Игра под заказ

  На пике рабочего дня сборочный цех машзавода может приглушить голоса и затихнуть. Ни треска электросварки и визга наждака, ни стука молотков и скрежета гаечных ключей, ни гула компрессора и истеричного жужжания пистолета-гайковёрта. Тишину венчает замершая кран-балка под потолком с потухшей кабинкой крановщицы. Когда окончательно иссякнут звуки в закоулках цеха, у слесарных верстаков, на оголённых платформах автомобилей "Урал", в раздаточной и соседнем складском закутке, оживут голоса и застрочат телефоны в конторке мастеров участков. Но большее оживление там, где в пору ютиться ласточкам, где слеплен из бурых металлических колонн и прокрашенных уголков, в неоне кабинет начальника цеха. Здесь же нехотя оживёт всегда тихое во время рабочего гула и незаметное сообщество инженеров, нормировщиков и других иже с ними, не видимых оку слесаря-сборщика.
  В это время самое то достать нагретый под боком за засаленной спецурой планшетник и заново вступить в битву за старый город и его неприступную крепость. А что вы хотели с шестизарядником "кольт драгун"? Эта задачка покруче начальственной. Она пока не по силам Павлу Юдину, слесарю механосборочных работ 2-го разряда. Время между тем поджимает. Из того, что отведено после окончания средней школы и до призыва на военную службу в ноябре, у него осталось три месяца, квартал, по заводским меркам. Вот призывник и досиживает срок с планшетником в кабине "Урала", на раму и платформу которого, пока комплектовщики радовали поставками, монтировал стойку, насос, ротор, коробку передач и другое оборудование установки разведывательного бурения. Эту красавицу под названием УРБ и выпускает завод.
Когда Павел нашёл решение пробраться по узкой тропе к индейцам и одним выстрелом добыть у них нож, так необходимый для штурма города, в кабину ввалился стажёр Владимир Ахидов.
- Командир, что за канитель?
Он отслужил срочную в погранвойсках и осваивал рабочие премудрости под опёкой недавнего школьника. Его традиционное обращение смущало Павла. Худощавый и слегка сутулый, он робел перед его азиатским разрезом и чернотой глаз.
- Наоборот, никакой канители. Запчасти закончились. В начале месяца это бывает. А в конце, как всегда, аврал. 
- Понял, - Ахидов хлопнул по приборной доске, как по затылку, скатился на бетонный пол и, прежде чем толкнуть дверцу, проговорил в проём: "Кирпич - бар, раствор - ёк. Сыдым, курым".
 Павлу показалось, что стажёр не одобрил его увлечение игрой.
Через полчаса он осознал свою глупость. Чтобы добыть у немцев танк, не стоило стрелять по танкисту в люке. Сгодился бы нож. А так они, черти в чёрных комбинезонах, выскочили, как из табакерки. И Пашина кровь размазалась по экрану. Уровень не пройден.
- Я не вовремя? - в кабину заглянул мастер участка Николай Лавкерт. - Юдин, ты опять за своё? Быстро убрал и к верстаку.
- Так ведь... - Павел высунулся из кабины. Того и след простыл. Худой и подвижный, мастер верен деловой манере строгого соглядатая. Какая беда от него?
Павел отложил планшетник и огляделся. Впереди, как раз за сваленными мачтами, разглядел у верстака Ахидова и своего бывшего наставника дядю Колю Изжогина. Он трудился сварщиком. От смежной профессии, когда Павел заменил его, ветеран отказался, пошёл по основной. Сварщики больше зарабатывают. Это новый уровень. Такая оценка Юдину, когда он в игре, в масть.
Его заинтересовало, с чего это рабочие жестикулировали. Ахидов напирал. Изжогин отмахивался. Чем раззадорил невозмутимого и медлительного в общении мужика? Ясно, что на счёт комплектующих разговор. А смысл перед дядей Колей курсором размахивать? Все мы стрелочники. Изжогин вдруг пальцем погрозил через голову Ахидова в сторону входа в цех. И оба, как по команде, кто - "Кругом!", кто - "Нале-во!", развернулись туда. В той стороне за мутным стеклом, поленницей каркасов и мачт, рядами машин Юдин нечётко видел, скорее, угадывал движение начальственной толпы. Тёмные плащи, чёрные костюмы кстати осчастливили цех своим присутствием. Поддадут пару.
