Волчий рай петербургская повесть

               


Ходишь худой, иногда – небритый,
взглядом похожий на декабриста:
через века в нем меня полощет
синим морозом Сенатская площадь.
Были балы и были альбомы,
но я в Сибирь побрела за тобою
 по раскаленному пеплу снегов:
         ножки, воспетые Пушкиным – в кровь.

Северной звездой за полярный круг
в волчий Вифлеем вел меня супруг.

Алла Зиневич
«Жена декабриста»




                ***
               
«Тогда Господь сказал Моисею: простри руку твою на землю Египетскую,
и пусть нападёт саранча на всю землю Египетскую и поест всю траву земную,
и всё, что уцелело от града».
Исход (10:12)

          Посередине ноября Нева окончательно покрылась льдом. Серые утки на свежем снегу, невесть, каким образом задержавшиеся в наших широтах, вели себя нагло и вызывающе, громким кряканьем протестуя против природы. Но, если заглянуть за завесу времени и посмотреть на день грядущий, можно увидеть, что агония зимы будет продолжаться и в марте. Вниз по течению Невы из Ладоги пойдут  весенние глыбы. И когда покажется, что всё уже по-весеннему, тогда  ждёт удар подлой петербургской зимы исподтишка, будто кинжалом или стилетом. На  успевших отвыкнуть от февральской стужи жителей Северной Пальмиры опять ненадолго повеет холодом и в её нежно-белую аристократическую шею вопьются саблезубые клыки полярного волка.
           Пожилой господин в чёрном цилиндре стоял на набережной Невы напротив Петропавловской крепости, и разговаривал не то с дочкой, не то с внучкой:
– Да, Дунечка, помнится мне, в 98-м годе такожде было. Зима пришла ранё-хонько!
– Сурьёзно? А взаправду ли говорят, что в старину гулянья на льду были не чета теперешним?
– Верно, во времена елизаветинские пышнее были гуляния! Нечего сказать!
Да… нынче уж не то!- цилиндр задумался.- А ещё прежде, лет эдак…сто тридцать назад, прямо под тем самым местом, где мы сейчас с Вами, Дуня стоим, был погреб, да- самый обыкновенный чухонский погреб, где эти дикари хранили свои дрова и соленья, а вокруг стояли убогие рыбацкие хижины. Пресквернейшее тут место, сударыня, доложу я Вам! Ничего путного нельзя построить на этих болотах, да топях…
                - Уж не хотите ли Вы этим сказать, что всё это сами видели?- перебила девушка.
                - Отчасти, mademoiselle , отчасти!.. И Вы сможете это узреть, если будете смотреть внутренними очами. Внутреннее зрение сильнее глаза человеческого. Оно и грядущее видеть способно.
                - Как, Вы видите будущее? Вы либо шарлатан, либо великий маг!
                - Как скажете, голубушка!..
                - Сударь, не называйте меня так! Это дурной тон!
                - Ох, простите, красавица!
                - Вы начинаете забываться!- Дуня шутя погрозила старику пальцем.
                - Хорошо, хорошо, Авдотья - как Вас по батюшке?
                - Антоновна.
                - Прекрасно, Авдотья Антоновна! Положим так: мой сокровенный глаз дурное видит сквозь завесу времени. Всё потому что много людей погубил царь Пётр на этих берегах, и многие ещё в сыру землю уйдут. Через несколько лет сфинксов на Неве поставят, чудищ языческих. Плохой это знак. Грядут казни египетские!
                - Так сколько же Вам лет?!- в изумлении воскликнула Дуняша.- Да к тому же, Вы ещё и предвещаете такие жуткие пророчества! Прямо оторопь берёт! Кто Вы?
                - Я - древний дух этих мест!
Страх Дуни  вдруг сменился неподдельным интересом к таинственному собеседнику. Если провести аналогию, вне сомнения, всем дамам интересны журнальные сплетни или интрижки из дамских романов, к примеру - Жорж Занд. Так и сейчас.
                - А Вы смелая, барышня, раз не упали в обморок! Я знаю - Вы не Авдотья, Вы- Дульсинея!- старик попытался схватить девушку за руки. Дуня невольно отстранилась.- Соизволите ли Вы быть дамой сердца бесприютного странника?
                -  Что Вы вообще себе позволяете! Ведь я и так сделала Вам одолжение, ежели разрешила заговорить со мной, ведь мы даже не представлены друг другу.- на щеках Дуни от мороза и смущения выступил румянец. - Уже одним своим нахождением подле меня Вы меня компрометируете. Вы на редкость неучтивы, несмотря на свой солидный возраст. Я сейчас позову своего папеньку и Вы будете иметь удовольствие объясняться в участке! Караул!
                Пожилой господин развёл руками:
                - Вот только не надо этого, сударыня! Не пужайтесь! Мы же с Вами так мило беседовали.
         От резкого движения завязки на капоре Дуняши развязались и он упал с её головы.
                - Назовите мне своё имя, сударь! Я требую!
                - Охладите свой пыл, юная барышня - ответил чёрный цилиндр, поднимая с земли шляпку девушки.- А то Вы, без сомнений, простудитесь. Вы хотели бы знать моё имя?- и добавил, растворяясь в воздухе снежной пыли.- Меня зовут Фантом!..





