросила: «Почему не здороваешься?», я подумал: «Вот те на! Сама же игнорировала», а вслух с улыбкой произнес: «Здравствуй».  Внезапность нас немного шокировала. Она предложила позавтракать вместе, семьями, а не тет-а-тет. Я, конечно, согласился, ничем не выражая свое внутреннее состояние в эмоциях, внезапная мысль, выражалась одним словом «клюнуло». Для меня на тот момент, когда на безрыбье и рак рыба, Любонька входила в категорию золотых рыбок.  Завтрак прошел в обстановке взаимопонимания и доверия. Анекдоты и  сделали меня центром внимания, смех и веселое настроение держалось и во время застолья и после, чего и говорить умел я расположить к себе людей, с той же силой, с разностью в обратном я умел, и «отпугнуть». Зачастую это складывалось вопреки моей воле, когда я перебирал с возлиянием «зеленого змия». Не знал я меры, и это была моя беда, горе другим. И ничего я не мог с собой поделать, как только переберу – так обязательно беда, а горе без беды не бывает, сам себя ненавидел, но сделанное как воротишь? Этим я доставлял себе боль, и боль эту я ни на кого не сваливал, брал на себя, взваливал боль и других людей и непосредственно участвующих и безучастных. Тут же за столом, все присутствующие составили план дальнейших мероприятий дня сегодняшнего. Все складывалось согласно плану, принятому единогласно как нельзя лучше. Мы с Любонькой вместе провели все оставшееся время в непрерывном общении и, исходя, из полученной информации делали для себя выводы, тем самым лучше и лучше узнавая друг друга. Мое поведение было естественным и импонировало Любе… Я далеко не слепой, но даже и «слепому» было видно, что я ей нравлюсь. Чем больше я говорил, тем сильнее кружилась у нее голова, против часовой, а затем и по часовой стрелке, я довел ее состояние до качания маятника и более усилил нагрузку для ее сознания, хотя прекрасно знал, что если дама не готова к этому сердцем, через ум до нее может и не дойти. Я раскрывал перед ней тему любви двух начал: мужского и женского, постепенно насыщая ее сознание той силой влечения, которая вызывает страсть. Страсть до безумия, разжигающая половое влечение. Влечение, которое посредством  воображения, расплавленной магмой, поглощает и страх и здравый смысл, оставляя в сознании лишь инстинкт продолжения рода и исходящие из него сексуальные рефлексы. Рефлексы и приобретенные, и наследственные - заставляя до изнеможения, до страдания трепетать женскую плоть, сжимать до боли  сердце, доводящее до состояния такой готовности, что она готова отдаться тебе сию секунду под виноградной лозой в присутствии посторонних, но от этого ее удерживает только стыд. Без постороннего взгляда дамы отдаются хоть на лестничной площадке, хоть в лифте, хоть стоя у дерева, где-нибудь в укромном уголке сквера или парка. Это не плод моего больного воображения, а реальность, которая происходит с людьми в угоду амбиции или сексуальной озабоченности. Ничего страшного в этом нет, все старо как мир, как все уходящее и приходящее. В своих рассуждениях с Любонькой я не занимался внушением ей своей сексуальной фантазии, способной вызвать у нее неоспоримое желание и увлечь в бурный водоворот сексуальных страстей, нет, я старался довести до ее ума и сердца, и как можно ласковей, то, что было скрыто у нее в подсознании – тайные страсти. Вот они эти самые тайные страсти не дают покоя ни днем, ни ночью тем дамам, которые не сумели найти «своё». Одни из них, не удовлетворившись – останавливаются на достигнутом, другие продолжают «поиск» и поиск этот порой увенчивается успехом…
Поздно ночью,  мне предстояло мероприятие, связанное с междугородными переговорами… Почтовое отделение № 111, находилось в четырех кварталах от места пребывания. Любонька выказала желание составить мне компанию. Сказано-сделано! Мы отправились на переговорный пункт. Дождались, весело балагуря о том, и  сем, своего часа и сделав дело, отправились гулять – смело! Я как истинный джентльмен или человек, играющий эту роль, безусловно, играющий умело и толково, остановил такси и с шиком доставил даму до порога дома. Час был поздний, около часу, а может и больше, ночи, да тут и не во времени уже дело, а в действии. А первый акт действия происходил на летней кухне, на столе под рушником стояли разные по размерам тарелки и блюдца, в зависимости от содержимого, а в коробке бутылка украинской горилки. Стоит ли описывать, что произошло тогда на кухне? Думаю, что стоит, я хоть и не Тургенев, который по этой части написал рассказа «В бане», но, тем не менее, попытаюсь изложить свой рассказ «На кухне», как это получилось не мне судить. Только помните что сказано: «Не судите, да не судимы будете». Хорошо помня, что произошло в момент нашей первой встречи, я решил действовать по велению своего сердца – исходя из мужского начала, пытаясь вызвать тот интерес, который бы нашел отклик в ее сердце, как в истоке женского начала, сердечный отклик на мой призыв, который можно истолковать и как «зов самца». Подняв ее из-за стола, мы переместились в пространство кухни на два шага вправо и оказались на кровати. Что же происходит в таких неизбежных случаях? Все по схеме, по мало уже кому известной схеме в мире – «искусства в любви», поцелуи, поглаживания и возбуждение эрогенных зон и точек и другие нюансы этой игры, конечно без пошлостей, которые для меня неприемлемы. Я поцеловал ее в губы, раз, другой, моя правая рука потянулась проверить, как бьется ее сердце, да наткнулась на упругий сосок ее небольшой груди. Одним словом приласкал, приголубил и «ворота крепости» распахнулись как победителю настежь и надолго, если не навсегда. Мы помогали друг другу раздеваться в порыве неуемной и обоюдной страсти захватившей нас обоих в свои цепкие объятия, и я и она полностью отдали свои тела, и души в соитие двух начал: мужского и женского, не нарушая естества! Наше естественное погружение поддается осмыслению, выраженному фразой «в омут с головой», в область синтеза сексуальной фантазии, при солнце вращательном движении моего члена в ее лоне женской природе, или другими словами «Кама-сутра по-сибирски». Этот новейший для нее прием я провел мастерски, если не сказать просто блестяще. Соитие наше было столь продолжительным, при исполнении всего в двух сексуальных позициях, а проще позах, что я ограничусь высказыванием самой Любоньки, которая по окончании третьего, а может и четвертого, и возможно непрерывного экстаза издавала гамму звуков и неизреченных мыслей вслух, находя отражение в народной поговорке: «То как зверь она завоет, то заплачет как дитя», высказывание ее заключалось в следующем: «Я сойду с ума, если ты не объяснишь, что это было». Я не хотел, чтобы она сходила с чего-либо… и объяснил ей коротко и ясно, что это «тибетский секс». Но что было ясно для меня, оказалось не совсем ясным для нее. А для чего даме ясность в таком вопросе? Мне думается, что чем больше «неясности» тем ей интересней. Ведь женское любопытство по сути своей очень занимательная штука. Именно зародыш любопытства был посеян «древним змием» посредством дьявольского наущения прародительнице Еве, что явилось первопричиной первородного греха – противления Божьей воле и поворота влево от изложения Божеского замысла в отношения бытия человеческого и повлекло за собой все беды и несчастья, вызывающие в человеке физическую и душевную боль. Искушение сатаны совратило Еву, та в свою очередь совратила Адама, вот оно то колесико, которое впоследствии оказалось в другом колесике, и о чем позже было описано в писании. Вот подобное «колесико» я и закрутил Любоньке посредством своего солнцеворота, от которого у нее и в голове закрутилось, и голова закружилась. С ума она не сошла, не для этого были направлены мои действия, так ум нам нужен был ясный. «Тайное влечение» в подсознании Любоньки оказалось для нее смертельным, но она воскресла, и это было чудо. То чудо, которое выступает в роли забавы, а забава есть игра высшего разума над сознанием, не только в форме секса а и других форм бытия, присущих человечеству в парапсихологическом и психологическом аспектах всего сущего, находящегося в негативном отражении человеческой души, позитивно влияющих на ум человека: ход и рассуждение его мыслей, изложенных в речи и исполненных действиях. С меня как говорится, сошло семь потов, а с Любоньки тем паче, в кухне стоял характерно и остро выраженный запах мускуса, розового масла и еще чего-то непонятного, но чарующего. Я встал с постели утомленный, но счастливый и направился в летний душ. Вернувшись, я застал умилительную картину, к которой можно подобрать соответствующее название: «Дама в истоме», после продолжительного экстаза, который не смешал, а отделил грешное от праведного, стремление поиска к разврату от истинного наслаждения и полученного женского счастья в любовной утехе. Я спросил: «Любонька, ты счастлива?», в ответ услышав: «Не то, слово». Вот так я положил свое мужское начало на женское, будет ли этому конец, мне было неизвестно.
С этого дня начались наши регулярные и продолжительные игры. Люба целиком и полностью принадлежала мне. Она дала мне слово, что каждое утро после пробуждения будет говорить мне: «Я тебя люблю!», и слово свое она на долгое время сдержала,  быль сия происходила в начале сентября, сказочного времени года – ранней осени, когда на юге стояла ласковая и теплая погода, недаром она называется золотая осень! Не буду вдаваться в частности и подробности, они у каждого могут быть, отмечу, что мне неважно было, да и неинтересно, сколько кавалеров было в момент поиска на жизненном пути Любы, по сути, для меня важность была лишь в одном, что ее поиск увенчался успехом. А, как известно победителей не судят, так не судят и тех чей поиск увенчан успехом. Свое соединение моральными узами с Любой я так и охарактеризовал – удачей!
 Моим обязательством стало раз в неделю на выходные ездить к Саше в больницу. В своих беседах я пытался рассказать другу о живой религии, но он меня удержал высказыванием из писания и циничным приложением, промямлив: «Не рассыпайте жемчуг перед свиньями, ибо они растопчут его и попрают вас» и добавил: «Я не свинья, но жемчуг рассыпать уже поздно». «Ну, что ж…» - подумалось мне: «Бог тебе судья». Что такое друг и что такое вера? Друг это понятное слово, заключающее в себе истинное значение сущности совместимости по отношению одного ко всем и всех к одному, наличие различий приводит к понятию значения слова – приятель. Отсюда есть дружеские, а есть приятельские отношения. Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, это лишь один из аспектов значения слова – вера! Друга без веры не бывает! Он этого не понимал! Причина его невежества крылась в безумном пристрастии к маку. Наркотики на основе мака человечество употребляло с незапамятных времен, люди, посвященные, в таинства фармакологии знали меру, а твердый дух и воля не позволяли проникнуть в сердце человека дьявольским наущениям и хульным помыслам, щитом тому служила вера, а основной  жизнерадостности и двигателем всех наук служила живая религия. Со временем зло все более и более вторгалось в область человеческой психики и, наконец, почти выместила добро. Мак, приносящий психике человека успокоение и притупляющий или избавляющие его от боли, был позитивным фактором в совершенстве: человеческой души и мыслей. В наше время господства Князя Тьмы мак и его ингредиенты играют негативную роль в растлении человеческой души и мыслей. Туберкулез есть болезнь причина которой кроется в несоответствии духовного  образа жизни с образом мыслей во плоти. Борьба внутренняя доводит до того, что физический недуг становится неизлечим, всевозможные лекарства и диета питания лишь тормозят ход болезни для всего организма, а для этого нужно знать частную причину как источник заболевания на энергетическом уровне, прежде всего личности присущей в человеческом организме. Почему сам процесс туберкулеза проходит безболезненно, да потому что душа гасит ощущения физической боли, воспринимая ее на себя. Есть душевная боль, есть физическая и ту и  другую человеческое сознание воспринимает в равной мере одинаково.  Суть слова боль имеет одно значение и в истинном понимании это есть ни что иное, как борьба с грехом, а разность восприятия, выраженная в двух уровнях энергетическом и духовном, приводит к различию понятия боли – душевной  и боли – физической. Беря грех на душу, личность – душевный прообраз, почитает борьбу внутри себя и болью старается очиститься от греха положенного на душу человеческими поступками в мыслях, в словах, в действиях или делах. Происходит резонанс сил добра и зла и человек подвергает в первую очередь сам себя  физическому недугу, в последствии это приводит к инфекционному заболеванию по принципу последовательности подобного. Подобное тянется к подобному. Инфекция туберкулеза настигает тех людей, заключая их  в оковы физической боли с вытекающими отсюда последствиями и, как правило, рано или поздно оканчивается летальным исходом. Чтобы вылечить больного туберкулезом необходимо наличие веры, а крупица ее есть в каждой душе, это небесное зерно, которое ниспослано Творцом в плоть человеческую для возрастания души именно в вере, следствием возрастания является религия. Живая религия, а не та реликвия, которая выдается за нее нерадивыми служителями церкви, несущими в себе суть фарисейской закваски и ставящее свое служение на соблюдение ритуалов и зациклившимися на догматах, одним словом «держат ключи от врат небесных, но сами не входят и других не пускают». Возрождение веры у туберкулезного больно приводит его к полнейшему выздоровлению. По той простой причине, что внутри его прекращается борьба противоречий, добро торжествует победу над злом, душа очищается и это очищение приводит к тому, что легкие человека, выполняющие физические функции становятся практическими здоровыми. Организм человека быстро идет на поправку – начиная от цвета лица  и кончая физическим весом, ну и определенное питание, витамины и прочее, способствуют скорейшему тому выздоровлению. Добро победило в сознании зло, изменился ход мыслей, что привело к тому, что человек на определенном уровне возымел возможность избавиться от греха, посредством очищения подвергая себя страданиям. О том и сказано в писании, что «страдая плотью, перестаем грешить». Так же страданиями обретаем и силу духа! Но это уже разговор отдельный! Все мною вышеописанное я, и хотел довести до разума души и сознания моего друга Александра! Но, увы, он не восхотел метать бисер под ноги себе! Не захотел того, чтобы я воскресил в нем Божью искру, подчиненную и умерщвляющую его внутренним эго, растлевая тем самым душу и разъедая легкие, он гробил себя сознательно. По данному свыше повелению, я, не взирая на его нежелание, посредством благословения и возложением руки зажег очищающим огнем его сердце, и он поневоле воспарял духом. Но это был лишь на миг, находясь у костра невозможно ощущать холод, так и было и с ним. Выпил бальзамчику, захорошело, пообщался со мной, согрел душу, а уехал я с Костей и через малое время костер в душе прогорел, но остались тлеющие уголья и мрачные мысли вновь стали заползать в его душу, сознание взбунтовалось от вторжения извне и все пошло и поехало к худшему, подвергая организм душевной боли, приводя к физическому бессилию. Но постоянно приезжая каждую неделю я взял его внутреннюю борьбу на себя, забрал его боль, освободив тем самым энергетический потенциал его душевных сил на восстановление легких и более-менее сносного состояния всего организма в целом. То, что все с ним произошло, было, чудо! Он резко пошел на поправку, щеки порозовели, стал похож на человека, который по моему указанию взялся за соломинку, как утопающий и спасся, вопреки всему логическому и практическому пониманию вещей.  Я победил в нем зло! В личном контакте, он, находясь со мной, верил в свое спасение и полное выздоровление души и тела. Я запретил ему не просто сам наркотик, а даже думать о нем. Он долго боролся сам в себе, чтобы потом, находясь со мной согласиться и дать мне слово, за которое при его нарушении пришлось бы отвечать. Я ждал от него добровольного признания в отказе от мака, а получил выжатое согласие. Что говорить! Слабых духом ловит не мак, а сатана, посредством мака, улавливая душу, дешево ее, покупая у своей бренной плоти из-за невежества которой, после смерти плоти, душа обретается на вечные страдания. Я избавил его посредством силы Святого Духа от всего сатанинского, заставил его усиленно питаться и заниматься физической зарядкой. Обуславливая тем самым комплексное выздоровление физического состояния организма человека и энергетического возрождения потенциала его души, личности человека. Он обрел свободу мыслей, обрел дух. Что такое есть дух? Это свободный выбор воли человека в Боге! Он чаще и чаще стал проситься у меня домой, но тетя Оля не разрешала мне его забирать, боясь, что он вновь свяжется со своими приятелями наркоманами и все мои дела пойдут насмарку, а усилия будут затрачены в пустую. Поэтому я и отказывал ему, не указывая причины моего отказа на его просьбы. Но закон неизбежности есть закон, чрез который нога человеческая нога не преступает. Я знал, что этот день когда-нибудь наступит, и я заберу его в Одессу, чтобы он до конца доиграл роль в наших с ним отношениях, основанных на прочной мужской дружбе. Когда-то вместе подвергнувшиеся лагерным страданиям, познавая голод и холод, пройдя через горнило власти, закаленными в Бурах и имеющих власть над другими, и вдруг он уважающий меня до глубины души, все-таки совратился и опустился до Иудиного греха. Я взял его боль на себя трижды! Трижды  – это когда два раза уже лишние, ибо мой принцип лучше верить и ошибаться, был опять осуществлен мною, я поверил в него и ошибся. Ты на пороге к Богу! Так я и сказал Саше, ты на пороге к Богу! Стучи, проси, и отворят, и дано будет. Он повернулся назад. Когда рука его уже дотянулась чтобы постучаться, он оглянулся, и мак вновь его поманил, он опустил голову, притупив в землю глаза, и повернул назад! Я не мог ему помочь. Нельзя вносить нарушение в определенный порядок сути вещей и нарушать последовательность. Ибо это есть нарушение воли Божьей, т.е. грех. А душа моя отвращена от греха, по той же простой аксиоме в прописной истине. Мне сказано однажды и я не раз это повторю, слушай: «Ибо ты есть путь от Бога, неправедный, но путь», но сказано мне это будет после смерти друга, друга предавшего меня людям, в угоду своего на самом деле мало чего значащего «кайфа». Мак, ведь он для умных! Мир и мера – вот значение его сущности, молекулярного состава вещества, которое возбуждающе действует на психику человека, заставляя делать его и позитивные и негативные поступки, сначала в мыслях, а затем и в делах. Что приводит маловерных и неверующих не к порогу храма Божьего, а к сатанинскому чертогу, а оттуда два пути: в тюрьму или могилу. В первом случае для страдания плоти, когда еще не все потеряно и есть шанс, а во втором случае для страдания души, но это уже разговор отдельный, как за сим стоит тайна, чем и является познание о таинстве души. Тайна души – магическое словосочетание. Кто ее откроет людям? Люцифер? Он ее доподлинно знает. В мир им отправлено много информации, переставшей иметь для него значение, в борьбе двух извечных противоречий сил добра и зла!
На следующий день мне предстояла поездка к Саше в больницу. С самого ни свет, ни заря я груженный как «Боинг 747» отправился в привычное для меня путешествие. Добравшись без хлопот до места, обменявшись с Сашей приветствиями, справились о здоровье друг друга. Я оставил его за приготовлением небольшого застолья, на сленге «накрыть поляну», а сам отправился за полезным для здоровья в поддержании повышенного тонуса для организма напитком, полюбившимся мне «Винницким бальзамом». Тоже небольшая совместная традиции, нравились мне традиции, особенно которые я сам устанавливал и поддерживал, присутствующим рядом со мной их оставалось только подкреплять, своим участием. Да собственно все хорошее было для меня традиционно, тем более со своим уставом я чужой монастырь не лез. Как всегда  первый тост за здоровье, второй за родителей, третий за тех, кто в БУРе. Решив сделать перерыв, мы вышли в больничный сад, где сидя на лавочке и покуривая, я поделился с другом своими впечатлениями о городе и людях, и вскользь упомянул о пропаже своей  золотой цепочки, невелика потеря, но дорога не цена, а сама вещь, память о ней связывающая. Он долго посмеивался и подтрунивал, что как же так у таких доблестных представителей  «советской контрразведки» и такой лоховской прокол. На что я ответил ему русской поговоркой: «и на старуху бывает проруха».  Так посмеявшись, мы решили закрыть вопрос с потерей цепочки из-за отсутствия «отпечатков пальцев». Состояние его здоровья настолько улучшилось, что чувствовал он себя превосходно, затронув тему бытия, он прямо попросил забрать его через пару недель, на что я сказал ему: «посмотрим», ничего не обещая. В наших отношениях слово имело силу и как несовершенное действие и если ты что-то пообещал, то уж обязан был сделать, независимо от состояния на трезвую голову сказал или что-то по пьянке «ляпнул», подводя смысл обещания под формулировку:  «Кайф» ответственности не снимает. И он, зная меня, не настаивал. Я не хотел идти вопреки воле т. Оли, а она в свою очередь тянула с согласием из-за боязни, что ситуация с Сашей, когда он будет в Одессе выйдет из-под контроля. Расставались мы с ним в наилучшем расположении духа, я пообещал, что приеду к нему в следующий раз с пацанами, то бишь с учениками Костей и Сашком, прихватим фотоаппарат и гитару для него. Я упустил, что он был гитарист и музыкальный инструмент был для него как для цыгана лошадь, или как голуби для меня в далеком детстве, поэтому и прозвали его «музыкант». Так его все везде и знали как Сашу-музыканта. Его музыкальные пальцы творили чудеса не только на гитарных струнах, но и при азартной игре в карты, при редком его мастерстве профессионального вора-карманника. Как это ни печально, но факт! Ему было 33 года, и своей профессии он посвятил лет около двадцати, пять из них, проведя в тюрьме, где он и продолжил «повышение курсов квалификации» и из простого парня стал «авторитетом», опять же в определенных кругах. Что поделаешь – типичный результат от последствий советской реальности, как говорится в тех «узких кругах»: «трудное детство, деревянные игрушки». Правду сказать, не у всех у нас было трудное детство, у кого-то его вообще не было, а у многих счастливое. У меня было счастливое детство, благодаря Богу и никак иначе. Приехал я до дома, так как, проживая у тети Оли, ее дом стал и для меня родным, поздно ночью. Меня ожидали Тетя Оля и люба, умывшись с дороги и воздав Богу благодарение, мы приступили к «позднему ленчу». Темой разговора была моя поездка и Сашина просьба. Я начал подготавливать, ненавязчиво и умело Тетю Олю, на что она отреагировала положительно. Опять коснулись разговора о пропаже цепочки. Люба оказывается, все рассказала  тете Оле, и она на всякий случай все пересмотрела в комнате и во дворе, но конечно безрезультатно. Тут я раз и навсегда решил закрыть эту тему, что бы ни толочь воду в ступе. Пожелав нам спокойной ночи, что по-украински звучит «На добра ничь!», тетя Оля удалилась на сон грядущий.
Вернусь чуть назад во времени, когда я отдыхал в Цхалтубо, у меня была любовница с Западной Украины, славного города на Волыне, звалась она – Людмила. Так вот после первого нашего «девятибалльного шторма» я, тяжело оторвавшись, хоть и пружинисто от девичьего тела, в котором во время шторма смешались и тело и душа, ум и сердце, направился под душ, выхожу свежий, бодрый и вижу, дама моя катается по кровати как детская игрушка «Ванька-встанька»  и на мой вопрос: «Что с тобой?», услышал: «У вас в Сибири все так ебут?», «Разумеется!», «Поеду в Сибирь…». Насмеялся  я тогда до слез…
 Вспомнился мне этот эпизод не случайно. Под утро от не менее сильно «шторма», до слез смеялась Любонька, от переполнявшего ее сердце – женского счастья.
 В одночасье пронеслась неделя и мне представилась возможность сдержать свое обещание Саше. На этот раз мы отправились втроем, прихватив фотоаппарат и гитару. До места добрались без проблем и после традиционного приветствия и пожелания здоровья друг другу, решили устроить байрам. Что такой «байрам» по-узбекски точно не знаю, а по нашему это много вина, фруктов, съестного радующим своим содержанием и оформлением, и глаз и вкус! Все для этого имелось у нас в наличии, плюс наше благодатное настроение, вызванное встречей. Скажу одно «байрам» удался! Мы ели, пели, веселились, фотографируясь в промежутках и слушая Сашины песни известного содержания под аккомпанемент гитары. Петь и играть Саша умел так, что «за душу брало» и сердце раскрывалось, и выступала на глазах скупая мужская слеза. Не от сентиментальности, а от пережитых раздумий и перенесенных страданий. Чтобы это знать и понимать, нужно многое пройти самому, воочию видеть не однажды смерть, когда она тебе в глаза смотрит, пережить голод и холод. Вот когда через все это пройдешь, как сквозь огонь и воду и медные трубы, тогда тебе становятся до конца ясными значения слов: свобода, счастье и любовь! Что значит «хлеб да соль» и тепло домашнего очага! В своей молодости я воспринимал эти понятия как должное и не задумывался, что можно в один прекрасный момент лишиться! И свободы, и счастья и любви! Все это конечно со временем вворачивается, только с той разницей, что ты всему этому уже знаешь цену. Ну, а что ты заплатил за это годами, проведенными в неволе, тебе никто не виноват! А судили, и продолжают у нас судить не за содеянное, а за то, что попался! Для себя я явно сделал по этому поводу вывод – не попадайся! И если что-то нельзя, но очень хочется то можно!  Но это не значит, что я совершал преступления, просто я умело научился обходить букву закона. У кого научился, да у тех же, кто этот закон основополагал.  Для меня не существует закон человеческий, ибо его трансформация, столь очевидна на протяжении всех эпох и народов, что это вызывает во мне боль. Для меня существует только закон Божий – ибо он вечен, основополагающая его во власти и силы, дана для всех человеков – соблюдающие закон, по закону и осудятся, а верующие в Иисуса Христа прощены будут по вере. Закончился наш «байрам» как и начался – на славу! Попрощавшись с Сашей, а он уже был в состоянии провожать нас до вокзала, без угрозы ухудшения здоровья, мы тронулись в обратный путь. Так же без проблем добрались до исходной точки, нашего дома, под крышей которого воцарился мир и покой и витало житейское счастье…Нашу «троицу» встречали все те же тетя Оля, Клавдия Ивановна и Любонька. И получилось у нас « с корабля на бал», на столе «теплом дышал» плов с бараниной, на огромном круглом разносе. Восток – дел тонкое, а восточный плов, ну что об этом сказать, чтобы понять, его нужно пробовать, да еще и запивать время от времени сладкое и терпкое вино, к завершению трапезы хочется не только жить и спать, а нечто более! Ограничится можно и просто сексом, была бы возможность! А такая возможность у меня была и после того как все разошлись, мы с Любой были предоставлены друг другу. Опускаю описание того, что было ночью так как, я уже ранее пару раз упоминал. Частое упоминание об одном и том же, могут повлечь за собой не совсем правильное восприятие мною описываемого, не хочу вас травмировать информацией об избыточном сексе, а то вдруг ты окажешься сексуально озабоченным или более того лишенным возможности по неизвестной для меня причине и возымеешь на меня зуб. А я не хочу, чтобы ты их скалил, ибо если у тебя есть хорошие зубы, то их надо поберечь!
На следующие выходные, к Саше со мной собралась Люба, являя ко мне тем самым свою солидарность и оказывая послушность. Эта аналогия сравнения библейской истории о послушной жене, на современном этапе времени. Ну а желание женщины – воля Божья! Мы проявляли свою волю в исполнении долга, долга перед ближним, во всепрощении наших грехов ибо для одних сказано: «Да прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам своим». Наступил тот день, когда мы вдвоем с ней отправились до Саши, в больницу г. Крыжополя. Опускаю те мелкие и обыденные нюансы в дороге, мы благополучно добрались до намеченной цели нашего пути. Вспоминаю то, что она получила зарплату, а так как у меня на тот момент с финансами было не густо, но этот факт оказался кстати. Мы с вокзала, прошли к ресторану, нам захотелось посидеть вдвоем, вернее сказать, ей того захотелось, а мне это импонировало, проведя время за столом, мы и отдохнули и подкрепились с дороги. Взяв с собой уже традиционный бальзам, мы нагрянули в больничную палату, как раз к обеду. Радость от нашего приезда выражалась и на лице и на душе, и сам Саша представлял собой радость сплошную! Мы долго сидели, много ели, много пили. Вот в такой момент возвышенного порыва в наших дружеских чувствах Саша со слезами на глазах и возопил: «Заберите меня домой, нет ни сил, ни терпенья». Как я договорился с дежурным врачом, это уже дело прошлое, но все складывалось как по заранее, кем-то хорошо придуманному сценарию. Мы сходили с Любой на вокзал и взяли три билета, на ночной проходящий поезд, который прибывал в Одессу поутру, нам понадобился спальный вагон, т.к. на дизеле он бы плохо дорогу перенес. Так вот волею судьбы мы трое рано поутру прибыли в Одессу-маму, «она всегда встречает нас как детей». Взяв такси, мы последовали в свой район города на ул. Бочарова и Ж. Кюри – ставший для меня родной т.к. впоследствии несколько лет я на ней и проживал. Что ни говори, но для т. Оли наш приезд был как «ком на голову», хотя она, безусловно, обрадовалась. Это была борьба противоречий и материнских чувств, и я эту борьбу наблюдал, проанализировал и охарактеризовал, не делая, правда поспешного вывода, дабы он не оказался кому-то критическим. Итак, утро одесского дворика, накрытый стол примерно как на новогодний праздник, только не под елкой, а под абрикосом. За столом собрались все те же лица. Веселый разговор, смех от моих анекдотов, которыми я щедро пересыпал промежутки в разговорах об обыденном в плане насущного!
Через пару дней, Костя, по просьбе Саши, позвонил его бывшей любовнице, выполняющей в свое время функции жены, в простонародном и административном выражении значащие, как сожительница и попросил через него чтобы она навестила его. На что она так же через Костю назначила ему место встречи, которое нельзя было изменить ни в пространстве, ни во времени, и не стоит сожалеть о непреложном и по определению свыше, все равно происходящее помимо нашей воли или желания. От судьбы не уйдешь, все предопределено. На встречу, Саша отправился со мной. Встретились мы в парке, у памятника советского маршала Малиновского, что находится в начале Преображенской улицы, при совдепии – улица Советской Армии. Мы прибыли на «стрелку» на полчаса раньше, и присели на лавочке в каштановой аллее, где ежеминутно слышался треск от ударов падающих плодов об асфальт. Марина явилась с новым любовником, многоуважаемым не только в Одессе, но и за пределами – Артуром. Это была достойная пара, во всех отношениях, от благородства лиц до дорогой одежды и всех атрибутов из золота и камней, без слов говорящих о положении в обществе. Мы с Сашей «как бедные родственники» приняли предложение от Артура, пройти в ближайшее кафе «Тет-а-тет», продолжить наше знакомство и закрепить его узами дружбы, в более располагающей обстановке за экстравагантно сервированным столом. Так и пошло, и поехало. После кафе, мы все решили перебраться в ресторан «Украина» для дальнейшего приятного и познавательного времяпрепровождения. Артур, являл собой действительного джентльмена во всех отношениях с широкой натурой его светлой души, здравого ума и справедливого сердца, одним словом чистокровный «бродяга» и по жизни и по положению, для тех, кто понимает! А для тех, кто не понимает значение слова «бродяга», не стоит себя и утруждать объяснениями. В «Украине», а я был там первый раз, из деликатесов мне более всего по душе пришлась «кокотница», блюдо из жареных грибов, запеченных в сметане. Впоследствии, на долгое или довольно длительное время этот ресторан стал для меня желанным пристанищем, где у меня как у Артура на тот момент будут и свои официанты, повар, вообще все как полагается, но это чуть позже. А сейчас мы были в «гостях» т.к. за все рассчитывался Артур и не потому, что мы на этом не настаивали, а оттого, что людей он видел насквозь. С первого часа он расположил меня к себе, и я непроизвольно проникся к нему симпатией. Симпатична мне была и Марина, но в причудах моих мыслей я сказал себе «Не гони волну», это повлекло бы за собой нарушение определенного кодекса чести, что у «братвы» не только неприемлемо, а привожу слово с жаргона: «стремно», что приблизительно означает – гнусно, постыдно, чревато осуждением и порой наказуемо. Да и зачем «перебирать»  ведь в одной карточной игре, как и в жизни – «перебор, хуже недобора». Я знал и правила игры, и жизни, поэтому иногда думал: «Себе не вам, перебора не дам!». Лишнего старался себе не позволять, хотя не всегда это у меня получалось, но и тех очень редких случаев или случайностей хватало на то, что пришлось не однажды вспоминать поговорку: «не было печали…».
Проведя «разведку боем»,  Артур применил и старую восточную мудрость «хочешь узнать человека – напои его». Скажу одно если бы он был не дай Бог жадным, то ему пришлось бы пожалеть о своих затратах и позавидовать моему крепкому сибирскому здоровью и умеренному, но очень хорошему аппетиту, на который я в процессе всей своей сознательной жизни, сколько себя помню жалоб не имел. Почему я упомянул только про себя, отвечу, что я понял одно, интерес для него представлял я, а о Саше он и так знал со слов Марины, да и не только. Что впоследствии оказалось верным. Слабость алкогольная проявилась в злоупотреблении коньяка  вперемежку с шампанским, не выдержали его слабые плечи такой нагрузки, и как бы ему не хотелось, пришлось ему выглядеть «ветошью», одним словом «волк тряпочный». Примерно таков ход мыслей был у Артура в его подсознании, это место для работы ума, куда лишь немногим удается заглянуть, да и то по проведению свыше, т.к. сам по себе человек ничто, я подразумеваю область психологии. Но как бы то ни было, чтобы мы друг про друга не думали – расстались мы довольные нашим знакомством и по-дружески без лицемерия. А это при первой встрече фактор немаловажный, так как последующей встречи могло и не быть, не заинтересуй мы друг друга. Для нас с Сашей последующие укрепления знакомства и уверение в дружбе сулило определенные выгоды. Но не только выгода, которую Саша видел в нужных связях и удовлетворении насущных благ, представляла для меня интерес, для меня это было нечто прозаическое, одухотворенное, выходящее за рамки обычного понимая сущности вещей и психологического состояния человека – это скорее было похоже на «игру ума». «Игрой ума» являются и шахматы единственно достойная для меня игра для развития человеческого интеллекта  и приятного времяпрепровождения. Сделаю отвлечение на развитие человеческого интеллекта в некоторых играх. Возьмем, к примеру, шашки, игра в них развивает достаточное логическое мышление, способствующее интеллектуальному развитию человеческих мыслей в житейских ситуациях или же иначе – бытие, во всех его формах и проявлениях, шахматы несут в себе развитие человеческих способностей в интуитивном понимании сущностей бытие как таковом, развивая воображение и стремление к познанию о горнем. Карты несут в себе помимо развития математических способностей и ряд пороков присущих рефлекторным способностям человека  развитых на уровне инстинктов, что зачастую делает человека животным, порабощая его волю. Карточный долг – дело святое, но ведь проигравший не принадлежит себе, пока не рассчитается, иначе за расчет, выигравший вправе потребовать у него за возмещение материальных ценностей и определенное действие, выгодное для кого-то, только не для проигравшего, т.к. за этим стоит и тюрьма и смерть и честь! А честь известно, дороже жизни!
 Распрощавшись, Артур посадил нас в машину и с Богом, отправил до дома, заранее рассчитавшись с водителем, все без проблем. Так как мой друг был нетранспортабелен, я препроводил его прямехонько до кровати, а сам направился к Любе, которая ожидала меня в течение всего дня, когда я освобожусь от своих дел и предоставлю себя в ее распоряжение, если это не громко сказано, во всяком случае, точно, по сути.
 Философская аксиома гласит: «кто умеет ждать – тот выигрывает»,  делаю оговорку, что не всегда ожидание может быть оправдано. Ожидание Любы полностью оправдало ее надежды, т.к. я был в довольно возбужденном состоянии, то, испив с ней кофе со сливками и перекурив по хорошей сигарете, презент Артура, мы не раздумывая долго и не откладывая далеко по быстрому перешли к оправданиям ее ожидания, занявшись любовными утехами, на славу для души и тела! Сколько было там слов, сколько было там ласки…, окончив продолжительный по времени «заплыв» я после душа, застал идиллию, одной подобной картине, только действующее лицо от женского начала – именно имя – Людмила. Мысль унесла меня в мгновение в прошлое, когда я вспомнил наш первый акт, в двух действиях, ее крылатую фразу: «У Вас в Сибири все так ебут?» и наше прощание, когда сидя в беседке, в глубине ночи, она молвила мне, что это наш «курортный роман» и она обладает телепатическими способностями, одновременно являясь ярой националисткой, для нее «шлях» и «тудою-сюдой» являлись сущностью выраженной на украинско-польском наречии в произношении, а другими мерками она видела цель, но не могла определить расстояние до нее, из-за несовершенства глазомера, ведь не национальность определяет человека – красный он или белый, ведь есть и такие которые могут спросить: а ты за кого за красных или белых? Это не значит, что они зеленые! Ведь в основе все краски на земле исходят из двух цветов черного и белого. Когда на следующий день в обеденное время, я расставался с ней на вокзале Цхалтубо, она направлялась в Кутаиси, в аэропорт для продолжения пути по воздуху. Быстро, надежно и комфортно, как вещала тогда реклама советского «Аэрофлота», собственно тогда оно так и было, самолеты падали редко, захватывали их террористы тоже редко,  хоть и дорого, но  удобно. Так вот я спросил у нее, скажи только обязательно честно, за кого ты принимаешь меня в смысле профессии и в смысле моих данных как мужчины? Она долго, как мне показалось, думала: « Что ты какой-то авантюрист», я долго от души смеялся, и попросил ее объяснить, с чего у нее сложилось такое мнение. Вспомнилась мне и наша игра в настольные шахматы в роскошном фойе «Имерети», когда она удивлена, была моему предложению сыграть, проиграла трижды, еще более удивляясь, на что я сказал ей: «умеющий играть в жизни с огнем, просто обязан уметь играть в шахматы». Она тогда очень и очень загадочно улыбалась, но ничего не сказала, хотя я стал развивать эту тему, перейдя к тому, что секс способствует этому, продолжала улыбаться, сказав: «Значит, пойдем заниматься сексом»… Далее я спросил у нее в последний раз адрес, до этого она мне отказывала в этом вопросе, ссылаясь, что мне это ни к чему! Она оставила мне адрес, но произнесла такую вот речь: «Сегодня вечером на твоих коленях будет сидеть другая». Какая прозорливость! Женщина мыслит от сердца, а не ума, ведь она взята из ребра Адама. Даже по анатомии человека у женщины на одно ребро больше чем у мужчины или, наоборот, у мужчины на одно меньше, чем у женщины! В этом «игра ума», ни одна игра этого не раскрывает кроме шахмат. Предшественница шахмат – гатуранга – раскрыла более глубокий смысл и суть всех вещей, она была утрачена людьми в силу их мелкого мышления, в угоду суете сует. Все уходящее и преходяще, лишь любовь вечна. Я посадил ее в купе СВ. и она тронулась своим «шляхом». Остаток дня складывался как нельзя лучше, две моих московских знакомых пригласили меня в гости, т.к. дамы было три, а кавалеров два. Я с охотой согласился, принять участие в этом уик-энде, тем более та дама была мне уже знакома, все как по ранее расписанному сценарию, неизвестным был режиссер, а наверно оговорился, в потемках мыслию блуждая, неизвестных режиссеров не бывает, есть малоизвестные, есть одаренные, есть не очень. Вся суть сущности заключается в том, что это – есть! Я от себя лишь добавлю, что было и будет. Все в жизни уже было и происходило, только  с другими людьми и в другое время. Прошлое человечества, его будущее. И когда вечером мы сидели за накрытым вином и фруктами столом, увенчанного цветами, на моих коленях восседала «другая» – звали ее Вера, и вот в какой-то момент, я уставился на стену, где явственно увидел изображение как от слайда с улыбающейся Людмилой, которая молвила: «Я же тебе говорила» и все вмиг пропало…
 В наших отношениях с Любой вначале присутствовал в основном житейский фактор бытия, в тех формах, что приемлемы для восприятия человеческим сознанием или умом! На что мне много позже было указано свыше, откровением по отношению личностной сути Любы, что ее личность это примитив ума и ничтожество души. Поясняю, что обидного в формулировке ничего нет, т.к. примитив означает ограниченность в знании истинного понимания вещей, не взирая на умственные способности выражающимися в находчивости, хитрости, изворотливости и неординарности мышления. Но хитрый это зачастую не просто умный, а коварный, подлый или способный на подлость, низость и прочее, что выражается пороком. Ничтожество несет в себе значение заряда человеческой души, его потенциальной мощности, термоядерной энергии. Ведь человек сложен из двух слов: «чело» и «век», что такое чело – это лобная часть лица, что такое век – это временной период. А ведь вразумительного объяснения для постижения знания, мое объяснение необъективно, так как составляющие анатомии и времени, мало что объясняют, тем более трудно это увязать. Это примерно тоже, что, и пространство и время результат причины и следствия и непостижимое в человеческом выражении единство или соединение энергии в плоти. Океан воды способен принять каплю воды, а вот капля океан вместить не может. При всех внешних формах достойных для женщины, но тем не мене несовершенных, я упомянул, что Лба была умная и красивая, но это была гармония женщины как таковой, но не личности. Ибо у многих на земле сейчас наблюдается дисгармония души и тела, внешнего и внутреннего. От чего это? От безверия, вызванного дьявольским наущением и хульными помыслами, выраженными в отступничестве от Бога! Отсюда и все человеческие беды и напасти, ибо враг рода человеческого ввел в мир хитрость: «что он не существует», на которую многие и «купились». Отрицание сатаны ведет к отрицанию Бога! Эх, вы! Человеки! Доколе же будете ходить в потемках?
Между всем тем и этим, время шло к нашей свадьбе с регистрацией брака в Загсе, о венчании  у меня тогда и мыслей не было. Для меня тогда по всей вероятности был нужен гражданский брак. Об этом событии поговаривали все обитатель дома, об этом однажды упомянул мне и Саша, сказав: «Об этом весь двор говорит». Недаром молва ходит, как говорит поговорка, наступил решающий момент, подвести черту в наших отношениях, т.е. упрочить их узами гражданского брака, если таковой сам по себе способен их укрепить, возложив определенные обязанности на мужа и жену. Мы обсудили все связанные с этим торжественным событием, проблемы, вначале вдвоем с Любой, затем вынесли на суд ближних и после недолгого совещания, оказалось, что проблем – нет! Все было в наших силах и средствах, а это, пожалуй, самое главное, и выборе свидетелей и количестве приглашенных гостей, без каких-либо «принципов». За месяц до нашего бракосочетания, мы подали с Любой заявление в ЗАГС Суворовского района города Одессы. 5 ноября 1989 в 10 часов до полудня мы скрепили свой союз, печатью и кольцами. Отмечу вкратце, что Любе мы купили новое обручальное кольцо, а мне сестра выслала мое, после первого не сложившегося брака с Надеждой. Есть ли по этому поводу народные приметы? Да сколько угодно. Но в приметы я не верил и верить не хотел, так как порой поступал нарочно вопреки приметам, чтобы убедить себя и окружающих в их несостоятельности…
Выйдя из ЗАГСА, мы со свидетелями поехали в онкологическое отделение больницы, что в районе Пересыпи на ул. Богатого. Пройдя прямо в палату с шампанским, фруктами и тортом, засвидетельствовали свое почтение Ленчику Батезату, которого приковал к больничной койке тяжелый недуг – рак поджелудочной и распад печени. Надо было видеть его радость, он по достоинству оценил наш приезд, мы выпили по бокалу шампанского с ним за наше счастье, и на прощанье он мне сказал: «Что тебе сказать парень? Правильный ты на обе ноги… и на левую, и на правую». Крепко меня обнял и сразу отвернулся, не хотел показать выступившую на глаза скупую мужскую слезу. С тем мы и ушли, оставив его с двумя такими же обреченными, запивать шампанским постигшее их горе. Подъехав на машине ко двору, мы увидели небольшую демонстрацию, ничего себе думаю как на селе. Пройдя сквозь собравшихся, которые посыпали нас пшеницей и славословиями мы подошли к порогу дома, где нас встретили хлебом-солью и мы укусили от каравая, кто больше и кто сколько смог! Столько укусить, сколько смог я Люба, конечно, не смогла, т.к. мой кус от каравая удивил меня самого, не говоря за то, насколько он поразил собравшихся. Ну что же сказать кусаться я умел, в прямом и переносном смысле этого слова, вернее меня научили «еще те», которые потом сами этому были не рады. Не знаю,  стоит ли описывать свадебный стол на Украине?! Применю избитую фразу, что его надо видеть и тем и ограничусь. После церемониала, зашли мы и к Саше т.к. играл в нашей судьбе значительную роль, для меня друга, для Любы старшего брата, да и если бы не он, разве мы бы встретились, так, во всяком случае, мыслила Любонька, я же думал чуть иначе… И ему мы принесли радость! В свадебном застолье он участия принять не мог, т.к. был в очень плохом физическом состоянии, жизнь его целиком поддерживал морфии, который был ему прописан по назначению врачей, чтобы как-то облегчить его страдания и тем самым по мере сил воодушевить мы рассказали о мучениях Ленчика в больнице, что хуже рак или туберкулез, на вопрос вопросом. Тем не мене, страдания других скрашивают свои и тем самым усмиряют боль: душевную и физическую. Что мы и сделали своим поступком и речью его содержащим, мы доставили своему ближнему радость и чувствуя это, радовались и за него, и за нас самих. Это чувство еще долго будет нас с Любонькой переполнять, т.к. состраданием к ближнему она способна была облегчить ему ношу! Собственно душевная она Любонька и была, и есть – невзирая на ничтожество души, о которой я еще и знать не мог, т.к. не имел подлинно сокровенных знаний о человеческой душе и ее параметрах, по причине возрастного ценза, так как мне не было еще 30 лет, я не достиг того возраста, когда человек рождается как личность. А вернее будет сказать, что я имел эти знания, но они были сокрыты от меня до времени. Ошибаться и учиться мне было суждено только на своих ошибках. Воистину самому познать всю глубину человеческого порока – в первую очередь своего, со всеми вытекающими отсюда недостатками и сомнениями. Сделать правильный вывод о сущности человеческих пороков, посредством синтеза: своих собственных проб и ошибок и тех «экспериментальных « ситуации, в действии которых те пороки выявлялись именно мною или проявлялись сами по себе, как реакция психических энергий – различных личностей, при одном составе но разных формах.
 Прибыли по приглашению и наши уже хорошо знакомые Артур с Мариной, правда, они чуть припозднились, но на «блины» слава Богу, успели! После выпитой, налитой по края, стопки чистейшей русской водки, Артур такую речь «двиганул», что «зажурчал честной народ слезами», от избыточной энергии его слов в пожеланиях нам, всего того, что было уготовано нам Богом!, а потом положил конверт не на разнос, с которым обходили гостей, а в мои руки. Тут бы и мое сердце слезами зажурчало, от той суммы, что была в конверте, она выражается двумя словами – много денег! Да я уже писал, что деньги  не производят на меня того эффекта, который присущ некоторым личностях, которые когда много денег увидят их трясти начинает, была к ним равнодушна и Люба, а вот Клавдию Ивановну мою тещу, трясти начало. Ну да с кем не бывает! Меня тоже иногда трясти начинало, но не от денег, а от человеческой тупости граничащей с безумием и от совершенных поступков: и порочных, и глупых. Ну да ничего, бывает хуже, но реже и еще бывает реже, но хуже. Все два дня я, как и подобает жениху, был трезв и со всеми общителен, не скажу громко, но впечатление произвел – Иван-царевич, который оставил свою «бригантину любви» с поднятыми алыми парусами в акватории морского порта. Почему алые паруса не опустил?
Забегая во времени немного вперед, поясняю: скорее всего, для того, чтобы «алые паруса» эти, притягивали взор всех страждущих и ищущих женщин и девушек, дабы не соблазнять их, а отдать им свое, что они до меня искали и не нашли… Наступило время «медового месяца», он нисколько не был хуже «клубничного» и «малинового» проведенных мною с Любой, в той среде обитания в которой я существовал, не в том, значении, что жил бедно, а в сути существующего, среди всего того, что ничто человеческое мне не чуждо.
Через пару дней, мы забрали  моего можно сказать тестя, из больницы, умирать домой, его жизненный путь оборвется спустя неделю после нашей свадьбы. Вот вам на лицо аспекты человеческого бытия – радость торжества и скорбь по усопшему, насколько оно все рядом – жизнь и смерть. Опишу проявленную мной заботу к тяжело больному, т. к в то время я не работал на производстве, как и вообще не работал, но да ни в этом суть, основная тяжесть по уходу за больным легла на меня. Я кормил его, почти как ребенка, заговаривая его и тем самым, принуждая к приему пищи, и ставил ему обезболивающие уколы. Теща его умирающего боялась, суеверный страх охватывал ее с неведомой для нее силой, и мне приходилось заниматься и ей, и с ней, делать ей внушения, чтобы она могла нормально трудиться, а труд ее физический был далеко не легок, я это понимал и старался посильно облегчить ее ношу, по возможности конечно. Ведь правилом моей сути, было: «не делай людям того, что они могут сделать сами», и «помоги людям в том, что сами они сделать не в состоянии» независимо от положения. Это правило остается для меня незыблемым, и по сей день. В ту ночь, когда раб Божий Леон, отошел в мир иной, мы с любящей меня больше жизни женой, находились при нем в одной комнате, разговаривая между собой о превратностях жизни человеческой  и его участии в своей судьбе, когда один конец «нити судьбы» находится в собственных руках, а другой конец неведомо где! Я в пол-уха прислушался к его бормотанию, то, что он нес в бреду, а он был по национальности молдаванин и в бреду в основном молдавская речь, что заставило меня запомнить отдельные фраз и я сейчас не знаю и в целом их смысл изложения. Он часто повторял: «Оф, дамни оф», и еще что-то подобное. Люба, видя мое внимание, упомянула, что он вспоминает Бога. Вспомнил Леон и о грехах дней минувших, я узнал об этом спустя неделю похорон. Он состоял в коммунистической партии Советского Союза, имел образную принадлежность к сатанинской власти, не ведомо мне простил его Бог или нет, но на поминках у меня язык не повернулся сказать: «Царствие ему небесное», я тихо, но ясно сказал: «Земля ему пухом», но это не означает, что Бог его оставил без прощения, ведь покаяние грешной души могло произойти и в самый последний момент, а это может являться и достаточным. Ибо написано: « Не важно, в который час поверил в первый или одиннадцатый». Так же как и Господь наш, Иисус Христос, принимая крестную смерть, изрек тому бандиту, что был распят вправо от Него: «Ныне ты будешь в царствии Небесном». И первым  человеком, который вознесся на Небо, был именно тот парень, который за свои грехи был распят, являясь для людей разбойником и нарушителем закона и которого Бог простил по вере его, вознеся его душу в лоно Небесной обители.
 Похороны были справлены как полагается его человеческому достоинству, приехали три его родные сестры из Молдавии, а поминки были такими помпезными, что, памятуя о его любви к вину, поминавшие «набрались» до такой степени, что чуть не запели, я пресек это, чем заслужил тысяча первое одобрение в глазах своей тещи за этот день…
Одно дело, когда встречаешься с женщиной и другое дело, когда ты с ней живешь. В первом случае ты не замечаешь недостатков с ее стороны, во втором тебе уже приходится замечать, но, еще делая попытку, чтобы не заострять на них внимания, чтобы жизнь семейная, не начинала казаться в тягость, а была бы в радость. Одним и, пожалуй, пагубным единственным пороком Любоньки, было невесть откуда «проснувшееся» пристрастие к алкоголю. Выпивала она мало, а пьянела быстро. А что такое пьяная женщина, да это как бельмо на глазу. То ли на трезвую голову она не могла выразить ту гамму чувств от любви ко мне, то ли еще что, проверяющее мое терпение, подводившее ее поведение под пословицу» что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». То ли навеянный на нее страх от возможности потерять меня, побуждал ее к злоупотреблению спиртным, не могу знать, женская душа – потемки! Но ее обожествление меня на людях, в застолье ли, после него выводили меня порой из себя. Когда я сам был навеселе, ее признания мне были безразличны, вернее не воспринимаемы так остро и больно, когда я был чересчур навеселе и все казалось в розовом свете, дополнение было тоже розовым и слащавым. Этот любовный своеобразный нудизм, меня  доставал, т.к. по большому счету содрав с такой любви все приложенные прикрасы, одним словом камуфляж можно обнаружить зачатки мазохизма. А я по своей натуре был далек от садомазохизма, хоть и не мало наслышан. Для меня не было нужным подчинять себе женщину, воле моего желания посредством «мазохического секса», делая из нее «рабыню любви». Это воздействие на психику женщины, излюбленное средство сатаны – «силовое энергетическое поле» объединяющее в себе личности «падших ангелов» и «невознесенных людей» и руководимое Люцифером в противление воли Божьей. Одним словом, сатана это противник, а противление воле Божьей есть грех. Отсюда и открывается смысл писания «во грехе родились» и «праведного нет ни одного, все согрешили». Грешным считаю себя и я, большим грешником считают меня люди, потому перед основной молитвой я молюсь «Господи, прости меня грешного», молитвой того мытаря, которого однажды наблюдал Иисус Христос и указал на это людям на все времена, приведя в пример молитву мытаря и моление фарисея и что угодно Богу в молитве. Для того, чтобы угодить Богу нужно верить в то, что Он есть, а без веры угодить Богу невозможно! Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, это есть лишь смысловое значение слова «вера», а в круге истинного или сокровенного знания их восемь! Но как бы там ни было в целом жизнь моя была если не радостная, то веселая. Я много  что объяснял Любе, как жене и в плане семейной жизни и в плане «любовных утех» и в плане совершенства, пытаясь создать идиллию семейной жизни и не по форме, а перво-наперво  по содержанию. Что мне хоть и с трудом, но удавалось, а чтобы все удалось, до завершения этого, у меня было еще все впереди, т.к. главное результат, а время это понятие растяжимое, одно замечу что лучше его не тянуть, чревато последствиями, напрямую связанные с лишениями и страданиями. Итого своих результатов я смогу подвести в конце своего жизненного пути, а пока все опять получалось как в пословице: «век живи – век учись». Я не случайно уделяю много внимания пословицам и поговоркам. Ведь это ничто иное, как кладезь народной мудрости, выверенной веками на многолетнем опыте людей. Впрочем, наша семейная жизнь была ничуть не хуже других, а отсутствие материального достатка, когда все насущное имеется с избытком, делает ее не только сносной, но и желанной, что поднимает ее на более высокий социальный уровень и делает ее в глазах других, что наша семейная жизнь получается лучше, чем у многих. Со мной жить одновременно и легко и просто, тяжело и сложно.
Как и в предыдущем моем браке с Надеждой многие нам завидовали. Имея опыт семейной жизни, я, как и из опыта других в прочитанном и увиденном ни старался сдерживать себя от супружеской верности. Я как бы вымешал в моей второй семье от, от чего удерживал себя в первой, т.е. в употреблении спиртного и донжуанских похождениях. У меня был ряд скоротечных встреч, с мелькавшими мгновениями, любовницами, как падающими звездами на ночном небосклоне. Поступал я хладнокровно, будто зная, что ничего из того, что мною, было, совершено не будет известно Любе. А я гулял, а я хмелел и не очень, и ни о чем, ни сожалел. Была у меня в Красноселке любовница Ольга, работавшая телефонисткой на главпочтамте, думая, что если не сгодится как любовница, то сойдет как нужный человек по причине ее работы. Мне нужна была надежная связь и с Сибирью, и с другими регионами, главное, чтобы быстро соединить, а связь это нужная информация, которая мне была необходима, по мере моего существующего положения. На первую встречу я пришел к ней в гости с букетом цветов, красивых «махровых» роз бордового цвета, и тремя большими гроздьями винограда. Все эти мои встречи, первые, по своему экстравагантны, неповторимы, по отношению одна к другой, а я не повторялся. И со своим приходом во времени и с подарком в руках я попадал в «масть», был всегда желанный гость! Но гость явно выраженной целью, которого являлось удовлетворение его желания, одним словом опять секс. Исходящая от меня сексуальность буквально привораживала женщину, словно у меня был «магнитный» камушек в груди. Они отдавались и отдавались, не отдавая себе отчета, а поле в кровати, всякая надобность в отчете отпадала и в глазах я читал: «скажи, что ты хочешь и я сделаю» или «слушаю и повинуюсь», словно внутри ее была лампа Алладина, и я ее умело потер! Вот так то все и просто, да только не всегда, ведь исключения из правил есть во всем и во всех, не взирая на внешние данные, ни на положение, ни на состояние. Но исключением гораздо большим, был и есть – я сам, по своей натуре и сложившемуся характеру. «Пути Господни неисповедимы». Суть слова этого, когда-то в юности моей, была просто крылатой фразой, нравившейся тем, что она необъяснима. Да, мне вообще нравится все загадочное. Меня интересовали и продолжали интересовать все «белые пятна» истории и загадки человечества, поднимаясь в мыслях своих до таинств мироздания и Божественных откровений. Мне пришло уведомление о международных переговорах с Красноярском. Звонил мой двоюродный брат Володя, попросту для меня Вовка, мы переговорили с ним, о том, что было нам нужным, и он решил проведать меня и посетить столь славный город Одессу. Все мое жизнеописание того периода можно уложить в одну строку, что я пил, гулял и продолжал заниматься тем же в ожидании приезда, своего «родимого братца». Мы с ним были братья и по крови и по духу! С умом у него тоже все было в порядке, только одна черта была у него ограничена – это взгляд на жизнь, т.к. «взгляды» жизненные он ограничивал «понятиями», но не о сути вещей, а понятиями «блатной жизни». Он имел принадлежность к преступной сибирской группировке, его работа заключалась в экспроприации того, что обманным путем было отобрано у трудового народа, а распоряжался он этим уже по своему усмотрению. О скором его приезде, было известно всем моим близким. Так, как к нему подготавливался не только я, но и Люба, уж очень она была о нем наслышана и в первую очередь конечно от меня.
Я продолжал свое общение и с Саше, находя для него время и для беседы и для посильной помощи. Он с головой залез не туда, куда надо. Марина жестоко отомстила ему, тем, что втянула его в «систему», он стал более чем регулярно колоться маком, помимо морфия, находя свое оправдание, что это «снимает боль». Марина часто его навещала, имитируя любовь, а на самом деле снабжая маком и деньгами. Когда он вошел в раж, она его бросила, обвинив его в том, что он этого заслуживает. Вот тут он взвыл, денег на наркотики, давать ему в той мере, к которой он привык, у меня не было возможности, да я просто и не считал это нужным, что однажды вечером и «пояснил». Он стал уговаривать меня, что бы я нет-нет два и «подогревал» бы его деньгами, на что я хоть и нехотя согласился. Сказывались донельзя ослабленные, но еще не оборванные – узы дружбы. В своих делах и поступках я всегда и постоянно держал в памяти слова Иисуса Христа, сказанные Им, искушавшим его фарисеям: «Отдавайте Богу Божье, а кесарю кесарево!» посредством этих слов я разделил свою жизнь на две половины: параллельно соприкасающихся, но разнящихся: на духовную и плотскую. Беря от жизни по ней положенное и для души, и для плоти. По-другому честно пред Богом я бы не смог жить, а жить честно перед людьми для меня еще не наступило время. Я являл собой странное, если не загадочное, до определенной степени, единение двух известных противоречий: сил добра и сил зла. И борьба этих сил откладывала отпечаток на мой образ жизни, заставляя меня, его видоизменять  и делать это мне приходилось.
Я регулярно посещал раз в неделю, а то и более баню, где парился дубовым веником, брызгая на каменок капли эвкалипта, традиционно следил за своим физическим здоровьем, для душевного здоровья я ходил в церковь. Храмы, в которых я  в основном молился, находились в центре Одессы, на Пушкинской, и Преображенской, тогда еще Советской Армии. Но более душой меня тянуло в храм, на втором кладбище, это старое и громадное кладбище с находящимся в центре храмом, притягивало меня непроизвольно, хоть туда и трудней было добраться. Внутренняя красота храмов говорила сама за себя, сила Божественной благодати сказывается на пришедшем, если не во время молитвы сразу, то после нее обязательным облегчением от бремени греха. Я ставил свечи за здравие перед иконами Божьей Матери и святого Николая-чудотворца, за упокой – перед распятием Христа, поминая всегда свою маму и ближних, достойных царствия Небесного, и прося Бога о прошении грехов – вольных или невольных…
Получив телеграмму, от брата с сообщением о приезде 5 декабря я за день до этого, радостного для меня события приготовился целиком и полностью. Мы с Любой снимали в районе Зернового, потаенную квартирку, о месте нахождения которой знали мы двое – такова была моя воля, продиктованная необходимостью или просто «на всякий случай», кому как угодно, так что-либо объяснять не имеет смысла… А с приездом брата я решил рассекретить это уютное «ласточкино гнездо», и  привез его с вокзала именно сюда. Во дворе у нас было много молодежи и детей, которых я любил и которые с любовью, и с уважением относились ко мне. Среди юных девиц была очень красивая и уже полностью сформировавшаяся девушка Инна, младше меня на двенадцать лет. Вначале я как-то не придавал до конца значения ее взглядам – глаза в глаза, а потом призадумался. Случайность ли это или совпадение? Мне предстояло сделать правильный выбор между неизбежностью и возможностью обойти «острый угол»…
На девятый день после похорон, отмечая поминки, среди собравшихся в числе которых были в основном родственники близкие, была и Инка, она приходилась, оказывается крестницей моей теще, кстати, традиции кумовства на Украине поддерживаются в той степени, что по пословице: « что за кума, что под кумом не была». Я обратил внимание, что Инка с меня глаз не сводит. Выбрав момент, я удалился с ней за угол барака и там, и произошло объяснение в любви. Теперь мне стала понятна ее ненависть к Любе… Она сквозила буквально во всем. Она искрилась из глаз, что было заметно, во всяком случае, мне, во время разговора она отвечала ей сквозь зубы, способная на тот момент чуть ли не укусить, да и во многом остальном. Любонька этого словно не замечала, а возможно просто и не хотела замечать в силу своей опытности и уверенности в  себе, недооценивать возможности юной леди, которая кажется, не способна на поступок, опытной даме все же не стоит. Ведь у пылкого мужчины в одночасье может сработать «инстинкт самца». А когда срабатывают инстинкты, все происходит очень и очень быстро, что не успеваешь опомниться, как эта юная леди уже оказывается в твоих объятьях и ты ее уже целуешь, хорошо, что с первого раза у нас с Инкой это не зашло дальше, чем следовало, а собственно какая разница в происходящем: с первого раза это произошло или со второго. Это скорее самооправдание, что вот, мол, первый раз я сдержался, а во второй раз чувства и эмоции обострились, и я не смог устоять! Иногда это происходит ни со второго раза, ни с десятого, а со временем, всему неизбежному отведено свое время в любви и в смерти. И в том, что между нами произошло и происходило винить некого, тем более жалеть. Мне с Инной это доподлинно известно. Эх, какая была девчонка в свои шестнадцать лет, одним словом «клубника со сливками». Между нами, как слова из песни: «Мне почему-то кажется, что между мною и тобою ниточка завяжется» - завязался с морской канат, да в такой узел, что человеческих сил извне было бы недостаточно, потому как завязала этот узел любовь, а силы любви беспредельны, чтобы его развязать или распутать, для этого нужно было время, когда любовь прогорела, узел на канате исчез, а между нами осталась лишь ниточка, но до того времени, о котором я и не думал, что оно наступит! Мне казалось, канат превратится в трос, и он свяжет наши сердца и души на веки, но этого не произошло, по той самой причине, что этого не могло произойти, то, что мне так хотелось, еще не значит, что все так и будет. Порой одного человеческого желания недостаточно, чтобы изменить судьбы и обойти неизбежность скорби и печали, следующих за кратковременным счастьем и влюбленностью, т.к. под словом любовь и ее значением человек воспринимает нечто на нее похожее и начинает играть с судьбой в прятки, почему, и говорится «не испытывай судьбу», а то как начнет она – шутить и смеяться.
Наступил день нашей встречи, он пришелся на 5 декабря 1989 года, я уже с 2 часов ночи находился на вокзале в зале ожидания, поезд опоздал часа на три, я вышел на перрон и приблизительно стал подсчитывать номер вагона, в котором прибыл брат. Наконец состав встал, заиграл марш, и Одесса-мама встречала гостей широко и радушно. Мы крепко обнялись, похлопывая друг друга по плечам, затем, взяв такси, поехали в «ласточкино гнездо», не осиное, не змеиное. Волчьим логовом я его назвать не могу, так как я не Адольф Гитлер или его верфольв. Мы быстро приехали до места, и я показал брату жилье и пояснил его назначение, с какой целью я его держу... Мы с Любой жили в бараке и уже шел разговор о приобретении квартиры. Я организовал стол достойный по такому случаю, брат являлся для меня дорогим гостем. Из спиртного я запасся сухим вином «Ркацетели» и ароматным «Букетом Молдавии», классные вина – они пьянят ум, веселят сердце, радуют душу и не приводят к другим последствиям. А это для нас было важным фактором, так как дури в нас хватало. Мы удобно расположились за столом, и повели задушевную беседу, говорить нам было о чем, да и соскучились мы друг по другу. Это была действительно встреча братьев, родившихся в одной географической точке, воспитанных в духе братства и имеющим одно на двоих и детство и юность. Ведущим среди нас был я, так как был старше на 4 года, но не в этом суть, я был старшим по положению в жизни, по стратегии пути и еще кое-чем не до конца ясным для многих из-за недостатка воображения. Мы с братом воспринимали друг друга по-своему, посторонним понять этого было невозможно по ряду причин. К девяти утра, после работы приехала Люба, я их познакомил, т.к. друг друге они знали заочно, выпив за знакомство по стаканчику винца, мы поехали к теще. Познакомив брата со всеми своими новыми родственниками и знакомыми, отметив это знакомство в радушном застолье. Мы поехали в другой конец Одессы, район Таирово, где на Черноморской дороге предстояло обитать моему брату у нашей кумы Лорки. Муж, которой как на грех находился в это время в рейсе, где-то у берегов Японии, на морском буксире «Кондор». Не знаю, что буксировал «лиханый» Иван на своем «Кондоре», а сибирский кондор буксировал Лорку. Все опять получалось так, как будто я книгу приключенческую читал, только страницами этой книги были дни, страницу перевернул – день прошел. Книга эта была интересной, для того круга читателей, что сами любят приключения и происшествия. Описать это можно в двух жанрах, как приключенческий и трагикомический, в основу своего жизнеописания к этим двум жанрам я добавлю еще и жанр житейский. Он менее олитературен, но ближе к народу. У Лорки в распоряжении было все достаточное и необходимое, для привычного образа жизни. Комфортно, уютно в трехкомнатной квартире, а кулинарными способностями владели обе дамы. Любонька конечно превосходила, не потому что она моя жена, а потому, что готовила с душой, что дано не каждой домохозяйке. Они взяли себе в обязанность каждое утро удивлять нас кулинарными произведениями или различными мясными приготовлениями, что способствовало с самого утра и хорошему настроению, удваивать воодушевление и мы так и «рвались в бой». Может и вправду путь к сердцу мужчины лежит через желудок, ранее я с этим категорически был не согласен, а теперь мне думается, что доля истины в этом есть. Когда готовился гороховый суп на копченых свиных косточках, на стол ставилась горилка, а к запеченной в сметане с чесноком бараньей ноге подавалось сухое белое вино «Столовое», ну а за сладкий стол и говорить нечего. Мы поглощали неимоверное количество кофе, чая, что не удивляло Любу, но в диковинку было Лорке. Через неделю нашего пребывания, когда я на кухне пил крепкий чай  с медом, Лорка зашла с двумя пятилитровыми канистрами и, стуча ими, друг о друга, а они издавали пустоту, сказала: «Такого я еще не видела».
Через пару дней я познакомил Вовку с Артуром, и он целыми днями пропадал у него, посвящая свое время знакомству с городом и его достопримечательностями, людьми с их оригинальностью присущей всем кто родился и вырос в Одессе. Одесский акцент в разговорной речи присущ только тем, кто родился и провел детство в Одессе-маме, по разговору одесситы «выкупают» приезжего с первого слова, даже если он долгое время прожил среди них, акцент тот очень трудно передается для подражания. Я никогда не говорил среди незнакомых, что я не одессит, я говорил, что живу в Одессе и это было правильной постановкой в ответе  на вопрос. Одесситы очень ревностно относятся к подобным вещам, не любят самозванцев и свято блюдут свои традиции и обычаи. Это у нас в Сибири ничего раньше особенно не соблюдалось по той причине, что испокон она была оплотом каторжников и ссыльных со всей России, вот отсюда и «сибирский генофонд», из поколения в поколения передавался бунтарский дух, которому в мирное время советская законность, и власть смогли найти применение лишь в лагерях, приучая узников к любви, к труду и свободе. Да только те, кто охранял, имел ту же генетику, что и воспитуемые, вот и выходило, что «горбатого могила исправит». Мы с Артуром как бы поделили обязанность перед Вовкой в расширении его кругозора жизненных знаний. Он знакомил его с той частью, что была сподручней ему, что требовало в основном материальных затрат, а я знакомил брата с духовными ценностями, что требовало в большей части затрату времени. Всех нас такой расклад, как нельзя лучше устраивал. Довольство и веселье от материального и душевное от духовного, стопроцентное насыщение – необходимым и достаточным, чтобы понимать и радоваться жизни. Свободное время я уделял и Любе, чтобы у нее не сложилось неприязненных отношений к брату, на основе того, что он отобрал у нее, ей принадлежащее. Собственно я всегда старался поступать применительно к переиначенной мною пословице: «чтобы волки были целы и овцы сыты». При одних и тех же словах путем перестановки, я умудрился поменять не только смысл, но и значение пословицы, почти как в грузинской арифметике: 2+2=5, самое смешное, что в жизни так и есть, не знаю, только почему грузины додумались до этого, а русским все не досуг.
Всегда я помнил  и о  «сибирской любви» Насте, как-то находясь с Любой на Новом рынке, я увидел одну вещицу, которую Настя с трудом достала в нашем городе из-за ее дефицита, я ее купил и отправил ее бандеролью с открыткой: «пуская, мы врозь, но души наши пока вместе». Я не оговорился словом «пока». Я любил ее по своему, так же по своему я любил жену и первую, и вторую, по своему я любил и Инку. Любовь к женщинам была во мне многогранна, и на каждую грань приходилась дама сердца. Любовь ко мне была уже до того, как она меня узнала и осталась с ней после того, как мы расстались. «Се ля ви» как говорят французы, «такова жизнь» так говорю я, а говорим об одном и том же.