Парень решил, что тем более нет повода для беспокойства. Всё решится и без нас. Но там, у верстаков, визитёров пристально отслеживали и другие. Другая толпа, подтянувшихся из закоулков сборщиков. Братья Люмьер с прибытием поезда на вокзал Ла-Сиоты отдыхают. Что же так заинтересовало их?
Непросто в цехе за частоколом оборудования из пестроты движущихся вычленить кусочки и слепить их в узнаваемые пазлы. Павлу показалось, что возглавил эту гостевую вольницу некто в зелёном мундире или плаще горчичного цвета. Возможно, военный. Вот диковинка!  В игре электрического и солнечного августовского света поди разбери.
А почему бы нет? Именно военный и именно полковник. Эта мысль показалась Павлу счастливой. Да, он нашёл решение! После индейца он зря пренебрёг одним закоулком крепости, где прекрасно из револьвера расстреливался дивизион артиллеристов. И пушка моя. Добытое кровавым способом орудие можно до поры до времени пристроить на хранение в одном из дворов старого города, на тихой, западной окраине, у индейской тропы.
Вариант пушки во дворе дома карточного шулера Павел сразу отверг. Оставить трофей на хранение школьному учителю? Слабый повод задуматься. Неделю назад, перебегая через дорогу из проходной в столовую, Павел встретил классного руководителя. Рослая, чопорная дама с высоты своего положения во всех деталях разглядела мазутный вид бывшего ученика и вынесла скорый вердикт: "Шёл на золотую медаль? Ну, и чего добился? Так и будешь всю жизнь гайки крутить. А ведь говорила: попробуй хотя бы в местный пед. Много наших уже там". Нет, учитель ни в каком виде не внушал доверие.
Игрок тяготел к третьему варианту. Там обозначился полковник, живший у индейской тропы. Авось не спалит пушку. В карты, точно, не проиграет. В общем, кто на чём сидит, тот то и имеет. В полковничьем хозяйстве пушка должна сгодиться. Павел нажал "Ентер". Йес! Пушка осталась при нём. Порезать экипаж немецкого танка индейским ножом оказалось делом техники. Конечно, и этот трофей мог вписаться родным интерьером в полковничье хозяйство, но Павлу очень не терпелось начать штурм крепости с помощью бронетехники. Какой-то голодранец пиратского вида первым же выстрелом из ручного гранатомёта подбил Пашин танк. На этом, то есть полным поражением, закончился очередной рабочий день Павла Юдина, щедрый на взлёты и падения, надежды и разочарования.
На следующий день Павел, как ему показалось, - уж очень кольнуло в груди - пропустил какое-то важное событие. В обед он не встретил никого из тружеников своего участка в столовой и отобедал со школярами из автотранспортного колледжа. Того, что примыкает к цехам завода. Слесари-сборщики ввалились в конце Пашиной трапезы гурьбой, возбуждённые, как те студенты. Оказалось, уткнувшись в планшетник, он прозевал важное собрание рабочих и служащих цеха. Судя по обрывкам разговоров, завод получил крупный заказ на целевую партию установок. А это, как говорилось в одном советском фильме без кочегаров и плотников, пахло прогрессивкой.
В цехе Павел наткнулся на мастера.
- Ну, ты гусь, - прошипел он. - Все люди как люди. Юдин опять в стороне. Почему на собрании не был? Мне твои игрища - вот где.
- Где? - посочувствовал Павел, но... ответить было некому. Странный этот Лавкерт. Вроде бы строг, конфликт обозначает, но отпора не дожидается. Может, втихаря расценки режет?
