Георгиевские кресты деда Тихона

               
     Захар Захарович Загоруйко, персональный пенсионер, это по старым советским понятиям, любит посидеть в этом сквере. Теперь он назывался Екатерининским. Обычно он приходит сюда ближе к вечеру и сидит на скамейке пока не стемнеет. Впереди, почти заслоняя старое крайкомовское здание бывшей одновременно и партийной и административной власти, сгрудились вокруг императрицы Екатерины казаки. А там, через дорогу, где когда-то Ильич указывал путь стране, (сам памятник Ленину давно уже отсюда эвакуировали), бьют разноцветные фонтанчики Еще дальше, за большими и малыми домами вдоль Постовой темнел своими мутными водами Затон, который сиротливо и покорно застыл среди танков, пушек и другой военной техники времён Великой Отечественной. А уж совсем дальше - текучка, родная Кубань, с которой была связана скорее не его  лично, Захара Загоруйко, жизнь, а предков его, некогда поселившихся на её берегах и  нашедших свой покой в бывшем Екатеринодаре, с двадцатого года прошлого века ставшим Краснодаром, и ни за что не хотевшего возвращать старое имя городу.  При нынешней власти столица Кубани превратилась в деловой центр, в котором пересекаются дорожки крупных и мелких предпринимателей, зовущихся бизнесменами, а по-старому купцами. Ведь многие из них ничем не занимались кроме торговли.
    Впрочем, было бы несправедливым не замечать, что Краснодар за последние годы разросся, похорошел, что появилось много новых зданий современной постройки, микрорайонов. Но, по мнению Захара Захаровича, город потерял многие черты казачьей столицы. Как и любому старожилу, ему жалко того времени, когда на тенистых улицах города, среди сирени, акаций, вишнёвых и абрикосовых деревьев, росших вдоль узких  дорог, можно было встретить старинные казачьи дома.
    Однако теперь восстановлен памятник императрице Екатерине, разрушенный сразу же после революции. Заново отстроен и войсковой собор Александра Невского.
    Хотя Загоруйко не был фанатично верующим, и к Богу у него было своё, особенное отношение, присущее человеку, выросшему и сложившемуся в годы советской власти, его тянуло в этот сквер, к храму, в который он иногда робко входил и молился. И тогда уносило его  в прошлое, и забывал он в такие моменты, кто он и зачем здесь.   
  Но чаще всего Захар Захарович сидел на скамеечке неподалёку от апполоновского памятника Екатерине и размышлял о жизни, о том, что произошло и продолжало происходить с его малой родиной, ворошил в памяти всё, что знал о своём городе.
   По профессии Захар Захарович учитель, преподаватель истории. Школа, которая  находится за его спиной, когда-то была лабораторией Краснодарского пединститута. Его-то и окончил Загоруйко, и когда-то, это было давным-давно, он проходил педагогическую практику в этой самой школе, теперь, наверное, называвшейся на новый манер гимназией. Ныне же оттуда в этот сквер выбегают современные денди, в открытую курят, сквернословят и  никого не стесняются.    
    Прошлой жизни у Загоруйко уже нет, куда-то она улетучилась или спряталась где-то в тайниках души, а нынешняя проходит мимо. Поэтому думать о том, что было, и сравнивать с настоящим, вроде бы, его право. Но сам он об этом не любит особо распространяться хотя бы потому, что невозможно всё, что с ним происходило, загнать в определённые рамки. Да и родня его  была уж такой разношерстной. Белые, красные, зелёные. Сойдутся, бывало, за одним столом, и давай рассуждать-спорить. Захарка-то был тогда ещё совсем маленьким, и совсем не понимал, о чём до хрипоты спорят его дядьки. Однако каждый из его родственников считал себя истинным защитником  родного отечества. А  усмирял их обычно дед:
 - А ну-ка, поганцы, угомонитесь! - рявкал он. - Ишь, затеяли тут гражданскую войну! Защитники отечества нашлись! Вот мы повоевали! Со всеми, кто на Рассею замахивался. А вы меж собой передрались. Казак - это кто, по-вашему? - Он подхватывал внучка, сажал на колени и объяснял ему и всем остальным, - Государевый защитник. Запомни это, Захарка. Вот у тебя имя, как у атамана Чепеги, что город наш основал. А что ему поручила царица-матушка? Российские границы охранять. Вот казаки и охраняли от всяких супостатов.