Однажды во времени, люди решили построить башню до Небес, не читал из библии о Вавилонской башне? так вот это я о ней, чем закончилось ее строительство, невесть, в чем возомнившими себя гордецами? Желательно, чтобы ты сам прочитал это в библии, но вкратце замечу, что Бог разделил им «языки» и они перестали понимать друг друга. Неделимым остался лишь язык мыслей, телепатия - общения на расстоянии живой тому пример. Если описывать все метаморфозы, происходящие с нами, боюсь испугать вас, той несусветной гордыней, которая и приводит человека к неисчислимым бедам и неприятностям, которые мы с братом нажили и которые пришлось ощутить на себе, окружающим и сопутствующим нам, таких несуразиц и чванства, переплетенных с жестокостью или насилием достаточно у многих, ведущих не во всем правильный образ жизни, ставящих свое собственное «Я» и «Эго» выше общепринятой морали человеческого общества. Я водил Вовку по храмам Одессы и что поразило меня, это та серьезность, с которой он относился к святому, хотя, судя по нему, это кому-то могло показаться невозможным. Он ставил свечу у распятия Христа и тихо, еле слышно говорил: «За тетю Тамару» это за помин души, моей мамы. Много чего грешного увязывалось в нас с праведным. Я делал, то, что хотел, и не делал того, что нужно. При всей своей вере, во мне имеющейся, при той вере, в которой мне нужно было блюсти правила христианской морали и удерживать себя от греха, я творил чудеса, не достойные звания истинного христианина. Я нарушал и завтра и вчера, то, что нарушил сегодня, в силу безудержного какого-то бесчеловечного, непредсказуемого разгильдяйства нехарактерного для меня в трезвом виде и совершаемого в пьяном угаре. Что со мной творилось с трудом поддается определению свойственному для нормального человеческого восприятия вещей. Моисей, получив от Бога заповеди на скрижалях, принес их избранному народу, все они были нарушены людьми. Я же нарушал и Божьи и  человеческие законы. И если по второму я был подвержен гонениям, со стороны закона государства, то по первому мне предстояло держать ответ перед Богом. За все время, что мы с Вовкой пробыли в Одессе, был целый  ряд комиксов и анекдотов из жизни. Они нет-нет да и приходят на ум, но мне очень стыдно о них вспоминать - все однажды творимое, потом с болью приходится нести в себе, порой даже себе, боясь признаться в этом, т.к. то веселое и бесшабашное, не такое уж и веселое, если вызывает запоздалое раскаяние…
Опишу нашу постыдную, и от того горькую беседу с Сашей-музыкантом, который не прошел испытание на Иудин грех. Я зашел к нему по утру, сделав ему по мышце инъекцию «морфилонга», сел напротив и мы уставились друг на друга, общаясь мыслями и не отводя взгляда в сторону, пытаясь пересмотреть один другого. Он, наконец, не выдержав, спросил: «Ну что скажешь?» и я повел речь. И чем дальше я залезал ему под кожу,  тем ближе вылезали ко лбу его глаза. Раскрывая подобную тему, которою он и во сне не мог видеть я честно и по-дружески, без гнева, объяснил ему значение таинства из писания: «нет ничего тайного, что не стало бы явным». Я сказал, что я с самого начала знал его предательство, напомнив ему о том дне, когда он разговаривал с Мариной насчет меня и как их случайно подслушал Артур. Они подумали, что он ушел, а он возьми и задержись, что его к этому побудило,  догадаться будет нетрудно. Единственное, что он им сказал, когда открыл,  подлый заговор о предательстве было: «Если хоть волос с головы этого парня упадет, то вы ответите и полностью», и этим было все сказано, они клялись в своем змеином раскаянии, что их бес попутал. Артур простил их, но Саше сказал: «Я тебя простил, не знаю, простит ли он лучше, чтобы он ничего не знал». Об этом я узнал чуть позже от самого Артура в присутствии Марины, та сидела, опустив в пол глазища, и молчала. Когда я все начистоту высказал Саше, то увидел человека, на которого вылили ушата воды. Он еле промямлил: «Неужели ты все это время знал?» На что я ему заметил: «Саша ты находился со мной в том же месте, где мы научились «вязать узелки». Только я научился их развязывать, тебе этого не преподавалось, и  это мой последний привет «английскому Скотланд-Ярду от советской контрразведки». Он сидел, понурив голову, и тихо плакал, чем заканчивается такое, он знал… Восточная поговорка гласит: «Веревка должна быть длинной, разговор короткий». Он поднял на меня свой взор и молвил: «Ты меня простил?», «Да, Санек, простил, простил еще тогда когда узнал, иначе бы к тебе не пришел». Он сказал: «Прости меня, чтобы я слышал». Я поднялся, и, сказав ему: «Я тебя прощаю», вышел из комнаты, оставив его один на один со своей совестью. За моей спиной захлопнулась входная дверь, с моим уходом захлопнулась наша дружба…
Мы с Вовкой и Любой поехали к Лорке, приятно проводить досуг и просто убить время. О нашей беседе с Сашей я никому ничего не сказал, т.к. это сугубо касалось только нас. Потому как когда в этот день мы были у Артура в гостях, я потому, что спиртное развязывает язык, обронил пару слов о нашей беседе с Сашей.   Реакция Вовки была однозначна, сейчас, мол, поеду до него и кину ему на лицо подушку, я остановил его эмоциональный фонтан, сказал: «Ничего этого не надо, это лишнее,  я его простил». Он еще немного покипятился, для проформы больше и успокоился, под молчаливым и неодобрительным взглядом Артура. «Никогда не нужно делать ничего ненужного» - такова была его резолюция. На том и порешили. Мы попрощались и на три дня, не выходя из квартиры, устроили у Лорки «сабантуй». На четвертый день, приехал Костя и всех озадачил сообщением, что вчера вечером самое худшее, что могло случиться, то и случилось. Резкое обострение болезни, привело состояние здоровья Саши к приступу, на «скорой помощи» его доставили в больницу, где он на руках матери умер. Мы, недолго думая, собрались и поехали «домой». Когда зашли во двор, первое что бросилось в глаза – это гробовая крышка, на красном фоне черный крест! 13 ноября умер Леон, ровно через месяц 13 декабря Саша. Я вспомнил его разговор, как ему стало плохо, когда под окнами заиграл похоронный марш, теперь ему не могло быть плохо, этот марш на следующий день будет играть в его честь. Возможно, он и не услышит, но как бы то ни было, на поминках я, перед тем как выпить стопку водки, молвил: «Царствие ему небесное, земля ему пухом». Похоронили его как положено по всем традициям старой Руси с соблюдением всех христианских ритуалов, на всем этом настояла тетя Оля, невзирая на то, что все услуги были оплачены, но не в деньгах дело, когда идет речь об упокоении души. Когда поздно вечером я сидел с т. Олей и утешал ее в скорби, она рассказала мне, как Саша умирал. «Он боялся умирать, Сергей. Расскажи, мама все Сергею…» «Что именно, сынок?» «То расскажи, что я боюсь, и что я понимал его всегда и во всем, он простил меня, и я век буду это помнить». « Я подумала, он бредит, а он говорит: «Мама, это не бред, скажи ему, он поймет меня, о чем я веду речь». «Что еще сынок?», « Будь ему матерью, это моя посмертная просьба и прости меня за все». «Я мысленно его благословила, не успев сказать это вслух», а он схватил меня за руку и сказал: «Все я пошел!» и вытянувшись затих. Поведав мне всю историю, она спросила: «Тебе все ясно?». «Да» - ответил я, она попросила, чтобы я благословил ее на ночь. На прощанье изрекла: «Теперь ты мне как старший сын, а Костя тебе младший брат». Я ответил: «Быть посему». В обоих похоронах я принимал непосредственное участие,  чем заслужил полное доверие и уважение  всех жителей двора.   Выполнял все четко, без лишней суеты, присущей в таких случаях, чем еще выше поднял свой рейтинг по человечности. Много хорошего говорили за меня, дорогие моему сердцу одесситы.
 Вернемся от печального к плохому. Наступала пора, канун Нового года 1990. На девятый день поминок, Артур, Владимир, я и Марина, собрались ехать в центр. Я их потерял, когда заходил в «Торговый центр», вышел и стал во все горло орать: «Артур! Вовка!», навстречу мне двигался поток людей спешащих кто, куда и вдруг из этого людского потока, прямо в руки прыгнула птичка-невеличка, прекрасная как снегурочка Инка. Я неслыханно ей обрадовался и пригласил ее с собой, составить мне компанию на сегодняшний вечер с обещание того, что привезу ее обратно домой, она ни секунды не колеблясь, тут же согласилась и мы, засмеявшись, взялись за руки и пошли «ловить машину», чтобы доехать до центра. Я был в «куражах», и желание мое было в стремлении, показать Инке жизнь, той вечерней Одессы, о которой она лишь слышала. И как сказано, так и сделано. Я побывал с ней на двух «малинах», представляя как свою сестру, она была удивлена роскошью и размахом жизни тех людей, которых наблюдала, ничем не проявляя  эмоции и делая вид, что ничему не удивляется. Что сказать генетически правильная девчонка при юмористическом одесском воспитании, одним словом умела себя и вести правильно и преподнести как надо! Такие всем нравятся, да еще с такой ослепительной  внешностью, гармонически сложенной «осиной» фигуркой и ярким лицом с голубовато-серыми, выразительными очами. Далее мы отправились в известный уже ресторан «Украина», где в ее честь и за ее красоту пили шампанское, близко меня знающие и очень уважающие Артура «лица», моя известность была приобретена благодаря его «авторитету» и слова замолвленные за меня. Инке все происходящее до сногсшибательности нравилось, и она была просто упоенной от гаммы ярких расцветок, проснувшихся в ней дамских чувств, которым нужен был выход. Ей было 16, мне 28, энергия молодости пёрла из нас, как пар свистка паровоза, если не сильнее, вот мы и путали грешное с праведным… Просидев в зале ресторана до одиннадцати вечера, мы с Инкой, как и все уважающие посетители, щедро отблагодарив за услуги официантку и повара, отчалили с ней в «морской круиз» на мою базу, а точнее в ту квартирку, о которой еще мало кто знал. Захватив с собой бутылку шампанского, бутылку водки в придачу, пару больших груш, мы с пакетом через полчаса прибыли на место. Все между нами происходило спонтанно, мы все знали, все понимали и продолжали заниматься тем, в чем сами до конца не отдавали себе отчета.  Мы расположились в большой комнате, решив выпить шампанского на брудершафт, кстати, Инка пила только шампанское, а позже, только могла добавить к этому хорошего вина. Водка и прочие крепкие напитки были не для нее, это было у нее на долгие годы нашего знакомства, без изменения. Одним словом это была сильная натура, способная на поступок.  Я был в том состоянии, как из кинофильма «Бриллиантовая рука», когда клиент созрел. Не все, отчетливо помня, опишу лишь утро, когда я встал и умылся, помолился и спросил Инку, куда тебе сейчас домой или в бурсу, она училась на швею. Она сказала, что ей необходимо быть к 9 утра, на 4 станции Большого фонтана, я был не в том состоянии, чтобы определить ее подавленность, все же она умела держать себя в руках, не проявляя лишних эмоции. Постель была заправлена покрывалом, все было почти так, чтобы ничто не вызвало у Любы лишних и ненужных вопросов с могущими произойти отсюда эксцессами…
 Проводив Инку, я вернулся к Лорке. Жена работала по графику сутки через трое, где из ее суток было трое, а одни сутки были мои, нас все устраивало, но это все до поры до времени. Выраженное в писании и отмеченное народной мудростью: «шила в мешке не утаишь», было, мне известно и, тем не менее, я изменял жене, этих случаев за всю нашу совместную жизнь наберется чуть больше десятка, но  масть они в жизни имели и никаких зазрений совести во мне не вызывали. Когда Люба зашла в прихожую, мы с Вовкой сидели на кухне за бутылкой водки, которую я привез, и все выглядело так, что мы только что встали. Вот и ладненько подумалось мне, зачем жену огорчать, возбуждать ревность – это такая штука, что от нее с ума можно сойти в одночасье. Вернулась с рынка Лорка, она тоже являлась соучастницей моих похождений и, напустив ей пыли в глаза, они принялись за приготовление жаркого с острым соусом. Мы с братом любили на вкус все острое, в приправах и салатах к мясу добавляли всегда много специй и перца, хоть черного, хоть красного. От жгучей и мясной пищи, и сами были – огонь, «сибирский мороз» давал о себе знать не хуже «кавказского зноя» и многие одесситки в этом воочию убедились!
С Инкой я еще успел раз встретиться перед Новым годом и договорился с ней, что Новый год будем встречать вместе у Лорки, для этого я провернул план из которого ни у кого не вызвало бы подозрений почему такая молоденькая девушка оказалась в нашем кругу. Для этого я объяснил Косте его роль, а чтобы все еще лучше и безопасней выглядело, он взял с собой Алешу, сводного Инкиного брата. 30 декабря Костя провел с Вовкой, вечером мы сели в зале на полу, как достархан узбекский  выглядела накрытая на полу «поляна» - закуски, вина, фрукты и взялись провожать старый год. Скажу, что проводили его так… назад домой он не вернется, добавить можно лишь классическую фразу Кисы Воробьянинова: «Да уж!». Утро 31 декабря было насыщено проблемами, которые предстояло решить до обеда, так как к 7 вечера, должен быть полностью накрыт праздничный стол, готовый к приему гостей. В обеденное время я договорился с отцом Инки, что она с братом Алешей и Костей поедут со мной на Таирово, где будет и Люба, встречать Новый год, у хорошо знакомой им Лорки и что «страшного» в этом ничего нет. Вчетвером мы заехали в ресторан «Украина» где я дополнительно к имевшемуся, взял еще 5 бутылок шампанского, мы дружной толпой ввалились в «новогоднюю сказку». Все выглядело торжественно, от накрытого стола до нарядных гостей. За столом присутствовали 12 персон, из которых четверо составляли мужскую половину, резко выделяющихся среди женских особей ввиду малого их числа. Потому как больше и меньшее всегда более бросается в глаза, чем среднее или умеренное. Достойно проводив старый год, основная частей гостей посвятила свое время танцам, музыка была «на любой вкус и цвет». Улучив минуту я объяснил Инке нашу дальнейшую программу совместных действий, она с натяжкой согласилась, беспокоясь за свою безупречную репутацию. Настал час, встречи Нового года, когда все расселись за столом по уже распределенным местам, а мы с женой сидели друг против друга. Я произнес тост, вылив всю бутылку шампанского в хрустальную чашу на высокой ножке и осушив половину, вторую передал брату. Таково было желание, а не вычурность, рисоваться это не для меня, я такой есть по жизни, всегда чем-нибудь да выделяюсь, хотя умею и держать себя в «тени», не выделяясь, но это обычно, когда я кого-нибудь наблюдаю или фиксирую поведение кого-то, сосредоточив внимание как на объекте. Все дружно нас поддержали: хрусталь и шампанское, кто не был, любим, тот меня не поймет. Третий тост все дружно подняли «за тех, кто в море», а, чуть позже наполнив по фужеру горькой водки, мы с братом выпили «за тех кто в БУРЕ», кто не был там, тот меня не поймет. И как закружило, и как завертело! Началась сибирская пурга на штормующем море, что тоже, кстати надо уметь видеть, так как описанию это трудно поддается, но может поддаться разыгравшемуся воображению читателя в представлении пурги на море, так пусть же каждый читающий воспримет это по своему, а мне отпадает нужда драматизировать события. Достойный синтез всех цветов и красок при музыкальном сопровождении и находящий отклик в душе каждой личности, где в наличии: чувства, музыка, краски и слова любви. Вся беда в том, что такой радужный синтез не происходит с человеком в застолье, не знает утроба меры. Хорошо когда одни «нажираются» до блевотины, хуже  когда «до одури», вот к чему приводит незнание меры! Не знал меры в спиртном и я, как это не парадоксально выглядит на уровне моего стремления к  прекрасному. По отношению к жене наглости моей не было предела, в этом ракурсе я показал себя во всем великолепии. Слов нужных не находится, чтобы  изобразить ту картину, что происходила на первых часах во времени по календарю, на первый день или вернее начала дня этого нового 1990 года. То, что я помнил это что завел Инку в свободную комнату и прямо на ковре, на полу, соображения хватило на то, чтобы все было «без скрипа», предался с ней удовлетворению своих инстинктов самца. По другому не скажешь, а более громко, не хочется душу ворошить. А после, как ни в чем небывало, вышли в гостиную и стали центром внимания в исполнении танца. Я не думал и не хотел ничего думать, видел кто-то из гостей или обратила внимания жена на мое довольно длительное отсутствие, потому что не чувствовал за собой никакой вины за содеянное, все воспринималось как должное. Но не всеми. Меня пригласила на танец дама, которая оказалась «так ничего» и муж которой находился в рейсе. Я стал ей отпускать расхожие комплименты в банальном разговоре, когда она чуть отодвинувшись, чтобы дух не захватывало, обронила: «Ну, ты даешь!». «Что ты имеешь в виду, а то я что имею, то и введу», это меня уже несло, когда она мне о любви, семье и чести, а я ей про секс. Она оказалась сторонней наблюдательницей, когда мы вроде незаметно, удалились с Инкой в детскую спальню. Она была поражена поведением: не моим, а Инки. На, что я ей рассказал историю, от которой у нее спина буграми заходила, я это под рукой явственно ощутил, так как одна рука была у нее на талии, а другая на плече, а потом спросил: «А ты бы не пошла?», чем обидел или задел женское достоинство, тем, этим вопросом как ей подумалось, что я поставил ее в один ряд с проститутками. Я не стал ей грубить более, ограничившись этим вопросом, но именно этот вопрос и взвинтил ее, ее вдруг вспыхнувшие сексуальные инстинкты, и она в своем поведении стала лезть «на рожон». Я не помню поведение брата, может, оно было более достойным, но помню себя, так что описывать тот «тихий ужас», который я навел на окружающих у меня нет возможности… Но как бы ни было,  правду в мешке не утаишь. По утру я вызвался проводить Инну домой, но как все происходило, убей, не помню, нормально воспринимать действительность, я стал,  когда мы приехали в свой район города, поселок Котовского. Родственников моей чарующей спутницы дома не оказалось, тоже загуляли и ключа от входной двери не было, то мы зашли с ней в лесопосадку. Все у меня выходит экстравагантное, на лоне природы и на сей раз не обошлось «без изюминки». Мы оказались  в сказке  зимнего леса, белоснежно искрилась почва под ногами и вокруг, стволы больших кленов, уходящими высоко ввысь и взгляд, скользящий по ним снизу вверх, тоже устремлялся в заоблачные дали, чистого и голубого неба, невесть откуда берущаяся музыка, то ли из души, то ли из небесных сфер невольно подталкивала к чему-то поэтически возвышенному. Но как могли выразить и проявит  это в действительности, те которые были одна моложе другого? Разумеется, соитием двух начал, от которых ключом была энергия, захватывающая ум и сердце и способствующая довести разыгравшееся воображение до максимальной, высшей точки в восприятии слияния этих начал, «голубое с белым». Я прислонил ее спиною к стволу клена, расстегнул дубленку, и руки мои горячие добрались до ее горячей груди, окружающее для нас перестало существовать. А мы существовали… в лесной сказке. Это длилось не так долго, даже легкий морозец не мог помешать происходившему, посторонних глаз не было, на земле была тайна для двоих, а на небесах возможно в тот момент кто-то и отвернулся?
Мы с Инной вернулись к дому, и так как никого опять не оказалось, то я, дабы нам красиво разойтись, проник в дом через окно, увлекши за собой мою юную героиню. И тут опять началось то, что и должно было начаться, а закончится тем, чем началось. Отдавшись, друг другу на диване, мы легли, обняв друг друга, в ожидании то ли счастья, то ли появления родственников, да так и уснули, яко голуби! Нарушил нам сладкий сон, приход ее отца с другом. Если бы отец зашел один, все бы обошлось без огласки, а вот приятель его, осложнил все дело, касающегося ими увиденного и что можно по этому поводу думать, даже если не дать разыграться воображению. Я не допустил разыграться ни воображению, ни накалу страстей, упредив их мысли и слова своим громким, твердым и ясным голосом, что им обоим нужно забыть это или мне придется вырвать им языки... Попрощавшись со всеми, я выпил рюмку, поданную мне ее отцом, на «посошок» и удалился.
 Событий и фактов за столь короткий отрезок произошло столько, что я чувствовал, что комментарии к ним будут. Комментарии сами по себе уже обязательство того, что являются освещением событий и фактов. А факты были против меня, и вот как развивались последующие события, те же следствия от тех же причин. А причиной была моя дурь! Другого слова более подходящего для событий и комментарий к ним, не ущемляя своего «эго» я подобрать не смог. Купив по дороге букет гвоздик, я и заявился к «разбитому корыту».  Слов выражающих больший смысл, чем слова Писания: «Яки всякий пес возвращается к своей блевотине» я не нашел. Дверь мне открыл Вовка. На кухне за столом увенчанном бутылками водки и шампанского сидели Костя с Алешей и как-то загадочно улыбались. Между мной и братом произошла полемика не столь достойная для такого серьезного разговора, навеянного событиями только, что минувшего и грядущего. На мою грубую интонацию в вопросе: « А где наши цветущие дамы?», брат рассмеялся сказав: «Иди и посмотри». Лучше бы я не смотрел… А еще бы лучше не видеть, и еще лучше если бы этого не произошло, а все увиденное мною не укладывалось в теорему «фибарса-фаборса», даже при той позиции когда «феликс» срабатывает в обратную сторону. Люба лежала на диване в зале, я принес ей гвоздики, которые она приняла, с трудом улыбнувшись от сковывавшего ее тела боли. Что-то я ей говорил… потом вышел, оставив ее в состоянии прострации и отрешенности от мира сего и прошел в спальню, где на широкой германской кровати, лежала с края узкая полоска Лоркиного тела, накрытого одеялом. Спальня преобразилась из «павлина» в «общипанную курицу», иного сравнения и не подберешь. Я привстал на колени возле ее головы, шевелиться она не могла, по той причине, выше мной описанной и характеризующей ее как «дурь»! Но уже и самого слова «дурь» было недостаточно, чтобы найти исток той причины, которая повлекла за собой столь варварское отношение как мужчины к женщине, так и «дикаря» к искусству. Я попросил у Лорки прощения, и она меня простила, какова была, цена тому прощению мне можно было только догадываться…
 Находиться в квартире мне стало не по себе. Я вернулся на кухню, где сначала в мрачном настроении среди присутствующих мы выпили по стакану «горькой», за все хорошее и под воздействием прогрессирующего в сознании алкоголя, на нас напал безудержный смех, все это походило на пословицу: «Когда русские плачут, то это полбеды, а вот когда потом они начинают смеяться то это беда!». Я предложил проехать в центр и хоть немного развеяться. Одеты все мы были прилично, соответственно положения и отдавая дань моде. Только зачем к этой моде я добавил во внутренний карман « «финский нож», до сих пор ума не дам… В центре мы расстались с хлопцами, отправив их на машине домой, а сами пошли прогуляться по Дерибасовской, нам с братом нужно было побыть вдвоем, чтобы выговориться и принять умное решение, позволяющее выпутаться из данной роковой ситуации, а проще говоря, выйти из воды сухими». Мы сфотографировались с ним возле Новогодней елки, на Дерибасовской, установленной в аккурат напротив «Гамбринуса» и кинотеатра «Уточкина», это фото я увидел не сразу, а брат не увидел никогда ...
Затем мы удостоили своим посещением ресторан, где я  привлек внимание милиции и… территория освободилась от потенциальной угрозы. Осознавая всю нелепость положения,  под сопровождением почетного эскорта в составе четырех работников милиции мы были препровождены до Приморского бульвара, где, пожелав нам  «всего хорошего» нас неожиданно оставили в покое. Мы спустились вниз по Потемкинской лестнице, зашли в кафе, где присев за столиком заказали «тройной» кофе, дабы  вернуть наши вставшие «набекрень» мозги. Кофе не только взбодрил, но и снял последствия алкогольного синдрома.  И тут мы вдруг испугались уголовной ответственности… Единогласно приняли решение покинуть Одессу, только вот надо было подумать, как это сделать. А вдруг на квартире «засада». Тут мы дали волю своему разыгравшемуся воображению. Поразмыслив еще раз, мы перекурили и решение наше, начало свое осуществление. Мы подъехали к дому, осмотрели окна, где горит свет, а где нет. Постояли, покурили и сказав: «Где наша не пропадала» шагнули к порогу. На наш настойчивый звонок, двери открыла хозяйка, слава Богу, что уже в состоянии могла передвигаться. Любонька залив горе «горькой», теперь лежала в спальне, на кровати хозяйки, на правах гостьи. В глубине души мы были рады, что все было тихо. И рассказав Лорке сказку «про белого бычару», что подобный случай был в Туле на площади, когда корова пернула – рога отпали, а она могла бы выслушать и не такое, после того как я нарядил ее как «новогоднюю елку». Мы вскорости собрали вещи в дорогу и, приехав на вокзал, без проблем взяли билеты в купейный вагон поезда «Одесса-Новосибирск» и сказав Одессе-маме на прощание «До свидания! Мы уходим, чтобы вернуться и возвращаемся, чтобы уйти».
Путь наш пролегал через всю страну, уезжали мы второго января, снег в городе растаял, и все напоминало позднюю осень: и погода в городе и голос «города-героя» не покидают меня! Я покину тебя на время, и так со мной случалось не однажды, но это временное расставание было первым, поезд нес нас в сибирские морозы. Когда доехали до Свердловска, я вышел вслед за братом в тамбур перекурить. А там, на окнах надето одеяло изо льда, я как заорал шутейно: «Ты куда меня завез?». Что и говорить перепад температурного режима ощущался воочию. Климатические условия, безусловно, и естественным образом, оказывают определенное воздействие на мышление человека. В чем явственно видится различие людей, характерами, поведением в быту, самим бытом.
В наш родимый, шахтерский городок мы подъехали поездом, когда было около четвертого часа утра. Доехав на машине до моей тетки, а его матери мы застали дома лишь дядю Колю, который даже не проснулся, когда мы зашли в квартиру. Тетя Галя как, оказалось, была на работе, работа у нее была посменной, она почти всю рабочую эпопею посвятила работе на «клетевом подъеме». Настроение наше было приподнятое тем, что мы были дома, брат решил приподнять его забитой гашишем папироске, мы выкурили и попадали по кроватям в спальной комнате. Придя с работы тетя Галя приготовила нам «званный обед», а потом нас разбудила, ее удерживало от рвущихся наружу любопытствующих вопросов лишь материнское чувство, что нас нужно накормить, а потом приступить к расспросам. Аппетит у нас был «волчий» и она умилительно наблюдала за нашим поглощением пищи. А вот когда застолье окончилось, приступила к расспросам, получив полное удовлетворение от наших ответов и успокоившись, пошла отдыхать.  А мы сидели и размышляли, редко переговариваясь, корректируя ход наших мыслей, что будем делать дальше? Я объяснил ему свою программу действий и то участие в ней, где нам в равной степени пришлось бы немного поднапрячься, чтобы у нас все было тип-топ! Дав свое согласие, он засобирался к Роману, решить вопрос с машиной, чтобы он нас немного повозил по городам Кузбасса, чтобы достигнуть цели, нами намеченной в своем разработанном плане. Пока все участие составляло в действиях Вовки, а я отдыхал, размышлял и поддерживал разговор о том, о сем с тетей Галей. Любила меня тетка и сожалела о нас… «Да что же вы такие непутевые, такие видные парни, а люди вас боятся. Стыдно слышать о ваших злоключениях и что вы в нее вцепились» - спрашивает, я не понял, смотрю на нее, она опять - «Да что вы в нее вцепились?», я перебрал в голове всех девок, думаю, может, нажаловалась какая на грубость, да нет вроде таких, переспрашиваю: « Да в кого в нее?». « Да в водку», тут я рассмеялся так, что если бы не приобретенный мною в Одессе более тонкий юмор, я бы наверно с ума сошел от смеха. Порой мне думается – почему не сошел? Лучше сойти с ума от смеха, чем своим смехом сводить с ума других. Хотя по оценкам американцев психологов – смех это чистое здоровье. Я еще раз повторюсь, что о своем здоровье я заботился как пчеловод о пчелах, Слава Богу – нет денег, зато есть здоровье, а его, как известно ни за какие деньги не купишь. Быть здоровым это уже счастье, и если некоторые его не  ценят, это их личное дело. Хотя, так или иначе, о своем здоровье печется любой, т.к. это заложено в инстинкте человека о самосохранении, если конечно не брать во внимание тех, кто сознательно гробит его: алкоголем или наркотиками.
Просидев с ней до поздней ночи, я поведал ей о своей одесской жизни, рассказал о пьянице-жене, которую побил, по своему излил душу о наболевшем. Вовка с Романом, воротившись с Н-ска, посигналили мне, это был «маяк» и я, простившись, ушел. На машине все-таки удобнее перемещаться в пространстве. Подъехав к моему дому Вовка как было уже давно между нами условлено, поднялся ко мне на третий этаж, в квартиру сестры, проверяя, как охотник дичь «подходы» и «отходы», в этом была необходимость. Поднял звонком сестру и она, открыв дверь и увидев Вовку, сказала: «Привет, что Сергей приехал?». «Да» - ответил он. «Все спокойно». «Не закрывай дверь, он сейчас через пару минут после меня поднимется». Усевшись в машине, он бросил: «Иди, тебя ждут». Пожелав, друг другу «всех благ», я, наконец,  опять подошел к родному порогу. Дверь за мной, бесшумно закрылась и мы, обнявшись с сестрой, трижды по-христиански облобызавшись, прошли на кухню. Пару часов длилась наша беседа, содержащая в основном мои инструкции, на тот момент времени, пока я буду жить дома. Настал момент основного вопроса: «Как Настя?». Из ее ответа я услышал только то, что я хотел услышать, иначе не могло быть, ибо об этом написано в «Книге Жизни»,  только она об этом не знала. Я попросил Надю ей позвонить и сказать, чтобы приехала к 10 часам ровно в ноль-ноль, позвонить, постучать и что ее ждет сюрприз. До семи утра, к подъему зятя на работу и ей самой с утра, оставалось часа полтора, и лег вздремнуть на свой диван, договорившись, что Антошка пока я дома в детский сад ходить не будет, а отдыхать будет со мной. Я лежал на диване и думал о доме, о маме, о своем детстве и юности, это шла прокрутка киноленты прошлых лет. Сквозь дрему я услышал голос зятя: « О, Серега!» и провалился в сон. Что это такое сон дома, дано понять не каждому, а тому, кто помотался по свету, познав многое из того, из чего невозможно сложить мнение, не покидая родного «гнезда». Когда в детстве я держал голубей, то очень радовался тому голубю, который прилетал, после того, когда у меня обокрали голубятню, на сленге голубятников «пришел». Так я прыгал от радости, когда у меня «курец пришел», это, значит, прилетел голубь рябой масти. Черно-белый в крапинку, красивая и редкая для голубя масть, а верность его голубиная, превосходила все человеческие понимания о любви. Верных я любил, будь то голубь, собака или женщина, только мера любви была соответственно своя, у меня женщина попала в одну строчку, но это никак не означает, что я поставил ее в один ряд с тварями Божьими. От голубей пошла голубиная любовь, от собаки – собачья преданность, а от женщины – лебединая верность. В этом словесной калейдоскопе, при правильной раскладке «цветов радуги», лежит скрытый смысл, отражающий значение слова «верность», производных от Вера, ибо вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.
 Проснувшись в девять часов по будильнику, я накормил проснувшегося вместе со мной племянника  Антошку и занялся приготовление себя и застолья, к встрече моей милой дымы, моего любвеобильного сердца. Я все до мелочей продумал: и как я встречу ее у порога и во что буду, одет, и чем сервирую незатейливый, но радующий и глаз, и душу стол. Встреча наша должна быть полна моим радушием во всем от первого взгляда и слова, в промежутке с застольем и кончив кроватью и незабываемыми словами о любви и прекрасном, которое есть между мужчиной и женщиной, в силу той же любви. Память этой незатейливой встречи останется запечатленной в наших сердцах, до скончания наших дней. В десять раздался звонок и стук в дверь, которую я тут же широко распахнул, и в прихожую впорхнула моя голубка. Глаза ее излучали счастье, каким светом сияли мои очи об этом лучше спросить у той, которая была напротив меня, но то, что она растворилась в потоке света, это точно так же, как ты видел, растворяется сахар рафинад в стакане чая. Я был одет в белоснежную рубашку, вишневого цвета брюки, а белые носки довершали то, к чему подходит поговорка « с ног до головы». Я был во всем своем великолепии души и тела, с полной гармонией всего и вся. Я как истинный джентльмен помог даме снять пальто и принять шапку, повесил вещи в гардеробный шкаф и, взяв ее за руку, повел в зал. Племянник Антошка радостно поприветствовал гостью и, приняв гостиницы: апельсины и шоколад, удалился на кухню. Я привел Настю в спальню и закрыл за нами дверь. Пред ее глаза предстал стол-книжка, накрытый столь искусство, что стал не мене чем «стол-сказка». Выждав секунду, когда все увиденное уложится в сознании, я резко развернул даму к себе, крепко обнял за талию, давая тем самым прочувствовать то, что ей на тот момент встречи, и суждено было осязать своим дамским чувством и огонь любви вспыхнул так ярко и вспышкой такой силы, что трудно себе представить, что на тлеющих углях такое возможно. Даже если у любви на сердце, среди пепла, остается хоть искра, то это искра надежды вспыхивает с необычайной силой яркости и не залить ее уже, не задуть. А то, что заливается она в подобной встрече шампанским или водкой, заставляет только бушевать страсти ума, еще более разжигая и накаляя страсти дамского сердца, что в «омут с головой». Мы смотрели шесть секунд друг другу в глаза и счастливая наша звезда «словно зимой гроза – губы в губы глаза в глаза». Я усадил даму  за стол, затем налил в рюмки чистейшей как слеза младенца русской водочки, сказав тост в нашу честь. Мы звонко ударили стопками и, осушив до дна, принялись за закуску. Я сам подносил к ее рту то ломтик лимона, то кусочек балыка – таково было мое радушие. Затем я вновь повел  свой рассказ в жанре приключений и фантастики, от которого ее сердце непроизвольно то сжималось, то разжималось, находясь во власти чувств с ярко выраженными эмоциями, проявляющихся на ее лице с широко раскрытыми глазами. Окончив церемониальную часть нашей встречи, я, постепенно приводя в примеры те или иные моменты, исторических встреч среди «великих», перешел к теме разговора посредственно  касающегося только нас и только нас. Глаза ее затуманились, веки накрыло поволокой, но сквозь розовый туман, отчетливо проявлялся блеск ее зрачков, возможно зрачки излучали ту энергию сила притягательности которой, не могла оставить равнодушной ни одного мужчину, если он, конечно, есть такой по сути, а не «нечто» в мужском образе. Не могу припомнить, убрал ли я сначала со стола или после, т.к. это не столь важно, когда горит «баня», но точно помню одно, я овладел ей тут же на кровати, на которой она сидела во время застолья. Это было непродолжительное глубокое соитие, давшее возможность «спустить пар» ибо не сделай мы сего, недалеко было до взрыва «парового котла». И это величайшее наслаждение доставило нам обоюдную радость и расставило все точки над i. Полностью раскрепощенное состояние Насти, позволило привести ее мысли в порядок и она, чувствуя себя на «седьмом небе» предложила мне свой план наших совместных действий и на сегодня и на ближайшее время, и как я отношусь к ее предложению. Предложения проявляют спрос, а спрос рождает предложения. Время незаметно подошло к обеду, разогрев все заранее приготовленное сестрой, я накрыл стол и помпезно пригласил Антошку. Настя была при мне, старалась хоть чем-то помочь, но она была на правах «гостьи» и я ей отказал, сиди и смотри, у тебя еще вечером будет время проявить себя в радушии хозяйки, когда я буду у тебя на кухне гостем. Мы втроем пообедали, чем Бог послал, Антошку я отослал играть, а мы, убравшись, продолжили наш разговор на всевозможные темы, до тех пор, пока с работы не пришла сестра с зятем. Надежда Ивановна как радушная хозяйка и очень уважающая по-человечески подругу дней моих суровых, не отпустила нас без ужина, где за столом мы собрались как одна семья, радостная и счастливая, от возвращения «блудного сына». Мы с Настей тепло попрощались с близкими и направление следования наше было взято на ее дом. Мы вышли на улицу, стоял морозный, но освежающий и этим приятный для души зимний вечер. Не спеша, пройдя с ней до конечной остановки автобусов и такси, где легко можно было взять машину для доставки на дом, мы так и поступили. Настроение у нас было выше «крыши». Переступив порог ее дома, мы оказались в том микромире, который существовал именно для нас, мир на двоих или «обретенный рай», интегрируя Мильтона в его поэме «Потерянный рай»…
В течение всей зимы, а она в Сибири ох, и долгая, а значит и время для размышлений у меня, было, достаточно времени, чтобы решить вопрос: «Как быть с Любой?». Что-то путное я так и не смог решить, потому и сказал: «Полагаюсь во всем ни на разум, а на Бога». Кое-кто скептически настроенный может сказать: «Ха! Так легче всего говорить и себя оправдать». Отвечу, что: «Да, так легко, но не каждому дано». Люба трижды, заказывала междугородние переговоры, а я лишь трижды крутил в руках уведомление из Одессы, так ни разу и не сходив. В чем причина? Мне это не ведомо. Может даже и к лучшему, меньше оправданий для меня, еще меньше оправданий для нее, это я подразумеваю в отношении друг-друга как мужа и жены. Что собственно в дальнейшем так и произошло, не пришлось оправдываться друг перед другом, в силу тех же реальных вещей, которые гораздо проще лживых оправданий…
Пробыв на «иждивении» Насти до конца февраля, моей неугомонной натуре стало чего-то недоставать, и я стал   наведываться к старым друзьям. Что характерно тот человек, что наладил свою жизнь при нас, продолжал жить той же соразмерной участью бытия с тем изменением, что поменялась «футбольная команда» в его окружении. Состав «команды» был слабоват, по сравнению с той поры, когда в ней были такие форварды, как Вовка и Виталька Х. и ваш покорный слуга, который сам не «играл», а был советником и наставником. Удобная позиция среди состава «игроков», это когда, зная всю игру, не принимаешь в ней участия и в ту пору, когда все гонятся за ложной славой, остаешься как бы в тени,… « и там я был, и не было меня», закону с таким трудно, на что я могу сказать: «А кому же сейчас легко?». Да и закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло…  И если ты знаешь или чувствуешь, что не вывезешь, зачем браться? Среди того, узкого по специализации игры, круга лиц, брат позволил себе похвалиться нашими похождениями по Одессе и ратными подвигами, славных сибирских богатырей, хотя я сам себя ни в коем случае к богатырям не причисляю, даже по той простой причине, что ростом не вышел. Брат действительно был богатырского сложения, да и другие парни ему мало, в чем уступали. Существовала среди «братвы» традиция – это в субботу, собираться всем в большом доме у хозяйки, имевшей сходство с бабой-ягой и париться в бане. После парной, накрывали стол, где обязательной была чистейшая водка и черная или красная икра, чтобы закусывать ею, именно с ложки, не так как ее «фраерки» в ресторане на бутерброд мажут, а именно по-барски, от «вольной масти». Сопутствующими закусками были так же и лимоны с балыком, и опять же, чтоб по-нашему, не любила братва «крапить на себе». Лидером, тренером, вдохновителем этой команды был, и долгое время оставался небезызвестный в специализированных кругах – Леха Червонный. Прозывался он и по другому, но это для сторонних зрителей или тех «игровых», которые были далеки от истины.
И вот однажды в субботу, проснувшись часиков в девять, а это для меня было необычно рано, я, сделав все необходимое по утру, решил пройтись до Паши, благо он жил в доме моей бабушки, и вот прихватив с собой два «флакончика» или «четвертушки» я и объявился у него на пороге. Он несказанно был рад нашей встрече. У Паши оказалось еще и беременная жена, о чем я и не знал, думал он вдвоем с отцом живет. Отец его дядя Яша золотой души человек всегда со мной был приветлив и радушен, хотя и редко, но метко, я посещал его во время Пашиного «временного отсутствия». Сердце у него пошаливало, я ему приносил крупных лимонов и советовал пить свежее выжатый сок, это по тибетской медицине, а вечером съедать по ложке чесночной кашицы. Он мне потом сказал: «Совета твоего Серега я придерживался, да вот потом проблема стала с лимонами», но сердце стало работать лучше, да и душевное спокойствие этому не мало способствовало т.к. Паша вернулся. Одним словом дядя Яша пропел: «Умирать нам рановато». Посидев у Паши добрых три часа мы выпили один шкалик и то, это в мою честь и за встречу т. к Паша не употреблял спиртного вообще. Видя мое взвинченное состояние, Паша посоветовал мне идти до бабушки, да где там, по-дружески, тепло, с ним расставшись, я со вторым шкаликом двинул в гости к Бабе-Яге, что меня туда потянуло, до сих пор не знаю, да кабы знать, то соломки постелил. Не доходя до дома, глядь идут брат с Игорем, тоже «центральный нападающий», но, как и Вовка при мозгах, поэтому наверно и не отдыхал на «скамейке штрафников», вовремя отделываясь тем, что исправно платил «штраф», ну что ж каждому свое. Свободное поле передвижения дороже всяких денег! А что ни деньги в жизни главное они знали оба, поэтому, наверное, еще не были «уволены в запас», хотя участь обоих сложилась трагически, ну да не все коту масленица или по-другому: «Не все попу, пасха!». При встрече, мы рассмеялись как скаженные, горячо поприветствовав друг друга, и направились в одно и то же место. На первый взгляд вроде бы случайная встреча, ан нет, ведь случайностей не бывает! И «чему быть тому, не миновать», как нельзя лучше подходит к последствиям этой встречи. Мы вошли на правах почетных гостей, хотя и чуток по-хозяйски или по-свойски, т.к. хозяином был и оставался Леонид Фокеевич, под его аккомпанемент, как главной скрипки в оркестре двигалось и играло все остальное. Нас тепло приняли, на общий стол я поставил свой «шкалик», чем изрядно насмешил собравшихся, к таким и подобным шуткам  все были давно привыкшие, да и не только к таким, т.к. я порой шутил, то некоторым и не до смеха было. Не могу сказать почему, но побаивались меня почти все присутствующие, исключением был Леонид Фокеевич, который не боялся ничего кроме уголовной ответственности, но это в определенных понятиях здравого смысла, а если коснетесь лично его и будет, затронут вопрос о чести и достоинстве, то тут его уголовной ответственностью не напугать. Это был человек сложной натуры, совмещающий в себе все хорошее и плохое одновременно. И не он руководил своим умом в такие моменты, а словно его «вели свыше», во всяком случае, из «воды он выходил сухим», хоть и не Копперфильд, но в чем-то сродни. Во всяком случае, гипнозом и телепатией он обладал в совершенстве, и только дурак хотел с ним потягаться в игре по жизни. Ибо на моей памяти – это игрок непревзойденный. Кстати в поговорках и притчах он большой мастер,  умел все вовремя преподнести и тем самым или унизить или указать на достоинство. Равно как и людей, он судил не по одежке, а по уму. И «равных» признавал по уму, а не по силе, так как просто физически сильный, без развитого интеллекта и ума, был для него – быдло! И таких он порой просто терпел, но до времени. Хотя поучиться у него было чему, перенимать его «опыт» мне было не с руки; у меня был свой жизненный путь, обусловленный свыше. И что-либо изменить в нем, мне было не дано, я шел, не ропща и не жалуясь, потому что не мог поступать иначе. А те, которые желали мне зла и рыли ямы, в них сами же и угодили, в «язвы свои наполненные гноем». Поэтому вторю еще раз: «Не желай людям того, чего сам себе не желаешь».
Обычно после парной, рыжий играл на баяне, а желающие отбивали чечетку, выказывая свое мастерство и молодецкую удаль. Но на этот раз репертуар традиций с нашим приходом был нарушен и застолье организовали раньше обычного. Под большим столом стояло три ящика «отборной» водки, вот почему и смеялась собравшаяся братва, скудости моей лепты. Но это в видимом, свою «лепту» я внес полностью и это всем было известно, кому, конечно, положено. Не было на этот раз и икры «на всех», она была, но уже «не для всех», была гора сервелата и копченой рыбы, что конечно тоже не плохо, но шарм уже не тот, мы все это с Вовкой для себя отметили…
 Перед этим, за неделю где-то я был в гостях у не менее знаменитого Лехи, только «Калача» и спросил его: «Почему я не видел мне положенного». Речь шла о деньгах. Он ответил мне, что деньги из рук в руки, он передал нашему «шефу и наставнику», так что этот вопрос следует адресовать ему, а с него взятки гладки, по той простой причине, что он все сделал, как положено. С тем, я с ним и распрощался, пожелав, друг другу «всех благ». Вот эта тема и не давала мне покоя… Мне не хотелось верить что Леха «темнит» и, тем не менее, факты вещь упрямая, да тем более слова человека, подтверждающие то, о чем я и думал, вдобавок ко всему этому человеку я верил, да и  не только я, а все знающие его слово, которое было железным как молоток. Так сидя за столом и опрокидывая стопку за стопкой, эта тема встала сама собой на воспаленные алкоголем мозги. Мы решили переговорить втроем: я, Леха и Вовка, только о том, что касалось нас, поэтому последовавший за нами Вася Г. решивший послушать нас, да и показать Лехе свою преданность, был отправлен назад к ребятам,  его ушей это не касалось. Он с показной обидой удалился, а на самом деле был рад тому, что и долг перед Лехой выполнил и с нами связываться, если что не придется. Не хотел попадать между двух огней, тут и дураку ясно. Леха попытался взять инициативу разговора в свои руки, так сказать по привычке, но это ему не удалось по ряду причин. После моего конкретного вопроса: «Ты деньги в свои руки брал», последовал ответ «Да», и короткий удар Вовки. Брат отправил его в нокаут, после чего сбегал на кухню и принес железную клюшку, чем мы его и избили. Не буду себя выгораживать, хороши мы были в равной мере, но, тем не менее, остановил брата от дальнейших посягательств именно я. Затем начался такой кавардак, что мне не хочется его описывать, дабы не наводить ужас… В конце концов, он был брошен в подполье на глазах всей братвы, которая и пальцем не пошевелила, чтобы ему помочь, там он и пробыл в небытие без сознания до приезда «скорой помощи» и сотрудников ОМОН. Мы, прихватив с собой двух-трех более преданных нам, чем Фокеичу, покинули апартаменты после первого приезда милиции, сотрудники демонстративно решили, что мы разберемся, сами и их дело сторона и будто бы удалились, а на самом деле уехали за подкреплением. Мы втроем дошли до нашего верного «Санчо Пансы», где я немного побыл, пока Вовка ходил за машиной, а потом меня отвезли к Насте. Войдя в квартиру, я услышал ее возглас: «Боже мой!», до такой степени я был пьян. Я был в том состояний, за какое сам себя ненавидел, на утро следующего дня. В сравнении себя пьяного и  трезвого, не совсем уложится сравнение: «небо и земля».
Номер телефона Насти не знал никто из близких, кроме брата. Поэтому меня удивил столь ранний звонок, а еще более удивило выражение Настиного лица, после того как она, сняв трубку, промолвила: «Тебя», я и забыл, что в самом крайнем случае брат мог позвонить. И вот такой крайний случай настал! Как наступает после ночи – утро. И опять было утро, только вряд ли его можно было назвать добрым, после того, что я услышал по телефону. Я бросил ему в трубку: «Езжай, сюда».  О том, чтобы его ни одна живая душа не видела, ему говорить не надо было, он об этом знал из моей инструкции, ранее изложенной на «крайний случай». Не прошло и часа, как он оказался в квартире как по мановению волшебной палочки. Настя пошла на кухню, приготовить кофе, оставив нас двоих прекрасно понимая, что у него есть что-то очень важное для меня касающееся безопасности. Женщина чует сердцем, и мы без слов друг друга понимали. Объяснив мне то, что произошло вчера, о чем я плохо помнил, да хорошо бы забыть, мне стала ясна вся удручающая картина. Это был тот видеоролик, который мы еще не видели, а, посмотрев, не рассчитались за просмотр. Позавтракав, Настя засобиралась на работу, каково было ее состояние? Мне ли не знать? Но как она держалась! Воистину любящая женщина. Пожелав нам хорошо себя вести, она оставила нас до вечера, пообещав узнать новости, касающиеся нас. Оставшись вдвоем с братом, мы начали ругаться, ища виноватых, а что их искать? Когда виноватых нет! Брат, находясь в чересчур возбужденном состоянии, предложение внес такое: «Поехали в реанимацию и вырвем у него все трубки». От моего слова зависело многое, но не мне было решать забрать или вернее отнять у него жизнь, т.к. я ему ее не давал. Я сказал, что если он останется жить, то на, то есть воля Божья. И идти вопреки Его воле, мне не дано, как Бог допустил такое? Отвечу, что Святому Богу не в чем оправдываться перед грешным человечеством. На что брат мне заметил: «Смотри, будешь потом всю жизнь жалеть». Я ответил ему словами из Писания: «Мне отмщение, аз воздам». Больше об участи нашего когда-то друга мы вопрос не поднимали, по прошествии многих лет до моего ума дошло значение и смысл написанного: «Когда Богу угодны пути Его, Он и врагов примиряет»…
 Новости привезенными Настей оказались плачевными. Поздно поужинав, мы с Настей перебрались в зал, она заранее приготовила Вовке постель в спальной, соблюдая все законы гостеприимства. Пожелав нам спокойной ночи, он почти сразу же уснул, я знал это по пережитой им психической нагрузке. Мы же расположились на диване, стали вслух размышлять, как мне выбраться из создавшегося положения. «Сколько той жизни» - сказал я словами своей тещи Клавдии Ивановны.  Забыл отметить, что Настя ничего не знала о моей женитьбе в Одессе, это единственное что я от нее скрыл, не хотел причинять хоть маленькую толику боли, мне нельзя было создавать ей предпосылки для душевных мук! С нее достаточно было и сердечных мук, она не мало перенесло, из-за меня конечно. Проведя с братом, пять суток, словно на горе Арарат, где после всемирного потопа обосновался Ноев ковчег, мы дабы не расстраивать «мою спасительницу» отчалили. Брат ввиду своих больших габаритов, все же создавал и большие неудобства, своим присутствием при всем правильном соблюдении обычаев как гостя, сковывал и стеснял Настю, мне ли это было не видеть, хотя она ни разу мне не высказалась по этому поводу. Можно ли оценить все ею пережитое? Да, можно. Ведь она просто выполняла свой долг. Перед кем? С ответом я воздержусь, но он обязательно будет. Мы с братом уехали в Красноярск, где нас уже ждали наши друзья. Но не зря существует поговорка: «свинья грязи найдет!». Я далеко  не свинья, но грязи, тем не менее, нашел, в таком заснеженном крае в начале марта. Но что ни делается, все к лучшему…
Международный женский день, праздник весны, нам было суждено встречать вместе. Я приехал домой, ни обращая внимания, ни на посягательства милиции, ни на месть Леонида Фокеевича, мне на все было наплевать, надоело прятаться, как серогорбой мыши. Накануне праздника я предался разгулу, а когда спустил деньги вконец, то угомонился и на второй день сидел дома, размышляя о том, что подарить Насте.  Надежда Ивановна видя мое хмурое лицо и не лучшее расположение духа, пару раз подвергала меня критике, я молчаливо ее снес, она во всем была права. Хорошо еще, что я успел ей купить в подарок серебряные сережки с бирюзой, которые ей так хотелось иметь, я любил сестру и по возможности старался исполнять ее желания, а порой и прихоти. Она была искренне рада и моему к ней вниманию, и самому подарку. В восемь утра она пару раз заикнулась о том, поеду ли я в гости к Насте или ее ждать в гости? Я отмалчивался, мне было стыдно за себя, появиться без подарка к той, которой по «гроб обязан» для меня было смерти подобно. Уже около 5 часов вечера сестра подошла ко мне, сидевшему в кресле, когда я мысленно ругал себя за свою бесшабашность, и сказала: «Поезжай к Насте, вот тебе деньги на такси и на букет цветов». Какой-никакой, а это уже был выход т.к. выбирать мне было не из  чего. Быстро переодевшись, как подобает такому случаю, я взял для меня «причитающееся», поцеловал сестру и был таков. Заранее я подписал записку, которую вместо поздравительной открытки, собирался вложить  в цветы. Пройдя на круг, где находится базар и остановка автобусов и такси, я взял самый дорогой букет и через полчаса был на пороге квартиры своей любимой. Я вложил записку в цветы и позвонил, дверь тут же распахнулась, и я оказался в крепких объятиях. Настя взяв букет не обратила внимания на записку, а прошла на кухню, чтобы поставить его в хрустальную вазу с водой. Пока я разувался, раздевался, вдруг слышу ее восторженный возглас: «На такое способен только ты», она подошла ко мне и поцеловала меня, сияя от счастья и переполняющее ее сердце чувств. Содержание записки гласило: « И если Вам цветы подарены любя, считайте Вам подарена… Земля!!!». На все дальнейшее, что произошло после изысканного, празднично оформленного стола, скажу одну истину: «Там где есть любовь, слов не надо».
 В кровати мы пили наш полюбившийся чай на лимонном масле, с добавлением рижского бальзама, подскажу пропорцию: на чайную ложку по всем правилам крепко заваренного чая, столовую ложку бальзама. Эффект – просто поразителен! Время соразмерно потекло с нашей «семейной» жизнью, словно мы были супругами во всем. Я не злоупотреблял спиртным, ибо «такая чистая, а так мутит разум», это я о водочке, чем доставлял Насте огромное удовольствие, т.к. она думала или же ей хотелось так думать, что это она воздействует на меня своим умением и житейским опытом. Отчасти это так и было, но всего лишь отчасти, у меня было лишь одно желание сделать все возможное, чтобы в памяти Настеньки обо мне осталось лишь самое прекрасное о  совместно проведенных днях. Чего я собственно и достиг, вложив в это всю силу своей великой души! Пока она была на работе, я находил себе занятие не только в удовольствии за чтением книг, но с таким же удовольствием занимаясь житейскими мелочами, как говорится «хлопотал по хозяйству». Так за буднями незаметно заглянула, а потом и пришла весна, не календарно, а в самой природе. Кто не любит весну? Среди нормальных людей таких нет! Но ассоциируется она у каждого по своему с чем-то определенно своим, личностным, оставляя след из дорожки с цветами... Мы очень тепло и уютно обосновались в этой пусть и короткой, но с яркими фрагментами, нашей счастливой семейной жизни. Первое мая мы отмечали у меня, собравшись, как одна большая семья: сестра с мужем, мы и самые близкие. Отметили мы этот день по-весеннему радостно. Четвертого мая у меня день рождения мне исполнилось двадцать девять лет, уже почти взрослый, т.к. на тот момент еще не был раскрыт как личность, мы только любили по-взрослому, а во всем остальном были как дети. Справляли мы его сначала дома, в семейном кругу, где в мою честь было сказано много теплых слов и поднято немало тостов, все пили только шампанское, от которого я хмелел, но не терял ясности рассудка, как хмелели все присутствующие от вина, веселья сердца и радости души! Вечером мы с Настей продолжили «наш праздник», который был только для двоих.
 Девятого мая мы решили провести на природе, устроив в весеннем лесу пикник на двоих. Была пора, когда березы дают сок, поэтому запивать шашлык, было решено, непременно свежим березовым соком. Мы приготовили с вечера все необходимое, замочив в вине кусочки баранины и свиной вырезки. Дочурка Насти была дома и после легкого завтрака, проводила нас на природу, с нетерпениям дожидаясь нас после лесной поляны, я обещал ей принести березовый сок и лесной шашлык, непременно исполнив обещанное к вечеру ближе, но чем для ребенка дольше ожидание, тем радостнее и сильнее суть восторга, будь то любой подарок либо исполненное желание, приятно уметь понимать детскую душу. Я понимаю, потому что и сам как дитё, как детище Божье. Я люблю детей, и дети любят меня, потому что понимают, а это один из аспектов счастья, который гласит, что «счастье это когда тебя понимают». Отправившись в близлежащий березовый лес нам предстояло проделать расстояние в километров семь, усталость от пройденного пути мы ни ощутили, аллегорию можно сподобить лишь движением Альтаира и Веги по «млечному пути» ас той разницей, что они стремятся в своем движении навстречу, а мы двигались даже не параллельно, а как «два в одном», к достижению той же цели, что и стремящиеся навстречу, к месту или точке определения в слиянии двух начал. Чтобы понять то о чем  я пишу, нужны два фактора, которые приведут мышление к «нужной точке». Это кальян с гашишем и мелодия «Энигмы», проверь, если желаешь убедиться  в правильности моих слов, ты увидишь место встречи Альтаира и Веги, если ты «дальнозоркий» и точку нашего с Настей пребывания  в ее географическом положении, если ты близорукий, если ты ничего не увидел – ты слепой! Но ты не отчаивайся, во время свое Господь наш, Иисус Христос излечил слепорожденного, а все что ни попросите во имя Его, дано будет. Я выбрал место, а скорее оно было уже выбрано самим провидением, где мы и расположились, среди берез и весенней зелени пред раскинутой поляной из белых, выразительных на зеленом фоне цветочков, называемых в Сибири – «ветреницей». Это было действительно сказочно красиво! Выложив из камней «очаг» я развел костер, и пока я занимался делом, Настя лицезрела эту красоту весенней природы, которая напрямую впитывалась в ее душу, как пена от душистого мыла в губку. Шампуры я приготовил из можжевеловых веточек, чтобы придать мясу исключительный привкус. Аккуратно просверлил в трех березах дырочки на стволах и подставил емкости, под льющийся тонкой струйкой сок «Березкины слезки», уходя, я, аккуратно замазал их сырой землей, не причиняя тем самым особого вреда. Когда костер прогорел, я на тлеющих углях приготовил три огромных величины шашлыка, две нам, а один для дочери, моей, на данный момент, а лучше сказать уже тот момент «лесной нимфы», хотя то время навсегда останется со мной в настоящем, для него просто нет прошлого, в силу одной причины – краткого соединения времени и пространства в двух началах, одного конца. Без кальяна такое понять и уразуметь… ну очень трудно, но возможно, если ты обладаешь незаурядными способностями и хорошо развитым интеллектом в совершенстве знаний. Вначале мы получали удовольствие от невыразимого вкуса и запаха свежести березового сока и когда восприятие немного улеглось, принялись за шашлык, по вкусовым качествам во многом превосходящего те, которые мне довелось кушать, до этого и после. Запивая мясо опять же березовым соком. Весело переговариваясь и шутя, мы закончили нашу трапезу и, откинувшись в «зеленый ковер» на спину, устремили взоры в весеннее, голубое с солнечными блестками небо, я держал своей руке ее руку и эту связь с небом, землей, с единством наших ритмично бьющихся сердец, мы ощутили в полной мере. Мы о чем-то говорили, я все помню о чем, но не хочу сейчас «сыпать соль на рану, она еще болит». Эта аллегория с песней приведена мной не случайно, сердце ведь и саднит ноющей болью и радуется до боли, а такие перепады для меня сейчас излишни. Почему? Боюсь, что физическое состояние организма не выдержит, такой психической амплитуды колебаний. Пролежав так определенное время, счастливые часов не наблюдают, я вдруг поднялся и подхватил ее на руки, вынес на поляну, которая представляла собой ковер из цветов, а цветы это «отражение неба на земле». Мы закружились в сказочном «лесном вальсе» под музыку сфер, льющуюся в наши сердца из окружающего нас пространства, пропитанного свежестью леса и ароматом цветов, и эта свежесть и аромат, растворенные в воздухе, буквально опьяняли нас, заставив забыть о времени. Чтобы ее сердце не разорвалось от счастья, танец наш внезапно был приостановлен и мы, обнявшись, смотрели друг другу в глаза.  Затем, не произнося ни слова, разом повернулись и, взявшись, рука за руку, ее правая – моя левая, медленно побрели к лесному очагу, солнце опускалось к горизонту, напомнив нам о существовании времени и что приближается вечер, а ведь нужно было преодолеть пространство, если мы хотели засветло попасть домой, а мы этого хотели, как бы нам того не хотелось, но сделать сказку в этой реальной жизни почти невозможно. Мы собрали наши «лесные трофеи» и довольно скоренько отправились до дома. Обратный путь всегда, кажется короче, для нас это не составило исключения, и вскоре мы оказались в квартире. Описать радость ребенка, после нашего возвращения, когда на стол был выложен «шашлык лесовик» и березовый сок нет возможности  ввиду отсутствия нужных слов для ярко выраженного восприятия – потому «детская радость» это отдельная категорий чувства, возможно сродни лишь женскому оргазму одновременно с мужским, ведь до определенного времени детское сознание развивается на принципе двух начал, это уже потом определяется женское чутье, и мужская логика – после «переходного периода». И только тогда происходят метаморфозы подобные тому, что «он хочет, но не может», а «она может, но не хочет». А до той поры детские чувства открыты и доверительны, это логично при условии правильного воспитания и любви родителей. Поэтому дети, воспитанные в детских домах зачастую, если не всегда лишены детской радости. Эту печаль мы видим на их детских лицах, но боимся себе в этом признаться, и их лица рано покрывают суровость и жесткость, как следствие от причины это результат воспитания, бездарных наставников и учителей которым доверено воспитание детей. Чье доверие они оправдывают?
Мы с Настей удобно расположившись на диване, слушали музыку, улетая мыслями то на лесную полянку, то в небеса, когда дочь пригласила нас к столу, оповестив о торжественном ужине «посвященному Дню победы». Мы были слегка удивлены, т.к. внезапность детского вторжения в наши сферы небесные, опустила нас на землю. Войдя на кухню, нашим очам представился оригинально накрытый стол на трех персон, отличающийся изысканностью благодаря стараниям «маленькой хозяюшки», так любовно называла Настя свою дочь. Количество мяса от лесного шашлыка хватило на три порции, но, сколько нужно было вложить умения, чтобы все это в такой достойной форме преподнести.?! Это уже  конечно разговор отдельный далеко выходящий за рамки восприятия материалистического мира т.к. соотнести это можно, пожалуй, с духовной сферой бытия, граничащей с потусторонним или ирреальным миром, способным более достойно выразить человеческое чувство и отношение без слов, я подразумеваю речевое изложение мыслей. Втроем мы весело провели время в застолье, затем уселись за телевизор, где я своими шуточными комментариями к  программе транслируемой по ТВ  очень насмешил, обоих дам. Время было поздно и пожелав нам, а мы ей в ответ: «Спокойной ночи», дочь удалилась на сон грядущий. Весь восторг чувств дневных мы выразили в любовных утехах, на разложенном диване, который вертелся как пропеллер у самолета первых моделей. Как «вертелись» мы? Боюсь, что человеческого воображения будет маловато, чтобы иметь об этом хотя бы отдаленное представления…
Наступило лето, и это лето стало для меня жарким! Я влип в «историю», конечно криминальную, в которой косвенно я имел соучастие, но представители закона впрямую хотели обвинить меня в одном из смертных грехов человечества. Только одному человеку я объяснил, и он меня прекрасно понял, то затруднительное положение, в котором я оказался даже не знаю, кого или за что благодарить. Ситуация была крайне неординарной. И кто в ней должен был пострадать, понеся уголовную ответственность, во многом зависело от меня..
Я уехал в соседний карай к родственникам Насти, у которых я пару раз до этого гостевал. Приехав к ним,  объявил, что нахожусь в отпуске и мне необходим отдых на природе. К моему приезду они отнеслись с полным радушием, поставив на полное деревенское довольствие: молоко, сметана, творог, свежие яички и куриное с чередование крольчатины – мясцо. Одним словом деревенский рай. Для приятного времяпрепровождения я захватил книгу Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Во время чтения я заходился от смеха, почти до слез на что хозяйка, заглядывая в комнату, спрашивала: «Да что ты такое читаешь? От твоего смеха и мне смеяться охота». Я ответил, что  оставлю им с хозяином эту книгу на память и когда зимними свободными вечерами все дела по хозяйству будут переделаны, то и им не грех будет посмеяться от прочитанного. Через день-два мне топили баню, и я парился по вечерам до потери сил, парная одна из моих слабостей, основное время дня я проводил в прогулке по лесу, и обнаружил случайно, а может и не случайно  удивительное, упоительное, одним словом сказка, а не место. Омут неширокой лесной речки, накрывала, словно ладонь чашу с минеральной водой, своими ветвями плакучая ива, тут же небольшая полянка. Я стал ходить сюда ежедневно, купаясь под сенью ивы и загорая на полянке, в «костюме Адама». Это было единение человека с природой. Ровно через две недели я возвращался чуть позже обычного, почти в сумерках и, войдя в улицу ту, которую я видел при всей своей не дальнозоркости, зрение у меня ниже среднего. Она стояла, опершись руками на прясла, положив голову, чуть набок склонив ее, опершись подбородком и глаза ее излучали, именно то, что излучают глаза любимой женщины. Я, улыбаясь подходил к ней, не отрывая глаз от ее пристального взгляда, в котором я прочел все вопросы и тут же ответил одним ответом. Мы приветствовали друг друга долгим поцелуем, без излишних слов, вторю еще раз: «где есть любовь, там слов не надо». Мы зашли в летнюю кухню, где хозяйка готовила обильный ужин. Мудрая Настенька привезла с собой ко всем городским дефицитам из фруктов и шоколада еще и пять бутылок марочного армянского коньяка. Я посетовал, что не встретил ее на железнодорожной станции, такую тяжесть тащила на руках, но оказалось, что со станции ее привез на машине сосед родственник. Вот и, слава Богу! – подумалось мне и мы отправились в парную. Напарились от души, тут же от души, я свершил то, что должно было свершиться и мы, зайдя в дом, просто упали на кровать, давая возможность обрести телу силу, а голове отдых, отрешившись от всех мыслей, это было редкостное состояние нирваны. Мы в забытье пролежали до тех пор, пока нас не позвали к уже целиком накрытому столу. Я помолился вечерней молитвой в благодарение Бога, подойдя к столу чуть позже, был поздний вечер, часов около 10, «засидеться» за столом нам пришлось далеко за полночь. Накачав до невменяемости коньяком хозяина я хотел споить и хозяйку для крепкого сна, чтобы они спали непробудным сном, что хоть с пушки стреляй, да русские деревенские женщины по натуре не предрасположены к «заморским напиткам», не говоря вообще за спиртное и мой план удался наполовину, ну что ж подумалось мне придется хозяйке наверно или помереть со смеху без книги об Остапе или заложить уши ватой. Мы помогли хозяину добраться до кровати, хозяйка ушла спать в горницу, разобрав кровать с периной для нас, в той же горнице. «Да уж!» - подумалось мне, ну да что делать, все как для дорогих гостей. Мы с Настей попытались удержать себя от через край переполнявших нас чувств, но безуспешно. Началась операция, по тибетскому сексу, с кодовым названием «Просто тайфун». Хорошо, что перина из берегов не вышла, а пух не разлетелся, а то бы хозяйка увидела снег среди лета, а это само по себе уже чудо. Пробыв два дня мы решили с Настей вернуться в город, будь что будет! Целиком полагаясь не на разум свой, а на Бога! Без проблем посредством перемещения времени в пространстве, мы очутились опять в исходной точке, в ее квартире. Две недели, которые мы провели вместе, пролетели словно «падающая звезда» по небосклону! Полностью экипировавшись в дальнюю дорогу, наступило и то раннее утро с прощанием, с расставанием. Уже на пороге, поцеловав ее на прощание, еще «тем поцелуем», Настя, вдруг развернув меня к себе, перекрестила и молвила тихо, но ясно: «С Богом!». Я, не оглядываясь, вышел, не обернулся я и потом, когда она смотрела в окно, я об этом просто знал…
Сел в первый по времени электропоезд и поехал в соседний город области и поехал до моего лучшего и лучшего из друзей – брата по духу – Игоря. Объявившись у него ранним утром и объяснив ему ту ситуацию в которой я оказался мы перешли от деловой части встречи к традиционной – гостеприимству. Жена его, глубокоуважаемая Ира, накрыла для нас подобающим образом сервированный  и отвечающий нашим вкусам праздничный стол. В его семье я всегда был желанный и уважаемый – дорогой гость. Пробыв у него три дня, я скорым поездом, в купейном вагоне покатил в Омск. Там жила моя подруга по переписке Татьяна Бояркина. Встретили меня как положено, умеренно, но с душой. Прогостив у нее неделю, ознакомившись со всеми местными достопримечательностями г. Омска, я ни разу с ней не переспал, наша встреча имела чисто психологический аспект, и я ей пообещал написать письмо через 5 лет, поинтересовавшись, как сложилась ее дальнейшая личная жизнь. Это письмо она должна была получить в 1995 году. Почему я ей не написал. Ведь я всегда держу слово, не будем торопить время, оно еще не подошло. Для нас важен результат, а во времени ограничений нет. От нее я заехал до брата Николая С, где имел одно занимательное приключение и целый ряд приключений незанимательных. Приехав в г. Реж, мы встретились с ним у его родной, а для меня троюродной сестрой Любы, он меня из автобуса увидел, когда я шел от вокзала до Любы, но разве это назовешь случайностью? Не успел я с Любой обняться, поцеловаться, а тут глянь, на пороге уже Колян. Мы не виделись чуть больше года. Мы поехали на его работу, где он взял недельный отпуск, и принялись отмечать нашу встречу.