Пока Ахидов обедал, Павел сгрёб, как поленья, порезанные выхлопные трубы с трёх пустовавших машин и отнёс их в соседний цех к сварщику. В отличие от Изжогина, работавшего с электродами, здесь использовали сварочную проволоку. Грузный сварщик в грубой брезентовой робе, источавшей едкий пот, всякий раз зло оглядывал паренька из сборочного и молчал так, что Павлу становилось не по себе. Уж лучше бы прибил. Юдин как всегда не во время, как всегда не с тем, и наверняка разрезанная электродом кромка глушителя неровная, не встык. Опять тащиться к наждаку и прямить края. Пойди приладь длинную трубу к абразивному кругу в тесном закутке. А всего делов-то сварщику - "склеить" края по другому изгибу и шлёпнуть на конец трубы фланец в виде поросячьего пятачка. Всегда прилипший к стулу сварщик отыскал неровную кромку, поковырял и из-под запотевшего лба недобро глянул на Павла. Почему, когда душа сжимается, позывы в мочевом?
- Понял, - сказал Павел.
- Понял он, - продемонстрировал многословие сварщик и всё же взялся. Железо под его брезентовыми рукавицами заискрилось, заиграло разлапистым неоном.
- Спасибо.
- Не булькает.
Павел так и не понял, почему ему повезло сегодня. Благодаря или вопреки авторитету Изжогина. Именно он режет трубы. Спрямить разрез или схалтурить - вопрос настроя и ремесла. Наверно, если что-то не так, то для коллеги Изжогина это вопрос не только лишней мороки, но и принципа, профессиональной гордости что ли. В любом случае это достойно уважения. Рассуждая так, Павел дотащил обновлённые трубы. На обратном пути они, подросшие и кривые, менее податливы в охапке, соскальзывают с рук. За этой его борьбой наблюдал отобедавший Ахидов. Павел только сейчас оценил, как на подобные его старания реагирует стажёр. Молча, без суеты и услужливости. Павел был доволен ситуацией. Всем своим видом он, 17-летний наставник, говорил: "Если образовалась работа, то почему бы не поработать? А планшетник - побоку".
Они молча раскидали трубы и за десять минут закрепили их под автомобильными рамами. Ничего другого комплектовщики сегодня предложить не могли.
Когда закончили, обозначился Изжогин.
- Ты с бугром поаккуратнее.
- Авторитета нет, на мне отыгрывается, - огрызнулся Павел.
- От него твой хлеб с маслом.
- Мне всё равно скоро в поход.
- А наше мнение тебе в лом?
Павел промолчал, взглянул на свидетеля разговора Ахидова, ища его взгляд. Тот отвернулся.
Слесари потянулись к раздаточной сдавать инструмент. Здесь самый центр людского притяжения. В раздаточной царствует молоденькая толстушка Валя. Павлу она напоминает матрёшку, гладкую, аккуратненькую, с блеском в голубых глазах и пышными белыми прядями из-под платка. Валя всегда улыбчива и молчалива. Как решил Павел, первое - от молодости, второе - от опытности. Болтливых бабёнок мужики не любят. Да и разговор для молоденькой  - это повод развивать отношения. А тут большинство женатых. Какие ж с ними отношения? С ними не построишь. В отличие от мужиков Павел комплименты девчонке не расточает. Мал ещё. Она всё же чуть-чуть старше его, хотя это "чуть-чуть" в их возрасте вёрстами мерить. К тому же бесперспективность отношений. В цехе ему недолго париться: армия и другие планы.
Павел развязал себе руки тем, что метчики и плашки, которые надо возвратить, положил в карман. Но рука к планшетнику не потянулась. Демонстрировать его в растущей у раздаточного окошка очереди как-то не с руки. Поэтому Павел невольно погрузился в разговоры. Прислушаться было к чему. Завод посетила делегация Минобороны. Заказали большую партию установок. Их надо поставить военным через квартал, к концу осени. Вокруг этого пересуды. Зачем военным установки разведывательного бурения? Нефть искать? Газ добывать? Здравое замечание вставил Ахидов. В степном Забайкалье, где он охранял границу на стыке трёх государств - России, Китая и Монголии, УРБ пригодились бы для поиска воды.
