Мародер

Зудов  крепко ухватился  обеими руками  за  перила  балкона, резко подтянулся, - сразу же  очень  быстро  и   ловко перекинул через перила  балкона  - одну  ногу,  за  ней  и  вторую,  -  впопыхах соскочил  вниз, торопливо  шагнул  и  сразу  же  - очутился в  квартире, так  как  эта  балконная дверь  была,  к  его  счастью,- уже открыта, как-будто -  заблаговременно оставлена специально для  него,Славки,- своими  насмерть  перепуганными,  спешащими  во  что  бы  то  ни  стало, уехать,  хозяевами...
   В  этой  дикой   и  невероятно  нервной   суматохе  и  сплошной неразберихе - все самое  ценное и  людьми  долгими  и  тяжелыми  годами  нажитое -  просто тупо  оставлялось  и   бросалось   кое-как,   -  отворенным,   бесхозным   и   открытым  всем  ветрам...
Правда, чаще  здесь попадались весьма предусмотрительные  жильцы, - кои закрывали  свои  сокровищницы  на  ключ, - даже  спешно   убегая  почти  в  никуда  с  куцым   чемоданчиком, или двумя-тремя совсем мелкими узелками, - наивно думая, что точно и наверняка, - вернуться   в  самом  скором   времени.
      Рюкзак, --  тот,  что  остался  там,  внизу,  под   балконом,  в   нише,  -   был   уже   доверху  набит  всякой   всячиной,  -   всем  тем,  что   попало  Зудову под руку и казалось ценным, -  было  там и несколько  золотых   вещиц  -  колечек,   цепочек,  сережек,  и  прочей  другой  мелочевки,   -  серебряных  ложек, пары-тройки песцовых, милых, легких  и  изящных  женских  шубок,  несколько  пар  лайковых  перчаток, три  пыжиковые,  почти новые шапки, и  даже чудом  попались ему - старинные дамские  золотые часики,  и  чья-то, -- потерянная  у  автобуса,  в  давке  и  дикой суете,  -  стариковская,  видимо,  --  вставная   золотая   челюсть...  Все   это, - впихнутое  спешно и  кое-как,    -  уже   распирало    рюкзак,   делало   его   бесформенным   и   уродливым...
     В  этой  двухкомнатной  квартире,  очень ловко  попав  в  нее  -  через  опрометчиво  забытый  открытым,   большой  балкон,  ---  Славка  Зудов   первым   делом   стал   рыться   в   шкафу,    предварительно   и   сразу   же, -- проверив   замок   входной    двери,  -  а  открыть  ли  ее  потом?!    Дверь   была   закрытой  снаружи,   но   легко   открывалась    изнутри.
Зудов   -   выворачивал  все  карманы,  стараясь  быть  неторопливым, - чтобы унять вдруг невесть откуда  взявшуюся  дрожь  в  непослушных,   трясущихся руках.... Это  ему не очень удавалось, --  какое-то  глубокое  смятение -- томило   душу  и    холодным   трепетом  непокоя, -  быстро наполняло  сердце,   и    он  -   не   мог  унять  его,  не   мог  --  успокоить  свое  волнение  и   урезонить  себя...
"Да  что  со  мной?!   Никак,   нервы   сдают!  Сколько  тут  квартир,  а   я  еще  не  успел  и  третьей  части  - осмотреть!  Надо бы мне быстрее, да,  но  ведь  и  спешка  -  делу - то  ---  не  помощник,   что-то  пропущу,  не   замечу..."   ---  жадно  роясь   в   барахле,   обалдело   размышлял   он...
В   бельевом   ящике   старого   платяного   шкафа,  где   обычно   прячут   деньги  и  украшения,  - шустрая  и  ловкая  ладонь  Зудова -  внезапно нащупала  какой-то  небольшой, округлый предмет... Что-то скользкое,гладкое  и  холодное, с хрупкой, тоненькой  цепочкой....  Это был  -  женский  или  даже, скорее сказать,  детский медальон, да по всему  видать, -  весьма  ценный  и старинный,  - серебряный, изящной  работы, с очень  красивой, выпуклой, круглой, нежно-розовой, ребристой эмалевой  крышкой, - в  виде  розы.
Зудов  его открыл... Милое личико юной  девочки-подростка на блеклом, пожелтевшем от времени  фото -  худенькое, в  мелких светлых кудряшках, тихо и вопросительно  глядело  на  него  темными  бусинами глаз...
Зудов  нервно  сунул  медальон  в  карман,  --  но  прежде  он грубо выдрал  из  него  фотографию,  и   скомкав,  бросил  ее  на  пол.   Вопросительные  бусинки   глаз  -  оказались  под  адидасовскими   кроссовками  даже  раньше,  чем  успели   закатиться  под  шкаф...
       Нетерпеливые  поиски  Зудовым   еще   чего-то,  -   ни  к  чему  не  привели.
В  горке,  у  стены  с  фотообоями,  на  которых  был   ярко  изображен  водопад,   -  тоже  ничего...  Правда  в  ящике, --   во  втором  сверху,  -  нашел  он   старенькие  часы  -- "Победа."  Вся   обстановка  квартиры    внушала ему, Зудову  уверенность  в   том,   что   еще   не   все   потеряно, --  тут   и стильный диван,и  новый телевизор, ковры, кресла,и всякие  модные  штучки, и  торшер, и  камин...  Если   бы   все  это  можно  было   унести   на   своих   двоих,   -   то  Зудов   бы   попытался,  но...
Поиски   на   кухне  тоже  не  привели   его  к  успеху,  -   две  чашки  от  недобитого  турецкого   сервиза  --   кому   они   нужны?!   Вазочка   на   столе   --   все-таки   была   хрустальной,   и   Зудов,   -  ни  секунды   не  сомневаясь,  не   мешкая,  и  без   сожаления,   -   выкинул   нарциссы        на   пол...