   Он опускал внука на пол, наливал себе полный стакан самогонки, гладил внучонка по головке. Захарка прижимался к деду всем тельцем
  Может быть, это общение с многочисленной роднёй, дедовские рассказы о том, как казаки на Кубань переселились, о его боевых походах, о том, как многие казачьи семьи были отправлены за Урал, и привели Захара Захаровича Загоруйко к выбору своей будущей профессии историка.
   Бывало, что дед, распалившись, говорил и другое. О том, что императрица специально отправила казаков подальше, сюда, на край тогда российской земли, потому что побаивалась вольных казаков, живших по своим обычаям и традициям.
 - А потом красные прижали нам хвост, - горячился он, - вот и получилось: красные казаки, белые. А чё нам делить-то было? Вольному-то народу?
  Сейчас, вспоминая эти дедовские рассказы, живущему совсем в другое время и в другом государстве, перечитавшему кучу книг о казачестве, занимающемуся неблагодарным трудом летописца, Захару Захаровичу так и виделся этот здоровенный казачина. Он представлял, как его дед несся в бой с шашкой наголо, ничего не страшась. Как-то он застал Тихона Пантелеймоновича за странным занятием - он сидел у окна и перебирал какие-то медальки.  Увидев внука, дед подозвал его к себе:
  - Бачишь, шо це таке? Царёвы награды Георгиевского кавалера мне пожалованы были. Помру, схорони подальше. Чтоб не стали они побрякушками. Это мне дадено за  кровь, шо  проливал. Ты, Захарка, Кубань не бросай, это ж наша вторая родина, твоя ж первая.
  На Дубинке, где стоял загоруйковский дом, деда Тихона многие знали и уважали. Люди  приходили к нему за советом, а то и просто погутарить с мудрым стариком. А ему было о чём вспомнить, что рассказать землякам…
    Многих тогда отправили за Урал, не избежала суровой судьбы и дедовская семья. Рассказывали потом, что встретился однажды дед Тихон с однополчанином, а тот каким-то начальником был при власти. Вот и помог ему вернуться в родные места.
 - А сколько там безвинных… - сокрушался дед. В такие минуты к нему лучше не подходить, с молодости крутым, говорили про него, был. - Меня ж в царскую гвардию хотели забрать, - вспоминал он. – Но куда ж я от родной Кубани?!
    Охоту дед не любил, хотя стрелял отменно.
- Мне жалко, живность всякую, - делился он с внуком. - Пусть себе бегает. Жизнь отобрать - всяк может, - философствовал старик. - А подарить? Вот, то-то и оно.
   Похоронен был дед Тихон на Всесвятском кладбище. Его предали земле как Георгиевского кавалера. А перед тем, как уйти в мир иной, позвал  Захарку:
 - Помнишь, я тебе медальки показывал? - спросил он внука. - Береги их, и никому не показывай. Это самое дорогое, что у меня было, я тебе отдаю. На отца зла не держи. Меня тоже в детстве пороли. - И он отвернулся к стене спаленки, где доживал свой век...
      Вспомнил эти дедовы слова Загоруйко на Тамани в девяностые годы, когда увидел  впервые плачущих казаков с чужбины. Они рыдали по потерянной России, куда уже не могли вернуться. Той России, которую некогда покинули их отцы и деды, не было. А в новую они не поверили, хотя и появились уже законы о реабилитации казачества
    - В тебе ничего казачьего и нет, - не раз недовольно выговаривал ему отец, который прошёл все войны, и уцелел, хотя ранен был неоднократно. - Ты и в церковь-то ходишь не молиться, а из любопытства, как, мол, там и что. А настоящий казак, не покрестившись, за стол не сядет, чарку самогонки и ту без молитвы в себя не опрокинет.