Нашлись желающие отправить установки разведывательного бурения в Арктику. Военные её сейчас активно осваивают. Прежде чем поставить казарму или другой объект на вечной мерзлоте, почву обследовать надо. Желающих поддержать эту идею не нашлось. Выискался один пожилой рабочий. Он служил срочную в Сибири, почти в Заполярье. УРБ, несмотря на обилие нефтепромыслов, там не видел. Если уж нефтяники обходились другими техническими средствами, то военным это зачем? Да что он там видел? Все три года службы на складе просидел, вдали от главных военных дел. Не скажите, обиделся рабочий. Его воинская часть была завязана на Карибском кризисе 1962 года. На чемоданах сидели, готовились к участию. То, что было на складе, могло сыграть главную роль в том деле.
Этот задор спорщиков немало удивил Павла. Вот прожили люди жизнь, а вспомнить, кроме военной службы, нечего. Благодаря армии повидали мир. Только она раздвинула горизонты и даже к большому историческому событию приобщила. Хотя где Куба и где Сибирь? А, подишь-ты, человек прослужил в аппендиксном захолустье, осознал себя в центре ракетно-ядерного конфликта прошлого века, этим оценивает сейчас значимость прожитого. Неужели и ему, Павлу, так суждено: год срочной, возвращение на всю оставшуюся в родной городок, ничего больше не дано, другого хорошего не вспомнить, кроме армейской службы?
Валя с застывшей улыбкой взяла Пашину мелочь, и он понял, что не одинок. Неужели в апартаментах мультяшного полковника дочки не найдётся? Надо было проверить эту догадку. До конца его рабочего дня оставалось полчаса. В отличие от товарищей по смене Павел - совершеннолетие ждало его в конце сентября - заканчивал работу на час раньше. Во второй половине дня он мог себе позволить безделье, потянулся к планшетнику, оседлав поваленную на бетонный пол мачту. Мастера поблизости не было.
Игрок ещё раз обследовал дом полковника и попытался вскрыть дверь самой дальней комнаты. Пришлось не раз, в разной последовательности пробежать по уголкам и ободкам дверного проёма, как по клавишам, прежде чем экран сдетонировал рыжей вспышкой. Этот свет в дверном проёме оформился в тёмное пятно, и перед игроком предстала, как в вестерне, рыжеволосая, зеленоглазая ирландка. Она широко раскинула розовые ладошки. Подумалось, что только у породистых городских барышень такие ухоженные, как шедевр искусства, ручки. Интерьер комнаты обнажился. Павел сразу почувствовал себя котом в погребе со сметаной. Столько свободного пространства, сколько стенных проёмов, полочек и шкафчиков! Их дверцы, едва курсор касался, распахивались с молниеносной быстротой. Вот где будут размещены гранаты, мины, снаряды, автоматы, снайперские винтовки и пулемёты. Ну, скажите, кто на гребне такого драйва откажется также от парочки "Стингеров", швейцарского 20-мм "Эрликона" и германской 88-мм зенитки, если вывести зенитные орудия на прямую наводку? Всё это ещё предстояло добыть. А рыжеволосая красавица поможет их сохранить и выдать в нужное время для подходящей ситуации. Наконец-то Павел вскрыл механизм игры и, как сказали бы умные люди, методику победы.
Но до победы было ещё далеко. Павел уловил запах духов и шуршание за спиной. Это уходила вглубь цеха инженер Тамара Матвеевна. Её трудовой стаж меньше Пашиного на один ноль. Её месяц против Пашиных двенадцати. Она только-только обживает цех после выпуска из областного политеха. И в первый день её появления, и сейчас Павлу нравится смотреть вслед её соразмерностям и покачиваниям. А с фасада - ну, чисто засушенная старушонка в устаревших очках. Их широту и массивность усиливает тёмная, пластмассовая оправа. Тамара Матвеевна мало говорит и больше смотрит. Павлу не даёт покоя её долгий, бликующий взгляд. Что в нём, какой интерес: вопрос, ожидание, одобрение, осуждение? Нависла, как тень, и ушла призраком, разбудила интуицию парня, что начальство компьютерные игры не одобряет. Неужели "бугру" скажет?
