Звёздный эдельвейс

                Номинация
            в 10-м Юбилейном Конкурсе
              повестей и романов
           Международного Фонда ВСМ
       http://www.proza.ru/2016/02/10/718      


       
            фантастическая  поэма


               
                I

                В тумане детства

               
        Он безумно любит её, совсем юную, тоненькую, гибкую, как тростинка. С крылатыми удивлёнными золотисто-карими глазами.
       Она, вчерашняя школьница, только поступила в университет,
 на факультет журналистики. А у него, самоуверенного, интеллигентного
и элегантного, уже есть имя.
        Он уже закончил университет. А сейчас он
корреспондент – международник и печатается во всех ведущих газетах
и журналах мира.
      Он безумно любит её. И каждый день часами простаивает между старинными белыми колоннами в гулком университетском фойе, забыв про свою высокую должность, про ожидающую его часами у здания университета служебную машину.  Смущаясь и волнуясь, как первоклашка, он, почти не дыша, иногда вздрагивая, с трепетом, не отрывает глаз от двери аудитории, за которой она слушает свою лекцию.
      Сейчас для него удивлённою песнею прозвенит чуть захлёбывающийся звонок. И в распахнутую настежь дверь выбежит эта красивая тоненькая девочка.
      Он вновь забудет про все срочные и важные дела. Он будет бежать за ней по осенней аллее, сквозь золотой листопад, через весь мокрый и блестящий
от дождя город, и умолять остановиться, выслушать его. И эта сцена повторяется каждый день, после полудня, когда у неё заканчиваются лекции.
      Девочка смущается. Бабочками порхают ресницы над её круглыми бархатными глазами. И она убыстряет свой бег.
     А голубым утром он приезжает из своего далёкого микрорайона, с другого конца города, и настойчиво звонит в её дверь, чтобы проводить на лекции
в университет,  одной и той же, знакомой осенней аллеей. И так каждое утро.   
     Он безумно любит её. А девочка устала от него, как и от всех других своих надоедливых поклонников. Она ещё всё равно ничего не смыслит в любви. И вихрастая голова её полна детства.


                II

                Быть птицей 

         От восторга и мальчишеского отчаянья, переполнявших её, она влезла  по отвесной лестнице на крышу девятиэтажки.
       Здесь она чувствует себя птицей. И, радостно вдохнув глоток синего неба, преспокойно любуется панорамой туманного города.
     Вновь забыв про всю важность своего положения, он полез на крышу следом.
     Два молоденьких полицейских, дежуривших на городской площади, увидев их вдруг наверху, изумлённо переглядываясь, одновременно потеряли дар речи,
 а когда пришли в себя, объявили в рупор на весь город об опасности такого неожиданного сумасшедшего поступка.
     А они смеялись дерзко и отчаянно.
    Чертыхаясь, боясь свалиться вниз, два молоденьких полицейских полезли
по той же лестнице вверх, чтобы снять безумцев с их высоты.
     Полицейские недоумённо переглянулись и покрутили пальцем у виска, вновь услышав с крыши весёлый смех.


                III
               
            Среди снежных вершин


     Он очень любил Тянь-Шань с его голубыми ледяными вершинами,
ослепительными в лучах солнца, снежными спусками, поющими хрустальными речками и знойными, яркими, пылающими огнём от красных маков и тюльпанов, альпийскими долинами.
     И однажды уговорил её поехать с ним в горы. 
     Никто не скажет, стремительно бежали или летели они по сине-хрустальным ледяным вершинам хребтов, среди густых снежных облаков, совсем как в небе,
и под ними, распластавшись, плыли облака. Эти огромные снежные, густые
и влажные, облака скрывали из вида всё, кроме самого близкого склона горы.
      При их весёлом беге, совершенно внезапно и таинственно, перед ними открывались всё новые склоны и ущелья. Смеясь, они награждали их своими,
тут же придуманными названиями: склон Белой Бороды, ущелье Ведьм.
     Горы покорно принимали их названия, кланялись и отступали. И счастливый лёд искрился и смеялся от восторга под ногами…
      А они всё бежали… И долго ещё звенел их смех в небе,
в лазурно-леденящем, чистом, хрустально-морозном воздухе.
      Он кричал ей о своей любви. И гулкое любопытное эхо стозвоном разносило его восторг по горам.