      Захар Захарович улыбнулся, вспомнив сейчас, как часто спорил с батькой, пока тот за ремень не хватался. А умирая, сказал единственному своему сыну, уцелевшему во всех испытаниях  и перипетиях – войнах, гонениях, репрессиях - такие слова:
- Предай земле меня, как подобает. По-нашему, по казачьему. Грехов, конечно, на мне много, но против отечества никогда не грешил. Потому что мы, казаки - государевы  служаки. Так уж пошло с самой Екатерины-матушки нашей…
    А все дедовские награды, и не только Георгиевские кресты, Захар Захарович бережно  хранит. А как же иначе. Он это деду Тихону обещал. Поклялся когда-то. И внукам своим передаст дальше на хранение…

                Георгиевские кресты деда Тихона
     Захар Захарович Загоруйко, персональный пенсионер, это по старым советским понятиям, любит посидеть в этом сквере. Теперь он назывался Екатерининским. Обычно он приходит сюда ближе к вечеру и сидит на скамейке пока не стемнеет. Впереди, почти заслоняя старое крайкомовское здание бывшей одновременно и партийной и административной власти, сгрудились вокруг императрицы Екатерины казаки. А там, через дорогу, где когда-то Ильич указывал путь стране, (сам памятник Ленину давно уже отсюда эвакуировали), бьют разноцветные фонтанчики Еще дальше, за большими и малыми домами вдоль Постовой темнел своими мутными водами Затон, который сиротливо и покорно застыл среди танков, пушек и другой военной техники времён Великой Отечественной. А уж совсем дальше - текучка, родная Кубань, с которой была связана скорее не его  лично, Захара Загоруйко, жизнь, а предков его, некогда поселившихся на её берегах и  нашедших свой покой в бывшем Екатеринодаре, с двадцатого года прошлого века ставшим Краснодаром, и ни за что не хотевшего возвращать старое имя городу.  При нынешней власти столица Кубани превратилась в деловой центр, в котором пересекаются дорожки крупных и мелких предпринимателей, зовущихся бизнесменами, а по-старому купцами. Ведь многие из них ничем не занимались кроме торговли.
    Впрочем, было бы несправедливым не замечать, что Краснодар за последние годы разросся, похорошел, что появилось много новых зданий современной постройки, микрорайонов. Но, по мнению Захара Захаровича, город потерял многие черты казачьей столицы. Как и любому старожилу, ему жалко того времени, когда на тенистых улицах города, среди сирени, акаций, вишнёвых и абрикосовых деревьев, росших вдоль узких  дорог, можно было встретить старинные казачьи дома.
    Однако теперь восстановлен памятник императрице Екатерине, разрушенный сразу же после революции. Заново отстроен и войсковой собор Александра Невского.
    Хотя Загоруйко не был фанатично верующим, и к Богу у него было своё, особенное отношение, присущее человеку, выросшему и сложившемуся в годы советской власти, его тянуло в этот сквер, к храму, в который он иногда робко входил и молился. И тогда уносило его  в прошлое, и забывал он в такие моменты, кто он и зачем здесь.   
  Но чаще всего Захар Захарович сидел на скамеечке неподалёку от апполоновского памятника Екатерине и размышлял о жизни, о том, что произошло и продолжало происходить с его малой родиной, ворошил в памяти всё, что знал о своём городе.
   По профессии Захар Захарович учитель, преподаватель истории. Школа, которая  находится за его спиной, когда-то была лабораторией Краснодарского пединститута. Его-то и окончил Загоруйко, и когда-то, это было давным-давно, он проходил педагогическую практику в этой самой школе, теперь, наверное, называвшейся на новый манер гимназией. Ныне же оттуда в этот сквер выбегают современные денди, в открытую курят, сквернословят и  никого не стесняются.    
    Прошлой жизни у Загоруйко уже нет, куда-то она улетучилась или спряталась где-то в тайниках души, а нынешняя проходит мимо. Поэтому думать о том, что было, и сравнивать с настоящим, вроде бы, его право. Но сам он об этом не любит особо распространяться хотя бы потому, что невозможно всё, что с ним происходило, загнать в определённые рамки. Да и родня его  была уж такой разношерстной. Белые, красные, зелёные. Сойдутся, бывало, за одним столом, и давай рассуждать-спорить. Захарка-то был тогда ещё совсем маленьким, и совсем не понимал, о чём до хрипоты спорят его дядьки. Однако каждый из его родственников считал себя истинным защитником  родного отечества. А  усмирял их обычно дед:
 - А ну-ка, поганцы, угомонитесь! - рявкал он. - Ишь, затеяли тут гражданскую войну! Защитники отечества нашлись! Вот мы повоевали! Со всеми, кто на Рассею замахивался. А вы меж собой передрались. Казак - это кто, по-вашему? - Он подхватывал внучка, сажал на колени и объяснял ему и всем остальным, - Государевый защитник. Запомни это, Захарка. Вот у тебя имя, как у атамана Чепеги, что город наш основал. А что ему поручила царица-матушка? Российские границы охранять. Вот казаки и охраняли от всяких супостатов.