Спортивная злость Павла была уязвлена. Вопреки начальственному оку, он ещё раз склонился над планшетником, прошёл несколько уровней, захватил целую груду вооружения и военной техники. Этот порыв был напрасным. Старый город с его площадками, домиками, двориками, квартирными закоулками не смог вместить всего добытого. Как же так? Ни одна пушка, ни один танк в этом месиве страстей не может быть лишним. Если что добыто, обязательно пригодится при штурме крепости. Таков закон игры. Однозначно то, что трофеи, которые пойдут в топку битвы, нуждаются в боевом порядке, эшелонированном размещении. А оно-то как раз и не выстраивалось в старом городе. Павел, как ни пытался, другого места складирования нащупать не смог. В этом была главная проблема дня - на малом пространстве разместить много предметов.
С этим настроем он появился ранним утром в сборочном, где пока было не многолюдно и тихо. Павел любил это время. В нём не было суеты, но угадывалось её зарождение в отдалённых стуках дверей, вслед которым придёт скрежет ворот. Цех распахнёт пространство, выставит готовые автомобили, с нагромождением оборудования на платформах, и впустит поджарые "Уралы", в которых - кабина да рама - в чём душа держится. Это время нежилось в тишине, но она уже вибрировало испугом и дрожью от подступавших с заводских окраин стуков, шагов и голосов.
Чтобы продлить и тишину, и одиночество, и чувство разнеженного покоя, Павел уходит в складской закуток. Эта узкая улочка между турбобурным и сборочным цехами обозначена с двух сторон стеллажами с ячейками. На них столько закомуристого железа в виде патрубков, шкивов, коротких ступенчатых валиков, осколков причудливых конструкций, что у Павла глаза разбегаются, и воображение на форсаже. Стены складского каньона настолько нашпигована диковинками, что не дают парню покоя. Он пытается понять, к чему и какая деталь пойдёт, и завидует тем, для которых предназначена. Тут нет его деталей. Пашины запросы проще. Ему бы к барабану, в лотках которого пора набрать болтов и гаек.
Павла удивляет и радует обилие чёрных, маслянистых болтов для карданных валов. Они, дефицитные, неожиданно подвалили, а он к этому не успел подготовиться. Пришлось горстями рассовывать по боковым карманам и насыпать в полы замасленной до землистых корок робы. Что ж удивляться-то? Все слесари, как люди, только этот парень чистейший замазурик.
Павел возвращается в цех и понимает, что нет, не вовремя пришли эти болты. Он натыкается на толпу рабочих. Они теснятся полукругом у конторки мастеров участка. Все ждут чего-то. Появление Павла вносит разнообразие в затянувшееся ожидание. Ну и видок у парня! Подать Павлу руку для приветствия не получается ни у кого.  Ахидов, Изжогин, Валя, Тамара Матвеевна... Мужики мельком оглядели его, кивнули и отвернулись. Ахидов всё же склонился к уху сварщика. Тот сгорбился и поперхнулся в смешке. Голубенькие глазки Вали округлились вместе с щёчками, сдерживая смешливость. И инженерша сегодня смешлива не по годам, сухонькие губки вытянула в усмешку. Неужели наконец-то скажет что-то? Нет, и она отвернулась тоже.
Всё внимание переключили на мастера участка. И на виду у всех он по-прежнему верен дёрганной манере общения. Кажется, остановился на секунду и сейчас не договорит, ускользнёт в пространство рам, стоек и обёрнутых в грубую бумагу моторов-дизелей. Он говорит о срочном заказе от военных. Времени на его выполнение мало. Но и другие заказы никуда не делись. Работы впереди много. Смежники на этот раз стараются. Комплектующие хлынули потоком. Сбоев в поставках не будет. Одно плохо. Производственные площади невелики. Они покрывают долгосрочные договора. А где, на какие площадки разместить машины под неожиданно да и, надо признать, не ко времени подвернувшийся гособоронзаказ, не ясно. Теснота такая, что для срочного потока установок параллельного места нет. Вот и думайте, ребята, как нам извернуться. Нельзя подводить военных.