                IV

                В алых бликах огня

               
      - Если ты никогда не полюбишь меня, - вдруг неожиданно печально прошептал он, - от горя я стану эдельвейсом в горах…
       Она взглянула на него и не поняла, зачем так грустно шутит он,
 а глаза его странно серьёзны.
       Небеса темнели и становились фиолетовыми. Горный склон, по которому они бежали, зашатался так, что они едва устояли на нём… Зловещие алые блики огня загадочно играли на чёрном кожаном плаще её спутника. Ослепляющие зигзаги молний, так неожиданно и внезапно вспыхнувшие, расчеркнули небо.
      Девочка не поверила его словам.
      - Нет! – прошептала она.
   Но тут же страшными оглушительными раскатами грома с небес упало:
      - Да!…
     Синие облака, опускаясь, хрустально звенели:
      - Да! Да! Да!
      Зашептались тревожно цветы и травы, многоголосым хором выдохнув:
     - Да!... 
               

                V

          В альпийских долинах


       Зачерпнув из хрустальной ледяной речки воды, он поил её из ладоней.
       И они вновь бежали по снежным склонам таинственных и торжественных гор уже вниз, к цветущим альпийским долинам.
         А внизу шёл солнечный дождь. И под ним радостно и нежно пламенели тюльпаны и маки. И счастливо жмурились от сверкающих капель крупные
 бело-розовые цветы абрикосов.               
      - Ты – цветок, такой же, как эти, - спросил он, - или тихий ангел?
 Ты полюбишь меня?!
      Она молчала.
      Они насквозь промокли. Бабочки её ресниц безуспешно пытались стряхнуть капли. И волосы перепутались с дождём. Мокрое платье плотно облегало тонкую талию и высокую грудь.
        О, божественная простота её прекрасной фигуры! Он смотрел на её длинные стройные ноги и думал, что бы такое ему совершить, чтобы она полюбила его, но ничего не мог придумать.
         - Добиться её любви – обладать Вселенной! – думал он. – Но нелепо ждать, чтобы тебя полюбил ангел!
         Они ещё не раз ездили в эти загадочные волшебные горы. И всегда она была в восторге от них, а он от неё.


                VI

                Сверкающий город         

               
         Однажды, гуляя по вечернему городу, сверкающему  танцующим  дождём в играющих неоновых огнях, он сделал ей предложение. И потом каждый день умолял отнести с ним заявление в ЗАГС.
        - Я думал, ты – ангел! Ты – не ангел! Ты – богиня! – сказал он, - а богине положено творить чудеса! Исцели от мук и страданий …


                VII

                Далёкое далёко
      
      Она больше не могла видеть этих печальных глаз и решила осчастливить его. Согласилась. Они отнесли заявление в ЗАГС.
       И он уехал в долгую командировку. Из далёкого далека он каждый день будоражил её телефонными звонками, засыпал горячими нежными письмами, каждое из которых было новеллой любви.
      Бродя по вечернему городу, она тепло вспоминала его, такого симпатичного и нежного, такого интеллигентного и элегантного.


