НОЧЬ

         Стаю собак из шести самцов песочного окраса возглавлял вожак - крупный, темно-серый с черными подпалинами на боках. Все они жили во дворе старой хрущевской пятиэтажки. Жили давно. Сердобольные жильцы кормили безобидных любимцев. Днем стая лежала на солнце, каждый на своем месте. Часто, в теплую погоду, те, кто помоложе, весело играли.
Этот старый район города был, как спичечными коробками, утыкан совершенно одинаковыми пятиэтажными домами. Двери подъездов открывались свободно. Я жила в одном из таких домов в квартире моей мамы и часто проходила мимо веселых мохнатых любимцев соседнего двора. Они радовали меня, когда, виляя хвостами, повизгивая,  обступали со всех сторон. Так текли их собачьи дни, дни многолюдные, солнечные и веселые.
Через дорогу от пятиэтажных хрущевок были выстроены частные небольшие особняки. Напротив моих окон несколько лет назад появился одноэтажный домик со скатной крышей. Забор, ограждающий его, имел несколько бетонных тумб, на одной из которых днем часто сидел крупный, очень пушистый красавец-кот дымчато-серого цвета. Из своего окна я видела, как внимательно он разглядывал людей и проезжавших мимо машины. Кот был домашним. Так получилось, что он, постепенно завоевав мою душу, оказался удивительным талисманом для меня. Если утром, взглянув в окно я видела кота, весь день становился праздником хорошего настроения и удачи.
Позже я узнала: кота звали Тимофей. Имя подходило ему так, словно он с ним родился. Для себя я назвала его – Тимка.
Ночью Тимку забирали домой, но иногда он просился на улицу.
Ночь – странное время.  Она знает многое о многих, но никогда не расскажет никому. Когда приходила ночь, стая всеобщих любимцев начинала свою настоящую жизнь.  Они бегали везде, забегали во все подъезды домов, хорошо зная зачем. Стая перевоплощалась из безобидных, угодливых животных в грозных безжалостных существ, ищущих слабого одинокого зверька, чтобы совсем как люди, поглумиться над ним.
Пришла ночь, и я, часа в четыре проснулась вдруг от близкого собачьего лая и урчания. Лай показался странным, и я посмотрела в окно.
Посредине дороги стоял мой любимый Тимка, окруженный собачьей сворой. Он, домашний кот, не знал зачем эти большие звери обступили его. Убежать оказалось невозможно. Он молчал, а собаки подбирались ближе. Стояло раннее лето, и я, прямо в пижаме, выскочила из дома. Надо было обежать полдома по двору и это же расстояние преодолеть снаружи.
Я бежала и слышала собачье урчанье, чавканье и тонкий беспомощный писк. Напал вожак. Он укусил Тимку за бок. Другой своей огромной пастью схватил замершего от ужаса и боли кота сверху, за позвоночник.
Я спешила, кидала палки и видела, как все они набросились на бедного Тимофея. Он сдавленно кричал. Я почти добежала, но тут вожак схватил кота за задние ноги, другой – за голову и они резко дернули тело в разные стороны. Раздался хруст и последний стон Тимки. Разорванный Тимка лежал теперь один. Собаки разбежались и наблюдали за мной издали. А он, пушистый, дымчатый красавец, вышедший погулять теплой летней ночью, лежал теперь сплошным истерзанным куском шерсти и крови. Не было головы, лап, - ничего! Только большой свалявшийся клочок ещё теплой плоти. Я не успела!
Подсунув руки под то, что было безобидным Тимкой еще пять минут назад, я положила его на одну из бетонных тумб забора, где он любил сидеть. Утром его нашла хозяйка...
Теперь каждое утро, когда я смотрю на этот дом и эту тумбу, я знаю, что мой талисман, мой дорогой Тимка закопан прямо под забором, и нет его, нет радости и хорошего настроения, а есть большая моя вина, ведь я не успела на пять минут!
Успей я, и он, доверчивый Тимка, живой сидел бы сейчас на своей тумбе и радостно смотрел на тех же собак, не подозревая, какими они могут быть...
Двор, где живет стая, теперь я обхожу стороной.
А недавно мне сказали, что появился человек, который дал каждой из этих всегда голодных собак по куску мяса, обильно посыпанного крысиным ядом.
Съев мясо, они умирали долго, в страшных мучениях, ведь и они не подозревали, какими могут быть люди...