     В спальне -- была новейшая аппаратура.. Зудов -- нервно, в сердцах   плюнул,  зло плюнул  прямо  на  новенький,   шикарный    магнитофон,   потому   что, -- если   бы   еще   час   назад,   он  --  попал  бы   сюда,  то, наверняка, он смог  бы  еще  успеть поймать  хоть какую-нибудь, --  ну, пусть  даже, -- совсем  плохонькую машину, --  поймать  и  вывезти  все  это   отсюда,   а   что  --  теперь?!?
        Последний   автобус,   до   отказа, ---  битком   набитый   вещами  и  спешно  эвакуируемыми   отсюда   жильцами,  --  нервными  и  злыми   от   бешенной  суматохи,  --  беженцами,  где - то  с  час  назад   шустро   мелькнул   за   углом,  но   ему,   Зудову,   -   пришлось   еще   где-то   с минут   тридцать   просидеть   в   подвале,  -   в   ожидании,    пока   все   не слиняют   из   поселка...
          Его, -   как   ни     странно,   вообще, никто  и  не   искал  ,  все   были  заняты   собой,   и   ему   очень   повезло    -   остаться   незамеченным... 
    Паника была --  страшная...  Дрались, не  глядя  на  женщин,  детей  и  стариков, безбожно  матерились, --  давясь  при   посадке  в   автобусы,   которых   было-то  всего --  четыре.  Мест  всем -- явно   не   хватало, но  было,  также, и  несколько  грузовиков, и  их  тоже  -  брали  приступом,  дерясь  за  каждое   место... Поговаривали, что  вода   уже  близко,   и  с  минуты   на   минуту   -   может   быть   уже  здесь...  Крики   о   том,    что   два   моста   уже   смыло   и  только  один,   ближайший   к  их   поселку,   -    остался,   -   окончательно   разогрели   панику  и   дико   разъярили  толпу,  довели  --  почти  до  остервенения! Стали  из окон -- набитых и переполненных автобусов,  -  с  визгливыми  воплями  выбрасываться без предупреждения  --  чужие  вещи, и  в  ту  же  секунду  - эти,  тут  же освободившиеся  места, -  мгновенно   занимались   людьми, теми, для  которых  мест  до  того,  --  уже  не  было...
    Наконец,  -   эта  общая  каша  -  вещей  и людей,  в последней  своей   надежде на спасение,  и  в  последнем автобусе,  настолько тесном  и переполненном, что он  вполне соответствовал высказыванию о том яблоке, которому  негде  упасть, -- с  трудом  сдвинувшись  с  места, - выехала   с  поселка...
Зудов  вылез  из  своего  укрытия,  и  тут  же,  сразу  и  очень  быстро, -- заранее  припасенным  ножом, -- вспорол все  эти  узлы  и   чемоданы, -  валявшиеся  у  дороги,   и   те,   огромные  сумки   и   баулы,   которые   остались   брошенными   на  остановке  --  в   суматохе  такого спешного  отъезда.   Опасаться  было  уже  некого...
      Подбежали   две   какие-то  голодные,   тощие  собаки...   Они   тоже   хотели   -    лакомств!     Однако,   им   лакомиться   было  -  нечем...              В  баулах  -  провианта  не  было,  только  -  барахло...  Женское,  очень дорогое, нежнейшее  и  тончайшее   белье,  новые  мужские   пиджаки,  кожаные  куртки,  пестрые и  модные  галстуки, и...  несколько золотых  запонок,  -  но   по   одной   от   каждой   пары,  -   все  то,   что   второпях   -   успевали   кинуть   в  свои  сумки   и    баулы  -   отъезжающие...
      Новые   кроссовки   "Адидас"   -  ему   пришлись  как   раз   впору,   и   Зудов, - тут же,  скинув  свои  старенькие, видавшие  виды  и  разбитые  временем,   --   подаренные  ему  доброй    тетей  Зоей, --  где - то,   еще   пять - семь   лет   назад,   туфли,--  еще   той  ленинградской  фабрики, --  "Скороход",  -  мигом  вскочил  в  эти  новенькие  "адидасины",  -- едва   не  закричав   от  радости!
      Повязав себе  на  шею  -  сразу  три   новых,  пестрых, самых -   самых наимоднейших   галстука,  каких  у  него  отродясь  никогда  не  было  и   никогда  не  могло  бы  и  быть  -  в  жизни, и  подхватив  жадно --  пару   ярких  золотых   запонок,   автоматический   японский   зонтик  и  новые  импортные плавки "Пума", он  - ринулся со своим рюкзаком  в первую     попавшуюся  ему  --   парадную  этого  двухэтажного  дома,  и  с  диким  криком, -  с  мощной  силой,   выбив   ногой   дверь  на  первом   этаже,  -  ворвался в квартиру, как  тайфун,  и тут же  резво принялся -- быстро   набивать   рюкзак   всем  ему попадающимся  на  глаза...  Он  шарил  в  шкафу и  на  кухне,- в этом тесном стареньком, облезлом  бабушкином  шкафчике  на  маленькой, чистенькой  кухоньке  - тут   жила   одинокая   старушка, мамина подруга  детства, --  тетка  Зоя,  которая   вот  только уехала, еле - еле  успев уцепиться  слабыми  своими  руками  за  самый  последний   автобус, -  очень  долго  никто  из  толпы  -   не   подпускал  ее   в  борьбе  за  место, -  даже  близко  ко  входу  в  автобус,  но  она, -   сотню раз отпихнутая толпой  в сторону,  в  дикой давке, в панике,  и  с неимоверными  усилиями,   все   же  ---  в   сто  первый   раз   -  сумела, выдюжила,  влезла -  таки,   все   же  и    ей  -  повезло,  и  укатила...
          Зудов --  очень  давно  знал  эту  старушку, а  теперь   даже   жил   у  нее  -  всю эту   неделю  последнюю...     Она  -  когда-то,   очень   давно,  была  очень  близкой  подругой   его  матери,   и  потом, уже  когда   их    дома   сваляли,   -   они  обе  -   получили   квартиры   здесь,    в   одном   доме.
