Трубка Шерлока Холмса

Отрывок из книги "Прогулки в закоулки два"

Думаю, что если вам неожиданно предложат подружиться с новым соседом по квартире, который не имеет представления о литературе, политике, философии и даже не знает, что земля вертится вокруг Солнца, то, скорее всего, подобное предложение покажется не очень заманчивым. А если узнаете еще, что он бывает ленив и может целыми днями лежать на диване, не произнося ни слова, его репутация будет сильно подмочена. Я уже не говорю о том, что к этому человеку постоянно заходят весьма странные личности, и он сам ко всему прочему непрестанно курит крепкий табак, временами принимает морфий или кокаин и тренируется в стрельбе из боевого оружия в доме, в котором живет.
Как ни странно, но миллионы людей искренне восторгаются таким человеком, потому что речь идет о Шерлоке Холмсе, именно ему и принадлежат все выше перечисленные дурные привычки и черты характера.
При одном лишь упоминании об известном сыщике (особенно у жителей России и бывшего СССР) сразу же возникает яркий образ гениального одиночки, ведущего непримиримую борьбу с уголовным миром и разными изощренными негодяями. Здесь, безусловно, стоит вспомнить советский телесериал «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» и воздать должное актеру Василию Ливанову и режиссеру Игорю Масленникову, придавшим Холмсу безусловную интеллектуальность и даже некий аристократизм. Особый, запоминающийся тембр голоса и интеллигентность главного действующего лица сразу же пришлись по душе зрителями всего мира, а королева Великобритании Елизавета II признала Ливанова лучшим Шерлок Холмсом всех времен с начала экранизации Конан Дойла. Произошло не только создание запоминающегося образа, но и рождение нового – «стопроцентного» Шерлока Холмса.
Однако известность гениального сыщика (возникшая сразу же после выхода первой повести «Этюд в багровых тонах» в 1887 году) неприятно озадачила Артура Конан Дойла.
Иногда литературные герои независимо от воли авторов начинают жить собственной жизнью, раздражая своих создателей. Наступает момент, когда «отбившихся от рук» персонажей приходится умерщвлять. Когда это происходит, кому-то из писателей становится плохо, кто-то даже скорбит и плачет. Подобных случаев в истории мировой литературы достаточно. Известно, что Бальзак воспринимал своих персонажей реально существующими. Однажды писателя обнаружили на полу без сознания. Когда он пришел в себя, то печально промолвил: «Ах, только что умер отец Горио!». И это не придумка биографов. Приведу пример, свидетелем которого стал сам. Мой отец написал более шестидесяти книг и казалось, его уже мало что может поразить во время создания очередного произведения. Однако когда он недавно заканчивал многолетний роман, ему вдруг ему стало плохо: лицо побледнело, голова закружилась – резко подскочило давление, и он чуть не упал. Мы хотели оказать помощь, спросили, что случилось, и услышали в ответ: «Сегодня утром умер один из моих героев, а второй только что покончил жизнь самоубийством».
Правда, бывают исключения, когда писатели против своей воли вынуждены оживлять тех, кого уже погубили. Так произошло и с Артуром Конан Дойлом, который умертвил у Рейхенбахского водопада Шерлока Холмса, но потом под давлением общественности и крайне высокой оплаты издателей, «воскресил» сыщика. Тем не менее, своей приязни перед гениальным детективом он не испытывал до конца своих дней.
«Настал момент, когда я решил избавиться от Шерлока Холмса. Какой-то сыщик, пусть и гениальный, отрывал меня от сочинения серьезных книг. Он везде преследовал меня. И стал моим вторым «я», а может быть и первым. Все знали и боготворили Холмса. Но мало кто – Дойля», – признался однажды писатель.
Конан Дойл мечтал прославиться написанием исторических произведений, которые боготворил с детства, а народ упорно с восторгом отзывался о Шерлоке Холмсе.
«…Своей славой отнял у меня все. Остался только он, а я исчез», – сокрушался Конан Дойл.
Наверное, поэтому писатель с университетским дипломом и наградил своего персонажа (не имевшего ученого звания) рядом нелицеприятных качеств, чтобы тот не стал более значимой личностью, чем сам Артур Конан Дойл. Вот, например, несколько выпадов автора против гениального сыщика.
Конан Дойл устами доктора Ватсона отзывается о великом детективе: «Невежество Холмса было так же поразительно, как и его знания» .