Лавкерт оглядел собравшихся и остановил взгляд на Павле, качнул головой. Мол, смотри у меня.
Верный своей манере, мастер говорил торопливо, глотая слова. Они вызывали недоумение. Павел разделял перешёптывание рабочих, их пожатие плечами и досадливые жесты. А нам-то какой резон? Как работали, так и будем. Сдельщина от нас никуда не денется. Будет лишний навар, хорошо. За нами не заржавеет. А площади цеха... Тут загодя всё было расписано, когда пустырь обмеряли и стены для сборочного возводили полвека назад. Верхний этаж, он только для крановщицы Клавы, а машинам, как и людям, - шаркать по маслянистому бетонному "паркету".
Это настроение коллектива уловил начальник цеха Лобанов. Грузный, с белым пушком над лысиной, он не стал топтаться у крылечка конторки, а шагнул в самую рабочую гущу и, как ледокол, до середины пропорол чёрную массу из спецовок и халатов. Павлу показалась, уж не до него ли наметил, и шагнул в сторонку на всякий случай.
- Вот что, товарищи, - подытожил Лобанов. - Вы к нашему призыву отнеситесь со всей серьёзностью. Пусть каждый подумает и скажет. Не сегодня, но и не послезавтра. Любое слово, любое предложение, даже самое не то, нам сейчас на вес золота. Может, кто это слово впопыхах скажет и недодумает до конца, но для нас - это зацепка. Вместе додумаем. За нами - тут я делаю очень грубый намёк - тоже не заржавеет.
Начальственный жест разрядил атмосферу насупленности и тишины. Подшучивание, смех и оживлённые диалоги были лучше ответных речей и заверений. Все разошлись по рабочим местам. Этого рывка особенно ждал Павел. Мелкие болты оттянули руки. Он набросал их на задники платформ и, пока Ахидов подтаскивал карданы,  первым в цехе перехватил крановщицу. И Клава помогла разобрать пирамиду круглых, как кубанские караваи, роторов и тоже "набросать" их под монтаж.
А после, когда все узлы нашли своё место и гайки были закручены, неугомонный Ахидов перехватил Павла за рукав и отвлёк от погружения в планшетник: "Кая барасын? Ты куда?"
Он допытывался, что можно сделать для ускорения приваливших дел. Павел в этом мало разбирался. Производственные площади и так были сродни толкучке на привозе. Перекроить невозможно. Пусть начальство думает. Павла смущало, что заматерелый на военной службе и наивный в заводских перипетиях Ахидов подступил к нему с расспросами как к взрослому.
- Владимир, мне откуда знать? Я сам здесь без году неделя.
- Не скажи. Год пашешь. Дед или дембель по-нашему. Ты пораскинь бестолковкой на радость бугру. Может, что и нароешь.
Всякий раз в такие минуты откровения Павел пытался раскрутить Ахидова на рассказ о военной службе. Но тот скучнел и отмахивался. Одни раз только сказал: "Ты думаешь, мы в парадках на охрану границы заступали, как с плакатов. А мы сопли морозили. Тулупы засаленные, валенки не подшитые. Не то что лазутчика не проворонить, самим бы в буран не потеряться".
- Ну, а как там, в Забайкалье? - допытывался сегодня Павел.
- Там всё глухо, как в танке, - не поскупился на воспоминания Ахидов. - Зимой машины парами выезжают. Шайтан-погода. Паша, ну её, эту тему, к аллаху. Главное, чтобы наша техника была надёжной. Яхши?
- И всё так в армии безнадёжно?
- Нет, есть красивые места: капониры, пулемётные гнёзда, доты с танковыми башнями и пушками. Со времён генерала Карбышева всё стоит. И зимой - жёлтая, густая трава, как пшеница в колосе. Мин сине яратам, Забайкалье.