В городе Реже у меня было достаточно приятелей среди братвы, там меня уважали. За что? Об этом нужно спросить у самой братвы, тогда это будет и правдиво и достоверно. Для налаживания средств в достижении своей цели мне потребовался всего один человек – Санек, и он был на месте. На следующий день мы с ним поехали на одну «малину». Зашли мы в дом вдвоем и застали «суд Линча», вели его «урки» над одной дамочкой, хотели ее «выставить» на квартиру… Пригибая голову в дверном проеме, я едва не споткнулся о ржавый колун, стоявший у самого входа. Войдя в «пятистенок» по общепринятой традиции, громко поздоровался и неожиданно… услышал в ответ ленивое и пренебрежительное: «Ты, чьих будешь?». Вот это жирное и невнятное чавканье по отношению к гостю и пробудило во мне темный неистовый смерч … Опуская колун, на колено сидящего здоровяка я  уловил в его поросячьих глазках бездну удивления… Режущий уши крик, заставил остальных находящихся в комнате замереть как вкопанных. Много ли надо умеючи?.. Грудина долговязого издала короткий звук как если бы вы ломали деревянную тару из-под пива, предвкушая к вечеру дымный костерок и лакомые шашлычки… Третий удар я сместил, ударил лежащего не в затылок, как диктовали правила, а всего лишь по плечу…. Отдышавшись я взял дамочку за руку и вывел из «засады», оставив, Санька объяснять, откуда «ноги растут»… Дамочка звалась Татьяной, на пути к лодочной станции (мы находились в районе «Гавань») она поинтересовалась откуда я свалился на ее голову и особливо на головы ее притеснителей. Я ответил: «С неба упал», а она округлила глазища так, что мне подумалось, из орбит бы не выпали, она сказала: « Я стояла и молила Бога о помощи», на что я ей заметил: «Вот Он тебе и помог». Загадочное выражение ее лица, говорило мне о многом и я мало, в чем ошибся, как впоследствии выяснилось… Дамочка оказалась состоятельной, в квартире, которая была упакована электроникой, и бытовой японской техникой я провел три рассвета  и три заката. Она была до боли одинокой, чуть ли не Ассоль, но алых парусов у меня не было, разве что красная олимпийка с синими лампасами. Чем не ассоциация, стоит только добавить чуточку фантазии…
 Мое правило стратегии гласит: «Не делай ничего бесполезного». Так, что, не отдавая отчета своим поступкам, я делал то, что было нужно, не углубляясь в суету мира сего и без сантиментов. В этом порой и выражалась моя непредсказуемость: в «реактивном» действии и воздействии на сознание человека со скоростью в миллион раз превышающей скорость света и силой слова, способной сломать человека пополам, не прикладывая рук. Это такой же блеф, как пятна на солнце, то они есть, то их нет, а солнце все одно: светит и греет. Я украдкой расстался с родственниками т.к. меня искали «побратимы»…
…Одесса-мама, встречала меня как уже не как гостя, а как сына. Я снова вернулся в тот мир, который был для меня предназначен. Оставив вещи в камере хранения, взяв легкий набор джентльмена я перво-наперво отравился в баню, на Московскую, что в районе Пересыпи. На долгое время баня эта была закреплена за мной, как «земля за колхозом», ни в какой другой меня не устраивало все так, как здесь, от обслуживания до парилки. Войдя в помещение зала с кабинками для раздевания, я  увидел старого знакомого банщика Андрея, чему очень был обрадован, подумав, что баня будет как надо! Напарившись и намывшись от души, я одел все новое и, повивая пиво, повел разговор с Андреем о том, о сем.   Имея «выгляд» как говорится, словно новый рубль, тронулся в свой район поселок Котовского. Войдя внутрь своего родного двора, мне словно пелену на глаза опустило, я перестал воспринимать реальную действительность и если бы не лай дворовой своры собак, узнавших меня. Я подумал бы, что нахожусь в виртуальной реальности, разряженного воздушного пространства, в котором я передвигался, словно видел себя со стороны. Первая мысль, затем укрепившаяся была, что все жильцы переехали во вновь полученные квартиры, а барак заселили другими. Зайдя к себе на «летнюю кухню» я увидел спящего, ни разу мной не виденного ранее мужика, что убедило меня в первичной мысли о переезде, что только за восемь месяцев не произойдет. Рой всяческих мыслей пронесся в моей голове и я, не приняв никакого решения, вышел со двора и попал в поток людей спешащих в это время на электричку и «лоб в лоб» столкнулся с матерью Инки, которая была с каким-то «московским фраером». На вопрос: «Где Инка?» я получил ответ: «В деревне у бабушки, куда мы и едем». Я тут же сказал: «Я с вами», уж очень мне хотелось или захотелось увидеть Инку и проверить слова о любви, что: «любовь, словно веер и костер, слабую гасит, а сильную разжигает еще сильнее» и тому способствует разлука. Вернее сказать, что разлука для любви, словно ветер для костра, слабую – гасит, сильную – разжигает еще сильнее. Результат нашей любви мне  довелось проверить воочию т.к. времени для любви не существует. Благополучно добравшись до села, я попросил Люсию с ее обожателем, чуть приотстать по той причине, что мне хотелось появиться перед Инной совершенно неожиданно и одному.  Войдя во двор, я услышал, как хлопнула входная дверь из дома в сенцы и через мгновение «передо мной явилась ты, как гений чистой красоты» предстала Инна. Я был в трех шагах от нее, когда она «в обморок упала, но я успел ее роскошный бюст словить», она в действительности упала в мои распростертые объятия. Слова посыпались из ее уст как из рога изобилия. Но тут появились «чуть отставшие» и я остановил ее непрестанно льющуюся речь, тем, что сказал: «У нас еще будет время для объяснений». Поприветствовав мать, а мы трое бабушку вышедшую на шум, связанный с нашим приездом мы распределили обязанности, кому и чем заниматься в приготовлении гостеприимного стола, мне как всегда обязанностей не досталось, и я принялся созерцать вишневый сад и желтеющую в конце усадьбы кукурузу, предавшись сладостным мыслям. Пару раз ко мне с коротким визитом заглядывала Инка и, чмокнув в щечку, спросит: «Мечтаешь?», а потом, собравшись уйти, молвит: «Ну, не буду мешать», на что я ответил: «Ты мне не можешь мечтать, т.к. я мечтаю о тебе». На самом деле я думал и о себе и о другой, и эта часть была не малой…
Мы собрались за столом, накрытым под вишней. Я был посажен, как почетный гость во главу стола, по правую сторону от меня присели Инна с бабушкой, по левую Люсия с кацапом, его имени я не помню, да и при нем, все кроме Люси, так к нему и обращались, это обращение всех украинцев к выходцам из России, что касается меня то и за глаза меня прозывали так далеко не все меня знающие, не говоря чтоб в глаза, как говорят «хохлы» - повбiвав бы! Ну да это шутка, «Бамбардия кергуду!», «Что вы сказали?», «Они вас зарежут!», вспомни фильм «Кавказская пленница», фрагмент застолья в ресторане и диалог между Шуриком и родственником «невесты», роль которого безупречно исполнил актер Мкртчан. Один только нос чего стоит на его «физиономии», прикрытой национальной кавказской фуражкой, недаром ее «ипподром» прозвали. У них даже Ленин в фуражке ходил, забыв свою кепку на броневике, с которого были расстреляны дети-сироты, молодое поколение лучших сынов и дочерей Кавказа, да и не только. Не обошла эта же участь и Украину, только казачий чуб с обвислыми усами они ему не прилепили, зачем чубом маскировать рога, а усами «козлиную» бороду. Кто был, сей дедушка с «добрыми глазами», украинскому народу доподлинно известно, как и про ту долю, которая выпала тем, кто не предавал веру Христову и в открытую не пошел по пути, указанному Сатаной, положив свою душу за Христа…
«Украинская житница» во всей красе и великолепии щедро накрытого стола, под усыпанной перезрелыми уже ягодами вишни и в кругу близких и не очень, для меня собравшихся за столом и счастливых на сей день – людей. Как и обычно или традиционно, кому как угодно, а для меня лично это одно и тоже, застолье затянулось до поздней ночи, но всему наступает своя пора или предел, наступила пора укладываться на сон грядущий и для нас. Меня всегда волновал тот факт в таких случаях, где  мне постелят и будет ли возможным пробраться ко мне в постель Инке, после того как улягутся все остальные. Я как гость не мог нарушить традиций радушного гостеприимства. А так как полноправной хозяйкой была бабушка, которой вряд ли это было бы по нраву. Если бы она увидела внучку в кровати гостя. С матерью было относительно просто, т.к. она о нашей связи знала не только понаслышке. Я шепнул Инке, что, как стемнеет, приходи. Но одно дело это мое желание, а другое дело исполнение свыше предначертанного. Видно не было той неизбежной необходимости. Чтобы мы с Инной оказались в жарких объятиях на одной кровати. Потому-то наверное и склонило меня моментально ко сну, как только донес голову до подушки, к такому провалу уместно выражение: «как сваркой срезало», или высший гипноз, но открыл я свои очи, когда солнечные лучи, теплые и приятные, играли на моем лице, как бы невзначай подвергая меня к пробуждению. Я приоткрыл веки и, улыбаясь, некоторое время пребывал в возвышенном состоянии счастья от пробуждения к жизни, с уверенностью в дне сегодняшнем, что все доступно, желаемое у меня будет т.к. что мне не дается через людей, мне дает Бог, просто и без упрека. Но я от пресыщения начинаю допускать прегрешения и потому порой страдаю в голоде и холоде, но тут как по пословице: «нечего на зеркало пенять, коли рожа крива», да я и не ропщу, когда попадаю в жизненный цейтнот, т.к. все прекрасно осознаю, как знаю и то, что нет, худа без добра! Вошла Инка сияющая в утренних лучах солнца с исходящим ароматом свежести, от цветущего молодого тела, напоминающий запах парного молока и вишни. Не буду описывать наш разговор он был долгий и объяснения наши по сути были столь банальны. что известны большинству по тем же мотивам и причине расставания. Я ей лгал, что у меня никого не было, т.к. быть не могло, но вряд ли она до конца мне поверила, скорей всего сделала вид, как и делают в подобных случаях в основном все женщины на земле. Что ж поделать видно таков их удел, ведь слушала как прародительница Ева, обольстившего ее змея и поверила ему, слащавая ложь для ее ушей, оказалась дороже истины и слаще правды. Вот и лжет мужской род, дамам сердца, не потому что желает выставить себя в глазах дамы с лучшей стороны, а потому, что этого желает сама дама. Инка рассказала мне все и про всех! Двое суток пробыли мы вместе, на селе, предаваясь радостям жизни и услаждая душу всем, на что глаза глядели, кроме одного, не дано нам было заняться сексом, при всем том, что у нас были и желания и возможности. Почему так происходит? На этот вопрос нет однозначного ответа, доступного для восприятия умом человеческим. На то, когда есть желание, но нет возможности, есть возможность, но нет желания, что укладывается в голове любого здравомыслящего человека, существуют определенные причины, а вот когда такие видимые причины отсутствуют, тут начинаешь задумываться, и получаешь, тот однозначный ответ, который удовлетворяет твое самолюбие целиком и полностью. Бабушка собрала Инке гостинец в город, который я вызвался доставить вместе с Инкой в целости и сохранности. Нас проводили до электропоезда, где на конечном пути следования, на станции Одесса - Восточная, ее должен был встретить отец. Мы сели друг напротив друга т часто заглядывая, друг дружку в глаза, пытались прочитать мысли которые не были высказаны в слух. Не обошлось на этот раз без приключений. Заранее я перенес к выходу торбы и перешел в другой тамбур, чтобы наблюдать, как ее встретят, я хотел выйти незамеченным во избежание ненужных разговоров и кривотолков. Ради ее, конечно, репутации и чести, во имя чистого смысла человеческой любви между мужчиной и женщиной. Высокие порывы для меня не новость, т.к. поступки мои подсознательны и движет мною добро, во имя добра и никак иначе. В этих вещах я простой и наивный как ребенок, который шутит любя и любит шутя. Но не во всех случаях, есть и более серьезный, не детский подход, к подобного  рода вещам и моим собственным поступкам. За одну остановку до Восточной, смотрю в открывшуюся дверь и глазам не верю, стоит одна одинешенька Инка, а рядом с нею у ног торбы, я еще мгновение глядел, ничего не осознавая, потом успел спрыгнуть, двери за мной захлопнулись автоматически быстро, успел, подумалось мне, четко приземлившись на ноги. Электропоезд помчался вперед, а мы стояли на пустом полустанке и смотрели в глаза друг другу, она неясно, почему загадочно мне улыбалась, наверное, в тот момент улыбался и я. Почему она вышла? Дать объяснение на этот вопрос не смогла бы ни она, ни я. Допустим я подсознательно поддался чувству долга, тогда и она поддалась чувству, только какому? Может быть и шестому. Ведь в экстремальных ситуациях и самых невероятных обстоятельствах человеком движет интуиция или то неведомое чувство, которым мы его так называем. Мы распределили ношу и не испугавшись расстояния, которое нам предстояло преодолеть, тронулись либо двинулись в путь, не сказать, чтобы мы «полетели как на крыльях», но и на караван груженых верблюдов мы не были похожи. Наш груз в наших руках можно отождествить с ношей, которую люди по жизни несут на своих плечах, душевная ноша. Забегая чуть вперед, скажу, что мы свою ношу донесли до места, но не сумели ей распорядиться, так зачастую в жизни и происходит. Природа на нашем пути располагала к душевному порыву, треть пути мы преодолели среди шуток и смеха. Все не могли взять в толк с нами происходящее. И вот выбрав место под абрикосовым деревом, мы устроили привал. Мы лежали на траве, переговаривались о том, о сём и она старалась в разговоре от той темы, тон которой задал я и неукоснительно продолжал его гнуть. От слов, как известно, переходят к делу! Я стал обнимать ее, приговаривая ласковые слова, т.к. женщина любит ушами, что мне было известно и на практике и из теории, да не тут то было. Не отдалась мне Инка, ни самозабвенно, ни в порыве страсти, до которой я вроде бы ее довел. Она повела себя как защитник той «крепости», которая не собиралась сдаваться. Мне поневоле пришлось уступить, в угоду наших не совсем обычных чувств к друг другу. Ведь в свое время я «делал» из нее не просто девушку «для утех», а подготавливал ее к жизни, как подругу и сестру на которую можно положиться, в каких бы тяжелых обстоятельствах я не находился. Я подготавливал ее для себя, и подготовка эта была сродни подготовке в школе разведки. Поэтому соответственно мое поведение обуславливалось не по отношению как к любовнице - наложнице, а как к любовнице-другу. И если она не «сдавалась», я не видел смысла брать ее измором, потому-то я снял дальнейшую осаду и плавно перешел к философскому пониманию и значению любви, развив такую тематику, что еще немного и Инка сказала: «Попробуй еще раз, будь рыцарем!». Мы отправились в дальнейший путь, где через такой интервал времени и расстояния, сделали еще один привал, где, просто положив ей голову на грудь, я слушал ее воркование, а она поглаживала меня по макушке, своей энергетической ладошкой. Сколько ласковых слов она мне высказала, сколько проявила ласки, такта и всего чувственно прочего, что я почти уснул! Так бы мы и пробыли до темноты, если бы не осознание той необходимости, что нам нужно двигаться, чтобы успеть добраться до места засветло. Нам наконец-то удалось выбраться на трассу, где я, взяв машину, помог погрузить водителю торбы в багажник и через четверть часа, мы подъехали к подъезду дома, где жила Инка. Я умышленно сел на заднее сиденье, оставаясь незамеченным. Мы попрощались, назначив назавтра встречу на Пересыпи у моста, на час дня. Я не спеша шел к дому. мысленно прокручивая встречу с Любой. Подойдя к «кругу» в самом конце улицы Бочарова, я чуть задержался у плакучей ивы под ветвями которой, на лавочке я в первый наш вечер напевал Любе: «Люба, Любонька, целую тебя в губоньки», не за то, что она «пела» как соловей, «соловьем» тогда распевал я. Память вещь тонкая, а тот вечер как бы там не было, был для нас прекрасным, т.к. чувства двух начал мужского и женского были искренними, поэтому и притянуло ее ко мне. как иголку до магнита. Человек слагается из трех полей: «био», «энерго» и «магнито». Взаимодействие «трех в одном» неразрывно и неразлучно и нарушение в одном из полей, отражается «сбоем в работе» других, все взаимосвязано. Пройдя «круг» я лоб в лоб столкнулся с соседом Вовкой Малютой. который увидев меня, громко произнес, привычную слышимую от других фразу: «Ба, какие люди!». Мы обменялись крепким, дружеским рукопожатием и пошли с ним на «очку» испить вина, в процессе распития он мне обо всем и поведал и то, что меня уже все ждут три дня, зная о моем приезде т.к. меня видели и что я как в «воду канул» на перроне. «Да уж»!» Мне в толк не давалось то, что я не воспринимал реальную действительность в той мере, в какой я видел это сейчас. Значит, сначала должна была произойти встреча с Инной, а все последующее сегодня. Это была судьба, само провидение распорядилась именно так. Мы вернулись в барак, где я вначале зашел ук тете Оле, своей названной матери. В комнате кроме нее был Костя, и они меня ждали, по быстренькому организовав стол, мы дружно расселись и после первой, осушенной в честь моего приезда, стопки, названная мать. Психологический треугольник рассказа, позволил мне полностью восстановить картину жизни всех и вся, во время моего отсутствия. Как составить логический вывод со слов прочих: любовницы, друга и матери, думаю, не стоит объяснять, дабы не терять время. Лично мне это не стоило никакого труда, т.е. логическое мышление и аналитические способности, позволяли мне почти моментально делать вывод и принимать решение, более-менее правильное ук той или иной ситуации. Мимо окна «пролетела» Люба, через секунду она влетела в комнату, и после приветствия, бурного и искреннего, стала высказывать мне, почему я еще не дома, ей сказали соседи, что я у тети Оли. Я объяснил ей, что сначала заглянул к матери, а теперь можно и до дома. Я поблагодарил тетю Олю и мы откланявшись, пошли к себе. В нашей комнате, вернее сказать, на тот момент в «банкетном зале», за столом восседали моя теща Клавдия Ивановна и ее ухажер дядя Володя,  исходя из поговорки «любви все возрасты покорны». Мы представились друг другу, он как бывший офицер КГБ, по линии контрразведки, а я как дипломатический работник с миссией, внедрение и разработка угольных месторождений и опыта Сибири и передачей его в Одессе и округе. Одним словом турецко-подданный, ну а что произведение Ильфа и Петрова знакомо всем одесситам, мой юмор был воспринят правильно. Вчетвером мы продолжили пир, который окончился глубокой ночью и дабы не демонстрировать «бывшей контрразведке» боевые искусства востока, по той причине, что вино взыграло в моей крови и мой «родственничек», вдруг захотелось ему померяться силой, решил учить меня приемам, чем меня насмешил, а я, сделав ему, шутя один «захват», немного его охолонил, взял Любу за руку и пожелав им спокойной ночи, мы удалились в соседнюю комнату с плотно закрывшейся за нами дверью. Мы разделись и легли в кровать. Морская волна и сибирский буран, мороз и южный зной слились воедино. То нестерпимая жара, то жуткий холод от одного перепада температуры, нормальный человек не перенес, если еще и сердце слабое. Мое сердце было мягкое как растопленный воск, зато член был твердый как мартовская сосулька в Сибири. Под восход солнца, южно-сибирский тайфун, унесся ввысь также внезапно, как и спустился. Я вроде влекомый подъемной силой тайфуна сам улетел ввысь, в заоблачные дали, это был уже сон. Проснулся я, оттого что надо мной стояла Люба и приговаривала: «Милый, проснись любимый», я не открывая глаз, сказал, что я уже не сплю, а сейчас встану и, сделав свои дела, приду на летнюю веранду, где под виноградной аркой, которая тянулась от самых наших окон до веранды, стоял длинный стол, для совместных вечеринок и празднеств, под виноградником на свежем воздухе это просто замечательно. Меня ожидал завтрак, над приготовлением которого старались и теща и жена и надо полагать, был он на славу приготовлен. Когда я подошел, после того, как побрился-помылся и, вознеся к Богу молитву, за столом уже все собрались, все – это все те же: тетя Оля. Костя, теща и жена. После завтрака я с Костей собрался по неотложным делам в город. Мы заехали на железнодорожный вокзал, где, передав ему свои вещи из камеры хранения и отправив его, обратно домой, сам я подался на встречу с Инной. Ранее когда ее обучали, всему тому, что нужно мне, ей было известно, навстречу лучше не опаздывать. Так как я сам ее учил, что через пятнадцать минут позже назначенного времени в голову приходят мысли, что это либо «провал», либо измена, то во избежание сих ненужных мыслей, которые влекут за собой потерю нервов, а нервные клетки, как известно не восстанавливаются и приходить нужно или чуть раньше, или в строго отведенное время. Сам я без четверти час, с прекрасным чарующим букетом, из пяти бархатно-бордовых роз, был на условленном месте. Без пяти час я увидел ту, которую ждал, подумав, что все «чики-чики», как учили в «школе разведки». Я преподнес букет, и ее улыбка была такая же чарующая как розы, а сама она выглядела прекрасно. Мы пешком поднялись  в гору, через Польский спуск, чтобы по улице Короленко пройтись до кафе «Тет-а-тет», а после прогуляться по Приморскому бульвару. Мы часок посидели в кафе, традиционно выпив шампанского, которого не было на селе, долго пили кофе и рассуждали, как нам быть. Далее пройдя от «тещиного моста» до Дюка, я предложил ей сфотографироваться, она наотрез отказалась, пройдя по бульвару под сенью каштанов, мы подошли к памятнику А.С. Пушкина, где она возложила наши розы, отдавая дань великому поэту, а с другой стороны показаться дома с таким букетом, означало «засветить» наши начавшиеся вновь складываться отношения, перед родственниками – ее и моими, и тем самым вызвать кривотолки, и попасть под ненужный нам контроль – со стороны ее отца и моей жены. Далее мы поднялись к Оперному театру, где я опять предложил ей сфотографироваться, и мне опять пришлось услышать отказ, более о фото я не упоминал, т.к. понял, что дважды отказанное имеет под собой почву. Для меня не столь важна своя репутация, сколько сохранение ее, ведь никто из нас не мог знать, как сложится ее жизнь в дальнейшем. Мы долго гуляли по Дерибасовской, где я старался, как мог во всем ей угодить и чтобы этот день остался для нее «незабываемым» днем, даже если память ей изменит! Проведя этот день так, как хотелось нашим сердцам и душам, мы, пройдясь по бульвару опять вернулись к Дюку, посмотрели на портреты какие рисуют местные умельцы, затем по знаменитой на весь мир Потемкинской лестнице, спустились к водному павильону морского вокзала, до «Лузановски» мы решили проделать путь на «морском трамвайчике». Я полюбил море, этот неизгладимый из памяти морской пейзаж и все к нему прилагающееся. Скушав в кафе у берега по шоколадному мороженному и обсудив план нашей завтрашней встречи, а собрались мы на десять утра на станцию Большого фонтана, чтобы провести день на пляже, а там видно будет. Инка рассказала мне, что она вчера проверяла силу моих чувств, чтобы до конца меня познать, что мне нужно – ее тело или душа. Я сказал, то, что думал: «Какая наивность, ведь я сам тебя учил, как познать истинное отношение мужчины к женщине» «Вот я проверяла твое учение» - таков был ответ. «Разве я мог научить тебя чему-то плохому или недостойному». Она покачала головой: «Конечно же, нет!». Я, проводив ее до дома, сам так же отправился к себе. Был уже вечер, солнце заканчивало свой дневной путь по небосводу, озаряя местность красотой южного заката. Я шел вниз по улице Бочарова и напевал: «Вспомни товарищ, как прошлой весной, к нам ты в Одессу попал, встретил девчонку с русой косою – страстно влюбился – пропал!» и далее «Ах, как хороши одесские девчата, краше их на свете не найти и с сияньем раннего заката, бегают за ними моряки» и не только. Вот такую песнь с веселой и задорной мелодией в ритме «отдаленного джаза» на меня навеял тот закат, такой теперь далекий и такой близкий. Пройдя в дом, я опять застал все тех же за почти накрытым столом. «Как хорошо когда все вовремя» - подумалось мне, от одного стола к другому. Поприветствовав собравшихся словами: «Добрый вечер, не меня ли ожидаем», я получил подтвердительный ответ. И тут закатилось такое веселье, которого я сам не ожидал, т.к. на огонек потянулся кое-кто из соседей и пир горой был в самом разгаре до четырех утра, так для некоторых и не успев затухнуть. Все было убрано и прибрано, как в старое доброе время, т.к. мое отношение к чистоте и порядку было неукоснительно для всех, не только в поведении, но и поддержании. Наша кровать была усыпана, какими-то мелкими цветками, которые источали душистый аромат чего-то неземного и, тем не менее, на Земле. Мы упали в цветы! Все происходящее было просто неописуемо, а изложение этого, можно смело вносить как дополнение к «Кама сутре». Но так как я считаю, что либо свое к уже классически известному во всем мире, дабы не получилось лишнего резонанса во мнениях читающего – это раз, да и не стоит к античной Венере из мрамора, подразумевается та скульптура что была найдена в Греции, лепить или пытаться прилепить «глиняные руки» - это два. Насколько двоим, бывает хорошо в постели достаточно прочесть произведения Бальзака, он не единственный кто б этом писал, то я не вижу смысла повторяться, т.к. сам процесс телодвижений в принципе один и тот же, при всех разновидностях поз и позиции, ну а что результат у всех разный, это уже кто на что учился. Для меня секс это и спортивный интерес и прикладное искусство и самоутверждение в своих силах и способностях, охватывающих все и вся от сердца дамы до ее души. И получение удовлетворения и удовольствия от того, что ты, а не Дюк де Ришелье доставил ей то нежнейшее чувство в полнейшем удовлетворении  всех дамских чувств от сердечных до душевных. Вот так все у нас с Любонькой и было. На встречу с Инкой я проспал, уже заранее зная, что она не состоится. Кстати, она тоже не смогла, по действительно уважительной причине, всю ночь у отца было плохо с сердцем, на утро его увезли в больницу, она заранее знала, что я, ее прощу. Что я сам тоже не пришел, она не узнала никогда! Да и к чему? Когда позволяла возможность, я всегда хотел показаться лучше, чем был на самом деле. Отчего такая метаморфоза? А думаешь, я знаю…, кое-что до времени сокрыто и для меня, иначе жить было бы не интересно, а сложно, по свойственной для человека причине – обойти «острый угол». Нет, друзья мои, острых углов нам не обойти и бояться этого не нужно, ни на одного еще не взвалили это бремя, которое он не смог бы вывезти, поэтому и сказано: «Каждому свое!». Вот только это свое. Именно свое – многие вывезти не хотят, ссылаясь, кто на слабое здоровье, кто на недостаток ума или средств, а кто и по собственной лени, не говоря за погрязших в пороке и разврате низменных желаний и похоти. И опять было утро…, хотя и полдень. Да уж! Вытянувшись на спине во весь рост я несколько минут нежился в кровати, затем резко поднялся и, умывшись, обратил свой взор к Богу и предался молитве. Постепенно утренняя молитва, становилась частью моей жизни. Сначала молитва, потом завтрак и ни в коем случае наоборот, т.к. пища духовная гораздо важнее для души, чем пища насущная. Последовательно строго по времени я шел к постижению истины. Ибо дороже истины на Земле ничего не существует, человеческая душа так же входит в понятие истины. А про то насколько дорога человеческая душа напомню, что так Бог возлюбил человеков, что послал Сына Своего, позволил предать смерти.
Через окно я увидел под виноградником Любу и пошел к ней. По пути зашел и к тете Оле, тут же были Костя с Сашком, которым скажи быть рядом со мной, они целый день рядом и пробудут, а не напомни о еде сами и не вспомнят, вот такие были мои подопечные, верные мне во всем, таких ни деньгами не купишь, ни чертом не напугаешь! Тетя Оля предложила всем вместе отобедать, с чем я, конечно, согласился, пригласив их до нас. Любонька встречала меня радостно и с любовью, поцеловав, сказала: «Я тебя люблю!». Все, так как когда-то и обещала, что будет говорить мне эти слова каждое утро. Собравшись дружной компанией за столом, мы традиционно выпили по сто грамм, закусили хрустящими малосольными огурцами и по достоинству оценили умение хозяйки…  Незаметно и равномерно потекли дни нашей семейной жизни. Наступила золотая пора «бархатного сезона» и для отдыхающих, и для одесситов. На море я ходил почти каждый день, нередко и на Куяльницкий лиман. Принимая то грязевые ванны и купаясь в перенасыщенной солью воде. Проще сказать проводил комплекс оздоровительных процедур полезных для здоровья, чередуя лиман с морем. На море я ходил без Любы т.к. на пляже быть с женой для меня было не так в тягость как в радость, чего нельзя было сказать о ней. А то чего я терпеть не мог никаких даже малейших проявлений никчемной ревности, ей было известно, и она себя морскими прогулками не обременяла. Зато на лиман я ее прямо таки заставлял ходить, читая ей лекции о пользе для здоровья. За весь сезон. На море по целому дню. Проведя его на пляже с утра до вечера, мы были лишь дважды. Отдыхая душой и телом: загорали, купались, пили пиво под «тараньку» и соленые орешки. Это в самую жару, а под вечер кушали фрукты и разговаривали и о духовном,  и о земном. Потом тут же на пляже принимали пресный душ и отправлялись никуда, не спеша, до дому, до хаты. Это были хорошие дни…
Так наступил день 7 ноября. У нас в Сибири в это время снега по пояс, а тут я с утра вышел в сад: сбор винограда уже прошел, но я специально ставил несколько гроздей винограда, «грунок» по-местному и, подставив стремянку, под музыку, сорвал гроздья винограда и стал пританцовывать… Люба стояла внизу, и радовалась от счастья, что я рядом, и такой смешной. Так я, сорвав три грозди и вкушая ягоды, одну отдал ей, а одну мы решили отнести тете Оле, чтобы порадовать ее, да и внимания уделить. Я ей сказал: « Представь, там у нас сейчас мороз минус тридцать и снег в сугробах по пояс, а я сейчас в летней майке вкушаю виноград прямо с лозы». Она не смогла представить, не из-за отсутствия воображения, а оттого, что она с детства не видела столько снега, как и я не смог бы представить свежий виноград с лозы в ноябре месяце в Сибири. По отношению мужа к жене я выполнял во всех отношениях все от меня необходимое и требующееся, т.к. к семейной жизни относился на полном «серьёзе». Единственное, что я не позволял себе в первом браке, я позволил себе во втором и безо всяких угрызений совести. Ведь изменяют любимым, а нелюбимых просто обманывают. И если быть предельно честным до конца, то Любу я все же обманывал. Есть ли разница между обманом и изменой, и если есть то какая? На мой взгляд есть, но так как взгляды у  всех разные. То и свой я ни навязывать, ни описывать не буду, и путь это останется при мне, а если с кем-то мои взгляды на этот счет не совпадают, то и в этом нет ничего страшного, т.к. не страшна, даже горькая правда, по отношению к сладкой лжи, потому что на ближе к истине. Любая правда ближе к истине, чем ложь. А мое намерение в том и состоит, чтобы все правдиво довести до читателя, чтобы в размышлении о прочитанном ему легче было бы усвоить зачатки истины. Сам по моему отношению к Любе, как мужа к жене, я был далеко не ангел, что свойственно и присуще любому человеку, без всяких на то для себя оправдания. Никто из ближних не поведал мне  о том, что по совести своей не беря грех на душу мне рассказал Саша. Честно сказать горько мне это было слышать да куда деваться, а суть его рассказа сводилась к тому, как Люба оказалась мне не совсем верной женой. В мое отсутствие стал навещать ее один глухонемой парень, которого я впоследствии не столь большого промежутка времени лицезрел воочию.  Но винить тут не кого, все это свойственно женщине, во время длительного или непродолжительного, либо временного отсутствия мужа, так что в какой-то мере мы были квиты. Хотя этого быть не должно! Ибо все ссылки жены на могущие начаться или начавшиеся женские болезни – беспочвенны и безосновательны. Женщина сколь угодно времени способна пробыть без мужчины, не принося абсолютно никакого вреда своему здоровью. На измену или обман она пойдет только в том случае, если посчитает себя покинутой или заброшенной и никому не нужной в силу своего самоутверждения, что на еще может быть кому-то нужна и не соль уж и плохо выглядит. И если на эту пору ей подвернется подходящий для нее мужчина, то там и слов не надо, она, ему не задумываясь, отдастся телом, а возможно и душой. Наглядный тому пример – тот глухонемой! Здоровый, красивый парень да еще никому ничего лишнего не скажет. И как она его, в момент оргазма называть будет, тоже никто не услышит. Удобный во всех отношениях вариант. Я уже упоминал, что Любонька была и красивой по-своему и по-своему умной женщиной. Про то, что я знал, я ей ничего не сказал, что было, то было. И вот однажды часов в одиннадцать вечера, только оторвавшись от нее, я услышал стук в дверь, как был в трусах выхожу в коридор, думая, что свои, открываю дверь и … вижу, стоит чернявый парень лет двадцати пяти, глаза блестят как у голодного волка – смотрит и молчит. Я ему чего, мол, дружище надо? Может хлеба с мясом? А он мычит, мне и невдомек сразу, что он немой, это я уже через пару секунд сообразил. Приглашаю, пройди мол, чего на пороге стоять, а он мне мычит, и руки забинтованные показывает, мне подумалось тогда, что он это делает с той целью, чтобы довести мне до ума, что он не в состоянии обороняться, т.к. он понял, что перед ним муж его временной подруги по несчастью. Я ему и сказал: «Иди с Богом!», на что хочу отметить, он меня сразу понял и, пятясь по коридору до самой входной двери, удалился. В глазах его стоял какой-то ужас, будто он меня без трусов увидал, или через трусы видел. Я, зайдя в комнату, поинтересовался у Любы, что это за визитер, на ночь, глядя, да еще такой неразговорчивый, язык, что ли со страху проглотил? Она, отвернувшись к стене, как будто уже уснуть, успела, полуобернулась ко мне, и ни моргнув, ни разу глазом, объяснила, что это друг Валерки – брата двоюродного, у которого со мной были приятельские и по родственному теплые отношения, вдобавок ко всему я ему верил, т.к. он действительно был честный, и это ушла – подумалось мне – и они как-то вместе зашли к ней в гости, она обильно угостила их вином, и вот он забыл часы! Вот так снял с руки, положил на стол и пока вино пил, забыл! Ну, забыл и забыл, а сегодня вдруг вспомнил и зашел за часами, а что тут необычного» А необычное то, что я сам так порой «часы забывал». Ну, ну, логично, были мои слова, к успевшей уже отвернуться жене. Смотреть и лгать в глаза, все же очень трудно, т.к. слушающий ложь, видит ее в глазах, да и интуиция подсказывает. Что меня заставило удержаться от дальнейшего развития темы?  Дураками не рождаются, ими делаются и пропидорами не становятся ими рождаются! «Пропидор» в переводе с латыни на русский – ничто иначе как – стыд! Мне стыдно за вас люди становится порой из-за вашего невежества, когда вы силу принимает за слабость, а любовь за нечто на нее похожее. Стыдно ли мне за себя? Перед людьми нет, а Бога стыдиться мне не за что! Ибо во всем я полагался не на разум свой, а на Бога! «И да не постыжусь, ибо, что сделает мне человек» - так написано в Евангелии и здесь есть над чем задуматься. Как обстояли у меня дела с работой и на что я жил? Мне с календарем крупно повезло, начет красных чисел. Но написать про тот промежуток времени был для меня сплошной праздник, значит, остаться не до конча понятным…  Стереотипное мышление основной массы народа, было таково, что раз не работает, значит, ворует! Но позвольте заметить, а кто на тот период в «совдепии» не воровал?! работающие на предприятиях, несли с работы, этих «несунов», государство и обвиняло по закону в краже и наказывало за это. Те, кто вывозил с предприятия вагонами – эти «везуны», но им по жизни везло или повезло, сам фактор везения не позволял им попадать под статью закона. Государственные чиновники обкрадывали народ, и все шло по пословице: «битый небитого везет». Мне тоже повезло, я по протекции попал в хорошую бригаду, в шутку я прозвал свой кооператив «Земля и люди». Недостатка в средствах в семье не наблюдалось, мы с женой были сыты, одеты и обуты. Нас ожидало новоселье, т.к. через пару кварталов, по этой же улице Жюлио Кюри, в действительности родная улица оказалась, нам – это значит теще и жене, было выделено по отдельной однокомнатной квартире. Весь барак жил в преддверии переезда, а это значило, что и все и вся, находилось в движении или обыденной житейской суматохе, а на самом деле – суета сует. Да и как не суетиться, когда некоторые из жильцов прожили в ожидании этого события четверть века. Верили, надеялись, ждали, вот и дождались наконец-то! Многие замечали мне: «Ты, Серега, счастливый, не успел в бараке пожить и в новую квартиру!» В двадцатых числах декабря все дружно разом осуществили переезд и, заселившись в один подъезд, принялись отмечать новоселье, которое растянулось гуляньем чуть не на неделю. Так как тетя Оля с тещей оказались соседями по этажу, а мы с Любой получили квартиру на первом этаже, словом «мимо нас не пройдешь». Оставались считанные дни до Нового 1991 года! Сразу от одной закончившейся суеты, связанной с переездом, новоселы окунулись в другую суету – новогоднюю. Собственно когда есть деньги, эта суета не столь обременительна, насколько приятная. Средства у нас были! И все, что требовалось в закупке для праздника. было вверено в распоряжение и на усмотрение Любовь Георгиевны, которая знала и умела распорядиться средствами так. что всего было достаточно, в количестве и качестве. Саму встречу, мы – это тетя Оля, теща, Люба и я с хлопцами решили отметить у тети Оли, по нескольким причинам. Вечером 31, около десяти часов молодежь собралась у нас, чтобы проводить старый новый год, под «салют» из шампанского и радостью для души и весельем сердца. Так дружно и весело проводив новый год, мы поднялись до тети Оли, чтобы весело и счастливо встретить Новый год! За полчаса все уже, согласно положению и уважения, расселись за празднично накрытым столом. Существует расхожее мнение, что, как встретишь Новый год так его и проведешь. Встретили мы его так, что дай Бог, чтобы его так и прожить. Так я был мастер на все руки, то мною был произведен в квартире косметический ремонт, которым все, а это я и Люба, остались довольны. В течение зимы, много что произошло в нашей семейной и в моей личной жизни. Пару раз, когда Любы не было дома, пока к родственникам на село ездила, я встречался с Инкой, встречи эти были глубоко законспирированы, т.к. она очень боялась огласки. А так, как мнение людей для меня было не  столь важно, а конспирация мне надоела, как «горькая редька» дабы самому не впадать во искушение и других не вводить, то и порешил я на время оставить в покое Инку, да и себя, а от этого покоя обрела бы покой и Люба. Так как порывы ревности меня порой одолевали настолько, что я охлаждал ее тем, что говорил ей то, что следует ей говорить в таких случаях. Пока она сама не убедилась в том, что мы не встречаемся. В чем же заключалось убеждение, которое повлияло на ее ход мыслей, и ее ревность оказалась безосновательной и беспочвенной. А в том, что Инка стала встречаться с молодым парнем, своим ровесником, они ходили в кино, он провожал ее до дома, а потом осмелился и спросил у ее отца разрешение на то чтобы приходить в гости. Отец разрешил почему-то без особой радости. У всех на языке, первое время, было обсуждение этого события. Самыми радостными от него были моя жена и теща. Заглядывала к нам теща каждый вечер, и поговорить и обязательной темой ее «одесских вечерних новостей» стала Инкина дружба и предстоящая женитьба. Я поначалу не реагировал, думал пусть душу отведут, а потом однажды пресек ее, при очередном вечере, Люба за столом больше двух стопок не пила, нельзя было, по раз и навсегда обговоренному с ней, о ее поведении за столом, где бы мы ни были. А вот нам с Клавдией Ивановной указа не было, и горилку мы с ней употребляли при хорошей закуси до бесконечности. Она еще как скажет, махнув рукой: «Да сколько той жизни», то меня это как подхватит, глядишь бы и остановиться уже, а тут на… теща подзадоривает! И я вторил ей: «Да! Сколько той жизни…», вот так однажды сидели мы втроем за ужином, и она опять повела обсуждение той темы, которую я пресек. Она понимала меня подобающим образом и, извиняясь, сказала, что больше она за Инку не заикнется, а так часто она говорила не потому, что она моя любовница, а лишь исходя из того, что она ее крестница, что так на самом деле и было, моя теща являлась Инке крестной матерью. Что поделать - так тесен мир. Люба к тому времени работала воспитательницей в детском садике. Но у меня был один круг друзей, а у жены другой и оба эти круга между собой не общались по причине разности жизненных интересов. Но на больших гулянках проводимых по случаю праздников или торжеств кое-кто из них пересекался, и дальнейшая дружба уже укреплялась вне наших стен. Мы от этого были только рады! Люба имела в своем кругу своих в основном сотрудниц, а мой круг состоял почти сплошь из женатых друзей и холостых хлопцев, выбирай на вкус. Но то ли по иронии судьбы, то ли по той же неизбежности, но на вкус из окружения жены пришлось выбирать мне. На протяжении месяца Любонька все доставала меня, тем, что мы не ходим в гости к ее новым подругам, которые уже неоднократно нас приглашали, а мне все некогда. Мне в действительности было некогда и связано это было не с прихотью, а с работой. И вот однажды вернувшись с работы, она застала меня наконец-то дома, и я был полностью свободен, о чем ей и сообщил. Шел апрель месяц, весна в Одессе всегда ранняя, а если с людьми что-то и происходит в их повседневной и монотонной жизни – интересное или столь необычное – так это весна! Я предоставил себя в ее распоряжение и предложил сходить в ресторан. Она не захотела, мол, много шума, давай пойдем к Людмиле, ее сотруднице и подруге. Желание женщины – воля Божья! Да простит меня Господь, не всуе, я повторяюсь, а обращаю заранее внимание читателя на то, что видит Бог, что я этого не хотел. Чего не хотел? Да всего того, что происходило после. Жила она не далеко или не столь далеко от нас, мы взяли с собой пару бутылок хорошего марочного вина, коробку конфет «ассорти» и, проходя мимо базарчика, приобрели шикарный букет из роз, ярко-красных. Любонька была довольна, и радостное ее настроение передалось и мне. Только по своему предыдущему семейному опыту я знал, насколько могут быть опасными и искушающими подруги жены. Хоть многие жены и вторят пословице, что вышла замуж – забудь про подруг! да не всегда придерживаются, наверно им хочется верить в порядочность подруги или еще во что-то чистое и духовное, а может себя этим покрывают или выгораживают, гадать не буду т.к. женская душа порой потемки. Возбужденными и радостными мы и предстали на пороге квартиры ее подруги. И так она звалась Людмила, «очень мило», нас представляла Люба, мы прошли на кухню, где решено было накрыть стол. Ее десятилетней дочурке мы взяли гостинец – шоколадку и апельсины, а маме предоставили радоваться розам, ярко-красный цвет которых вызывал в сердце Людмилы не просто возбуждение, а жгучее возбуждение, со способствующим этому вином и шоколадными конфетами. Естественно то. что подруга возжелала произвести на нас впечатление изысканностью стола и деликатесами достойными даже для гурманов. Не знала она, что невозможно меня удивить: ни самими деликатесами, ни умением преподнести, ни поведением хозяйки. показывающим ее достоинства, ни горячностью гостеприимства – все для перечисленное являлось привычным и как я иногда любил говорить «что я так привык и привычкам своим не изменяю», это по отношению к бытию – красиво жить не запретишь! После того как вино, утекло в неведомые дали, непосредственно возник вопрос, как эти дали вернуть восполненными на стол? Вопрос разрешился естественным образом – обе красавицы решили сходить в универсам, а я пока послушал бы музыку и пообщался с ребенком. Славная девчушка была ее дочь, вроде, что на десятилетний возраст она может понимать или соображать, ан нет! Запомните взрослые, что дети понимают и соображают все происходящее и увиденное гораздо в большем аспекте, нежели сами взрослые могут только о том думать. Нельзя отсюда и обманывать детей, ибо эти «нелепые сказки» взрослых искажают у ребенка представление о реальности и тем самым травмируют сознание и детскую душу. Это своеобразный «психологический бумеранг», отраженный в бытие словами» что посеешь, то и пожнешь», а на деле оборачивается тем, что, обманывая ребенка в детстве, в старости обманываешь себя. И не нужно жаловаться потом на своих детей соседям или кому-то другому, почему они такие выросли? Всю жизнь ради них и для них, а они такие неблагодарные оказались! Если с кем-то из родителей такое и происходит, то советую поднапрячь память и она напомнит горькую правду, которую вы систематически преподносили ребенку в виде сладкой лжи. Вот эта посеянная вами сладенькая ложь и обернулась для вас тем бумерангом, когда «все в жизни может случиться...» и поздно уже роптать на судьбу, один конец которой был у вас когда-то в руках, но вы не сумели им распорядиться ни своей судьбой, ни судьбой своих детей, ответственность за которых лежит на ваших плечах. Вы не только тем самым сломали себе жизнь к старости, но внесли нарушение в судьбы своих детей. В древнеиндийских трактатах есть такой термин «карма», что дословно есть – действие, вот за эти действия вам приходиться отвечать и это ваши грехи, дети за грехи родителей не отвечают, но это не совсем правильное понимание вещей, как парапсихолог я могу сказать, что дети не только отвечают за грехи родителей, но и несут их грех из поколения в поколение, пока их вина не будет искуплена свыше и цены за нее в материальном плане нет, есть только путь спасения – истинное раскаяние…  Где начало этого пути? Господь Иисус Христос сказал: «Я есть начало и конец», куда уже доходчивей объяснять, как к сему началу прийти. За сорок минут общения с ребенком, пока дамы отсутствовали, я узнал ровно столько, сколько мне знать было необходимо, а ребенок познал от меня настолько, насколько положено знать ребенку, о сути бытия и истины, чтобы правильно их воспринимать на свой возраст. Вернулись дамы на волне радостного возбуждения равной ста двум метрам над уровнем моря. Застолье наше продолжалось с той лишь разницей, что неведомые дали, стали ближе, а поток вина много шире. Нарушила Любонька мой указ, - «перепила», а ведь говорил, пока она веселилась в танце с дочерью подруги, я завернул на кухню, где через минуту появилась хозяйка в роскошном вечернем  халате, который не только не скрывал ее вздымающуюся как морские волны грудь, но и подчеркивал усиливающуюся амплитуду этих колебаний дамского сердца. Она присела напротив и глаза ее сказали все то, что ей хотелось, когда эти волны взыграли. В моих она прочла лишь «штормовое предупреждение». Да видно пена морская застилает не только очи, но и сердце! Предупреждение мое о «девятом вале» она не приняла, а лишь случайно вывалила из разреза халата обнаженную грудь. Довольно таки соблазнительную, не ради соблазна, а токмо ради возникшего интереса я и спросил: «Не позволите потрогать, обо что бьется ваше сердце?» На что она утвердительно кивнула, не отводя взгляда, словно проверяя на мне воздействие гипнозом! Нашла на ком проверять, не ведала, что я под гипнозом родился. Состоявшийся наш разговор, заключался в последующем распределении наших обязанностей в действии: она спаивает до состояния невменяемости жену, а я провожу ее до дому, укладываю спать и вворачиваюсь к ней, в роли того волнореза о который будут разбиваться ее волны, не принося разрушения песчаному берегу. Свою часть она исполнила с мастерством индийского факира, мне оставалось лишь донести «бенгальский огонь» до дома, пока еще искрившийся, но  готовый погаснуть. Я доставил Любоньку как на «воздушной подушке» до подушки из перьев, как только она коснулась ее головой, сразу же погас и огонь, и чувства позволяющие воспринимать реальную действительность. Мне подумалось, что не только вино сыграло в этом роль, а еще и примесь того гипноза, который подсыпала в ее сознание, милая подруга Людмила! Не пройдет и часа как ее подруга станет и моей…, в этих трех точках можно заключить ряд разных по звучанию и написанию слов, но смысл их остается один. Когда я вернулся то был сходу препровожден в спальню, где очам моим предстала расправленная кровать с накрахмаленной постелью и рядом низкий столик с вином и фруктами, все в мерцании розового бра… Не я этот сценарий составлял, подумалось мне, но постановка пьесы всецело зависела от меня. И я ее блестяще исполнил, сыграл свою роль так, что мой волнорез рассек все до единой ее волны, оставив ее сердце на гребне последней, вместе с ее гипнозом, который осел туманом, то ли белым, то ли розовым в ее голове. Неведомая сила моего темперамента довела ее до состояния наивысшего пика блаженства, вот на этом пике я и остановился. Имея на то две причины: первая – мне не хотелось, чтобы ее мозги волнами полезли через уши, достаточно было того, что они бились о лобную кость подобно прибою, морскому конечно, доведи до океанского на сдобровать бы ее лбу, вторая была в том, что с этого пика, ее мог снять только я, если не прибегать к высшим силам конечно. Оставив, таким образом, ее на гребне волны я и удалился восвояси. И надо заметить подоспел вовремя. Любонька почивала во сне, возможно на остатках тех же волн, только выраженных винными парами. Я неспешно приял ванну, затем отдав Богу – Божье, т.к. кесарю кесарево я уже отдал, прилег на диван и как будто только проснувшись от заведенного мною будильника, подал голос к пробуждению жены, она не до конца очнулась от сна, но от моего голоса пробудилась окончательно, чувствуя себя виноватой в том. что вчера перебрала, а еще и в том. что она нарушила мой указ, она торопливо встала и, пожелав мне доброго утра, умывшись, засуетилась на кухне в приготовлении завтрака. Я знал, что у нее с похмелья будет болеть голова и среди всех ее мыслей в отношении как мне угодить, я прочел - как ей похмелиться? Вот тебе и опять: да уж, да уж, да уж – где уж, нам куда уж! Сделав вид, что я только что встал я пошел в ванную, для того, чтобы побриться, выйдя из ванной с недовольным как ей показалось видом, на самом деле я был чуть уставший и всю ночь глаз не сомкнувший, я не стал ей ничего выговаривать, а посоветовал ей, ограничиться крепким кофе с шоколадом, способствующим восстановлению функций в работе головного мозга, для нормального жизнеобеспечения организма и радужном восприятии окружающей действительности. Любонька была мне благодарна за выраженное мной сочувствие, но, накрывая на стол, все же не удержалась и спросила: «Будешь вино?», а так как на меня этот указа не распространялся, то я утвердительно качнул подбородком. В ее глазах стояла мольба о помощи, в том, чтобы я разрешил ей выпить. Это был SOS, только не о спасении души, а о спасении от последствии вчерашней блажи! Что я мог ей сказать? Ведь я сам был перед ней виноват за вчерашнее, продолжая обман свой и по утру только уже в роли только что пробудившегося мужа. Мы выпили… по чашке кофе, затем позавтракав, запили… тоже кофе, и лучшего средства от снятия головной боли, чем секс мне неизвестно, о чем я подумал, но не успел сказать, уже был понят и Любонька не заставила себя ждать, через пару минут она оказалась вместе со мной, а может быть и на мне в кровати.  А я что говорил? Похмельный синдром как рукой сняло!
Если в вине нужно, а лучше сказать необходимо, знать меру, то в сексе этой необходимости нет! Он строить и жить помогает, а не партия где все пестрело лозунгами подобного содержания  в просоветское время.  Вот и партии не стало и социализм «развитой» развалился,  не говоря за постройку коммунизма, а секс как был … так и остается, и строителем, и помощником, являясь и крепким фундаментом семейной жизни,  да и общественная жизнь или стоит на нем или держится за него.
 Кому-то может показаться, что у меня могут иметься сексуальные, чрезмерно выраженные в слове отклонений, не волнуйтесь у нормальных мужчин сексуальных отклонений не бывает. Не попадаю я, и под категорию «сексуального маньяка», по той простой причине вследствие чего являюсь просто покорителем дамских сердец. В древности были покорители целых народов или стран, как и во все времена и эпохи, исходя из той же истории. Только покорители крепостей вымерли, хотя и оставили свой след в истории, а вот «покорители дамски сердец» живы и в современной истории. Несуразица в сравнении маньяка и покорителя тем наглядней и ясней будет выглядеть для человека, чем он умней и насколько развитие интеллекта, опережает в этом вопросе – развитие примата человека. Который, меняя сексуальные позиции при соитии, человеком все же не стал! Даже промозглому материалисту при наличии у него искры Божьей – харизмы – я посоветую задуматься, чьим же творением является человек? Атеисту дабы здравый смысл восторжествовал, я скажу словом, которым и до меня говорили: «Нет греха хуже, чем человек неверующий». Кого же это касается, не грех и призадуматься. За мои деяния на земле, осмысливая пословицу: «Как с гуся вода» мне и отвечать, а вот переиначив поговорку: «из воды – гусь», я и хочу задать тебе читатель вопрос, что такое натурфилософия? И если рассказать курице про работу двигателя внутреннего сгорания, поймет, и она от чего движется автомобиль? Как бы сами по себе, вы дражайший читатель ответили. И если вы нашли для себя ответ, тогда кто придумал стул? Правильно, а кто же тогда придумал шахматы? Что? Мои вопросы утомительны и неуместны? А разве они не увязывают одно в другое? Взаимосвязь существует во всем! От пылинки в космосе, до песчинки на земле. Единственно, что трудно для человека эту связь уловить. А начало истины в Боге. В пути стратегии сказано: «Познай самого себя», а это, значит, познай себя в духе. Что такое дух человеческий? Человеческая свобода  в Боге – есть дух. Насколько невообразимо велика любовь Божья  к людям, своеобразное звено истины между космической пылью и земным песком. Для сего познания не достаточно ни одного самого совершенного ума, не наделенного верой в Бога, но достаточно одного умозрительного условия – это стремление в познании и поиске Бога. Ты должен невидимым образом верить, что Он есть и ищущим Его, Он воздаст! Законом не оправдывается ни одна плоть, а верою – прощены будете. Проявление высшей степени, Божественной любви к человекам – это воплощение Христа-Спасителя на Земле. Им сказано: «Никто к Отцу Небесному, помимо меня не приходит». Хочешь, верь, хочешь, проверь! Поверить проще, проверить сложнее. Да и сколько умов проверяло, перепроверяло, а толку с этого никакого.
Люба, собравшись, ушла на «працу» т.е. на работу, а я прилег умом раскинуть, да так и уснул. А так как лишь во сне приходит мудрость, ниспосланная Богом…, мудрее после сна я не встал. Одно я точно знал о раскаянии своей души пред Богом, за деяния свои грешной плоти. В данной ситуации: я, жена, подруга – получилось все в дальнейшем по поговорке: «Лиха беда - начало». Не то начало, что является и концом, а то начало, конца у которого быть не может. На работе моей жене со стороны ее подруги была проведена такая профилактическая беседа, что, придя, домой она мне объявила о будто бы нашем совместном предложении в приглашении Людмилы к нам в гости, исходя из того, что долг платежом красен. Засмеяться нельзя и не засмеяться невозможно! И я, засмеявшись, спросил: «А кто кому должен?». Я лично только Одному должен Ему и Ему же всем обязан, а все остальное для меня укладывается в соблюдение этики и морали. Так как, по сути, для меня ничего невозможного нет! А если, что-либо превышает мои возможности, то я, памятуя о долге, поднимаю свой взор к небу или вернее обращаю свой взор к Богу, а то что невозможно для человеков, возможно Богу. Вот по сему я и написал, что для меня ничего невозможного нет. И где ты успел углядеть во мне манию величия. Не там ли, где, еще не видя тебя, я увидел в тебе манию ничтожества? Не подобное ли сказал Христос, Нафанаилу: «Прежде чем ты пришел, Я видел тебя лежащим на смоковнице», на что тот воскликнул: «Равви…», я есть ученик Христа, а написанное мною, написано по ведению Святого Духа, дабы избежать мне допущения ошибок, могущих повлечь за собой, непоследовательные метафоры в человеческом сознании. Ибо это чревато нежелательными последствиями, находящие свое выражение в недостойных действиях или поступках. Вернусь к теме о сексе, где я помянул что он строить и жить помогает. В писании есть притча о благоразумном и безрассудном строителях, есть желание о чем она, найди в Евангелие и прочти. Так вот попрошу не путать: благоразумный секс с безрассудным развратом, расстояние, существующее между ними, в моей голове не укладывается. Ибо два этих слова, одинаковых по значению, разнятся, по сути. Как два цвета: белый и черный. Не стоит правда забывать о том, что каждому цвету уместно свое значение. Я не берусь судить цвета, к одному месту подходит белый, а другому уместен черный. Для одних секс – забава, для других – разврат. В этих забавах и выражаются критерии, в стремлении человеческой души, подобное тянется к подобному. Темная душа будет предаваться разврату, а светлая утешается сексом как любовной утехой. На следующий день я придя  домой, застал на кухне «маленький банкет», нас посетили гостьи. Людмила пришла со своей подругой Валей. Я познакомился и присоединился к застолью из женской компании. Умеючи уже была споена водочкой Любонька, на этот раз дамы отдали предпочтение именно водочке. Ну а почему? Да, чтобы быстро и надежно довести Любу до кондиции, как говориться момент созрел. Люба уронила голову прямо на стол, я помог ей переместиться на кровать и вернулся к дамам. Валя, я прозвал ее «золотой улыбкой»  представляла собой несомненный  интерес. Если подробно описывать все произошедшее, то получиться небольшой юмористически-сексуальный фельетон, а этот жанр для меня просто пустая трата времени. Вкратце оговорюсь, что, находясь в одной квартире с женой, подругой жены, которую поимел, я умудрился поиметь без зазрения совести, не взирая на мораль и подругу «той еще подруги». Потом разыграл сцену, в которой не оказалось ни правых, ни виноватых – одни довольные. Правда, довольными остались все три дамы, каждая в свою степень меры. Но меру эту отмерял им не я, поверьте мне на слово, но каждая получила то, чего на уровне подсознания давно хотела.
Светлое Христово Воскрешение отличается в Одессе всеми от мала до велика и это действительно народный праздник, исполненный тепла и радушия. Святить пасхи и куличи с крашенками мы поехали на Второе кладбище. Кто мы? Это я с Сашком и две подруги Людмила и Валя, с которыми у меня накануне все и происходило. Что это ирония судьбы?  Отвечу, что пути Господни неисповедимы, наверно сам Господь все давно за нас решил, кому, как и с кем, быть вместе. Доехав до железнодорожного вокзала, где меня ждал Андрей с женой Лилей, мы уже вшестером пешком пошли до храма, расположенного внутри кладбища. Еще на подходе бросалось в глаза что народу - тьма. О чем я думал? О том, что потянулись люди к Богу, о соблюдении христианской морали, о прегрешениях и грехах – вольных или невольных. Свои земные грехи я знал, так же как и знал и о том, что все они пред Богом и про себя повторял молитву: «Господи, прости меня грешного». Я самобичевал себя самокритикой и душа моя была преисполнена болью, за разгильдяйство и отдельные фрагменты моих деяний. Утешал себя тем, что ничто человеческое мне не чуждо, и я буду по мере сил и  возможностей придерживаться правил христианской морали. Кругом царила радость и оживление. Войдя с большим трудом  храм, народу как людей, не продохнуть – я поставил восковые свечи к распятию Христа. затем вознес молитву, от себя за весь народ. Услышал ли меня Господь? Услышал, не отринь от Себя прощение уст моих в моем раскаянии и прости мне все мои грехи и прегрешения, вольные и невольные Господь, Иисус Христос, Сын Божий – простил меня, простил Он и присутствующих со мной. Неверующему меня не понять, а верующему мне объяснять не нужно. Одно замечу, что велика сила прощения, это чувственно осознается, после Таинства Божьего.
Домой мы вернулись к полудню, мы – это уже я и Сашка, все остальные подались куда-то, а мы «о сэбэ»! Дома, все подобающим образом было приготовлено. Накрыт праздничный стол, со всеми традиционными по такому случаю блюдами: куличами, стряпней и обязательными пасхой и кутьей. Встретили и проводили всю пасхальную неделю мы подобающим образом, как и полагается по такому великому православному празднику – честь по чести. Наступила та пора времени, когда я каждый понедельник обязательством для себя взял посещение храма. Я сам не выбирал, в какой храм мне идти для молитвы, а доверялся ведением Святого Духа, т.к. во всем полагался не на разум свой, а на Бога. Ежедневно и перво-наперво, я взял себе за правило, каждое утро молиться. Мой ритуал состоял в том, что, пробудившись ото сна, я умывался и натощак приступал к молитве. Молитва – это разговор с Богом. Каждого из нас Бог слышит в молитве и если на нашу просьбу он отвечает молчанием, это не значит, то Бог тебя не услышал, просто пойми, то наши нужды Ему известны, и Он лучше знает, что нам нужно.  Я все свободное время стал посвящать вразумительному чтению Евангелия и Жития Святых, из чего пытался понять смысловые значения, как отдельных слов, так и целых выражений. параллельно  этим полезным для души и тела чтением, я углубился в изучение философии. парапсихологии  и гностицизма. Я верил в Бога, в той высшей степени осознания, которая не постигается человеческим умом без наличия веры вы той мере, которая определена ему свыше. Мой возраст подходил к тридцатилетию, именно тридцать лет требуется для развития человеческой души в теле, в тридцать лет человек рождается, как личность. Я оставался не пройденным через таинство крещения. Те близкие и ближние, что находились в моем окружении, на протяжении того промежутка времени, когда в сердце моем из искры возгорелось пламя, а это с 1986 по 1991 годы, недоумевали, почему я верю в Бога, а не крещенный.  Об этом говорила мне и моя сестра, что все мои беды и несчастья оттого, что я не крещенный. Желание мое покреститься, всегда сталкивалось с проблемами, то в нехватке времени, то средств, то еще чего-нибудь, одним словом, всегда находилась причина, что характерно уважительной и помимо моей воли. Наша совместная жизнь с Любой дала трещину, после того, как я объяснил ей цель своей жизни на земле и что меня дальше ожидает. Так постепенно приближалась ко мне та пора, когда жизнь моя впервые соприкоснулась с мистикой, а затем последовательно шаг за шагом начала с ней переплетаться. У нас с Любой не было детей, она была в непонятном для нее состоянии: душевной и телесном от выкидышей. Меня это настораживало, если нет детей, значит впереди нет будущего для семейной жизни. Свои шестым чувством на уровне подсознания она это понимала, но не хотела с этим мириться. Отчего и чудила….
Мне порою приходилось не спать по ночам? Почему не спалось?  Попытаюсь объяснить для кого-то доступным, а кому-то не совсем ясным языком мыслей в изложении их пером на бумаге. Сколько мною было потрачено сил и энергии на перевоспитание одной женской особи, одному Богу известно.  Я применил все доступные и недоступные меры воздействия не к тому результату целью которого являлось полное перевоспитание и пере осмысливание нравственных и духовных ценностей, выраженных в критерии человеческого мышления. Результативность моя практически равнялась нулю, а это было причиной следствием которой были мои слова и поступки в отношении женщины как к жене или супруге. В чем разновидность супружеской и семейной жизни? В том, что меду мужским и женским началом отношения складываются в следующее последовательности: когда мужчина и женщина являются, мужем и женой; супругом и супругой; сожителем и сожительницей. Я назвал три основных степени родства двух начал, одна их которых относится к супружеской жизни, а две к семейной. И не случайно отношения супругов оказались в середине. Раскрытие смысла этих отношений я постепенно приведу на совместной нашей жизни с женщиной, имя которой Любовь. Красивое и хорошее имя, являющееся частью, производной от большого, смыслового значения, слова – Любовь! Напомню, что у меня имелся опыт прежней семейной жизни, который я применял впоследствии, придерживаясь его как эталона, заключающегося в обязанностях мужа и жены в соблюдении супружеского долга. Первая жена звалась Надеждой. Тоже красивое и тоже хорошее имя, берущее свой исток от той большой надежды, которая дана человеку Богом, в критерии чувств. Неспроста, ох неспроста привожу я примеры женских имен, ведь в каждом имени – сокрыта тайна. В самом конце предыдущей рукописи, а в книге это будет, как конец главы я впервые упомянул о мистике. Реальный или мистичный, в чем сущность бытия, двух этих слов? Постепенно и эту тему я изложу в своем жизнеописании, в тесной взаимосвязи личной и общественной жизнедеятельности, когда я пытался «расплести как девичью косу», переплетенные между собой: добро и зло, и эго. Понятия о добре и зле, надеюсь, известны широкому кругу лиц и это считаю достаточным, дабы не уклоняться от истины, чтобы не те, а узкому кругу лиц понятие эго настолько известно, что и не стоит время терять, чтобы повторяться. Думаю, не обидел ни тех, ни других своими высказываниями. Вещи нужно принимать так, насколько они доступны. Я упомянул, что Люба чудила. В чем это выражалось? Вернусь к проходящему моменту нашей совместной жизни, в отношении мужа и жены. То, что я не соблюдал обет верности, кто из нас не без греха? Но разве я обещал его хранить? Мне же она обещала многое, многое в своих обещаниях она нарушила, но в этом я не пытаюсь ее обвинить, как и не берусь ее осуждать. Не прошло месяца после свадьбы, она вернулась с работы пьяная и поведение ее с ее речью, вызвало во мне сомнения. Я поехал к ней на работу… и выяснил, то, что меня интересовало.  Как узнать то, что требуется, не вызывая ни у кого подозрения, в проявлении интереса к определенному факту или событию! Это без труда удавалось мне, как профессиональному разведчику! Способность и  умение в проведении подобного ряда мероприятий была во мне заложена изначально, суммируя к этому опыт пережитого. Мне стыдно было ее уличать, по той причине, что это претило моей душе, а ко всему не имелось неопровержимых доказательств. На похоронах тестя, были родственник из Молдавии, я об этом писал ранее. Так вот муж, его сестры Машеньки, на летней кухне утешал Любу, она плакала от душевной травмы, связанной со смертью отчима, я остановился в дверях и наблюдал эту комическую мизансцену и думал, что будь я на его месте, то ноги ее уже бы торчали кверху, как ствол зенитки. Сцена шока, еще больше слез, от того уже только, что я мог неправильно понять. А что тут понимать? Плакала водка, вот первопричина, а все остальное, что не произошло было бы следствием. Я мог поиметь Машу, но не стал, просто не допустил. Затем на память приходит еще пара фраментиков, точного утверждения, что она мне изменила, я не имел. А выявлять все это до конца, провести следствие было недолго, было ниже моего мужского достоинства. Эта тема больная и очень сложная в психологическом аспекте, бесконечна. И этот период нашей жизни, был таким как у большинства советских семей. Ложь прикрывающая и оправдывающая обман и измены, между супругами, сама по себе отвратительна, но тем не менее настолько прочно была привита у советских людей, что только диву даешься, на каком же основании все это держалось? И может ли быть основание без веры? А не было никакого основания, все это эфемерно парило в воздухе, создавая иллюзию и видимость благополучия и счастья. Дунул ветер и унес все в сторону моря. Что заставляло меня при моём характере, жить с ней? Необходимость, граничащая с зависимостью, в силу одной определенной и веской причины. Но это лишь одна из сторон в ракурсе целого. Причин материального склада множество, а душевная причина – одна, в познании истины в семейной жизни, между мужем и женой. Добровольно пойти на это, я бы смог, но с большой неохотой. Но высший разум, сказал в моем сердце: «Так надо!». Раз надо, значит надо – я поступал по велению своего сердца, но путь в преодолении человеческих пороков  был для меня нелегким. Печалилась душа моя, от моих же слов и действий когда нарыв яда мне приходилось протыкать как гнойный нарыв на теле человека, что доставляло боль, порой вызывающая беспричинные страхи и ужас. Все, что во мне есть хорошего, есть от Бога, а все плохое – приобретенное от общения с людьми, всех категорий и положений. Подвергать себя самокритике стало моим кредо с пятнадцати лет. Сильно развитая во мне самокритичность доставляла мне душевную боль, а проще сказать совесть не давала мне покоя. Я переживал хорошие свои и плохие поступки, приносящие в первом случае радость для души, во втором – досаду. Досаждало меня и пьянство и свое, и жуть чужого и неизвестно что хуже. Свои вредные привычки и пороки я не скрывал и от кого, чужие высмеивал, так как сам не прикрывал их добродетелью лживой и другим не позволял прикрываться, беспощадно сдирая лицемерные маски и ставя на вид их ханжество. Порой мне это надоедало и я смотрел на все «сквозь пальцы»…
Волею судьбы мне предстояла встреча с еще одним хорошим человеком – Антониной Нестеровой, пожилой и умудренной житейским опытом, несущей свой крест, по жизненному пути во имя добра. В то время у нас был хороший приятель Олег Бабой, царствие ему небесное, так вот у него была жена – Татьяна. Заносчивая такая дама, которую я поначалу если не терпеть не мог, то недолюбливал, как-то необъяснимо для самого себя. Как-то по зиме сидели мы с хлопцами в кафе, что в «Родничке», пили шампанское и вели задушевную беседу, а тут вдруг «заскочили» они, завидев нас, после взаимного приветствия к нам и присоединились, по такому случаю, что люди «с мороза» заказали коньяк для «сугреву». И вот после второй рюмки, Олег, не принимавший участия в разговоре, заслышав про Сибирь, поддержал тему и, обращаясь ко мне, говорит «А у меня же Татьяна из Сибири, как его… с этого… с Киселевска». Тут пришел мой черед удивляться, и с этой минуты, после нашего с Танькой разговора, мнение о ей поменялось к лучшему и в одночасье она сделалась ля меня чуть и не родной. Она пригласила меня в гости, вкратце рассказав о матери и что та будет рада, познакомиться и пообщаться с земляком, женщина она замечательная и простая. Здесь же мы с Олегом порешали свои вопросы, наметив одно мероприятие в котором я видел большой интерес, так как связан он был с мистикой. Мистика в реальности, я порой позволял себе  освобождаться духу от бренной плоти, тем самым возымев возможность наблюдать мир со стороны. Я не стал откладывать с визитом в гости и через пару дней, удостоил своим посещением тетю Тоню, маму Татьяны. Вот и пять подтверждение тому, что нет и одной встречи случайной. Она была предупреждена о моем визите и потому, гость я был желанный. Первая наша встреча произошла в атмосфере любви и взаимопонимания, как будто мы давным-давно знали друг друга, а затем после длинной разлуки, вдруг неожиданно встретились вновь. Я поведал тете Тоне о своем житье-бытие чистую правду, она поделилась со мной своими радостями и горестями. У Тани было двое детей, оба мальчика, но от разных отцов, о чем я узнал много позднее, а так я думал, что это пацаны Олега, он в действительности с отцовской любовью к ним относился, обувал, одевал и нянчил. Большой души был человек, я не устану повторять, что судить мужчину, какой он, хороший или плохой можно исходя из его отношения к детям и как сами дети его воспринимают и как относятся. Ребенок в этом случае играет роль индикатора и если какому-нибудь пройдохе удалось обмануть маму, то трудней обмануть детей, и почти невозможно бабушку. Это я вскользь коснулся той душещипательной темы, когда семья скалывается вновь, из разбитых половинок прежних семей трудно совместить даже однородные половинки, но в жизни порой и одну половину из глины, другую из хрусталя – смотрится убого, но держит. Это как ваза из двух разных материалов или два сапога-пара, кирзовый и яловый. А в довершении цветы, т.е. дети и вот одни из них выглядывают из разбитой вазы, другие из ялового сапога. У тети Тони помимо комнаты в коммуналке, был еще и частный дом на поселке Шевченко, это район возле Куяльницкого лимана, сплошь частный сектор. Домик был убогий  с виду, но вполне пригодный для жилья в любое время года, из веранды открывалась панорама лимана, а чуть ниже взгляду предстоял ставок, обрамленный зеленью камыша, а на его спокойной глади, всегда можно было видеть пару лебедей, гнездившихся здесь не один год. У тети Тони, помимо всегда находящейся с ней дочери и внуков были два сына, старшие. Один был от первого брака – Владимир, и двое от второго – Михаил и Таня. Долгое время она жила в Киселевске, а после похорон второго мужа, переехала в Одессу, где у нее жила мать, в этом самом доме, в котором мне в последствии предстояло прожить некоторое время, как хозяину, а гостем его я останусь навсегда, причем дорогим гостем и всегда желанным. Несоответствие моих слов, может быть вызвано только смертью тети Тони, а жить она еще будет долго, дай ей Бог здоровья! На долгие годы взяла она на себя обязанности, моего ангела-хранителя. Сразу после пасхи, вся природа оживает в цветении дня и ночи. Лучшего для глаза, вряд ли придумаешь, когда на поселке Шевченко начинают цвести сады. Весь воздух пропитан благоухающим ароматом от цветения фруктовых деревьев, идешь так вот по утру возле дороги, на лиман загорать, а душа радуется, от окружения прекрасного. Природу нужно любить, чтобы ее понять, и она щедро делится тогда, своими дарами. Так, как наш дом был гостеприимный, то зачастую к нам заглядывали и Олег с Татьяной, обычно с детьми, для которых у нас для них всегда был праздник. На столе в зале, всегда стоял красивый круглый разнос, со свежими фруктами и шоколадом. Все желающие угощались, сколько душе угодно. В этом маленьком штрихе заключалось соблюдение законов гостеприимства. Который свято соблюдался в традициях нашей семьи, установленный не мною, но мною поддерживающийся.