   Он опускал внука на пол, наливал себе полный стакан самогонки, гладил внучонка по головке. Захарка прижимался к деду всем тельцем
  Может быть, это общение с многочисленной роднёй, дедовские рассказы о том, как казаки на Кубань переселились, о его боевых походах, о том, как многие казачьи семьи были отправлены за Урал, и привели Захара Захаровича Загоруйко к выбору своей будущей профессии историка.
   Бывало, что дед, распалившись, говорил и другое. О том, что императрица специально отправила казаков подальше, сюда, на край тогда российской земли, потому что побаивалась вольных казаков, живших по своим обычаям и традициям.
 - А потом красные прижали нам хвост, - горячился он, - вот и получилось: красные казаки, белые. А чё нам делить-то было? Вольному-то народу?
  Сейчас, вспоминая эти дедовские рассказы, живущему совсем в другое время и в другом государстве, перечитавшему кучу книг о казачестве, занимающемуся неблагодарным трудом летописца, Захару Захаровичу так и виделся этот здоровенный казачина. Он представлял, как его дед несся в бой с шашкой наголо, ничего не страшась. Как-то он застал Тихона Пантелеймоновича за странным занятием - он сидел у окна и перебирал какие-то медальки.  Увидев внука, дед подозвал его к себе:
  - Бачишь, шо це таке? Царёвы награды Георгиевского кавалера мне пожалованы были. Помру, схорони подальше. Чтоб не стали они побрякушками. Это мне дадено за  кровь, шо  проливал. Ты, Захарка, Кубань не бросай, это ж наша вторая родина, твоя ж первая.
  На Дубинке, где стоял загоруйковский дом, деда Тихона многие знали и уважали. Люди  приходили к нему за советом, а то и просто погутарить с мудрым стариком. А ему было о чём вспомнить, что рассказать землякам…
    Многих тогда отправили за Урал, не избежала суровой судьбы и дедовская семья. Рассказывали потом, что встретился однажды дед Тихон с однополчанином, а тот каким-то начальником был при власти. Вот и помог ему вернуться в родные места.
 - А сколько там безвинных… - сокрушался дед. В такие минуты к нему лучше не подходить, с молодости крутым, говорили про него, был. - Меня ж в царскую гвардию хотели забрать, - вспоминал он. – Но куда ж я от родной Кубани?!
    Охоту дед не любил, хотя стрелял отменно.
- Мне жалко, живность всякую, - делился он с внуком. - Пусть себе бегает. Жизнь отобрать - всяк может, - философствовал старик. - А подарить? Вот, то-то и оно.
   Похоронен был дед Тихон на Всесвятском кладбище. Его предали земле как Георгиевского кавалера. А перед тем, как уйти в мир иной, позвал  Захарку:
 - Помнишь, я тебе медальки показывал? - спросил он внука. - Береги их, и никому не показывай. Это самое дорогое, что у меня было, я тебе отдаю. На отца зла не держи. Меня тоже в детстве пороли. - И он отвернулся к стене спаленки, где доживал свой век...
      Вспомнил эти дедовы слова Загоруйко на Тамани в девяностые годы, когда увидел  впервые плачущих казаков с чужбины. Они рыдали по потерянной России, куда уже не могли вернуться. Той России, которую некогда покинули их отцы и деды, не было. А в новую они не поверили, хотя и появились уже законы о реабилитации казачества
    - В тебе ничего казачьего и нет, - не раз недовольно выговаривал ему отец, который прошёл все войны, и уцелел, хотя ранен был неоднократно. - Ты и в церковь-то ходишь не молиться, а из любопытства, как, мол, там и что. А настоящий казак, не покрестившись, за стол не сядет, чарку самогонки и ту без молитвы в себя не опрокинет.
