Geh

Батареи в коридоре как всегда были ледяными.
Я скорчился в позу эмбриона сидя на пыльном полу, упираясь спиной в холод батарейных складок,
вжимая в живот пару/тройку старых тетрадей в плотных твердых обложках,
вжимал их так, что где-то внизу, на дне моего желудка, просыпался рвотный рефлекс.
Колени подогнуты к груди,
руки обхватывают их и цепляются за локти,
я прячу в них лицо, прикрываясь белыми, как снег, волосами,
меня тошнит от запаха шприцов и нового бинта.

«Я больше не могу, Господи, когда же это закончится?
Забери меня, черт, забери меня с собой на дно,
я буду самым лучшим другом,
самым понимающим братом не по крови,
я буду отражением твоих мыслей.
Умоляю, забери, только глаза открой, она ведь никто.
Она так далеко, а я здесь,
поделись своим дном.
Я буду хранить и защищать его, как свое, хоть своего никогда и не имел.
Я буду словно загнанная собака оголять оскал, рычать, фыркать, округлять глаза, скалиться и бросаться, вцепляясь в горло любому, кто посмеет сюда спуститься,
и я бы вцепился в глотку и ей,
я бы рвал ее в куски, пачкал ее белоснежные волосы в грязи и крови, ты только скажи, я разорву и выпотрошу кишки всякому.
Что же ты за человек такой?
Из обычной домашней дворняжки воспитал и приручил бешеного, жаждущего чужой крови, цербера.
Или волка?
Кто ты? Демон? Бог?»

Мое тяжелое хлюпающее дыхание и мысли прервало пришедшее на телефон sms.

«Где ты?», - говорил медленно засветившийся и так же погасший экран.

Мне оставалось лишь грустно улыбнуться и прикрыть глаза.

- «Он хочет тебя видеть?», - зазвучал как будто изнутри моей головы до боли в висках знакомый тембр тихого голоса.

- «Да… Мы давно не говорили…»

Он еле слышно хмыкнул,
и на губах его мелькнула чуть заметная улыбка:

- «Какая жизнь, такое и настроение. Нет настроения. Нет жизни».

Я поднял уставшие опухшие глаза на него.

- «Время идет, а тебе все хуже…»

- «А кому сейчас легко?»

- «Жень…я все знаю…»

Он чуть повернул голову в мою сторону и стал смотреть как удовлетворенный своим фокусом иллюзионист.

- «Правда? Тысячи людей пройдут мимо, даже не заметив меня»

- «Я заметил, остановился и обернулся, но мне все никак не догнать тебя, ты ускользаешь, словно дым… Ты как будто…»

- «А Ник?, - резко прервал меня он, - Какой он?»

- «О чем ты…? Он же говорил, что вы знакомы… О чем ты?»

- «Верно. Мы знакомы. Даже слишком»

- «Что…что ты хочешь сказать…?, - мой голос окончательно стал похож на хрип,
я заикался, непроизвольно, как будто его срывал на высоких нотах.
Стук сердца бил в горле.

Женя наконец спустился с подоконника, обошел и встал напротив меня, склонившись так, что почти присел на корточки,
и протянул тонкую с почти прозрачной кожей, сквозь которую казалось, проступали не только синие вены, но и фиолетовые тончайшие нити капилляров, руку.

- «Хочешь видеть его?, - как-то слишком мягко добавил он, убирая растрепанную мою челку с глаз, - идем со мной. Он и правда хотел нас видеть»

Мне оставалось лишь решительно схватиться за его тонкое запястье, чтобы он помог мне подняться.

«Подняться, - крутилось ворохом в голове, пока следом за другом преодолевал лабиринт больничных коридоров, поглядывая на его спину и неровную болезненную, но легкую походку, - Сколько ты весишь?
Сорок пять? Тридцать семь?
Сколько? Из-за болезни ты скоро совсем исчезнешь. Что ты делаешь?
Подняться…  Если мой друг на дне и не может подняться, то лучше я останусь с ним.
До конца, пусть нас обоих погребут под километрами воды,
тоннами земли, нет, я не уйду, не прогонишь, не выйдет.
Глупо бросать друзей, верно?
Тебя и так все бросили, и даже Она,
ту, что любишь больше жизни, тишины или хороших качественных вечеров…»

- «Я буду болеть с тобой»

- «Что…?», - непонимающе обернулся Женя.

- «Что? Я что, сказал это вслух?», - удивленно сам для себя обнаружил я и остолбенел.

- «Ну… есть много…»

Он нахмурил брови и чуть пожал плечами.

Мы постояли в тишине секунд пятнадцать, затем он отвернулся и было продолжил идти дальше, но…

- «Я останусь с тобой, я не уйду, слышишь?», - вырвалось из меня догнав его и задев за плече.

Он чуть вздрогнул и остановился,
но поворачиваться не стал.
Может, не решался? Или не хотел?
Мне будто было видно, как глаза его уперлись взглядом в пол,
и опустилась голова на тонкой шее,
пышные черные волосы упали на лицо.

- «Не надо, Саш, не стоит…
Все хорошее, что тебя окружает – плод твоей шизофрении, все мы немного психи.
Это твоя последняя жизнь, не трать ее на меня»

- «Ты меня не заставишь!...»

- «Заставлю!, - он так резко развернулся с этим словом, что на секунду я стал еще сильнее вжимать тетради еще сильнее к груди, - Я абсолютно одинок,
я говорю со своими мыслями…
У меня даже сны несчастные…»

- «Ты ошибаешься»

- «Все, что у меня есть – это воспоминания»

- «Еще я люблю ездить поездами», - тихо добавил я.

Женя немного ошеломленно поднял на меня взгляд, но тут же потряс головой, будто отряхиваясь от нежелательных мыслей.

- «Я впитываю каждое слово, что ты произносишь,
слежу и учусь,
мой друг теперь не просто друг, он стал частью меня.
Никто никогда не забудет то, что хочет забыть больше всего,
но я заберу у тебя это, у своего друга»

- «Может, тогда и меня возьмете?
Хэй? Что за валентинки ту у вас, да еще и без меня?»

Ник так быстро подскочил к нам и потрепал каждого по волосам, что я невольно посмеялся в голос.
Женя немного отошел, но все равно казался растерянным,
мы с Ником вдвоем в шутку уперлись в него сверлящими глазами.
Он глубоко вздохнул, облокотился спиной на стену и скрестил на груди руки:

- «Ладно, делайте, что хотите, хоть все забирайте»

Никита в голос засмеялся, и мы обменялись звонким «пять» в то время, когда Женя чуть наклонил голову вправо,
и на лице его скользнула легкая улыбка, он чуть приподнял одну бровь, поднял голову и демонстрационно закатил глаза.

- «Во!, - заметил Ник, - А ты чему-то и у этого парня научился,
ты только глянь на него!», - указывал, смеясь, он на меня.


- «Потому что на самом деле ты и есть они, но просто не хочешь это признать?
Чего ты боишься? Что тебя другие не поймут?
А ты думаешь, там, среди этих пустых игрушек тебя понимают?
Ты уверен?»

- «Я боюсь быть в чем-то уверенным…»



Алло?
Hello.