Все ближе и ближе наступал день моего тридцатилетия. К этому дню я и ближние мои стали говорить о таинстве крещения, которое мне предстояло совершить в храме Святого Афония, на Втором кладбище.  К моему юбилею и предстоящему торжеству готовились загодя. После исполнения мне тридцати лет, я собирался креститься. Со мной решил покреститься и Андрей, и мы вместе собрались отметить, это важное для нашей жизни событие с помпезностью и шиком, одним словом на широкую ногу. Весна в дневном окружении, перелистывающих событиями дней внезапно распахнулась первомайским днем. Этот теплый день был встречен  радостью и ликованием всех моих близких и ближних. у нас в квартире закатился пир горой.  В основном все присутствующие в сей день в застолье были приглашены и на день моего рождения. Хочу оговориться тем, что я в познании и поиске истины увлекся медитацией. Meditium, в переводе с греческого, есть размышление . Посредством медитации я впадал в состояние транса, при котором в комнате соблюдался абсолютный покой и тишина. Никто не мог меня на тот момент потревожить, ну если только пожар. А так как мы с Любой были вдвоем, она была в курсе всего того, что создавать шуми помехи было строго воспрещено. Сама Лба в такие минуты либо читала, либо вязала. Рукодельничать она умела также славно, как и готовить, в этом ей не занимать и в этом я отдавал ей предпочтение т.к. всегда после еды, хвалил ее и целовал в губы, говоря спасибо. Другими словами, по достоинству оценивал ее старания, ведь делала это от души. Особенно с душой она готовила все мучное: пироги, торты и особенно пасхи. Она и до меня умела готовить, об этом мне было известно. но с ее слов при мне у нее стало получаться гораздо лучше. Кому-то может показаться несуразным то, что я хвалю ее, то ругаю, но ведь это так обыденно житейски, тем более, когда я негативно высказываюсь о тех или иных ее действиях или поступках, но делаю это без всякого злого умысла, да и вообще я никогда и никому не желал ни самого зла, ни чего-либо злого. В моей сущности души заложено то, что мы одинаково помним и добро и зло! Пытаясь еще и на зло. нам предоставленное – отвечать добром. Зная философию древних, я осмелюсь напомнить о том, что никогда еще зло, не было побеждено злом или теми же методами, это легко можно проследить на всей истории развития человеческих отношений, для убеждения, а побеждалось оно только добром. Тому свидетельствуют и учат «Русские народные сказки» по Афанасьеву и столь редко читаемые родителями для детей, на современном этапе развития человеческой мысли и ее способностей, ведь мысль материализуется, я об этом уже несколько раз упоминал и напоминать буду.  Ведь зачастую случающееся с нами плохое, происходит по той причине, что мы сами глубоко в подсознании этого хотели, но боимся признаваться себе даже в этом, чего греха таить, когда это так и есть. И даже сейчас нам неприятно вспоминать те мысли, которых мы стыдимся и которые нет-нет, да и приходят на ум.  Вечером третьего мая мы с Любой закончив все предварительные приготовления на день завтрашний, занялись каждый своими делами. Я, прочтя из святого писания те места, которые мне были необходимы, стал размышлять и просить Бога в молитве, о дне завтрашнем. Люба, чтобы меня не тревожить с вечера не включала свет и рано легла спать. У кого-то сложилось впечатление, что никого в квартире нет. Я почувствовал, как Люба осторожно постукивает меня по локтю, я, открыв глаза, спокойно спросил, в чем дело? А она мне шепотом нас хотят ограбить т.к. сначала отмычкой в замке скреблись, отчего она и проснулась, а теперь пытаются взломать балконную дверь, чтобы проникнуть в квартиру. Да уж! Дьявольские козни, не иначе или сатанинские проделки, подумалось мне и тут в дверь балконную чем-то ударили, раздался звон стекла. Я бесшумно поднялся  и подойдя к двери, резко отдернул штору. Надо было видеть глаза, того обезумевшего от страха «черта во плоти», когда я взглядом своим ослепил его, как лучом мощного прожектора и громко гаркнул по всей видимости не литературную фразу. затем резко и быстро отбросив шпингалеты. открыл первую дверь, его как ветром сдуло, пока я еще быстрей открывал вторую и не раздумывая перепрыгнул через перила балкона, в отдалении были слышны, то ли шаги бегущего, и не одного человека, то ли шелест от гонимого ветром листвы. Этаж то первый, а высота то порядочная, можно было и ноги кому-то сломать, но не пойманный не вор, и мне ничего не оставалось делать, как вернуться домой и подумать. как более приличней заделать двери и в целях оборонительных и чтобы сохранить эстетический вид. Но так, как ночью стучать не будешь, я еще и о соседях подумал, а как известно утро вечера мудреней, то и оставил это до утра. Успокоил Любу, а сам впал в раздумье, доискиваясь в своих мыслях до причины, следствием которой могла быть неудавшаяся попытка ограбления нашей квартиры. Версий было множество, но ни одна не удовлетворяла меня в той степени, где все было бы ясно и без загадок. Не найдя реальных причин и повода из видимого, я попытался увязать все произошедшее с мистическими причинами, невидимого мира. Из ряда собственных определений и умозаключений пришел к выводу, что эта неудавшаяся попытка квартирной кражи была удачной попыткой темных сил помешать мне размышлять в состоянии транса и ввести в смятение мое сознание, в момент освобождения духа от плоти. Что ж можно считать, что на сей раз силам тьмы это удалось, так как они со мной забавлялись, не на шутку только! Забава – игра воображения внешних сил над разумом человека. Это есть раскрытие слова по сути! Сущность этого слова определяет действие, как ответ на реакцию, а в сознании человека это вызывает сумятицу или наоборот ясность в зависимости от вторжения или отторжения инородной мысли, как энергетического импульса. Если слова мои непонятны для кого-то на энергетическом уровне, приведу пример на материальном, на попадании инородного тела в плоть человека, кто-то выстрелил, не целясь, пуля попала в ногу, а вдруг в живот или что очень редко, но бывает, не в бровь, а в глаз. Боль и вред причиненный пулей, могут повлечь не только потерю здоровья, но и смерть! А если, к примеру, стрелял снайпер-профессионал, мгновенная смерть, от попадания пули в голову или сердце. Из этого, какой вывод? Снайпер бьет наверняка, стреляет раз и наповал, т.к. направление пули изначальное или выбранное – этот путь к цели – мозгу или сердцу! А ведь он может выстрелить и дважды, сразу поразив два самых важных жизненных центра! Из ноги пулю можно извлечь без потерь для здоровья, из головы же или сердца, пулю если и извлекают, то для баллистической экспертизы, т.к за жизнь и здоровье уже нет нужды бороться, смерть наступает мгновенно. Доступно ли я объяснил и довел до твоего ума то, читатель, что хотел и что тебе, именно тебе в первую очередь нужно. Наступило раннее утро четвертого мая, я исправил дверь в лучшем виде обороны и эстетики, и принялся заниматься домашними делами, отсутствие Любы. по времени подходило к тому. что она вскоре должна была вернуться с рынка. Еще ранее она обмолвилась мне, что в этот день подарит мне букет самых замечательных цветов в обязательном количестве из тридцати штук, по числу лет, что ни год, то цветок. Как сказала, так и сделала. Самой первой в этот день подарила цветы мне, она, букет из тридцати пурпурно-алых с черной окаемкой на концах лепестков, декоративных тюльпанов. Мне было радостно на душе и весело на сердце, это был дамский жест, невольно наводящий на мысли о любви, в том, что она меня любила, я не сомневался. Только лишь любовь, способна на неординарные поступки и самопожертвование, тетя Оля подарила мне белые пионы, дорогая теща – бордовые розы, а все остальные гости в основном, красные тюльпаны. Комната буквально была завалена цветами и так как их Люба расставила, то в интерьер комнаты, они вписались лучше не придумаешь или в сравнении живой природы с человеческой деятельностью – это живописный восход солнца над гладью моря с игрой золотого и изумрудного цвета в отражении зеркал. За ночной случай я не упоминал никому, т.к. не хотелось ни гостей огорчать, ни самому хвастаться. Так как большинству из присутствующих объяснять по мир невидимый. который находится ближе. чем кому-то может казаться, не имело смысла, необъяснимые причины для их ума просто неприемлемы. Стол праздничный накрыт был на славу и во славу, гостей и хозяина, на данный момент которым являлся я, на ясный и солнечный день, выпавший на четвертое мая 1991 года, день моего тридцатилетия. Тридцать лет прожитых на земле, не зря и не впустую. В эту ночь я не просто встретил тридцатую весну, а родился как личность. Что, значит, родился как личность? Попытаюсь это объяснить доступным языком, понятным на уровне среднего интеллектуального развития, тех, кому за тридцать, посвященным это дано от рождения и если тебе читатель, нет еще и тридцати и ты рожден не гением, не огорчайся на  меня за прямоту мной высказанных слов, ты поймешь это все, но в свое время, конечно, если тебе дано понять, в противном случае, оставь чтиво и иди охранять кукурузу. Всем известно такое понятие как эмбрион человека и его развитие. С момента оплодотворения сперматозоидом яйцеклетки, в матке возникает зародыш. Далее идет известный специалистам в этой области процесс, называемый развитием эмбриона человека, от зачатия до рождения. Длительность его при нормальных условиях существования продолжается в течение как правило девяти месяцев, не буду брать во внимание исключения из правил, они всегда были. есть и будут, это допустимая погрешность, имеющая в сущности своей необходимости в достаточном и достаточность в необходимом. Это проявление можно наблюдать во всех сферах жизни, если к этому чуть внимательней присмотреться и не обязательно через микроскоп или телескоп. Так как одно и тоже можно увидеть и при микроскопическом, и при телескопическом наблюдениях, при возможности, как и на что, смотреть. Некоторые у себя под носом не видят, есть такие, кто сучек в глазу брата замечает, а в своем глазу бревна не видит. Как поглядеть? Вот в чем вопрос? От момента рождения человека до его тридцатилетия идет процесс развития «эмбриона личности», это можно и не заключать в кавычки. Вообще вся жизнь человека делится от 12 до 24 – отрочество, от 24 до 36 – зрелость. Так вот сама эта зрелость. присуще становится человеку лишь в тридцать лет и далее до 36, от 36 до 48 – совершенствование. в 37 и 49 лет человек пик, в раскрытии своих способностей и дарований, то о чем я веду речь я излагаю по правилам не нарушая последовательности и не уделяя внимания на исключения, они есть всегда! А на данном этапе штрихи развития человека, если так и дальше пойдет, не исключено что и само правило, станет исключением из правил, но я если и не глубоко уверен, то в глубине души надеюсь, что люди все же одумаются и, обретя посредством истинного познания, постоянство в вере, тем самым достигнут тех высот совершенства, которые пока даны лишь немногим личностям, как харизма – Божья искра или избранным, как Божий дар, от рождения. Но я вернулся опять к исключениям, позитивного характера конечно, но, тем не менее, в моем изложении речь пойдет именно о  правилах, а не об отклонениях в ту или иную сторону. Людям даже невдомек, почему существует определенное обращение к друг другу на вы, в определенном возрасте, это не от того, что некто в галстуке и при положении, а потому, что в человеке помимо его же материальной сущности разума, данной от рождения передающейся генетиче6ски из поколения в поколение, в нем рождалась энергетическая сущность, после исполнения тридцати лет, которая дается свыше. Эмбрион личности развивается внутри человека и в соответствии с его мыслями, поступками и делами и рождается в тридцать лет – личность, как вторая сущность человека. Сказано, что ни час рождения, ни часа смерти, не дано знать никому, сколько человек проживает после тридцати, одному Богу известно! Я думаю, это зависит от его предназначения на земле, в исполнении долга за тот первородный грех, который допустили Адам и Ева, хоть и не по своей воле, но, тем не менее, «долг платежом красен». Мессия, Иисус Христос прожил на Земле тридцать три года, и этого было достаточно, чтобы взять на себя все грехи, но ведь Он есть Бог, и нам следует об этом помнить, дабы не путать грешное с праведным или Божий дар с яичницей, главное не возомнить о себе, не Бог весть что! Это доступно каждому по вере, верующим человеком труднее возобладать гордыне и ему легче справиться с гордостью, потому он менее всего подвержен каким-либо разновидностям магии, чем просто homo sapiens. Основную роль в развитии эмбриона личности, в его поисках к совершенству и познаниях истины, играет «Таинство Крещения». В православии взято за правило совершать это таинство в младенчестве и это правильно и достойно похвалы тем родителям и отцам Церкви Христовой, которые его совершают по велению Святого Духа. Крещенный во младенчестве менее подвержен мирским и сатанинским искушениям в жизни и рождается более плодотворной личностью, нежели человек некрещеный, а тем паче неверующий. Ибо нет худшего греха, чем человек неверующий! Своими действиями и поступками находящими отражение в пороках, он сам себя вычеркивает из «Книги Жизни» или не был записан в нее от начала, это просто «живущий прах», человек без души, чтоот такого можно ожидать? Да все, что угодно! Им всецело управляет сатана – противник Бога, я подразумеваю сатану, как действующую темную силу, наделенную властью князя мира сего, а не как личность. Напрашивается сам по себе вопрос кто же эта личность? Это Люцифер, падший ангел, чья личность выражается в противлении Божьей воле, не в отношениях природы или ее явлениях, а во взаимоотношениях человека к человеку и человека к Богу, в проявлении благодетели добра и пороков зла! Интересная, сложная и не кончаемая тема, выражающая себя в извечной борьбе противоречий – добра и зла, сил света и сил тьмы. Почему, как и для чего, все это? Нужно спросить у Адама и Евы, они знают ответы на все эти вопросы, но не могут дать на них ответы людям, в силу разности их удаления друг от друга. Потому и пришел Христос на землю, чтобы сблизить человека и Бога! Смертию, смерть поправ, и словом любви, перекинул мост в форме креста, от человека к Богу, по сему и сказано Им: « Никто, как через Меня к Нему, не переходит». Сам Иисус Христос. крестился в Иордане в тридцать лет, при свершении «Таинства крещения» водой, отсюда и идет значение слова – водное крещение, при посредстве Иоанна Крестителя, и вот разверзлись небеса и Дух Святой в виде голубя. снизошел на Христа и услышал Иоанн Креститель. глас с небес: «Сей, есть Сын Мой возлюбленный в нем Мое благоволение». Что показал Христос сим примером для людей. Этим олицетворяющим Себя примером, Он показал пример в исполнении воли Божьей. Привел Он, этот пример, в качестве, того, что уже описано в Библии и неоднократно описано философами в древности, и современности, посему не буду толочь воду в ступе, кому интересно найди и прочти.
В этот день, мне многое дано было увидеть и познать в интересующих меня аспектах психологии человеческих взаимоотношений. В затянувшемся до вечера застолье, я уже принимал периодическое участие, если бы я поднимал тосты за свое здоровье, с каждой новой волной гостей, то искать бы меня нужно было под столом, а благоразумие своем мне терять никак не хотелось. В свое чествование я пил лишь шампанское и в процессе застолья выпил пару стаканчиков отличного винца, дабы из мясных блюд чего только не было, а винцо после мяса, как известно, способствует и кровообращению и более продуктивному изложению мыслей, в работе головного мозга. И в завершении, я употребил стимулятор жизненной активности. Что такое «сжа»? Это может быть любой вид наркотика, определенный род пищи, вино давней выдержки или бальзам и еще можно продолжать этот перечень, до пределов бесконечности…
В двадцатых числах мая я вместе с ребятами по «работе» поехал в город  Львов. В день нашего отъезда мы прошлись по Привозу, накупив все необходимое из продуктов в дорогу, и подошли к поезду сообщением «Одесса-Львов». Вагон нам достался «не по Сеньке шапка», в виду того, что в кассе не было билетов на купе, пришлось удовлетвориться плацкартой. Мы расположились в вагоне на местах, согласно купленным билетам и стали приглядываться к соседям-пассажирам, не найдется ли среди них, парочки-другой скучающих дам, дабы скрасить наше время в дороге. Во все, мне думается времена славный город Одесса, изобиловал дамочками легкого поведения и дамами нелегкой судьбы, имеющих определенную общность в том, что вторым так же хотелось, как и первым, это я в смысле вкушения от запретного плода, который, как известно всегда сладок вначале и горький в конце. Горечь эта остается у дамочек, и дам с присущими только для нее свойствами, не только горечью об утрате для тела, но и с потерей для души. Так что горечь запретного плода лежит  в его сладости! Первой кто ощутила и поняла горечь утраты была Ева, она же как в наследство – оставила всем последующим поколениям женщин от начала и до конца, ту же горечь и сладость, с той лишь разницей, что они не в состоянии ощутить и понять то, что Ева утратила любовь Божью, а современные Евы» теряют любовь мужскую, что одно по сути, но различно в сущности. Обычно в дороге, не успел поезд тронуться, пассажиры усаживаются за стол, что в дороге еще делать, ешь да пей, занятие это скрадывает время и путь, кажется короче. Мы расположились так, что напротив нас оказались три пассажирки, две в годах, а одна в пору. Вот с той, что в пору, у меня и началось. Что началось? Да все и началось, да так что и по сей день конца не видать! Итак, она звалась Татьяной! Мне была приоткрыта завеса моего недалекого будущего, как это понимать. А кто как хочет, так и понимай. Здесь, мной далее описываемые события будут иметь двойной смысл и между строк, избранный прочтет то, чего званный не прочтет и в строках, чтобы правильно понять смысл изложенного. Это все к тому, что много званных, да мало избранных. Так вот Татьяна была и является избранницей судьбы, для которой будет в свое время открыт тот тайный смысл, в котором заключены ощущения и понимания сути вещей. Она уже конечно не первая, но еще и не последняя, коей даром, по любви Божьей, открылась любовь мужская, которая заполнила ее целиком и полностью, но предусмотрительно провидение свыше дало ей два пути, как камушки с лимана – судьбы, один и сердца -  два, в сложенье получается четыре. Почему не три? Кто-то из нас что-то пропустил, а что? Неведомо пока ни мне, ни сердцу. После довольно немалого употребления горячительных напитков, мы вышли с ней в тамбур, вроде перекурить. Она дымила сигаретой, внимательно вслушиваясь в мою речь без одесского акцента, это давало ей повод к размышлению, что «фраерок залетный», но при деле. А то, чего она хотела, было видно невооруженным глазом. Я позволил себе ощутить  в своих «волшебных руках» ее чудную грудь, но дальше дело не пошло ввиду отсутствия той обстановки, которая была бы необходима на такой случай. Чем кончаются такие встречи, мне было известно из пережитого мною «дорожного знакомства», когда я в поезде «Адлер-Новосибирск» встретил свою первую жену Надежду, но когда любовь уходит – не судьба, говорят, не судьба. Да и по всей вероятности настоящей, обоюдной любви между нами не было, просто мне так хотелось, ей так подходило, и это было нечто на любовь похожее, если по прошествии десяти лет, она не сумела простить мне то, в чем виновата была в первую очередь сама. Нерастраченная любовь так с нами и осталась, только я после нее стал приносить другим женщинам сладость, а она другим мужчинам – лишь горечь! Ну да Бог нас рассудит! Ведь сейчас не о ней, а о Татьяне, сладенькой «моей одесситочке», как назвал я ее в тот вечер и вот опять как в песне «случайный мой попутчик, а вместе оказалось надолго по пути». Нет желания описывать наше не столь достойное, а проще хамское и бесстыжее поведение в вагоне, когда мы улеглись с ней на одной полке. Она, правда, все потом свалила на меня, что только моя беспредельная наглость позволила ей оказаться на одной полке со мной. Но я вас умоляю! Не надо делать такое лицо…  Для уважаемых мною одесситов с этого выражения все ясно…, для прочих, что если женщина не захочет… дальше продолжать не стоит! Но нам всегда хочется выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле, подразумевается моральная сторона. Аморальная сторона, это обратная сторона человеческой морали Кто-то может не согласиться, но это его дело, а тот, кто согласен – это его право. «Дело наше правое, мы победим» - знакомое до боли, но, тем не менее, забытое, когда-то избитое устроителями коммунизма выражение, которое они, наверное, и во сне повторяли, вояки хреновы, столь навоевались, что Русь наша до 2017 года в себя не придет. Не будем сворачивать на полемику о политике, а то придется сказать: «И тут Остапа понесло!», а ведь мне нужно вести речь о Татьяне. Кто она и откуда взялась? С точки зрения материализма, тут все просто, а вот с точки зрения оккультизма – тут стоит подумать. Расстались мы с ней на утро следующего дня, договорившись первого июня встретиться у главного входа в железнодорожный вокзал, под часами. Сделав свои дела в отношении «работы», и слегка отдохнув от дел мирских в старинном по своей архитектуре  и времени, чудном Львове, мы благополучно вернулись в Одессу, при деньгах, с намерение провести наши совместные крестины. О том, что мы с Андреем собирались провести их пышно и помпезно, я упоминал ранее. Но по той причине, что у нас была пора отдыха, друг и сотоварищ мой по работе Андрей, загулял не на шутку. А голос сердца настойчиво на протяжении недели пытался довести до моего ума: «Иди и покрестись, «таинство крещения» для тебя самое наиважнейшее на данное время, отбрось суету мирскую». И я, ее отбросил, в последний день мая месяца. Встав рано поутру. умылся, помылся и один поехал в храм на Второе кладбище. Погода была не ахти, моросил мелкий дождик, в такую пору на улицу выходить лень, силой воли заставившей меня, сделать то, что было нужно в первую очередь. От вокзала я пошел к храму пешком, изморось доставляла мне приятное ощущение, немного для меня непонятного, т.к. такую мерзкую и пакостную погоду я терпеть не мог. А тут смотри. прямо на удивление приятно и радостно на душе от этой измороси. Как сами небеса меня окропили, другого сравнения не приведешь. В восемь часов утра я стоял на пороге храма. Внутри кроме служителей никого не было, объяснив причину моего столь раннего приходя, мне ничего не оставалось, как дожидаться батюшку, который по наитию свыше должен был провести обряд крещения, шел час за часом, а священника все почему-то не было. Опять происки темных сил, подумалось мне. Женщина-служительница с сочувствием и пониманием относилась к моему ожиданию, время подходило к полудню, а батюшки все не было, женщина предложила мне перенести обряд на завтра, но я отклонил ее предложение, сказав, что я буду ждать до конца, а покреститься мне сегодня может помешать только смерть, или батюшки или  моя. Без четверти двенадцать вдруг возник в дверях батюшка, отец Антоний, как мне стало чуть позже известно. Женщина к нему с распростертыми руками: «Ох, да что случилось?». А оказывается, с ним произошло дорожно-транспортное происшествие, в дверь с его стороны врезалась машина, пока разобрались кто прав, кто виноват, пока заехал на станцию техобслуживания, пока сам отошел от стресса, вот время и потерял. Он пошел привести себя в порядок и приготовить все необходимое для обряда – Таинства крещения. Пересматривая образы на иконах, я терпеливо ждал своего часа, отец Антоний, облаченный в рясу, предстал передо мной со словами: «Подожди еще немного, я вознесу Господу молитву, а затем позову тебя в святая святых». Я согласно кивнул. Отмечу тот факт, что пред свершением обряда, отец Антоний перво-наперво вознес молитву Богу!  Он как священнослужитель отдал Богу Божье! В течение четырех часов проведенных в ожидании отца Антония, я сам непрестанно молился. Наступила та долгожданная минута, когда открылась боковая дверь, что по левую руку от алтаря и рука священника поманила меня. Я оказался за «завесой алтаря» в святая святых. Мы с минуту смотрели, один в глаза другого, затем синхронно перекрестились и приступили к обряду Таинства крещения. Описывать весь ритуал не буду, по той простой причине, что он известен каждому крестившемуся, в независимости в младенчестве его крестили или позже, да и всегда присутствуют крестные родители, со слов которых, крещеный еще не раз об этом слышит впоследствии, как и что происходило. Во время проведения нашего обряда, очевидцев происходящего не было. После окончания ритуальной части, отец Антоний имел со мной непродолжительную беседу. Одно я могу сказать с точной уверенностью, что руководствовался он ведением Святого духа, присутствие Оного, явственно ощущалось нами обоими. У меня не наблюдалось никакого  смешения чувств, была просто восторженность, но внешне она ничем не проявлялась, видно сказывались годы тренировок, не выказывать своих эмоций, ни при каких обстоятельствах в любых экстремальных ситуациях. Но это ни в коей мере не означало, что я был бесчувственный, просто не проявлял эмоций, а в душе я может «прыгал от радости», так же как порой и плакал в душе, но видеть это, не дано никому. Что на самом деле произошло во время проведения обряда, известно только Богу! Почему я не раскрываю того, что многие люди возжелали узнать не из праздного любопытства, а ради истины. Ответ прост – не пришло еще время. На то оно и таинство и нет в этой истории моей прихоти, ни в мою пользу, ни в пользу человечества, а дабы не во вред. Осмелюсь на то, что для достойных я приоткрою завесу тайны, а сам человек без Бога, не сделает ничего, значит на то, что я пишу ниже воля Божья! Я лишь приоткрываю завесу для избранных Божьих на моем пути, не раскрывая полностью всего смысла. Луч знаний падает незримо на тебя читатель, проникая до разделения мозгов и составов в этот самый миг прочтения следующего: «подчинить тело разуму, вот в чем тайна». Что есть разум? Чтобы лучше усвоить смысл его сущности, вначале поясню, что такое сознание? Сознание, это способность управлять умом человека, а разум это способность управлять сознанием. Ум – тонкая субстанция контроля и исполнения, за всеми внутренними процессами, обеспечивающими жизнедеятельность человека и внешним взаимодействием человека с окружающей средой, как личности или ее эмбриона, в развитии человека, в прямой зависимости от возраста. Тело человека есть прах, состоящий из органических элементов таблицы Менделеева, само по себе оно заключено по форме в образ и подобие с вытекающими отсюда физическими и энергетическими действиями самого человека, как такового: думает ли он, говорит ли он или делает что-либо. Независимо от состояния покоя или действия тело осознает умом все происходящее вокруг него – это способность сознательного мышления, подчиняющихся логике вещей, внутренние процессы, происходящие в организме человека, сознательному мышлению не подвластны. Сам человек может исполнять и контролировать любую работу, как свою, так и других, работой же внутренних органов, железами внутренних секреции он распоряжаться не в состоянии, не говоря за первое. Это импульсивные проводники информации от мозга до всех членов, слагающих человека по форме. Незаметно происходит процесс погружения в парапсихологию собственного сознания, но мой разум советует мне вернуться на стезю описания событий жизненных, а не научных. Хочу обратить внимание читателя, еще на один аспект мышления человека, в различии сущности сознания и разума, на такой игре слов, как «человек потерял сознание», всем понятная ситуация, часто случающаяся в жизни, как и «человек пришел в сознание» – напрямую зависящие друг от друга факторы, что не отражается на уме, вернее отражается, но без пагубных последствий. А теперь возьмем фразы: «человек разум потерял»  тоже доступное для понимания выражение, а вот «человек пришел в разум» отсутствует в лексиконе человека, потому как первое выражение подразумевает, что человек сошел с ума, стал психически невменяемым. Это крах! А крушение не поддается восстановлению одними человеческими силами, для этого у него их недостаточно, в силу его несовершенства. Почему зачастую, современные ученные с ума и сходят, в Бога то не верят. Человеку верующему не нужны доказательства, потому что он верит. Лично мне это предложение облегчает работу, т.к. не нужно ничего никому доказывать.  Доказательство истины, не нуждается ни в каких доказательствах науки. Праведному Богу не в чем оправдываться перед грешным человечеством, посему и пути Господни неисповедимы, коим и я являюсь, и исповедываться перед человеком, мне нет нужды, исповедь моя перед Богом! Кода мы вышли из алтаря, отец Антоний поведал мне об исповедальной молитве, посоветовав мне прийти  через недельку, объяснив так же, что для этого необходимо провести трое суток в строгом посте, а с утра пред исповедью ничего не кушать. Намерение мое было таково, что это тоже все свершится в полной мере, а время для этого пришло. Мне было вручено «Свидетельство о крещении», щедро заплатив отцу Антонию, и отблагодарив служительницу, я с ними распрощался, с твердым намерением через неделю вернуться для покаяния. Чему не суждено было сбыться, мы полагаем, а Бог располагает.
 Домой я приехал счастливый, показал Любе свидетельство, а вечером мы в узком кругу это событие отметил честь по чести. Следующим днем был первый день лета по календарю, то есть первое июня. На этот день у меня была назначена встреча с Татьяной, место которой изменить было нельзя ни ей, ни мне, неизбежность, как и безысходность, вещи по сути своей он нас не зависящие. Обычно происходящее такое, характеризуется словами – рок, судьба, воля Божья! С этого дня началось в моей жизни полоса чудес. На ум сами собой пришли слова из песни: « а в жизни порой бывает иначе и судьба заставляет шутить и смеяться,  и друзья отойдут, и никто не поможет подняться». Что не однажды со мной  происходило и случалось, и по поводу судьбы и по отношению друзей, т.к. ничто не вечно под луной. Любе я обманом объяснил свое предстоящее отсутствие, в изложенную версию которой она вроде бы поверила. Ну, прям как примерный и достойный муж. Ситуация во многом ординарная для большинства советских семей, того периода. Выряжаться, как жених на свадьбу я не стал, дабы не возбудить у жены  ненужных подозрений. То, что некстати, должно до поры, до времени быть сокрыто, так я считал на тот момент времени и сознания. Все подобные явления выражают в человеке его негативную сторону скрытых мыслей и чувств и влекут за собой нежелательные последствия, как правило, бывает, конечно, что некоторым с рук сходит, но это уже исключения. Без пятнадцати минут до означенного часа я был на месте. Оживленное движение прохожих не помешало выхватить мне ее своим взглядом в толпе. Мы поли навстречу друг другу и после взаимного приветствия, слегка смущаясь, не спеша, отправились на Преображенскую, тогда еще Советской Армии, я решил провести время в «Охотничий», бар в подвале, уютный такой кабачок, который пришелся мне по душе, еще в первое мое посещение вместе с хлопцами, впоследствии моими учениками. Чему я их учил? Да жизни, а еще истине, а еще пути! Много позже, недалеко от места встречи, которую изменить было нельзя, был вывешен плакат, со всех сторон видимый, следующего содержания: «Я есмь путь, истина и жизнь». Учил я своих учеников любви Господа, Бога нашего, Иисуса Христа, не более, ни менее. Тем более они понимали меня с первого взгляда, тем не менее, меня не понимали. В свое время поймут, храни их Бог! Обслуживающий персонал хорошо знал мои вкусы и привычки, вот я и решил «блеснуть чешуей»  перед своей новой знакомой. Определенных целей в отношении ее, у меня, как таковых не было. Так думалось вскользь – получится, не получится. Да еще придерживаясь своих принципов и чести рыцарской, я по любому бы пришел на встречу сам, но меня привела туда судьба, да и ее тоже. Мы спустились вниз, в полумрак зала, для нас в дальнем уголку нашелся свободный столик. Я сделал заказ официанту, в то время выбор в меню был не столь велик - фирменным блюдом являлся цыпленок табака с прилагающимся  коньячком и лимоном. Спутница моя была не привередлива в выборе закусок и напитков. Я тоже собственно не ахти, какой гурман, но кухня с ее приготовлениями меня устраивала, и этого было достаточно, чтобы приятно провести время хоть с дояркой, хоть с кинозвездой, любой величины, т.к. интеллектуальный уровень развития в сексе почти одинаков.  А гетеры есть и в колхозе, и в бомонде. Где доярка оказывается такой артисткой, а артистка дойной коровой, в зависимости кто ты сам как мужчина, рыцарь или «бык» и не по гороскопу!
Коньяк я пил вычурно, по сто пятьдесят и залпом. Вот так трижды отсалютовав  я и подошел в сознании к тому, что мне все дозволено и все положено. Несет меня пьяного, да так, что лучше бы и не несло. Да вся беда в том, что меры-то мы не знаем, вернее знать не хотим. А  всем известно,  что в малой дозе лекарство, то в большой – яд! В поезде она мне показалась курносой, а, тут разглядев ее в профиль, узрел, что носик у нее почти греческий, а глаза зеленые.  В цвете глаз заложен определенный код, и это не только состояние души, но и еще ряд факторов… Плохо помню, а лучше сказать, что вообще не помню, как мы вышли из кабака. Теперь предстояло определиться с местом, куда везти мадам. У нее дома был муж, у меня жена! Нужно было выбрать нечто среднее в точке соития, но опять же – отчего так путаются мысли? Близость – это тонкое искусство и я люблю именно близость, а не совокупление. Когда не просто удовлетворяешь примитивную потребность, а творишь искусство высшего блаженства, переживаешь наслаждение всеми своими чувствами. Делая приятное даме, я получаю двойное удовольствие. Что толку, держа в руках прекрасный цветок, вырвать из него середину? Никакой радости! Приятнее наслаждаться ароматом долгое время, срывая лепесток за лепестком, когда этим лепесткам нет конца, а ты добрался до золотой середины и сотворил цветок более прекрасным, чем он был прежде. Это и есть часть искусства любви, один из лепестков кама сутры, а их тысяча для тех, кто познал любовь, и тьма тысяч, кто в этой любви живет. Чувствование полнейшего душевного смятения есть эмпатия. Эмпатия – это чувство на порядок выше симпатии. Так как видеть и представлять ощущение вкуса – это одно, а пробовать и наслаждаться вкусом – это другое. К примеру, ореховый торт, на витрине и тот же торт, он уже у тебя на столе! В чем разница вещей, когда одно отличительно от другого, тем, что восприятие через рассмотрение, не дает полного представления о предмете, а восприятие через «вкус», открывает и дополняет первое – действием, ибо только действие приносит – наслаждение и удовольствие.
Я завел даму сердца во двор по ул. Воровского, тогда еще улица имела это название, и попытался, было, но это было зря. Мы прошли к вокзалу и обуреваемые обоюдным влечением, нашли бабулю, что во множестве предлагают комнаты на сдачу в пределах суток и более. Бабулька повезла нас в мой район, почти на соседнюю улицу. По приезду, мы расположились в комнате, где стояла широкая кровать, стол и пара стульев, не успев открыть шампанское, которое, я прихватил с собой, вошла бабулька и подняла вопрос о цене, резко ее удвоив. Это было чересчур, осушив шампанское, я накричал на хозяйку и, взяв свою пассию за руку, и пошел до тети Ксении. Зная меня, она не посмеет мне отказать в месте на ночь, так мне размышлялось, как будто бы. Но, дойдя до нее, мне было суждено претерпеть фиаско, у нее был полный двор гостей. Все! Встреча наша зашла в тупик! Я велел Тане пойти к соседнему дому и подождать меня на лавочке, а сам пошел домой, чтобы взять денег, которых бы хватило и на ресторан и на шикарный номер в гостинице, тут Остапа понесло, так вот и меня. Дома я поругался с Любой, т.к. одержим был уже целью и помешать ее достигнуть, могла лишь сила свыше. Такой я был несносный в исполнении своих эгоистических желаний. Хочу и хоть лопни, и свой не свой, на дороге не стой! Это мятежное состояние моего духа, всегда провоцировало меня, на невесть ахти какие поступки и деяния. Порой на утро волоса не только на голове, дыбом вставали. Переодевшись в «лорда-аристократа» и прихватив на карман, кучу денег, я оттолкнул Любу у порога, сказав ей, чтобы не вздумала еще пить, шагнул за порог. Про себя все, проклиная, зашел за соседний дом и, не увидев Таню на лавочке, как скаженный закричал во все горло, так труба на пожар не горнит, она громко отозвалась мне с соседней лавочки, было темно, и то ли я не дошел, то ли лавочка передвинулась. Я подошел к ней в красоте своего, сполохами исходящего от меня гнева, взгляд мой метал «громы и молнии», ну прям Гермес Трисмегист во плоти, не иначе. Таким грозным я ей и показался в тот первый поздний вечер, с которого она усвоила, что спорить со мной нельзя, а в подобном состоянии и лучше не перечить! Погасив свое негодование, вызванное неправильным восприятием реальности, ввиду того, что она казалась на месте, а не разглядел я ее сам, то это дело пятое. Я сказал ей, что сейчас мы трогаем в «Черное море» или «Красный», а затем в «нумера», тон мой был безапелляционный, и потому возражений не возникло. Бок о бок, в средоточии своих мыслей, каждый о своем, не спеша, тронули в сторону парковки автомобилей, чтобы с удобством и побыстрей добраться до центра города, до центра средоточия наших мыслей и желаний, чтобы произвести все это в действии. Но, увы! Стечением обстоятельств, не иначе, можно назвать встречу с Инкой, на нашем пути, по которому двое двигались целеустремленно и ничто не могло им помешать, и вот тебе на! Какая удача, или какая помеха, или какой случай? Хотя случайности в нашей жизни не исключены, считайте случай – предначертанием.  Явление случая предусмотрено свыше. Сопоставляйте явление случаев в жизни и определите закономерность, отсюда вытекающую, что все случаи состояли из одного и того же критерия что вы сделали, тот правильный шаг, который был вам необходим, а покуда вы его не сделали, то случаи в вашей жизни так же неизбежны, как сама жизнь! Буквально из ниоткуда, вдруг появилась Инка и мы столкнулись с ней, что называется лоб в лоб. Все мои предшествующие мысли вылетели у меня из головы, словно их и не было. Всю панораму картины, застлало в моих глазах Инкино изображение с ее чарующей улыбкой на лице, и прижатыми, словно в молитве руками к груди. Мгновение, стоп, вспыхни ярким светом, если не любовь, так что же это?  На тот миг, ход моих мыслей можно охарактеризовать стихотворной строкой, великого поэта: «передо мной явилась ты, как гений чистой красоты». Мы стояли друг против друга, взявшись за руки, и смотрели друг другу в глаза, синими брызгами. Выражение последнее, любила мне повторять моя несостоявшаяся супруга Надежда: «ну, что ты смотришь на меня, синими брызгами?», от нее я его и унаследовал. Куда девалась Татьяна? Я и не заметил, она просто исчезла, так же как вдруг появилась Инка. Она взяла меня под руку и мы сами по себе отправились на «северный рынок», там, в подвале располагался шикарный и дорогой ресторан «Сафора», вот так я и не попал с Татьяной в ресторан «Красный», что на Екатерининской вроде, не судьба пока значит. Потом через пару недель история повторится, но это позже, а пока… пока мы с Инкой пришли в «Сафору», где я был небезызвестен хозяину и при всей многолюдности того вечера, ради меня и глубокого ко мне уважения, нам было предоставлено два места за «хозяйским» столиком. Хочу заметить, что цены там были сказочные, бутылка «Боржоми» стола пять рублей, не говоря за коньяк и шампанское. Так, как я был уже в меру пьян, а Инка ничего кроме шампанского не пила, то и пить мы стали его, охлажденное из высоких фужеров. После того как нам принесли царский заказ, я заказал песню для Инки, чем обратил на нее всеобщее внимание, хотя последнего было предостаточно и без песен. Нельзя пройти мимо красоты, не обратив на нее внимание. Хоть цены и были сказочные, но они того стоили; сказочным был и интерьер трех небольших залов, что куда не кинь взгляд, все располагало к отдыху души и тела.  Вскоре Инке надоела ресторанная шумиха, мы захватив бутылку шампанского и фужер, тепло попрощавшись, пошли в тихий  на тот поздний час, близлежащий сквер и присели на лавочку под белую акацию. Эх, белой акации, гроздья душистые! Мы пили шампанское и говорили, иногда я, ее целовал. Затем я перекурил, и мы направились ближе к дому, мне ничего не оставалось, как проводить ее до порога… На прощание я, обнял ее, мы поцеловались, но как? Так, как могут только влюбленные и расстались…
Войдя в квартиру, я обнаружил такой беспорядок, что и после новогоднего маскарада, не всякий раз бывает. Хмель мой мгновенно улетучился, я почуял до такой степени, что-то неладное, что сердце защемило и не отпускало. Это била тревогу моя душа! Не поступи опрометчиво, хладнокровно обдумай все и не пори во гневе горячку! Услышать-то я услышал крик души, а вот с чувствами справиться не смог. Я первоначально аналитически все размыслил от увиденного, но, так и не дав ума, решил подняться до тещи, чтобы внести ясность, что за нечистая сила, побывала в моей квартире и каковы последствия случившегося.
Было начало 2 июня, ночь, а третьего у Любы было день рождения, ей исполнялось тридцать лет, день рождения человека как личности. Спиртного в доме было предостаточно, да и всего другого, так как готовились к этому юбилею. Единственное, что отличало ее день рождения от моего, что ей не нужно было после идти креститься, т.к. крещенная она была дважды. Так хотелось ее матери, в угоду каких-то обстоятельств.  Нет вопросов, нет ответов! Ни одного! Только ответы на вопросы порой не всегда уместны, тогда и приходится разводить руками, и говорить, что пути Господни неисповедимы.  Разве не так? Так, да еще как, так! А вот почему так? Это уже другой вопрос! Мне почему-то вспомнилось, что сегодня утром ко мне зашел Костя, и что частенько происходило, попросил в долг денег, я давал ему всегда, не взирая на то, что отдавать долги он забывал. Почему я давал, зная на что, идут эти деньги? Потому, что я по-своему его любил, как ученика, а еще, чтобы он не третировал этим вопросом мать.  Тетя Оля была для меня дорогим человеком, и делал я это по велению сердца, да и средства позволяли, он, как и я, знал, что для меня это не накладно. Какая связь была с утром, сего момента, мне было невдомек, для того, чтобы узнать, что произошло, мне следовало подняться до тещи, что я и сделал. Зайдя в квартиру к ней, предо мной предстала вот такая удручающая картина: на кровати, лежа Люба с обязанной, мокрым полотенцем, головой, а по комнате не находя себе места, как говорится из угла в угол, металась Клавдия Ивановна, ругая на чем свет Костю и всех и вся!  Со слов  тещи и молчаливого кивания Любы, я, наконец, начал осознавать, что происходило в момент моего отсутствия.  Со слов матери и дочери в унисон твердивших одно и то же, значило, что в квартиру к нам зашел Костя с другом, спросил, где я, затем денег и потом пытались изнасиловать Любу!!! Ничего себе или да, уж!  Вот как тут быть? Мне бы и хотелось поверить, да не мог. Мне еще раз все пересказали, опять «катя бочку» на Костю, после чего я решил выслушать другую сторону, на которой правды всегда было больше, да и какая она бы не была, тетя Оля  делилась со мной всем, даже большим чем можно предположить, что можно себе представить о правдивости человека. Я приказал им перестать «метать икру», сказав вдобавок, что поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Ситуация в чем-то, даже была мне на руку, т.к. это провоцировало бы безболезненный разрыв с Любой, в котором она сама была виновата, раз допустила до такого, что ее… мою жену! Вдруг кто-то, пришел и хотел изнасиловать, уму непостижимо. Я оставил их в скорбном молчании и с ужасом на лицах, теща и жена выглядели как два альпиниста в ущелье под снежной лавиной, которая еще не упала, но в любую минуту сорвется от вскрика, или если неосторожно чихнуть. В их глазах был написан «непреходящий ужас» или кара за содеянное, не то по карме, не то ими самими. Одним приходится в жизни ответить только за свои грехи, другим за грехи своих родителей и предков, вторым больше не повезло по гороскопу! Еще больше не повезло моей жене и теще, их смело можно отнести к разряду третьих или исключению из правил… Редкостное сочетание гороскопов, такого даже у Мишеля Нострадамуса в четверостишиях не отмечено, а может и было, да переводчики пропустили, ведь с 1555 года их было написано 947, в пророческом смысле. Ну да не в истории пророчеств суть, а в истории моей жизни, оставил я их наедине, как уже говорилось, и через пару шагов был у тети Оли, названной свой матери. Она открыла двери и в глазах ее кроме испуга, я увидел еще и радость! Как может, такое быть? Одновременно и радость и испуг? Во взгляде или в глазах отражается то, что у человека на душе! Вот она и встретила меня с тем, что было у нее на душе. Собственно с этого дня и начались ключевые моменты моей жизни, после исполнения тридцати лет, когда все происходящее со мной помимо моей воли или супротив желания мне придется переживать так, как будто это исходило от меня, а события рока или явления случая, здесь ни причем. Психологически очень трудные метаморфозы и метастазы, и перейдя за рамки обычной человеческой психологии, начинается работа парапсихологии. Еще круче, еще вязче. Не увязнуть бы с головой, в том тенистом болоте человеческих мыслей, чувствовании и эгоистических и лицемерных побуждений, и мне еще придется брести по колено в болоте и не один год. Только болото будет видоизменяться – то топь, то вязь, то гнилые углы. Будет у меня еще впереди  такой «гнилой угол», что не приведи Господь! Вот почему нельзя человеку заранее знать то, что с ним обязательно произойдет и как он это все переживет, и с какой болью воспримет все, вокруг него находящееся и содержащееся. Тетя Оля усадила меня за стол, где я залпом выпил пару бокалов вина, и, закусывая виноградом, стал слушать ее исповедь, по сегодняшнему случаю. Все пересказывать не имеет смысла. Даже если все произошло  так, как говорили на «противоположной стороне», она была мать, а в том, в чем обвиняли ее сына, «мои родные», а ее всю жизнь сопутствующие близкие, ставшие на протяжении многих лет – родными, не укладывалось в материальные рамки человеческой психологии, а понятие высшей психологии ей было незнакомо, вот и пыталась она своими собственными умственными силами увязать в одно все слышанное и виденное. Она мне поведала, что Клавдия Ивановна часа два прождала Костю на лестничной клетке с молотком в руках. Это был какой-то «дурдом»! Такая сложная психологическая ситуация, что разрешить ее с рывка нельзя ни в коем случае, а расплетать – нужно время! И тут тетя Оля как бы спохватившись, спрашивает «А за дипломат они тебе сказали?». «Что за дипломат?» - спросил я, но уже все понял, однако не хотел верить, сильно дико! Даже для меня, вроде уже столько повидавшего и ко всему привыкшему. Я пулей спустился вниз, зайдя в квартиру, увидел то, что не заметил при первом своем осмотре, как на поле боя, после битвы. В прихожей на вешалке не было двух курток, моей, и ее, которую я совсем недавно ей подарил, перед днем рождения, вещи дорогие и броские, мимо таких не пройдешь, если без присмотра лежать будут, вот их-то и не было… «Вот те раз!» – подумалось мне. «Вот тебе два!» - услышал я свой внутренний голос, когда на отведенном месте в письменном столе, не увидел своего дипломата.  «Да уж! Да уж! Да уж!  Куда нам, куда уж!» - пронеслось в моей голове, и вспышка молнии затмила мой разум. Чувства ЭГО взяли верх над разумом, а это самое страшное в состоянии человека. Врачи психиатры называют это – состоянием аффекта, я дополню к этому еще и RV и парапсихологическое объяснение, необъяснимое в психологии в силу несовершенства человеческого умозаключения, так вот это есть, воспроизведение в действие невидимой мысли. Это не рожденная тобой мысль, т.к. сказать видимая, это посланная к тебе извне и которой подчиняется твой разум, и твое сознание и ты исполняешь чью-то волю как свою. Не знаю к чему, но в моих руках оказался туристический топорик в чехле, не знаю почему, но из всех видов оружия направленных на смерть для человека я признаю лишь сталь клинка! Огнестрельное оружия я не признаю, а сам пули не боюсь, а вот смерть от хорошего клинка, если и настанет, то не в позор умирать от руки достойного. Сам я не плохо владею восточным искусством «короткого меча», это не приобретенное мною в непосильных тренировках, это заложенное во мне даром.  Так вот с топориком я и поднялся обратно на шестой этаж. К тому времени, надо же, не раньше и не позже пришел домой Костя. Я собрал всех в квартире тещи и дал возможность каждому высказаться, что мне это напомнило поле боя под перекрестным огнем слов и мыслей, вместо пуль и разрывов снарядов, я говорить подробно более не буду. Ибо это сражение, по мощи и накалу страстей, всплесках эмоций и выбросах психической энергии, сравнимо, наверное, с Цусимской битвой. Когда я понял, что истины в бою не добыть, если сам в ней не примешь участия, то, как вихрь ворвался в общее движение, которое тут же превратилось в побоище! Я снял с Любы обручальное кольцо, как с недостойной, а потом как стало явственно со слов тещи, ей на голову будто бы потолок упал… потолок собственно обвалился на всех, а вот задело каждого по делам, тетя Оля бросилась заступаться за  Любу, даже ее, я оттолкнул, что она испугалась, и больше не встревала, безучастным зрителем во всем этом движении был Костя, который сидел и как он, потом говорил, молился Богу! Когда прижмет, и о Боге вспомнишь, ибо есть такие минуты, что кроме Него, помочь некому. После всего случившегося  я вместе с Костей и тетей Олей удалился до них. До утра оставалось  не так уж много, и пока они по очереди высказывали свои версии, по поводу пропажи или кражи, или вообще стихийного исчезновения, или испарения дипломата из квартиры, я пил бокалами вино и чему-то своему, улыбаясь, размышлял, своим молчанием я вскоре поставил их в тупик и они прекратили изливать свои речи, да и усталость сказалась от психического перенапряжения, повлекшая за собой и физическую усталость и слабость. А размышлял я о том, почему не послушался внутреннего голоса, который за три дня до случившегося, еще до моих крестин, говорил мне убери дипломат в более потаенное место. И что характерно и «тупичок» я в кладовке сделал для него, а вот перекладывать не стал!  Руководствуясь тем, что этот поступок, может послужить недоверием по отношению к Любе, вот и послужил! Эх,  деревня! Говорили же тебе, а ты все за свое: неприглядно, да некрасиво, вот теперь жди сдачу, от «красивого и приглядного». Я спустился домой, пьяный даже не поинтересовавшись, что с Любой… Да и какое там, когда пьяный, и есть пьяный и улегся спать. А спал я как младенец, ничего не чувствуя за собой в отношении свершенного над Любой, просто спал себе да спал. А, проснувшись, узнал, что она находится в больнице на Слободке, в тяжелом состояний и предстоит ей операция на голове. Час от часу не легче! Что тут и говорить! Вот тут и задумаешься, для чего тебе голова, для того, что ли чтобы шапку носить, а может и для другого предназначения, более достойного, к слову человек. На следующий день ей исполнялось тридцать лет, вот тебе  встретили день рождения, никто из нас и думать такого не мог. И тут надо отметить значение слова – мистика! Как многие зачастую фыркают – «Фу, мистика!». Так вот и само слово, и значение его имеют место, и в жизни, и судьбе человека. Мистическое – это в общем, представлении ирреальное, выходящее за рамки явственно видимого и объяснимого, потому мистика есть невидимое и необъяснимое среди нас в значении психологии восприятии умом тех необъяснимых фактов и явлений, в виду необъяснимости которых невежды ссылаются на галлюцинацию, удобно и без потерь во времени в объяснениях, даже термин узаконили – «массовые галлюцинации». Привыкли по удобству, опять же ссылаться на массы, ну я еще понимаю и представляю выражение «массовые беспорядки», тут все более менее ясно, а как быть с «массовыми галлюцинациями»? Мне то известно, откуда ветер дует, и «мочится против него, я не буду», т.к. хорошо знаю массовое мнение о чудесах и крик народа «хлеба и зрелищ», и голос толпы: «Распни его, распни!».  Тоже к тому же, для тех, кто понимает, а для других я время тоже терять не буду, хватит и окромя меня, кому «голову забивать» массовыми галлюцинациями.
К Любе в больницу я попал только через неделю, после операции. Всю ночь перед этим я пробыл под воздействием сильного транквилизатора, а к обеденному времени, взяв все для нее необходимое, а для врача шампанское и коробку конфет, я и предстал в дверях палаты. На нее было больно и горько мне смотреть, а смотреть было надо! В нормальном бы состоянии все увиденное и осмысленное вызвало бы во мне депрессивный шок, а так я воспринимал все происходящее как бы со стороны. Мы вышли с ней в коридор, встали лицом к окну и, устремив свои взор к небу, порой переглядываясь, повели разговор, касающийся сугубо нас двоих и имеющий в своей сути подоплеки  более ирреального, нежели реального. Смысл разговора сводился о нашем предначертании в нашей земной жизни, тема, безусловно, сложная и проблематичная для того, чтобы еще кто-то мог понять нас со стороны, кроме нас самих, да и то, до конца мы тогда и сами всего не понимали. Так за разговором незаметно прошло два часа, дабы более не утомлять Любоньку я пожелал ей скорейшего выздоровления, попросил прощения и, пообещав, что через пару дней зайду и принесу ей передачу с фруктами и шоколадом, распрощался. Вернувшись, домой я встретил Инку! Все как одно к одному, голова моя не успевала переваривать всю свалившуюся на нее информацию, дабы не вывести ситуацию из-под контроля, так тут еще взыгравшая во мне плотская похоть, не давала мне покоя, добавляя этим беспокойство и так уже к чрезмерному беспокойству моего бытия. Я пригласил ее в гости на вечер. Что прийти, нужно незаметно об этом ее учить уже было не надо. Она все сделала, так как нужно. Видно талант артистки и разведчицы, был дан ей от рождения – одновременно. Другую бы, я учить кое-чему и не стал. А вот Инку учил, учил всему тому, как есть в жизни на самом деле и смело говорю, что она мне будет благодарна за это, на протяжении всей жизни! Это неоспоримый факт и подтвердит его основательность, только время. К ее приходу я тщательно готовился. Что значит и в чем заключается? А во всем от моего «выгляда» до причитавшегося как всегда экзотического стола. Это была моя видно, неприемлемая черта в отношении с дамой сердца и по совести, это чувствовалось, потом всеми фибрами женской души и в постели, они потом такое выдавали, о чем в действующей кама-сутре не упоминается. Видно составитель трактата о любви, в чем-то пронес «очко», может, не так умело готовил, как я? Кто его теперь знает и кто его теперь разберет? Давай оставим все, как есть и будь что будет! Так вот я оставил все как есть. Приготовил блюдо из дефицитных грибов «трюфелей», которые говорят французы, способствуют в игре для влюбленных и жаркое, что всегда способствует любви, фрукты и неотъемлемое коллекционное шампанское. К десяти вечера я подобающим образом сервировал стол на двоих в зале и принялся ожидать свою Инку! Она не замедлила во время явиться, т.к. опоздание меня огорчало, а это мягко сказано, то огорчений она мне приносить не собиралась и все делала «чика в чику» как и учили в разведке. Ровно в десять условный стук, я распахнул дверь и она впорхнула, как голубка в родную голубятню, попав в мои крепкие, но нежные объятия, со проводившиеся долгим и чувственно-затяжным поцелуем. Встречи для нас, только для нас двоих. Ах, эти ноги, эта грудь, эти брови в разлет! Мы, не разнимая рук, прошли в зал, где я, усадив ее на место, произнес речь, откупоривая шампанское. Открыл я его классически, без пены и без брызг, «чпок» и только дымок из горлышка и так же умело разлил в фужеры. Когда наливаешь с пеной до краев, и оно искрится, ни капли при этом не пролив на скатерть! Тоже надо уметь и никто, кстати, меня этому не учил. После теплой беседы в застолье и по достоинству, оценив мои кулинарные искусства, я убрал переносной столик, чуть в сторону дабы не мешался и мы оказались с ней на кровати. Я не спеша раздел ее до пояса, обнажив ее девичью грудь, прекрасную и по форме и по содержанию, и стал греть ее ладонью правой руки. Это энергетическое воздействие всегда возымело то, о чем не пишется в трактатах, дабы не вызывать в невеждах сомнения по поводу правдивости того, что такое вообще бывает. Бывает, и еще как бывает! А далее, я овладел ей в той мере, на которую мне было позволено ею, овладеть, красоту ее не губят, а твое от тебя не уйдет, так, что наслаждаться нужно умеючи, лепесток за лепестком, пока не доберешься до середины, а там цветок распустится вновь и еще в большей красе, чем прежде! И опять было утро, и утро было добрым и прекрасным, а какой будет день!? Да, там что Бог даст! Как сказал сам Иисус Христос: «да толи дневи», что значит, достаточно на каждый день своих забот! И будет день и будет пища. Проводив ее незаметно поутру, я принялся за свой утренний туалет и, приведя свою плоть к полному физическому совершенству – в чистоте и красоте – приступил к утренней молитве к Богу, ибо теперь я во всем полагался не на разум свой, а на Бога! Молитва и хлеб насущный, эти две вещи, стали для меня пищей – духовной и плотской. И я не разделял одно от другого, и молитва  стала для меня более пищи, так как воздух и дыхание важнее еды! Без пищи человек прожить до сорока суток, без воды – трое от силы, а без воздуха не проживет и минуты, я не беру исключения из правил, йогов и чудотворцев, речь об обыденном, а вот без молитвы некоторые живут всю жизнь и ничего…  Слышу мысли вопроса некоторых! Отвечу мыслью и изложением ее на бумаге, на тот мысленный и иронический вопрос, для некоторых читающих, те кто всю жизнь прожил без молитвы, они жили мертвыми и так мертвыми и ушли, и будут уходить из этой жизни, а я речь веду о живых, о тех кто записан в Книге Жизни.
 То ли по иронии судьбы, то ли  по стечению обстоятельств, но этим днем, в двери раздался звонок, я раскрыл ее и увидел тетю Ксению, которая, поздоровавшись, передала мне записку и тут же испарилась. Я в недоумении захлопнул дверь и прочел содержимое. Мне назначалась встреча на семнадцатое июня, в том же месте, в тот же час и подписано было  – Петр. Ну, то, что Петр это для конспирации, обыкновенная женская хитрость или уловка, обыденная как весь белый свет! Все это столь привычное, в этой обыденной семейной жизни, когда речь идет об обмане супругов друг другом и порой они сами этого не замечают, что дурят сами себя! Честно сказать, я о ней и забыл, т.к. не забивал себе никогда голову тем, что не получилось, да и не до нее было, а тут на тебе вдруг, сама о себе дает знать, и песенка наша еще не спета, а на самом деле «песенка» эта только и начиналась. За то короткое время до семнадцатого числа, со мной произошло еще одно ключевое событие, имеющее место в парапсихологическом аспекте бытия, как такового. Вторично мною была приглашена на вечер Инка, я весь был в предвкушении желаемого и еще не получив удовлетворения находился в гамме лучших чувств удовольствия, в том, что я якобы его уже получил. Такая ли знаете, самоуверенность во всем, вот она порой порождает иллюзии, только не массовые, а индивидуальные, что не одно и то же, но зато далеко до галлюцинаций. Инка как всегда пришла во время, ну что тут скажешь, как не то, что точность вежливость и точность присущи  не только королям. Точность – есть вежливость, и предусмотрительность к тому, кого уважаешь, и если уважаешь себя. Не уважающий себя не уважает других, а не уважающий других, не уважает в первую очередь себя, вот так то... Вежливость ничего не стоит, но очень дорого ценится!
На этот раз мы уютно расположились на кухне и как всегда после экзотического стола, а я к шампанскому добавил еще и фужер коньяка, то у меня развязался язык, и такие я стал заливать трели соловьиные, что сам от себя стал заслушиваться и тут вдруг внезапный звонок в дверь, кого это нелегкая принесла? Открываю, даже не спросив «Кто?», а в лицо мне суют удостоверение работника «угро» и бочком мимо меня на кухню. И посыпались вопросы как из «рога изобилия» - Кто? Почему?». Я охолонил его пыл тем, что апеллировал на вопрос вопросом, а затем добавил, давай-ка мил человек, или по существу или уматывай. Тут он мне и объяснил суть своего появления. Связано это было с Любой и что по этому факту возбуждено уголовное дело. Ну, я же говорил, что час от часу не легче. Но не испугался я уголовной ответственности, так как это был мизер в сравнении с тем, что он мне наломал! Ему далекому от всего этого, не только не понять, а вообще… Слов подобрать не могу. Он предложил мне покатиться до РОВД, на что я дал согласие и уходя с ним, оставил Инке все ключи, с тем чтобы она меня дождалась. Приехал он на машине всего лишь с шофером, на что я про себя усмехнулся, что хорошо хоть без группы захвата, а то бы Инку только перепугали. До сих пор, наверное, в «родном» отделе на планерках оперативников разбирают случай, когда я уходя от группы захвата спрыгнул с крыши трехэтажного дома. Успев, убежал в безопасное место, а потом присев уже не смог встать. Я вдруг на мгновение вспомнил как по литературе изучали творчество советских писателей, где очень ярко описывалась боль и состояние которые испытал летчик Маресьев, после того как пришел в сознание, подобное я испытал на себе… Но это так творческое отступление, к теме того факта как ловко «работает уголовка». Мне определенно везло по жизни, когда мне приходилось сталкиваться  в угоду обстоятельств с работниками милиции. Почему? Да потому что не попадалось мне среди них тупиц и держиморд, все компетентно и толково. Такое уважительное отношение ко мне со стороны работников уголовного розыска мне по своему импонировало. Само собой и мое поведение было тактичным и даже чуть изысканным  на манер поведения авторитетных или опытных уголовников, что часто я видел в фильмах по телевизору. Ну, к примеру, таких как «Место встречи изменить нельзя» и те где роль уголовника играл Валентин Гафт;  в том же «Крестном отце», да и не только все его роли сыграны были мастерски и жизненно, так наверно играл и я с «уголовкой», только не в кино, а в жизни. Ну да не всем дано, общение на таком уровне… Да и сам «уголовный мир» не во мне, а я в нем, и то, как бы со стороны, но с определенным участием, для выявления сложных психологических аспектов, помогающих точнее определить работу мысли человеческой, в экстремальных ситуациях и воздействие мыслей противной стороны способствующей, так же правильному и точному определению работы ума в одном и том же направлении, но в разной среде. Без хлопот, доставив меня на место, я по лицу видел, что работник доволен и собой и мной. Далее в кабинете мы провели два часа, за почти дружеской беседой. Почему почти? Для этого не хватало только бутылки водки с хорошей закусью! Мы поняли друг друга сразу, он многое пообещал мне, я не меньше пообещал ему. На том мы и расстались, он сказал, что будет ходатайствовать о закрытии дела и поможет мне с оформлением новых документов, т.к. паспорт и военный билет находились у меня в дипломате, а пока сделает временную справку об утрате паспорта. Расстались мы с ним на поэтической волне, каждый, предвкушая свою выгоду.
По дороге домой я заглянул к Инке, час был поздний, а вдруг не стала ждать по какой-либо причине, предусмотрительность и продуманность меня не подводили, по условному сигналу, кинул в окно ее спальни два камушка и ку-ку, появилась Инкина головка. Переговорив со мной, по сути, она выкинула мне ключи. Дома, пройдя на кухню, я присел за стол, не спеша, закурил и стал прокручивать события того, чем они могли для меня кончится. Ничего хорошего мне в голову не пришло, я допил коньяк, слегка перекусил и так как утро вечера мудренее, завалился спать, предварительно конечно умывшись перед сном и прочитав молитву. Хмель во время молитвы на меня не действует, а скорее молитва его нейтрализует, все это на уровне биоэнергетики и гностики, а вообще-то это мало кому дается, йоги проводят за этим, года медитации и то, достигая определенного уровня, по соотношению заряда души. Чем выше заряд, тем выше уровень достигаемых знаний, открывающих сокровенную тайну. Так немного поразмышляв, лежа в кровати, я буквально провалился в сон, сон младенца, такой, какой подобает мне и мне подобным. Подобным по образу и содержанию души и духа.
До семнадцатого я еще дважды съездил к Любе в больницу, снабжая ее всем необходимым и достаточным. Хотя трудов мне это не составляло, как таковых, ибо все готовила и паковала теща, я лишь отвозил. По ее виду можно было судить по тем переменам, которые произошли внутри ее или в ее душе с отражением в сознании. Темы разговоров я передавать не хочу, это сильно личное, да и высвечивать себя в лучшем виде не могу, пусть за это говорят люди. Кстати, они обо мне  в равной мере говорят и плохом и о  хорошем в моем поведении и характере. И вот тут, поди, разбери, кто есть кто!
Наступило наконец-то утро семнадцатого июня. Я долго молился Богу, прося одновременно помочь мне и Любе, и дать выход из сложившейся ситуации. И что если Татьяна, та, что должна быть на моем пути, то на все Его воля, которую я, и послан исполнять на землю. Я «прихорошился» и отправился на свидание. Правда, мое финансовое положение было не то, что давеча, если не сказать, что оно было плачевно. По тому соотношению как я привык жить. Ну да не в деньгах ведь счастье, думалось мне, я смело шагнул навстречу судьбе, причем со свойственной, для меня загадочной и чуть иронической улыбкой. Всегда улыбайся! – мой девиз, который есть и который был. А улыбаться мне уже приходилось сквозь слезы, жаль, что мало кому это понятно – смех сквозь слезы, когда на сердце и тоска и печаль, а улыбаться приходится потому, что не хочешь выдавать своих истинных чувств, чтобы не дай Бог, кто уличил тебя в сентиментальности. Лучше уж быть грозным, но с улыбкой. Это своего рода определенный шарм, преследующий определенные психологические воздействия на того, кто напротив, единственное лишь с целью или без цели. Все это годами выработанное входит потом в привычку. И как я любил говаривать то, что я так привык и привычкам своим не изменяю. Да кстати, почти всем дамам и мои привычки и моя самоуверенность до забвения нравились. А что же я мог тут с собой поделать, потому и говорил «Ныряй Фока, тут глубока!», тем самым и предупреждая. Да куда там, это же не правила дорожного движения: красный, желтый, зеленый, в желаниях своих дамы прут сломя голову и на красный, и на иной другой. А для достижения цели все средства хороши, тем более, если за них не придется расплачиваться деньгами, это, пожалуй, единственный сдерживающий фактор для дамочек и то для несостоятельных. Состоятельная дама за ценой не постоит, так же как состоятельный мужчина. Ведь без денег мужчина просто самец! Да собственно самкам, им самец и нужен! В назначенный час, за пять минут раньше, я уже стоял на крыльце вокзала со стороны города, как и условленно под часами. Во время не замедлила прийти и Татьяна, про себя я отметил этот штрих, насчет точности. Мне порой самому смешно, но все так или иначе, я подмечаю непроизвольно, машинально, по привычке. Хотя конечно, никогда и вида не подам, дабы не обескуражить спутницу или знакомую, или сожительницу или супругу. Таков я по натуре и никуда мне от этого не деться! Мы не знаю, почему слегка смущаясь, поздоровались и направились в центр. Как много позже она мне призналась, что на место встречи она прибыла задолго до меня, а потом некоторое время наблюдала за мной, как я стою в ожидании, потому-то и подошла ровно по времени, но  тогда прикинулась, что только что с такси и боялась опоздать. Вот и разбери их, этих женщин! Но любая из них, если захочет, обведет мужчину вокруг пальца, да так, что он и не заметит, как в одних трусах остался и с веником под мышкой. Это у них от начала, от того самого, когда Ева обольщенная «змием древним» впервые совратила Адама, и он попал под ее женское искушение. Вот насколько древняя та причина, по которой современные женщины без зазрения совести и чувства греха, дурачат мужей своих и мужчин вообще, в угоду своих страстей и желаний. Так что ко лжи современных женщин я отношусь благосклонно и очень редко ругаю их за ложь и то, когда это ввиду явного, ведь не лох же я вообще. Ну а если что!? То могу и вразумить чисто по-русски! Тогда уже все понимают, но чуть поздно, а я в таком случае вторю, что не нужно путать Божий дар с яичницей. Мы словно соблюдая традицию, пришли в «Охотничий», сели на о же место в углу и стали вспоминать и не без смеха, нашу первую встречу и кто каким кому показался. Разговор шел весело и непринужденно, и хотя я и улыбался, своей чарующей улыбкой, на душе у меня «кошки скребли». Я рассчитался с официантом, обрезав ему положенные и привычные чаевые, чем удивил его и свою спутницу – необычной скромностью, которой я до этого не отличался. Что ж  жизнь заставит и в гробу оправляться станешь, а меня жизнь чуть ли не до того и довела, и смех и грех. Хотя довел до этого я себя сам, не нужно было распускать руки, да теперь уж что об этом говорить, с отрубленной головы по волосам не плачут.  После подвальчика мы походили немного по Дерибасовской и окончили свою прогулку в сквере на Соборке, присев на лавочку я смотрел на брызги фонтана и размышлял с чего бы начать серьезный и неприятный для меня во всем разговор, т.к. нехватка денег больно ударяла по моему самолюбию, и до глубины души задевало, т.к. я не мог себе позволить того, что хотелось мне самому, да еще не дай Бог, захочется что-то моей спутнице, а мне придется ей отказать в силу определенных обстоятельств. Все это напоминало мне один анекдот, про парочку вновь познакомившихся, когда у него в кармане было три копейки, и он наперед  спрашивал, мороженное хочешь? Нет! А то я бы купил, а этого хочешь? Нет! А то я бы купил; где в конце прогулки по парку она спросила у него, а ты е… хочешь? Нет! А то я бы дала. Вот так не хуже было и со мной на тот момент, только я ничего не предлагал, просто сидел и курил и смотрел на брызги фонтана, чтобы не рассмеяться с того анекдота одному, я ей его и рассказал, посмеялись вместе! Она среагировала по-своему и сказала «У меня есть деньги, нам хватит!», «Да разве это деньги? Такие и у меня есть, на один день прежней жизни хватит, а вот как завтра быть?». Да плюс еще проблема с женой, с милицией и прочие проблемы, от которых у меня начинала пухнуть голова. Надо было что-то предпринимать. Но что? В голову путнее ничего не лезло, так какой-то авось да небось, свойственные только русскому человеку качества, являющее само по себе более негативную сторону, чем позитивную. Мне ничего не оставалось делать, как пригласить Татьяну к себе домой, вместо шикарных «нумеров», пораскидался я как Киса Воробьянинов, на бубликах. Ей это, конечно, было более интересно, чем «номера», я это видел и чувствовал, тем чувством, которое никогда не подводит… Так вместе со «Скотланд-Ярдом» умерла и советская контрразведка. Мы приехали к нам в район, в автобусе-экспрессе и, сойдя на остановке, никого не стесняясь, смело пошли ко мне домой, впервые она оказалась у меня в гостях. Мы расположились на кухне, и пока она занялась приготовлением нехитрой снеди, я пошел за вином до тети Ксении, моей регулярной поставщице вина и информации, которая все хотела сосватать за меня свою младшую дочь Наталию, которая однажды искусала мне грудь как дикая собака Динго, того одного раза мне хватило, чтобы я «спалился» с укусами Любе и просто чудом вывернулся благодаря тому же Косте. Вверив мне трехлитровый бутыль, она как обычно расхваливала вино и приглашала прийти еще, мимолетом поинтересовавшись за Таню, мне тогда подумалось о телепатической связи, если не о пейджинге, которые были на ту пору большой редкостью. Войдя в квартиру, я прошел сразу на кухню, моя подопечная сидела все, приготовив, и курила, глазки ее бегали в какой-то душевной сумятице. Тогда я не стал разбирать, что к чему, а позднее выяснилось, что она боялась, что я приду не один, а приведу парней, и ее запустят «по кругу». Нет, ты глянь, это надо такое выдумать? Да уж эта Татьяна! Та еще Татьяна! С ее излишней полнотой, она во всем характеризовала себя, как подверженная комплексу Ратри. В древней индийской мифологии есть подробное жизнеописание этой богини Ратри на земле. Так вот она была слишком охоча до мужского пола, обязательно выбирая себе именно самца, и безудержно предавалась с ним любовным утехам, воплощая, Кама Сутру из камня, написанную на ложе в действии. Обладала она и характерным непостоянством, постоянно находясь в поиске лучшего и интересного партнера, преследуя в этом больше спортивный интерес и вбирая от него все дозволенные и недозволенные удовольствия для услады своей похоти. По мне так, у нее было что-то вроде «бешенства матки». Но об этом история умалчивает, говорит она о том, что в наследство современным женщинам от нее достались: в фигуре – чрезмерная полнота, а для ума похоть и непостоянство в партнерах, с одним и на всю жизнь, такая просто не способна прожить в силу своих природных данных, постоянный поиск чего-то и смена мужчин, вот ее кредо на всю жизнь. И мне как то не будет печально, предстояло это проверить. Но всего до конца мне не было известно, и впереди меня ожидала полоса, чередующаяся то радугой, то грозовой тучей. И причина эта, всего впереди происходящего, сидела сейчас со мной за одним столом, пила вино и задавала множество всевозможных вопросов, видать на отходняке, после того как осознала, что никаких парней не будет, а буду всего лишь я один. Не знаю только что ее больше тогда разочаровало то ли первое, то ли второе, а сама она в этом не призналась и впоследствии. А сказано: «нет ничего тайного, что не стало бы явным». Долго упрашивать лечь со мной в постель мне не пришлось, по той простой причине, что ее вообще не нужно было упрашивать. В ней отсутствовала присущая женщинам, попадающим в такие ситуации, излишняя жеманность, что ж на прямоту, так на прямоту. Мы разделись и упали в супружеское ложе, только вместо жены, хотя и по гражданскому браку, на ее месте оказалась «просто прохожая», но без комплексов. А ведь некоторые дамы, никогда не лягут в чужую кровать, Танюшка такими критериями к чистоте духа и радикализма не обладала, своя оказалась в «доску». Для меня находилось хоть одно оправдание, что желание женщины – воля Божья! Насколько оно достоверно, мне неизвестно, ибо у Господа поинтересоваться у меня язык не поворачивается, а женская логика для меня как темный лес – потемки! Я выложился с ней весь, с нас обоих сошло не семь потов, а семьдесят семь! Каково было ее состояние? Выше крыши! Я упоминал о цвете ее глаз, что они у нее зеленые, так вот после того как я преподал ей урок сибирского секса, имеющий под собой основание тибетского, мы устроили переменку как в школе перед уроками, и как то, мельком заглянув в ее глаза, был удивлен, что они поменяли цвет, это были ярко выраженные серые глаза, я не дальтоник, и галлюцинациям не подвержен, ни массовым, ни личным. Я переспросил ее о цвете глаз, радужной оболочке. Она удивленно на меня уставилась, серыми, непонимающими моего вопроса глазами и сказала, что у нее как в песне: «у любви глаза зеленые». «Значит, ты или меня полюбила, или разлюбила кого-нибудь» - сказал я. На что она, подняв брови к верху, удивляясь, задала банальный для такого случая вопрос: «С чего ты взял?». Тогда я ей и сказал, что глаза ее поменяли цвет с зеленого на серый. Она бросилась в ванную к зеркалу, а зеркало там было венецианским в золоченой оправе, очень красивое и странное, любил я шедевры и в искусстве и в жизни, и в том не смог себе отказать. Вернувшись из ванной, на ее лице было написано удивление, смятение и кое-что еще, присев на диванчик, она любила сидеть по-восточному, сказала, что в ее жизни такое впервые и прикусила губу. Потом проницательно уставилась в меня, глаза в глаза, что она хотела увидеть, я прочел с ее выражения глаз, я уже неоднократно говорил, что я умею читать мысли по глазам, и по ним же узнаю, что у человека на душе, и по ряду факторов они порой говорят сами за себя. Ее глаза мне многое сказали, да и мои видать сказали ей что-то более интересное, чем она до этого просто обо мне думала. Может мои глаза на тот момент, и лукавили, кто его сейчас знает, а может, и нет! Ведь лукавство от лукавого, а ежедневно в молитве прошу Бога, не введи в искушение, но избави от лукавого. Дай Бог памяти, как наступило утро следующего дня, но четкого воспоминания у меня почему-то не осталось, видно переутомился с Танюшкой не на шутку. А раз так, то и утро было добрым. Мы условились с ней о следующей встрече и она подалась восвояси, а я занялся своими житейскими делами. Не упускал я в ходе своих мыслей и думку о Инке, ведь наша столь желанная встреча была прервана, столь нежелательным вторжением. Мне хотелось бы исправить ошибку судьбы, и я возымел возможным встретить ее и передать ей мое желание о встрече. Она согласилась, не раздумывая, предупредив меня, что не раньше, чем в ближайшие два-три дня. Меня устраивал ее вариант, т.к. ее желала моя душа, а не только сексуальное влечение, а что такое пара дней ожидания для меня, когда «мы в засадах сидели, не взирая на снег и дождь».
