Василий Иванович

Василий Иванович

(Рассказ-быль)

Я сам в прошлом журналист. Знаю, что это за братия. Среди них всегда считалось, да и сейчас, что они борцы за справедливость и добрые люди. Я, по крайней мере, таких за свою жизнь среди них не очень много встретил, кроме разве одного - Василия Ивановича Несина. Хотя на работу в редакцию позвал меня совсем другой человек. Фамилию его называть не буду. Дело это прошлое. Пригласил меня, полуграмотного рабочего парня, поняв, что во мне что-то есть для творческого начала. Перед этим, я лет пять с ним сотрудничал, как внешний корреспондент. Принял, как оказалось, на время его поездки в Болгарию по туристической путёвке. А когда вернулся, сказал, что ошибся, взяв меня в редакцию, а теперь понял, что из меня ничего путного не выйдет. Сразу выгонять не стал, но постепенно начал, что называется гнобить.
Не выдержав прессинга, я решил вернуться на своё рабочее место. Пришёл с заявлением на увольнение к редактору. (Он был в отпуске). За него оставался зав. партийным отделом Василий Иванович Несин. Маленький этакий человечек - чуть больше метра ростом, притом (с заметным, даже от порога, горбом). Сидя за большим письменным столом. Были видны его лишь голова и плечи. Подойдя к столу, я подал Василию Ивановичу заявление. Он так же молча прочёл его и вдруг заявил: "Ты дурака-то не валяй. Я давно смотрю за твоими материалами. Многие правил и вижу, со временем из тебя выйдет всё что ты захочешь. Ты талантливый человек. И стихи у тебя получаются и в прозе. Даже простые газетные зарисовки у тебя читаются как новеллы". "Мой шеф говорит, что из меня ничего не выйдет", - уныло выдавил из себя я. "Ну да! Съездил в Болгарию, теперь ты ему не нужен", хихикнул Василий Иванович.
Его слова меня добили окончательно. Я своего зав. промышленным отделом считал кумиром, талантливым и порядочным человеком. Убедившего за последние дни меня, что я бездарный, хотя раньше говорил обратное. А теперь оказалось, что пригласил к себе на работу, только для того, чтобы съездить по тур путёвке. Туда, куда ему давно хотелось. А было лето - время отпусков (а отпуск свой он ещё весной отгулял, а работать было некому). Узнав об этом, в моей душе всё враз перевернулось. Я подумал: "Вот сволочь! Из-за того, что ему захотелось в Болгарию. Я по его милости потерял работу! Узнав об этом, меня со свету сживёт теперь жена, которая всегда была против того, чтобы я занимался творчеством".
И хотя Василий Иванович меня не уволил. Я шёл домой и не видел под собой дороги. У меня и без того с женой был полнейший разлад, не хотелось жить и идти домой. А тут, почувствовав себя настолько ничтожеством и несчастным человеком, я, ненавидя себя, решил даже наложить на себя руки. Такое желание созрело у меня мгновенно, когда я вспомнил, как недавно видел девушку, выбросившуюся из окна девятиэтажного дома. Невольно ноги понесли меня к девятиэтажке у переезда, куда я шёл на автобусную остановку, возвращаясь, домой. Вошёл в подъезд и неожиданно столкнулся лицом к лицу с Василием Ивановичем (он оказывается шёл за мной от редакции).
"Не дури!" - сразу сказал мне строго. "Видишь, какой я калека от рождения. Но живу. А ты молодой, здоровый человек, тебе жить да жить, а ты вон что удумал". Мне сразу стало стыдно за своё малодушие. Я, пообещав ему, что не стану больше даже думать об уходе из жизни, поехал домой. Но на следующий день всё же уволился.
Позже Василий Иванович мне помог найти работу. И даже лучше прежней. Я устроился мастером в ПМК-492, притом рядом с местом, где я жил.
Случилось это так. Позвонил мне Несин домой и сообщил: "Я только что разговаривал с начальником отдела кадров ПМК-492. Им на станции Чемровка (где я знаю, ты живёшь), есть перевалочная база, вот там нужен мастер. Бери документы и дуй в ПМК - оно находится у нас в Бийске, у моста через дорогу от музея, где была старая мельница". Обрадовавшись, я через час уже был в ПМК и устроился на работу.