Мать умерла,  пока  он сидел "--  в последний  раз," -  как  он  всегда  и  постоянно  обещал   матери,  ---   очередной   свой   срок,  а   их  общую, двухкомнатную   квартиру,  пока   его   не  было,--  странным   образом заняли   чужие   люди,   и   обратно  вернуть   ее,   -    Зудову   так   и    не  удалось...
Тетя  Зоя  так  и  жила  себе, --  всегда  одна в своей  однушке,  не  имея   никого  из  родственников.... Он помнит,-- Зудов, что  еще  очень-очень  давно,  когда   он  был  ребенком   лет  шести,  или   даже   меньше,   то   они с мамой  часто  ходили  к   ней,   в  гости, -  на  соседнююю   улицу...   Она -  жила  сразу за  углом,  и   ее  беленькие,  батистовые,  нарядные, крахмальные  занавесочки,  - всегда   так  призывно  были  видны  уже издалека,  --  и   всегда,  --  словно   звали   его   к   себе!!
       Тетя   Зоя  -  милая, улыбчивая,  добрая,  вся   такая  --  чистенькая и  свеженькая,   вечно  пахнущая  мятой   и   разными травами,  -   она  так   любила эти  травы --  заваривать  по   любому   случаю,  --  вместо   чая,   что  ли, -  и  со  всевозможными  наливочками,  настоечками,  всякими  отварчиками  - лечебными и  целительными  -  вечно  возившаяся, она  заваривала для них - свежий, бодрящий, прямо -  таки божественный,  никогда  больше  не  виданный   им   в   жизни  -  чай!!    Невообразимо    душистый, пахнущий  чем-то таинственно и  неповторимо, -  какими -то невиданными,   волшебными,  небывалыми , ароматными  полевыми   цветами, свежей  зеленью лугов, дальними  странствиями  и  сказками,  чем-то  совсем необъяснимым,  приятным   и   прекрасным,   как   сама   мечта!!!
      Запах этого чая и  потом, на зоне, - всегда  воспринимался Зудовым  как  запах  детства, ушедшего  как-то  слишком  уж  быстро  и  далеко,  и  неповторимо   счастливого...
В  квартире  тети  Зои  -  ничего для себя интересного Зудов   так  и   не  нашел... Та  же,  старенькая, еще  из  прежней   жизни,   мебель,  -  живо  напомнила  ему  -   детство,  вот  на  этом  самом  диванчике  -  он  еще  тогда  сидел  у   окошка  с  цветочным  горшком,  в  котором    тихо  рос  какой-то  загадочный   цветок,  который  цветет  почему-то  -  только  на  Рождество  Христово. Так объясняла ему тогда, мальчику  пятилетнему  тетя  Зоя,  а  он, маленький, в коротких  штанишках, слушал  ее певучий  голос и  сказки о  добром  Христе  и  тихо  засыпал в  ожидании   мамы,  которая  вот-вот  должна  прибежать  с  дежурства,  вот  уже  давно  бы   должна  была  быть,  -  и   все  никак  ее   нет!   И  он  - в  утомительном  ожидании,   и   окончательно  устав  от  напрасного  своего  сидения  у  окна,--  свернувшись   у    жарко  натопленной    печки,  -  в   уголке,   на  маленьком  потертом  диванчике,  -   рядом  с  любимицей  тети  Зои, -   кошкой  Муреной,   -  незаметно   для   себя    засыпал  -   под  ее   сказки  о  всепрощающем  Христе... Кошка Мурена убаюкивающе ему   мурлыкала  -  тихую  и  теплую   свою   песню,  а  тетя  Зоя  -    вязала  ему,  Славке  Зудову,  чужому  мальчику,   -   носки,    ребенку   -  очень  нервному,  но  наивному  и  доверчивому,  а  потому,  -  бесценному  и  вообщем-то, -  единственному,  так  как   своих-то   у   нее  -  не  было...
        А его  мать,  всегда  развеселая,  смешливая, ветреная красавица - Люда  Хомякова,  ее  лучшая  подруга  детства  и  милая одноклассница,  -  белотелая,  пышная,  моложавая  -   не   по   годам,   мало  заботящаяся   о   своем   чаде,   -  могла  и  задержаться   где-нибудь   по   дороге   к   дому   с   очередным   ужажером   своим,  все   пытаясь   и  пытаясь   -   безуспешно   устроить   свою   непутевую   личную   жизнь...
        Славик   Зудов,  подрастая   на   чужом   диванчике   -   у   окна,  в   углу,  возле  тети  Зоиной  печки, -  научился  вскоре от   безысходности  и  вседозволенности, -   и  врать,  и  воровать, потом   попал  в   тюрьму   в  семнадцать  -  за  изнасилование,  вышел   в   тридцать  с  хвостиком,  снова  сел - по глупости,и  вот  только  теперь - вышел, освободился...
        Стал  -   лысеть   совсем   недавно,  а    на   последней   отсидке,  -  как-то   совсем   незаметно,   всего  за   шесть  лет,   -    вдруг  очень   быстро  -  из    тонкого,    стройного,    голубоглазого   парнишки,  -   превратился  в  обрюзгшего,  с  отвисшими   щеками,  плотной  шеей,  недоверчивого,   подозрительного   мужика...
Ту   девочку,   в   парке    -    тоже   звали    Людой,    как    и   его   маму,  -  они   с   Игорьком-дружбаном,   --   подцепили    ее    на   танцах,    она  -   была    очень    веселенькой,    милой,    белокурой    и     смешливой,  и танцевала    весь   вечер   -    сразу   с  ними  двумя, --  игриво  шутила  и  смеялась,  --  то   со  Славиком,   то   с   Игорьком,   никому   не   отдавая   предпочтения...       Злость   Славика   все   росла   и  росла   в   нем,   как   снежный   ком,   и  постепенно   переросла  в  ревность,   -   девочка   эта  -   ему   очень   понравилась,  а   провожать   ее   пошел  Игорь...  А  над  ним  -   она   только  посмеялась   и    назвала   его   -   глупым   и   злым   мальчишкой...