На следующий день я был в гостях у соседа Димки, западэнский хохол, под возлиянием, буйный хлопче, там же был Виталик, огромный парняга двухметрового роста и сажень в плечах, вот так в трехе мы и нагружались винчиком «от Ксении», непринужденно ведя беседу о том, о сем. Тут дочка Димкина, заглядывает к нам и говорит, что до меня с визитом дама. С разрешения я покинул приятную компанию и вышел на парадную, там стояла Танюха. Вот те на, так вот нежданно, но чего уж там, гость всегда есть гость. Я пригласил ее войти в дом, когда мы прошли на кухню, она поведала мне о том, чем вызван ее внезапный приезд. Все сводилось к тому, к чему я давно привык в общении с дамами, и о чем ей еще пока было невдомек. Перечислять все те факторы, которые побудили ее, приехать ко мне, на чем свет стоит и земля держится, нет необходимости, ибо все это рассказывали, и будут рассказывать все поколения женщин, всем поколениям мужчин, все это старо как мир. А новое это хорошо забытое старое, для тех, кому кажется, что ему рассказали или преподнесли только для него, что-то новое. Все это уже было с другими людьми и в другое время. Мне пришлось идти до Ксении за ее достохвальным вином. Это она так всегда мне говорила, что для меня у нее отдельное вино, чем другим на продажу. Может, оно так и было, а лучше пусть так и будет. Побалагурив с тетей Ксенией о житье бытье, уж очень она меня послушать любила и, взяв бутыль вина я вернулся домой, к уже накрытому столу. «Прям как родная хозяйка все организовала» – подумалось мне. Разговора за столом было много и о разном, много было секса в кровати и по всячному. «По всячному» - это выражение моей первой жены Надежды. От каждой любимой женщины я брал на память ни что-нибудь, как Остап Ибрагимович, а запоминающиеся и предельно четко выражающие смысл происходящего – выражение или фразу, которые посредством моей перефразировки незначительной, становились в последствии «крылатыми». К примеру: «почем опиум для народа» - фраза Остапа Ибрагимовича, или героя произведения Ильфа и Петрова, персонаж, конечно, взят из жизни, и не один, а ими уже совмещенный в одном. И вот фраза Сергея Ивановича: «Сколько стоит бесплатный секс, милые дамы» или «Е..ся будет без трусов, в мотоциклетных касках», а дамочка спросила: «А в каске то зачем?». «Дурочка, чтобы голову об стену не раздолбила», понятно в какой позе у кого развито нормальное, сексуальное воображение.  Она выплыла от меня через двое суток, как та «бригантина» с развернутым парусом и разбитой кормой. Она любила секс, а я умел его делать так, что он «секс» становился в сто крат еще любимей. Это не просто слова, а слова подтверждающие факт из жизни. Если я буду заниматься констатацией фактов на тему о сексе и как достигнуть одновременно оргазма, на пятый раз, при непрерывном пловом акте, то вызову неподдельный интерес больше у врачей сексопатологов, чем у простого читателя, поэтому воспринимай информацию о сексе, настолько, насколько это дано, ну а если разыгралось воображение, что же делать? Мой авторский, ненавязчивый совет – попробуй сам! А если не получится, то будь мужиком, попробуй еще раз! Женщин это не коснулось т.к.  у дам всегда получается, если рядом с ней действительно мужчина, хоть там самец, хоть армян – главное сами понимает… чтобы «костюмчик сидел».
 Мы договорились встретиться с ней через день, на пляже в «Лузановке», ей проще было так добраться от морвокзала, на морском трамвайчике. Это было мое излюбленное передвижение, с поселка Котовского в центр города, и морская прогулка и отдых одновременно, да и приятная свежесть морского воздуха это вам не поездка в жару в автобусе или машине. Вот и ей я посоветовал этот вид передвижения. Пользоваться «морским трамвайчиком» и удобно, и приятно и комфортно – одним словом как на Ноевом ковчеге, после всемирного потопа, лил сродни этому,  приобретаешь чувство прекрасного от общения с морским пейзажем, «надышавшись» словно напившись родниковой воды, йодированным воздухом, насмотревшись на зеленовато-перламутровую гладь морской воды, когда стоит штиль и отдыхаешь от шума городского, и зрением, и слухом, и осязанием, одним словом и душой и телом. Только, чтобы все это понять нужно, видеть все это, нужно знать море, а, видя и зная, ты его обязательно полюбишь и запоешь: «ах, море, море, край безбрежный».
На пляже я был с Костей и Сашком, на тот случай, если дамочка задержалась то у меня бы все пошло по плану, но…дамочка не задержалась, и вовремя быть изволили! Мы вчетвером заняли столик в кафе под открытым небом, и чтобы хлопцам не так было обидно, я до упада накачал их пивом. Пиво, как и чай, стали такими же любимыми напитками лиц меня окружающих. И они отправились по нашим делам, но без меня, а я продолжил отдых с мадам на берегу моря, собственно отдыхал то я, т.к. загорал и купался, а Таня сидела на топчане, под зонтом, она стеснялась раздеваться из-за своей полноты, которую я не замечал. Вот бывает же такое, когда она, много позже сказала свой тогдашний вес, я присвистнул, добавив «да, ну!», вот тебе и не на Дону, и на Волге, порой не по глазам, ибо, когда Богу угоды пути Его, Он и врагов примиряет, а что уж говорить за неясность форм, когда «гадкий утенок» превращается в прекрасного лебедя, а «снежная баба» в лужу, факторы воздействия: в первом – время, во втором – температура.  Так, что если долгое время парится в бане, вернее выразить это так, что если систематически и подолгу парится в бане, то фигура вашей мадам приобретет форму без лишнего веса, а если еще регулярно и «как надо» предаваться сексу, то фигура вашей мадам, обретет первозданную красоту. Нужно только умело чередовать баню с сексом и не злоупотреблять ни тем, ни другим, а то может сердечко не выдержать и разорвется! Бывает и такое «разрыв сердца» от счастья, а есть разрыв счастья от сердца! Кому как на роду написано! Или опять же Edem das zaine, и свое не каждому. После пляжа ближе к вечеру, когда закат на море, являет на душе определенное чувство, радости жизни и радости завтрашнего дня, мы отправились с Татьяной пешком до меня, собираясь по дороге позаглядывать в магазины, чтобы удался сказочный вечер, необходима была определенная экзотика на столе.  Хорошее вино, фрукты и шоколад, плюс розы в середине стола – это классическое, в игре любовного искусства. И в древнем Египте и в не менее древней Греции, а так же Индии об этом знали и умеют делать сейчас, знали кое-что об этом и в древней Руси, да призабыли сейчас. Вот и я ратую за возрождение традиции! Предстоящий вечер будет наполнен событиями не только в материально плане, а и в  плане духовного. Как я упомянул, что хлопцы пошли по нашим делам, то пошли они с целью, выполнить мое поручение. Такие вещи, доверительные были, для особо приближенных, от которых у меня не было никаких тайн, да и быть не могло. Пройдясь не спеша по магазинам, мы приземлились наконец-то до базы, т.е. до дома. В назначенный час, явились хлопцы и передали мне ту информацию, которую мне необходимо было знать. На дворе были уже потемки, самое удобное время для передвижений, чтобы меньше видели, а значит и меньше знали – мои друзья и соседи. Не те, что сбоку, а те, что сверху! Да такие есть в каждом доме и так распространяется бестолковая информация, возникающая в бестолковом мозгу, по той же причине невежества и ничтожества человеческой мысли, подернутой суетой сует и покрытой тернием. Одно видят, второе думают, а говорят третье, так и рождаются сплетни. А сплетен про меня и так хватало, ведь я не скрывал уже даже от тещи свою связь с Татьяной и, тем не менее, считал, что чем меньше видят, тем лучше. Расстояние в пути, когда ты у цели, преодолевается во времени незаметно. Все вместе мы отправились туда, где меня ждали. А именно к господину Зайцеву, за плечами которого было два института, человек с высшим гуманитарным образованием, имевший известных и состоятельных родителей, в прошлом крупных чиновников, находящихся на заслуженном отдыхе, занимающийся алхимией, бросивший ради этого всех и вся и ведущий затворнический образ жизни, мне говорили, что он уже четыре года не выходит из квартиры. Вот этот человек и ждал меня, с выполненным для меня заказом, который он должен передать мне только из рук в руки. Позвонив ему ровно во время, условным знаком, мне открыли дверь и препроводили, до его комнаты. Поздоровавшись с ним и пожелав ему всех благ, я взял для меня причитающееся и был таков. Во дворе меня поджидали хлопцы с Таней. Я поинтересовался, не задавались ли наводящие вопросы, во время моего отсутствия. На что они заулыбались, а Таня засмущалась, ответили, что на все наводящие вопросы, они дали наводящие ответы. Что сказать? Школа даром не прошла, а учиться им еще предстояло многому. Возвратившись, домой я объяснил каждому, что по чем. Тане отводилась роль сторонней наблюдательницы на кухне, где в ожидании окончания нашего мероприятия, она занялась сервировкой «сладкого стола». Мы все трое приняли инъекцию сильнейшего транквилизатора – «ширка» на основе эфедрина, позволяющему улетать разуму души при ясном сознании за пределы эгрегора поля Земли, имеющий ограничения в общении мыслей, в ноосфере Земли и мысли уносились в безграничный Космос, простым смертным при жизни туда дороги нет. В своем общении с высшим разумом, меня более всего интересовала Татьяна, ведь незадолго  до этого мне было дано откровение, чуть приоткрыта завеса будущего, вот мне и хотелось уточнить та ли это Татьяна или нет? На что я услышал слово Того, чья воля для меня непреложно в обязательном исполнении, не зависимо от моего желания. Я услышал: «Та, Татьяна, та», вот и весь сказ. Попытка моя узнать что-либо поконкретнее, не увенчалась успехом и мне осталось довольствоваться тем, что услышал. Если на то была Его воля, то я бы не раздумывая, пошел бы под руку даже с ведьмой. Значит так надо. Душа моя вернулась в тело. Я вышел на кухню, где в ожидании меня трое присутствующих курили и оживленно беседовали. При виде меня все примолкли, в тишине, я поочередно обвел всех взглядом и задал вопрос: «Как ваше самочувствие?», это относилось ко всем. Выслушав хлопцев, я пожелал им спокойной ночи, торта они уже успели отведать, проводив их до дверей, тепло распрощался до завтра и вернулся к Тане. Ее интересовало буквально все, виденное и слышанное и происходящее без видимости и слышимости, она буквально засыпала меня вопросами. И на каждый ее вопрос, учти, на каждый, я дал обстоятельный и исчерпывающий ответ. Просто ли это было? Отвечу, что это было несложно. Главное заключалось в том, на сколько она сможет правильно воспринять и правильно распорядиться полученной информацией. Все это зависело от уровня ее интеллекта, который оказался у нее довольно высок, да и заряд ее души, был превыше, чем заряд души простого смертного в миру. Это меня заинтересовало и до конца убедило, помимо сказанного мне выше, что наша с ней встреча далеко не случайна. У меня не было больших сомнений, единственное что меня обескураживало во всей этой истории, это чрезмерная полнота ее фигуры, что никак не должно было бы быть, по всем параметрам и, тем не менее, было. Ну а то, что ничто человеческое мне не чуждо, наглядным и убедительным примером служит, сей факт, моей личной проверки ее данных или как я это на жаргоне называю «промацовка по талии». Вот так то бы все и ничего, да вот только в талии она не сходилась, а раз в талии, то могло быть и «так далее». Вот это «так далее» меня и тревожило, и думал я, и думал. И ничего толком не надумал, т.к. все мои доводы и приводы «за» и «против» покрывались одной фразой: «Та, Татьяна, та», вот и все тут, и не о чем не думай. А я всегда полагался не на разум свой, а на Бога, я боялся сделать что-либо супротив его воли, достаточно с меня было того, что я вольно или невольно погрешил уже до этого! После непродолжительного занятия сексом, мы продолжили нашу задушевную беседу, восседая на разных кроватях, друг напротив друга, попивая чай с шоколадом, время от времени покуривая дорогие сигареты. Я не большой любитель табака, чего нельзя сказать про нее, для женщины она курила невообразимо много, или «пыхтела как паровоз» куря одну за другой, этот фактор курения, я тоже про себя отметил, он как дополнение к избыточному по весу фигуре, так же не вязался с тем, что с ней такого не должно было быть и тем не менее было, мне и с этим приходилось мириться, т.к. мне не нравились курящие женщины, в какой-то мере я их даже за это презирал, хотя это можно отнести к моим предрассудкам и к устоявшимся правилам и критериям той жизни, в которой я жил в окружении своей мамы и ее близких знакомых, где табак являлся – табу! Запретом, влекущим за собой распущенность нравов и понятий в цивилизованном обществе определенного круга лиц, имевших твердые нравственные устои и правила поведения и порядка, не только за столом, а во всем и везде, будь то театр или общественный туалет.  Она поведала мне всю свою жизнь, пропуская те моменты, что было неприличным и что могло ее уронить в моих глазах, я частично развеял ее сомнения в отношении своей, рассказав ей лишь, то, что ей положено было знать. Что она уже имела двух мужей и имеет пятилетнего ребенка, мальчика, а я имел двух жен, но не имею детей и сам еще как ребенок. Мы только е…ся по-взрослому, а в остальном - дети! Я как-то обронил слово по поводу стариков и детей, и что первые меня понимают, а вторые любят. Так вот отмечу то, о чем я  прочел в «Живой Этике» - «Листы сада Марии»: «Справедливость трудна ли? Ребенок знает чувство справедливости лучше судьи?». Здесь есть, о чем задуматься, читатель. И по поводу выписанных мною строк, и по отношению ко мне. Вот почему и сказано: «Слава Тебе Отче, что  скрыл Ты сие от разумных и мудрых мира сего, а открыл это детям, ей Отче». Это не только ля меня лично сказано, не подумай лишнего  милый друг, манией величия я не страдаю, просто в этом сказанном есть часть моей участи, по отношению к Божественному я не беру на себя ни больше, ни меньше, а ровно столько, сколько возложил Господь на мои рамёна, в этом заключается суть моей жизни и в этом суть того, почему меня любят дети и понимают старики! С ними у меня уважение, постигается словом, а вот с теми, кому за двадцать и более постигать приходится делом, ибо не только не понимают слово, но и понимать не хотят. Вот в чем проблемы молодого поколения, что оторванные от истины и вскормленные на безверии они несут в себе несчастье, сами того не сознавая. Для них существует лишь время в страдании, во спасение души, но и это порой не дает должных результатов, остается лишь огонь очищения, огонь поедающий, уже пожирающий их тернии невежества и ничтожества во всех аспектах жизни – от личной до общественной…
Самое интересное связанное с неестественным, стала тема разговора о снах. Мы копнули вглубь времен, и я начал свое повествование о древней Грузии, времен правления Багратидов, приблизительно двенадцатый век, описал ей стены замка, выложенную булыжником сплошную стену ограждения в саду, в центре которого стояла каменная  беседка и идущую от нее мощеную дорожку к потаенной двери, при этом месте рассказа, глаза ее серые округлились и она, как завороженная, продолжила описание того, что мне казалось видеть мог только я. Это меня выбило из той колее недоверия по отношению, к несовпадению ее параметров при известной мне величине ее духа и заряда души, что я позволил усомниться в правильности своих предыдущих суждений. Просто такого совпадения быть не могло и быть не может. Все между нами происходящее происходило по предначертанию свыше. Тогда я ей и поведал, дальнейшее о том, кто была моя мать, в прежней своей жизни на земле, что ее вторая жизнь напрямую связана с моим рождением. Много еще чего, я поведал ей, но воспринять услышанное, возможно было лишь той, кто сама являлась по себе личностью имеющей непосредственное отношение к моей судьбе, на моем пути в земном поприще. Тема, которою мы затронули, была бы бесконечна, но наступило утро. А что такое секс на заре? Это есть нечто! Тем более, когда все этому способствует. Мы вошли с ней в такой раж, что потеряли отсчет времени и места, когда я пошел в ванную принимать душ, то непроизвольно кинул взгляд через кухонное окно, где на лавочке возле парадной с утра пораньше, собрались уже кумушки, а форточке и в зале, и на кухне на ночь открыты, по причине жары, вот и еще один повод для сплетен, «пока жена в больнице, он тут секс развел, что в пору уши затыкать» или что-нибудь подобное в этом роде. Да уж! Да чему быть тому не миновать, а раз уже было и всем известно, не стоит забивать себе голову по утру, непристойными мыслями. Я привел себя в порядок и приступил к молитве, где первые слова, обращенные к Богу: «Господи прости меня грешного, я возношу от чистого сердца с осознанием того, что грешен и каюсь в этом, и прощу прощения». Я уже вторил в своем писании и неоднократно, что значение слова «грех» - есть противление воле Божьей. И каюсь я перед Богом, не в грехах перед людьми которые близки им по смыслу и пониманию, как таковых, а во грехе, что я вольно или невольно, мог нарушить Его святую волю. Как грех, люди воспринимают и секс, в чем их глубочайшее заблуждение, навеянное сатаной, много позже изгнания из Эдема Адама и Евы, ибо прародители знали о любовных утехах, много более чем впоследствии было написано на каменных стенах храма Кришны, в древней Индии. За грех люди принимают и лишение девственности до свадьбы и многое другое, что, по сути является лишь прегрешение, вольным или невольным. Только греха уже, не на осуждение на грех, а греха на смерть. И сатана смеется над людской тупостью, хотя сам в том и скорбит, ведь падший ангел, это разум на порядок выше, всего разума человечества, а самая первая хитрость сатаны заключалась в том, что он смог и сумел, что ему считается, убедить мир в том, что он, не существует. Отсюда и расхожая идеология атеизма, раз нет сатаны, значит, не может быть Бога! Каково вам такое определение? Да еще добавьте к этому писателей, все им видимо воочию, сходило с рук. Не было наказания за богохульство, за хуление святых и пророков. Но позвольте с этим не согласиться, не буду много расписывать, так как этой темы не до одного утра хватит, скажу лишь одно: «наказание за это есть», а та сами делайте выводы, кому в какую сторону. Мы порешили с Татьяной не светиться, а весь день провести дома, т.к. день был субботний, и все в основном отдыхали, и я просто никого не хотел видеть ни соседей, ни тещу тем более, просто провести день для себя, посвятить его своим душевным порывам, и как сказано, так и сделано. Было бы сказано, а сделать мы сумеем! Только смотря, Кто скажет и что! Главное, чтобы без глупостей, а их не будет, если всегда знать меру в выпитом спиртном или хотя бы стараться в познании меры и своих собственных сил, сколько ты потянешь – это одно, чем это кончится – это другое. Как из анекдота, когда батюшке задали вопрос – «Сколько можно выпить?». На что он ответил, что ежели на свои, то стопку, две, а если на шарешни, т.е. на шару, да при хорошей закуси, то до бесконечности. Отчасти батюшка прав, только отчасти, да еще не забыть, что это все же анекдот и, причем идеологический и высмеивающий все те же всеобщие людские пороки, присущие как духовенству, так и простолюдинам. Но в этом нет ничего из ряда вон выходящего, все в меру испорченности в суждениях духовенства и народа, только что без коммунистических лозунгов: «Народ и партия – едины!», до такого святотатства духовенство все же не дошло и как бы его не чернили, а вера православная жива на Руси и по ныне! А вот вера в марксизм-ленинизм, канула в лету, но это только вера, а дела-то творятся, что ни есть во славу, в угоду собственных амбиций и интересов, доводя народ до нищеты и безумия, все бы у них получилось, да просчитались недоумки в одном, во власти и силе посланника Божьего! По сему и написано, что свет разрезает тьму, а тьма света поглотить не может. Вот так-то вольнодумцы пришел скорый ваш конец! И в этом узрите вы еще, указующий перст Божий, на ваши грехи и злодеяния и наказание понесете, каждый по делам своим. Это в разговоре, тоже нами было затронуто, т.к. ее интересовало прошлое и настоящее в политике нашего государства, как СССР и воспрянет ли Россия ото сна? Мне еще раз пришлось все объяснить, видно то, о чем мы толковали, сидя на кухне, перед занятием сексом, после занятия сексом – вышибло из ее головы мною сказанное, по этой же теме. Ну да терпения у нас хватает, был бы толк!
 К обеду пришли хлопцы, после того как Сашко сгонял к тете Ксении за вином, мы организовали праздничный незапланированный стол. Время застолья, за интересным разговором, вином и закусью подкатило к ужину, время было к полночи, парням пора было знать меру, и они ее знали. Замечу, что в означенное для меня время я вышел из-за стола и вознес благодарную молитву Богу, а затем вернулся, чтобы участвовать в продолжении трапезы и прочего. Я уже упоминал, хмель улетучивается из меня перед молитвой, а сам я соблюдаю заповедь Христа, Господа нашего: отдавайте Богу – Божие, а кесарю кесарево», вот я и воздаю Богу хвалу и славу, во время благотребное, изредка, но бывают по этому поводу прегрешения и у меня, но зато мне и нести ответ, пред Богом. Исключения эти из моего правила жизни, происходят лишь по двум веским причинам – это вино и женщины. Когда разум теряет контроль над сознанием и в моем мозгу остается одна кнопка, под которой написано «произвольная программа». И вот с этим я всю сознательную жизнь веду борьбу, но пока мои успехи отставляют желать лучшего! Но я приложу весь остаток своих сил, чтобы победить в себе зло, не хватит собственных, Бог даст и тогда победа будет неизменно за нами. Победив зло во плоти, я одержу победу над злом – в духе! И тогда на тысячелетие будет избавлен мир от сатаны и сил зла, наступит расцвет эпохи Сатья-Юга. Заря этой эпохи, шествует по миру уже сейчас и избранные Божие и посвященные – видят это и наблюдают воочию! Истинно так! И при всем том, что я имея силу истинной веры во Христа Иисуса, порой без меры пил и продолжал заглядываться на женщин – это два моих величайших порока, которые я не смог искоренить на то время. Это была, и есть борьба в самом себе и последствия этой борьбы будут сказываться и продолжаться еще довольно длительное время. Помимо борьбы плоти в самом в себе в искоренении пороков и привычек, я являюсь духоборцем, ведя борьбу со злом в духе. Где победу одержать для меня проще, в этом мне помогает Бог, а вот одержать победу над собой или победить самого себя, здесь гораздо сложнее, так как помощи ждать не от кого. Я должен одержать победу сам! И молю Бога, чтобы и в этом Он дал мне силы, дабы в немощи своей, показать силу, во славу Божию! Вот так и никак иначе и трудно мне, а что поделаешь, таков мой путь, таково мое определение, таков промысел Божий и мне не судить, а исполнять. В моем исполнении Божие возмездие! Нельзя мне и мстить и ненавидеть, на все то, сказано: «Мне отмщение  аз воздам». Мне можно и доступно прощать, но тогда прощать, я еще не научился, не имел навыка опытом. Что такое есть прощение? Прощение есть реальная субстанция, действующая сила которой приводит в движение и управляет психической энергией человека, она сопряжена всегда с платой, когда, например, вас оскорбляют в присутствии других, а вы его благородно прощаете, кто платит за прошение? Вы! Но расплата неминуемо ожидает того, кто несправедливо нанес вам оскорбление. Сила прощения в ее святости! Незаметно промелькнули две недели нашего совместного проживания с Татьяной, так без особых усилий, как бы само собой, сделалась она моей сожительницей. Я регулярно посещал Любу в больнице, продолжая заботиться о ней, как о жене и ближней и не только из чувства моей собственной вины перед ней. А больше из христианской добродетели, с заботой о ближнем, которая была мне, безусловно, присуща и которую, я исполнял по совести и призванию. В первую очередь производя материальные затраты на нее, а потом уже думая о себе и своих удовольствиях, а если бы обстоятельства потребовали того, чтобы я отказался от удовольствий, мне ничего другого бы не пришлось, как так и поступить. А человек способный на поступок, уже подлежит оправданию, если его, конечно, простили, а Люба меня простила и сразу. С ее стороны – это действие силы прощения подчеркивающая ее принадлежность к исполнению христианской морали по долгу. Тому долгу, который есть у каждого перед Богом, да беда в том, что, многие этого не знают и знать не хотят, для них угоднее вернуть прошлогодний долг соседу, а вот вековой долг перед Богом, для них понятие отвлеченное.
Мы с Таней подыскивали себе квартиру или частный дом, под сдачу для жилья, но пока безуспешно, то цена кусалась, то условия для проживания, заставляли, желать лучшего. Что ни говори, а моя привычка к комфорту все же сказывалась и проявлялась в не лучшей форме. Мне, как и для самой Татьяны подходила пословица: «с милым и в шалаше рай», не позволял пока прежний социальный уровень жизни.
 Настал день выписки Любы из больницы, событие для меня малоприятное, с самого утра я уже был движим «винными парами», нужно все обстоятельно объяснить Любе по поводу нашей дальнейшей жизни, ее и Тани. Она была в курсе событий от тещи, да я и раньше ей говорил, что на моем пути в моей судьбе, будущей, женой будет женщина с именем Татьяна и короткой характеристикой о ней. На трезвую голову, объяснять все предельно жестко и четко, у меня бы язык не повернулся, не то, чтобы духа не хватило, просто замучила бы совесть. Оно, как бы там со стороны не смотрелось, наглый я или, а чувство совести всегда  выступало во мне, на стороне справедливости. А что такое совесть? Это реальная субстанция, сила которой по ночам спать не дает!  Есть душевные муки и беспокойство, они тоже сна не дают! Достаточно есть факторов для бессонницы, но вот, что парадоксально, но факт, большая часть человечества спокойно спит, не чувствуя вины и тяжести греха, не самими содеянного, так предками, для россиян это тяжкий грех предков – отказ и отречение от Бога, за что мы и несем  тяжесть той ответственности, которая с их плеч, перенеслась на наши, а горе, несчастье, холод и голод, те факторы которые способствуют переосмыслению своей жизни и жизни других, и открывают глаза на истину, постепенно подводя сознание человека, на пороге к Богу! Вот так вот все, вроде просто и ясно, проглоти разжеванное, наливай да пей, ан нет, не тут-то было,  мешает, что-то людям, поступать по-божески. То именно мешает? Да, гордыня! А чего пыжиться-то, вот так если разобраться? Перед кем? Мне все это напомнило басню Крылова «Мартышка и очки», вот так вот и люди на данном этапе развития, при всей мощи социального и индустриального прогресса, видимого, на самом деле подвержены регрессу, невидимому, ведь все «промышленные творения» человека несут лишь вред, первозданной природе, ей этого не нужно, а люди гонимые бредовыми идеями и подгоняемые приспешниками сатаны, во всех рангах и статусах власти имущих, спешат себе на погибель, не зная и не понимая слов, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Поэтому и широка дорога в ад, и узка на Небеса, равно как и народная поговорка, гласящая в тюрьму ворота широки, а из тюрьмы узкие. Кто был, тот знает. Хотя и флиртует еще дна поговорка: «кто не был, тот будет, кто был, не забудет», но опять парадокс, не только забывают, а и не помнят, но это, как правило, зачастую последствия бездействия на ум – алкоголя и наркотика, причем без меры! Вот он – замкнутый круг, открывающий смысловое значение выражения: «страдая плотью – перестаем грешить».
Мы не отчетливо, если не сказать плохо помнится, как я забирал ее из больницы! Знаю, что мы сели в машину и по дороге домой, я ей все предельно ясно и четко объяснил, на сколько это было жестоко с моей стороны, мне тогда не думалось. Она должна пока будет жить у матери, пока мы с Таней не найдем место для нормального жилья, а пока я буду жить в квартире с ней, я пообещал не мотать ей нервы и уложиться с переездом в недельный срок. Мы приехали прямо к парадной, я препроводил ее до тещи, показал, все что было приготовлено переодеться и покушать, оставил тещины ключи и откланявшись удалился, считая свою миссию исполненной, или долг выполненным, как угодно, а результат тот же. Положительный, кстати результат, сколько я знаю на своей памяти семейных драм и трагедий, наша трагикомедия не укладывается в нормальные устои семейных и даже просто человечески отношений. Все у нас ни как у людей, а может с одной стороны и к лучшему, ведь должны же быть наглядные примеры для людей, а тут уж куда нагляднее? И пример этот не ограничится одним решением, пройдет немало времени и у того же примера будет другое решение, и ответ тоже будет другой. Но это по прошествии времени, а пока суждено было найти оптимальный выход или подходящий вариант выхода из столь сложной экстремально-психологической обстановки, где продолжение может выглядеть драмой, комедией и не дай Бог, трагедией. Жанр остался тот же, драмо-комедийный и сюжет тот же и действующие лица «все те же». Прошло около двух недель, за это время, в поисках жилья, где мы только не побывали, т.к. летом в солнечной Одессе с жильем проблема, даже при наличии достаточных средств, а что говорить за их отсутствие. Наконец, после всех возможных и невозможных вариантов, голос сердца с улыбкой произнес «Иди к тете Тоне», мысль как вспышка, сверкнула в моем сознании и словно наступившее озарение, вдохнуло в меня ход совсем новых мыслей и другого характера и в обратном направлении. А сам-то уже «не туда полез», почему  я и полагаюсь во всем не на разум свой, а на Бога!
 Наутро следующего дня, мы пошли на поселок Шевченко, в гости до тети Тони, она меня постоянно звала, да мне все недосуг было, а тут коснулось! Вот так у нас и бывает, пока не коснется – все время нет, а как припекло – так и время есть, и желание и свободные средства, на подарок или на гостинец, в знак уважения или внимания. Да вот вспомнил о подарках, на первый день рождение моей названной матери, мы с Любой подарили ей байковый халат в аккурат на ее размер и букет красных роз, чем доставили ей несусветное удовольствие и умиротворения от оказанного ей внимания, чем тронули ее до слез! Ведь сыновья привыкли только тянуть с нее, а мой пример стал достойным их подражания, стали дарить подарки и цветы и они матери. Но это все выпало на долю Кости, т.к. Саша успел отойти в мир иной. Встретила нас тетя Тоня как родных, накрыли стол во внутреннем дворике, что с видом на ставок, где лебеди и далее с видом на лиман. Наполовину дворик накрывает крона ветвей белой акации, стоишь и смотришь или на лиман, или в звездное небо, стоишь и качаешься, по-другому и не скажешь. Вот в такой  красоте, в узком кругу, т.к. кроме тети Тони, был еще дядя Николай, интересный чудак со свойственной его натуре судьбой и никогда не унывающий, тоже в жизни, обломал немало веток, наломал немало дров. Вот вчетвером, да еще внуки ее, Вовка младший со страшим Женькой и вся застольная компания. Просидели мы день-деньской  до заката, над лиманом, зато решены были все вопросы и с жильем и с прочим, все решилось в один день и без проблем. И хочется заметить, что очень вовремя, так как только я переехал до тети Тони, мое прежнее местожительства посетила наша доблестная милиция. Все прямо как по нотам, одним словом все хорошо, когда все хорошо кончается. Вспомнилось мне, как сидя на кухне, не знаю по какой причине у нас с Татьяной зашел разговор про «мир блатной». Она тогда работала поваром в ресторане «Варна», что на Юго-Западном массиве, так средней руки ресторан, там собирались «урки» нет-нет, вот об одном она и вела речь, знаю ли я или слышал о нем, и так восхищенно мне восклицает: «Ты знаешь, он же год во всесоюзном розыске был», а я, улыбаясь чему-то своему, ответил: «Да я знаю таких ребят. Приходилось сталкиваться». К чему я эту тему затронул? Да к тому, что доблестная милиция приходила навестить не из-за Любы, а из-за дел Сибирских. Вот и опять час от часу не легче, то с корабля на бал, то из огня да в полымя! Так вот у нас всегда, ни минуты покоя, ни сна, ни аппетита!
Летом-то у тети Тони было прекрасно, а вот на зиму у нее не было ни угля, ни дров и об этом надо было проявить заботу и именно пока тепло. С углем в Одессе проблема, да и с углем «напряженка». Таня была на седьмом небе от счастья, правда с месяц мы прожили у еще одной моей землячки из города Белово, живущей тут же, через пару улиц, подруга тети Тони. У нее было более комфортное жилье, в наше распоряжение она отдал половину дому, где в большой комнате, стояла широченная германская кровать, этот фактор мы отметили, про себя одновременно – от судьбы не уйдешь и если суждено на хрену умереть, на вертолете не разобьешься. А у тети Тони за это время было решено сделать косметический ремонт и обзавестись всем необходимым. Зимы в Одессе это, конечно, не в Сибири, но, тем не менее, само это слово, да и погода, настраивают психологически человека на сжатие, а чтобы расшириться нужно тепло или для сугреву. А чтобы вообще хорошо было, лучше чтобы с сугревом в тепле, разве я не прав? Для нас обоих наступило золотое время, в розовой поре. Забив доверху холодильник, мы целые дни проводили в отдыхе, загорая то на лимане, то в саду или в активном отдыхе, опять же то в саду, то на широченной кровати. Вот таков был наш простецкий, но очень приятный и по душе – распорядок дня! В целом все это выглядело временной идиллией, без горя и забот, хорошо бы было, чтобы это было всегда. Но мы прекрасно осознавали, что бесконечно этот «маленький рай» на земле, продолжаться не может, и ближе к осени нам предстоят перемены. Но до осени было еще время, а что толку о чем-то думать, когда все уже давно за нас по судьбе расписано и есть возможность радоваться в жизни, то живи и радуйся, что мы с Танюшкой и делали: секс и радость, радость и секс, сыты, обуты и с крышей над головой. В беде ли, в радости ли, я и о Боге не забываю никогда. И постоянно молюсь и в беде и в радости. Первоначально, Татьяна, мою утреннюю и вечернюю молитвы воспринимала как прихоть. Но в короткое время осознала, что это не прихоть, а смысл моей жизни, в достижении определенной цели, пока ей не до конца ясной и не открытой в ряде причин, на которые у меня были свои основания. Она наглядно увидела и усвоила принципа слов Христа: «До то ли дневи» - «Достаточно своих забот на каждый день» и будет день и будет пища, слышать то она слышала и не раз, а вот как слово воспроизводится в действии, с этим она столкнулась впервые и потихоньку начала понимать и усваивать азы высшей науки, к примеру, что мысль материализуется. Приведу такой пример из нашей совместной жизни. Приходит она с рынка с полными торбами, скупила, что называется на неделю и показывает мне рубль. «Ну, и что?», а она «Это последние деньги», а я ей «Последних денег не бывает, ты на сегодняшний день нуждаешься в чем-либо?». Последовал отрицательный ответ, «А завтра будет день, и будет пища» - сказал я и на этом все, мы ограничили беседу на этой теме. Но в глазах я видел у нее искорки, что говорило о сомнении в ее душе, а значит, мои слова ее не убедили. На следующий день она пошла и купила хлеб, ни слова не говоря, о деньгах и говорит, у нее даже на хлеб денег на завтра нет, на что я спросил: «А что день сегодняшний уже закончился? Что ты о завтра печешься, или тебе сегодня что-то не достает?». Ей нечего было сказать. Опять мы весь день провели в баловстве, а к вечеру я попросил ее накрыть стол, а лучше выразить это, тем словом, которое  больше подходит к тому моменту «Накрой поляну». Она в недоумении переспросила: «А что мы ждем гостей?». «Да, а зачем же я тогда просил тебя накрыть стол?». Она все как полагается, приготовила и стоило бы появиться гостям, в течении нескольких бы минут «поляна» раскинулась бы своим радушием. А гость должен был быть всего один и почему-то задерживался, но спокойствие мое было невозмутимо, т.к. в этом одном я надеялся как сам в себе. Это был мой ученик –  Сашко, который воспринимал мое слово один к одному, безо всякой перепроверки в его собственных мыслях. Это так как дай одному золотой, он возьмет и молча, положит его в карман, а дай другому, он обязательно на зуб попробует, да еще крутить-вертеть минут пять будет, пока не приберет. Редкостной души человек, тонкая натура и как по пословице: «мал золотник, да дорог». Каким дорогим для меня был и остается Сашко, известно Богу и этим все сказано. У тети Вали были две собаки, немецкие овчарки, умные животные и бегали они по двору без привязи, своих не трогали, а чужим во дворе делать нечего, без хозяев имеется. Когда раздался лай, то для меня не было нужды интересоваться, то пришел? Уже по одному его виду и никогда не покидающей его лица улыбки я  понял, что он при деньгах. На данный момент это был необходимый для меня фактор и не только в том, чтобы раз и навсегда развеять сомнения Татьяны «о завтрашнем дне», но и для того, чтобы все шло по плану. Мы пригласили к  столу тетю Валю и вчетвером, шутя и смеясь, засиделись до поздней ночи. Ах, эти ночи, ночи, ночи, на юге, теплынь и благодать. Пока женщины прибирали со стола, Сашко поведал мне о следующем и передал мне пакет с деньгами, все было хип-хоп, как и должно. Ночевать он не остался, по причине удали молодецкой, а упрашивать и уговаривать это не для нас, я проводил его до околицы, условившись с ним о завтрашней встрече. Тетю Валю хлебом не корми, а поговорить дай, пока они с Таней болтали, я прошел и положил на место деньги. Место я считаю должно быть определенное с доступом к нему мужа и жены, когда семья, как семья, а не каждый сам по себе живет, как я у некоторых видел. С утра наши намерения были таковы, что после завтрака, отправимся до моей новой тещи Галины Федоровны, проведать родственников и забрать к нам Сашу, сынишку Тани, чтобы жил с родителями, то есть сделать как надо. С Галиной Федоровной у меня сразу сложились отношения взаимопонимания полнейшего и полнейшего недоверия! Совместимо ли это?  Скажу притчу «В золотом, богато инкрустированном  кувшине, залит был гной, от человеческих ран и в простом глиняном кувшине содержался нектар – напиток Богов». Кто понял притчу, тот поймет к чему она и увяжет вместе доверие с непониманием. Не понимая верить, гораздо лучше, чем не верить совсем. Нет греха более, чем человек неверующий. Мой принцип в отношении людей «лучше верить и ошибаться, чем не доверять человеку да еще вместе жить или иметь, что-то общее. Есть такое среди людей и есть это ничто иное, как неприкрытое лицемерие, а общее у них это какая-то сделка или определенный материальный интерес, но то на время, пока кто-нибудь кого-нибудь не обдурачит, кто вперед!? И в это они видят цель и смысл жизни и, обретая подобным образом материальные блага, причем кратковременные, довольствуются этим, думая, что ничего лучшего на земле нет! Разве это не ничтожество разума? Разве это не примитив души? А существует оболочка людей, форма заполненная неизвестно чем, при ничтожестве души и примитиве разума. Примитивный разум, что может быть проще? Только действие его, после мыслей его и все напрямую, то есть рефлексы развиты на уровне инстинктов. А Бог дал человеку два инстинкта, как и всему животному миру, это – продолжения рода, и самосохранения. Все остальное, это наносное, какие рефлексы ему привили от рождения. В геологии есть понятие основной слой почвы и наносной. Нижний, основной – это твердые породы: гранит, базальт, на них лежит верхний наносной слой: глина, песок, слой культурной почвы. Так вот сверху кажется, что вся земля утопает в зелени и цветах, и так до самых глубин ее, а сдери это все и увидим камень голый, но красивый, после полировки особенно, так и пустыня, сверху песок знойный и опять камень голый. Так и с человеком освободи его от привычного образа жизни: комфорт, питание, питье и прочее насущное и увидим его животную сущность в проявлении инстинктов, голых и без прикрас.  Когда он голодный до умопомрачения, он не кушать хочет, а жрать и сожрет все что угодно! А когда он зажратый, ему не просто любовных утех охота, а уже разврата. Принцип «палка о двух концах». Есть и не голодные, и не зажратые, но, увы, где тот безупречный человек, который никогда не изменяет своим добрым намерениям и не отступает от однажды принятого решения!?  В книгах пишут, что такие совершенные люди есть, но что нам говорит наш собственный опыт?
Мы приехали в гости, где нас относительно тепло встретили… А что могли встретить хуже? Могли! Но к счастью такого не произошло, а значит, все шло как по писанному и никуда, никуда нам не деться от этого. Это было мое первое посещение, грядущих родственников и не последнее, на этом и ограничусь описанием моего приема как гостя. В моей душе и по сию пору висит вопрос: «Где же ваше гостеприимство люди?». Забрав Сашу, отправились в обратный путь, папа, мама и сын, дружная семья.  По дороге мы с мальчиком, держась за руку, вели познавательный разговор. Он спрашивал: «А ты, правда, мой родной папа?», и я отвечал: «Правда, сынок». Святая ложь, но во имя чего? Во имя спасения, опять же кого? Запомните – никогда, никогда не лгите детям, ни в большом, нив малом! Мы прибыли до тети Вали в самом наилучшем расположении духа, посторонняя так вроде женщина, со всей душевной теплотой и лаской встретила нас, приготовив покушать и по-своему, без лишних прикрас и экзотики, сервировала стол. И это уже оказанное нам внимание, говорило о многом. Как порой люди со стороны относятся к кому-либо лучше, чем ближайшие родственники. Думаю для многих это не  удивительно, а почему так? Об этом нужно спросить у родственников! Одно скажу, что вразумительного ответа вы не получите. Следует наводящий вопрос, опять почему? Да потому, что в своих доводах и приводах, они не в состоянии привести в причине или следствии какое-либо обстоятельство, или факт, почему чужие люди относятся к вам лучше, чем свои так сказать родные.  Это извечная, актуальная тема, доверху наполненная борьбой противоречий. Се ля ви! – как говорят французы, в чем полностью с ними согласен. Все то время, что Саша провел с нами, пока мы жили у тети Вали, не был обделен ни родительской лаской, ни сладостями, все должное внимание уделялось ему в полной мере, и видно было, что радовалась детская душа, когда он по вечерам рисовал мне рисунки, не от мира сего.  Смотрела на нас мама, в своем удивлении, того, что раньше она за ребенком не замечала и тоже безотчетно радовалась и цвела.  Это была семейная идиллия, того семейного счастья, о котором многие из людей мечтают, но по ряду причин, от них же исходящих и зависящих не могут его достичь. Кто им в этом виноват? Кончено, они сами и не стоит терять время на то, чтобы искать виноватых на стороне, счастье это внутри нас и нужно его лишь раскрыть, а как? А своими делами, словами, мыслями! А когда его раскроешь, может ли оно уйти? Тут уж каждому свое, настежь ли были распахнуты двери или их только приоткрыли и невесть чего, испугавшись, тут же захлопнули. Факторов способствующих тому, что двери счастья захлопнулись – множество! В пособники этому попадают и чужие люди с общественным мнением и свои родные. Наши двери счастья на то время были распахнуты – настежь! Захлопнутся ли они? Об этом  речь будет далее, но, забегая вперед, и к немалому своему огорчению скажу – да! И прикрою их -  я сам, к немалому своему удивлению. Рок! Безысходность, безвыходность, применить можно любой подходящий термин, а как оно на самом деле, одному Богу известно! Но происходили события того временного момента, когда я об этом и думать не мог, ни сознательно, ни подсознательно, мне думалось, что это навсегда, а может, хотелось так думать? В ближайший вечер, раскладывая в тумбочке свою канцелярию, я совершенно случайно обнаружил остатки забытой кем-то «травки». Что меня изрядно удивило, бывает же такое, не знали, не гадали и вот тебе, проверь себя и Таню, на удовольствие, что я и не преминул сделать. Травки было в аккурат на папиросу, ну, а чтобы определить, какая она, стоило только попробовать, что я и предложил Тане, наблюдая за ее реакцией и дальнейшим поведением. Реакция была положительная, а поведение ангельское. С ее слов, которым я так наивно верил, выходило, что она ни разу не пробовала сама курить травку, но много об этом наслышана и у нее возник интерес, ощутить воздействие на себе и попробовать секс под кайфом. Что ж, дельная мысль! Мы сидели под абрикосовым деревом, вечерний воздух был свежим, пропитанный фруктовым ароматом, дышишь и хочется дышать, восприятие окружающего мира после выкуренной папироски, не оставляет желать ничего лучше. Я решил провести психологический тест, исподволь задавая Татьяне такие вопросы, на которые будь она в другом состоянии, возможно, постеснялась бы или была бы в затруднении ответить. Ведь я за чистую монету принял ее слова, по поводу того, что с ней это впервые. Да и в последствии были такие ключевые моменты, когда она без убеждения, складывала о себе мнение, что у нее это только со мной и до меня ничего подобного не случалось, это относилось ко всем предметам от секса до мистики. То, что связанное с мистикой, возможно, было и впервые, а вот с сексом? Лгала мне сожительница! Я уже писал, что любовные наши утехи занимали большую часть нашего свободного времени. Я проверил ее знание «кама-сутры» по всем трем основным и доступным точкам женской основы начала, от А до Я.  После бурного продолжительного акта, мы в сладкой истоме распластались на кровати, она гладила мне груди и слегка пощипывая, целовала соски, я заводил с ней до этого разговор об оральном сексе, для нее это было в диковинку, а тут она поддавшись то ли зову своего чувства, то ли ходу моих тайных мыслей, не высказанных вслух, стала целовать мне живот, а возбужденный мой член был у нее уже под носом, она поцеловала его, как цветок любви, именно такое у меня сложилось мысленное восприятие от ее действий, а лучше подойдет цветущий корень и принялась ласкать языком и губами его, багровый от перенапряжения бутон, в простонародье «залупу», с той неповторимой неумелостью и неловкостью, оттого, что делается это впервые, что у меня дух захватило, от восторженных чувств переживаемого высшего блаженства и наслаждения в моем греховном сознании. Но чистый секс я никогда не принимал за разврат, памятуя слова Оноре де Бальзака: «Когда двое в постели, то все можно…».  Внесу лишь оговорочку, в которой лежит моя сущность как мужчины, что все можно и дозволенно в кровати, когда он и она вместе – лишь даме. Тех особей в мужском обличье, которые распускают свой язык на даме, вместо члена, я просто воспринимаю за гомиков, для меня это ничто иное, как стыд. На латыни это пишется и произносится «propidor», отсюда и вошло в русский язык слово «пидор», в котором заключается постыдное действие и значение для мужчины с сексуальными отклонениями. Но и «гомиков» я ни в чем не осуждаю, мое к ним негативное отношение, это мое личное и оно ни в коей мере не распространяется на мнение или вернее сказать схожесть или расхожесть в мнениях по этому вопросу среди других. И если у мужчины нет сил, удовлетворить капризную даму мужским достоинством, тогда зачем ему язык? Так, милые дамы? Так вот язык у мужчины дан для того, чтобы говорить, а лицам мужского пола и лизать, ведь не зря в поэме говорится: «рожденный ползать, летать не может», с множеством народных, похабных перефразировок на эти слова. Да и у настоящих дам подобные «гомики» ничего кроме презрения не вызывают, хотя некоторые и пользуются их услугами в угоду тех или иных сложившихся обстоятельств. Ничего страшного, милые дамские шалости по отношению к гомику, так же дамские шалости, когда они занимаются оральным сексом, но это уже по отношению к мужчине. Как  в ближайшем прошлом, одна из подруг Любы, когда я хотел усовестить ее тем, что предам огласке то, что она у меня брала в рот, она мне ответила: «А почему бы хороший х… и не пососать?». От такого чистосердечного ответа я «выпал в осадок» и оставил все намерения в отношении ее. Вот результат наглядный силы слова! То, что Татьяна сделала неумело, и я не достиг экстаза, высшей точки блаженства, семяизвержения, не только меня не огорчило, а еще и воодушевило! Это примерно, как впервые с девственницей, она не знает и не умеет ничего, а ты получаешь несоизмеримое удовольствие от того, что ты первый, так приблизительно и у меня с Таней, думая, что за несколько уроков она приобретет необходимый навык и все  нас будет о;кей! Нравилось мне это, доставляемое мне женщиной удовольствие, разбаловали меня любовницы. Ничего страшного, думалось мне, получится в следующий раз! Тему анального секса, мы прошли с ней в прошлый раз и довольно успешно. Вот только успех этот меня и озадачивал? По ее словам, с ней это тоже было впервые, но, судя по ее телодвижениям и слабому сжатию, чувствовалось то, что «это» ей уже не впервой! Самопроизвольно возникает вопрос, к чему лгать? Видно слабовато усвоила девонька азы первых морально-эпических уроков нравственности и основополагающего принципа гуманистской морали, строящегося на библейском фундаменте истины, что нет ничего тайного, что не стало бы явным. Долго и медленно, чтобы не дай Бог ошибиться, я сам в себе рассуждал на эту тему, но так и не смог сделать, ни должного вывода, ни принять определенного решения, одно мне было ясно, что мне морочат голову, только и всего.  Я не стал противиться воле Божьей, во всем полагаясь не на разум свой, а на Бога! Но посредством своих умозрений допустил ряд прегрешений не позволительных для меня и погрешностей недозволенных мне, чем доставил себе дополнительные неприятности и страдания, причинив боль тем, у кого напротив должен был забрать. Боль, это борьба со грехом. Причинение душевной боли, повлекло за собой боль умственную, породившую в умах сопутствующих мне – страх и ужас! Умозрительно воспринимая мои слова и действия в негативной форме и неправильно их, истолковывая, они решили отмежеваться от меня любым путем, непозволительно беря на свои плечи груз, который не в силах были вывезти! Тем самым, усилив собственные страдания, из-за собственного невежества и добровольного отказа от истинных знаний, заключавших в себе «все и вся», что только укладывается в человеческий ум, ибо чрезмерное наложение их на мозг, приводит к кратковременному помешательству! Длительное умопомешательство, во всей моей истории жизни, коснулось лишь одной и она сама об этом знает, я допускаю мысль о том, что по-другому было нельзя, а назревшая необходимость требовала действия хирургического вмешательства, без него она действительно сошла бы с ума…
Татьяне это не грозило, потому ее последующие поступки и действия будут иметь характер безнаказанности и безответственности. За, что на нее наложен «комплекс Ратри» - пристрастие к сладкой пище, до чрезмерности и страсть к сексу, до безграничности.  Хотя ограничитель у нее имелся – это бесформенная фигура, что можно назвать «сало в шоколаде» или  наоборот «мозги в сале». Игра слов, но со смыслом!  Мне во многом пришлось позже сдерживаться, в отношении ее мыслей, чтобы вспышкой гнева не нарушить последовательность установленного порядка в психологии женского начала. Но ничто человеческое мне не чуждо и я срывался…
Много интересного и смешного было в нашем сожительстве, но это была жизнь без забот! Заботы поджидали нас впереди, и трудности которые предстояло преодолеть. Трудности со стороны можно преодолеть любые, а вот трудности исходящие от нас самих и для самих же преодолевались с большим трудом, т.к. во многом все несчастья внутри нас, как и счастье!  И не нужно искать счастья на стороне или вне себя ищите его в себе и найдете или обретете по волеизъявлению свыше, так же не нужно ссылаться на несчастье вас, постигшее и винить в этом всех и вся, винить в этом некого, вы нашли то, что искали. Думать нужно было о добром, а не завидовать, говорить нужно было о ласке, а не злословить, делать необходимо было все так, чтобы потом об этом не сожалеть! Чистый секс, любовные утехи, способствуют избавлению от многих недостатков, грязный секс, разврат, ввергают в пучину пороков. Все человеческие пороки являются следствием одной первопричины, что запретный плод сладок! Речь о главном, что нельзя утаивать шило в мешке, когда женщина лжет мужчине, ссылаясь на свою неопытность в сексе, но часами готовая проводить время в кровати, к добру это не приводит. Нельзя ставить себе цену выше, той, что ты стоишь, если и не сразу, то чуть позже, но спрос за это обязательно будет, вплоть до рукоприкладства, под пьяную руку или под горячую голову, но ответа за бесстыдную ложь не избежать! Так, что задумайтесь милые дамы, стоит ли овчинка выделки, а еще «твоя ли это овчинка?». Можно ведь и подождать, чтобы не ошибиться. Танюшка ждать была просто неспособна, ее вины в этом нет, а вот учиться на ошибках в силу своей лени и эгоистической гордыни, не хотела, думая, что своим воздействием на слабых духом, но мощных с виду мужчин, она свой век так и скоротает, как бабочка с цветка на цветок, да не тут то было, пересеклись наши стежки-дорожки и ее тяга к экзотическому сексу на космической основе, наконец-то обрела тормоза, и она приостановила свое движение, по сексуальной орбите найдя точку опоры во мне.
 Ей до смерти захотелось, чтобы я стал ее мужем от Бога, тогда она наконец-то покончила бы со своим непостоянством. Будучи однажды с ней в гостях, у вновь обретенной еще не совсем тещи, я находясь за столом при вкушении пищи услышал монолог «нашей мамы» обращенный к Татьяне. Все бы ничего, но концовка его «Ты же знаешь свое непостоянство» и вскользь брошенный на меня взгляд, чуть не заставили меня поперхнуться! Да уж! Веселый тебе достался путь, Сергей Иванович, мелькнула в моей голове мысль. С какой  целью бросила Галина Федоровна, сию фразу? Для чьего предостережения? Чтобы я знал, как они говорили украинскую поговорку: «Бачили очи, шо выбрали» или же чтобы Таня не играла с огнем? Как всем известно, что с огнем шутки плохи! Для меня это так и осталось «дымовой завесой», хотя чуть  позже я переспросил Таню, чтобы это значило, но вразумительного ответа не получил. Вот и думай голова, зачем шапку носишь?
 Курортная эпопея нашего жизненного пути приближалась к завершению. Угля и дров у тети Тони не было, одним словом это выглядело так «Райком закрыт, все ушли на фронт». Тут нас опять выручила тетя Тоня, дай ей Бог здоровья!  Она подыскала нам тетю Надю, пожилую, верующую женщину, которая имела принадлежность к церкви христиан баптистов, сектанты одним словом. Условия нас устраивали, и мы переселились к ней, благо недалеко. Пока я был в городе по делам, Татьяна сама на тележке перевезла весь скарб, а холодильник и телевизор, мы привезли от тещи через пару дней. Устроились, как полагается. Я напилил и нарубил дров на зиму, уголь купили у хозяйки и теплом на зиму мы были обеспечены, а это немаловажный факт, т.к. с нами будет и ребенок. В школу Сашу нужно было на следующий год и нами было решено занятья воспитание и подготовкой к школе всерьез. Ведь у нас по-семейному обстроилось, и зажили мы дружно и счастливо, опять идиллия семейной жизни или так, как быть должно. На какие средства мы жили? Отвечу, вкратце, что Бог пошлет! А Бог послал для нас необходимое и достаточное, и с избытком, чтобы и другим помочь, кому из ближних потребуется.
Я упустил из виду один и немаловажный момент в нашей жизни, это нашу поездку в Сибирь. Возвращаюсь событиями в август месяц, день путча в Москве. Еще проживая у тети Вали, я многое рассказывал ей о своей жизни, в Сибири, о правах, культуре и людях где большая часть мужского населения бывшие «зеки». Она восприняла меня за графа Калиостро и из кожи вон лезла, чтобы увидеть все своими глазами, и сколько ей было рассказано правды и сколько лжи! А я говорил ей только правду и сущую правду, по этому поводу одна из мудростей Востока гласит: говори людям правду и только правду и прослывешь, заманчивым, замысловатым и даже лживым». Вторую мудрость я зарубил себе на носу еще с юности: «Говорящий правду должен держать коня оседланным». Уже то, как мы добирались из Одессы до Новосибирска наводит на размышления о том, что все шло, как по писаному. Из-за трудностей с билетами, ввиду массового передвижения людских масс нам первоначально пришлось довольствоваться проездом в «общем»  вагоне. Так совпало, что я обратил внимание на респектабельного вида мужчину, чуть старше меня с девочкой лет десяти, которая как выяснится позже, являлась его младшей дочкой. Что такое общий вагон, объяснять думаю, нет нужды и моя Татьяна Леонтьевна, пошла к бригадиру поезда, для того чтобы обговорить, не найдется ли местечко другое в купе, а так как бригада проводников было одесская, то  мне думалось, что в этом труда не составит, да и деньги помогут, если недостаточно будет земляцких чувств, хоть одесситы народ дружный и всегда друг друга уважают, коренные одесситы узнают друг друга в любой точке земного шара, по акценту, только им присущим, т.к. диалект вбирает в себя слова и анахронизмы русского, украинского, еврейского, польского языков и еще ряда слов и фраз, которые можно услышать только в Одессе с присущими фразеологическими оборотами речи в слегка ироническом изложении и отвечать на вопрос, вопросом. Я не сомневался, что все произойдет так, как должно быть и тем более в Танюшкиных способностях, в ее классике аферного искусства.  Волею судьбы или просто случайно, мы оказались в одном купе с тем респектабельным мужчиной, что был с дочуркой. Познакомились, тезка мой оказался, как спутник в дороге оказался и веселым пассажиром. Разговорились, что да как. Отношения наши сложились как нельзя лучше. Он сходил в вагон-ресторан и принес две бутылки приличной водки, Татьяне ничего другого не оставалось, как накрыть стол, благо продуктов в дорогу взяла и качественных и дорогих, по цене и вкусу. После первых двух, на какой-то крупной станции им была принесена еще бутылка водки и пиво... Татьяна вопросительно на меня взглянула. Позволительно ли для меня смешивать водку с пивом, когда после такой смеси я становлюсь, дурак дураком, агрессия прет из меня, как жар из топки доменной печи. Я успокоил ее высокопарной фразой, что все будет хорошо, но сомнения не развеял. Пока мы с ним вели разговор о житье бытье, все было хорошо. Но когда он затронул тему о Божественном и стал надсмехаться над Высшим, то…  зря он затронул эту тему, не иначе его сам сатана ввел во искушение, под алкогольное опьянение, ведь пьяный и неверующий для него находка, для забавы. И вот выкатив из орбит глаза, наш веселый пассажир возопил мне: «Да, что Он дал, Бог твой?». То, что мне дал Бог это одно, а вот то, что я дал ему – это другое! Мгновенно возникший в купе вихрь, почти тут же и утих, как утих мой веселый сосед. Я ответил молчаливой благодарностью на поступок Тани. Она закрыла лицо девочке руками и та ничего не увидела и не поняла, что прошло. Таня повела девочку перед сном умыться, сосед как «сваркой срезанный» мирно возлежал на полке, закатив глаза на лоб, от глазниц которых во вторую полку ярким светом исходил поток флюидов как от уличных фонарей, что освещают дорогу прохожим, на меня похожим. Опять история. Таня покормила девочку пирожным и, запив его молоком, под опекой и материнской заботой та почти мгновенно уснула, умаялся ребенок в дороге. Мы с ней имели непродолжительный разговор по поводу произошедшего, она сетовала на то, что я уж очень перестарался, кабы ему не заболеть от возможного сотрясения головы. Я же привел такой аргумент, что для него это потрясение, а не сотрясение и что оно заставит мыслить его голову, чуть иначе и в лучшую сторону, а то, что он перепутал грешное с праведным, моей вины в этом нет. И это не единственный случай, когда посредством рукоприкладства, я пресекал пьяного человека, заставляя брать слова обратно, хула на Бога в моем присутствии, всегда чревата для человека последствиями, если хулу на себя я еще иногда мог стерпеть, то хулу на Бога пресекал враз, вспыхнувшей молнией с раскатами грома. Вмиг он вразумлялся, что любо-дорого посмотреть было на опомнившегося, или вмиг вырубался, что тоже плохо или хорошо ли это, способствовало торжеству справедливости, в воздействии силы на разум человека. Недостатки человеческие ведут к порокам, а это соответственно отражается и на образе жизни, и на подобного рода случайностях, а случайного ничего нет, единственная досада на таких вот невежд, что не с первого раза до них доходит. Такое воздействие на людей с применением физической силы, мне дозволенно самим провидением по волеизъявлению свыше и греха на душу я не беру, т.к. это является частью той боли, которую я беру на себя в борьбе с грехом, так что простите меня люди, а не простите… что ж прости меня Бог! На этот случай, дабы не впасть в Божью немилость и ради вашего же спасения привожу сии слова: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, о всем благодарите Господа нашего Иисуса Христа», а для себя на «такие» случаи не в свое оправдание скажу: «я никогда не творю своей воли, и никого не учу тому, что сам прежде не исполнил – словом ли, делом ли, или мыслью». Святому Богу не в чем оправдываться перед грешным человечеством, а я путь от Бога, неправедный но путь… Возникает вопрос о неправедности, в том ракурсе, что чему можно научится у «пути неправедного», чтобы взять для себя пользу для жизни? А вопрос этот нужно рассматривать в ракурсе того, о чем сказано в писании: «Праведного нет! Ни одного, все согрешили». А научится от меня можно тому, что на ошибках учатся и нет той надобности, чтобы допускать свои – больно и горько, учитесь на моих, а, научившись, познайте правоту моих слов и что не от меня они исходят, а посредством меня! Неужели не убедительно сказано? Попытаюсь объяснить по-другому. Перед страхом смерти и увядающих, и слабеющих силах, все бывшие поклонники суеты и мирских удовольствий, нередко всеми оставленные, вглядываются невольно в свое прошлое и что же видят? Сколько напрасно потраченных часов, сколько бесполезных дней, сколько в небрежении оставленных дел добра! Сколько раз думает каждый из нас, откладывая на завтра то, чтобы мог сделать сегодня? Сколько душ, которых я мог бы утешить и укрепить, я оставил безо всякого участия? Сколько бедных с которыми я не разделил свой хлеб? С другой стороны как скор я был на злое!  Сколько притеснений оказал я тем людям, которым бы должен всячески содействовать для блага ближних и во славу имени Божия! Сколько обид и грубых душевных ран нанес я по своей жестокости тем, которые по истине могли носить имена друзей человечества! Я думал, а есть и не думают, что время мне данное еще не скоро кончится, что силы мои и душевные, и телесные никогда не умалятся, в смысле не уменьшатся. Свет склоняется за горизонт! Какое сияние озарит мои потухающие очи; какой голос скажет мне слово утешения и мира? «О, Боже! Прости меня грешного, во имя Иисуса Христа, в руки твои предаю душу свою» - этой молитвы покаяния достаточно, чтобы спасти душу свою, о плоти уже нет речи, ранее нужно было каяться. Не так различно в первый час поверил ты или в одиннадцатый – это в отношении спасения души, для Бога важно, что ты обратился к нему, искренне уверовав, что Он – есть! Сделай это сейчас! Вот тебе и урок, то чему можно научиться от  «пути от Бога, неправедного, но пути».
«Грешное с праведным идут рука об руку», вот только не надо этого путать, чтобы потом на утро, посмотрев в зеркало,  глазея на «фонарики» не пришлось одевать на нос солнцезащитные очки, как это пришлось сделать моему соседу по купе. «Се ля ви!» - как говорят французы и я с ними полностью согласен, не знаю только, согласен ли был мой сосед, но то, что он был согласен со мной, явствовало из следующего факта, что он сбегал за бутылкой водки, хорошо хоть пива не принес и попросил прощения. За «мировую» я распил с ним бутылку «горькой», и темой нашего разговора стало обыденное…
На следующей большой станции моему веселому соседу вдруг «заблагорассудилось» сходить на стоянке в туалет, как я позже узнал, от проводницы ему пришлось заплатить крупный штраф и денег у него осталось всего пять рублей! Что головой, люди думают? У него на руках ребенок, за дорогу по приезду нужно уплатить 120 рублей, а он? Я поинтересовался у него, что он своими «куриными мозгами» думал, когда шиковал в первый день, тратясь на дорогую водку? Меня чем удивить хотел или на Таню фурор произвести? Я то думал, что он не только с виду состоятельный, а на поверку оказалось, что это «мыльный пузырь», вдобавок с пустым карманом, как выяснилось, что перед отъездом нарвался он на одесских ребят, работающих по афере и его лоха, кинули за деньги. Фактор жадности и безрассудства сыграл свою роль. Что ж в Одессе-маме ее достойные сыны за счет таких и живут, хочу лишь заметить, что неплохо живут…
 Мы доехали до Новосибирска, здравствуй Сибирь-матушка! Таня рассчиталась с проводником и, зайдя в купе, спросила, а как быть с ними? У меня был неприкосновенный запас, что делать, ситуация такова, нужно было выручать человека оказавшегося в неприглядной ситуации, а попросту в беде, пошел я к проводнику и рассчитался за своего веселого соседа, который кстати был уже угрюмый как грозовая туча, когда грому мало, а дождя-то нет! Мы договорились с Сергеем, что дня на два-три остановимся у него, чтобы компенсировать средства, затраченные бы на гостиницу. Присели на дорожку и с Богом, тронулись до его место проживания, что оказалось пристойной трехкомнатной квартирой на левом берегу Оби. Добравшись, мы первым делом все поочередно помылись в ванной, с дороги, затем Татьяна принялась за приготовление обеда. Мы условились, что весь день будем отдыхать, а, после, хорошо выспавшись ночью, с утра уже каждый займется своим делом. После обеда все вздремнули, а, проснувшись, дружно организовали праздничный ужин, с бутылкой марочного вина и не более, изрядно накачавшись после ужина, мы с Таней крепкого кофе, а хозяин с дочкой кофе со сливками. Посмотрев телевизор, и побалагурив, разошлись спать, пожелав, друг другу спокойной ночи. Но какое спокойствие может быть, после кофе на ночь? Конечно,  все способствовало тому, что первую ночь в Сибири мы с Таней посвятили сексу по-сибирски1 Жарко, морозно и с вьюгой, но давайте не будет об этом, что вы право! Ну, было! «Было, было, было и прошло», но в памяти осталось до скончания дней наших. Ночь пролетела, словно в сказке из тех, где их было тысяча и одна. И вот эту тысячу мы умудрились уложить в одну. А люди говорят, что чудес не бывает, только мы их иногда просто не замечаем, ссылаясь, то на занятость, то на массовый гипноз, мираж. Миражи, миражи, миражи всю ночь и вот оно утро!  Как в сказке, ночка в минутку пролетела,  время - понятие растяжимое.
