После эротики

Проснулся он от нежного и теплого прикосновения к своему лицу. Сквозь полудрему Хоббит чувствовал ласковое дыхание – кто-то будил его методично и настойчиво. Сладко потянувшись, он приоткрыл глаза. Неведомая ласкательница оказалась игривым и любознательным солнечным зайчиком, осветившим комнату ярким жизнерадостным светом, и тут же принявшимся самозабвенно изучать ноздри Хоббита. Мысли о предстоящих делах, встав в дружную очередь, посетили его еще не совсем проснувшуюся голову, как вдруг он вспомнил о Прошедшей Ночи. Он повернулся, но увидел лишь измятую постель, в воздухе все еще витал ее аромат. Лихорадочно спрыгнув с кровати, он бросился искать ее по всему своему холостяцкому обиталищу, позвал ее. Ответом было лишь молчание. Она ушла. Впрочем нет, на кухне он увидел записку, короткую, слегка мокрую от слез, всю перечеркнутую: «Прости. Я не могу. Все не так просто. Мне нужно время. Прости»…

…Хоббит сидел у окна  и рассеянно смотрел на улицу. За окном бурлила жизнь: соседские мальчишки гоняли по двору невесть откуда взявшегося кота, миссис Сумкинс пропалывала любимые грядки, а уже набравшийся где-то с утра мистер Сумкинс изображал необыкновенное усердие в выбеливании забора. Солнце медленно передвигалось по небосклону. День сменялся ночью, лето- осенью, а та, в свою очередь уступила зиме, весне и снова лету. А Хоббит все продолжал сидеть и ждать Её. Она должна прийти. Он знал…
… вдруг из-за угла показалась фигура. Вся в отблесках заходящего солнца, она сверкала и переливалась да, это была Она. Вся такая же, как в тот первый день и в ту первую ночь. Она шла быстро, хотя скорее не шла. Эльфа летела, подол юбочки развевался по ветру, а прекрасные прозрачные крылышки казались воплощением совершенства. Он стоял и не мог сдвинуться с места, язык онемел, и лишь сердце гулко стучало, словно готовясь выпрыгнуть из груди.  Она подошла и посмотрела ему прямо в глаза, и в этих глазах он был готов утонуть, лишь бы с ней больше не расставаться.
«Мерри, она не придет. Слышишь, она не придет. Никогда. Черт тебя побери, ты вообще меня слышишь?» - Пиппен не на шутку испугался за своего друга, придя к нему и обнаружив в состоянии близком к летаргии. Лишь с силой растолкав друга, он сумел привести его в чувство.
Морок рассеялся, Мерри снова посмотрел в окно, там было все по-прежнему, тихо и спокойно. Ладонь сама собой сжалась в кулак. Мерри ударил в стекло. То даже не дрогнуло. Он ударил сильней. Еще и еще раз. Стекло отзывалось глухим стуком. Закричав, он принялся бить что есть силы, без остановки, пока черная пелена не застлала взгляд.
Очнулся он через несколько минут на полу. Сел, прислонившись к окну спиной. Этот вид благополучного цветущего города выворачивал душу. Мерри не мог смотреть туда. Он посмотрел на руки. Костяшки пальцев правой были разбиты в кровь. Он провел ладонью по лицу и почувствовал следы слез, но глаза его были уже сухи. Пошатываясь, он поднялся на ноги.
«Ну что, успокоился? - Пиппен был тут как тут. – Слушай, тебе надо выйти отсюда, она не придет, и ты это знаешь. Может стоить поехать куда-нибудь? Кстати, у меня для тебя есть новость: 
Вчера приехал Гэндальф на именины к старику Бильбо. И знаешь, мне кажется, они с мастером Фродо замышляют какой-то поход. Что думаешь, а?»
- Да, пожалуй, ты прав. Легкая прогулка на недельку за пределы Шира мне не повредит. – Мерри нехотя согласился, чем несказанно обрадовал друга. – Нужно жить дальше…

…»Тук-тук. Можно зайти? Дорогой, ты где?» - наигранной несерьезностью Эльфа пыталась смягчить тяжесть предстоящей встречи. Ей было сложно сделать выбор, и она не смогла бы объяснить ни свой тогдашний уход, ни сегодняшнее возвращение. В голове роилась тысяча противоречивых мыслей, но она гнала их прочь, решив руководствоваться  в этот раз голосом сердца. Сердце не могло ошибаться, ведь оно любило. «Ну где же ты, родной?» - Эльфа обошла все комнаты, Хоббита не было. В дверях появилась миссис Сумкинс: «Уехал твой Мерри, уехал наш соколик. Забрал их этот прощелыга Гэндальф, будь он неладен. Тому уж год как. И с тех пор ни слуху ни духу».
«Но как, почему? Мерри, милый, возвращайся скорей. Ведь у нас будет ре…» - и не в силах больше сдерживать слезы горечи и отчаяния, Эльфа опустилась на колени и горько заплакала.