                VIII

      Снежинка, залетевшая в июль
               
       Он прилетел из командировки накануне свадьбы. Вошел к ней с яркой большой коробкой, в которой оказалось прекрасное воздушное, струящееся
туманом, белое платье с фатою и, не менее изумительные, белые туфельки.
       Счастливый, он не мог насмотреться на неё.
        А она,  оставив  его,  прошла в кухню, открыла кран, чтобы в шуме льющейся воды он не слышал, как она плачет. Это она поняла, что пришёл день свадьбы…
       Девочка ещё ничего не смыслила в любви, ещё не успела полюбить.
       Родственники дружно слетелись на свадьбу. Девочка шагнула к своей старшей сестре:
      - Защити меня! Я не люблю его!
      Та не поняла её, оттолкнула. Когда девочка попыталась это же объяснить своим родителям, они тоже ничего не поняли.
      - Если не он, вдруг она достанется кому-то из вечно дерущихся из-за неё спортинструкторов и спортсменов, - такая дикость, упаси Боже,  - подумали они, - или, ещё хуже, её руки постоянно просят эти влюблённые ветреные поэты.
       Бежать? – мелькнула мысль в юной голове.
       Но родственники жениха уже окружили её плотным кольцом и наступали, и теснили в круг, словно круглая каменная стена.
     Весь город считал его самым прекрасным женихом. Так и она отныне должна была считать…

     О, сколь контрастна была эта неповторимая чета в день свадьбы. Он горяч, как само желание, а она холодна, словно мрамор. Он пылал, как жаркое лето. А рядом шла снежинка, залетевшая в июль…


                IX

          В белоснежном тумане

     Она неповторимо прекрасна в свадебном белоснежном наряде.
     Народ не мог отвести от неё глаз.
     Но взгляд её был отрешённым. Казалось, она не понимает, что творится вокруг неё. На лице её - никаких эмоций. Холодна и бесстрастна, как прекрасная мраморная статуя.
      Она не замечала, как идёт регистрация брака, не слышала радостного шума поздравляющих, не чувствовала свежести любимых роз в руках.
       Лишь, когда близкий друг жениха, главный редактор телевидения,  поздравляя, слишком громко чмокнул её в нос, она вздрогнула и очнулась от своего забытья.
      Свадебный кортеж машин рванулся в прекрасные и неповторимые объятья Тянь-Шаня. Их ждали покорные и величественные горы, где сиял огнями дорогой ресторан на снежной вершине задумчивой живописной Кок-Тобе.
               
               

                X

                К северному  морю

        Потом они улетали домой, к своему северному морю.
       Она постоянно ловила на себе его горячие преданные взгляды. Он едва сдерживал себя, чтобы не целовать и не обнимать её, а если не сдерживался, она холодно отстранялась.
       - Если это не только сейчас, а на всю жизнь – лучше умереть! - мелькнула мысль у юной жены.


               
                XI
       
               Красивая сказка
               
        - Она – самая красивая в мире! – думает он и не перестаёт удивляться её жгучей яркой красоте. – Самая прекрасная на земле, она распахнула для меня мир сказочного счастья, раньше я думал, что такого мира на земле нет. Любимая, родная  жена моя, ты – самая красивая сказка, которая есть в действительности.
        Он безумно любит её. Он понимает её с одного взгляда, полуслова, он угадывает любое движение её мысли. Он стал её рабом, готовым в любое мгновение исполнить каждое желание.

               
                XII

                Сияние радуги

      Улицы города дарят ей его нежность, горы встречают её его любовью.
И пенистый морской прибой, играя и бросаясь к её ногам, с восторженным грохотом рассказывает о нём.
      На берегу залива белки шалят в густых кронах могучих сосен
и забрасывают их градом весёлых шишек. А он из шишек выкладывает её имя. И пишет о любви золотым кольцом на золотом песке, и на гребнях волн, и радугою в небе!..
               


                XIII
               
              На крыльях метелей


         Он прекрасен. Она не может не полюбить его.
        Она помнит его горячие губы в замёрзших, зашторенных льдом
и морозными узорами трамваях. Помнит, как он носит ей в постель кофе,
 а, когда они, обнимаясь, завтракают, он выбирает самые лакомые кусочки и, смеясь, кладёт ей в рот.
        Он согревает её своим дыханием в замёрзшей, с гуляющим зимним  ветром, квартире. Он телом своим согревает её на крыльях холодных метелей...
               


                XIV

                В разлуках
               
      Они мучительно тосковали друг по другу в разлуках. Она нужна была ему каждую минуту. Её тонкая хрупкая фигура даже во сне ему махала рукой. Но когда он просыпался… без неё, единственной, было так пусто, что он стонал и не знал, куда себя деть…
     - Чёрт знает что, – ругался он, - может быть, земля перевернулась вверх ногами!… Как жить!… О любви говорить трудно, любить ещё труднее, а ждать просто невыносимо! – он сжимал пальцы. - Когда же я её увижу, скорее бы, а то сойду с ума.
 
