рождество пресвятой Богородицы

Рождество Пресвятой Богородицы

         История эта давняя, но каждый раз, когда приходит осень, сентябрь, и стоит тёплая и безветренная погода, классическое бабье лето, что-то заставляет её вспоминать. Так и сегодня, увидев мельком сообщение о том, что снова церковь и верующие чествуют Богородицу, я погружаюсь в своё уже не близкое и размытое временем впечатление от подобного дня.  Попытавшись с утра принять участие в общественно полезном и расчищая огород, я уже точно знал, что обязательно расскажу и об этом.

 Событие, наложившееся у меня в памяти на эту дату, произошло в Подмосковье, во время очередного рабочего вояжа. Люблю дороги и бродить стало потребностью почти маниакальной. Дело же, которым занят, помимо того, что кормит, иногда даёт возможность побывать в интересных местах и увидеть что-то по настоящему новое. К тому же это то, что как правило в стороне от привычного и истоптанного. Впрочем, последнее с большой натяжкой применимо к Москве и её окрестностям, но иной возможности увидеть подобное у меня нет.
 
Посёлок, в котором мы с напарником должны были установить в коттедже деревянную лестницу, назывался Митрополье. Это на северо-востоке от столицы. Очень показательный пример элитного, навороченного строительства. Есть в этих краях поселения и покруче, но и в такие, как это, мы попадаем не часто. Закрытая, огороженная добротным высоким забором и охраняемая площадка. Всё строящееся тут должно отвечать довольно высоким имущественным стандартам и быть выполнено в определённые сроки. Многое уже готово к заселению, но хозяева обживать недвижимость будут, видимо, когда удалится черновой люд.

 Со всех сторон место окружено густой чащей, где-то недалеко имелся и водоём, куда бегали порыбачить некоторые из местных работяг. Но мы с другом работали тогда очень напряжённо, да и заказ был сложным. От того и единственное, что мог себе позволить, это непродолжительные набеги в лес. Меня он очень удивил. Внешне ничего выдающегося, однако время и погода позволили сделать массу открытий и наблюдений о местной флоре. Бурлящая стройка обогатила местный ландшафт отбросами цивилизации, но природа тем не менее брала своё. Грибная пора, и тут мы её ощущали воочию. Белые грибы можно было обнаружить в паре метров от порога и это вносило порой разнообразие в наше обычное, походное меню. Но меня, в минуты редкого досуга, более увлекало другое занятие. Лещина, лесной орех. Никогда бы не подумал, что его так много в этих местах. Деревце это в изобилии растёт и на Кавказе, но сколько помню, собрать даже горсть орешков с него, всегда, было довольно сложной задачей. А тут, в короткий послеобеденный перерыв, Я успевал за несколько минут набрать полные карманы.

 Возвращаясь в комнату, где мы ночевали, рассыпал их на газете. Сушил и сортировал.
 Был сильный соблазн схрумкать всё это, но твёрдо решил, что повезу домой. Конечно, фундук и крупнее, и легко доступен в местах, где живу постоянно, на рынке он есть всегда, но мне почему-то более нравится добытое именно так, естественно.
 В доме моём орешки эти - непременная составляющая многих выпечек и желанный десерт на столе. Я вырос в краях, где ореховой шелухой топили печки, и сам вид этого плода тоже напоминание о многом, что связано с детством и родиной. Может, и оттого так удивил и запомнился он тут.
 
Но всё же главным, что делало мои ощущения в этом месте... затрудняюсь подобрать слово, привычнее, что ли, была компания работяг, жившая рядом с нами и работавшая в коттедже. Это были грузины. Народ безусловно мастеровой, но в свете нынешних политических пертурбаций не частый в многоликом интернационале подмосковных строек. Их было человек пять, правда порой, особенно вечерами, количество это удваивалось, а то и более. Приходили пообщаться земляки из других строящихся домов.