Возвращаясь    как-то    поздно   вечером   домой  -   дня   через   два   после   танцев  -   он   встретил  ее   одну   на   темной   аллее  парка...  Она  не   слишком  сопротивлялась,  даже  сама  полезла   к   нему   с   извинениями,  обьятиями   и   поцелуями,  когда  они  встретились...  Зато   на  следующий   день  -   сразу   же   заявили   в   милицию   -   ее   родители.  Когда   она,  расплакавшись,  -  рассказала  им   о  ночном   своем   приключении,  -   уступив   настоятельным  их   просьбам   -  все   им   рассказать,   так  как   вернулась  домой  она   -  только   под   утро,   так  как   домой  -   не   торопился  ни  он,   Славик,   ни   она,  проведя   вместе  всю  ночь,  и  гуляя   по   ночному   городу  -   до  утра...
Впервые  в   жизни,  он  -  Славик,   был   счастлив!   Они   купались  в  парке,   вода  была   очень   теплой,   хотя   была   весна,  конец   мая,   они   веселились  от  души,   -  ныряя  и  барахтаясь  под   высокими   звездами,  и  Людочка  -   призналась  ему,   что   еще   в  первый  их   вечер   -  он  очень   понравился   ей,   просто   она   хотела   его   -  подразнить,   чтобы  он  -   тоже   в  нее   влюбился!
На суде, подговоренная и  запуганная  Люда, - сразу   все   отрицала,  но испугавшись всестороннего  давления, она - была  вся  бледная   и   измученная - этим   унижением,  и  каверзными  вопросами,  и   уже  не  в  состоянии  совладать со  своим  нахлынувшим  страхом, и болью, и  обидой   на   всех,   и   на    все    эти    дикие  мучения, -  уже   не    помня   себя,  вдруг стала, --  зло  плача,  говорить  о  том,   что   все   случилось   для   нее  - внезапно, что  на  нее  -   напали,  что  ею  овладели - силой, принудили и избили, что  ее - заставили, что  над  ней  -   издевались,  и   ей   -  угрожали...   И   под  конец  -   заявила,  что  у   насильника  был   нож,   который   он,    якобы,  -   даже    приставлял     к   ее   горлу...  У  Славика  в  ту   ночь,---  действительно,   был  с  собой   нож,   и     они  -  утром  даже  успели  вырезать   свои   имена   -  на  дереве   у   пруда  в   парке,  со  словом ---- "Любовь"...  Как  жаль,  но  все   -  пропало   под   страхом  и  родительскими  угрозами,  под   страхом   навеки  утратить родительскую  опеку  и  заботу!    Для   избалованной  девчонки  -   это  было  важнее,  чем  судьба   семнадцатилетнего  полусироты, ---  ведь   Зудовых  -   всегда   в   квартале   недолюбливали,  а  его  мать   -    все открыто   считали   шлюхой,  а  отца,  когда-то,    давно   -  канувшего  в  Лету,  -   беспробудным   пьяницей,   дебоширом   и   развратником...  На  суде  -   свидетели  припомнили  младшему  Зудову  то,  что  его  отец   на  улице   -  всегда   раньше  приставал  ко  всем   женщинам  и  без  разбору  -    всем   улыбался,  -  так   что   же  можно  ожидать  от  его   сына??!
Зудова - осудили...   Людочка  -  потом даже   писала   ему   на   зону,  долго   и   часто...   Извинялась...  Объясняла   -   причины.  Он  -  не   ответил  ей...   Годы   в  тюрьме   -   прошли  как   кошмарный   сон...  Пятнадцать   лет   -     кошмара!
          Он   -   не   сошел   с  ума,    как  очень  "повезло"  там   - бедным,  некоторым,  не  резал  себе  вен,  когда  его  хотели  --  "опустить", как  чаще   всего   на  зоне   -   поступают   с   насильниками,  но  ему   -  там просто   помогла   случайность   -    вмешался  пахан,   зная   правду  о  его   деле,  он   там  ---  не  глотал  черенков  от  ложек  на  малолетке,  когда   других,--  сдуру глотнувших,    этих   бедняг,    не   выдержавших     издевательств, - поднимали  всей  камерой  - ногами  кверху,  и трясли, пытаясь  спасти,  -  чтобы  черенок  вышел  обратно  сам,  и  чтобы его спасти  от  "больнички",  где  могут  и  не  спасти...     Он  -  не   заболел   туберкулезом, ---  как  многие  из  несчастных   сидельцев,  хотя  не  раз   был  выгоняем в  толпе,   --   из полусонного  барака  в  предрассветные  зимние  холода,  -  из  тепла  постели  -  на  глупую  перекличку,и   даже  в  лютые  морозы   - часами  простаивая  на  диких  ветрах  и  неистовой стуже,  только   для    того,   ---   чтобы, наконец,  услышать  вдруг  свою   фамилию,  и  откликнуться...  из  последних   своих   замерзших  сил...                Ему,  действительно,  очень  повезло   -  никогда  не  сидеть  за   одним  общим  столом  с  зоновскими   изгоями, --  с   этими   замученными   и  терзаемыми - всеми зеками, и всей зоновской системой  - "пидарами,"  с  этими   несчастными  -   бедными  - "опущенными",   с   этими,  всеми  презираемыми, - " голимыми  и  гонимыми", и  где  даже   --    весьма случайное, или  неосторожное  прикосновение к  ним, --  приближение  их  к  себе,  или  общение  с   ними,  -  сразу  же   сулило  -   оказаться   в  их  числе  на  все  время  отсидки,  и  на  всю  оставшуюся  потом  жизнь   на  воле...