               
               

                XV

                Любовь - меч
 
      И вновь, и вновь туман и жар горячечных видений … Его воображение тысячу раз рисовало её, прелестную Еву, неповторимую Весну Ботичелли,
 таинственную Незнакомку, непорочную Татьяну, сентиментальную Лауру. 
      Иногда ревность закрадывалась в его сердце. И воображение вновь
и вновь рисовало омут золотисто-карих глаз, прекрасные белые груди, прохладнее роз, и жаркие губы – победоносные и коварные, цвета сгубленных сердец … Он стонал … Но брал себя в руки и прогонял эту ревность.
       Он с болью и счастьем повторял в воображении тысячу ночей любви
 и вновь миллионы раз осыпал её поцелуями.

               

 
                XVI
               
           Экзамен по французскому...

      На первом курсе университета она сдала экзамен по французскому эпосу «Песнь о Роланде».
      - Роланд! Роланда! Роланду! – повторяла она. - Красивее имени
не бывает! Когда у меня будет сын, я назову его этим именем.   
       И у них появился сын с удивлёнными, бархатными, как у неё,
 золотисто-карими  глазами и именем Роланд, древним, как рыцарская песнь, и ярким, как весёлая звезда.               




                XVII

                Птицы – звёзды

       Они более всего на свете любили друг друга зимой, в летящих задумчиво снегах, и солнечной, льющейся талой голубизной, звонкой весной,
и прекрасной, искрящейся счастьем, золотой осенью.
      Они любили друг друга летом, пылающим солнцем и цветами, когда, чтобы не расставаться с нею ни на минуту, он брал её с собой в командировки.
И, узнав об этом, начальник отчитывал его:
      - Ты будешь смотреть на красивую жену и работу сделаешь не так!
       Но она была рядом. И восторженные птицы вылетали из травы,  взлетали и становились звёздами.  И смеялись цветы, и удивительно пели ветра…

               




                XVIII

           И ревности карающий меч

          Его жена нравилась всем. Один из его друзей сказал ему:
      - Я твой друг, поэтому честно тебе скажу. Мне слишком понравилась твоя жена. Я долго боролся с собою. Но больше не могу. Я не могу больше приходить к вам.
      Он слушал стихи, что поэты посвящали его жене  и вдохновенно читали на литературных вечерах. А певцы пели для неё. Он видел драки юнцов,
 отстаивающих право идти за нею следом, хотя бы на расстоянии.
      Ревность его мучала всё больше и больше.
     Однажды они поссорились. Они не поняли друг друга.
      Поэтесса, она больше не ходила на собрания литераторов, встречи друзей и праздники поэзии, как того потребовал он, но продолжала работать
корреспондентом в редакции крупной военной газеты, только что, сразу после окончания университета, победив в огромном конкурсе, обойдя более опытных гражданских и военных коллег.
          Влюблённые поэты, журналисты и офицеры вечно стояли под их балконом, мечтая увидеть её. Она не обращала на них внимания. Но его гнев был безмерен.
      - Ну что мне с нею делать? – спрашивал он у её бывших однокурсниц, влюблённых в него. - Что? - словно она уходила не в журналистику, а на свидания…
      - Закати ей такие сцены ревности! – советовала одна из поклонниц. 
      - Конечно! – поддерживала другая.


   … Все вечера она уже проводила дома одна, с их маленьким сыном. Он возвращался гневным, шумным, скандальным, не терпящим ни в чём никаких возражений. И начинал закатывать свои безумные сцены ревности, не боясь разбудить и напугать малыша.
      