 Истории этой уже несколько лет, война в Осетии кажется как раз случилась, и отношения с Грузией были натянуты до предела. По сути, ребята эти находились в России на нелегальном положении, и работа в таком закрытом посёлке, где не появляется милиция, была для них естественным выбором. Занимались они в основном укладкой кафеля и отделкой. Работу свою знали и делали споро. Многие из них провели в этих краях безвыездно больше шести лет. Почти всё заработанное отсылали домой, семьям. Так, в общем, поступало большинство рабочих.

 Мы же с Женей (напарник и друг) были, как обычно в подобных "Вавилонах", редкими представителями чуть более высокой касты чёрно-трудящихся - "россияне". И, поскольку пребывали в первопрестольной не дольше месяца, могли себе позволить более свободно перемещаться, не опасаясь блюстителей порядка. Хотя и тут помнятся исключения.

 Рядом работали украинцы, башкирская бригада, разумеется и без Средней Азии не обходилось. Армян, как ни странно, не помню. Но положение грузин было особым. Живя по просроченным документам, они постоянно находились под угрозой депортации. Единственный способ без последствий съездить на родину, это неблизкий крюк через Беларусь. Оттуда на Украину, а уже из последней паромом либо самолётом до родины. Иные варианты были дорогой в один конец и небезопасны, или требовали безупречных документов.

 Я неспроста так обстоятельно об этом говорю. Всё это часто было темой нашего общения и, надо сказать, что и отношения  с этими ребятами складывались хорошо. Кавказцы нередки на стройках, Я так и вовсе себя от них не отделяю. Но даже напарник в итоге остался под впечатлением культуры и традиций, которые наши соседи принесли на стройку.  Повторюсь, это были трудяги и работяги в чистом виде. Простые и часто деревенские ребята. Совсем юных тут не было, в основном лет под тридцать, а некоторые даже много старше.

 Неформальным авторитетом среди них был кутаисец Авто, полагаю по паспорту Автондил, но представился и отзывался на это короткое имя. Колоритный здоровый, с хорошим пузом, мужик. Один из немногих в той компании, кто без проблем общался на русском. Запомнился мне он порядочным и добрым человеком, и пользовался заметным уважением в местной общине. Обычно, работая, мы не вступаем в местные профсоюзы и столуемся, и живём обособленно. Это и специфика работы, и личные предпочтения, да и редко отрываемся от дома надолго. И этот раз не был исключением. Но грузины - это особая категория жителей Кавказских гор. Помимо шумности, что часто выделяет наших в толпе, это народ особо замороченный (в хорошем смысле) на традициях.

 Гостеприимство из их числа. В общем, мне даже нравилось такое соседство. А в местном импровизированном магазинчике, разместившемся в строительном вагоне, даже обнаружил земляка, тоже грузина, но из Кахи, городка, соседнего с моими родными Закаталами. Но это уже был иной тип, более заточенный на коммерции. Тем не менее и с ним я немного общался на тему дел в родных местах. Что-то ностальгическое было во всей той атмосфере. И надо сказать, понимал ребят, с тоской говорящих о родных и домах, оставленных за горами.
 У Авто семья была рядом, но и у него настроение уже сложилось походное, ясно было, что жить на полулегальном положении дальше станет ещё сложнее. Он оброс, за долгие годы работы тут, добром и переживал , что ни продать его толком, ни вывезти, нет никакой возможности.

 В компании, окружавшей нас во время работы, запомнились ещё два человека. Один, кажется его звали Вова, хохол, прибившийся к нашим соседям. Хитрован и пройдоха, какими, в общем, и определяются хохлы. Не хочу обижать украинцев, есть доля истины в расхожей шутке - хохол там, где лучше, а украинец на Украине. Вроде бы ребята подбрасывали ему иногда какую-то работу в нашем доме, а вообще украинцы строили другой коттедж. Ярый поклонник Юли Тимошенко, он и поездку домой подгадал к выборам. Запомнилось, что даже отослав деньги через банк, Вова взял билеты в купейный вагон.  Работяги обычно едут плацкартой, там их и разводят менты и пограничники. Убил же меня этот незалежный хлопец заявлением, что прожив сорок лет, только недавно узнал, как по-украински вертолёт – оказалось, геликоптер... По мне, так могли б поднапрячься и придумать что-то по-оригинальнее. 