Так  как  он  попал  на  зону  -   с  отягчающими,  и   на   "усиленный  режим",  то  пресловутое  -  условно-досрочное  освобождение  (УДО)  -  ему  не  грозило,  и  нужно  было  тянуть  весь  срок  -   от  звонка  до   звонка...  Просто  -   тупо  мотать   свой   срок   все  эти   долгие  свои пятнадцать   лет,   -  тихо,   безропотно   и   не    особо  высовываясь  -  работать  на  промзоне,  -   крутить   сетку-рабицу,  и   ждать,  чего-то ждать...  Терпеливо  и   тщетно  писать   прошения  о  помиловании,  о  срочном пересмотре  дела,  и  глупо,  безнадежно  ждать,  покорясь    судьбе...
    Мама  -  очень  редко,   но  иногда  приезжала,  "подогревала"  его, но  чаще  -   на  долгие  месяцы  -  забывала  о  его  существовании, она, наверное,  -   опять  пыталась  -  устроить  свою  жизнь...  Ему  повезло  еще  и  в  том,  что  он  -  не  курил,  но  на  пачках  чая   и   на   сигаретах    многие -  здесь   делали  бизнес,  и  -  в  основном,  неплохой,  и  когда  изредка  мать  появлялась  -  он  мог  немного   пожить!    За  сигареты  -  тут  можно  было   -   все!!    То   есть   --    почти   все!
      Купить  "хавчик",  теплые  носки, поменять сигареты  или  чай  на  банку  тушенки  -   давно  не  виданной  вкусноты,   справить  себе  к  зиме  -  ботинки  и  телогрейку, -  даже   спичечный  коробок  чайной  заварки  -  был  здесь  невиданным,  а  порой   даже   и   бесценным, кладом!
Мать  -  не  встретила  его  в  день  освобождения,  наверное,  просто  забыла.  Он  приехал  сам.  Освободился  -   и  приехал   домой!  Мама  -   постаревшая,  какая-то  высохшая  вся,  -  встретила  его  испуганно  и  хлопотливо,  даже,  кажется,  -  не  особенно  обрадовавшись... Все  больше  -   плакалась  и  рассказывала  ему  о  своих  долгах  и  бедах  своей  одинокой  жизни...  Она  -  торопливо  смахивала  слезы,  и  снова  -  говорила,  говорила  без  умолку...   Он   -   уходил  к  друзьям,   чтобы  -   не  слышать...   Чтобы  -   не  видеть   ее   измученного   неустроенностью  быта,  лица,   ее   -   голубых,  когда-то  таких   прекрасных,   а  теперь   усталых,   слезливых,  бесцветных  глаз...
        Не  прошло  и  полгода,   как  его  -   снова   посадили...  В  районе   -  обворовали   магазин  с  промтоварами.   Дело   делали  его   новые дружки,  -   он   знал   это   точно,   но  подозрение  от  власть  имущих  -   пало  на  него...   Да  и   что   докажешь,  когда  он  -  только-только   освободился,--  а  у  него   даже  нашли  пуловер  -  из  того   магазина,  потому,   что    его  новые  друзья  -  одолжили  ему  его   поносить  на  какое-то  время,   наступали   осенние  холода,  а  он  был   -  гол,   как   сокол...       Не   покажешь    же   пальцем   на   друга  -   который  тебе,  голимому, --  из   жалости   тряпку  дал  поносить,   --   а  ты  ее,  сдуру,  сразу  и  напялил,  псих,  да  в  ней  же  и  на  люди  -   в  тот  же  самый день    -    вышел,   идиот!      Покрасоваться   -   захотел??!  Пусть,   мол,    все  увидят,   что  Сява  Зудов   -  в  новом,  турецком   свитере   -   гордо  по    родной   улице   -    вышивает    прямо   с   утра!  Увидели!!   Да   тут    же,    прямо   на    на  глазах  у  всех   -   его  и    повязали    -    сразу   и  с    поличным!
       На   суде   -   Зудов  все   взял  на  себя...
Отсидев  и   этот  срок,  он  вернулся ,  в  одночасье   потеряв   все   -   и  мать,  которая  его  не   дождалась,   и   квартиру   с  пропиской,  и   все  виды  и  надежды   -    на   будущее!!    Все   было   уже   позади,   вчера,   и   ---   ничего    не   было    сегодня,   и  не  могло  быть   -   завтра...
         На  кухне   у  тети   Зои  -  висела    старая  потертая   репродукция "Трех   богатырей"  Васнецова,   -   она  висела  там  еще,  в  той  старой   квартире,   и   тоже   -   на   кухне.  Она   -  казалась  и  не  слишком   уж   пострадавшей  от   времени.  На  ней   -   все   было   по-прежнему,   и    -     всадники  нисколько  не   изменились,  они --  не  постарели,  только   слегка  выцвела   и   поблекла   сама   степь,  на   фоне   которой   они   были   изображены...  Время   -   пожалело  трех  могучих   всадников-богатырей,  оно  -  сберегло  их  молодые   лица,   не   запечатлело  на  их  лицах   -   глубоких  морщин  и  седин   на  висках,    Время - Бог   -  пощадило  их  молодость,  в  глазах  их  -  не  прибавило   -   усталости,  а  в   теле   -     дряблости   или   ожирения,  они  -   были  прежними,  и   навсегда  молодыми...
О,   как  прекрасно  -   быть   молодым,   сильным,   уверенным  в   себе, бодрым!  Боже,  как  это -  далеко  теперь, где  она, эта  жгучая, светлая    молодость?!?
В   ящике  кухонного   стола   -   несколько   потускневших   от  времени,   старых   серебряных  ложек,  -   их   он   взял    сразу,   не  раздумывая...   В   облезлой   тумбочке,  у   кровати,  в   носовом   платочке  -несколько  серебряных  колечек  и  два золотых  обручика  из  червонного  золота, -  тети   Зои   и  мужа  ее,   -  Василия,   давно   погибшего    где - то,    на  какой-то   стройке   -  народного   хозяйства,   он  -   был  трактористом  и   утонул  в   болоте  -  вместе   с   трактором,  а   колечко -  то  уцелело,   видно   жалел   носить...