      Захар Захарович улыбнулся, вспомнив сейчас, как часто спорил с батькой, пока тот за ремень не хватался. А умирая, сказал единственному своему сыну, уцелевшему во всех испытаниях  и перипетиях – войнах, гонениях, репрессиях - такие слова:
- Предай земле меня, как подобает. По-нашему, по казачьему. Грехов, конечно, на мне много, но против отечества никогда не грешил. Потому что мы, казаки - государевы  служаки. Так уж пошло с самой Екатерины-матушки нашей…
    А все дедовские награды, и не только Георгиевские кресты, Захар Захарович бережно  хранит. А как же иначе. Он это деду Тихону обещал. Поклялся когда-то. И внукам своим передаст дальше на хранение…

                Георгиевские кресты деда Тихона
     Захар Захарович Загоруйко, персональный пенсионер, это по старым советским понятиям, любит посидеть в этом сквере. Теперь он назывался Екатерининским. Обычно он приходит сюда ближе к вечеру и сидит на скамейке пока не стемнеет. Впереди, почти заслоняя старое крайкомовское здание бывшей одновременно и партийной и административной власти, сгрудились вокруг императрицы Екатерины казаки. А там, через дорогу, где когда-то Ильич указывал путь стране, (сам памятник Ленину давно уже отсюда эвакуировали), бьют разноцветные фонтанчики Еще дальше, за большими и малыми домами вдоль Постовой темнел своими мутными водами Затон, который сиротливо и покорно застыл среди танков, пушек и другой военной техники времён Великой Отечественной. А уж совсем дальше - текучка, родная Кубань, с которой была связана скорее не его  лично, Захара Загоруйко, жизнь, а предков его, некогда поселившихся на её берегах и  нашедших свой покой в бывшем Екатеринодаре, с двадцатого года прошлого века ставшим Краснодаром, и ни за что не хотевшего возвращать старое имя городу.  При нынешней власти столица Кубани превратилась в деловой центр, в котором пересекаются дорожки крупных и мелких предпринимателей, зовущихся бизнесменами, а по-старому купцами. Ведь многие из них ничем не занимались кроме торговли.
    Впрочем, было бы несправедливым не замечать, что Краснодар за последние годы разросся, похорошел, что появилось много новых зданий современной постройки, микрорайонов. Но, по мнению Захара Захаровича, город потерял многие черты казачьей столицы. Как и любому старожилу, ему жалко того времени, когда на тенистых улицах города, среди сирени, акаций, вишнёвых и абрикосовых деревьев, росших вдоль узких  дорог, можно было встретить старинные казачьи дома.
    Однако теперь восстановлен памятник императрице Екатерине, разрушенный сразу же после революции. Заново отстроен и войсковой собор Александра Невского.
    Хотя Загоруйко не был фанатично верующим, и к Богу у него было своё, особенное отношение, присущее человеку, выросшему и сложившемуся в годы советской власти, его тянуло в этот сквер, к храму, в который он иногда робко входил и молился. И тогда уносило его  в прошлое, и забывал он в такие моменты, кто он и зачем здесь.   
  Но чаще всего Захар Захарович сидел на скамеечке неподалёку от апполоновского памятника Екатерине и размышлял о жизни, о том, что произошло и продолжало происходить с его малой родиной, ворошил в памяти всё, что знал о своём городе.
   По профессии Захар Захарович учитель, преподаватель истории. Школа, которая  находится за его спиной, когда-то была лабораторией Краснодарского пединститута. Его-то и окончил Загоруйко, и когда-то, это было давным-давно, он проходил педагогическую практику в этой самой школе, теперь, наверное, называвшейся на новый манер гимназией. Ныне же оттуда в этот сквер выбегают современные денди, в открытую курят, сквернословят и  никого не стесняются.    
    Прошлой жизни у Загоруйко уже нет, куда-то она улетучилась или спряталась где-то в тайниках души, а нынешняя проходит мимо. Поэтому думать о том, что было, и сравнивать с настоящим, вроде бы, его право. Но сам он об этом не любит особо распространяться хотя бы потому, что невозможно всё, что с ним происходило, загнать в определённые рамки. Да и родня его  была уж такой разношерстной. Белые, красные, зелёные. Сойдутся, бывало, за одним столом, и давай рассуждать-спорить. Захарка-то был тогда ещё совсем маленьким, и совсем не понимал, о чём до хрипоты спорят его дядьки. Однако каждый из его родственников считал себя истинным защитником  родного отечества. А  усмирял их обычно дед:
 - А ну-ка, поганцы, угомонитесь! - рявкал он. - Ишь, затеяли тут гражданскую войну! Защитники отечества нашлись! Вот мы повоевали! Со всеми, кто на Рассею замахивался. А вы меж собой передрались. Казак - это кто, по-вашему? - Он подхватывал внучка, сажал на колени и объяснял ему и всем остальным, - Государевый защитник. Запомни это, Захарка. Вот у тебя имя, как у атамана Чепеги, что город наш основал. А что ему поручила царица-матушка? Российские границы охранять. Вот казаки и охраняли от всяких супостатов.