После этих редких откровений Ахидов находит повод подкатить к Изжогину. Им говорить за жизнь сподручнее, решает Павел. Он недолго размышляет над проблемами цеха. На его площадях не размахнуться, даже если вон те стеллажи, на которых не залёживаются детали и узлы для "душа" в пескоструйке и цехе гальванопластики, убрать. Можно задействовать часть площадей и в других цехах, скажем, для той же обрезки и перестыковки выхлопных труб. Но это - мелочь по сравнению с размещением автомобилей и монтажом платформ. Слишком много нестыковок, заключает Павел и углубляется в планшетник.
Он посчитал, что сегодня отжёг не по-детски. Наконец-то нашёл изъяны в старом городе, развалил часть перегородок между дворами, и сразу обозначился рисунок с разметкой, как на парковке. В широкую колею линий вошёл танк, в узкую - пушка. Но это был только набросок мастера. Павел убрал ещё часть перегородок, расчистил пространство и с одной площадки как бы сорвал полотнище, за которым скрывалась другая площадка, с разметкой в виде ёлочки. Вот оно, решение! Если большинство дворов старого города превратить в эту площадку, тогда вся техника встанет в ёлочки-ячеечки, как тут и была.
Впервые Павел изменил себе. Он не отходил от планшетника и дома в течение вечера. Этим он, зная по опыту, убивал интерес к игре в рабочее время. Всегда слаще нажимать на клавиатуру после перерыва. Теперь досуг потеснила одержимость. К утру он вышел на тот уровень, который обеспечивал победу. Он сам создал ГИС-карту старого города и крепости. Не ведая того и не объясняя самому себе, он интуитивно, методом тыка, проб и ошибок выработал собственную геоинформационную систему и на её основе разработал картографическое программное обеспечение битвы за город и чёртову крепость. Всё, что было добыто простым парнем с затёртым ковбойским кольтом в результате мелких вылазок и многоходовых комбинаций, что стало трофейным арсеналом его виртуальных видов и родов войск, сейчас было готово к действию. Дальше было просто делом техники, заурядным ремеслом. Водишь курсором, попеременно нажимая одну и вторую клавишу. А стены, башни и защитники крепости вместе с вооружением лопаются, как мыльные пузыри. Очень скучно и пусто, когда схема игры разгадана.
Павел прохаживался по клавиатуре в тот самый момент, когда перед утренней сменой начальство опять собрало тружеников цеха, и они слушали речь полковника-заказчика. В данную минуту Павел мало представлял, где находится, что происходит вокруг. Он довершал дело. Оно съедало его изнутри. Угасали последние проблески интереса. В плотной массе рабочего люда Павел выделялся не только большеватым ростом и худобой. Планшетник освещал его лицо. Оно казалось одухотворённым. Видимо, это и привлекло внимание начальника цеха. Он помнил Павла по коротким занятиям в цеховом кружке экономической учёбы. Была такая нагрузка у Лобанова - учить уму-разуму молодых рабочих. Теперь ему, совсем не вовремя для Павла, захотелось услышать мнение рабочего, в котором - откуда ж знать начальству? - кипели и досада от разочарования игрой, и усталость предыдущих дней.
Парень не сразу сообразил, что обращаются к нему. "Это наш лучший молодой рабочий, - говорил начальник цеха. - Ему осенью в армию. Надеемся, товарищ полковник, мы отдаём парня в хорошие руки. Ну, итак, ваше мнение, молодой человек?"
- По поводу?
- О том, как помочь военным.
- Уж очень ждём эти установки у себя, в Забайкалье, - вставил словцо полковник, невысокий крепыш с простоватым деревенским лицом. И, кажется, повторился: "Нам бы их до холодов получить, пораньше".
- А смысл? - сознание Павла по кусочкам возвращалось в реальность. Поле из рабочих голов всколыхнулось, раздались смешки.
Тут же, как на семинарском занятии, вмешался Лобанов: "Мы только что говорили, что Забайкалье попало под соглашение с Китаем о взаимном сокращении вооружённых сил в приграничных районах, из-за этого и по другим причинам военные городки там были ликвидированы, а сейчас военные обживают степные места, нуждаются в артезианских скважинах".