Тетя   Зоя   -   вдохновенно   когда - то   рассказывала   ему,  мальчонке   малолетнему,  -   о    неизвестных   героях   тех   роковых   пятилеток,  о  необходимой  и   самозабвенной  их  помощи   молодой  своей  стране,  о  комсомольских   стройках,  о   легендарных   стахановских  героях-шахтерах, о  трудовом   энтузиазме  и   подвигах  во  имя  Родины,  и,  конечно   же,   -  в  конце   этого   длиннющего   ее   монолога,  --  был всегда   ее  Василий,   герой - комсомолец,  -  который совсем   глупо   и  нелепо   погиб,  -   по  чьему -то   недосмотру   и   нарушению   техники   безопасности,  а   по   легенде   тети    Зои,  -  совершил  подвиг  и отдал  свою   жизнь  -  за   Родину,  он  -  был   настоящий  герой   и   ним    уже    очень  давно  гордилась  вся  страна,  так   как    еще   до   войны   -  сам   товарищ    Сталин   --   вручал   ему   что - то,   какой  -  то   орден,   --  за    что - то   героическое...
Это   -   Славик   всегда    помнил...     Фотография   легендарного   дяди  Василия,   --   увеличенная   предприимчивой   тетей   Зоей   у   местного   фотографа   раз   в   сто,  --  делала  его  похожим  на   плакатных  героев   первых  пятилеток,   -   с   орлиным   носом,    в    великоватой,    не    по   размеру,  -  кепке,  он  был -  одним   из   многих  и  беззвестных  сыновей     могучей  и   великой   Родины.    Этот   рукотворный  плакатный  монстр   постоянно  висел  -  на  протяжении   многих   десятилетий   над  старой    кроватью  тети   Зои   -   еще  и  на  старой  квартире,  а  теперь  и   здесь,  и   по  ночам,  --   вонзив    очи    свои   в   бедную   свою  жертву,  клевал   ей  --  печень...   На   протяжениии    всех   этих   долгих   лет   его  вечной   жертвой   --   была   бедная   тетя   Зоя,   так    и    не   вышедшая  больше      замуж, -  живущая   обреченной,  одинокой   вдовьей  жизнью....
         Сейчас,   почти   в   сорок    своих   лет,   -  Славик   осознавал,  как  тяжко   было   ей   одной    в   жизни.  Она,  ведь, --  фактически,   сама   вырастила   его, -  Славика... 
Родной матери  - всегда  было  недосуг, у нее никогда не было времени  на  сына,                и  вот  сейчас,  -  в  этой  квартире  тети Зои, он  -  чувствовал  себя  сыном,   пришедшим  ограбить - свою   мать, подлым  сыном,   замахнувшимся  на   святыню    -  на   дом   своей   матери...
Все   здесь   -   было   ему   родным,   и  вот  эти    занавесочки  -   в тихой кухне,  и вот   этот  столик  с  кривыми   ножками,  -  ведь  когда - то   он  играл   под  ним,  как  под   крышей,  -  так  был  мал   он  еще  тогда,    и   так   был   велик  для  него   --   этот   столик... Сейчас  же   этот  столик  --  был    накрыт    белой    скатеркой,   а   вокруг   него   --    стояли    стулья,  --  темные,    с   круглыми   венскими   спинками,  --  такими  родными,   что    каждый    из  них     --   хотелось   обнять...
Уже лет двадцать   -    он   не   был,  да,   это  точно   -   двадцать  лет,  --   среди  этих   старых    своих    знакомцев - вещей,   ведь   ему  --  уже   скоро    -    тридцать   восемь,   боже,   как   стрелой   -   летит   время!!     А   на   скатерочке  --   уж   и   цветочки - то    все   выцвели!  Зудов  все     рассматривает    цветы,   как   родные...   Вот   лютики,   вот  --   фиалки,    а   тут   как   всегда  --  ромашки  с   листочками  по  углам,  а  в  центре   снова   ромашки,   но   без   листочков   уже...    Все,   как   и   прежде !    Все   как   и   прежде!!   Ничего   -    не   изменилось!     Что   он   хотел    здесь   найти,    в   этой    квартире?!    Золото ?    Ценности?!    Что   он,    вообще, --  здесь  и  сейчас  делает?!?!
Зудов   схватил   рюкзак   и   выбежал,  хлопнув   дверью.  Вот  она,  -    лестница   на   второй   этаж...    Нужно   -   туда,   там   ---  наверняка!!          У   двери, --  добротной, дубовой,   в  темном  лаке   -   он   остановился,    попробовал   ногой  -- поддалась,   опять   забыли   закрыть...   Мысль   была,  ---  что  за  такой   дверью   не   может   быть    пусто   и   бедно,   там   обязательно    должно   быть   то,   чем   можно  поживиться !                Вошел...       В   прихожей  --  большое,   высокое   зеркало...     Поглядел   на   себя...   Слишком   высокий   и    широкий,  большой   лоб   --   из - за   двух   залысин   на    висках...  Глубокие, словно  спрятавшиеся  от  всех,   светлые  глаза,  темно - русые  волосы  ---  уже   немного   с   проседью,   темные   брови    и   ресницы,  -   всем   ты  хорош,  -   только уже  слегка   одутловатое  лицо  и  мешки   под   глазами --  весь   вид  портят,   да   и   шея   -   налилась,   отяжелела,   и   -   живот  уже    расти   начинает...  Не   семнадцать!   И   --   взгляд  совсем   какой - то   не   такой,   как   был...   Глаза    смотрят    ---   недоверчиво   и   хитро...    Неужели   же  это    ты,     Славка?!    Ты  ли   это?!   Но  разве  же     зеркала   врут?!   Конечно   же,   это   ты,   Славик,   привыкай,     Зудов, --  дорогой,   годы   ведь    -   не   красят   никого   из   смертных!!