   Он опускал внука на пол, наливал себе полный стакан самогонки, гладил внучонка по головке. Захарка прижимался к деду всем тельцем
  Может быть, это общение с многочисленной роднёй, дедовские рассказы о том, как казаки на Кубань переселились, о его боевых походах, о том, как многие казачьи семьи были отправлены за Урал, и привели Захара Захаровича Загоруйко к выбору своей будущей профессии историка.
   Бывало, что дед, распалившись, говорил и другое. О том, что императрица специально отправила казаков подальше, сюда, на край тогда российской земли, потому что побаивалась вольных казаков, живших по своим обычаям и традициям.
 - А потом красные прижали нам хвост, - горячился он, - вот и получилось: красные казаки, белые. А чё нам делить-то было? Вольному-то народу?
  Сейчас, вспоминая эти дедовские рассказы, живущему совсем в другое время и в другом государстве, перечитавшему кучу книг о казачестве, занимающемуся неблагодарным трудом летописца, Захару Захаровичу так и виделся этот здоровенный казачина. Он представлял, как его дед несся в бой с шашкой наголо, ничего не страшась. Как-то он застал Тихона Пантелеймоновича за странным занятием - он сидел у окна и перебирал какие-то медальки.  Увидев внука, дед подозвал его к себе:
  - Бачишь, шо це таке? Царёвы награды Георгиевского кавалера мне пожалованы были. Помру, схорони подальше. Чтоб не стали они побрякушками. Это мне дадено за  кровь, шо  проливал. Ты, Захарка, Кубань не бросай, это ж наша вторая родина, твоя ж первая.
  На Дубинке, где стоял загоруйковский дом, деда Тихона многие знали и уважали. Люди  приходили к нему за советом, а то и просто погутарить с мудрым стариком. А ему было о чём вспомнить, что рассказать землякам…
    Многих тогда отправили за Урал, не избежала суровой судьбы и дедовская семья. Рассказывали потом, что встретился однажды дед Тихон с однополчанином, а тот каким-то начальником был при власти. Вот и помог ему вернуться в родные места.
 - А сколько там безвинных… - сокрушался дед. В такие минуты к нему лучше не подходить, с молодости крутым, говорили про него, был. - Меня ж в царскую гвардию хотели забрать, - вспоминал он. – Но куда ж я от родной Кубани?!
    Охоту дед не любил, хотя стрелял отменно.
- Мне жалко, живность всякую, - делился он с внуком. - Пусть себе бегает. Жизнь отобрать - всяк может, - философствовал старик. - А подарить? Вот, то-то и оно.
   Похоронен был дед Тихон на Всесвятском кладбище. Его предали земле как Георгиевского кавалера. А перед тем, как уйти в мир иной, позвал  Захарку:
 - Помнишь, я тебе медальки показывал? - спросил он внука. - Береги их, и никому не показывай. Это самое дорогое, что у меня было, я тебе отдаю. На отца зла не держи. Меня тоже в детстве пороли. - И он отвернулся к стене спаленки, где доживал свой век...
      Вспомнил эти дедовы слова Загоруйко на Тамани в девяностые годы, когда увидел  впервые плачущих казаков с чужбины. Они рыдали по потерянной России, куда уже не могли вернуться. Той России, которую некогда покинули их отцы и деды, не было. А в новую они не поверили, хотя и появились уже законы о реабилитации казачества
    - В тебе ничего казачьего и нет, - не раз недовольно выговаривал ему отец, который прошёл все войны, и уцелел, хотя ранен был неоднократно. - Ты и в церковь-то ходишь не молиться, а из любопытства, как, мол, там и что. А настоящий казак, не покрестившись, за стол не сядет, чарку самогонки и ту без молитвы в себя не опрокинет.
      Захар Захарович улыбнулся, вспомнив сейчас, как часто спорил с батькой, пока тот за ремень не хватался. А умирая, сказал единственному своему сыну, уцелевшему во всех испытаниях  и перипетиях – войнах, гонениях, репрессиях - такие слова:
- Предай земле меня, как подобает. По-нашему, по казачьему. Грехов, конечно, на мне много, но против отечества никогда не грешил. Потому что мы, казаки - государевы  служаки. Так уж пошло с самой Екатерины-матушки нашей…
    А все дедовские награды, и не только Георгиевские кресты, Захар Захарович бережно  хранит. А как же иначе. Он это деду Тихону обещал. Поклялся когда-то. И внукам своим передаст дальше на хранение…