      - Боже! Сколько я ещё смогу вынести , - думала она , - и выдержать, чтобы сохранить ребёнку отца, чтобы только сын был счастливым.
       Она приходила в детский сад за ребёнком. И воспитательница удивлялась:
        - Что-то у вас в семье не так. Или одна тоненькая заплаканная мама прибегает за сыном, или важно приходит папа, окружённый поклонницами
 и пахнущий французскими мужскими духами…
         Впервые, без неё, он один уехал в заграничный отпуск.
        Вернулся. С жаркими объятиями бросился к ней.
           - Я всё понял. Я только тебя люблю и не могу без тебя. Ты ни в чём не виновата. Это я ходил ночами и слушал всяких… Мне нужны - ты одна и мой сын! Я прощаю тебя.
         - Но я даже ни разу ни с кем не целовалась! – гневно воскликнула она. – Всё. Я больше не могу, подаю на развод!



                XIX

                Адвокат

        В зал суда она вошла одна, тихо и просто. А он пришёл с громким
и шумным, самым сильным адвокатом страны.
   - Они любят друг друга. Помирите их! – сказал адвокат судье. И произнёс длинное и запутанное, но очень красноречивое и убедительное, на собственный взгляд, выступление.
       - Ну что? – обратился к ней судья.
       - О, после такой речи адвоката я уже и не знаю, что ответить, - сказала она, - быть может, я уже родилась, будучи его
женой?!   
        Им объявили перемирие.



                XX

                Друг


      Но она уже твёрдо решила развестись. И вернуть свою фамилию,
под которой она печаталась в прессе и литературе
до своего замужества.
        Она попросила их общего друга прийти на следующее заседание суда
 и там подтвердить, что они более не живут
вместе, чтобы их, наконец-то, развели.
       Друг пришёл на суд. Но, увидев его, к судье бросилась её свекровь
 и стала просить судью помирить их, ведь этот друг, как и многие другие, мечтает на её красивой невестке жениться…, - горячо говорила она.
      В зал вызвали друга. И устроили ему смотрины, сравнивая с мужем. После шумных споров и скандалов вновь объявили перемирие.



               
                XXI

 
                Горд и прекрасен


       Он продолжал, без всяких поводов, безумно ревновать её. О, Боже! Когда же это закончится, - думала она.
       Она уже не верила, что когда-нибудь разведётся с ним и  вернёт свою фамилию.
      Наконец-то, это случилось.
       Больше не было сцен ревности. Он молчал надменно и гордо. Таким она его ещё не видела. Что-то сжалось в её сердце.



                ХХII

                Звёздный горный эдельвейс


      - Мы расстанемся, - сказал он, - но я никогда никого уже более не полюблю.
     - Я очень люблю эти романтичные горы, -  добавил он, -  где ещё бродит наша любовь и чудное эхо рассказывает миру о ней. Я стану золотым эдельвейсом, прекрасным горным цветком. Пусть те, кто любят, дарят эти цветы своим любимым. А для тебя я всегда буду звёздным нежным пламенем, воспоминанием нашей любви.               
     - Весь мир для меня  - ты, моя любимая, -  продолжил он. – Мне очень хочется целовать тебя.
      За окном будет ночь. В синем небе – затейливый узор перемигивающихся звёзд. Он – один для тебя и меня. Помни меня.
      И солнце – одно. Солнца золотой шафран … Видя его, я буду думать о тебе. Целую, милая, тебя. Целую! Только ради одной тебя я готов жить в этом мире, ради тебя одной  зацвету эдельвейсом под этими небесами. Для любви моей стану золотым дымом жертвоприношения …
         Земля зашаталась под их ногами. Небеса мгновенно и грозно потемнели!...
        Неожиданный искристый блеск ослепил её глаза. Она увидела прекрасный светящийся цветок, с необыкновенно  удивительными звёздными очертаниями,
так похожий на  небесную звезду. Его нежные лепестки отражали лунные лучи, фантастично играли ими, таинственно роняя свет…
        Его хрупкий стебель повернулся в сторону гор… Она вздрогнула от страшного грома, расколовшего ультрамариновую синь неба, и увидела, как в факелах пляшущих молний высветилась голубая ледяная горная вершина, тянущаяся к прекрасному цветку.  Она была словно вырезана из горного хрусталя одного из величественных пиков великого Тянь-Шаня…
     - Нет! – заплакала она. – Я тебя никогда не забуду. Раньше я не успела тебя полюбить. Тогда я металась от твоих поцелуев и в твои объятия, как в смерть свою погружалась. Но сейчас без тебя я не могу жить! Ты рядом – и жизнь вокруг бесценна! А  исчезнешь – счастье моё навсегда возьмёшь с собою. Ради тебя я ко всему, даже к смерти готова! Только вместе с тобою! Зачем ты уходишь сейчас, когда я только полюбила тебя?!
      - Такова жизнь, - ответил из синей дали гордый горный эдельвейс, - ты не любила находку, полюбишь потерю! Я любил тебя всегда, а ты полюбила меня сейчас, когда я ухожу. Не плачь. Вспомни, когда-то  ты совсем не знала меня. А я не знал тебя. Успокойся. У тебя всё впереди. Выходи замуж. У тебя будет второй сын. Он будет прекрасным как эдельвейс. Ты назовёшь его нежным французским именем Эмиль. Он тоже будет напоминать тебе обо мне …
      Он всегда мечтал о втором с нею сыне. И сынишка появился у девочки, только уже не от него, а совсем от другого.