      С   высоты    второго    этажа  ----   был    виден     весь    район   -    все    шесть  двухэтажных   домиков  этого   поселка   "городского   типа,"--  как   все   его   тут   издавна  называли,  и  маме  когда - то   тоже  очень  нравилось,   что  они  --  именно   здесь  получили   жилплощадь...  Как  давно   все   это   --  было!   
Славик   -   смотрит   в  окно...  Там,  вдали,   за   тем    крайним   домом, видна   часть   поля...  Там  -  дорога...  В   город!   По  ней  --   он  всегда  успеет   уйти   с  одним-то   рюкзачком!  Только   надо  -   быстрее  здесь работать!!   А    с   другой   стороны   домов,   вон   там,   справа,   --  там видно   край   зеленого леска  и  сочный  зеленый  луг, --  и   как  же  все - таки  хорошо,   что   он   освободился   вначале   лета,   и   свежесть  тут  лугового  ветерка  ---  проникает  глубоко в  его  душу,  -    и   дразнит, и  манит   -   сердце  его  к  себе!!  А  там,  за   тем  лужком  и дальним  тем  полем, за  вон тем  пригорком   -  там   эта  дамба,   ее    -   уже   дважды   пытались  взорвать  --  на   той   неделе,  и   три   дня   назад,   но   тогда  людей   --   не   увозили   так   спешно,    как   сегодня,  говорили,   -   что   угроза тогда --  была  небольшая... Так,  слухи,-- что  пара   диверсантов     прорвалась,   никто   --   и     не     знает    толком,   --     поймали   ли   там сегодня   кого, -- после первого   взрыва,  который   был   утром,   и   что   где-то   даже   что-то   ---   масштабно   затопило   ниже   по   течению....        Вот    суматоху - то   и   организовали   с   утра!!  Говорили   в   суете,   что   ищут   --    взрывное   устройство,   что  их   вроде   бы   было  два,   то  -   с   меньшим   содержанием   тротила  -   уже  взорвалось,   а   второе   с   очень   большим   зарядом   -  найти   никак   не   могут,   вот  потому  и  взялись,  типа,   -   вывозить  людей!  Толпу   -   шоферы   успокаивали   и  менты,   -   что   меры  приняты  и  все  -  хорошо...   Но  толпа   --  есть   толпа!  В   давке  орали  -- что   вода   -  идет   сюда,  что уже  несколько  деревень  -  смыто,  есть   жертвы...
      " Может   включить   радиоточку?" -  закрадывается  очень  плохое   предчувствие,  бередит   душу...  Зудов   заходит  на  кухню,  шнур  от  радиоточки   -   вырван   с   мясом  и  валяется   под  столом.
             Зудов   прислушивается,   выйдя   на   балкон...   Ему   кажется,   что  где-то   шумит   что - то   могучее,   клокочущее,   бурное...  Ничего,    воды    -   пока   нет...  "Совсем   нервы   -   расшалились..."   -   решает  зло    Зудов,   и  заходит   в  комнату.   "Нужно  -  работать,   нечего  тут   ----  прохлаждаться   и  дурака  на  нервах  -   валять!"
            Он   -   распахивает   шкаф....   О,   это   удача!    Шубка  -  легкая, нежная,     песцовая...    Еще  -   две   шапки     пыжиковые,   лайковые    женские  перчатки  -   все    в    рюкзак,    нечего    с   ними  -   возиться    долго...   Среди   белья  --  ничего   интересного,   да  нет  же,  вот   же    они   -   миниатюрные   золотые   женские   часики!  Боже,   да  тут  же   целый   клад   -   золотые   росссыпи   -  срочно  все   в   рюкзак!   Вот и  еще   -   два   колечка  золотых   и   милых   -    одно  с  изумрудом,   а   другое   -   так,   --   кажется    -   рубинчик   небольшой...    Ну,   и  эта  -  золотая  цепочка,  -  ничего,   тоже  не  помешает!   Брюлликов   -   нет, это  конечно...  Но   -  зато   вот  --   золотые   сережки   с   рубинами,   и  довольно, --    таки,  массивные!
       Зудов   машинально   швыряет   все   в   рюкзак...   Спешит,   ведь   есть   еще    и   другие   квартиры,    а   там,   наверняка,   -   тоже    не   пусто,   -    скорее   всего!   Надо   --   не  терять   времени!
     Все   двери  из   коридора  в  квартиры   --   закрыты!   Зудов  быстро       возвращается   в  только   что   ограбленную   квартиру...   Отсюда   с   балкона   --    можно   по   трубе   газа   перейти   на   соседний  балкон.  Операция   ---    хоть   и   рискованная,   но   возможная...  И   вполне,               осуществимая!  Славик   ---   перекидывает   обе   ноги   через   балкон,   становится   на   трубу,   и   только   тут   --   понимает,   что   проклятый   рюкзак  --   будет   тянуть   его   за   спину,   вниз...  Так  --   недолго   и   упасть,   сорвавшись   с  трубы.    Высота   --   хоть   и   небольшая,   но   кости   потом   -   будет   собрать   трудновато...      Лучше   его,    этот  чертов  рюкзак,   -   скинуть   вниз...    О,     внизу   ---    как   раз   ниша   водостока,   пусть   рюкзак  там   -   и     полежит   пока!   Его  же  там   -  никому   на  улице    не   видно   будет,   никто   --   и  не   подберет!!
            Зудов   громко  смеется   -    сам   себе:     своим   мыслям   и  страхам,   вдруг   вспомнив,   что   -   подобрать   рюкзак   --  некому,   никого   ведь   --   и  нет....