Доброе утро Сибирь! Родной, но суровый край, это тебе не про Одессу, родной, любимый край. Тайга и море, стоит ли описывать отличительные особенности? Правильно и я того же мнения. Мы с Таней приняли душ, пока хозяева спали, а после она занялась приготовлением завтрака, а я удалился в комнату для молитвы отдать Богу, Божие, а кесарево само приложится. Поднялись Сергей с дочкой, и мы расселись в ожидании, когда нам подадут завтрак, умело и по-быстрому все, расставив на столе, Таня присоединилась к нам. После утренней трапезы мы с Таней поехали на вещевой рынок города Новосибирска, попросту на «толчок» - это по-сибирски или на «барахолку». И надо же было так попасть, именно в этот день, там произошла «давка» и была такая бурная и взрывная волна человеческих эмоции, что мы чудом остались невредимы, но эмоциональный стресс был велик и, по сути, и по содержанию. Приехав в центр города, мы направились в ресторан, что возле Оперного театра. Заняли столик, сделали заказ, и официантка поинтересовалась у нас «Вы с Украины, по говору слышно?». Я рассмеялся, подтвердив ее предположение, а сам обратился к Тане: «Вот так вот, на Украине «кацап» или «москаль», а в родной Сибири «хохол». И кто же я? Лицо вне национальности? Хотя по паспорту вроде русский». Оправившись после шока шаманским, мы от души посмеялись, вот тебе Танюха и Сибирь, днем паника и давка, вечером пьянка и драка, а ночью насилие и кражи, «сибирский генофонд» так сказать. Желал бы я, чтобы сибиряки были лучше и добрее, да куда там, естество у них такое, бунтари да каторжане, а чтобы исправить «дурные гены», требуется не одно поколение сменить, непременно при наличии человеческой морали и вере в Бога, добровольной в свободе выбора, чем наделил Бог человека. Приехали мы до Сергея, слегка возбужденные от пережитого, хозяин с дочкой собрался к родственникам, доверив нам квартиру. Татьяна вернулась, туда обратно из магазина и занялась приготовлением кальмаров, а эта «возня» долгая и я решил вздремнуть, думая о возвышенном и мирском, размышляя о завтрашней поездке до дома. Эх, Родина, ты с детства, поила меня… березовым соком.
Вечером, Сергей вернулся с родственником, «додик» какой-то, поддатый, с развязным поведением, «играл», как думал он неплохо, а на самом деле тьфу! Срам смотреть на худого, «задиристого» петушка, представившегося как каратист  с черным поясом, они выпили принесенное с собой, а я не стал, вот этот «додик» и говорит: «Ты знаешь, Одесса, как я работаю ночами?». Я сдержался, что мне это стоило, Таня видела, от того, чтобы не показать ему как могу «работать ночами» я, двиганул ему речь, что зажурчал тот горючими слезами, «додик» и сам не понял, как оказался обутым и на пороге кинул «прощайте», одной фразой и его как ветром сдуло. Только оставшись одни, прежним составом Таня поставила на стол сковородку с кальмарами и сервировала всем недостающим. У нас была водка, мы выставили ее как прощальное угощение. Накормив девочку, Таня уложила ее спать, а сама принялась перекладывать вещи, готовясь к дороге. Мы мирно пили, мирно ели, вернулась Таня. За столом произошло оживление, я рассказывал массу анекдотов, все было хорошо и тут вдруг очередной заскок у Сергея… «Да уж, эта стопка оказалась лишней» - сказал я и «вспышка энергии»… удар, еще удар и «пассажир веселый» лежит на полу, желая подняться, но я ему не дал, придавил шею ногой и говорю: «Вот так, я буду водку пить и кальмаров есть, а ты до утра, только поднимешь голову, тут же по ней и получишь! Понял?». Он меня понял, согласно кивнув. Таню я отправил отдыхать, хотя она и противилась, беспокоилась за меня, а за меня не нужно беспокоится беспричинно, причины, как раз и не было, я не собирался причинять Сергею, ничего плохого, я желал, чтобы он проспался и начал нормально соображать. Так я до утра и просидел подле него, пока он не пришел в себя, бормоча: «Это меня черт вчера попутал». Я ему ответил, что это и понятно кто тебя вчера попутал, и, простив его пьяные речи, налил ему стопку водки, опохмелиться, что он с радушием и принял и возблагодарил меня, на что я ему сказал: «судьбу благодари».
Было ранее утро, Таня полностью была готова к дороге, и мы, попрощавшись с «горе пассажиром» тронулись с ней на вокзал, на первый электропоезд, следующий до города Белово. Оттуда пересадкой до Прокопьевска, к моему другу Михаилу и до его жены Людмилы! Это были мои ближние и дорогие моему сердцу люди! С пересадкой, от одной электрички до другой, мы благополучно добрались до места, сойдя на станции Зенковский парк, место живописное довольно таки, пруд и сосновый бор, вот эту красоту я и желал показать Татьяне, где я частенько бывал в своем детстве – счастливом притом, а потому прекрасном, и в юности своей, тоже счастливой, но до безрассудства порой бесшабашной. Мы хоть и с грузом дорожных сумок, тем не менее, прошлись через весь бор к пруду где нашим взорам предстала – красота, не первозданная конечно, но тем не менее краса, во всем понимании значения этого слова по отношению к природе. Душа моя ликовала, а сердце пело! Я без умолку смеялся и улыбался чему-то далекому, возможно оставшемуся с детства, чувству радости от окружающего, волнующего переживания о светлом, радостью наполненным прошлом. Радость души моей, передалась и Тане, мы были одни среди сосен и вышины лазурно-голубого неба! Это явление было сродни радости Адама и Евы, в первозданной природе, мы прочувствовали это явление, нашими сердцами и услышали отклик души на это чувство сердца, только каждый по-своему. Я поймал себя на том, что, сколько ей говорил о прекрасном, ни разу почему-то не упомянул о сексе, неуместно видно, а возможно когда едят блины с медом, то о солярке не говорят. Мы пришли на берег пруда, уселись на лавочку, закурили, и я продолжил рассказ, указав на гору, что была невдалеке и как в детстве я нашел на ее вершине камень с отпечатком кистеперой рыбы, и как его отдали вроде в краеведческий музей города Прокопьевска, но, сколько я потом там не бывал, камня того не увидел, а поинтересовавшись о нем, ввел работников музея в недоумение, они ни о чем таком даже и не слышали. Вот так! Вот как бывает и не так еще бывает! Мы пробыли на берегу пруда, любуясь тихой гладью воды и небом, а затем пошли к автобусной остановке, чтобы доехать до дома друга, где меня всегда с любовью и желание принимали, где чувство безопасности и спокоя, предоставляло отдых душе и телу! Сам Михаил, находился на тот момент в тюрьме, под следствием, в течение трех лет. Все это время решался перевес в его судьбе и перевес этот к нашему приезду начал склоняться к лучшему. Дома была мама Мишки, тетя Валя, жена Людмила и дочка Катюшка, на четвертом году, когда с ними одна потеха! Встречены мы были с любовью и радостью, в чем находило свое соблюдение два обета – гостеприимство и странноприемства, факт немаловажный, я далее буду, открывать суть обетов конкретно по писаниям, а пока возьмем это на вид, что все было соблюдено и последовательно мне предоставлено согласно чина моего и человеческого достоинства. Ведь могли бы и не ждать или нечем было встретить!? А тут и желанный  и на столе, все, так как и быть должно день ушел на рассказы и слушания, одной и другой стороны, на вечер была намечена банька, парилка с березовым веником и после бани, праздничный, вечерний «банкетик», в честь моего приезда, где первый тост был поднят и осушен до дна – за встречу! Эх, чего там, вспоминаешь такие моменты в жизни, и душа радуется! В этот вечер не было никаких серьезных и деловых разговоров, все веселились, смеялись с «Катюхиных концертов» и речи, она порой такое выдавала колено, что диву даешься, вот почему и сказано: «устами младенца глаголет истина!». В этом кругу людей у меня было о чем поговорить, и одна тема разговора сменялась другой и так до бесконечности, пока всех не сморило на сон. Нам с Таней была предоставлена спальня, для гостей. Перед сном Таня рассказала мне про сон, что видела в поезде, ей приснилась моя мама, ни разу не видев ее в жизни и на фото, она в точности описала ее при жизни, только моложе. Пересказала мне разговор, который между ними состоялся во сне, на что я сделал определенные выводы и выявил неясности, пожелав ей добрых сновидений, предался своим сокровенным мыслям, думая о маме, о доме, о небесах обетованных и немного об уголовном розыске, с которым я был на то время не в ладах. Через день, как следует, отдохнув, Таня с Людой, съездили ко мне домой, вот уж где Танюшка полностью удовлетворила свое любопытство, не мало удивляясь, что я ей ни в чем не солгал. Вот тут-то она и поняла, отчего в хлебе дырочки! Она пропиталась ко мне и без того чрезмерным уважением и еще более сильной влюбчивостью, чувство которое она принимала за любовь, по причине своего ничтожества! Невежество есть незнание сути вещей и значение сущности слов и выражений. Человек образованный, в сущности своей может являться невеждой, а какой-нибудь безграмотный дед является веждой по сути! До меня в ее жизни, главным критерием было чревоугодие и секс, как это мило, секс без перерыва, так было и при мне, просто приостановленный поиск партнера, по спортивному интересу, в виду того, что ей достался хороший учитель художественной гимнастики по кама-сутре, так с ней станется и после меня, и я ее ни в чем не виню, таково ее естество, рада бы да «передок» слабый! Я остался с Катюхой, я ее так звал всегда, вот где она меня уморила, что я смеялся еще и тогда, когда вернулись три дамы, почему три, ведь уезжали две? Вместе с ними приехала моя любимая мною по братски сестра Надя. Все, с ней переговорив и обговорив, она после небольшого застолья, отправилась до дома, провожать ее не было необходимости, а так все у нас соблюдается по этикету, от вежливости и до «души прекрасных порывов». Четвертого сентября день рождения мамы на земле мною было решено было, что с утра мы с Таней съездим на кладбище, на «Афонинскую» горку, а к вечеру вернувшись, сядем и помянем ее. В ночь с 3 на 4 я имел сильную молитву, и мне возвещено было откровение. Разве такое бывает, и не такое еще бывает! И опять было утро, и утро было добрым! Плотно позавтракав, мы двинулись в путь. Приехав в центр, к Драматическому театру, мы купили букет цветов и, взяв такси поехали на кладбище. Приехав, я без труда нашел ухоженную могилку, благодаря заботам сестры, возложил цветы и вознес молитву Богу, за маму, Царствие ей Небесное! После того, как я все сделал, Таня тихо так молвила: «Сергей, я бы сошла с ума, если бы не ты, именно эту женщину, только молодую я  видела во сне», на что я ей просто, но возможно понятно для нее, ответил: «Другой ты видеть не могла, иначе бы мы с тобой здесь  не стояли».  Перекрестившись, мы вернулись к поджидавшему нас такси и поехали центр, но уже Киселевска. На  «тресте» нас  высадили среди оживленного движения людей, всех сословий и званий, это была центральная автобусная остановка. Наш путь пролегал к железнодорожному вокзалу, чтобы оттуда на «частнике» или электричке вернуться в Зенковский парк. Я шел и меня никто не замечал, никто не узнавал, меня просто не видели, как такое может быть? Точно так же, как и не такое! Электричкой добравшись до места, мы отправились в парк, совершить более обширную прогулку, нежели в первый раз, теперь-то руки нам сумки не тянули. Иди себе и наслаждайся – ароматом хвойной сосны, разлитому в воздухе по всему пространству, щебетанию птиц и голубым, ясным небом! «Почему же тебя никто не заметил» - так подумала и так спросила Таня. «Ведь я же не Солнце» - был мой ответ. После такого ответа, последующих вопросов на эту же тему, возникнуть у нее уже не могло, т.к. один этот мой ответ был исчерпывающим. Достойный и убедительный ответ, заслуживающий уважения. Мы опять или снова пришли на то же место, на лавочку возле берега и снова смотрели на гору, притягивала нас чем-то эта гора, а чем неизвестно. Может, горный пейзаж навевал на мысли, что подобное этому мы уже давным-давно видели, или в забытых снах, или в прошлой жизни? Могло такое быть или не могло, мне неизвестно, о том же думала Таня и об этом у нас велся разговор, о загадочном, таинственном и несбыточном. Мы вернулись почти к столу, Людмила сама все приготовила для поминовения все требующееся по такому случаю. Катюхе я принес гостинец -апельсин и шоколад, чем доставил ей безмерное удовольствие в детской радости, вслух я ей много что сказал, а про себя отметили, это «тебе от мамы», моей разумеется т.к. детей она любила, пуще меня.
Через пару дней мы собрались продолжить наш вояж по Сибирской земле и отправиться в город Ленинск-Кузнецкий до друга Игоря, так же мне близкого, как и Мишка. Добираться было удобней с утра на электропоезде, так же с пересадкой в Белово, зато, выходя на станции Байкоим, оказываешься почти у дома, почему и удобней, чтобы по городу не мотаться. Сказано – сделано и через пару дней, мы отправились к намеченной точке, с тем, что через неделю вернемся, т.к. намечалось возможное освобождение моего одного из лучших и проверенных друзей – Михаила. Мама его, тетя Валя, провожая вместе с Людой нас в дорогу, настойчиво просила долго не задерживаться, недели мол, хватит за глаза, что я ей и обещал, что ровно через неделю мы вернемся и дай Бог, чтобы Мишку освободили. Еще до обеда, мы приехали к «родному порогу», как подойдешь, так тянет в дорогу – это я из песни, сам не знаю, почему ввернул, просто слова песни нравятся, вот и все, да и почти к теме, т.к. это действительно родной порог, хотя и не домашний конечно, а по смыслу того, что живут здесь родные сердцу люди! Мы вошли в дом, в передней, что была и кухней стояла Ирина, увидев нас, она всплеснула руками, аж присела, от неожиданного нашего визита. Меня постигло большое разочарование, оттого, что рассказала Ирина – Игорь сидел  в тюрьме, под следствием. Да, что же это за напасть такая! Родители Ирины жили через дом, на той же улице, весть о гостях разнеслась быстро, и не прошло и часа, а тетя Рая, мама ее, зашла меня поприветствовать и пригласила к себе в гости, сказав, что у нее почти к столу готово, только грибы дожарю, так, что через часик, чтобы были. Дядя Коля, ее отец, уважал меня наравне с зятем. Игоря он по отцовски любил, да и было за что, парняга он был хоть куда, по лагерной формулировке более менее ничего, а это означало, что имел  авторитет в определенных кругах и пользовался уважением. А чтобы этого достигнуть, личностью нужно быть незаурядной и по духу, и по уму, вот этим Игорь и обладал и ни от тюрьмы, ни от сумы не оказывался. Вот и на этот раз тюрьма ему не отказала, се ля ви! Мы разобрались с гостинцами для детей, а их двое, мальчик старший – Толик, и девочка – Настенька, которую я помнил, когда она еще ползать начинала, при Игоре, а теперь она бегала и лепетала вовсю, шел ей третий годик. Покончив с этим мероприятием, мы отправились в гости, к старшему поколению. Гостеприимство и здесь было соблюдено по полной программе, исходя уже от христианского приветствия и радушно накрытого стола, главной темой, которой была сковорода с жареными грибами, это как основное блюдо, а на закуску соленые грузди, огурчики с помидорчиками и прочее. Традицией этой семьи в отношении меня – это редька или хрен с квасом и обязательные жареные грибы. Из спиртного дядя Коля признавал только холодную водку, чтобы бутылка запотевшая была, пил только стаканом и мне ничего другого не оставалось, как поддерживать хозяина в этом начинании, т.к. со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Застолье удалось и удалось на славу! Простые русские люди, добрые в душе и сердце, от которых не ждешь и никогда не получишь гадостей. За ту неделю, что мы побывали у Ирины, мы всячески, чем могли, тем помогли. Таня привезла из Одессы товар, который и продала, у нас на руках был неприкосновенный запас, шесть сторублевых купюр, на удивление, но с молчанием Тани, я достал одну купюру и протянул Ирине руку: «Возьми это Игорю на передачу», на то время это были, какие никакие, а деньги.  Потом я побил одного хулигана наводящего ужас в округе, чтобы он ее дом, обходил стороной, но это все житейское и суетное. А вот приобщение ее к христианской вере и морали, на основе личного примера возымели свое действие.
Мы поехали в храм, что недавно отстроили, он был еще не действующий, люди молились и приносили Богу, бескровную жертву – свечки в молельне, что стояла подле храма. Я научил ее правильно креститься и возносить молитву, чтобы она была услышана. Ирина поставила свечку перед иконой Николая Чудотворца и в молитве обратилась к нему, как к святому, помогающему тем, кто в узах. Татьяна молилась, прося о своем, а я под ведением разума Святого Духа, после молитвы, благословлял храм, прося у Бога помощи о скорейшем его завершении строительства и внутренней отделки, до излития Святого Духа, на всех молящихся в искренности, подобно той, что увидел Иисус Христос в храме, молитве мытаря: «Господи, прости меня грешного!». А так же вознес молитву в поминовение усопшим, а затем здравствующим – за моих близких. Так отдав Богу, Божие, мы раздали нищим милостыню и предались делам мирским. Куда от них деться? Ведь пока в миру живем, а суета она каждодневная и хочешь, не хочешь, а шевелиться надо, а вот когда не получается дело на добро, тогда обращайтесь к Божьей помощи, Иисус Христос сказал: «И что не попросите у Отца Небесного, во имя Мое, дано будет».
Мне вспомнился случай двадцатилетней давности, когда мы в ночь с восьмого на девятое мая, по моей инициативе, вместе с братом Володей «посетили» один огород, перемахнув через высокий забор, в мгновение ока и кажется, не коснувшись земли, оказались у парника с тюльпанами, красными как огонь, отчего я буквально за день и заметил, через щелку в заборе, вроде случайно и вроде как нарочно, но то, что вовремя это точно. Сорвав семь штук аккуратно на выбор, и более не причинив хозяину усадьбы никакого вреда, мы так же бесшумно покинули объект нашего внимания. Цветы в это время в Сибири проблема, не столько из-за дороговизны, сколько оттого, что их нет на базаре, их сразу разбирают, на большие праздники, а тут как раз именно тот случай. День Победы, движение на рынке оживленнее, чем у пчел в улье, кому что, а многим цветы, а если рано не встал, то тот, кто спит, видит только сны. А так как мы выбрали самое оптимальное: цветы загляденье, ни куда не надо ехать, бесплатно и никакого риска. Столько плюсов, при потере пятнадцати минут времени, да кто от такого откажется? Да еще предвкушая радость женщины, которую любили и уважали,  как жену друга.
А когда утром мы преподнесли, самые первые, причем из гостей, наш пылающий букет тюльпанов, то сами более удивлялись, что можно было ожидать от выражения лица Иры, глаза ее заблестевшие алым огнем, непомерно расширились, мы аж напугались, думая, может сердце, а она говорит: «Где вы их взяли? Такие могут быть на весь район только в одном месте», а я ей: «Значит, мы в том месте и взяли», она: «Это невероятно!», а я: «Но факт!», а она заулыбалась и говорит: «Вы даже себе не представить рыцари не можете того, что могло быть». И пояснила нам, что у тог «куркуля» хоть и лучшие цветы и «дерет» он за них втридорога, но никто из местных даже думать не хочет, чтобы посягнуть на его огород, помимо ружья у него, на всю ночь отпущены по усадьбе две овчарки – кавказская, поменьше медведя, и восточно-европейская, побольше волка. Вот так ребята, вас только Бог уберег, а за цветы, слов нет, сколько радости на сердце, да еще в представлении как вы рисковали. Мы были слегка смущены, нам-то думалось, что она подумает, что мы с самого ранья, были на рынке и купили букет, мол, кто рано встает тому Бог подает! А правда выяснилась враз, она приняла цветы как самые дорогие! Когда днем, проходя мимо, всей компанией мы шли в гости к ее брату Сергею, мы ради интереса заглянули с братом сквозь щель в заборе, внутрь огорода, то увидели тех двух псов, размеры которых Ира не преувеличивала. Тут и нам представилось, что с нами могло бы быть, но этого не произошло и, слава Богу, других мыслей на ум не пришло, мы с братом рассмеялись. Да уж, вот тебе и не рисковали! Что ж кто не рискует, тот не пьет шаманское, так вроде говорится, а мы его пили и пить будем, нам это по жизни дано – «риск и шампанское», кто не рисковал, тот меня не поймет, а есть еще «любовь и шампанское», кто любил тот поймет. Первое мне больше понятно, и по доступности и по смыслу. Но любви все возрасты покорны и моя настоящая, большая любовь еще впереди, я в это верю, потому, что знаю.
 Мы пробыли с Таней ровно неделю, что еще всем запомнится и  надолго, это как она приготовила кокотницу – изысканное и дорогое блюдо, которое она готовила в Одессе, только в ресторане «Украина», я порой по три порции съедал, это запеченные в сметане грибы и вот такое блюда не в малюсенькой посуденке, как подавалось в ресторане, а в семейной сковороде, я тогда сказал, что здесь рублей на пятьсот по ресторанному, чем Ирину удивил. В Сибири грибов, порой, как и картошки, сколько том фруктов и ягод. Что ж каждому региону свое, иначе нечему было бы удивляться. Попрощались мы со всеми и покинули Ирину в самых лучших выражениях чувств и эмоций. Мы укрепили ее духом, и я знал, что она дождется Игоря и что много «ему не дадут». Таким же образом, т.е. на электропоезде с пересадкой в городе Белово, мы и прибыли как я обещал тете Вале, через неделю, вторично в гости. Что же произошло за время нашего отсутствия? Самое главное! Из зала суда, а суд через два дня должны были освободить Михаила! Для близких мне людей, не говоря за себя это, было радостное событие, и все были в ожидании его и к нему готовились. Наступило утро того дня, Михаила не освободили из зала суда, по причине того, что не готовы были документы на его освобождение и его увезли на тюрьму. Опять лишние переживания и пустая трата нервов, для родных и близких, сам я был внешне спокоен, по себе зная, что неделей раньше, неделей позже это вопрос времени и при чем столь малость в сравнении с отсиженным, не говоря о том, сколько бы предстояла «отсидка» в грядущем, т.е. его трем подельникам суд назначил меру в  пятнадцать лет. А это не неделя! Вот так днем находясь все вместе за разговором в большой комнате, я и увидел, что мимо окон кто-то прошел, а собака не залаяла, да и голова его рыжая не могла мне дать повод для ошибки и я сказал присутствующим, что пришел Мишка, не успели все встрепенуться, как в сенях хлопнула дверь и распахнулась входная дверь в прихожей…на пороге собственной персоной предстал перед всеми в изумлении Михаил! И тут началось! Крик радости, шум, приветствия и все прочее, одним свидетельством чего является – долгожданная встреча! После слегка улегшейся бурной радости и восторга, женщины занялись хлопотами в приготовлении праздничного стола по такому столь неординарному счастливому случаю. Мы с Мишкой, Катюха разумеется при нас, еще раз по мужски обнялись, хлопая друг друга по плечам и рассевшись в кресла, улыбаясь той чистой радостью мужской настоящей дружбы, впали в полемику рассуждений: что да как? Временами отвлекаясь на Катюшкины проделки, что придавало нашему разговору еще больше радости и веселого настроя, перед накрывающимся столом, словно на нем раскинули скатерть-самобранку. Когда подоспело время застолья и все рассевшись, пополнили стопки коньяком, я сказал тост, не точно помню, скажу, что хороший и к месту…
Еще перед поездкой в Ленинск-Кузнецкий, я имел с Таней разговор на тему сатанинских искушений, под которые она попала, как «под колпак» на основе своих эгоистических и ревностных мыслей. Дошло до того, что ей померещилось, через окно нашей спальни, что выходило в сени, а из сеней видать без штор когда, не только спальню, но через проем двери и кухню, как на ладони. Мне не хотелось бы об этом писать, но это необходимый психологический аспект, который в силу определенных причин упускать из виду никак нельзя, дабы это было в назидание другим, в размышлении о скверне человеческой мысли. Скверные мысли на одном ряду с хульными помыслами и побуждениями. От хульных помыслов существуют определенные молитвы, с помощью которых мы прибегаем к помощи Божьей, и Он избавляет нас от хулы. Вот одна из действующих молитв, любой читающий может воспользоваться ей, как действующей силой в изгнании бесовского наваждения и хульных помыслов: «Да обратится болезнь твоя на голову твою, и на верх твой да снидет хула твоя, лукавый бес и нечистый! Кланяюсь только Господу Богу моему и никогда его не похулю. Как возможно похулить того, Которого во все часы дня и ночи славословлю и Которому поклоняюсь всей душой, крепостью сердечной и мыслью моею? Таково мое славословие, а хула твоя: ты увидишь, что на Него клевещешь и говоришь на Бога, как отступник Его». Прочти еще раз и ты ощутишь на себе силу молитвы, действующую силу, которая изменит ход твоих мыслей. Добро всегда побеждает зло, свет разрезает тьму, а тьма света поглотить не может!
На тот момент Татьяна, такой молитвы не знала, а потому прибегнуть к силе молитвы не было возможным для нее, вот бес ее и попутал. Слышал, наверное, и не раз выражение «бес попутал», некоторые после этого говорят: «Прости Господи!», а в сложении этих двух фраз получается выражение покаяния: бес попутал, прости Господи, грешного. То, что Татьяна знала о грехе, позволяло уже не попасть ей под искушение, но беспричинная ревность, повода я ей не давал, этот порок развился внутри ее, на основе собственный мыслей и поступков, и, думая в себе, в тайных мыслях то, что она могла такое допустить и допускала, в явных мыслях думала, что на это способны и другие. Почему есть выражение: «не мерь по себе» или  «по Сеньке и шапка». И что же за мираж увидела она через оконце, не в зеркало смотрела, а в стекло! Мне бы и в голову такое не пришло. Стараюсь подобрать более мягкие по смыслу слова, в том изложении, что она высказала мне, от слов тех до сих пор язык немеет и режет в ушах, будто Люда со мной предалась «любви французской», выражение мягче не подобрал, но о чем речь и так ясно. А я то думал, что она как фурия влетела тогда и замерла в дверях, увидев мирную картину, нашей беседы за столом, я еще кофе попивал, под шоколад с орехом. А мне то невдомек было ее смятение духа и трепет сердца, а поведением своим она усыпила бдительность мою в сознании духа. Среди ночи, после удовлетворенных вроде потребностей секса, сидя на кровати с каким-то нездоровым блеском в глазах, вдруг сделала такое мне предложение, от которого у меня, наверное, у самого глаза заблестели, но первый порыв ярости я смог сдержать благодаря лишь Богу! Она так и не поняла, что уже могла быть разорванной и бестолково лупая глазами, добавила к моей «чаше терпения»: «Я ведь тебе делаю и что же здесь такого?». Вторично дух святой сдержал меня от «взрыва», он был внутри, но наружу полетели обломки отрицательных эмоции энергии психической, выраженной в матерных словах, их была целая тирада, она пришла в себя и тихо сказала «Прости!». Да сколько же можно? Я про себя простил, хотя внутри все клокотало, и вышел на кухню, перекурить и успокоиться, сумбур мыслей в голове был подобен тем, что в изоляторе, когда я давал сравнение с казаном змей, поставленным на огонь! Вот это будущая жена, с ума бы не сойти…
Мишка, три года проведя в узах, как оказалось, времени зря не терял. Я не буду брать во внимание те материальные ценности, которые он приобрел в помощь для семьи и себя, я коснусь ценностей духовных, которые в нем раскрылись, когда он находился в камерной системе, то есть той же системе, герметически замкнутого пространства, где более всего выявляются скрытые человеческие возможности и проявляются таланты. Недаром существует поговорка «от тюрьмы и от сумы не отказывайся», для многих жизненных случаев и неординарных ситуаций она, как нельзя подходит. Вот и получается, что все, что не делается – делается к лучшему, с этим я покорно мирюсь и как бы плохо мне порой не приходилось, я знаю, что просвет обязательно будет, потемки не для меня, но пройти сквозь них, таков мой путь, а это заключено Божьим промыслом, а исполнение Божьей воли для меня – дело святое, хоть плачь да иди! Поэтому, и не ропщу на судьбу, не впадаю в уныние, и всегда бодр духом, ибо во всем полагаюсь не на разум свой, а на Бога! Друг мой Михаил был сознанием на уровне той пословицы, что вроде сложилась в результате житейского опыта, по-мужски рассуждая: «На Бога надейся, а сам не плошай», в чем-то оно может и верно, для пахаря за плугом, для шахтера в забое, но я ни то, ни другое, ни третье, ни даже ни пятое, ни десятое – я путь от Бога и этим все сказано! – они неисповедимы, я могу быть кем угодно по профессии, т.к. ни одна профессия и ни одна специальность, ничего к ней добавить не могут, т.к. сами являются производными от этой сущности «колесико в колесике». Не зря я от Мишки отвлекся и не моя это мания величия, в вышеизложенном есть подсказка для тебя по отношению бытия и правильного понимания и восприятия сути вещей, интеллект, здесь очень кстати! Эмоции раздражения влекут за собой повреждение ауры человека, об этом было известно и Мишке, и Тане, а вот как они пользовались данным им талантом свыше, речь пойдет далее, не все просто как кажется и не все простое кажется простым, хотя и говорится, что все великое – просто! Иногда это бывает совсем просто, но от этого просто ум за разум заходит.
Дважды мы ходили отдыхать на природу, по грибы и на шашлык, активный отдых, что называется, при совмещении приятного с полезным. Отправились поутру, правда, позднему, на лоно природы, благо идти недалеко, да и не ходьба это, а удовольствие, с прогулкой по природе. Холмы, покрытые сплошь смешанным лесом, запах лесных осенних цветов в вперемежку с упоительным запахом хвои, это все просто чудо! Найдя понравившуюся нам опушку в лесу, каждый распределился согласно способностям и умению, кто, что может делать, и каждый приступил к исполнению возложенных на себя обязанностей - кто в лес, кто по дрова. И грибов набрали три ведра и возле костра успели посидеть вволю с шашлычком да под винцо. На свежем воздухе, ох и аппетит в лесу, подобный такому  известен мне еще только в одном месте, это в камере ШИЗО, не приведи Господи, тот аппетит испробовать на себе, врагу не пожелаю. А ведь, сколько довелось испытать его на себе, на собственной шкуре, прочувствовать, «камерный» аппетит, во сто раз превышает количество раз «таежного», да еще с той разницей, небольшенький такой ньюансик, что «таежный» аппетит удовлетворить можно, да еще как, а вот тот «камерный» - нечем, просто нечем, фунт хлеба еще с утра съел, жди теперь следующее утро, а аппетит как на грех в этом ожидании волчий, когда уже кушать не хочется, а просто жрать охота! И пройдя все это, остаться человеком? Поверьте не каждому дано. Мы с Мишкой остались людьми и по образу и подобию, и по положению. У костра мы чудили, вспоминая наши трудные дни и в страданиях и в невзгодах проведенные годы! Все наши темы разговоров касались только о земном, так нет-нет вскользь промелькнет, что-либо из высшего и как рукой, в сторону кто отведет, преждевременную тему.
 Питались мы молодой курятиной – это ежедневно – варенная, жаренная, запеченная в духовке, одним словом доводили птичник Людмилы до нужного состояния, чтобы побыстрей избавить ее от забот о кормлении. Так, как Мишка а ей хозяйством заниматься – нужно время, а его у нее на хозяйство и на Мишку не хватит, тот еще, Михаил! Подступила пора выкапывания картошки, это когда один день всю зиму кормит. Пока всем скопом и решили в один день управиться, и гостям в радость и хозяевам в пользу. Выкопали картошку мы дружно – разом. И во время труда, присаживаясь перекурить, между нами троими произошла как бы сама по себе, невзначай беседа, была затронута тема о Божественном, с отклонениями на оккультные науки и гностицизм, из искры разгорелось пламя, словно потоком ветра, возникло стихийно. Людмила в нашем разговоре, участия не принимала, т.к. ей чужда была полемика о высшем, а занималась своим делом, перебирая и сортирую выкопанную картошку, прислушивалась к нам и диву давалась, о чем это разговор завели, о пустом, имея ввиду оккультизм и гностицизм, а не о Боге. В Бога, она просто верила, и этого достаточно для спасения души, для простых смертных. В нашей троице простых смертных не было, все мы были не от мира сего, только не все из троих на то время это осознавали. И вот так, сидя втроем, после моего для них пояснения истины, а также объяснения значения, самой веры в Бога, ты вот читатель знаешь, что такое вера? Один из ее аспектов, ты уже нашел, только потому, что дочитал до этого места, набравшись терпения. «Вера есть исполнение ожидаемого и уверенность в невидимом» - это лишь один лепесток, тысячелетнего лотоса. И вот имея этот лепесток, смотри его не потеряй, чуть позже во времени, найдешь и обретешь второй, а затем Бог даст и третий. Мишка возьми да брякни: «Да уж, начудил, что и в Бога поверишь», это он подразумевал мои неувязки с уголовным розыском.  От себя ли он это ляпнул или так, что на язык пришлось, без всякого на то умысла, взглянул на Таню и «тот» увидел блеск в глазах ее бесстыжих, всего на миг поймал я сей момент, а потом сам в себе же усомнился, слушая ее защитительную речь, да с таким рвением и жаром, высказанную Мишке, что реплику свою тот взял обратно.  Я улыбался Мишке видя ее яростное состояние выдвинутое на защиту веры, а я взирая на полемику их слов и чувств, свой выбор и предпочтение – отдал Татьяне, думая что на все воля Божья, может я ошибся по части секса, в чем-то сыграла моя лагерная позиция принципиального отношения к пропидорам, то есть к стыду. А уже чуть погодя, меж нами всеми, вновь прочно было чувство дружбы! Картофель выкопан, и удивление Тани было неподдельным, размерами клубней, она и представления не имела, живя в Одессе, так же как и я при виде яблок, тех размеров. Вдосталь на Сибирской земле – картошки и грибов, то, что воочию было дано увидеть Тане, для разнообразия взглядов земной природы по климатическим поясам и регионам. Нами заранее было обговорено и решено, что после уборки картофеля, отдохнув пару деньков, мы возвращаемся Одессу, забирая с собой и Мишку, людей посмотреть, себя показать. И еще одно важное событие произошло в нашей жизни – это крещение Михаила. На этом настояла тетя Валя. Крестным отцом его, должен быть я, ваш скромный и покорный слуга, в промысле Божьем. В церковь мы отправились втроем: я, Михаил и Татьяна. Внутренне он был целиком и полностью подготовлен мною, а возможно и не только мною… а так, скорее всего и есть,  к предстоящему Таинству крещения, в должной мере, а то как это будет внешне, как Бог даст. Никакой помпезности, никакой вычурности, все было так же, как было со мной, с той разницей, что у меня провожатых не было, я пришел один.  Отмечу, что точно так же один пришел к Иордану на водное крещение до Иоанна Крестителя и господь наш, Иисус Христос. Эта аллегория сравнения не случайна, попытаюсь доступным образом пояснить читателю почему. Иисус Христос принял водное крещение в тридцать лет, такое же событие произошло и со мной, по исполнении тридцатилетнего возраста. Для меня это не было примером для подражания, меня это событие посвящения в Таинство крещения. Ему не было нужды в молитве покаяния. Святому Богу не в чем каяться перед грешным человечеством, на молитву покаяния к священнослужителям не попал и я, как бы того не хотел; я раскаивался перед Богом, ибо только одному Ему – служу и преклоняю колени в молитве, возведя свой взор к Богу! Священнослужитель коему предстояло провести обряд крещения, был одного с нами возраста, и с виду могло показаться, что он больно молод, для подобного рода дел. Но одно дело – вид внешний, а другое содержание внутреннее, т.е. из чего сложен человек, его состав души и тела. Таинство происходило в молельном зале, примыкающей к храму часовенки, священнослужитель исполнял свои обязанности проводя обряд, Михаил молча взирал на происходящее, молчаливый трепет был в его душе, а я молился. Взявшее вверх любопытство, заставило Таню, приоткрыть дверь и в тайне наблюдать или подсматривать за происходящим. Такова женская логика, если она есть, ведь, по сути, женщина не наделена логическим мышлением, она мыслит чувством и в этом ее радость, и ее горе. Проведя обряд, священнослужитель затронул тот злободневный вопрос, касающийся и россиян и верующих православных христиан всего мира - сатанинская власть довлеет над Россией с семнадцатого года, разрушая человеческое сознание лживыми идеями и постулатами, посредством алкоголя и подмешивая к этому пустые обещания. Горячая речь священника затронула наши сердца и порыв наших мыслей и эмоций, слившись воедино, вознесся к Небу. Слов «небо» вмешает два значения заключающихся одно в другом, то, что это ты, видимая высь небес, что над нашей головой, это природное значение и та высь, которая тоже над нашей головой, но выше видимых небес и потому невидимое глазом, но воспринимаемое душой, это высшее значение. Могу вкратце пояснить, что есть Небо! То же, но в полной мере изложено в Христианском Чтении 25 г. ч.17, стр. 118: - «Хорошо пахнет роза, но она окружена шипами. Лилия полевая душиста, но она растет среди терния. Приятна весна, но очень скоро проходит. Лето прекрасно, но красоту его разрушает зима. Приятна, мила жизнь, но ее мгновения поглощает смерть… Но есть страна, где розы без шипов, где трава сорная не мешается с цветами, где вечная весна… Среди этой страны живет дерево жизни, орошают его реки удовольствия и цветы там никогда не вянут. Там бесчисленное множество блаженных духом. Окружая престол господа, поют Ему гимн вечный. Там ангелы славословят Бога, и херувимы летают на крыльях огненных. Эта страна – небо, живут тут одни добродетельные личности; нечестивым там нет места. Ничего вредного нет в этой стране. И наша земля хороша потому, что она земля Божия, но та страна еще прекраснее. Нет там притеснений, огорчений, болезней. Там зимний холод не будет нас изнурять, а летняя жара томить нас. В стране этой нет ссоры, ни брани, каждый нежно любит друг друга. Там мы встретим всех добродетельных мужей, упоминаемых в святых книгах: Авраама, Моисея, Илию, Даниила и многих других. Там увидим мы Господа, Иисуса Христа, Который любовью открыл нам вход в эту блаженную страну. Здесь мы его не можем видеть, как правило, поверь в невидимое, но зато можем любить Его. Живя временно на земле, мы должны научиться думать о небе, где будем жить вечно. Оно наше отечество». Привел я этот отрывок для тех, кто ищет истину и познает ее, вчитайся, вдумайся,  пойми! По окончании обряда Таинства крещения, выйдя в коридор, где нас поджидала Таня, все слышавшая и видевшая, как луч солнца внезапно упал на нас, и в сиянии луча мы находились некоторое время, сама бы говорит, не видела, не поверила бы, что такое может быть. А ведь возможно и не такое, да жаль, люди этого не видят. Вышли мы из молельни, не только друзьями, отныне и навеки наши узы прочны, как никогда, отныне мы крестные: отец и сын. Узы духовные, невидимы, но прочность их в той надежности, которой нет в кровных узах, между отцом и сыном. Пройдут долгие годы, прежде чем нам обоим будет явлено подтверждение в правдивости моих слов и правильного понимания сути духовного родства! 
Вернувшись, домой нас, ждали за накрытым праздничным столом: тетя Валя, Людмила и Катюша, круг самых близких людей с родственными душами. Все мероприятие прошло: дружно, весело, счастливо, как и быть должно у истинных христиан. Меру в спиртном на этот день я знал, как никогда, находясь под ведением Святого Духа. О чем я впоследствии стал просить Господа по несколько раз на дню: господь, Дух Святый, руководи всеми мыслями моими, словами моими и действиями моими, а на то время я к этой молитве еще не прибегал, т.к. внутренне не был готов, но уже тогда часто вторил: ибо я полагаюсь не на разум свой, а на Бога. Так как по воскресным дням, я пишу во славу Божию, то не премину обойти стороной тему злободневную и животрепещущую на данное время, среди великого народа России.  Что есть истинный христианин? Боюсь, что пока мои умозрения на этот счет, будут малопонятными, посему опишу отрывок прошлого века со своими умозаключениями, где я буду кое в чем не совсем согласен с автором сего письма, а ты читатель сам рассуди, что тебе по сердцу ближе. Внимай – «Истинный христианин совсем другой человек в сравнении с прочими людьми (свое я буду заключать в скобки, здесь и далее; по отношению веры – да!, а во всем остальном: ничто человеческое, ему не чуждо! Если только смотреть на это в идеале, тогда это пророку под силу, а всем быть пророком невозможно. Он отличается и мыслями и словами и чувствами: он среди других как светило в мире. Вот например люди обыкновенно думают, как бы жить спокойно, иметь во всем достаток, как бы прожить век счастливо. А христианин немного думает о временном,  него главная и по большей части, единственная забота о том, как бы угодить Богу и явиться на тот свет с надеждой высшей жизни и блаженства… Возьмите опять бедность, как горька она для человека, кто бывает спокоен и равнодушен к ней?! А христианин? Он и в бедности спокойнее и счастливей всякого богача. Он хорошо понимает о том, что бедность есть лучший и надлежащий путь к приобретению небесных сокровищ, а при богатстве того и смотри, что заблудишься и погибнешь навеки (бедность не является обязательным условием спасения) на этом я прерву отрывок и поясню читателю, правильное понимание и толкование слов Христа: «Как невозможно верблюду пройти сквозь игольное ушко, так и богатому трудно войти в Царствие Небесное». Возьмем бедного, что ему терять? Его сознание не обременено тяжестью мирских благ, да они ему и ни  к чему, т.к. ему этого не дано по жизни. но опять же есть нищий который в поисках истины, не взирая на нужду и лишения, в продолжении долгих лет, приходит к ее истоку, а истина есть Христос, а есть нищий тунеядец, что живет одним днем, в силу того, что лень вперед него родилась и так же верит в Бога, как истинный христианин. А действительно богатый человек? Добровольно от богатства вряд ли откажется, только если ему под страхом смерти, но, а если он добровольно отказался от всего и раздал все нищим. Кому труднее пережить потерю: благосостояние, удовлетворение всех потребностей и желаний, лишиться устоявшихся привычек. Богатому или бедному? И чья вера в действительности, а не в показном в принадлежности к Христу. Многие носят нательный крестик, кто их серебра, кто из золота, а кто простенький из алюминия. Крестик это символ принадлежности к христианской вере, а сама живая вера, внутри нас, в наше разуме и сердце, она невидима, так же все равно и бедность с богатством, есть принадлежность к определенному классу общества, и ни то, ни другое роли в вере не играют, для Бога нет лицеприятия. От себя замечу, бедность, равно как и богатство зачастую приводят людей к порокам, но чаще бедность! Сатане проще совратить и втянуть в искушение, нуждающегося, нежели купить душу у богатого, которому нет нужды в удовольствии и удовлетворении материальных или земных забот, у него это все есть, тут Сатане легче применить духовный критерий в искушении, а их сотни тысяч, в пределах от любви до горя. Все зависит каков человек внутренне, а не богатый или бедный, ибо «блаженны нищие духом» - так сказал Христос, а не «желанны нищие», как это трактуют «отцы церкви» в угоду правящих классов, попирая  слова Христа, искажая их суть и смысл в истине и заставляю людей, тем самым отворачиваться от Церкви Христовой.
Нам вскоре предстоял длинный путь по железной дороге, и мы втроем находились в преддверии и ожидании того дня, когда это произойдет. Мишка подарил мне куртку. Ту которую покупала мне мама к освобождению, все те вещи, которые она приготовила для меня, имели для меня святость. В силу обстоятельств, в свое время мы обменялись с ним куртками, одинаковыми в точности, но тогда я с такой тяжестью пошел на этот обмен, что только я знаю и если бы не дружба и необходимость, я бы этого не сделал. И вот по прошествии нескольких лет, вещь эта опять ко мне вернулась, сняв ту тяжесть с сердца, которую я добровольно на себя взвалил. Как будто мама с Неба так распорядилась, ведь я ему даже не намекал, да и в голове у меня этого не было, так как других проблем было выше крыши! В дорогу нас экипировали по полной программе от продуктов до всего прочего. С собой Мишка взял резную хлебницу, чтобы в Одессе показать нужным людям, свое творчество возрожденной им кудринской резьбы, что говорило само за себя, что время в тюрьме он даром не терял. Он был мастер, по резьбе по дереву, чеканному искусству, лепке из гипса и в совершенстве владел восточным искусством разного вида единоборств, от голой руки до метания «звездочек». Это все я окрестил, как «боевые искусства востока» в одном выражении, заключающем в себе множество видов боя. Боевыми искусствами владел и я, только никому этого не говорил, не показывал без дела. Есть вещи серьезные, с которыми, как с огнем – шутки плохи! Ибо все боевые искусства являются производными от критериев Огня, ни как стихии, в понятии Агни-йоги. День этот наступил, нас проводили с напутствиями и пожеланиями и мы поездом отправились до Новосибирска, чтобы от него прямым сообщением «Новосибирск-Одесса», прибыть на место,  до исходной и конечной точки следования нашего с Таней совместного пути, где временно нам сопутствующим, не иначе как по провидению свыше, оказался мой лучший друг, а теперь вдобавок и крестный сын – Михаил!
Прибыли мы в Одессу двадцать первого сентября, в православный праздник. Состояние Михаила, его души, было написано на его лице. Вокзал бурлил, той несоизмеримой жизнью юного города, о которой так часто упоминается в книгах других авторов, описывающих жизнь и события углубленные в поэзии, будь то Ялта, Сочи, Гагра, Сухуми, Батуми или Одесса-мама. Она по-своему отличительна и прекрасна, этот цветущий каштанами город.  Происхождение названия города, зачастую и сами одесситы сами не знают. После закладки города, на месте старой турецкой крепости с названием «Хаджибей», царедворцы и градоправители на приеме у великой  царицы Екатерины Второй, незаслуженно охаянной историками совдепии и оклеветанной бумагомарателями, называвшимися советскими писателями, которые охаяли все святое и высмеяли веру, вознеся власть сатаны, выше, чем он сам мог себе позволить, так вот в продолжении с названием, вновь возникшего в Малороссии города, было несколько… возник спор, чтобы усмирить всех царица спросила: «Напомните мне название того места, когда в древности существующие поселения являлись греческой колонией». Ей ответили, что античное название того города, на месте которого стояла древняя турецкая крепость «Хаджибей», было греческое название «Одессос». Императрица улыбнулась, и молвила: «Что ж ребята, давайте, назовем город с уклонов в женский род, к примеру – Одесса!». Так было сказано, так было и сделано! Отсюда и история о названии города Одесса! Почему и мама, потому как в происхождении от женского рода, да и по теплоте своей душевной. Основание города, официально считается с 1792 года, близилось двухсотлетие города. Одесса-мама встретила нас как родных, отчего и смятение на душе, и радость, Мишка и почувствовал сердцем и принял душой, как это было и со мной и не только. Если у тебя есть сердце, Одесса-мама это чувствует и отвечает на это, по приезду в нее, радостным волнением души. Вот так! Одесса- это живой город, со своим сердцем и своей душой, как живой организм. Сердце одесситов и самого города было в центре. На Соборной площади, где стоял кафедральный собор, который в 1937 году, власти тьмы, завуалированные в кожаные тужурки комиссаров непосредственные исполнители идей и деяний, князя тьмы…. собор взорвали.  Это в сравнении с организмом человека – смерть от разрыва сердца, но город живет, т.к. память о соборе жива в сердцах жителей города и пройдет не столь много времени и собор восстановят, с Божьей помощью, как и восстановят другие разрушенные и переделанные храмы города. И это будет признак возрождения, православной веры в Одессе, только во стократ увеличенной силой и мир об этом еще услышит, еще узнает! А пока мы стояли под часами, на ступенях главного входа в вокзал со стороны города и обозревали его панораму, открывающуюся взору смотрящего. Делали мы это ради Мишки, и ради себя, мы радовались как дети, при встрече с мамой. Встретили нас… во всяком случае без отрицательных эмоций!
 На то время вместе с тещей, жил еще один зять – нечего взять, Валера – муж Алены. Золотой души человек, да статью не вышел, вот Алена от него нос и воротила, уже тогда пытаясь «вертеть хвостом». Я посвятил Мишке все время пребывания его в Одессе. Чудеса начались буквально со следующего дня, нашего временного проживания. Двадцать третьего сентября, Татьянин день рождения. Мы с Мишкой поехали на рынок купить букет роз и шампанского. Встретили этот день, как и быть должно. На следующий день умирает бабушка – хлопоты с организацией похорон, где нам всем пришлось приять непосредственное участие. Мною обнаруживается факт пропажи сторублевой купюры, из десяти не стало одной, ошибка с моей стороны исключается, т.к. с деньгами я не ошибаюсь, рядом были и две пол сотенных, но лучше незаметно взять там, где кучка толще. Об этом я поделился с Татьяной, она была в недоумении, а чуть позже с Мишкой, хотя не хотел огорчать его этим, ведь это мои неприятности и я из за них переживал, т.к. понимал, что это сатанинские проделки, он выслушал меня, иронически улыбаясь, а потом привел в недоумение и меня, рассказав, что у него из пачки пятерок, тоже пощипали бумажки, и уже вторично, он пересчитывал каждый раз, когда брал две-три купюры на мелкие нужды. Это уже было то недоразумение, за которое бывает спрос, в этом отношении мы были воспитаны с ним в лучших традициях лагерной жизни и в уголовном мире, к которому мы не принадлежали, но касательство имели, это было не по понятиям. Вопрос  мы решили пока оставить закрытым, т.к. события связанные с похоронами не позволяли, нам его поднять. Чувство долга и ответственность, а тем более горе людское, разве стоят того деньги? Вот почему мы и решили подождать и отложить до времени то недоразумение, на действие которого, искушению поддавшись, мог подтолкнуть человека – сатана! Иначе объяснить все произошедшее, у меня в ум не укладывается, по-другому сказать, на такой поступок мог отважиться лишь «propidor», но кроме Валеры. Все остальные были женщины и дети. Валера и дети со счетов отбрасываются, остается мама и две ее дочери. Вот и на кого думать, когда одна из них твоя сожительница, будущая жена? Этот «ребус» так и остался неразгаданны, но ведь нет ничего тайного, что не стало бы явным, кое кто видно сомневался в истине изложенной в Святом Писании. Ну, а так как это был далеко не последний «ребус», то не буду заострять на нем внимания, ведь не в деньгах дело… и в деньгах дело! Каждому свое и свое не каждому! Что-то наподобие присказки, а сказка впереди!
 На похороны старушки приехали родственники из Молдавии, серьезные и почтенные люди, привезли с собой молдавское вино. Почему я беру сей факт во внимание, опуская какие-либо другие? Да потому, что он более достоин внимания, в силу того, что все остальные факты имели личину лицемерия и ханжества, чего не имеет вино. Да и то, что Михаил попробует вкус настоящего и почтенного молдавского вина, меня радовал больше, чем пустые разговоры родственников. Моя забота о друге и внимание к нему, стояли выше интересов, меня окружающих людей, да и посильную лепту свою в отношении погребения и прочего ритуала я как смог внес, хотя мог бы, и ограничиться словами Христа: «дозвольте мертвым погребать своих мудрецов», а я проявил человеколюбие Христово, но не в угоду людей, а во славу Божию. Поминки на девятый день перенесли на шестой так было удобнее со временем, т.к. Галина Федоровна работала еще на предприятии, да и раньше это не позже, что и церковью позволяется. За это время мы с мишкой посвятили себя поиску! Кого и чего? Ранее я ему пояснял, что на моем пути в жизнь, должен повстречаться человек, которому в Божьем откровении, по благодати свыше, должно открыться изреченное по поводу меня. Этот человек из сословия священнослужителей и является настоятелем монастыря или храма. Мужской монастырь в Одессе был и есть, как ранее, так и ныне действующий, но ввиду удаленности от наших маршрутов, мы решили посетить его в последнюю очередь. Мы искали человека, который должен был мне помочь в благополучии моего положения – просто и без упреков, как и Бог, дает – просто и без упреков. А если Бог отвечает на наши просьбы молчанием, то это не означает, что Он нас не слышит, это значит, что не пришло тому время или мы его не о том, просим, а Богу лучше знать, что нам надо! Побывали мы  в двух местах собственно, хотя намерений было куда больше. В храме на Пушкинской, своим разговором и вопросом напрямую «ожидает ли он кого, по откровению свыше» батюшка, оказался озадаченным и по нему было видно, что он далек от истины. В храме на Втором кладбище, на тот же вопрос, священнослужитель цепким проникающим в душу взглядом, пристально смотрел, в мыслях думая, что я не выдержу его взгляда, а потом смутился, когда я сам навел на него «резкость» своего луча, и уже не он, а я смотрел в глубину его души. На этих двух случаях поиска, потерпев неудачу, мы и ограничились «хождением по мукам», мне подумалось, что еще не пришло время, а то, что думал Михаил, догадаться нетрудно. Следовательно «кого» мы не искали и «чего», то же… не нашли, одно фиаско! Но я не терял надежды, т.к. сказанное Богом, в свое время сбывается, только мы иногда это время торопим, подстраивая под свой лад, а в этом нет необходимости, опираюсь на слово Отца Небесного: «Сказал однажды и не раскаиваюсь». А кто умеет ждать, тот выигрывает, но это выражение, так к слову, потому как ждать – входит в мои обязанности. Чем я еще порадовал Мишку, так это балык и пиво, с «Черномора», этот пивной завод славится в Одессе, производством оригинального пива. Но до конца это могут понять только истинные ценители, да и впрочем, и любители тоже, ведь мы с Мишкой именно таковыми и являлись. То, что наши неудачи в поисках настоятеля не огорчили, не обрадовали Татьяну говорило о ее раннем неверии в мои слова или полном безразличии, на уровне общедоступного для сознания бытия с принципом «пока не увижу, не поверю», а умение скрывать свои истинные чувства, поддаваясь течению моего мышления, было просто удобно, да и без хлопот. Ибо слушать можно все что угодно, лишь бы секс был без перерыва, ох, как это мило, что собственно и происходило на самом деле, только этого я почему-то не замечал, ведь моя наивность детская, лишена житейской хитрости, ибо это претит моей душе, и многие вещи я воспринимаю по-своему, а не общедоступно. Поэтому меня легко обмануть конкретному человеку, но только всего один раз, а потом из «невинного дитя» я становлюсь на уровень «прожженного зека» и тогда мадам ваша песенка спета! Вы всегда будете под контролем, но никогда не будете этого замечать и никогда не сможете этого обнаружить, если и захочется даже из интереса или любопытства.
Наступил и тот злополучный день, шестой от того, когда старушка отдала Богу душу. Вспоминать не хочется, да деваться некуда, писать об этом надо и это сущая правда, которая  ни в коей мере меня не красит, а показывает мою «звериную натуру», реакцию  на неправильное понимание простолюдинами сущности вещей и высказывающих вслух свои умозаключения, со свойственной к этому тонкостью одесского юмора, и так плачевно, оказывается, высказаться вслух, думая, что это будет смешно, а оказывается-то что и не до смеху! И вот, что случилось! За столом собрались все те, кто имел родственное отношение к усопшей, всех родственников Татьяны я не знал, да и знать не мог. За поминальным столом я впервые встретился с теми из них, о ком, только слышал, причем не только с хорошей стороны. Как на грех, на грудь я принял два стакана крепчайшей горилки. Что уже само по себе говорило не в мою пользу. Тем, паче зная о своей агрессии в нетрезвом состоянии. Первый-то стакан я выпил за упокой души, а вот зачем второй? Мать Татьяны взялась меня доставать за столом, посмеиваясь над моей непролетарской культурой и непривычным поведением, мы мол, люди простые, будь и ты проще. Разговор перешел от моего поведения к моей внешности, а конкретно к моим рукам, дескать, руки у тебя холеные, не рабочие… За столом в этот момент тетя Татьяны уплетала рыбное блюдо, вот ее – то руки с грязью под ногтями мне и поставили в пример, вот, мол, у женщины и то руки в мазуте, не успевают отмываться. На, что я вместе с предыдущей темой о «твое», «свое» ответил, что у вас может только своего, что грязь под ногтями. Высказывание было брошено категорично и «фитиль» горел, огонек уже бежал к пороховой бочке, но этого никто не видел, кроме меня. Его еще можно было мгновенно загасить, поставив блокировку сознанию, да воспрепятствовал принятый алкоголь, а возрастающая агрессия лишь ускорила взрыв… Я взорвался и дальнейшее повествую со слов присутствующих. Подкинутый мною стол с каким-то не то ревом, не то боевым кличем не успел еще приземлиться до пола, а гости рассыпались как горох. Успокаивать меня, метнулись, лишь Мишка с Татьяной…  успокоили, одним словом и смех и грех. Вот тебе и достали! А так вот спрашивается к чему? Ведь сидел себе человек, никого не трогал, так нет ведь, надо под «шкуру» залезать или «кровь свернуть». Последствия, конечно, будут – они впереди, но пьяный мозг иначе смотрит на происходящее и контроль, за ситуацией отсутствует. А так как Татьяна с Мишкой были тоже пьяненькие, то и удержать меня ни в чем не пытались в должной мере. Я выпил на «посошок» и объявил им продолжение спектакля «Князь разбушевался» - мы едем на поселок Котовского, как первоначально видимо и предусматривалось до тети Оли.  Да ведь тетя Оля живет на шестом этаже, а моя бывшая квартира находится на первом, как тут обойти? Вот и я не обошел, соответственно и присутствующие рядом тоже… Когда я позвонил двери мне открыла Лорка, с обезумевшими от страха глазами она отстранилась от двери, пропуская меня в приходую, за мной автоматически последовали и сопровождающие меня лица. Не разуваясь, я прошел в зал, и вторжение мое можно было охарактеризовать как «гром с ясного неба». Я без вступления  стал избивать одного из парней, что находился с Любой, от внезапной атаки он очумел и растерялся, а затем оказал краткое, но достойное сопротивление. Мне от всего происходящего стало смешно, и я буквально закатился от смеха. Смех этот, дикий какой-то, тем не менее, растормозил молодцев и сменил обстановку. Тот «ковбой» которого я раньше побил, подмял меня и пытался ударить в лицо, но руки его были сцеплены моими и я лишал его такой возможности, продолжая смеяться.  Мой друг подошел к нам и провел «кульбит» с правой ноги по голове противника, словно по футбольному мячу, как мяч он и отлетел от меня в дальний угол. Только не футбольных ворот, а зала. Мишка протянул мне руку, я пружинисто выпрямился во весь рост и … пришел в себя. Обведя взглядом, окружающее ристалище и поразмыслив, я дал команду, что пора «сниматься». И наша троица покинула бывшее мое жилье, оставив в недоумении оставшихся. Потом я еще и еще пил вино и с затуманенными винными парами сознанием о чем-то говорил с Мишкой и Таней. В конце концов, ничего не помня, мы оказались в точке, откуда ушли, т.е. у будущей тещи. Не помнил ничего собственно только я, вот так вот люди и теряют разум, теряя меру в питие. В пять утра я подскочил, словно ужаленный и короткими фрагментами не стертым в памяти, попытался восстановить вчерашний день, те события, в которых я принимал непосредственное участие. То, что мне воспроизвелось, повергло меня в ужас! Опять начудил, да сколько можно? Побрившись, помывшись, я отдал Богу Божие, усердно и искренне прося у Бога прощения за неприглядное свое поведение. Я знал, что если Бог простит, простят и люди, а не простят – Бог им судья! Но что характерно, вот помолился, раскаялся, а от искушения не избавился! Скорее всего, это моя прихоть и эгоизм плоти, для собственного оправдания того, что трезвому людям  смотреть в глаза стыдно! Я, пока Татьяна еще не поднялась, успел пропустить стакан «горилки», закусив копченой колбасой, и произвел шум, давая тем самым понять, что пора вставать  и Тане, Мишке, кроме нас в квартире почему-то никого не было. Столы накрыты, огни горят, а гости отсутствуют. На память пришло четверостишье: «Горит огнями замок, но кто пирует в нем?», вот что-то подобное наблюдалось и на тот момент. Татьяна, чуть не плача, стала пересказывать мне события дня минувшего, но ведь это было вчера, а сегодня – это сегодня. И достаточно на каждый день своих забот. Друг мой Мишка, только слегка усмехался, в душе он меня, возможно, осуждал, но вида не показывал, ведь он друг и в гостях, так что мне  виднее было как себя вести, но мое поведение не должно было отражаться на его благодушном состоянии и здоровье, ведь нервишки у него тоже пошатанные. Не успели мы разговеться стаканом-другим замечательного молдавского вина, как пришла мама Татьяны, вид у нее был перепуганной лани, которая видела, как море штормует. Я попросил у нее прощения, она всплакнула, причитая о том, что такого страху натерпелась, и то, и се, а вот простила она меня или нет, я так и не понял. Лично для меня важно, чтобы Бог простил.
Мы поехали с утра по своим делам, а вечером заглянули до тети Тони, которой я объяснил ситуацию, без утайки рассказав ей свои вчерашние чудачества, и она милостиво предложила нам свой кров, а нам ничего другого не оставалось, как согласиться. Вот теперь я вернусь к тому, моменту от которого сделал отступление, когда тетя Тоня подыскала нам место у тети Нади, верующей женщины, такой сердобольной и все понимающей, это на первый взгляд, а как оказалось на самом деле, об этом речь далее. Я сужу о человеческой натуре не по форме, а по содержанию. Вот тетя Надя взялась поучать меня из Писания, что нельзя служить одновременно Богу и мамоне, т.е. богатству, нужно почитать старших и любить ближних, все это мне было известно и вот как проявилось в сравнении двух, на деле, осуществление учений из писания в повседневной жизни. Женщина она была умудренная житейским опытом, да еще как оказалось и хапуга. Она не из христианской добродетели приняла под свой кров молодую семью, а из корыстных побуждений. Мы объяснили ей, что у нас сын дошкольник, она почему-то недолюбливала детей, шум мол, от них и гам, но мы ей «кое-что» пообещали, и она согласилась, поставив, правда свои условия в отношении ребенка, что он, будет вести себя тихо и никуда лезть не будет, мы ей еще раз объяснили, что он мальчик послушный и никаких трений по этому поводу не будет. Так оно собственно и было… до поры, до времени.
Настал день, когда я проводил Мишку  в обратный путь. Прощальный вечер мы устроили у тети Тони, так сказать в узком кругу, хозяйка и мы. Мы с вечера отвезли вещи на вокзал в камеру хранения, чтобы с утра налегке поехать в город и побродить по Одессе, до самого поезда. С утра мы с Мишкой обошли памятные достопримечательности  и до самого поезда говорили, говорили, говорили – обо всем. Запомнились и надолго мне его слова, которые можно отнести к пророческим, но время покажет. А сказал он так: «Чтобы с тобой не случилось, запомни, у тебя всегда есть я и Людмила, а Таньке твоей я не верю!». Я удивился по поводу его неверия, что ж со стороны оно иногда виднее, но с ним я тогда не согласился, и у нас произошла маленькая размолвка, как-то неприятно мне было на душе от этого, но я не смог его переубедить, что предначертание в судьбе в отношении Татьяны мне не обойти и не объехать, это не моя прихоть. Что ж время нас рассудит! Я проводил его до вагона, мы обнялись по дружески крепко и по братски попрощавшись, расстались не на столь долгие годы. Это был октябрь 1991 года и прощание наше было в столь чудном городе Одесса, а вот где будет следующая встреча, об этом нам знать было не дано, а то, что она непременно будет об этом знали мы оба. Все было впереди. Он пошел своей дорогой, а я побрел своей тропой – извилистой и коварной. Вернулся я к Татьяне с небольшим подарком, букетом роз и бутылкой марочного вина, мы жили у тети Нади, я решил устроить в память обо всем хорошем вечер на двоих, а все, что я ей принес являлось способствующим и располагало даму к лирическо-сексуальной бело-розово-голубой волне, этот фон наилучше располагает мужчину и женщину к любовным утехам. Татьяна организовала и сервировала стол, все у нее уже было приготовлено за время моего отсутствия… мы посвятили этот вечер друг другу, я многое рассказывал ей о жизни, такой какая она есть и что невидимое нами, не означает, того, что этого нет, просто мы несовершенны, чтобы это увидеть. Если мы что-то не видим, это не  значит, что этого нет. Ночь мы также посвятили друг для друга и все, что, было, потом отнесем к категории прекрасного, я чувствовал, что я для нее кумир. А заповедь гласит: «не сотвори себе кумира», нельзя человека, какой бы он не был, хоть семи пядей во лбу, любить больше Бога! Убеждение к заповеди для ее сознания еще будет, все еще было у нас впереди, а на тот момент нас просто поглотило земное счастье, хотя и столь прекрасное но все же земное, а это услада тела и души, но тело это прах, он в землю и уходит, а душа это живая разумная энергия, устремление которой навеяно Божественной любовью и направлено в высь, а посредством любви к земному, душа прилипает к земле, отсюда и дальнейшие неудачи и несчастья человеческие, а значит и наши, на наперед мы сильно не заглядывали, хоть день, но наш. Не знаю как у нее, но у меня во главе угла была любовь к Богу, а затем к людям  всему земному: от удовольствия в пище до удовольствия в сексе. Производные двух незримых инстинктов  - самосохранения и продолжения рода. Этими двумя Бог и наделил все живое, вложив в человека душу, чем и поставил его выше всех на земле, да жаль, что люди б этом не только не помнят, а и знать не хотят. Отсюда и как нельзя лучше всего подходящий для этого смысл пословицы: «нечего на зеркало пенять, коли рожа крива».
Хозяйка дома тетя Надя исподволь приглядывалась к нам, чем питаемся, как одеваемся, насколько я склонен к употребления спиртного. Ну, а так как одевались мы и питались хорошо, то существенной зацепкой в отношении меня было мое пристрастие к домашнему виноградному вину, которое я у нее покупал, пополняя тем самым ее бюджет. Вот однажды мне она и высказалась, желая показать свою праведность, что вот ты в Бога веришь, а вино пьешь… На что я ей ответил: «Вот ты в Бога веришь, а вином-то торгуешь». Ох, как это ее кольнуло, с лица как  тесто с квашни сползла маска добродушия, явно выразилась озлобленность, а сказать-то было нечего, только губы трясущиеся поджала. И затаила она на меня с того дня злобу. Я ей по хозяйству как мог, помог, напилил и нарубил на зиму дров себе и ей, купили мы у нее уголь, заделал окна на зиму, да все, что было нужно, все сделал. И вот когда в моей помощи уже не было нужды она начала строить козни. В один из поздних вечеров. Возвратясь с работы, как после удачной охоты мы с Таней решили устроить небольшой «уик-энд». Купили у тети Нади вина и довольные, и счастливые предались разглагольствованию в застолье, никто и ничто как нам казалось, не мог нарушить нашей семейной идиллии. И вот тебе на! Врывается, в буквальном смысле тетя Надя и как штурм фюрер, с криком: «Аусвайс!», так и она: «Документы с пропиской на стол!», чем привела нас в шоковое состояние, я бы может, и сдержался… да вино, эх мать твою! Взорвался я так же как на поминках. Спасло ее высшее провидение, от взрыва эмоций она вылетела из комнаты и бегом к себе, как… горня коза, она о порог запнулась и растянувшись, завопила: «Не отверзи руки, Господи помилуй!», я стоял почти над ней, смешно на нее было смотреть, я улыбнулся сказав: «Хорошо, что во истину Бога вспоминаете, когда страшно», вернулся к себе. Вечер был испорчен. На душе к таким людям, у меня остается боль и горечь, и сожаление вызывают вот такие неразумные. На утро я ушел на работу, а Таня переехала опять к тете Тоне. Та без разговоров нас  приняла, сокрушаясь о том, что на зиму остались без угля и дров. Но я сказал: «Бог поможет!» И Бог помог, иначе тот факт, как у нас появились уголь и дрова, сложно подвести под формулировку,  если излагать ее на уровне человеческого сознания. Наступила зима, приближалось время встречи Нового года. Встречать его мы решили с Таней вдвоем по ряду причин и важнейшей была та, что, как встретишь новый год так его и проведешь. Нельзя сказать, что мы тщательно и заранее готовились, мы просто ждали, когда он подойдет по времени, т.к. все материальное у нас в избытке было и до праздника, хоть с этим проблем не было, и то, слава Богу! Ну а ждем ли мы чего или не ждем, время независимо идет и всему подходит свой черед. Так вот и подошел черед 31 декабря. Всех родных и близких мы заранее поздравили, получили сами поздравления. Тридцать первого Таня работала, а я весь день предавал в доме праздничный вид, создавая атмосферу тепла и радушия. Часам к девяти вернулась Татьяна, дома было даже жарко, печь я топил в течение всего дня, и с морозца ее лицо зарделось, кровь заиграла, ей было приятно от того, как я все приготовил и встретил ее, в душе ее была радость, о того глаза излучали счастье! Обыкновенное земное счастье, от которого исходят, радость души и веселье сердца. Мы накрыли почти царский стол, почем почти? Потому, что царским его можно назвать по содержанию, а вот не подходил он по размерам. Ведь комнату по размерам, тоже не сравнить с палатами белокаменными. Да и много места нам на двоих не требовалось, так как основное место в нашей комнате занимала широченная кровать, вот где простор для двоих. Мы проводили старый год, под бой курантов и с пожеланиями в поздравлениях встретили новый. Хрусталь и шампанское! Кто как я не любил, тот меня не поймет.
Одним словом встретили мы Новый год, просто прекрасно, а вот будет ли он таким же прекрасным в течение года об этом речь пойдет далее, но нам как, наверное, и всем людям, хотелось бы, чтобы прошел он, так же как и начался. Но одно дело человеческие желания и стремления, приложенные к их исполнению, а другое – воля Божья! Лично мне хотелось, чтобы наши желания и стремления совпадали с Божьим промыслом, но одних наших желаний и моего эгоистического «я так хочу!», порой не только недостаточно для достижения цели и преодоления препятствий на пути к ее достижению, но и сама цель, не говоря за желания, становится неисполнимой как бы мы этого не хотели и какие бы титанические усилия не прилагали. Особенно когда все идет «на перекосяк», вопреки всему нашему умонастроению и вроде бы банальным и правильным устремлениям. Зиму этого прекрасно встреченного года мы так и провели, согласно нашим желаниям и нашему хотению, как по «щучьему велению». Недаром я взял сказочное высказывание, хотя я и не был сказочным персонажем, когда Емеля хотел, и по щучьему велению у него появлялось желаемое, но, тем не менее, аналогия моей собственной персоны лежащим на диване, вместо русской печи в чем-то совпадала со сказочным персонажем. А в чем она не совпадала? Ответ куда проще, чем можно себе представить, после его прочтения глазами и восприятием сознания, я не Емеля, я - Сергей! По этому поводу удосужусь привести высказывание Сальвадора Дали: «Чем я отличаюсь от сумасшедшего? От сумасшедшего я отличаюсь тем, что я … не сумасшедший». Вот так и со мной, ведь у меня нет такого гениального таланта, писать картины, которым он был наделен от рождения. Но возможно, что от рождения у меня есть – свой талант! Не обремененный манией величия, т.к. прошел через страдания и лишения, на данный момент смело пишу, в чем заключается мой талант… в синтезе всех талантов. На то время, которое я описываю, мне об этом было мало известно, я не написал «до конца» по той причине что бесконечность, заключающая в себе все знания о бытие, имеет начало и конец, но они выходят за общедоступные рамки человеческого разума и являются недосягаемыми до конца, … сознанием на всех уровнях мышления, потому и бесконечно!
