Элен

ЭЛЕН
(Одиночество)

На улице падал крупный, влажный снег. Слепил глаза.
Элен шла центральной улицей, впрочем, единственной в городе, которая своим видом подтверждала, что  N-ск  всё-таки город…
Торопилась к автобусной остановке.

Ехать, ехать, ехать…  Домой. В тепло, в свою комнатушку, в своё одиночество, в своё откровение…

Сегодня был бестолковый день. Так ничего и не успев за него, она лишь пообедала в ресторане.

В зале было немноголюдно. спокойно; несколько командированных да военных, да спортсменов. И всё.
Она села в крайнее кресло за столиком  у окна. Одна. Долго ждала, пока официантка приняла заказ.

Тем временем в зал вошёл молодой усатый тощий человек, и хотя было много свободных мест, обойдя весь зал, он почти остановился у её стола.
Ещё когда он только просунул голову в дверь (а сделал он это почти комично), она поняла, что он сядет к ней. Так и вышло.

Он остановился в нерешительности, что выбрать?  Она едва взглянула на него, и этого оказалось достаточно:
-  Можно здесь? – коснулся он спинки свободного кресла за её столиком.
- Пожалуйста,   – почти равнодушно ответила она. Хотя было приятно,  да ей, впрочем, и хотелось этого, хотя бы потому, чтоб  не чувствовать себя одинокой в эти несколько минут…

Элен была сегодня хороша. Её взбитые, слегка подкрашенные волосы, элегантно и, вместе с  тем, несколько небрежно причёсанные, привлекали взор и придавали светлость её лицу.  Если напротив, в обществе чёрных грузин, сидели уродливые фифы с уродливо выщипанными бровями, то её нежные природные брови только подчёркивали тихую прелесть тёмных глаз. Она не улыбалась, и, кажется, за всё время обеда ни разу не улыбнулась. А усатый незнакомец читал какие-то тонкие спортивные брошюры. Они не заговорили  между собой. Единственное, что как-то привлекло её внимание, так это брошюрка выпуска какого-то года начала века. Похоже, по теории шахмат, на которой она успела разглядеть знакомую ей по Москве фамилию  – Верховский  Ю.

Но и это она не сочла поводом для вопроса или разговора, - таким, видимо, былое настроение этого дня.

…И позже, прозанимавшись какими-то пустяками, она, наконец-то, вечером, одна, сидела у жарко горящей печи, грелась, наслаждаясь этой минутой праздности, тепла, спокойствия.

Её как будто охватило  оцепенение. Ничего не хотелось делать, ни о чём думать, ни кого-либо видеть. Какая-то тяжесть в голове, рыхлость в теле, мутная неопределённость мысли словно бы опутали её.

Возможно, ей всё-таки нужен мужчина? - смутно мелькнуло в её воображении. Но не хотелось ни о чём думать, ни вспоминать,  ни помнить.
Её полностью, до такой степени окутывало это чувство свинцово-тяжёлого, неотступного одиночества, что никакие действия, казалось, не могли ни привлечь её, ни изменить её состояния…

Случайно взглянув в висевшее напротив неё зеркало, она увидела прекрасную головку царицы, полыхающие огнём жизни глаза,  застывшую в них боль одиночества, и немой вопрос  – почему? зачем? отчего?  Ответов на эти вопросы у неё не было. Оставалось лишь ждать минуты, когда это самое наваждение исчезнет, пройдёт, словно бы очистив её душу для следующего мига, дня, каких-то дел и суеты.

Она уже привыкла к этому, и знала алгоритм своих настроений, и давно понимала, что в любых обстоятельствах, всё равно нужно оставаться оптимистом: минута мимолётна, а жизнь имеет продолжение. Жизнь  разнообразна, и в любой миг может одарить таким счастьем, о каком ты не умеешь  даже мечтать.
И нужно уважать её за это…
03.03.1975.
Рыбинск, Заволжье.
В.Леф