-  Готов возглавить экспедицию, - отчеканил Павел. Смешливых коллег на этот раз не нашлось.
-  Как нам быстрее тебя вооружить-то? Вот вопрос, - не отставал Лобанов, переходя на "ты". - Что думаешь на счёт ускорения этого дела в нашей тесноте?
-  Я думаю, что надо всё по частям, - изрёк Павел. Какая-то мысль в нём перекатывалась, но ни за одну стенку не зацеплялась.
-  Правильно, - поддержал полковник. - Проблемы решаются по мере поступления.
С задних рядов его сложно было рассмотреть. Его присутствие угадывалось по пятнистой, огуречного раскраса форменке.
-  Нет, они все уже собрались в кучу, - утреннее раздражение Павла наконец-то нашло выход. Быть сговорчивым он не собирался. - Я думаю, что часть работ можно перенести в другие цеха.
- Правильно, пусть другие нашими делами занимаются, - в иронии коллег Павел не сомневался.
- Нет, не так. К примеру, разукомплектовка рам. Там работ-то вся недолга. Пусть авто во дворе постоят. А мелочь типа глушителя всё равно на стороне гуляет, в смысле резка и перестык.
- А смысл? - это вставил начальник цеха. Улыбками его не поддержали. Аудитория затихла.
- Смысл в разгрузке помещения, - пояснил Павел. Его вдохновение-пруха, загнанное в угол, разгоралось. - И стеллажи с гальваникой ни к чему, убрать. Всё равно пустуют. Пусть из тех цехов на электрокаре подъезжают и все наши узлы и детали оптом забирают и возвращают.
Его слова сдетонировали в толпе.
- Полумеры. - Не скажи. Цех шире станет. - Всё равно не решение. У нас не как у Форда. Без конвейера работаем.
- Машины ёлочкой ставить, - не сдавался Павел. - Цепочкой не экономно.
- Тот же геморрой, только вид сбоку, - недоверие рабочих не сдавало позиций.
- Так машины легче перетасовывать по мере готовности, а места для разворота хватит, - пояснил Павел.
Цех помалкивал.
- Если стеллажи убрать, - вырулил на заезженную пластинку Павел.
- Точно. Надо карту цеха перекроить и схему его заполнения составить заново, - проявилась Тамара Матвеевна. По реакции голов - они выстроились клином - Павел угадал, где стояла эта серая мышка. Его удивила и обрадовала её поддержка.
- А мачты? Как поленница у верстаков, - не унималась чья-то несговорчивость.
- Конторку мастеров, что по центру, тоже по боку? Ломать - не строить.
- Верно, а строить когда?
- Машины замучаешься переставлять.
 Павлу показалось, что однородная масса рабочего коллектива ужалась к центру, ближе к начальству, и разлетелась на фрагменты, как в компьютерной игре на её победном исходе. На заре рабочего дня каждый из этих фрагментов волчком закрутился по цеху, распадаясь на рабочих площадках, теряясь между машинами и выныривая у верстаков.
К Павлу протиснулся мастер: "Юдин, опять со своей бандурой, а мне начальство  - почему у вас люди не при деле?"
И, не дожидаясь ответа, метнулся в конторку. Не срослось, подумалось Павлу.
Он надеялся, что его идея всё же загрузилась в начальственное сознание и, вопреки здоровому недоверию работяг и наскоку Лавкерта, запульсировала с готовностью оформиться в практические решения. Он встал за верстак.
Его кто-то потрепал по рукаву сзади. Это был маленький полковник, за которым маячил Ахидов. Он, наверно, вывел гостя на Павла. Комплекция и рост вынуждали полковника смотреть на призывника снизу вверх. Он занёс в блокнот фамилию Павла и поинтересовался, хочет ли тот служить в Забайкалье. Парень согласился.
- Ну, тогда - здравия желаю, - протянул руку офицер. Похоже, он был не чужд самоиронии.
- Мы говорим: держи кардан, - в тон ему поправил Павел.
- Можно и так, - уже без улыбки согласился полковник. - Жду.
Они крепко пожали друг другу руки.