Всю зиму я занимался пониманием вопросов теологии и философии, нередко проводя время со своими избранными учениками, в основном с Сашком, пытаясь добраться к истокам истины и переосмыслив все от полученной информации, найти ей применение в нашей реальной жизни, я подразумеваю под словом реальной – ту жизнь, которая видима нами и другими, одновременно с невидимым для других и видимым для нас, той жизни… какая она есть. И не нам судить о том, что мы не понимаем, ведь это «что-то» есть правильное, независимо от нашего непонимания. Сынок Тани – Саша, меланхоличный малый, страдающий аппетитом, в том смысле, что он у него отсутствовал, жил с нами, находился под моим наблюдением и всецело был предан во власть моего правильного воспитания с элементами перевоспитания, того, что он уже успел приобрести в столь короткий промежуток своей детской жизни из-за неправильного восприятия действительности, но в том была не его вина, в том была вина взрослых, окружающих его, на попечении которых он находился. Ведь им неведом был смысл слова: «Что посеешь, то и пожнешь!», а в силу своей безграмотности и невежества в нем были посеяны семена пороков, близких родственников, ростки которых были бы пропорциональны в развитии эгоизма, себялюбия и самолюбия, что с ростом физического тела, только укрепило бы в его сознании значимость своего личностного - «Я», и все сводилось бы к тому, что «главное, что мне хорошо», а до остального ему бы и дела не было. Мне это знакомо, т.к. свой эгоизм у меня вырос вместе с моим физическим телом, тех, кто повлиял на его развитие, уже в живых нет, а бороться с ними мне пришлось самому и борьба эта с самим собой, продолжается и по сей день. А ведь этого могло и не быть, при более правильном воспитании, основную направленность которого нужно было нацелить на духовные ценности, а не на достижение материальных благ и физического здоровья. Уж очень меня научили заботиться и о своем здоровье, и о здоровье родных и близких – это значит, что меня учили вторичному, не уделяя должного внимания первичному – любви к Богу! «Люби Господа Бога своего, а все остальное приложится» - для многих эта «актуальная фраза» непонятна и сейчас в силу своего невежества и примитивного разума. Ну да что делать? Страдать будем, доколе не поймем. Вот так и с маленьким Сашей, бабушка нянькалась, ставя во главу угла «здоровую» пищу, проявляя тем самым заботу о теле и напрочь забывая о детской душе, которая свое противление оказывала  отсутствием аппетита. Ведь я уже писал, что понимают все окружающее настолько тонко, что взрослым до этого не додуматься, еще и по той причине, что они сами  забыли, и свое детство и порывы своей детской души. «Суета сует» далеко в сторону уводит от юности своей, преподнося сначала бесплатные искушения, когда человек посредством сладострастия и прочего становится на порочный путь, и когда ему уже нет возврата в прошлое, даже в памяти. Только те взрослые хорошо помнят свое детство, у кого оно было действительно трудное. Голод, холод являются тому суровыми учителями в жизни, которые насильственно «хочешь, не хочешь», а заставляют сознание работать по-другому, иначе действуют на ход мысли, порождая смекалку и сообразительность, жаль, что со временем из «трудного детства» вырастают в основном преступники и порой гениальные. Не мало в научном мире и ученых с трудным детством, видно многое, что в психике ребенка зависит от сферы общения.
Татьяне я объяснил, что нельзя ребенка насильственно заставлять кушать, ведь еда это процесс естественный и если ребенка долгое время заставлять есть силой, он начинает на этом этапе спекулировать, к примеру: «если съем все» то ему обязательно за это то мороженное, то шоколадку, то апельсин. С этого у детей и начинается искаженное восприятие действительности с приспособленчеством к психике родителей и как можно сыграть на их нервах, если что-то не получил, то достаточно надуть губы и отказаться от еды и тебя сразу начнут упрашивать: «Ну, скушай, как скушаешь, так получишь!». Вот с этого заблуждения с заботой к любимому чаду взрослые и делают большую и глубочайшую ошибку. Они несознательно сеют то, что сознательно начинают жать через десяток полтора лет, приходя от жатвы в трепет, а зачастую в ужас… Кого воспитали? Сашу я воспитывал как собственного сына и дабы, потом не пенять впоследствии на судьбу я и применял к нему правильные меры и в отношении строгости и порядка, и в отношении ласки и любви. Так, чтобы он не чувствовал ни в чем недостатка и понимал, что он – нужен! Нужен и родителям и бабушке, и что требуется от него, только им возможное. Отчетливо запомнился мне, а равно и ему один урок жизни, который я ему преподал, и он все понял, так что и не каждый взрослый усвоит с первого раза, а вот он понял, усвоил, и надолго запомнил. В том, что я исподволь за ним наблюдаю, было, секретом. Потому, когда он играл во дворе, я нет-нет да и наблюдал за его повадками, поведением с окружающими, и к какой игре у него более возникал интерес. Вот однажды наблюдая с веранды, как он играется с молодой, но уже не щенком, нашей собакой я увидел в его движениях и словах – агрессию! Я продолжал свое наблюдение из укромного местечка, хватило меня минут на десять, т.е Сашок перекинув через турник, некрупную цепь, стал подвешивать собаку, вовсю стараясь натянуть цепь, чтобы она оторвалась от земли, наконец он достиг кульминационного момента. Собака висела и трепыхала лапами, а на его лице я увидел торжество и то, что он выместил свое несовершенное еще зло на животном. И здесь я вышел из укрытия и предстал перед ним так неожиданно, что мимика его лица менялась как в калейдоскопе и он, открыв рот так и не смог ничего вразумительного произнести. Он был в крайней степени растерянности, я мог читать его мысли. Кому-то может показаться что я жестокий или просто жесткий, раз позволил в течение нескольких минут измываться ребенку над животным и все видя и предвидя, тем не менее не предотвратил того, что могло и не быть  и что возможно специально ждал кульминации, чтобы потом наказать ребенка. Мыслей по этому поводу может быть бессчетное множество. А мне хотелось узнать будет ли он мне лгать. Ведь он не знал, что за ним четверть часа наблюдают… Лучше бы он сказал правду! Но так как он стал изворачиваться, в надежде, что я ему поверю, меня очень огорчило. Я не стал наказывать его ремнем, не стал ругать, а читать лекцию об отношении человека к животным не счел нужным, т.к. я этим занимался с ним ранее, наставляя его на чувство любви к природе. Проведя с ним короткую беседу, на тему «куда силу девать», я заставил его бегать по тропинке, пролегавшей вдоль сада, а сам вернулся в дом, бросая взгляд через окно, бегает он или нет. Каким путем пойдет – правды или ли? Правды – это, значит, будет бегать до потери сил, а лжи, значит, применит хитрость, любую лишь бы не бегать. Он поступил «фифти-фифти», сначала добегал до окна, потом все, сокращая путь, думая, что я за ним не смотрю, убедившись в этом, он ушел в конец сада, с тем видом, что как только я появлюсь, сразу возобновить бег. Ах, ты маленький хитрец! Я подождал с четверть часа, оделся в спортивное, и вышел в сад. Он, завидев меня, подбежал навстречу,  и довольно умело изобразил из себя «марафонца», запыхавшегося и уставшего.  Я внимательно посмотрел ему в глаза, исподволь так, словно, между прочим, спросил: «Устал, наверное, Сашко?». «Ага» - не моргнув глазом, солгал он. «Ну что ж,  mon sher, будем изгонять ложь бегом», и я побежал средним темпом прогулочного бега, а он за мной. Так мы и бегали до тех пор, пока у него «язык на плечо не вылез». Видя, что он действительно выдохся я дал отбой, и мы зашли в дом, где, умывшись, я продолжил с ним беседу, о морали и нравственности, достаточную для постижения его умом, на уровне развития его сознания, после того как он осознал, что лгать мне и вообще – это плохо, я в назидание определил ему наказание – поставил его в угол. Я жестко ломал гордыню, в его не определившемся сознании. Он был в шоке, он то думал, что я после забега предложу ему сладко покушать, и он будет играться, а тут такой облом. То, на чем он привык спекулировать у бабушки, это показным отсутствием аппетита и отказом от пищи, в ожидании шоколада и пирожного у него «не пролезло». Он дулся в углу как «мыльный пузырь на моржа». И с каждым удаляющимся моментом, мысли его крутились как в калейдоскопе. Я телепатически стал с ним общаться, помогая избавиться ему от хульных мыслей, и чтобы он попросил прощения «Христа ради, прости!», он хоть и медленно, но пошел мыслями в том направлении, которое проявилось бы широкой дорогой среди бурелома тайги, того хаоса, что был навеян в его детском уме, неправильным изложением вещей в мире, бытие его самого и окружающих. Очень хорошо подталкивало его ход мыслей вперед, не давая сбиться с правильного ориентира – дрожь в коленках и неистовство проявлявшего себя чувство голода! Он был во вторичном шоке, от этого неизвестного доселе чувства, которое пробудило в нем чувство животного и правильно реализовало инстинкт самосохранения в мыслях. Но так как он очень долго стоял в углу и желая навредить мне, решил не просить прощения «ради Христа», а дождаться мамы, т.е. Татьяны и затем пожаловаться, тем самым своим заступничеством за него, она вызовет неудовольствие у меня и между нами может возникнуть ссора, а тогда будет уже не до него. Продуманный мальчик и все точно рассчитал, время уголковое зря не терял, а предпринял еще попытку в стратегии столкнуть лбом взрослых. Мне помнится случай, когда я своего племянника Антошку, в течение трех дней, научил кушать за столом в кухне и с таким аппетитом съедать все, что на тарелке, да еще обязательно с лучком, т.к. этот витамин очень полезный, а было ему тогда еще года четыре. Родители его, это моя сестра и зять, чтобы он не доставлял хлопот, позволяли ему кушать за маленьким столиком в зоне телевизора и дурачится, а если не по его, так он не ел, и они лебезили подле него, я сделал им замечание о неправильном воспитании. А они мне: «Ты сам попробуй, с ним сладу нет». Вот за три дня я этот слад и лад наладил, что ребенок оказался – клад! Надя с Володей были не совсем довольны, их мой метод не устраивал, думая, что я «утер им нос», ради достижения своей цели в показном воспитании. А я просто отрегулировал процесс естества с внесенной переоценкой моральных и материальных ценностей, а конечным результатом стало то, что Антошка всецело стал на мою сторону, а почему он на меня не только не обижался, а всей душой любил, вот этого они понять не могли. Для меня не существует понятия свой ребенок, родной, не родной, для меня ребенок это маленький человек с большой душой, соответственно к нему у меня и проявление и любви, и строгости, в зависимости от его поведения, или безнравственного или хульного слова в разговоре на любую тему или заданную. И в большинстве случаев дети это дети, чада Божие, конечно существуют и исключения – это выродки, но не о них речь, есть  и имеют место отклонения – это дети с врожденными пороками, но это уже «карма» и оной достаточно описано, достаточно интересующемуся прочесть С.Н. Лазарева «Диагностика кармы», чтобы расставить точки над многими i, из своей жизни и жизни мира.
С работы вернулась Татьяна, вот интересный психологический момент, когда всем троим, были известны мысли каждого. И мне собственно ничего не пришлось ей объяснять, он должен попросить прощения, а затем выйти из угла. Видя, что мама ему ничем не поможет, взяв во внимание ее развод руками, мысли у Сашка закрутились фейерверком с космической скоростью, он искал выход, прощение для него связывалось, чуть ли не со смертью, вот как успела укорениться в нем гордыня. Вот так люди и становятся потом большими, но с маленькой душой. Гордость разъедает душу! То, что вложено в нас, как абсолют бессмертия – творцом, « а о творении рук Его – вещает твердь». Таня приготавливала на стол. И как нарочно выставила торт, при виде его у Сашка, аж слезы на глаза выступили. Чувствуя мою непреклонность, и что стоять в углу он будет, насколько его гонора хватит, он все же после всхлипываний на которые не обращали внимания ни я, ни Татьяна попросил: «Простите, Христа ради!». На что он был прощен и вышел из угла, сразу почти к праздничному столу. Он ел с жадностью, как цепной пес, такого аппетита у него отродясь не было, у Тани глаза шире обычного сделались, что с ним за метаморфоза произошла? Я воспринял это спокойно, Таня трагикомично…. Но с этого часа у Саши появился такой аппетит, который уже больше не пропадал и навсегда отпала необходимость заставлять его кушать, где бы он не был. Бабушка чуть позже нарадоваться не могла. Подожди бабушка, у нас и не такое будет. В хорошем понимании этого выражения, конечно с небольшой долей легкой иронии. Ведь, как известно, что шутки и смех – жить помогают.
Да превосходная prorsus admirable, это я не за тему о «бабушке и сером волке», а за тему о шутках и смехе, одним словом  забаве! Чем детская забава, отличается от взрослой? Да ничем. Если брать во внимание конечно, чисто психологический аспект, что значит поставить перед собой цель и без особого труда ее добиться, с наименьшей затратой умственной и физической энергии. Возможно, кому-то мое отношение к ребенку может показаться жестким или жестоким, с устоявшейся формулировкой трактовки: «не родной, не жалко», но и в этом есть заблуждение того, у кого такая мысль возникла. Я уже упоминал, что для меня все дети одинаковы, кроме выродков, разумеется. Сам по себе вопрос воспитания и простой и сложный – одновременно. Здесь все зависти от самих родителей в первую очередь, и от среды обитания. Для правильного воспитания необходимо учитывать все факторы восприятия и воздействия, оказывающие влияние на формирование ума и здравого смысла у ребенка с учетом того, что ребенок – тоже личность, хоть и формирующаяся, но уже с определенным укладом интеллекта или таланта, это когда ребенок – гений! Маленький Саша, гением не был, даром свыше или талантом, наделен не был или не обладал, потому в его воспитании я, прежде всего привил чувство любви и пробудил в нем веру, ибо харизма – искра Божья – есть в каждом человеке от рождения. Затем развил его интеллект, на уровень, посильный для его сознания  и расширил кругозор об окружающем, правильном восприятии и толковании вещей, животных, самих людей и их поступков. Дав ему, зачатки размышлений о характерах людей, их привычках и поведении я подвел его к порогу философии, теософии и теологии – сразу, определив его начало жизненного пути, как  на пороге к Богу! Все дальнейшее в его жизни, во многом будет зависеть от него самого. Очень хорошим фактором в воспитании является – личный пример, своим примером я показывал ему – исток истины, поставив во главу угла Иисуса Христа и молитву, как можно доступней раскрывая ему, смысл двух основных заповедей, на которых стоит весь закон «возлюби Бога» и «возлюби ближнего как самого себя», насколько он их усвоил, время покажет. Господь Бог сказал: «Воздай тайно и Я воздам явно». Все, что есть во мне хорошего, все это от Бога, а все хорошее я старался и стараюсь сделать тайно, время воздаяния Господнего для меня пока не наступило, а может быть его вообще не будет, ведь все, что я творю по промыслу свыше, я творю во славу Божию! Вот потому, наверное, во многом я непонятен для людей и так как люди в основном смотрят на вещи и на окружающее со «своей колокольни», то и слова и деяния мои воспринимают на свой лад, но это уже не мне судить, мое дело отдавать дарованное мне – избранным Божьим и я во всем полагаюсь на Бога, Господь – упование мое. Я привел для примера, самый строгий. По отношению отца к сыну. Более лояльные и наставляющие на любовь, во всех ее земных аспектах я опускаю по причине того, что все хорошее во мне от Бога, а существующее мнение в поговорке: «что посеешь, то и пожнешь» покажет, по истечении определенного времени, какое я посеял добро, тогда и уместны, будут слова из писания «по плодам узнавайте их», неверующему человеку меня не понять, а для тех кто понимает, сформулирую фразу «плоды назидания, имеющий глаза да видит».
Тот промежуток жизни, что мы жили у тети Тони, в целом можно охарактеризовать той же идиллией семейной жизни, когда мы втроем, когда мы втроем также жили у тети Вали. Самые памятные моменты, есть в памяти каждого в отдельности и отдельно в каждой семье. По весне, когда зацвела белая акация, мы втроем каждый вечер выходили под могучую крону дерева, погружаясь в благоухающий аромат, несравненного медового и пьянящего запаха акации и созерцали ночное небо, богато усеянное мерцающими звездами. Стояли не однажды мы и под луной. В один из летних вечеров, мы задержались до полночи, наблюдая интересную картину, которую я навал «игра звезд». Видение довольно редкостное и нам, по счастливой случайности,  то ли по провидению свыше, довелось наблюдать явление природы, по сущности восприятия, это можно сравнить с северным сиянием, когда его видишь в первый раз. Я сам его, например, воочию не видел ни разу, только на картинках и, тем не менее, привел именно это сравнение. Находясь под неизгладимым впечатлением увиденного, я нарисовал картинку, думая в будущем написать с нее картину маслом. На переднем фоне стоят мужчина с женщиной, а посередине мальчик, взгляд их устремлен в звездное небо, как в вечность, и из звезд, как по бегущей строке, складывается слово любовь. Что на самом деле и было, когда мы наблюдали, только то, что мы видели, каждый почему-то прочитал по-своему, на уровне своего мировоззрения. Я говорю о своей семейной жизни, которая легко и просто укладывается в форму прекрасного, а в целом все жизненное чередуется в двух цветах – черном и белом, так все и идет, то полоса белая, то черная, только ширина этой полосы чередуется по разному. Для одних широкая белая и узкая черная, для других эти полосы, как морская тельняшка, а для меня сплошная черная с редкими проблесками белых полос, что ж тоже схоже, так же как и счастье у каждого свое, здесь под словами счастье подразумевается многое и факторы на столь разнообразны, что выразить можно и как здоровье и благополучие личное и семейное, и в целом общества, моно сформулировать, что счастье – это то, когда тебя понимают, а можно охарактеризовать его и как благо, в том понимании, что благо служить спасению человеческой души, ибо это есть само счастье или приносит его. Счастье было и то, когда после мы с ней оказались в постели, а в соседней комнате спокойно и безмятежно спал счастливый ребенок. И опять было утро, и утро было добрым! А каждый день несет свои заботы и их достаточно на каждый день, главное в суете мирской не забывать о главном, это вознести благодарную молитву Творцу, выражая тем самым свою любовь к Нему и преклонение плоти перед духом. Вставая на колени и молясь человек, выражает свое смирение! И под какое бы искушение мы не попадали, независимо от кого оно исходит от нас самих, или сатана нас искушает, проверяя нашу веру, Божья помощь придет во время. Если у нас у самих недостаточно сил, чтобы одержать победу над ним. Только не нужно в этом сомневаться, ибо сомнение – это враг веры! Нашей частой гостьей стала тетя Тоня, к которой мы испытывали самые лучшие и теплые чувства. Вместе мы встречали Пасху, светлое Христово Воскресение, вместе встретили и родительский день. Вот событие этого памятного дня мне и хочется описать, более подробно, т.к. все интересное и загадочное всегда рядом и мистическое, равно как и реальное в самих нас и вокруг нас. Я уже упоминал о том, что мать тети Тони была женщиной обладающей магией. Магия есть ничто иное, как наставление, таково значение самого слова, имеет она три назначения выраженных в цветовой гамме: черным, красным и белым. Отсюда и черная и белая магия, как белый маг или черный. Белый маг – это наставник сил света, черный – наставник сил тьмы, а интересно наставником чего является красный маг? Если тебе интересно узнать это, то этого нетрудно достигнуть, правильно восприняв ту информацию, которая идет в твое подсознание в этот данный момент, если у тебя развитый интеллект, то ты все поймешь, чуть раскинув мозгами, а если ты – избранный Божий, то это тебе уже ясно сейчас! Прав ли я? Бог мне судья, но я склонен думать, что праведный сердцем по складу своего ума, правильно поймет, то, что я недосказал или не дописал, причем сознательно, давая читателю возможность попробовать свои силы в начатках естественной философии, это тебе не за плугом стоять и не мечом махать. Это работа или игра ума будет интересней, чем даже чатуранга, игра предшественница шахмат. Вот как глубоко я копнул, по отношению и времени и пространства. Многие ли современники слышали или имеют представление об этой игре? Я вот сам на данный момент только недавно почерпнул информацию о ней и представление о ней довольно далекое имею. Потому и приложу все усилия к интересу о ней и уверен, что буду располагать полной информацией, целиком удовлетворяющей мой интерес, помня народную мудрость о том, что заработанный рубль, дороже, чем даренный. Не однажды тетя Тоня, рассказывала одну занимательную историю о пророчестве своей матери в отношении ее жизненного пути  и что она повстречает великого и богатого человека, который будет ее жених. История эта схожа с историей Ассоль… Приблизительно, опишу смысл пророческого предсказания, рабы божьей, бабы Груни, матери тети Тони, когда она была в девичестве, со слов тети Тони это следующие изложения, содержание которых заключается в следующем: «Будет тебе Антонина на твоем жизненном пути, человек от Бога, то ли пророк, то ли святой какой, но человек этот будет велик, и ты проявишь к нему свою любовь и заботу», кое-что она упомянула и по поводу ее личной жизни, связанное с этим обстоятельством, но ясности особой не внесла. И вот с девичьей поры, тетя Тоня стала ожидать своего «принца», т.к. она восприняла ее слова в том смысле и понимании, что это будет ее жених, и судьба ее будет необычной. Упорно ждала она своего часа, т.к. верила в слово своей матери, но время шло, девичьи годы соответственно тоже и уже в зрелой поре, она встретила молодого человека, который никак не подходил под описание матери, но закружило, завертело, и вышла она за него замуж. После рождения первенца, прожив пять лет они разошлись, по причине пьянства и не сложившейся личной жизни, она вторично вышла замуж за человека, который ее полюбил и которого вроде любила она. Прошло не столь уж много времени, и она родила ему мальчика, а чуть позже и девочку. Прожив более менее нормально, на тот период времени, как в Советском государстве жили в основном все семьи трудового народа, она за суетой мирской и по прошествии многих лет напрочь забыла о предсказании своей матери. Просто посчитала это за ошибку судьбы, а проще разуверилась, да и забыла. И вот уже будучи бабушкой, имею четверых внуков, в родительский день, когда мы втроем пришли на могилку, чтобы привести ее в порядок и помянуть за упокой души, рабы Божьей, бабы Груни, она вдруг, как гром с ясного неба получила озарение в своем сознании и память ее отчетливо высветила, не просто слова матери, но и образно видение, в отношении того человека, который должен был ей встретиться на ее жизненном пути более полвека назад. Когда мы привели могилку в порядок, я сам обновил и памятник и оградку, в мыслях своих, думая о своей маме, что кто-то ее могилку приведет в порядок, и мысленно общался с сестрой, как бы говоря то, чем я сейчас занимаюсь и чем заняты мои мысли. Мы расположились рядом, на полянке, раскинув скатерть, «почти самобранку»! Выпив вина, мы принялись за вкушение тех яств, которые заранее заготовили по такому случаю. И вот так мы дружно сидели за воспоминаниями, о своей жизни и фрагментов прошедшей жизни наших родственников, последовательно и с вниманием выслушивая один другого. И тут тетя Тоня буквально уставилась на меня, да так что мне пришлось не удержаться от вопроса: «Что с тобой, ты меня как первый раз видишь, смотришь как на чудотворную икону?». А она загадочно заулыбалась и обращаясь больше к Тане, чем ко мне, молвила: « Я сейчас вам такое скажу, что мне в это самой с трудом верится, но то, что я сейчас увидела и услышала, никак пока в моей голове уложиться не может». А потом переключилась на меня: «Ты, Сергей необычный человек и ты об этом знаешь, вот как я не однажды заикалась при тебе о предсказании матери, так, не объяснив толком то, что хотела сказать, как в туман мысли уходили, а теперь вот развиднелось», мы с Таней внимательно на нее смотрели, рот раскрыв, что же она дальше скажет, т.к. лицо ее сияло, как отражение солнца на зеркале, и она, собравшись с духом, ясно и четко сказала: Этот человек – ты! И о тебе говорила мать, что я проявлю любовь и заботу». Я не удивился от слышанного, в отношении тети Тони, которая медленно воспринимала сознанием поступающую информацию и как будто боялась сделать неправильный вывод из услышанного, т.к. все же это было ля нее столь необычно, как если бы на данный момент, к нам с небес явился ангел, т.е. посланник Божий и передал послание о любви к благой вести. Тетю Тоню как прорвало и она очень подробно пересказала мне то пророческое предсказание, о котором когда-то поведала ее мать. Это был изумительный рассказ и по содержанию и по изложению, мы слушали ее затаив дыхание, настолько велика была сила ее слова. Закончив пересказ, тетя Тоня спросила нас: «Как вам такое кажется, правда это или нет, и не выжила ли старуха из ума?». На что я ей ответил: «Ты ведь не от себя это говорила, а под воздействием высшей силы, т.е. непосредственно находясь под воздействием Высшей силы», на что она ответила: «Да разве от себя такое скажешь, захочешь придумать, не придумаешь. И дальше между нами потекла беседа на Божественную тему, слушательницам моим пришлось раскрыть рот и сделать глаза еще шире, чем когда мы слушали тетю Тоню. О чем же я вел свой сказ? Да о том, что нет пророка в Отечестве своем, о заповедях данных Иисусом на Елеонской горе и что соблюдение их приведет к жизни во благо, а несоблюдения и нарушения, повлекшие за собой грех, ведут к страданиям. И конкретно поставил себя в пример, что страдаю от прегрешений, своего эгоизма и от незнания меры во многих аспектах жизни, а точнее из-за невоздержания из-за вина и женщин. Рассказ мой поверг женщин в небывалое состояние духа, и на глазах их выступили слезы, заметив это, я круто изменил тему и непроизвольно вызвал на их лицах улыбку, о впечатлении от услышанного, говорил лишь их необычный блеск в ясных глазах.
Для тети Тони наша с Таней совместная жизнь была, как говорится на ладони. Она лицезрела наши отношения, не «вынося сор из избы» и не вносила никаких корректировок, но это не значит, что она была сторонним наблюдателем и занимала позицию невмешательства. Прошло не так много времени, по моим меркам, от столь незабываемого дня, оставившего впечатление на всю оставшуюся жизнь, как я стал усматривать разницу во взаимоотношениях тети Тони и Тани, возникшая в них трещина с каждым днем становилась все шире. Что самое интересное, что трещина в отношениях возникла и у нас, я это мысленно и образно видел, но осознать, как говорится об обратном еще как следует, не мог, т.к. не мог доискаться до причины. Видимость окружающего говорила об обратном, сверху все вроде бы хорошо, а вот внутри трещина возникла. Как бы сама по себе и росла как в сказке, с каждым часов, что само по себе возрождало мысль, что если трещина и дальше будет расти то произойдет разрыв, неизвестно точно в какой из дней, но это будет и это уже вопрос времени. Тетя Тоня все чаще проявляла при мне недовольство к Тане, мне казалось немного странным то, что христианское смирение, которое проявляла Таня я чувствовал, что это фальшь, игра «систем» - черного и красного, а дать правильную оценку происходящим событиям не мог, не доставало какого-то связующего звена, того прожитого дня. информацию о котором я не знал. Я заступался за Таню. Осаживая тетю Тоню, с улыбкой говоря: «Тебя, что за муха укусила?». В один солнечный день, когда Таня загорала в кресле с книгой, во внутреннем дворике у нас был маленький рай, с видом на лиман. Красочная панорама впереди и сказочная обстановка возле, импонировала тому что состояние души, находилось в возвышенном состоянии и тем самым отодвигало мысли о материальном и суетном на задний план, ввергая сознание в творческое вдохновение и проявляя желание – творить прекрасное и полезное. Так вот в такой вот день, тетя Тоня «спустила полкана» на Таню. Да в такой форме высказала. Да такими словами, одно из запомнившихся более менее ласковым было: «ты смотри на нее, еврейская дочка выискалась». Я рассмеялся, а потом урезонил обоих, они не удивились моему окрику «прекратите», зато пришел мой черед удивляться, когда Анотонина, стала рассказывать мне, почему она так себя ведет, и что Таня моя змея и предательница, и сил молчать у нее больше нет, а я ничего не вижу, словно влюбленный слепец! Таня моя закрутилась как уж на сковороде. Я пошел сполоснулся под душем, прошел в комнату и лег в кровать, взяв евангелие и принявшись за чтение и внутреннюю молитву, я боялся ошибиться в своих мыслях и три дня не вставал с кровати, ничего не пил и не ел… На четвертый день заглянула Татьяна, робко так предложила мне: «Пойдем кушать, а то умрешь». Я тогда не знал, что ее тетя Тоня послала, пойди, посмотри, не умер ли, да зови к столу. А то эти три дня Таня ко мне даже заглянуть боялась, в комнате как будто трансформатор гудел на 1200 Вт, такое ощущение складывалось. Я вышел в прекрасном состоянии и возвышенный духом к обеденному столу. Втроем мы, в основном, молча перекусили, все дальнейшее завесило от моего слова. Тетя Тоня немного позже засобиралась восвояси, сказав свое слово: «Ты живи здесь, а тебе с ней решать!», и, попрощавшись, ушла. Мы с Таней остались вдвоем посреди «маленького рая», но уже без  идиллии семейного счастья и благополучия. На вечер я попросил накрыть стол и взял домашнего вина, оставил хлопотать ее на кухне, я вернулся в комнату, прочитал главу из Евангелия и псалом 90, стал молиться Богу, чтобы Дух Святый, руководил всеми моими мыслями, словами и действиями, ибо я полагался не на разум свой, а на Бога! Я не желал противления Божьей воле ни в мыслях, ни в словах, ни в поступках, а все складывалось к тому, что день разрыва наступил и помимо нашей воли, значит Богу угодно, чтобы мы пожили отдельно друг от друга, проверили себя в собственных силах и любви, а не воспринимали любовь за нечто на нее похожее. Мы выпили изрядно хорошего домашнего вина, хорошо поужинали, а уже после приступили к серьезному семейному разговору, моя речь была короткой, и из разговора получился просто приговор, т.к. нам все было ясно и без слов. Оказалось, что еще месяц назад Таня завела разговор с тетей Тоней, о том, что она меня боится и как трудно со мной жить. А я не слухом, не духом об этом не знал, пока мне три дня как минуло, сказала об этом Антонина, которая уже терпеть не могла молчания и той несправедливости которую проявила Таня в отношении меня, жалуясь якобы на трудную жизнь и что она боится моих преследований, могущих возникнуть, если она меня по тихому покинет и уедет до мамы. Я ей объяснил, что держать ее никто не собирается, преследований не будет и вот Бог – вот порог! Вот и все тихо мирно и что характерно – явно, и нечего чего-то скрывать, чтобы потом это открылось или жить в состоянии страха, что это может в один прекрасный день открыться, одним словом я поступил по Божески! Полагаясь и уповая на Него во всем, как на своего Спасителя. Чуть было не пропустил столь одно немаловажное событие как попытка бегства от действительности или от себя, а ведь от себя не  убежишь. Таня после разговора с тетей Тоней в отношении меня впала в состояние прострации, т.к. она не ожидала от тети Тони, той бурной реакции и всплеска чувств и эмоции в мою защиту, думая, что она этим разговором обретет союзницу, а она нажила неприятельницу, которая явно выразила свою позицию. Таня упросила тетю Тоню ничего мне пока не говорить, и та пошла ей на уступку, но на время. А я то все не мог понять, что за срочный переезд организовала Татьяна и чем он был вызван на самом деле, т.к. ее доводы были для меня не убедительны, хотя вроде и правильные на первый взгляд. Татьяна организовала этот переезд с такой быстротой и стремительностью, на что обычно говорят, что как черт помогал! Вот так почти и со мной происходило и как так склонился на ее сторону, сам не пойму как под наваждением «чего-то», а так как от этого «чего-то» с наваждением я знаком очень близко, то я ничему сильно и не удивлялся, все шло как по писанному. Она убедила меня, что следует срочно переехать, даже без предупреждения тети Тони, с чем я долго не соглашался в душе, но затем посчитал, что пусть все будет как будет. Мы погрузили все вещи в грузовую машину и переехали к бабушке, как она мне расписала чуть ли не Божий одуванчик, что на самом деле оказалось далеко от действительности, это был черт в юбке, с двадцатилетним стажем работы в КГБ, с приобретенным ко всему умопомешательством. Вот это нашла место! Самое осиное гнездо. И сразу только выгрузились, как бабуля высказалась:  « Я вам отказываю, у вас вещей много». «Вот те раз!»  – подумалось мне, «Вот те два!» - подумалось через два, когда я обнаружил пропажу спортивной сумки, где находились мои документы, дневник и церковные книги. История повторяется! Таня с сыном пошли до тещи, чтобы Валера, муж ее сестры Алены, помог мне с обратным переездом и погрузкой. Остался я с бабулей один на один, по ее поведению и разговору мне стало понятно, что она не в своем уме. Дом ее был на две половины, в другой жила женщина с ребенком, ее сноха, она то мне и пояснила, что как ума хватило с ней связаться, она, мол, невменяемая. Все мне стало ясно, а толку? Сумки то нет! При подобном случае с Любой я поступил жестко, а тут такой же психологический аспект и что делать? Пришлось простить, не бить же ее, да и сам хорош, как подписался на такую авантюру, ума до сих пор не дам. Разговор до утра я имел с бабусей такой, что если его описать, это будет получше, чем записки сумасшедшего. Таня пришла с Аленой и Валерой, к утру должна была прийти машина, а пока они удалились. Таня сказала мне, что какие надо иметь стальные нервы, на данный момент, что мое спокойствие, ей просто в диво. А я мысленно сравнивал две одинаковые ситуации, почему я так поступил с Любой, не смог сдержать своего взрыва агрессии, после кражи дипломата и почему я сумел сдержаться и кто дал мне силы погасить внутри себя взрыв без выплесков наружу амбиций и эмоций, отрицательного порядка. Почему не было прощения на мое мировоззрение о понятиях чести и достоинства, напрямую исходящих от предательства, пусть даже неосознанного и, тем не менее, я простил Тане то, чего не простил Любе. Вот что было для меня интересным, как заодно и тоже действие два человека, получают по-разному, действительно – каждому свое. На третий день мы вернулись к тете Тоне, вечером этого же дня она пришла сама и стала нас подначивать: «Что это вы удумали? Я уже второй день хожу, и ума не дам, куда подевались, без предупреждения, что хочешь то и думай». Обидели мы тетю Тоню, своим поступком. Я попросил у нее прощения: «Прости мать, но попутал нечистый…». Она мне потихоньку и поведала, но не до конца, чтобы я так на Таню не надеялся, мл подведет она тебя… если не под монастырь, по под уголовный розыск. Я внимательно выслушал ее наставления и молча согласился, будем бдительней. И вот после этого случая у нас и наступил прощальный вечер. Мы спокойно объяснились и на утро Тане со мной поехали до ее матери, где я забрал свои дорогие вещи, которые хранились у них, и к обеду вернулся до места, тетя Тоня словно знала наперед ход событий, приветливо встретила меня, она все поняла с того, как я был одет – «Что нажились?».  «Выходит так» – сказал я. Она занялась приготовлением обеда, а я сходил за домашним вином трехлетней выдержки, и мы устроили с ней «сибирский пир», проведя за столом часа три, ведя задушевную беседу и о моей личной жизни и о жизни в целом. Она убедила меня не отчаиваться и не падать духом, и что таких Танек у меня еще будет пруд пруди! Убравшись и попрощавшись тетя Тоня пошла домой, а я остался коротать вечер один, в раздумьях, как жить дальше, когда денег осталось полчемодана. Ничегошеньки я не надумал и так во всем полагался не на разум свой, а на Бога, то и порешил, что не нужно ничего выдумывать, «до толи дневи» - были слова Христа, прочно укрепившиеся в моем сознании. То, что я ни о чем не заботился говорило ни о моей несознательности и беспечности, а показывало и довольно убедительно, в первую очередь для себя самого о степени моей уверенности к слову Божьему и истинной вере в то, что все заботы я передал Богу! Он мой Творец, пусть Он мною и руководит и направляет меня на путь истины. Многие святые: «отцы церкви», патриархи и отшельники, прочно убежденные в учении света, писали о «житие святых» где не однажды ими упоминалось о том, что в последнее время, уберет Господь благодать Свою из мира, по той причине, что не будет на земле правых путей и правой  веры. Вера без дел мертва. Да, праведных путей нет, все согрешили, но вера правая – есть, была и будет! Долготерпелив Господь, ждет когда обрящется слепое стадо, водимое слепыми пастухами и возведет свой взор к Небу, дабы просветить ум и сердце, открыть как когда-то открыл глаза слепорожденному Иисус Христос в бытность Свою на Земле, всему человечеству. И от того сколько пройдет времени тысяча лет или один день, для Бога все одно, зависит от самого человечества. «Когда же, наконец, поймут?» – тысячу раз я задаю сам себе этот вопрос и задам еще тысячу раз другим  - «Когда, наконец, поймете?». И думается мне, что на тысячу первый раз, все-таки поймут избранные Божие, что такое Свет. Дай то Бог!  Ибо подлинно имею знание о том, что когда поймут, многое переменится в один день и снизойдет Божья благодать во благах земных и небесных. Но для этого нужно верить, что Бог – есть и ищущим Его – воздаст! Сам я  ищу лица Божьего и других учу тому же. И находясь в Духе Святом прошу Бога в молитве о других. Вот эта молитва « Время благодатное для молитвы не скрой от меня Господи, услышь голос мой. Исповедь моя пред Тобой, сними вину греха моего. Око Твое надо мной, наставление для праведных сердцем передам во Славу Твою. Радость и торжество праведных узрят очи Твои, Отец Небесный. Ибо после всеобщего раскаяния, каждый услышит в сердце своем «прощаю грехи беззакония». Во имя Иисуса Христа, Отец Небесный, прошу – простить, ищущих лица Твоего. Аминь». Уразумей читающий, о чем речь, вот тебе слова, по иному информация для размышления, задумайся на досуге, да просветит тебе Господь – ум и сердце. А пребудет тебе просветление, молись усердно и снизойдет тебе озарение, а поводом к усердной молитве возьми вот этими словами, над коими я не единожды во времени размышляю. Отношение слов имеющих смысл в Евхаристии «Плоть моя истинная есть мука». Что за плоть? Есть тело душевное и есть тело духовное. Что за тело? «Сей есть хлеб, сходящий с Небес». Что за хлеб? «Дух есть, который оживляет плоть не использует». О сей-то животворящей истине воспевает Давид «Истина Господня пребывает во всех».
 Вот оставшись один я и размышлял о жизни и сущности бытия. Моля Бога, чтобы посла ангела Своего, либо Духом Святым, либо иным путем пролил на меня свет истины и было достигнуто бы мною просветление. Много дум было и о России. Кто даст спасение России? Ясно, что Бог! Посредством чего? Всенародного раскаяния за всетяжкий грех предков – отказ и отречение от Бога. Одной молитвы святых за народ русский – недостаточно, необходима искренняя молитва самого народа, той его части которые от рождения свыше являются православными христианами и до времени порой не осознают, пока не откроет им очи внутренние – Дух Святый или человек от Бога. Во истину так, Сергей! Приступил я к прочтению «Мастер и Маргарита», Булгакова, много я слышал об этом произведении литературного искусства, да вот все не удосужился прочесть, а тут прям само подвернулось. Что ж и в этом я увидел знак свыше, настала пора прочесть то, что было сокрыто до времени. Так в отношении поступающей информации со мной будет впредь и всегда, неважно каким путем я ее получил, из газеты, телевидения, кино, телепатически или еще как, важно то, что я ей располагаю. Это равносильно тому, каким образом человек разбогател и насколько. Нашел ли он клад, получил наследство, выиграл – это все частности, суть в том, что он стал богат, значит, с ним волей–неволей придется считаться обществу либо тому кругу, выходцем которого он является. А если он сказочно богат? Кто его спросит, каким путем он достиг такого богатства, совесть людская уже не дает хода хульным помыслам, а то вдруг богодетель… да и обделит…за язык, а то еще и накажет. Это я привел наглядный пример тому, как сила и власть денег имеют воздействие на человеческое мышление напрямую, один человек – определенная личность, так же может испытать на себе отношение к нему людей или закона человеческого, когда он был богатый и когда он стал бедный. Почему истинную цену богатству знают те богатые, которые были за чертой бедности? Все мною описанное есть наглядность «лицевой» стороны медали, т.е. видимой и ее основополагающая – это материализм с его взглядами и понятиями на жизнь. Но всем известно, что у медали есть еще оборотная сторона, т.е. невидимая и чтобы ее увидеть необходимо, приложить усилие, либо умственное, либо физическое и эта невидимая сторона медали и есть жизнь духовная. Духовное богатство, гораздо дороже материального, но это опять же кому как посмотреть, вернее сказать, что кому по сердцу. А так, как я сам являюсь приверженцем духовных благ, ни в коей мере не отрекаясь и от материальных, то и основной упор я делаю на духовные ценности человечества. Вот приобретением этих ценностей я и занимался, оставшись один одинешенек. Читая художественную литературу: классику, мистику, романизм – я сопоставлял психологию прошедших эпох с настоящим, пробуя синтезировать научное мировоззрение с религиозным мышлением. Зачем и почему? Я читал широко известные и малодоступные произведения ночами. Одно это, что никто и ничто не мешало мне осмысливать получаемую информацию, а другое, это проверка себя на прочность, какова моя сила воли в духоборческой борьбе со злом и в преодолении собственного страха перед сатаной, ни как перед личностью, а в целом борьба с системой, созданной этой личностью. Четкую работу этой системы я отследил на протяжении многовековой истории России. Не знаю, почему и для чего, но в своей хозяйственной сфере жизни я взял за правило, поговорку англичан «мой дом – моя крепость». И оборудовал усадьбу так, как тевтонский рыцарь, единственное, что недоставало к полной картине это отсутствие рва с водой. Практически никто посторонний не смог бы проникнуть на территорию мне подвластную, не обнаруженным, разве, что какой-нибудь спецназ, да и то с вертолета. К чему мною были предприняты такие меры предосторожности? Отвечу просто – безопасность, прежде всего. Чего я опасался? Да мало ли что в жизни может произойти! Потому быть может, что я не однажды размышлял над словами Конфуция: «Умный выберется из любой ситуации, а мудрый в нее не попадет». Возможно, что кто-то, сказал это чуть иначе, еще задолго до Конфуция, а так как мудрым я себя не считал, то мне хватило ума, не попадать туда, откуда пришлось бы, потом выбираться. Вот почему одной из мер и была безопасность, а прибавим к этому еще и личную безопасность и в результате получим – тишину и спокойствие, так необходимые для созерцательной умственной работы. Безопасность я понимаю в том ракурсе, что это не только сохранение плоти и преодоление страха смерти, а и во спасение души с бдительностью в жизни! Завел я себе и сторожевого пса по кличке «Дозор», не пес, а зверюга, а умный, что и говорить, ну а то, что злой, ну да не в хозяина удался. Хочу заметить, что Татьяна Леонтьевна, как-то посетив меня среди бела дня, удаляясь «не солоно хлебавши», бросила мне реплику: «Что пес, что хозяин». Вот так то! Это таким образом она вернула мне поговорку, чтобы хоть как-то досадить. Ну да я ее прекрасно понял и не осудил ни словом, ни мыслью. Да и вообще, что она только не чудила впоследствии, я ни в чем ее не осуждал.
Сам черт видно меня хотел в грех втянуть, да Господь не позволил. На утро по плану мы втроем, собирались на день рождения к новой Татьяниной подруге, все это была ее затея. Взяли букет тюльпанов, доброго вина, да и в центр, она жила возле железнодорожного вокзала, когда мы, наконец, до нее добрались, то увидели довольно серую картину, какая-то девица в «коммуналке», которая и отмечать ничего не собралась. Я был в недоумении, равно как и Сашко, мы спросили у Тани, что за камуфляж, куда ты нас завела? И тут она заюлила, но ничего толкового так от нее и не добились, так… приехали туда, не знаю куда. Подарили, правда букет, этой даме, выпили на кухне вино и тут на глаза мне попался коллекционный охотничий нож, вороненая сталь лезвия магически к себе притягивала, а ручка была на козьей ножке, которая мне на поверку обернулась «козьей мордой». Что меня дернуло, я не знаю, но я втихомолку похитил этот нож. И как только я это сделал, мы тут же ушли, как по мановению волшебной палочки, окончился разговор Тани с ее новой подружкой, в момент которого она удалялась с ней в ее комнату. Нож я по кавказскому обычаю засунул за пояс, только почему-то сзади. Нам бы нет взять сразу машину и ехать домой, так нет, пошли на «Привоз», приключений мне захотелось. От «Привоза» до Греческой площади через весь центр мы шли пешком, и я так  дурачился, что можно было подумать, что я последний день на свободе живу. Вот на Греческой, меня и «приняли», попросту арестовали работники УГРО, на что я мельком подумал, как ловко работает «уголовка». Отношение стражей порядка в Малиновском РОВД было ко мне предельно вежливое и учтивое, чего нельзя было сказать о других задержанных, т.к. их били. Мне все обошлось, как будто чья-то невидимая рука уже вела меня в неведомые дали. Меня одного закрыли в камеру, и я все никак не мог взять в толк, как ловко меня «приняли», как воробышка-несмышленыша с ветки сняли, «рамс» у меня из головы вылетел, и я никак не мог его собрать. А потом началось… чем дальше, тем интересней! Через пятнадцать минут, после того как я дал свои данные, дежурный следователь объявил мне, что я уже четыре года как во Всесоюзном розыске…  Поразмыслить мне было чем, жизнь моя круто переворачивалась в целиком неизвестную мне сторону. Жил себе жил, что характерно не тужил, а тут вот те на! Что ж решил я, пусть будет все как будет! Двадцать дней я провел на Одесском КПЗ, знаменитом еще и тем, что из него сделал свой побег легендарный Григорий Котовский. В его честь в Одессе за Пересыпью названа одна из улиц города – дорога Котовского. Таня приносила мне передачи, и один раз заинтересованный следователь сделал нам свидание. Расставаясь, я сказал Тане на прощанье: «Ты Танюшенька не плачь, не утонет в речке мяч». Посетили меня и земляки из спецконвоя, задача которых заключалась в том, чтобы меня живым и здоровым доставить до дома, того родного города, где меня обвинили в якобы совершенном преступлении. Это были два веселых молодых парня Игорь и Саша. Во время нашей встречи между нами сложились сами собой неуставные отношения, мы прониклись друг к друг взаимной симпатией. Нет ни одной встречи случайной, лишний раз тому убеждение. Мы обговорили все проблемы и наилучшим образом тут же их разрешили, все было поставлено на взаимопонимании. Редчайший психологический момент, доверие между уголовником и «угро», но так было. Ведь переплетение наших путей в жизни,  уже давным-давно обусловлено и предначертано. Ведь сам Господь, давно за нас решил, когда, кому и с кем из нас быть вместе. Те три недели, что я провел в Одесском доме арестантов были обусловлены тем, что там я встретился с теми людьми, с которыми мне необходимо было встретиться, в каждом из этих избранных я открыл веру в Бога живого, они осознавали и никак не могли взять в толк, что за метаморфозы с ними происходят. Пройдут годы, и мы встретимся вновь, в других условиях и в другом качестве. С оперативниками мы условились так, что пока я сижу, жить и отдыхать они будут у тети Тони, по «легенде» один был двоюродный брат, второй друг. Таня у них будет за гида. О легенде знали Таня и тетя Тоня, в мои планы входило и вывод меня на сутки раньше, чтобы я побыл это время с Таней. Ехать мы до Москвы должны были на пассажирском поезде в обычном купе, а от Москвы на самолете до Новокузнецка. Парни две недели отдыхали и знакомились с жизнью и культурными ценностями Одессы. По возможности Таня и Сашко показали им все или почти все знаменитые и известные места и знаменитостей, тем самым. Две недели общались душа в душу мои «братки» с ребятами из далекой Сибири и никто не «выкупил», что это работники уголовного розыска, но это не значит, что они такие «матерые» опера и не говорит о их высоком профессионализме, это говорит о том, что когда Богу угодны пути Его, Он и врагов примиряет. На последней вечеринке, когда все были во хмелю, порешили «братки» отбить меня на вокзале у конвоя, вот это их решение и побудили Игоря с Сашей, не выводить меня на сутки раньше, чтобы привезти сюда, дабы чего не вышло, «повелись» одним словом, а я в камере «икру метал» почему меня не забирают, ведь завтра поезд, день отправления был мне известен, т.к. Игорь показывал мне три билета, когда заезжал в КПЗ для беседы, если бы не это самовольство, то я бы провел еще сутки с Таней, это говорит о том, что наши желания порой не совпадают с  волей Всевышнего, а порой и перечат. Возможно, мне было нужно на себе прочувствовать определенные психологические моменты в человеческих взаимоотношениях, чтобы впоследствии сделать правильный вывод, что много позже так и было. Наступил день отправки, у меня еще теплилась надежда, может поутру заберут, ведь поезд в 16 часов дня. Метался по камере как тигр в клетке, чего только не передумал, вплоть до измены и что «мусорам» на слово верить нельзя. Что можно подумать, не зная правды или истины? За час до отправки поезда за мной прибыл спецконвой и первый мой вопрос с укоризненной интонацией был: «Ну, что же вы…», на что мне было сказано: «Не переживай, все нормально!». Приехали на вокзал, меня пристегнули наручниками рука к руке с Сашей, Игорь и три автоматчика прикрывали пути к поезду. Еще когда Игорь показывал мне билеты, я отправил с ним послание Татьяне, что именно мне собрать в дорогу и чтобы обязательно были: коньяк, виски и дорогое бутылочное пиво. Я заметил такую особенность, как меняются взгляды человека, и происходит переоценка ценностей с духовного на материальное, не зря бытует арестантская поговорка: «Ну почему так? Как в тюрьму попадаешь, так сладкого охота?». Находясь на свободе, ты воспринимаешь вкусную и желаемую пищу, а равно и всевозможные напитки как само собой разумеющееся и не ценишь этого, а, попадая в тюрьму, заостряешь на этом внимание в силу отсутствия и довольствуешься чифиром и простыми сигаретами, хлебом  и кашей, карамелью какой-нибудь и доволен жизнью, если вот конечно нет чая и сигарет, то это «кикоз», нервозность, агрессия и плохое состояние духа. Отчего так? На этот вопрос я только с годами нашел ответ! Когда из одних худших условий попадал в другие еще боле худшие и, осмысливая переоценку сути материальных вещей, сделал синтезированный вывод, довольствуйся тем, что есть! А если вообще ничего нет, значит нам ничего и не надо. Тяжеловато конечно это все переносить, ведь это вызывает боль и страдание, а что делать? Кому сейчас легко? Так что, выходя на свободу, цени то, чего тебе не доставало в неволе. Пока подходили к вагону Саша был явно взволнован чем-то, чем я понял…  Тогда он мне только тихо сказал: «Увидишь пацанов, скажи, чтобы не подходили, т.к. их могут арестовать, а все остальное в вагоне». Мы прошли по вагону. открыли купе… Ба! Стол завален деликатесами и заставлен заморскими бутылками, как в рекламе, а сбоку на полке восседает цветущая Татьяна! Мы расцепили наручники, я подвесил их за опору под столом, как напоминание о том, кто я теперь. Обнявшись с Татьяной, я поцеловал ее, и она поведала мне все свои переживания и страсти. Как ее чуть не «порешили» из-за меня, что она виновата в моем аресте, я успокоил ее, все это суета сует. Поезд тронулся и сорок минут до «Одессы Восточной», мы с Таней находились в микромире, она спрашивала, я отвечал, Игорь с Сашей молча взирали на нас с откровенным сочувствием. Она мне сунула в руку свиток своей исповеди при расставании со словами: «Потом прочтешь!», на перроне я увидел своего брата Сашу Изиджи, он подошел к окну вагона, через него я и передал, чтобы изменили отношение к Тане, она ни причем, так суждено… Поезд тронулся, я смотрел на нее из вагона, а она с перрона… впереди было лишь расставание, неизвестно какое, может быть и навсегда. Мы зашли в купе и предались блаженству разума и плоти. Саша не пил, а вот с Игорем мы оторвались не на шутку, для меня это было «веселье обреченного». Гуляй душа, веселей сердце, а там будь что будет! Саша поинтересовался у меня « А правда ли Сергей, что тот, кого убили, ждет своего убийцу на Небесах?»». Вопрос интересный и по существу. На что я ответил: «Вот смотри, в музее Великой Отечественной, на одном из стендов лежит трехлинейка с оптическим прицелом, а на прикладе выбита цифра «220», советский воин уничтожил 220 фашистских паразитов, они все будут сидеть и ждать?». Игорь засмеялся, а Саша понурил голову. С одной стороны я ответил на подвох молодого оперативника ответом «Не солоно хлебавши», а с другой преподал урок высшей психологии. Ребята рассказали мне об инструкциях в отношении меня, оказалось, что им со мной и разговаривать запрещено, и что я мол гипнозом обладаю и все подобное прочее, мы трое от души насмеялись, над человеческой глупостью и невежеством. Прочел я и исповедь Тани, что сказать от души и чистого сердца, сколько было хороших слов о любви и верности, а память запечатлела последние строки из написанного: «Знай, что никто. Никто! Даже пальцем не посмеет до меня дотронуться». Я это…запомнил, а еще и подумал: «Загрузилась ты Танюша, а вот вывезешь ли?». Что ж, вопрос времени…
 Такой веселой поездки от Одессы до Москвы, больше ни у кого в нашей жизни не будет, ребята, и представления не имели, что можно так чудить... Описывать не хочу, дабы не возбуждать «умные головы». Теперь опишу картину «Мы и Москва». Прибыли в Златоглавую, под звон колоколов, как в тумане, ничего не помню… Груженные как «Боинги», на каждого по две больших спортивных сумки, так как по одной нашей руке были сцеплены «браслетами», то нам с Сашей, пришлось закидывать по одной сумке за плечо, а одну в руках, позади Игорь с занятыми руками. Смешной довольно таки кортеж.  Но насмеялись мы и людей насмешили в метро, когда поднимались вверх по лестнице чудеснице. Я, потеряв опору, а равновесия у меня не было, наклонился с сумками назад, потянув за собой Сашу, а так как равновесия с опорой не было и у Игоря, то он нас не удержал и мы все трое кубарем, только сумки мелькали да ноги, скатились вниз, вверх тормашками, чем вызвали большой переполох, так как посбивали как кегли и других пассажиров и внизу получилась куча мала. Подбежали милиционеры, поднимались люди с колен, смех-крик, стали искать виноватых…, а они тут. Мы с Сашей помогали Игорю встать с головы на ноги, нас оттеснили, требуют документы, стали обыскивать, а Игорь с пистолетом, тут чуть ли не «Руки вверх!», а мне смешно, лицо, у Игоря ошарашенное от падения, я ему говорю: «Удостоверение предъяви». Когда разобрались что к чему, стали смеяться милиционеры, они сами первый раз такое видели. Так со смехом добрались мы до аэропорта «Домодедово». Знакомые всё места и все это в моей жизни уже было, когда вот также двенадцать лет назад, молодого и цветущего, но не искушенного жизнью, меня  доставил сюда…спецконвой. Что это думалось мне - двенадцатилетний цикл «кармы»? Или нечто подобное? Сотрудники аэропорта отказались меня принять в «кутузку», сами мол, охраняйте. Игорь, чертыхаясь на столичную милицию, спросил: «Что делать, будем?». Я ему поведал свою давнюю историю,  как мы с тем спецконвоем сняли номер в гостинице. Но тогда было другое время, с нашим «мандатом» нам без проволочек нашли номер. А сейчас? Сейчас номеров  свободных не было. Мы устроились в зале ожидания, тут объявляют о начале какого-то модного видеофильма, вижу, ребятам хочется  посмотреть, аж спасу нет. Тогда я внес предложение, пристегните наручниками мою левую руку к дужке дивана, поставьте рядом со мной три бутылки пива и… смотрите «видик». Оно тут же было принято. Я по своему блаженствовал, уносясь мыслями из одного конца света в другой, незримо возвращаясь на грешную землю к бренному своему телу и безгрешной душе. Кто же так умело переплел в моем сознании черное с белым, заплетя еще и красной лентой? Ответ я знал, но до конца выразить словами не мог, как не могу и сейчас. Замечу, что с похмелья у меня никогда не болит голова, меня мучает жажда и хочется пить шипучее и резкое: фанту, минералку, пиво. И вот, сколько я уже не выпил, а жажда не проходила, она мучила меня, словно душа моя горела в области грудной клетки, словно это был протест и возмущение на мои пьяные выходки, ведь почудил от Одессы, что сказать, на славу! Жжение в груди и было расплатой за мною содеянное, душа страдала от моей вседозволенности. И от этого было плохо в первую очередь мне самому и стыдно тоже. Наконец-то мы оказались в салоне самолета, где я пил минералку за троих и мы смеялись над анекдотом, который я рассказал – когда мужик был с похмелья и достал стюардессу, мне еще минералки, и еще, а она принесла ему ящик: «Пей! У вас в этом Бодуне засуха что ли?».
Настал момент, когда самолет приземлился на кузнецкую землю. «Вот она Родина» и это тоже в моей жизни было, и слова я тогда произносил те же, радостно и горько. Понятно от чего радость, оттого что дома, а горечь тоже понятна – впереди тюрьма! Вот он, психологический момент наложения разных полярных чувств, плюса и минуса на мозг, синтез этих чувств и результат синтезы – рожденные немыслимые до этого момента элементы сущности бытия. Двенадцать лет назад происходило то же самое, теперь осталось сравнить два результата с разрывом во времени и сравнить мысли юности и зрелости. Главное я ухватил суть, а разработать версии в парапсихологических параметрах у меня будет время впереди. У читателя возникает вопрос: «А как с молитвой? Ведь нет ни времени, ни места», а с молитвой точно также как с едой и питьем, есть, и пить я не забываю, не забываю и молиться. Я ею дышу! Запомни сам, скажи другому, что честная молитва – дорога к дому! Достаточно закрыть глаза независимо от положения тела, если нет места для коленопреклонения и существуют помехи – многолюдье и прочее, направь свой взор ввысь и в мыслях обратись к Богу! И искренняя молитва будет всегда услышана Господом. Мы вышли через служебный вход, сбоку в заборе была дверь и сели в оранжевый «москвич», неприметно и как было задумано и как было предопределенно свыше. Я сдержал свое слово, что, побег исключен, теперь ребятам оставалось сдержать свое – завезти меня вначале домой… и они свое слово сдержали.  Что тут сказать? «Поймет потом, немало побродив по свету, чему цены по счастью нету», сдержать свое слово – это один из аспектов вышеизложенного о цене, равно как с совестью и честью. Неужто цену им назначим? Им есть цена, но она сопряжена, ибо со страданием, ибо со смертью это точно то, когда здоровье за деньги не купишь. Есть и бесценная суть, сущность и субстанция души – это любовь! Всем также известно, что сердцу не прикажешь. «Зов сердца» не пугают приказы сильных мира сего, не страшит нищета, ни голод, не интересует золото и деньги, зов сердца – это повеление души. Умудряются, правда, продать сатане и душу, но это уже другая тема, еще более сложная, чем продажная любовь! Благо служить спасению человеческой души это удел избранных, а пути Господни неисповедимы. На машине мы подъехали к парадной, незаметно как-то вышли,  и поднялись на третий этаж, к родному порогу. Я позвонил! Билось ли сердце учащенно, конечно билось, ведь я столько не был дома. Дверь открыл мой племянник, и у меня как-то само собой вырвалось: « Антон, а ты чего не в садике?», а он как-то запнулся на слове: «Дядя Сережа, я же в школе учусь». Мама дорогая… какой только ворох мыслей не промелькнул в голове за секунду. Да уж! Мы зашли, я кинул наручники на пол. Антон метнулся к ним, интересно ведь мальчишке, но я прикрикнул: «Не тронь!». Верить я начал … и в приметы, не всегда, но нет-нет и  приметы народные сбываются и не только в отношении погоды. «А где мама?», сестра должна была меня ждать дома, это если по плану. «А она уже второй раз в аэропорт уехала, вас встречать». На утреннем рейсе меня не было, не было меня и на дневном, значит скоро подъедет к дому. Ведь никто не должен был знать, что я буду дома, кроме сестры, а племянник? он малый от Бога, значит, будет молчать. Пока меня Саша подстриг под расческу, пока принял ванну, тут и сестра подоспела. Подавая мне в ванную полотенце, она тихо сказала мне всего два слова, которые могли изменить мою судьбу. Но изменили ее не слова, изменило ее предопределение данное мне свыше. Это не высокопарные слова, а сущность бытия, жизни, какая она есть. Собрав все необходимое, мы пешком дошли до местного отделения милиции моего района. Нас потеряли, пришлось объясняться по  поводу четырехчасового отсутствия. Власти в чудеса не верили и, тем не менее, все обошлось как нельзя лучше, без какого либо порицания. Все было, как и должно было быть, меня доставили в КПЗ без каких-либо проблем. Опять началась моя арестантская жизнь, что ты будешь делать …. сладкого так захотелось…
Пришла следователь прокуратуры, и это надо  ж было так случиться, она вела по мне следствие двенадцать лет назад, такая же можно сказать красивая и не в меру амбициозная.   То чего хотелось ей, совсем не хотелось мне, получилось не следствие, а «конструктивный разговор»…
Меня этапировали на тюрьму, зашел я в камеру подобающе своему положению с этикетом необходимых формальностей и … потянулись ко мне люди. Я уже писал, что обладаю качествами лидера, вот сейчас они опять проявились в полной мере. На следующий день, не успев обжиться, меня опять этапировали на КПЗ и опять на допрос, при адвокате, все чин по чину, я назвал это следствие на американский манер. И сколько следователь не толкла воду в ступе, масло у нее не сбилось, неведомо ей было познание высшего. Зато мой адвокат любезнейшая Галина Степановна, увлекалась уфологией и экстрасенсорикой, по сути, она душой и телом стояла на пороге к Богу, только не могла дверь открыть, а постучаться стеснялась, так вот стояла у порога и ждала, читая при этом нужную литературу и общаясь с кругом лиц, которые сами себя считали не от мира сего. И вот «ту дверь» я помог ей открыть, только чуть позже, и открыть сразу настежь, а не потихоньку и со скрипом, приоткрывать, приоткрывать, а потом просунуть голову, чтобы заглянуть, что там за дверью, а сначала со скрипом раздвинуть объем ее сознания для получения осмысленной информации, позволяющей открыть «ту дверь» сразу настежь и увидеть воочию – прекрасное! А за этим прекрасным – сияние Божества! Однажды мы с ней проговорили пять часов кряду, и время пролетело, как пять минут, уже дежурный в комнату для допросов, дважды заглядывал и другой причины не нашел, как сказать: «Сергей там пищу принесли». Кормили там раз в сутки в шестнадцать часов, на целый день. Я ему ответил: «Разве пища от меня убежит?», он сконфузился и больше не заглядывал. А Галине Степановне я заметил, что пора делать расход, дабы не подумали о нас чего худого, переживал только за ее «честь мундира», мне-то кого бояться. Она спохватилась, когда глянула на часы: «Не может быть, день пролетел как  минута», на что я ей добавил: « а говорят чудес не бывает, они рядом с теми, кто имеет в себе харизму». Мы тепло распрощались до следующего следствия. Мнение у нее обо мне было столь противоречиво, что она раздвоилась в своем сознании на левое и правое, как и два полушария нашего мозга, раздвоенные самой природой. Два месяца меня катали по этапам – тюрьма – ИВС, тот же КПЗ, только с новым обозначением. Меняли названия, но не изменяли сути, как и по всей стране тогда и в правительстве, и в политике, и в экономике, суть оставалась та же, своеобразные цирковые трюки для одурачивания масс, продолжение семнадцатого года…. Затем про меня  забыли… до суда. За это время произошло только одно значительное событие, приезд Тани в Сибирь, ну впрямь как «жена декабриста». Сам факт этот, значил многое, он автоматически возводил ее в высшую степень моей признательности к ней и заставлял меня изменить мое мнение в более благоприятную сторону, мне приходилось признать ее. Признать в том значении,  что она есть, и что она моя супруга…
Своим первым посещение к адвокату я был обязан тому, что сестра через доверенное лицо передала мне записку, в которой сообщалось, что адвокат свой и говорить нужно  все, так как есть – она защищает мои интересы, а не интересы следствия. Доверенным лицом в этой роли выступала Настя. Когда меня препроводили к комнате допросов, и я смело вошел, то увидел двух женщин… это была немая сцена первые две минуты. Мы представились друг другу, и Галина Степановна повела речь о том, что я имею право во время следствия, говорить «да» или «нет», признавать или отказываться… и дальше, я ее уже не слышал. Мы смотрели с Настей в глаза друг друга и общались мыслями. Такое обостренное явление телепатии, возможно лишь в том случае, если между людьми присутствуют чувства: глубокого уважения, внимания и любви! Так продолжалось пятнадцать минут, а казалось, что прошла вечность, я находился в сомнабулистическом состоянии духа и плоти. В реальность меня вернула интонация обращения ко мне Галины Степановны: «Вы меня слышите?», я – «Да, теперь слышу». То, что мы пережили с Настей за эти пятнадцать минут, сродни лишь фантастическому рассказу, такое не забудется и после смерти, ведь это было общение наших душ, первоочередное, а затем уже следует в изложении сила мирской любви и власти чувств над житейской моралью, и эмоциями. Из-за меня она могла потерять свою личную и общественную жизнь, поставить себя в столь неловкое положение, что ей бы приписали все беды, высветив ее в том мрачном ужасе, добавив к этому ее аморальное поведение в прошлом и невесть что еще.  Я считаю – это подвиг! В том мысленном разговоре я ей сказал: «Что же ты наделала? Ведь могут догадаться!», она ответила: «Знай, мне все равно, я хотела на тебя взглянуть, а получила больше, смотрю на тебя и говорю тебе – это счастье!». В чем же заключается женская логика? В своей нелогичности по отношению к мужскому началу, ибо женщина воспринимает все чувством, от сердца, а не логикой двух полушарий. Я войдя в камеру, подумал, что это все…  Надолго замкнулся в себе, перебирая в голове как в калейдоскопе, фрагменты наиболее запечатленные в памяти, не столь давно, минувших дней. Нас связывало только хорошее, что большая редкость, при моем характере и запросах. А на утро в двери открылось «кормушка»  и меня подозвали, самолично она из рук в руки передавала мне горячие блюда, ею приготовленные, это был шок! Ну да, шок – это по нашему! После передачи, наклонила голову, чтобы видеть мои глаза, сказала: «Потому, что люблю» и исчезла, как облачко в ясном небе. Поставив все на место, я первые минуты молчал, соображая чем, может закончиться подвиг, контингент то в камере разный, дюжина душ и, поди, разбери, что у кого на уме. Только один достойный, удивленный увиденным, проявил интерес, но я его осек, и все стало так, как ничего и не было. Так это «ничего и не было» и осталось до сих пор, пока я сам не описал, что само говорит о тех, кто находился тогда со мной рядом. Как она преодолела все препятствия и заслоны непонятно, но объяснимо. Истинная любовь все сметает на свом пути все заслоны и устраняет все препятствия. На третьей нашей последней встрече адвокат оставила ненадолго нас вдвоем, буквально на минуты, мы не стали излагать речью, то о чем изложили уже мыслями, а я успел высказаться про утренний шок: «Как ты отважилась на такой риск? Ты что? Тебе красиво жить надоело?». На что она, зачарованно улыбаясь, ответила, я же тогда сказала: «Потому что люблю». Выразить ей свою благодарность словами… не хватит слов земного содержания, и смысла и я сказал: «Дай Бог тебе счастья», она добавила: «Оно у меня есть!». Вернулась адвокат, и мы переключились на общение мыслями.  Я обговорил с адвокатом кое-какие детали, и мы распрощались до суда. Следствие передало в суд не материалы дела, а «ступу с водой». Волею ли случая или стечением обстоятельств, в тюремной камере я обрел сразу трех человек, избранных для меня на моем жизненном пути, с разными возрастными цензами. Воспринимать они должны были меня самого и мною сказанное каждый по своему, это если по логике вещей. характерной для психологии простого смертного, т.е современного обычного человека. Вернусь на пару слов о Насте, первоначально я пропустил описание нашей первой встречи и двух последующих, когда я был в другом качестве и неволен, сам даже я бы не хотел, чтобы она видела меня в качестве невольника, ведь ей известно было насколько я был независим и свободолюбив, до своеволия, но вопреки желанию или нехотению мы встретились, на том должном уровне. насколько позволяла поднять его, чистота нашей любви. И еще по одной причине, о которой нетрудно догадаться… да, да именно потому.