Ты больше никогда не увидишь меня, но я всё наполню собою вокруг … -  прозвенел уже из синей дали гордый горный эдельвейс, - и вдали погас хрустальный слабый звук.



                XXIII

                Снег на заре

      Долго она плакала над своей утратой. И умоляла любимого вернуться.
Он не вернулся. Так исчезает в тумане солнечный луч. Так лишь, только мгновенья, гостит на заре белый снег. Тоской-слезами разлилось далёкое святое чудо.




                XXIV

                Любовь – молния

        А женихи ей делали предложения и дрались из-за неё. Но она не  смотрела на них. Её не удивляло, что кто-то из-за неё разбился, а кто-то перерезал вены … Кажется, она уже привыкла среди юношей сеять горе. Была холодна и надменна.
     И вдруг однажды она увидела юношу. Никогда ещё не видела такого
красивого… Он весь был – пламя. Он весь был – порыв.



                XXV

                Прекрасный плен

     Она не отрывала глаз от красавца юного с очами синими, с кудрями чёрными. Никогда такого с ней ещё не было. Любовь поразила её с первого взгляда.
        Её любимый, ставший эдельвейсом, был на четырнадцать лет старше её, на столько же юноша был её младше.
      Высок, строен и хорошо сложен, с прямым точеным носом и правильными чертами лица. Ему ещё не было девятнадцати, но мускулы на руках и груди уже развиты, как у зрелого мужчины.
       Юноша ещё никогда ни с кем не дружил. Он никогда ещё никого не любил. Но  любовь поразила его ослепительной  молнией, едва он её увидел. Он понял, это – взгляда власть, когда или иметь этот взгляд, чтобы, безумно наслаждаясь, вечно тонуть в нём или умереть …
       Равносильно жизни - всегда видеть её прекрасный образ. Наверно, омут этих золотисто-карих глаз затянул его погибнуть … Утонешь в нём и от него – сойдёшь с ума … Но она пришла – и он пленён. А уйдёт  - будет лишён жизни …

               

                ХХVI

              Предначертание небес


      - Что может быть красивее тебя! – воскликнул юноша и предложил ей руку и сердце.
        Наверное, это - предначертание небес… Они поженились.
  Она родила ему сына. Красивому маленькому мальчику, похожему на брата, как две капли воды, с синими бездонными, как у отца, глазами дали имя  - Эмиль. Хрупкий и нежный, он напоминает эдельвейс. Растёт, становясь на глазах высоким, широкоплечим и стройным красавцем, как его брат и папа.



                ХХVII

                Облака снов


         Да иногда в облаках снов к ней приходит тот, кто стал золотым
эдельвейсом …
      - Ко всему, даже к смерти готов ради встречи с тобою! – падает хрустальным звоном с небес …