          Другой человек, о котором хочу сказать особо, поначалу ни чем к себе не привлекал. Звали его Каха. Молодой, лет тридцати, статный грузин. Как оказалось, он начал приходить в этот дом практически одновременно с началом наших работ. Другое дело, что и одет всегда был не в робу, и очень грамотно говорил по-русски. Как оказалось, он присматривал на одной из строек за таджиками, и узнав о существовании тут грузинской диаспоры, стал заглядывать пообщаться на родном языке. Помню, как-то мы даже довольно резко поспорили о причинах разлада между нашими странами. Хотя обычно эти темы старались обходить, и сходились на том, что многое тут грязная политика, издержки которой приходится расхлёбывать простым людям.

            Как правило, даже на споры и разговоры сил и времени оставалось немного. Мы не язвенники, порой, вечером могли себе позволить грамм 50 крепкого или бутылку пива. Грузинам, для кого эта рутина растянулась на годы, сам Бог велел иногда расслабляться круче. Пить же этот народ умеет, в отличие от братьев-славян, что робили недалече. Норму знали, и не буянили. Нельзя было и пройти мимо них, не получив приглашения к столу. Приходилось галантно извиняться и отказываться, ссылаясь на работу. Пахали мы от восхода до заката и даже в воскресенье. Вокруг лес, до ближайшего посёлка надо топать прилично, да и что там делать. Москва вроде по местным меркам недалеко, но на общественном транспорте это несколько часов.

 В такой атмосфере мы проработали уже пару недель и оставалось совсем немного. Как то с утра, к нам подошёл Авто:
- Ребята, сегодня в Грузии великий праздник, Рождество Богоматери. Это самый уважаемый у нас день, и вы обязательно подходите к нашему столу, вечером.
 Отказываться было неловко, и мы решили, что отметимся и немного посидим. Грузины с утра уехали в Москву, а мы работали в тишине и отсутствии суеты вокруг.
 
Где-то ближе к вечеру наши соседи вернулись. Сразу стало ясно, что затевается что-то неординарное. Стал прибывать и окрестный народ. Даже какая-то смуглянка объявилась в нашем монастыре. Но надо отметить, что и столом, и готовкой занимались мужики. Солидный арсенал горячительного красноречиво подчёркивал значимость события. Смущало, что в большинстве бутылок это была водка. Но и стол впечатлял. Как ребята, в походных условиях, смогли приготовить столько сложных изумительных блюд. Всё натуральное и по-настоящему грузинское, никаких консервов, коими мы тогда питались. Мясо, соусы, фрукты... чего только не было.

 Людей собралось немало. Кроме нас с Женей и Вовы, который, похоже, не пропускал не отмеченным ни одного праздника братской страны, это были грузины. Шум, разговоры. Раздался звонок мобильного, оказалось, Кахе позвонили из дома родители из Грузии. Отвечал он, конечно, на родном языке, но понятны были эмоции и радость от знакомых голосов. Авто тихо пояснил, что парень - единственный ребёнок в семье. Что у него очень больна мать, и он хочет в ближайшее время поехать проведать её и заодно познакомить с русской девушкой, с которой тут сложились отношения и даже есть малыш. Каха собирался на родине оформить официально брак. Разговор же его со стариками поднял настроение и остальным. Вразнобой стали вспоминать своё и своих.

 Многие вокруг цивильно приоделись, что только подчёркивало значимость события. По центру расположились "аксакалы". Запомнился мужичок лет шестидесяти, довольно спортивного вида. Как оказалось, когда-то он играл в футбол за тбилисское Динамо. Невольно приходит на ум Соткилава, ибо у старичка оказался еще и замечательный голос. На стройке же он, укладывал кафель. Ошибкой было бы считать, что все грузины хорошо поют, в нашей компании пел только этот человек, но как пел! Акапелла.