«Всякие чувства, а тем более это (любовь), были ненавистны его холодному, точному и поразительно уравновешенному уму. Мне кажется, он был самой совершенной мыслящей и наблюдающей машиной, какую когда-либо видел мир, но в роли влюбленного ему было бы не по себе. Он говорил о нежных чувствах не иначе, как с презрительной усмешкой и с издевкой».
«…и временами я ловил себя на том, что вижу в нем некое обособленное явление, мозг без сердца, человека, настолько же чуждого человеческих чувств, насколько он выделялся силой интеллекта...»
Здесь стоит отметить, что претензии Конан Дойла к Шерлоку Холмсу небезосновательны. Существует особая категория трудоголиков не представляющих своей жизни без любимого дела. Именно таким сверхувлеченным человеком и являлся великий сыщик. Он брался за раскрытие сложных преступлений не столько из-за славы или денег, сколько из-за самого процесса расследования. И чем загадочнее и сложнее было дело, тем больший азарт им овладевал. Он превращался в истинного коллекционера, который во чтобы не стало, решил добыть для своей коллекции недостающую вещь. Непременное достижение цели – вот главная и всепоглощающая страсть Шерлока Холмса, наверное поэтому другие человеческие чувства отходили на второй план.
Однако когда задача была решена, наступала апатия, сильнейшая хандра, подавляющая уникального сыщика. Холмс боялся унылого, однообразного течения жизни. Многокрасочная картина Бытия тускнела, превращаясь в черно-белую гравюру. Изменялся и Холмс: вместо напористого, знающего, что и как делать сыщика, появлялся безвольный квартирант с Бейкер-стрит, готовый пуститься во все тяжкие. О таком состоянии Холмса поведал его товарищ Ватсон.
«Шерлок Холмс взял с камина пузырек и вынул из аккуратного сафьянового несессера шприц для подкожных инъекций. Нервными длинными белыми пальцами он закрепил в шприце иглу и завернул манжет левого рукава. Несколько времени, но недолго он задумчиво смотрел на свою мускулистую руку, испещренную бесчисленными точками прошлых инъекций. Потом вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла, глубоко и удовлетворенно вздохнул.
Три раза в день в течение многих месяцев я был свидетелем одной и той же сцены, но не мог к ней привыкнуть».
Так почему, несмотря на такие непривлекательные характеристики, данные автором своему персонажу, люди до сих пор уважительно отзываются о Шерлоке Холмсе?
Трепетно относясь к историческому жанру, Конан Дойл ответственно подходил к созданию своих литературных героев: наделял их обобщенными чертами и свойствами, исходя из реального исторического фона, который очень тщательно изучал. 
Его Шерлок Холмс, не олицетворяет собой систему государственных служб и органов по охране общественного порядка, хотя и является сыщиком, старается судить не столько по закону, сколько по справедливости. Он охотно помогает попавшим в беду и жаждущим профессионального совета людям, тем, кому не смогли помочь суд и полиция.
«Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я единственный в своем роде. – Откровенно знакомит Ватсона (и читателей) Шерлок Холмс. – Я сыщик-консультант, если только вы представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков, и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик, они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо зная историю криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка».
Шерлок Холмс в какой-то мере похож на еще одного известного английского персонажа – Робин Гуда. Правда сыщик не отбирает деньги у богатых, но его симпатии чаще на стороне простых людей, а не напыщенных аристократов и «денежных мешков». У Шерлока Холмса существует свой кодекс чести – ради торжества правды он может солгать или утаить от полиции какую-нибудь важную вещественную улику. Главное – чтобы неправедные поступки негодяев не остались безнаказанными.
Стремление великого сыщика удалось наглядно изобразить художнику Николаю Рогатневу в его скульптурной композиции «Трубка Шерлока Холмса». Из трубки поднимается дым, который своими очертаниями напоминает Рейхенбахский водопад, где произошла решающая схватка с профессором Мориарти. Симпатии художника однозначно на стороне Холмса, поэтому в отличие от сэра Конан Дойла гениальный детектив не погибает, а как победитель возвышается над водопадом, олицетворяя победу добра над злом. А Мориарти падает вниз в жерло трубки, словно в гиену огненную, туда, куда и должны попасть за свои злодеяния отъявленные преступники. Свою работу Николай Рогатнев подарил королеве Великобритании Елизавете II, которая по достоинству оценила работу художника и выразила ему благодарность.