Валерий Л. и два Андрея внимательно меня слушали, до последнего слова впитывая все то, о чем я говорил. Объясняя каждому лично и всем вместе, информацию начатках бытия в истине, я внимательно наблюдал за тем, как они ее усваивают. Хочу заметить, что воспринимали они, мною сказанное как должное. Объясняя им как-то про энергетический заряд человеческой души так вдохновенно, что мы были окутаны энергетическими нитями, как бы в коконе, я не сразу обратил внимание, на то, что меня слушает посторонний, им оказался довольно авторитетный парень, вдобавок спортсмен, имя ему Олег, почти вещий. Его настолько заинтересовало услышанное, он так проникся к зачаткам истины, что стал просить меня, чтобы я и ему сказал, какой у него заряд. Мне не хотелось его обижать, я ведь мог и сорваться, авторитетов для меня не было, как никогда не было и не будет кумиров, но я сдержался и пошел путем христианской морали, а не тюремных понятий. И попытался ему объяснить, что такое когда «Дано» или «Не дано». На этом уровне бытия, по уровню своего интеллекта, он воспринял меня правильно, а интеллект у него был довольно высокий, примерно на уровне доцента психологии и естественных наук, сам-то он считал себя «выше крыши», если это и соответствовало действительности, то только для узкого или определенного круга, но никак глобального уровня мировоззрения сущностей бытия, от этого он был далек как гора «Пик коммунизма» на Памире до ядра земли, замечу, что ранее у этой горы было другое название и тогда она находилась гораздо ближе к земле. Это к вопросу об «истории» когда эту историю переделывали, снижая интеллект человека до уровня деградации и повышая процент психических заболеваний и увеличивая наследственность: даунов, дебилов и шизофреников. Далее я поведал Олегу, такую коротенькую притчу, говорить человеку несведущему в вопросах бытия, всего только по одной причине, что ему этого «не дано» равносильно тому, что взять курицу и начать рассказывать ей, про работу двигателя внутреннего сгорания, она тебе даже ко-ко-ко не произнесет, а вот если взять горсть пшеницы и рассыпать перед ней, то она закудахчет! В ответ я услышал «я не курица», слушаю далее, про работу реактивного двигателя ракеты, отправляемую в космос». «Тонкий интеллект» - подумалось мне, но работу реактивного двигателя я знал по изученному по физике в школе, не принципиально точно, а в общих чертах и доступных терминах, равно как и он, сам об этом знал. Нас слушали и мои сподвижники, внимательно вникая в суть и отслеживая семена плевел. Что ж затронутая тема стоила времени, и я продолжил. Вот смотри, ты так же внимательно слушал, как и эти трое о вере в Бога, живого! Не веру в догматы и ритуалы церкви, а истинную веру в Созидателя. Вот я раскрыл перед ними значение 666 и в нумерологии, науке забытой людьми в силу их невежества, но возродившуюся и растущую в силу растущего  интеллекта верующих и явно, и тайно! И в сущности бытия, жизни, как она есть. Если слову мир, образно дать форму круга, то основная масса людей имеет заряд от 30 до 99 единиц, это юродивые, говорят, что думают, они выступали обычно в роли шутов у королей и падишахов, то, что мог сказать шут королю, того не мог сказать первый вельможа или визирь, т.к. второму за сказанное отрубили бы Глову, а шут, смеясь, говорил и король принимал это к сведению, ведь шут высказывал ему о неправильном поступке или деянии, или же о привязанности к пороку или греху. А так как царь – помазанник Божий, то ему оставалось только изменить свое поведение и мышление, не дожидаясь того, когда на него падет кара Божья, это двухзначный заряд, людей на земле таких очень мало. Далее от 100 – 666 единиц. Это обычные люди, во грехе рожденные, грех рассматривается не как полове зачатие, а грех как противление воле Божьей. Они наделены всеми способностями и имеют дух – свободу выбора человека в Боге, но во всем подчинены Князю Мира сего и без веры в Бога, они сами не смогут противостоять сатане.  Сатана подразумевается не как личность, а как силовое поле с патогенной и гепатогенной энергией, ведь в переводе с древне греческого – сатана, это противление, противник Бога, а личность, народившая сие явление противоположной сущности, сия есть – Люцифер «падший» ангел. На небесах ближний к Богу и возомнивший о себе и породивший этим собственную гордость, а та в свой черед породила первородный грех на Небесах! Если дальнейшее тебя не интересует, то внимательно читай библию Ветхого завета, само слово библия в переводе с греческого – это книги. Так вот, есть на земле люди с зарядами от 666 до 999 единиц, выходящие за «круг» то есть не от мира сего. В своей душе они несут неукоснительное и непреложное исполнение воли Божьей. Это люди одаренные высшими способностями, для которых понятие парапсихологии, телекинеза, телепатии, нумерологии так же обычно и доступно как слова земля, вода, хлеб, молоко, вино понятны обычному человеку. Заряд свыше 900 присущ пророкам и сподвижникам Иисуса Христа, каждый в себе несет определение, данное ему свыше, и является для людей ветром, способным из искры раздуть пламя Божественной благодати и истинной веры, такой же живой как сама жизнь. У них заряды чуть выше 700, у тебя 500 с лишком. Вот образно выражаясь в моей голове, или в руках имеется «ключ от зажигания», у них же в голове машина, которую они сами не заведут, я даю им карту и правила движения, поворачиваю ключ зажигания, заводя мотор, и кричу: «Поехали!» и взмахнул рукой! А теперь еще слушай и с позиции понятий, фигура у тебя атлета, физически ты их по одному сильней, но духа в тебе нет. И то, на что способны они, не способен ты. Попробуй, обоснуй, если я не прав. Любой из этой троицы мог бы свободно выткнуть ему глаз, если бы он «забуробил» против кого-то из них. Моя троица об этом знал, он это понимал. Вот и весь сказ, кто есть кто! Олег на две суток ушел в себя, потом как-то ночью, когда я делал записи в дневнике, он, выждав пока я, закончу, спросил у меня: «Почему же так?». Я прекрасно его понял и ответил: «Читай Библию, там написано и об этом». Он молча кивнул. Думаете, что делал Олег, когда замкнулся в себе? Он ходил и бегал, бегал и ходил по извилистым дорогам собственного сознания, пытаясь отыскать «машину», но так и не нашел, а прекратил он поиск от силового сигнала, импульса душевного разума, крика своей души, не ищи машину там, где ее нет! У меня есть самолет, помоги мне взлететь, в свое время на небеса, а не обламывай мне крылья, отсюда и его вопрос ко мне, короткий в слове да длинный в мысли. Олег держался с нами. всегда готовый на помощь прийти если не в уме, то в силе. Примитив логики атлета на данный момент. А то я и таких атлетов встречал, непревзойденно играют в нарды и математику в картах знают не хуже, чем жрец знает нумерологию. Но опять же… заряд, душой они были кристально чисты, без привязанности к земным ценностям и удовольствиям, правда, не отказывались ни от того, ни от другого, за что и оказались в тюремной камере, замкнутом пространстве программы «Гермес», вид наказания для посвященных или особо одаренных. Заострю внимание  на таланте, открывшемся  Андрею из города Прокопьевска, в стенах тюрьмы, а сюжет о данном даре, суть тут не в названии явления, а в сути явления, самой сути. Это прообразы Христа, созданные его мысле-формой с такими тенями от основного изображения, что рисунок казался живым, если не был таковым. И все это сделано простым карандашом или черного или синего цвета стержнем. Многие видели изображение иконы «Спас нерукотворный», так вот он разделил лицо распятием так симметрично, что, начиная всматриваться в рисунок в целом, вначале видишь то, что нарисовано, затем видишь целиком только распятие Христа, а если продолжать, не отрываясь смотреть, видишь через распятие, которое постепенно исчезает целиком лик Христа Спасителя. Или же вот еще один рисунок: крест с распятым Христом. как бы парящий в пространстве небес, а внизу горный пейзаж, незаметно от гор переходящий к плещущемуся морю, все как живой и начиная смотреть на распятие Христа, пристально разумеется, то присмотревшись, как бы глазами Христа видишь нашу грешную землю. итак что море плещется у берега. Это не просто шедевр гения, а чудо творения созданное человеческой мыслью и рукой по данному свыше дару, озарение – название таким явлениям. А теперь попытаюсь охарактеризовать его как личность, сделать психологический набросок его сущности находящейся в образе человека; по форме содержания – он вор  по призванию, в силу тех же обстоятельств, в которых он оказался и той среды, которая его воспитала. Специализировался он по магазинам, он не крал из них по мелочи, как это делают дети, незаметно беря яблоки и конфеты с прилавка, - он их ставил! так же красиво, как и рисовал, он отлично играл в шахматы, покуривал травку, не уважая спиртное, любил детей, детей вообще и свою подругу, в мечтах желая всем только добра и хорошей жизни, даже своим врагам. И при всех его данных тюрьма… стояла на его пути в жизни, как для очищения, так и для встречи со мной… далеко не случайной. До нашей встречи, живя по неведению, он не нес персональной ответственности за свои мысли, речи, дела и поступки … пред Богом, после встречи он несет личную ответственность… пред Христом за все свои деяния и мысли, возможно, что жизнь его не будет слаще, а еще горше, чем была – но это уже всецело будет зависеть от него самого, я желаю ему молочные реки и кисельные берега. Другой Андрей Т., имея более развитой интеллект и чуть выше заряд, обладал всеми данными  ВЕБА, что само собой говорило о его характере и образе жизни в неблагоприятной среде, исключая родительский кров, где он чувствовал себя действительно дома. Помогал матушке и заботился о воспитании младшего брата. Именно он выявил в «хате» тихаря или стукача и потихоньку поведал мне этом очень узкому окружению.
Был среди нас и Витя «Цыпа» - хороший парень, авторитетный в арестантских кругах, он никогда не влезал в разговор о высшем, он осознавал, что это не его, хотя сам верил в Бога, но молча, сам для себя, что само по себе уже достаточно, для спасения своей души, будь она даже грешной. На обратной стороне церковных крестиков с распятием, написано: «Спаси и сохрани», один из аспектов значения этой надписи заключает в себе следующее значение конкретное: «Спаси душу и сохрани плоть», могут  быть и другие трактовки отцов церкви, но это будут и другие значения, так же входящие в круг основного с разностью аспектов, как и упомянутое мною, так что никакую отсебятину я в догматы церкви не вношу.  Витя страдал от эпилепсии или падучей, его внезапно настигал припадок, и он бился с такой силой, что слабых духом оторопь брала. Я дважды принимал участие в  том, что крепко сжимал его руки по швам, а Андрей Т. пропускал между зубов ложку, чтобы язык не прикусил, вот так мы помогали собрату по несчастью, облегчая его страдания. Однажды рассказывая мне о свой жене и сынишке, голубях – любителей, которых он был, как и я в детстве, он сказал мне следующее: «Сергей я краем уха слушаю твои разговоры с ребятами, многое для меня заумно, но заметил я, что припадки стали посещать меня много реже, с тех пор как появился ты! Не пойми меня превратно, что это лесть, от чистого сердца говорю, в тебе точно что-то есть, ты не такой, какой то, тем более не такой, как я о тебе был наслышан! Ты понимаешь, меня, о чем я…». Да вполне и правильно, ты Витек за меня не переживай. Вот ты понял, другой поймет, третий, так мало помалу и поймут меня люди… быть может! «Подсадной» которого выявил Андрей был тот еще «типок», в карты играл, как будто при рождении его в них мама пеленала! А игровой в арестантской жизни, сам по себе факт такой, что его голыми руками не возьмешь, сорвется, неприятностей не оберешься, да еще если не «обоснуешь», то вообще чревато последствиями, вплоть до того, что можно и бритвой по горлу получить. Понаблюдав за ним, а он меня побаивался и уважал, я решил, что разговор это не тот метод и применил к нему свое силовое поле, вызвав на телепатическое общение, разговором через мысли. Сказав ему, что думал, я посоветовал ему не нарушать основной принцип «подневольной жизни -  «Сам делай что хочешь, лишь бы другие не страдали». После такого сеанса, он поймал мой взгляд и мысленно спросил: «То, что произошло, правда? Я не ослышался?», последняя его фраза была «Я не гоню?», это жаргонное, потому я написал для ясности читателя по-русски. Я вслух сказал: «Да, ты не гонишь». Его дернула аж, словно карася на удочку подсекли и он потупив взгляд, опустил голову, а повинную голову меч не сечет, хотя в подобных случаях… «Веревка должна быть длинной, разговор короткий», восточная пословица… Да, Восток дело тонкое…
 В камере стояла жара, как в парной бане, «кормушки» были открыты везде, но воздуха не хватало, в нашей «хате» не было вентилятора, почти каждый обещался привезти с этапа, но пока дальше слов дело не заходило. Я и два Андрея сидели подле двери у струи свежего воздуха, которым тянуло  из прохладного коридора. Что характерно – летом, когда в камере «парилка», на «продоле» прохлада, зимой, наоборот, в камере ветер из окна и холодно, а на «продоле» тепло! Вот тебе, такое устройство тюрьмы! Так вот, проходящий по коридору, «опер по подвалу», вдруг резко затормозил и, открыв двери, ткнул в меня пальцем: «Одевайся, пойдем на беседу». Я был в тенниске и трусах, одел трико, и пошли. Это была первая и последняя беседа. Вальяжно усевшись за столом, пригласив меня присесть, он закурил, для показухи хорошей жизни дорогую сигарету… сделал выдержку, ожидая видимо спрошу я закурить или нет и изрек: « Ты с кем в камере кружку делишь?». Я ответил, чифирю я со многими, а держусь в одного, «один на льдине», от моего ответа он заулыбался, потом взял из картотеки, несколько карточек на подследственных и только хотел, было открыть, чтобы сказать что-то, но я его перебил, скороговоркой выпалив: «Вот вы взяли первые попавшиеся под руку карточки и попросите меня вместе с ними переехать в другую камеру». Я пропустил его речь, перед тем как он задал мне вопрос… Он начал так, вот иду по коридору, и загадал себе, сейчас открою камеру, ткну в первого попавшегося пальцем и выдерну на беседу. И вот когда я все это сказал, он рот закрыл, посмотрел на меня и сухо сказал: «Ты и эти трое, собирайте вещи и говорите куда поедете». «Матерый» опер, хоть и молодой, не стал «перебирать по очкам»… Я ответил, что поедем за стенку к соседям. Хорошо, идем. Я зашел, и слово в слово передал наш разговор. Четвертый парень попал в «замес» чисто случайно, звали его Юрой, «безникомушный» такой парень, молчун. На шее его поблескивал церковный крестик, ритуальная принадлежность к православной. В разговоры он не лез, но Евангелие читал, как бы украдкой, ну да Бог ему навстречу! Сам я ежедневно, коленопреклоненно молился, среди ночи, во время означенное мне Богом. В глубине души я надеялся на то, что когда-нибудь ко мне присоединятся и избранные, но, увы, пока тщетны были мои надежды. Они молились, не часто, но по зову сердца, доведенные до отчаяния стоявшей жарой, лежа на спине и сцепив замком руки на груди, провалившись в забытье. Коленопреклоненной молитвы они стыдились из-за окружающих. А мне на память всплывали слова Христа: «Кто близ меня, близок огня, кто далек от Меня – далек от царства». Меня, Андрея и Олега перевели в соседнюю камеру, где был порядочный контингент, а вот Юру почему-то в соседнюю, но напротив, где контингент попроще, видать «по весу» не дотягивал, подумалось мне. Перед нами двоих из этой камеры тоже перевели в соседнюю за нами, произошло движение, так сказать. Место мне уже было приготовлено, а так как «хата» была переполнена, Андрею подходящего места не было, и мы решили с ним спать по очереди, «день в ночь» у одного и «день в ночь» у другого, как многие и делали. И вот однажды,  у нас произошел обстоятельный разговор: о вере, надежде, любви и сокровенных знаниях. В эту ночь Андрей присоединился в коленопреклоненной молитве ко мне. Памятуя о словах Христа: «Многое может совместная молитва праведных». Радость у меня была на сердце, радость на сердце была у Андрея, мы оба получили благодать от Бога. Да, вворачиваясь к земному, Андрей из Прокопьевска ушел на «этап», а «Цыпу» из-за потницы перевели в камеру, где находились арестанты с чесоткой. Вот какое действие вызывает порой общение на высших уровнях. Энергетика – вещь тонкая, еще тоньше, чем все мудрости тонкого Востока…
 Подробно остановлюсь еще на одном событии… На тюрьму ввели спецназ, да так неожиданно, что в первый день они застали нас всех врасплох, и началось представление «маски-шоу». Что сказать, страшно! Когда двухметровые богатыри в камуфляже и черных масках с прорезями для глаз орудуя дубинами, гонят тебя на верх в прогулочные дворики, где некоторые умудрялись обоср…ся со страху, а потом обратно до камеры, где некоторые смеялись до упада, на «отходняке», от того же страха. Одним словом и смех, и грех! Хотя если серьезно, то смешного мало! Унижение, унижение и еще раз унижение человеческого достоинства, власти тюрьмы тебя за человека не считают, а вернее не считаются с твоим человеческим достоинством. Чтобы прекратить «беспредел», как только «маски» спустились, весь почти поголовно «подвал» вскрылся, во всех камерах обильно лилась кровь, зеки нещадно вспарывали себе животы и вскрывали вены. Жуткая картина, когда по «продолу» кровь текла рекой. Вскрылись все «хаты», кроме нашей. Причина была во мне, вначале я один собрался дать отпор, затем ко мне присоединился Андрей, он видел, как я горячо молился, от меня исходил такой жар, как будто я огнем горел и, получив свыше определение, я стал действовать согласно ему. Когда я сказал речь, вся камера встала «подковой» перед дверьми, а это двадцать пять не слабых духом зэка, «волков и волчат», а ну-ка попробуйте, суньтесь, и они не сунулись, повелись… Что ж клин, как известно клином вышибают. Меня приняли как героя, только «лавры» не одели…  Когда ажиотаж прошел, во все была внесена ясность,  интересовались и «воры в законе» и «свояк», почему не «вскрывались». После обоснования всех, ответили, что поступили разумно. Ничью после молитвы я объяснил Андрею суть происходящего утром: «Ты думаешь и считаешь, что я герой? Нет! Я лишь исполнил намеченное неизбежного. Все произошедшее было предопределенно. Тебе известно, что грех смывается кровью, во всех камерах находились грешники, которые очистились через кровь, грешники нашей камеры я, ты и все остальные очистились через молитву. Для тебя это достойный пример последовательности в устроении порядка. Бескровная жертва угодна Богу, а это зажженная свечка из воска и горячая искренняя молитва» Вот я его «посадил под колпак», а в довершении ко всему добавил: «Благо служить спасению человеческой души». Думы мои обратились к России, к нашему многострадальному народу. Это были мысли и о нашем разговоре с Андреем, это был знаменательный и важный разговор для обоих собеседников. На примере одного, показывается история. Вот я и брал себя в пример, что я – русский народ и сколько нужно ему отмерить времени и страданий, чтобы он вознес свой взор к Богу! В камере своей энергией я сумел зажечь сердца двадцати пяти человек, а как зажечь и чем сердца всего русского народа, чтобы он воспрял духом? Мне стало ясно, что только через очищение, но ведь не все в народе и стране уголовники, как в камере, зато вся Россия – тюрьма! Тогда каково должно быть очищение? Через кровь или молитву? О многом передумала моя удалая голова, вплоть до того, что «пики на бок, шашки вон!», Армагеддон на Куликовом поле, гражданская война не новь для России, но кровь – это насилие и значит путь скорый, но неверный. Только как возродить истинное православие на Руси? Ответ прост: «С Божьей помощью» в чем ее выражение, а вот в этой простой и доступной для сознания молитвы за русский народ: «Всемогущий Боже, Ты - кто сотворил небо и землю со всяким дыханием – умилосердись над бедным русским народом и дай ему познать, на что Ты его сотворил. Спаситель мира Иисус Христос, Ты отверз очи слепорожденному – открой глаза и нашему русскому народу, дабы он познал волю Твою святую, отрекся от всего дурного и стал народом богобоязненным, разумным, трезвым, честным и трудолюбивым! Душе Святый, Утешителю, Ты – что в пятидесятый день сошел на апостолов – приди и вселись в нас! Согрей сердца, святою ревностью, духовных пастыре наших и всего народа, дабы свет Божественного учения, разлился по земле Русской, а с ним снизошли на нее и все блага земные и небесные! Аминь».
Шел июль 1993 года, и молитва сия мне была открыта, только через пять лет раздумий, пойдя через страдания и боль, не только свои, в июле 1998 года мне была дана эта молитва свыше, я набрел на нее, полностью прочтя книгу «Спутник христианина» в самом ее конце.  Это и был верный ответ, на все вопросы, касающиеся России и русского народа, на тот момент, когда я размышлял, находясь в узах, т.е. в тюрьме.
Настал в моей жизни и момент суда, трагикомическое событие! На заседание суда власти пригласили… экстрасенса. Что это дань моде? Нет! Это открывшиеся «дороги» для использования психической энергии в целях установления истины. Ранее те же дороги были наглухо закрыты и овеяны мраком тайны, и пользовались ими только по линии ВЧК, КГБ и всю суть о них знали лишь кремлевские мудрецы и жрецы, и жрицы – исполнители функций от «команды свыше». А происходящее со мной было первой ласточкой «выход парапсихологии в людей». Против меня были все -  власть предержащая, экстрасенс осыпал меня каскадом энерго и биоимпульсов как брызгами от водопада, преследуя одну конечную цель, собственной мыслью добиться от меня того признания, которое нужно было суду, не просто говорить правду и только правду, а ту «ряженную правду», в одежды которой однажды вырядилась ложь, когда подлинная правда спала. Для меня подобная установка, была детской игрой в компьютерной программе на тему виртуальной реальности. Я просто выдвинул против его «энергетического вторжения» отражатель и его собственные мысли, как уже стрелы, а не брызги, стали вонзаться в его сознание. Через полчаса такой иглотерапии, неудачливый «психолог» от мира сего взялся руками за голову и начал ей мотать, как бодливая корова, все чаще поворачиваясь к судье и мысленно говоря ей: «Я ничего не могу сделать»…  По обвинительной речи прокурора мне запросили большой срок, и чуть помедлив, председатель огласил, что суд удаляется на совещание. На суде я поглядывал на Таню, зная ее мысли и чувства, на сестру Надю, которая внешне выглядела спокойной, но в душе мне сопереживала, сдерживая в голове «тайфун», не давая вырваться чувствам. Сложная психологическая ситуация, которая смешала в кучу и грешное и праведное, как при бородинской битве – «смешались в кучу, кони, люди!». И вот люди решали мою судьбу, тут и Танькина любовь, и моя поломанная жизнь и все на свете. В преддверии приговора можно было нарисовать картину «Свет и тьма» от колорита тех красок, которые выделялись психической энергией людей, находящимися подле меня, принимающих участие в процессе, который был много больше по значимости, чем значение слова – суд…
 И вот меня привели для оглашения приговора. В зале тишина. И строгий голос судьи, оповестил об «отложении дела для доследствия». Опять психологический срыв и нанесенный мне удар -  нет, чтобы сразу объявить определение, так нет! Пафос и фарс, тоже элементы орудия суда. Нужно довести состояние человека до критической точки! А вдруг сорвется, и понесет? Но ничто не вывело меня из психического равновесия, ничто… Мне сделали коротенькую «свиданку» с Таней, где я, ее обнадежил и дал силы пережить все происходящее, ведь власти попытались сделать мне большую провокацию, срыв которой, вызвал шок и привел их мысли в тупик! Власти боялись со мной связываться, вернее те личности, которые должны были участвовать в моем процессе и мало помалу они видимо тоже пришли к мнению обоюдному с моим, с заключительным выводом – пусть все будет, как должно быть. Меня больше чем на два месяца этапировали на тюрьму, в ту же камеру. И никто… и никак… о следствии не вспомнил, меня оставили в покое, как будто, так и должно было быть. В камере я продолжил изложение книжных и прописных истин, в доступности своей, более подходящих для осознания людей с обычным интеллектом, а так же уделил внимание в философском направлении для учения Андрея. Я ежедневно молился, ежедневно молился и он, и это была молитва осознание абсолюта бытия, я знаю, что молитвы наши были угодны Богу, откуда такая уверенность, граничащая с фанатизмом? Это сила веры, без фанатизма и маний, сила движущая серьезными и душевными порывами человека, просветляющая его ум и сердце, очищающая разум и душу, к слову будет строка Пушкина «и осознать души прекрасные порывы». Жаль только, что осознание это без страданий туго дается людям. Только соблюдая заповеди Господа, можно достичь жизни без страданий, а раз нарушаем и грешим, значит пенять на зеркало нечего, коли рожа крива. И еще, страдающий плотью, перестает грешить. Мною это не раз проверено на себе и слова эти истинны и верны, для всех аспектов человеческой жизни. Единственное, что меня радовало, это то, что ему ничего не нужно было более объяснять, относительно сути или сущности бытия, Андрей все понимал сам, так как это понимание ему открывалось в молитвах, поэтому я и высказался: «наши молитвы были угодны Господу». Никакого доследования со мной не проводилось, а по прошествии 64 дней, мне был назначен новый состав суда, во главе с председателем, слухи о котором ходили такие, что не разбираясь в содеянном, виноват ты или нет, срок он дает под «потолок». Перед этапом я всю ночь молился Господу Иисусу Христу, прося об одном, что пусть все будет не так как я хочу, но так как Ты и независимо от этого свою любовь я ложу в подножие ног Твоих, зная о том, что мне дадут большой срок, Таня … меня просто не сумеет ждать. Ей не присуще было длительное ожидание чего-либо или кого-либо, ей также как и мне, многие вещи были нужны все и сразу. Прошу обратить внимание читателя, что свою любовь я положил к ногам Христа! Сущность любви Божественной, несравнима с любовью человеческой и на бесконечное множество порядков выше ее во всем, значит к ногам Христа я положил не так и много, но тем не менее, это был сознательный мой шаг, сопряженный и с тем, что отдав любовь я сознательно принимал те страдания которые выпадали на мою долю впоследствии, и судя по всему страдания эти должны были быть не малыми, исходя лишь из длительности срока наказания, по времени. На суд я поехал внутренне собранным, готовым ко всему… внешне спокоен, во всем полагаясь на Бога, а не на разум свой. После этапа из тюрьмы в ИВС приезжаешь почти, как домой, все и всё знакомое, аж до боли в зубах. На следующий день началось заседание суда, первый день одни страсти, сознательно я понимал, что срыва ноль, но я сам себе не верил, твердо пребывая в вере, без тени сомнения раз и навсегда положившись на Бога в устроении своей судьбы. В этом же духе минул и второй день. Да упустил крайне интересный момент, в новом составе суда была и новая секретарь, кто бы мог подумать. Это была Ольга. Как и в 1986 году, она специально устроилась в военкомат, чтобы я мимо нее не прошел, так  и в 93 она сменила работу, и первое ее дело в суде было мое. Случайность или как? Нет, читатель, нет, это судьба, видимо столь горячее желание меня видеть, «хоть одним глазком» было у нее столь велико, что не проходило с годами. Я находясь на «черной скамье», не слушал как вершится моя  судьба людьми, она давно была решена не ими… Я занимался сравнением общих черт лица Ольги и Тани. греческий профиль, глаза и прочее, вскользь находя различие в комплекции фигуры. И думал, что они в чем-то одинаковы по форме и содержанию, только и та и другая были отпечатком от матрицы, где же она находится? Вот о чем помышлял. Я попеременно пересекался с ними взглядами и мысленно посылал им воздушные поцелуи, отчего на лицах их попеременно появлялись улыбки. Лишь сестра Надя воспринимала происходящее близко к сердцу. Она была заземлена за мирское, или зацеплена за земное, плюс еще конечно кровные узы - все это вместе взятое как нельзя лучше отражалось на ее лице… мысли читать не надо, все на лице написано, говориться по такому случаю. Горячо и красноречиво выступала защита, предельно кратким было мое последнее слово… Суд удалился на совещание для вынесения приговора, я стался в зале, общаясь с родными и близкими. Накал страстей был доведен до предела, ставка была больше чем срок! Чем просто срок, каким бы длительным не оказался. Наконец настал час приговора, пик страстей земных… Меня оправдали, в зале стояла тишина, это была немая сцена пару секунд, но, учитывая, что я полгода пробыл под следствием и чтобы, красиво, разойтись государству с человеком или властям с человеком, мне дали полтора года за Одесский нож… 
Вот тогда-то я и узнал о народной примете, что ни в коем случае нельзя красть ножи, даже ритуал дарения познал, что когда тебе дарят нож, то в ответ обязательно нужно дать мелочь, монетки. Лица всех были радостные и оживленные, меня препроводили в камеру арестантов, куда через десять минут прилетела адвокат, любезнейшая Галина Степановна и с ходу мне: « Есть Бог, есть! Тебя не осудят по этому делу, а что за нож, то надо же было как-то разойтись… Не пиши только никуда». Я спокойно ответил, что все мне ею сказанное не ново, писать куда- то… глупо, а то, что Бог есть, и она в это поверила, то меня это истинно радует.
Этап на тюрьму, камера для осужденных, со многими я знаком по тюремной жизни, пока под следствием находишься, то общаешься и на этапе и в переписке. Все кто меня знал, были одновременно рады и за меня и в «непонятке», им думалось, что я шучу по поводу срока, который мне назначили для наказания. Убедил всех до конца, только приговор. А я подумал, что не смогут они воспринять чудо свыше, им бы дубиной по загорбку – вот это понятно! За время, проведенное, под следствием я прочитал массу литературы в основном Джеймса Хедли Чейза, Агату Кристи и немного классики. Особенный след оставила очень мудрая книга «Князь мира сего» Григория Климова.  Автор, несомненно, человек одаренный, и непосредственно хоть раз, но был в состоянии эйфории, ибо так толково писать, даже с секретных материалов не напишешь. Это будет перечень событий и фактов, украшенных художественным вымыслом, а тут и объем и обхват все, что было в истории и политике государства советского от 1917 до наших дней…
Книга «Сейф Мерфа» натолкнула на мысль, что американский гангстер, совершивший в свое время столь крупное дело как ограбление винтовки с драгоценными камнями, после тюремных мытарств и страданий, посредством пастора и литературы, глубоко задумался… и поверил в Бога. Эта история американского уголовника, бывшего, а он был покруче многих русских уголовников, заставляет задуматься, чего и я советую братве, задумайтесь, обратитесь к Богу и Он поможет. Только верить, что Он есть, нужно также равно, как и то, что есть ты сам.  Вера же есть ожидание невидимого и уверенность в том, что все исполнится. Ибо Господь Иисус Христос сказал: «И что не попросите у Отца Моего, во имя Мое – дано будет». Попробуйте или попытайтесь, не упадет «корона», рискни, наконец, если не фраер… Чудеса они подле нас, просто невежество человеческое  не позволяет их видеть, а те, кто видят, и знают сильно не распространяются, да, да … все по той же причине. В насущном я ни в чем не нуждался, имел все в достатке и сверх того, чтобы помочь другим, как посчитаю нужным и делал это по велению души и сердца, а не из корыстных побуждений, для удовольствия самости. «Очки» себе не набирал, так как считал это ниже собственного достоинства. Не каждый сейчас на это способен - оказать внимание, именно ради внимания. Для себя сделал вывод из всех своих наблюдений, суть которого можно взять за правило: «так как обитатели преступного мира разделены запретной зоной с «колючкой» от нормального мира сограждан, то, находясь за колючкой – сам делай, что хочешь, лишь бы другие не страдали», а, выходя, взял за правило: «Не будь самолюбив, не обижай слабого и не укради у нуждающегося». Придерживайся этого и все будет нормально, все остальное чревато последствиями из животного – человека не сделаешь. Упрись, мычи, и на удары дубинки, реагируй, как на то, что это бумеранг на твои дела, слова и мысли…
В «осужденке» я встретился с еще одним избранным Женькой Морозом - себе на уме, с постоянной улыбкой и едкими вопросиками. Он в начале нашего общения, прикинулся «далеким» и все только спрашивал и спрашивал. «Вот это жизненный интерес» - думалось мне, - «а вопросы то задает, как на проверку, «промацовка по талии», только к чему, такое свойственно посвященным или близким к истине, а тут?».  И стал я к нему приглядываться. Пригляделся… вроде тот, а вроде и не тот. Зачем гадать, на физическом уровне общения нужно пуд соли съесть, чтобы человека узнать, а на энергетическом – достаточно несколько секунд, что бы понять кто перед тобой. Сатана во плоти или посланник Божий. Об этом ему и сказал, и только тогда он мне открылся. Речь его то плавно лилась, то извергалась фонтаном – это была исповедь человека, который настрадался на чужбине, от непонимания его окружающими, и лицемерия. Он, так же как и я обращал внимания на разговоры людей, все только цены, расценки, продукты, шмотки и остро на это реагировал, когда же о духовности заговорим? Очевиден вопрос скептика: «На пустой живот о красоте или высшем, не сильно-то и поговоришь, о чем можно говорить, когда разут, раздет?». Отвечу и необходимо перво-наперво задуматься: почему разут, раздет и почему всегда хочется кушать? Сам в себя задать вопросы и приступить к переоценке материальных и духовных ценностей, переделывать нужно не мир, а себя! Вот тогда будешь и сыт, и обут, и одет и нос в табаке. В себе причины ищите, а не на стороне, а не хватит ума, силы вои или духа, обратитесь в молитве к Богу, искренне и от чистого сердца раскайтесь, а потом обратитесь с просьбой, и Бог вам поможет! Мы целыми часами без устали говорили на всевозможные темы, мы сверяли свои познания в количественно-качественном наборе информации: о буддизме, иудаизме, мусульманстве, тайной доктрине Блаватской, учении Рерихов об Агни-йоге, о мистицизме вообще, ставшим столь модным и популярным, среди молодежи и не только, и его влиянии на человека. Позитивное ли воздействие оказывается на россиян или же  вперемежку с отрицательными эмоциями, мыслями и исходящими отсюда словами и делами. И кто в этом виноват? Эпоха или человеческое невежество или же все те же пресловутые – силы тьмы и отец лжи, князь мира сего, для лучшего усвоения философских тем проверяли свои математические способности игрой в шахматы. Благо время позволяло, ведь ничто не мешало в плане материального и насущного.
Приезжала на свидание Таня, мы поговорили с ней о дальнейшем житье-бытье, я был весел и жизнерадостен, чем и ей передал мое настроение, настроив ее на то, что лучшее у нас впереди и ждать этого, осталось не так долго. Она привезла как всегда богатую передачу, на что сокамерники всегда удивлялись…
Я написал ей письмо, эх какое письмо. Разноцветными фломастерами, цветами выражая свои мысли и чувства, тем самым, выделяя основное и глубоко пережитое от обычных связывающих слов и предложений. Я выразил и свое глубокое и скрытое доселе от нее, чувство любви в его новой интерпретации. Одним словом необычное, царственное письмо и по форме и по содержанию, с глубоко скрытым смыслом, который мог открыться только до конца любящему сердцу, истинно любящей женщины или дамы, по сути женского начала, того самого, как только Ева появилась на свет, от ребра Адама. Правда, то было в Раю, но ведь тот Рай был на земле и вот часть того, маленькую часть я ей и обещал. Сдержал ли я свое слово? А я всегда держал свое слово, чем и отличался от других… Помимо Тани я одновременно написал и утешительное письмо своей бабушке и отправил их вместе, с человеком которому, доверял и который взял на себя такую ответственность, т.к. за это есть спрос. Забегу чуть вперед… бабушка письмо от меня получила, а Таня? Таня сказала, что не получала…  Затерялось где-то в пространстве, а может она и не должна была его получить, т.к. просто была недостойна написанного. От этого известия в сердце моем зародились сомнения, а сомнения злейший враг души, я его всячески гнал от себя, и, тем не менее, мысли мои прокручивались порой не в ее пользу, т.к. по всем показателям письмо должно было упасть ей прямо в руки. Ведь силы любви беспредельны и сметают все преграды и препятствия на своем пути, если это настоящая любовь, а не игра чувств. Значит или я был неискренен, или Таня была все же недостойна написанного. За искренность своих чувств я ручаюсь, а  вот за Таню поручиться не мог, душа не дала.
Пришло утверждение приговора, а это значит, что в ближайшее время я уеду по этапу на зону. Одна зона строгого режима, наводила на «братву» страх и ужас – это сорок третья. Я был наслышан за эту колонию настолько, что желания туда попасть у меня не только  не было, а я Бога молил, чтобы меня миновала чаша сия, добавляя -  но пусть будет, не так как я хочу, но так как Ты! Это был «земной ад» с одних понятий бытия и чистилище души с других понятий того же бытия. Многие у нас в стране наслышаны про «Белый лебедь», систему учреждений в Соликамске, многие знают не понаслышке, так вот про себя, а потом и воочию я окрестил сорок третью – «Черный лебедь». То о чем я был наслышан, мне пришлось, и увидеть…  лучше бы не видел! И все прочувствовать на себе…
 Уходя на «этап» я подарил четки и новые «стиры» - своим близким, и очень хорошо сделал. Видимо «шкурой» чувствовал, что эти приложения к «блатной жизни» могут боком выйти, так бы, и случилось, будь это при мне. Нас весь этап загнали в ШИЗО и при обыске у кого имелись четки, били так, что такой уголовной статьи нет. Это были не просто люди во плоти затянутые в камуфляж, это были исполнители чей-то злой воли или ненависти. Вспоминаешь такое и крестишься про себя. На первых порах мне повезло, меня пальцем не тронули, но обстановка окружающая бала накалена до предела и гудела от перенапряжения. Я чувствовал как невидимая сила, подкрадывалась ко мне, обволакивала мою ауру все плотнее и, ища в ней брешь, из-за неправильной мысли или недовольства молитвой, чтобы атаковать меня внезапно и стремительно. Бдительность моя была высока, сильна была и молитва, страдал я душой, а плоть была в относительном покое, вот только мозги… их приходилось все время держать, чтобы набекрень не съехали. Подробно все описывать не целесообразно, ведь мое жизнеописание направлено на то, чтобы показать на примере одного, чего нельзя делать категорически, чего не стоит делать, дабы чревато последствиями, хоть и не связанными с потерей жизни, но тем не мене, и чего я советую не делать, дабы не стало еще хуже чем было. Ужас он и есть ужас, правда есть еще и тихий ужас! «Черный лебедь» наглядный тому пример. Я три месяца находился в камере и с меня волос не упал, это чудо! Окружающие меня сокамерники, тоже все в душе молились, так как не находили логического объяснения происходящему вокруг нас, все камеры бьют, а нас нет, даже их искаженной жизнью сознание, скошенное на «острый угол» и то начинало осмысливать, что такое молитва и какова ее сила! В других камерах началась дизентерия, собирая богатый урожай, у нас в камере она скосила только меня. Я перестал, есть; два раза в день, правда пил крепчайший чай и так четверо суток к ряду. Паша бывалый, закоренелый бродяга и то проявил сочувствие и стал упрашивать, чтобы я хоть хлеба немного поел. Я ответил  - «Не лезь!». Так на пятые сутки я до вечера еще голодовал, а потом… вдруг встал и чувствую, что болезнь я победил духом, и что сейчас здоров. А вечером нам на удивление всем и мне самому на диво принесли свежий винегрет. Я с таким аппетитом покушал, что куда с добром…
Это было лишь начало физических страданий. Боль внутренняя вышла на передний план. Кто-то из лиц администрации был так заинтересован, меня ущемить, что ради этого «сплели» для меня такую провокацию, что паук такую паутину не сплетет.
 Вы видели людей там, в зоне? Герметик, замкнутое пространство, камера ПКТ или ШИЗО. Они все на одно лицо. Независимо от возраста. Неважно кем они на свободе, до того как попали сюда. За несколько лет они становятся одинаковыми – помесь «крысы с обезьяной» живущей в гнилом болоте. Есть, конечно, исключения, но исключения бывают во всех правилах. Я вот думаю, как бы я выжил, если бы этих исключений не было. Но это внешняя сторона, меня больше интересуют особенности личности. То же самое, они абсолютно одинаковы – угрюмы, необщительны или наоборот общительны чересчур, те экземпляры, что являются сексотами, заносчивые неизлечимые романтики в смысле: «украл, выпил, сел», до конца своих дней верят, что в следующий раз им повезет, и они больше не сядут! Все подвержены сатанинскому воздействию и искушению, в чем не могут устоять т.к. нет веры!
В « упряжку» из троицы я попал – коренником, а двое пристяжных из числа «урок», как бы в привесок. Я обратил внимание на то, что трое или четверо осужденных из «уголка» в камере заворачивают табак в скрутки, из листочков карманной библии, в синей обложке, с тонкой, как бы папиросной бумагой. В камере было человек двадцать, и вот я поставил им это на вид, сделал внушение – словом, бить не стал исходя из позиций христианской морали, а надо бы… Большинство сочло такое действо – грешным, на том вроде и утихли страсти. Обитателей «уголка» с утра, по одному стали выдергивать в «оперчасть», я и значения этому не придал, не знаю как другие. И вот поздним вечером, уже после отбоя, открываются двери и нас троих с вещами, как в тридцать седьмом, заказывают наверх. И поползли мыслишки, что хорошего ничего не светит, но не чувствуя за собой ни вины, ни греха я смело шагнул навстречу судьбе, уже в какой раз…
 В контролерской комнате, кроме нас, начальника  оперативной части и его помощника, был наряд контролеров с дубинами наперевес. Начальник как саблей срезал все мои душевные порывы и обвинил нас в несусветном, не знаю как те двое, но я, то точно был без греха. Мои «пристяжные» стали отпираться, приводя доводы и приводы своей невиновности, в чем нас обвиняли по приговору осужденных, наученных теми, кто перед нами стоял. Срыву ноль! А раз они отпираются, то и я буду отказываться, так подумали выставлявшие себя в лице власти, а раз они меня слушаются и побаиваются, значит, я «матерый зэк» и такой же, как те, если не хлеще. И после вопроса начальника лично к каждому: «Кто по понятиям?» и получив на это три разных по сути ответа, исполнители приступили к экзекуции. Справа и слева были вбиты в пол за минуту, а я стоял больше ошарашенный гневом, чем болью от единого удара дубинкой по голове. Начальник дал команду: «Прекратить!» и нас под конвоем отправили вниз, в ШИЗО, посадив в камеру без окна; это был первый день весны по календарю, а на дворе то мороз, да и Сибирь это не Рио-де-Жанейро, на «крайняк» и не Сухуми с Батуми. Без обуви в одном костюме х/б, это о чем-то говорит.  Мне это говорит о многом! Трое суток нас подержали на легком морозце, я ежедневно, так же как и всегда молился, воспринимая все происходящее как должное. И внешне был спокоен, а внутри все же нет-нет да и брал мандраж, постыдное чувство, я терпел, смиряя гордыню. Двое со мной находящиеся выглядели как волки в клетке, которым хвосты прищемили. Попади к нам кто-то из малодушных или слабых духом  в камеру на тот момент – умер бы со страху, как и овца бы умерла среди волков находясь, даже если бы в ее сторону и не смотрели, только от одного лязга зубов. «Сотоварищи» мои возмущались незаконным водворением в ШИЗО, и чем прохладней был морозец, тем горячей было возмущение, стали выдвигать требование: «Где постановление  о водворении в ШИЗО, чтобы значит, все законно было, где прокурор, почему в камере окно без стекла?»  - вполне обоснованное требование сели бы не «карма» им по гороскопу так выпала, как в «очко» и к одиннадцати туз – «грузинское очко» называется, по перебору, вот так по перебору и с нами поступили. Нас по одному стали «дергать», расписываться за постановление, добились таки «братки» своего, принесли нам постановление. Первым пошел Андрей, расписался да так, что на весь подол был слышен душераздирающий вой и рык, попал волк, да не в овчарню, а в псарню. Молча посмотрели мы в глаза друг друга , видя в отражении глаз каждый самого себя, испуг и страх. Да не так он страшен, как его малюют. «Вторым пойду я» сказал я Коляну, который нисколько возражать не стал, а только тяжело вздохнул. И второй расписался, попал как надо! Лучше бы не расписывался, но пришел своими ногами в камеру. А вот Коляну повезло меньше, его волоком дотащили до дверей, а потом впихнули, как мешок с картошкой. Когда все очухались, стали смеяться, крайняя степень. Когда зэк плачет полбеды, а когда смеется – беда! Все становится нипочем! Голым меня мама родила, и терять мне нечего! В душе я ругал себя за малодушие, что же ты рыцарь без страха и упрека, «оборотки» не дал, и все  подобное в этом роде. А вечером по отбою, нас ожидал сюрприз: «Еще перебор, на три туза» и куда хапал? Если считать слева направо по нумерации камер с первой по пятнадцатую, наша была пятнадцатой. И вот в отбой «подмоложивать» стали все хаты, последние остались мы. Все трое молились, конечно, каждый про себя, но об одном, чтобы нас обошла «чаша сия» стороной. Услышал Господь нашу горячую молитву каждого, но не пронес чашу мимо, решил испытать нас, меня по провидению промысла Своего, их проверить на искренность и лукавство. Открылась дверь, не могло ее заклинить, и пять исполнителей с дубинками, пошли на нас, как «греческая  фаланга» - мельницей, так дубьё летало, что глаз схватывать не успевал. Я занял белее удобную позицию для обороны за столом, чтобы по мужскому достоинству не попало, парням с менее удобной позицией, опять не повезло, опять полегли… а меня стали вбивать, думая наверно, что я гвоздь, если не согнусь то в пол уйду. И тут один, что моложе всех, так меня по голове перетянул, что кузнец так молотом по пустой наковальне не бьет, треснуть может! Но нет, не треснула моя голова, а вот кожа лопнула, и все лицо залило кровью. Увидели кровь и все сразу, и кончилось, как по уговору в детстве, драка до первой крови. Так и тут, брызнула кровь и все … конец! Хорошо бы конец, а вдруг антракт? Оклемались мы не сразу и сон, как рукой сняло, да и мороза что-то вовсе нет, оттепель, что ли там на улице? И снова смех… жуткий, холодящий душу смех. Смеялись мы так громко и от души, что другие находящиеся в ШИЗО зэки, наверно подумали, что мы «травы» обкурились… На четверо суток о нас забыли, как и забыли за окно…, единственно, что на следующее утро, по обходу камер высшей администрацией колонии, к порогу нашей камеры подошли три-четыре офицера и внимательно нас оглядев, спросили с улыбкой: «Жалобы, заявления есть?». Я за всех, обиды не держа,  ответил: «У нас все хорошо!», они покивали головами, продолжая улыбаться и удалились, вот только морозец за ними не увязался, не удалился никуда: тут родимый в обнимку с нами. В целом мы выдержали всего семь суток, сказочной «ледяной избушки», глаза наши затянулись «ледком» и вот это уже было опасным, так как такое состояние в психологии, трактуется сопряженным с невменяемостью. Колян обратился к нам, кто вскроет ему горло, терпения больше нет. Андрей затряс головой, обледенелой немного, но еще соображающей. Ведь за это если узнают, руки переломают по самые локти. Я соответственно отказался, ссылаясь, что в этот день мне нельзя из-за молитвы. Он воспринял это за трусость, зря… на следующий день я полоснул ему по горлу по круговой, но не глубоко, без опасности для жизни, он залил кровью всю «хату», она почему-то не замерзла… за неделю. Прибежали все. Стали разбираться, кое-как убедили, что невозможно сидеть в холодильнике, как в фильме «Кавказская пленница», столь долгое время, да еще и без баранины. Колю на санчасть, а с нами дальнейшее разбирательство, Коле зашили горло, приклеили сверху лейкопластырь и … в камеру, нарушитель есть нарушитель, да и крови мало потерял…, а так литр, подумаешь, назад его «волка». И только вечером, когда у нас взорвалась еще и лампочка и когда пробежал наряд во главе отмеченного на лице шишкой, через дубинку, нас перевели в камеру напротив, теплую, как «родная баня», так, во всяком случае, нам показалось поначалу. У меня в голове не укладывалось все пережитое, далеко не робкого десятка и не смог за себя постоять? Это было унизительно! Все, осмыслив, пройдя через самоуничижение я все и всех … простил! Истинное прощение, очень тяжело дается человеку и с каким трудом, я переступил через себя, победив себя самого в себе, это уму непостижимо и одному Богу известно! Но через это – я узнал силу прощения! Нет, худа, без добра. А когда разумом духа своего, соизмерил страдания Христа, взявшего посредством этого все грехи на Себя и смертию, смерть поправ, я чуть с ума не сошел, не смогло мое сознание принять ту величину страданий, которые перенес за нас Господь.  Мною перенесенные страдания, из-за незаслуженного наказания, когда меня оклеветали в том, чего я не только совершить не мог, но и не мыслил о таком, показались мне просто каплей по отношению к океану. Я полностью успокоился, избавившись от порока – гордыни. Богу было известно это и угодно! Мне стало легко на душе и просто. Продолжая непрестанно молиться, я укрепил себя в духе и вере, по мере возрастания веры и познаний я предвидел впереди, нечто большее и радостное, нежели мне известно было ранее. Я молил Бога, чтобы Он послал мне Ангела Своего, дабы тот сказал мне слово Божие и волю Его, дабы я знал как все исполнить. Но такого не произошло, как бы печально для меня это не было.
 Из дома не было никаких вестей, ни слуха, ни духа. Меня действительно герметически закупорили. Я молился за Таню, чтобы у нее не было проблем, а все она имела в достатке и по необходимости. Я действительно за нее переживал, скажу честно, что когда мне приходили мысли об ее измене, то я их гнал от себя, принимая за сатанинское искушение, наваждение сил тьмы, чтобы усилить мои душевнее страдания. Я ей верил, помня то, о чем она мне писала, в своей исповеди еще в Одессе. После изолятора нас «раскидали» по разным камерам. Мне досталась «жесткая», интерьер в ней таков, что его просто нет! Представьте, пустую комнату в двадцать квадратных метров, на полу линолеум, настеленный на бетон, в углу «параша» и умывальни. Вот я и описал… что нет интерьера. Из двадцати пяти зэков, по-узбекски в основном, расположившись на полу, как за достарханом. Здесь я встретился  с Александром Петренко, аж с Сахалина, бедолагу занесло, для такого случая. Я открыл ему, сокрытое до времени, но находящееся в нем от рождения святую веру и приоткрыл завесу сокровенных знаний! Он прилежно и с должным внимание слушал, впитывая информацию, как пористое вещество – влагу. Он был цельной личностью, но, как и всякое декоративное растение, попал в неблагоприятную среду, «побит морозом» просоветской действительности, как и все мы, приобретающие дурные навыки и привычки, за которые еще придется долгие годы расплачиваться, очищая тем самым от порочной действительности и очищая от пороков душу, уже успевшую в них погрязнуть. Обычно вознося молитву к Богу, среди ночи кто-нибудь да не спал и я, имея силу свыше, благословлял того, по велению ли свыше или  по повелению души, но так было и никого это не удивляло. Однажды среди ночи, я был пробужден Духом Святым, во мне происходил прием информации, сродни телепортации. Вознеся Господу молитву, я приготовился в ожидании чего-то очень и очень важного для меня. Все в камере поголовно спали в разных позах, но складывалось ощущение, что они как мертвые или спят мертвым сном, как в подводной лодке, при недостатке кислорода или в космической коробке, под воздействием чего-либо. Картина необычная для таких «мест», даже по «системе» закрытого малого пространства, кто-то, да и должен был бодрствовать, а тут все как неживые, я создал шум и никакой реакции, полная тишина. Да тишина-то, такая, какую я, однажды прочувствовал, когда мне неземным образом сообщили о смерти матери. Я взял дневник  с ручкой и приготовился к записи важного сообщения или как  говорили в древности «к принятию Откровения», я не осмысленно сам писал, а моей рукой водили, силы свыше, ибо то, о чем я писал, не укладывалось бы в моей голове сразу, я бы от удивления начал прерываться, пробуя сходу «переварить» информацию, а это могло бы  повлечь сбой в непрерывности, поэтому и написанное мною, было моей рукой под ведение Святого духа. Откровение есть слово Божие доведенное до ума человеческого посредством языка мыслей, высшей силой святого духа, либо посланником от Бога, в зависимости от силы воли человека, его интеллекта и обстоятельств и окружающей обстановки, в которых тот человек находится. Научно выражая со мной происходящее, на тот момент времени, эта телепатическая передача информации высшего порядка на уровне психосинтеза. Вначале информация шла от святого Духа, я плавно подготавливался к восприятию слова Самого Отца Небесного  Вседержителя. Мне было открыто, что собственно было во мне от рождения, сокрытое до времени, повествование о моем назначении на земле, что чудес и знамений мне не будет, а будет диво! От того момента, мне было открыто определение – кто я есть! Это столь громкое выражение титула и его значимости в моем бытие, что я воздержусь его высказывать, дабы у читателя не сложилось мнение, мгновенно возникшего суждения, что у человека, написавшего это – самое малое – мания величия и не Бог весть, что еще! Но в этом присутствует
и элемент скромности. Ведь «то», что на самом деле настоящее, не рекламирует себя и этим не кичится. По своей силе убедительного содержания откровение сие, не может быть ни с чем сравнимо, тем паче в сию эпоху Кали-Юга, когда человеческое невежество, просто неспособно правильно воспринимать сокровенные знания, пророчества и чудеса. необъяснимые явления. которые не могут естественно восприниматься и умом по причине того же невежества и неверия. Замечу, что нет греха более тяжкого, чем человек неверующий. Я записал все в дневник, обычно сел и все перечитал, несколько раз к ряду, если бы я не был тот кто я есть, я бы наверно умер, просто и тихо или так же просто и тихо – помешался бы умом…ибо изложенное мною, как скорописцем, все вышесказанное не совсем умещалось даже в моей голове, кое-что подобное уже уместившееся, столь необычное, это явление, я буду еще долго осмысливать, пересматривать информацию со всех сторон логики, стратегии и философского образа мышления. Пока не получу на следующий день телепатическую строчку, как по телеграфу: «Слово Божие, переосмыслению не подлежит», убедительней некуда! Но я еще и еще буду размышлять об этом не однажды, впоследствии пока собственная совесть и здравый смысл, не подскажут мне: «Что ты как дите неразумное? Тебе «это» говорит Бог, ты об «этом» скажешь людям в означенное время и именно в от час который тебе определил – Господь. Что же Илья Муромец тридцать лет на русской печи пролежал, не вставая, глумились тогда силы тьмы над Русью! Одолел Змей Горыныч русский народ! И поднялся тогда Илья с печи…. Что было тогда всем русским и не только, известно из сказок об Илье Муромце. Но вначале была быль, на  основе которой и были написаны сказки. Это равнозначно тому, что через тысячу лет, еще сохранится на Святой Руси повествование об октябрьской революции 1917 года и свершилась она посредством одного – В.И.Ленина и Владимир Ильич будет выглядеть как былинный герой в сказке или сказочный персонаж из былины, канувших в лету столетий, но он еще и тогда будет «живее всех живых».
Пробыв в камерной системе шесть месяцев, меня соизволили вывести в зону, до конца сока оставалось четыре месяца. Как они мне дались? Лучше и не спрашивать, забыть то время я не мог, не только потому, что мне предстояло описывать события минувшего, а еще и по той причине, что такое не забывается. Думаю, не стоит описывать всю низость бытия в подробном изложении, такового как, подобного хватает у всех и у каждого. Заострю внимание на нескольких ключевых моментах, которые наиболее интересны для истории и человеческого восприятия и противления истинному ходу и значению вещей. По распределению я попал в «режимный отряд», одним этим уже все сказано для тех, кто понимает, в нем я находился до конца срока, назначенного мне наказания, по закону государства… Спецконтингент зоны, был прямо сказать «мама не горюй». Знающие меня, отнеслись к моему появлению по-разному, но в целом предвзято и настороженно, размышляя какую новую струю я внесу в это течение жизни, за колючей проволокой и не отразится ли это на них самих. Ничего несусветного конечно не произошло, да и произойти не могло, т.к. в их ум ни как не могло уложиться, что я здесь для того, чтобы благовествовать – слово Божие. Не для всех, конечно, было направлено это слово, а для тех немногих избранных, в чьих душах теплилась искра Божия, и для которых не хватало слабого толчка, чтобы они мыслью тронулись с места.
Находился в это время в зоне и мой бывший наставляемый Игорь Н. в которого я в свое время вложил «часть души», поучая его реальности той жизни, в которой мы когда-то находились. Но в силу молодости и неопытности, он тогда не захотел меня понять, хотя я все объяснил правдиво, от души стараясь, чтобы он, как можно скорей «встал на ноги». Сколько я из-за него имел неприятностей только мне известно да Богу.  Я не отверг его и не отрекся, хотя для того чтобы он выжил мне пришлось поступить крайне жестоко, но иначе было нельзя, иначе он не обрел бы себя, как личность, а ему это было крайне необходимо. Господь над ним довлел, хотя ни я, ни он тогда об этом знать не могли. Там же оказался и Женька Мороз, с которым мы сидели на тюрьме, и где в камере я учил его истине и вере. Что еще раз подтверждает, что случайности исключены и земля все же круглая. Было там еще немало и второстепенных героев, с которыми мне пришлось впоследствии общаться и наставлять их на путь истинный, были среди них и до конца не уверовавшие, но, тем не менее, они мне были почти друзьями. Писать хочется много и подробнее об этом отрезке времени, да вот стоит ли, достаточно об этом написал Солженицын в своем «ГУЛАГЕ», почему в «своем», да наверно потому, что он на «сорок третьей» не был, а то бы повесть более интересной получилась и по смыслу и по содержанию… И так вот по тропиночке вверх, в гору, не обязательно за семь дней, пусть за семь лет, но истинно пришел к познанию Бога и научился размышлять, для чего мы созданы, и где научиться исполнять Его волю! Мое время отбытия наказания было расчертано до того удивительно по часам, что я до сих пор диву даюсь, как я с ума не сошел. Отметка у дежурного на вахте, начиная с семи часов утра и кончая девятью часами вечера, и попробуй, забудь отметиться. За четыре месяца я опоздал лишь раз, на самую первую  семичасовую отметку, зайдя к ДПНК я твердо сказал, что «повинную голову меч не сечет» и Бог миловал, майор Губин, просто буркнул – расписывайся и иди. А могло бы быть и намного хуже. В каждом таком проявлении ко мне жизненных ситуаций, я научился видеть волю Божью! Не просто высокопарные слова для меня то, о чем написал, а слова жизни, жизни той какая она есть.
Упустил один немаловажный для меня момент. Находясь «под крышей», т.е. ПКТ, мне исполнилось 33 года, возраст Христа. День выпал на среду, да еще банный, что уже праздник в той системе, с утра нас вывели в баню, где мы встретились с осужденными их двух других камер, что случается редко, обычно такие общения исключены. Меня поздравили с днем рождения, что было само по себе приятно и весело стало на душе, а после того как нас развели по камерам, минут через десять открылась дверь, и человек передал мне подарки – чай и сигареты, а самое важное книгу. Ее подарил Сергей Нагаев, зная мою веру в Бога. Это была книга Э. Ренана «Христианская церковь». Когда я, ее начал читать, то про себя улыбался, вспоминая Сергея, думая какие искренние у него были побуждения, и уважение ко мне, он лишь увидел название книги, но не мог знать ни философию автора, ни ее содержание. Но, читая книгу и не соглашаясь с автором, я обретал для себя философский смысл истины, в бытие земном и  благодарен за это Богу!  Прочитав несколько глав, я понял, что это ересь, но впереди был еще срок, хоть и незначительный, но срок. Я много общался с верующими и насколько мог, укреплял в них веру. Усилия мои были не напрасны, мне пытались подражать во всем. Но система не позволила им того, что позволила мне. Вот эти написанные таким жутким почерком строки легли на бумагу, когда я захотел писать без вдохновения. Речь идет о той подаренной Нагаевым книге, вернее о ее содержании. Не зря существует русская поговорка, что встречают по одежке, а провожают по уму. Я не стал его расстраивать и когда он уже в зоне встречал меня в третьем отряде, я ему пояснил о сути написанного. На что он сказал, что судил по названию, а содержание предоставил мне. Но важно было в этом моменте, то, что книга была подарена от души.
Я несколько раз имел задушевные беседы с Игорем Н. и он с большим трудом верил, что перед ним тот Серега с «пятерки». Даже ему было трудно поверить в то, что вера в Бога, меня так сильно изменила, а что говорить о других, которые знали меня лишь понаслышке. Одним словом трудно было и мне и Игорю, он-то верил в Бога истинно, а что говорить о тех,  у которых в душе только ужас и страх. В общем, зона и есть зона, равно как и каторга и все прочие названия, одного и того же места и состояния, когда человек лишен свободы! «Хочешь вкусно пить и есть, попрошу напротив сесть»  с одной стороны это расхожая фраза среди братвы картежников, а с другой… лучше не садиться. Я, например ни сел, ни с той стороны, ни с другой. Интуиция, понимаете ли, а еще конкретней – «чуйка»! Чутье, а это уже на уровне инстинкта, кому что дано, а это уже не просто так. Это как на забеге, по черной или красной дорожке тебе бежать. Некоторые думают, что есть выбор, но это опять же, как сказать. У одних – да, другим – не дано, и попрешь родимый и еще как попрешь, только вот «рога» на разрыв делать не надо, а то и те не поймут, и у других уважение потеряешь. А что такое в зоне жить без уважения, это тебе не на свободе без галстука! За семнадцать дней до конца срока с меня сняли отметку каждый час с семи утра до девяти вечера отмечаться у ДПНК. Вздохнулось легче, уже не было ой боязни опоздать на минутку. За семь дней до окончания отбытия наказания, водворили меня в ШИЗО на пятнадцать суток, а заключалось нарушение в том, что сходил в промышленную зону, попариться в баньке при котельной. Уже «не парясь» отбыл семь суток из пятнадцати по постановлению и наголо остриженным я встречал то последнее утро 5 ноября 1994 года в камере, последний раз, как мне тогда думалось… На тот момент я не знал одной восточной мудрости «То, что произошло с тобой однажды, может не произойти больше – никогда, то что случилось с тобой дважды – случиться и в третий». Разве не мудро? Нам бы современным русским, почаще бы прислушиваться к тому, что в старину говорилось, может меньше пришлось бы делать одних и тех же повторяющихся ошибок. Только напрашивается еще одна поговорка – «Всю жизнь учись, дураком помрешь».
Встречали нас с Игорем Ивановым его многочисленные родственники и мой друг детства Александр З., сестра Надя и будущая жена Таня. Что такое сам момент встречи – это примесь чего-то с эйфорией счастья, любви, заботы и прочего, до этого момента тебе недозволенного. Я уже писал ранее, что встреча – это как второе рождение, только рождаешься ты  - взрослым. А вот исправила тебя «система» или нет, это уже другой вопрос. По поводу «сорок третьей» могу сказать, что она разбавила во мне яд, тот самый яд империи, который мы собираем в себе в процессе жизни, его еще и вынашивать умудряются, как в океане любовь. С виду вроде человек, а яду в нем, в гюрзе меньше. Вот такие мы человеки, ядовитые и не очень…
Да встреча состоялась и лучшим образом. Голова моя садовая! Сколько в ней еще было дури, эту дурь, безобидную, правда, я и стал проявлять. Во-первых – кураж, сколько я из-за него натерпелся и вот почти все тоже. Пока ехали по трассе я без умолку говорил, Татьяна не сводила с меня глаз, как будто в первый раз увидела, или думала что свое. Ожидание встречи, усиливалось эмоциями… Первым делом по приезду в родной город мы заехали к дяде Володе, где кроме него было еще двое пожилых мужчин, в дом я зашел один и не надолго. Зайдя в горницу, все друг друга поприветствовали сердечно. Я выяснил ситуацию и дальнейший ход действий, выпил полстакана водки и, получив от дяди Володи «грев», попрощавшись, удалился к ожидающим меня в машине. Все было, как надо! Мы заехали к моей сестре, где я переоделся и Саня отвез нас с Таней к тетке моей Галине Степановне, где дядя Коля приготовил баню, сибирскую баню! Да уж, кто был в парилке с женщиной, тот поймет, что это за удовольствие! И пар жгучий и женщина огонь! Прошло чуть больше месяца нашей замечательной, совместной жизни. Все или почти все за это короткое время Таня имела. И вот надо же в один прекрасный вечер, после выпитого ликера, она, сидя напротив меня, стала всхлипывать. О, какая меня осенила мысль, я вспомнил тот сон, в зоне. Волна непонятной силы прокатилась во мне, и я задал ей вопрос: «Что будет делать?». Она плача, ответила: «Тебе решать». Да, думаю, нашла судью. Я ей сказал:  «Что я тебе говорил, не судите, да не судимы будете. И я тебя не осуждаю». Но это только видимая часть не осуждала, а в душе-то или лучше в голове, не высказанное… Простить то простил, но вот эта ироническая улыбка, говорит о большем… Ну да время рассудит…
Через три месяца мы уехали с ней в Одессу. Нас провожали на моих любимых с детства, а лучше сказать в детстве «Дальних горах» у друга детства Вити З… Детство, детство, где ты? Мероприятие прошло прилично, не обошлось, конечно, без инцидента, но это все из-за моей дурной натуры или характера. Провожали нас на поезд зять Саня и сестра Надя. Закинули меня вместе со скарбом и ту-ту.. на Москву. Таня взяла с собой и подаренного ей, сиамского кота, пришлось с ним в дороге помучится малость, ох и своенравный котик, характер схожий с моим. Но это я для того, что себя с котом сравниваю не за характер, сметану я тоже люблю. Сделав в Москве пересадку, не задерживаясь в Одессу, тогда уже была таможня и таможня «дала добро» на провоз багажа. И так сутки в пути, у меня, как и у Тани, было ощущение радости, что мы после всех мытарств добираемся наконец-то до дома. Ведь Одесса стала для меня вторым домом, т.к. этот город невозможно не полюбить. Одних только песен сколько, но все это из песен нужно увидеть глазами, тогда происходит какое-то открытие в душе, не знаю у кого как, но со мной именно так и было. Глаза открылись! Одесская жизнь преподнесла мне много сюрпризов, но и я кое-кому их преподнес… По прибытии поезда на вокзал, нас с Таней встретили друзья Сашок С. и Славик, ей преподнесли цветы, а мне мороженное… Понятно, что встреча удалась... ведь это Одесса-мама.  Нас отвезли в коммуналку, где нам теща сделала комнату, для нее это было проблематично, может быть, но до конца я этого не оценил, но это по их меркам, руки я ей целовать не стал, может, она и обиделась на наше непонимание.
Зажили мы, дружно и красиво, но хорошее быстро кончается. Мы вместе с Таней поехали на поселок Котовского, район Одессы где я раньше жил с Любой, в этой же парадной жили мои друзья и вторая мать тетя Оля. Волею судьбы пришлось мне повстречать и Любоньку. Она вышла замуж за хорошего человека, у них родилась дочь Вика. На тот момент, когда я, ее увидел, ей было семь месяцев, и с тем человеком она жить не стала, как позже мне сказала, что знала, когда я приеду, и так ей захотелось, хотя, что не жилось? Мне пришлось с ней потолковать по существу того, что как бы там у нас с Таней не произошло, мы будем жить только так, как есть. Она таки повела себя неразумно, наговорив мне сказок как из тысячи и одной ночи. Я ей вторично объяснил, она вроде уяснила, позже это так и оказалось что «вроде». Она уже преследовала свою цель, шла к этой цели и этой целью, оказался – я, хотя ничего в этом несусветного нет.
Мы венчались с Таней в Храме, на улице Пушкинской. Отмечали торжество в кафе на углу Терешковой  и Космонавтов,  кафе принадлежало ее школьной подруге. Все было – это надо было видеть. Публика была, все по размеру. Дальше поехали к теще, и пошло, поехало. Танюшка мне и говорит: «Что Бог сочетал, человек не разлучит» и типа того, что, давай я тебе на шею залезу. Куда понесло, до сих пор не пойму. Много было приключений и метаморфоз за то короткое время после венчания, но однажды не знаю каким чудом, но я оказался в объятьях Любы. Вот это  было да! Немного погодя мы с ней зарегистрировались второй раз, в ЗАГСе на Пересыпи. Таня приезжала на разборы, но как бы она не разъясняла Любе, что я, ее обману и прочее, Люба ей ответила: «Выбор за ним», жены стало две, я остался с Любой и не в угоду материального состояния. К тому времени мне пришлось пройти через столько камер, что материальный интерес был для меня как для чукчи самолет, до прихода русских. Чудил, и чудил не по-детски, стал жить с двумя женами, в разных районах, вместе они жить не согласились, пришлось в порядке очередности. Так нас хватило на четыре месяца, а дальше началось несусветное. Ни в сказке сказать, ни пером описать, местами доходило до того, что были как враги. И так пошло волнами – друг-враг, враг-друг. Ситуация сложилась невыносимая, вот это я думаю, попал, а дальше еще больше, чем дальше влез, тем больше дров, но ведь я то об этом знал, и все туда же. На том промежутке времени я всерьез предсказывыал, что в Москве будет восстановлен Храм Христа-Спасителя, далее в Одессе будет восстановлен Храм Божьей Матери на Пересыпи, а там и возле Северного рынка, так и произошло, с нуля воздвигали. Собор, который коммунисты в 1936 году взорвали, восстановлен будет, но при наличии веры всего народа, а не только избранных Божьих с их молитвами, такие люди в Одессе есть и их уже не мало. Из всей той жизни, которая стала для нас невозможной, чудить стали все трое, только каждый по-своему.
У меня был друг Саша К., я научил его истиной вере. С ним я обошелся не по христиански. Мне пришлось наказать его. Неприятно до сих пор вспоминать, как я мог повестись на цацки, на которые разменялся… По другому было нельзя, мне было нужно, как можно скорей уехать, а времени обдумывать, не было, здесь мой грех, но иначе было нельзя. Через пару недель я уехал из пригорода Одессы, провожала меня Любонька, и мы знали, что видимся в последний раз. С болью такой сказала: «Тяжело мне будет…».
Вот так-то, а мне, думаете легко все это перенести и вывезти. Поехал через всю страну… Выходил в коридор и смотрел с одной стороны на небо, а, зайдя в купе, через окно на просторы бескрайние и непрестанно молился, поверьте не о себе… По прибытии в «город моей судьбы», влез в беспробудную пьянку, на то был ряд причин, а когда и без причин… Сестра со мной извелась.
 Вернусь к Вике, дочке Любы. Люба мне рассказывала, что узнала от врачей ее отрицательный резус – фактор, она спросила: «А как такое может быть? У нас с мужем положительные». Врач внимательно, на нее посмотрев, улыбнувшись, ответила: «Такое бывает, но очень редко». Это я к тому, что у меня отрицательный резус, что характерно в процессе жизни он может меняться. У меня он изменялся дважды. Как не работаю на предприятии он – отрицательный, как устроюсь, он положительный, что характерно пока не работаю, не болею ничем, как поработаю с физической нагрузкой, так на «больничный», аж самому смешно. Не хочу развязывать тему: «Кто у нас на Руси работает?», но не те, кому на ней жить хорошо. Будем, конечно, жить лучше, когда каждый будет занят своим делом или ремеслом, придет время. Что без работы нельзя, так об этом мне еще бабушка много раз говорила! В одном я согласен, что работа удерживает от поступков и преступлений, а что без работы нельзя так лучше сказать нельзя без денег, вот они сейчас и правят миром. И не суть важно, каким путем они достаются. Это так к слову, потому, что мне многое известно – почему они есть, и кто их придумал. Одно бесспорно, что без них никуда, в тайгу если только. И сколько их больше не будет, их всегда будет мало, такая у них теорема.
 С октября по февраль я терпеливо переживал «черную полосу», думал, протяну. Ан нет! Опять привела к черной дороге. Совершенное мною преступление вряд ли отнесешь к разряду серьезных, на то время деньги были уже дороже человеческой жизни. Приведя, домой гостей, парня с девушкой и не так много выпив, чего там три бутылки водки, как-то само собой возник между нами один вопрос. Пока девушка вышла в комнату, помочь племяннику решить задачу, он спросил: «Ты на самом деле такой, как о тебе говорят?». На что я ответил: «Если у тебя есть сомнения, то я их разведу». Вот, чего только по пьянке не бывает. Он возьми и засомневайся, за его сомнение, а за мое действие народный суд приговорил меня к четырем годам.
Да уж! Опять тюрьма – опять грачи, опять весна – опять... или наоборот. За все время проведенное на зоне я имел пять БУРов, вот за это время и написал три тетради рукописи, в каждой клетке – строчка. Обстановка способствовала – трезвый ум, ну и все прочее. Описывать в третий раз лагерную жизнь не считаю нужным. Одно лишь отмечу, что люди были, есть и будут. Освободили в сорок полных лет. Через пару месяцев сорок один.
Это было событие для моей новой жизни, 4 мая 2002 года. Был узкий круг близких, в том числе и моя новая пассия. После сорока все повторяется, в сорок пять – баба ягодка опять, в пятьдесят один – мужик снова мандарин. Бог открыл мне веру в двадцать пять, с каждым годом она все искренней. Два порока – вино и женщины – я не победил, я так понимаю его можно одолеть со временем, лет эдак в 70-80, если суждено дожить. Как бы не складывалась жизнь, я посещаю Храм, раз неделю и непрестанно молюсь. Не важно, в какой час ты пришел к Богу в первый или одиннадцатый, главное дойти, пора уже думать о душе и жизни наших детей, не суть родные они тебе или нет. Дети всегда дети, это такое же святое, как и мать. Соблюдение правил христианской морали изменяет жизнь к лучшему, даже если ты – существуешь! Трижды читайте: «Отче Наш», трижды «Богородице дева радуйся» и «Символ веры». Для кого-то это покажется утомительным, тем паче кто обременен работой с утра. Тогда я вторю, тому, кто сказал и записал сию молитву: «Отец Небесный, во имя Иисуса Христа, дай мне ясность разума и здоровье: душевное и телесное. Аминь». И просите Бога, об этом почаще, ведь ничего чужого Вы у него не просите! Все так и есть.