 Громко и хорошо поставленным голосом. Всем было налито, успели даже что-то укусить, стоял негромкий гул от междусобойных разговоров, и вдруг эта песня. Что-то грустное и тягучее, все смолкли, но и пение оборвалось. Мы с напарником переглянулись, не сразу сообразив, что к чему. Авто начал было объяснять, что в этот день грузины поминают - младенцев, детей, потом братьев и сестёр, родителей, их родителей, и список этот можно долго продолжать. Не хочу утрировать и перевирать что-то не хочется, но действо впечатляло, и выпиваемое по таким предлогам, воспринималось совсем не рядовой попойкой старых знакомых. Тут в новом качестве проявил себя и Каха. Когда другие, запинаясь и с трудом подбирая слова, попытались переводить нам эти ритуальные куплеты, он, перебив остальных, легко и чёткими литературными фразами выдал русский аналог напетого.

 Так дальше и пошло и было по-настоящему интересно. Кабы пили не водку, а сухое грузинское вино, Я просидел бы, с этой компанией, долго.
 Невольно позавидовал нашему солисту, для которого специально было закуплено именно сухое. Ели от пуза, но чувствовал, что уже прилично охмелел и если не остановлюсь будет перебор. Стараясь не привлекать внимания гостеприимных хозяев банкета, потихоньку ретировался на второй этаж, где мы ночевали.
Напарник же остался, хотя, обычно, первым тормозит он. Действительно, было интересно.  Уже засыпая слышал, внизу начали танцевать лезгинку. Улыбнулся про себя - вовремя отвалил. А Женя, похоже, созрел для того, чтобы по-молодецки с криком "асса", пуститься в общий хоровод. Посмотрю на него утром. С тем и отключился.

          Проснулся рано от страшных криков Авто:
- Вай. Вааай (что-то по-грузински). Ваай!

Как был, выскочил в коридор:
-Что случилось?
-Каха умер...
-Как? Когда?

Казалось невообразимым, дурной и чёрной шуткой такое... Ведь всего несколько часов назад я сидел с этим молодым, здоровым парнем за столом, слушал его, спрашивал, говорил. Он строил планы, мечтал увидеть родных... Сложно передать ощущения того момента. Есть смерти, при всей страшности определения, ожидаемые, неизбежные, но такое - ужас, нелогичное и противоестественное.

           Недосыпы, неустроенность, переутомление, эмоциональное возбуждение, вызванное звонком, эйфория праздника, подогретая массой тяжёлого алкоголя, в конечном итоге сложились, и сердце не выдержало. Сложно винить кого-либо в произошедшем, мы часто живём одним днём и беспечно. Когда старшее поколение стало отходить на боковую, разгорячённая молодёжь решила продолжить торжество и отправилась в ближний посёлок, там у стен кафе всё и случилось. Пока сообразили, что всё серьёзно и вызвали помощь, было уже поздно.

            Обустройством дел покойного должен был заняться друг, который приехал, как только узнал о случившемся. Наше участие ограничилось небольшими деньгами в общак, который стали собирать ребята на стройке. Расходы предстояли немалые. Одна отправка тела самолётом через Ереван стоила полугодового заработка. А представить реакцию стариков на новость... жесть, расхожее, но жёсткое и подходящее случаю определение. Как-то тихо стало в доме после того. К тому же зарядили дожди. Всё вокруг посерело.

 Мы где-то через неделю закончили,  наконец, монтаж и стали собираться. Из посёлка уезжали порознь. Женя (у него было где остановиться) с инструментом, на машине хозяина, отвалил накануне нашего рейса, а я должен был чухать на перекладных по утру. Встал затемно, прихватил лёгкую сумку и потрусил в сумерках по лужам. Самым сложным оказался выход на трассу, надо было пройти метров сто по лесу. Еле видно, тропа превратилась в канаву, и не смотря на импровизированные бахилы из пакетов, уделался в липкой московской глине по уши. Только попытался отчиститься, подошёл автобус и пришлось бочком, осторожно, чтоб не испачкать чего, пробираться на свободное место. Выйдя у метро, окрасил пару столичных луж в ядовито-жёлтый цвет, но всё равно остался типовым бродягой. В итоге плюнул на это дело, и спустился в метро. Автобус ждал нас у " Черкизона". Всё, чего хотелось тогда, это - домой. Только домой, быстрее и дальше от этих мест.