    Сбросить   рюкзак   ---   секундное   дело,   тяжелее   стянуть   его  с   плеч,   балансируя    над   асфальтом   на   одной   ноге,   --    которая   на    трубе,   а   вторая   в   воздухе,   и      цепляется    за  балкон,   чтобы   не    свалиться    ненароком...   Фу,   устал!   Ну,   наконец - то,   содрал   с   плечей   --   этот проклятый  рюкзак...   Теперь   -    нужно   хорошо  его сбросить,   чтобы   попасть   точно   в   нишу...   Ну   вот...    Порядок...   Рюкзак  в   нише...   
        Теперь   --   медленно-медленно,   распластавшись   по   гладкой   стене   --    пройти   вдоль   фасада   по   трубе   газа    --   к   соседнему    балкону,   -   ну,   всего - то   метров   восемь  или   десять,   делов - то!   Это  -   же   пустяк!!    Так  может   казаться   -   только   со   стороны,  или   снизу,   например,   -   если  ты   сам   издали  наблюдаешь   за   чужими   действиями,  но   если   ты  --  на  трубе,  все  гораздо  сложнее,  друг!
      Последние   метры   --   он   преодолел   на   нервах...    Ну,   что  тут   еще?!  Кроме  -   серебрянного   медальончика   с   крышкой - розочкой   и   разжиться   --  нечем...    Давай  отсюда,   Славка,  --   сколько   еще   нормальных   квартир   --   ждут   тебя!   Славик  наклонился  и   снова поднял   с   полу  -  смятую  фотографию  из   старинного  медальона...
---  Вот   так,   девочка...--   сказал   он   вслух, -- и   ты  уже  в  прошлом,   видишь,  а   ведь   какая  была  --  красавица!    Бросив   фото   на  пол,  Зудов   полез  в  карман  брюк...  Медальон    --   на  месте,  старинный,  как  и  фото  той,  которая  --  уже  в  прошлом...   Зудов  -  ухмыльнулся,   плюнул  и  вышел  вон...
           Спускаясь  по  лестнице,  он    вновь   услышал   явственный  шум  на  улице,  и   совсем  близко, --  вроде  поток  воды  --  шумел,  тут   же,   за  домом...
----  Чепуха!   -   сказал  громко  сам  себе   Славик,   --  ты,  Зудов,  -   не  психуй! --   Ты  -   еще  успеешь   и  в  соседние  дома, не   дрейфь!! -- Да    только  --  надо  торопиться,   а    не    по     трубам   -  за  медальонами      скакать!
       Он  вышел   из  подъезда,  взял   рюкзак  и  почувствовал,  или  ему  это   только  показалось,  --   будто   воздух   стал  свежее   и   чище...
                "Вот    теперь   --   и  в  тот  дом  можно!"   --   подумал Славка,  глядя  на  дом  напротив,    но   что - то   остановило   его....   Он  снова оглянулся    на   дверь,   из  которой   только   что   вышел...  На   него   глянули   -   белые  занавесочки   кухни   тети  Зои.
   "Зайди,  ты   должен   вернуться!  --  Тут   твое  детство,   простись!"- -   белые   занавесочки   потянули  к   себе  его   сердце,  и  он...   тихо  им покорился...
    Три   ступеньки...   Дверь..  Вошел...     Сбросил   тяжелый   рюкзак   у   дверей.   Сел   на   диван,   задумался...   Все   ли   так,  Зудов?!!  Что   же ты   сделал  хорошего,  а,  Славка,  -  за  всю   твою   жизнь,   --   кому?!?
         "  А   может,   так   как   ---   в   детстве...   Уснуть   --   ненадолго  на   этом   диване,  дожидаясь   маму,   и   окажется,   что   вся   твоя  жизнь,   Зудов,  -   тебе,  милый,   просто  приснилась,  -   как  кошмарный  сон!  Привиделась...  А   ты,   маленький  мальчик,  --   слушаешь  ты   снова   сказку  тети   Зои   о   добром   Христе,    и   спишь   --   сладко - сладко,  как   в   детстве..."
      Зудов   -  снимает   куртку    и   ложится,   свернувшись   калачиком    и   поджав   ноги   в    новеньких   аддидасовских  кроссовках,    --   на   старенький   диванчик  на  кухне!  Вот  так,  - как  маленький,  умный мальчик   Славик,  -  лежал, тихо и очень внимательно  слушая  - добрые сказки  холодными, зимними, очень долгими  вечерами...  Вот так  и  он -  головушку  свою светлую и несмышленную  --  клал  в  уголочек, -  Зудов укладывается на  потертый старый  диванчик и  утомленно  закрывает   глаза... И    совсем незаметно  для   себя  - засыпает...
          Когда   прогремел   мощный   взрыв,   Славик   Зудов   - очень  крепко     спал...  Только   чуть - чуть,  едва   заметно  --   вздрогнул  он  во   сне,  и  все... Сон    его   -   был    крепким,    как  в   детстве,   потому   и    не    проснулся  Зудов... Устал,  умаялся,   малец !
  Снилось ему  - как  в  теплом  его, милом и тихом, детском сне - трещит   печка  и  поет  свои ласковые   песни -  умная  любимица   тети   Зои, -  кошка  Мурена,  и устало  улыбаясь  ему, -  вяжет  у   старой,   потрескивающей   печки   носки   ему,  --   девятилетнему   своему   сынку   приемному, - тихая  тетя   Зоя,   его  добрая   мама    Зоя, --  приветливая,   ласковая, всегда   пахнущая  травами   и  мятой, - как  и  ее  диковинный  чудный  чай   -   из   далекого его  детства!!
         Вода   шла   -    высокой   и    очень  широкой   волной,   смывая  на   своем    пути    --    все    живое,      и      уже    барахтались,   беспомощно    плавая    в   ней    -      собаки   и   кошки ,  и   уже  скрылись   под   водой     дома    поселка,   и  все,   что   было   в   нем...

             14.04.1992г.-- 15.04.1992г. ОДЕССА