По выходу оттуда, возле музея, столкнулся с Василием Ивановичем. Он сказал, что специально поджидает меня. Озабоченно потёр лоб, и вдруг вздохнул: "Учиться тебе Эдик надо! Я вижу, что ты талантливый человек. Поэтому переговорил с директором БМТТ Ситниковым. Иди, подавай заявление на заочное экономическое отделение - это тебе пригодится". Я так и сделал, благодаря Василия Ивановича. Благодарен ему я остался на всю жизнь. Не встреть тогда его на своём жизненном пути (мне страшно, и подумать) - возможно, меня уже давно не было в живых. Жалел он меня. Я теперь только это понимаю. Не только потому, что талантлив. А ущербный - так же как и он. Имею физический недостаток. А это в нашем жестоком мире чревато всегда большими трудностями. Сам Василий Иванович не раз с детства слышал наверно в след презрительный хохот и недоброжелательное: "Вон, горбун пошёл!" Что-то подобное не раз слышал я и в свой адрес. Хотя мой физический недостаток не так и не сразу заметен и я не горбат.
Едва окончил техникум, Василий Иванович позвал меня в редакцию. Отвёл меня чуть не в соседний с ним кабинет. (А работал он, в "Бийском рабочем", теперь в отделе писем). В том кабинете находился деканат заочного университета марксизма-ленинизма. Учился, не прерывая работы, и не переставал писать в газету. Да так, что признал мои журналистские способности и тот самый зав. промышленным отделом "Бийского рабочего". И меня наградили вначале в самом "Бийском рабочем" Почётной грамотой, потом и на слёте рабселькоров в Барнауле второй Почётной грамотой. Конечно же, не без старания Василия Ивановича.
Не раз ещё столкнулся на своём пути я и с зав. промышленного отдела, человеком талантливым, пишущим большие книги. Но видимо так увлечённым своим делом, что не замечал порой рядом с ним и с помощью его пера часто страдали люди - его товарищи по перу и не только. Когда к нему попадали материалы других авторов, он их читал с угла на угол, чтоб только понять смысл и переписывал, переценивал всё на свой лад, перевирая факты, имена и фамилии. Доходило даже до курьёзов. Бывало, я напишу о своей бригаде бетонщиков, в основном живущих со мной рядом в посёлке Новом. Едва приходила газета, они в хохот и бегут ко мне, как мой сосед Юрий. "Эдик, ты, что забыл, как меня зовут? Юрий я, а не Иван!"
Однажды подошли ко мне наши поселковые старики, разгневанные и заплаканные. И перебивая друг друга стали рассказывать, что на нашей поселковой почте работает заведующая Надя. Что она часто грубит, присваивает их переводы. А когда они начинают добиваться справедливости. Отсылает их в следующий раз переводы (будто отсутствует получатель) на главпочтамт. И старикам, чтобы получить свои кровные (что им прислали дети или соцзащита) ходили за ними неделями. Вот и обратились ко мне, как к внештатному корреспонденту. Я написал критическую заметку и послал в газету. Она, минуя Василия Ивановича, попала к зав. промышленного отдела. Тот, позвонив на главпочтамт. Вновь по-своему всё "перекрутил". В заметке под моей подписью я прочёл следующее: "В посёлке Новом на почте заведующей работает выпускница техникума, симпатичная девушка Надя. В главпочтамте её ценят и даже уважают за чёткую и грамотную работу. Сдаёт вовремя отчёты и никаких нареканий никогда она не имела". И в конце заметки мой зав. пром. отделом вывел следующее резюме: "А то что там иногда находятся недовольные, то как говорится в поговорке "Всем не угодишь"". В этот же день встретили меня те самые старушки, и в один голос, чуть не плюнув мне в лицо, сказали: "Брехун ты, а не корреспондент!" А чуть позже и сама Надя рассмеялась мне в лицо: "Писака! Хотел покритиковать, а получилось, похвалил. Как в той частушке "Шила милому кисет, получилась рукавичка!"" Я после этого бросил даже писать.
Возвратил к творчеству меня вновь Василий Иванович, позвонив: "На станции Чемровка (рядом с тобой, где ты живёшь). В буран, борясь со стихией, отличилась бригада путевых рабочих и вообще все работники станции. Сходи, напиши о них". Я сходил - результатом этого стал самый лучший мой в то время очерк "В борьбе со стихией". Очерк я отдал лично Несину. Он деликатно и точно, кое-где и кое-что подправил. И очерк был напечатан, заняв целую полосу в газете.
Вот такой он был мой учитель и наставник Василий Иванович Несин. Большой души человек, добрый, ранимый и чувствующий чужую боль, как свою. Если бы все были такие журналисты, не было б обиженных, оболганных прессой людей и отброшенных на задворки жизни их коллег, так и не осуществивших своей мечты - стать писателем.

город Бийск

2013 год