                ***


« …и найдёт на тебя Дух Господень,
и ты будешь пророчествовать с ними и сделаешься иным человеком».
1 Царств (10:6)


               Издатель Ильменский шёл по набережной, опираясь на трость. Он являл собой типичного чахоточного интеллектуала той поры. Лицо его, серого оттенка, напоминало цвет петербургского облачного неба. Правда, Владимир (так звали нашего героя), не был человеком знатным, что вызывало в нём ряд комплексов и трудностей в общении в богемной среде. Подул холодный ветер с Невы, и Ильменский поднял воротник. Он шёл к известному в городе литератору Пушкину.
            Не дойдя несколько десятков метров до дома Пушкина, Ильменский решил зайти в кондитерскую к знакомому французу Лабуа. Он не любил ходить в гости с пустыми руками.
             - Bonjour, cher Laboie!*- Ильменский снял шляпу.- Avez-vous aujourd'hui vos fameux g;teaux aux?**
             - S'il vous pla;t, cher Vladimir Petrovich! Allez-vous chez  Pouchkine?***
             - Vous y ;tes, cher monsieur!****
             -  Bien, je vais les envelopper pour vous maintenant. Je vous souhaite une belle journ;e!*****
             - Merci!
           Подойдя к дверям, Владимир позвонил в звонок. После некоторой паузы дверь открыл слуга Пушкина- Никита Козлов.
              -А...,милостивый государь Владимир Петрович! Добро пожаловать! Только Вам придётся с полчасика посидеть в прихожей. Александр Сергеевич  домой только в шесть утра прибыли, не выспались.
           -Ничего, дорогой друг, я подожду. Дело неторопливое.
           Ильменский снял галоши и прошёл в прихожую. К счастью, Пушкина в этот раз долго ждать не пришлось. Он появился уже минут через семь, в домашнем халате и всклокоченным после сегодняшней ночи, немного не стоявшим на ногах. Очевидно, в нём ещё гуляло вчерашнее клико.
            -Любезный  Владимир Петрович! Очень рад, очень рад! Прошу извинений за мой затрапезный вид. У Тургенева вчера засиделись допоздна. Видите ли, марьяж больно хорошо шёл! Вы проходите, проходите, что в дверях-то стоять!
Не утерпев, Владимир начал прямо с порога:
             - Я бы никогда не осмелился, Александр Сергеевич, но, проснувшись утром, я был вдохновлён одной идеею, которая привиделась мне во сне. Я вдруг отчётливо понял, что должен основать ещё один новый журнал и назвать его, скажем...
             - «Петербургский Корреспондент» -вставил Пушкин.
             -Ммм... Хотя бы. Весьма недурное названье!
             -Голубчик, но есть же «Сын Отечества», «Телеграф», «Инвалид», в конце концов! Неужто и изданий-то хороших в России-матушке повывелось! Вот и Вильгельм всё носится с идеей журнала. Право, дело не в количестве бумаги!
             -Александр Сергеевич, Вы не извольте обижаться, но мне кажется, что в этих изданиях недостаёт, как бы это выразиться... славянского духа!
             -Владимир Петрович, оставим на время дела. Вы не рассказали про Ваш последний вояж в Москву! В первопрестольной  «славянского духа» должно быть в избытке! Не так ли, любезный друг? Кстати, как там себя чувствует друг Полевой?
             -Вашими молитвами, очень неплохо!
            -Ну да, ну да!..- Пушкин потёр подбородок.- Надолго ли в этот раз задержитесь в Петербурге? Знаю, вы любитель вояжей из Петербурга в Москву.
            - Да, собственно, пока не будет срочных дел…
       Глаза Пушкина внезапно загорелись:
            - Magnifique!******  Покуда у Вас нет срочных дел в Москве - есть одно дельце, которое, несомненно, Вас заинтересует. Я слышал, что Вы, любезный - большой любитель археологии?         
 * - Здравствуйте, любезный Лабуа!
 **  - Нет ли у Вас сегодня Ваших знаменитых миндальных пирожных?
 ***  - Завсегда пожалуйста, милый Владимир Петрович! К Пушкину идёте?
 ****  - Угадали, угадали, дорогой месье!
 ***** - Прекрасно,cейчас я Вам их заверну. Желаю Вам удачного дня! 
 ****** - Ну вот и чудесно!   
          
              -Да, Александр Сергеевич, даже милостивый Алексей Николаич Оленин изволит мне присылать свои статьи для публикаций в надежде в скором времени узреть мой новый альманах.
            -В таком случае, я думаю, Вас непременно удивит одна находка, каковую сделали
недавно наши доморощенные копатели во главе с вышеупомянутым Алексеем Николаевичем? Вы слышали что-нибудь про так называемый «Тьмутараканский камень»?
           - Да, несомненно!- заинтересовался Ильменский. - Господин Оленин изволил даже переслать мне свой отчёт об этом исследовании.
           -Так вот, мой друг, - при этих словах Пушкин взял собеседника за плечо и отвёл его в сторону, при этом сделав голос потише, чтобы не слышал слуга. Глаз его, когда он волновался, непрерывно дёргался.- cейчас я покажу Вам такое, что несомненно, не оставит Вас в спокойном расположении духа. Дело в том, что находка этого камня была не единственной в своём роде. Экспедиция нашла ещё один камень, о коем не упомянуто в отчёте экспедиции. И вот какую надпись удалось на нём прочитать. У меня есть копия текста на древнеславянском.
Пушкин открыл шкаф и вынул лист бумаги, испещрённый какими-то древними буквами.
           - Вот что гласит надпись: «Сыны Ярославове раздряга земли росъ. Горе от раздряги буде. Расскупили беху единение братское. Но послеже годов множество яшася сызнова княжаща единые. Держати оне по кускам погибоша и власть бо ярую. Еже есть грустко стон и желя по всей земли беше слышаться.Зане настанут времена смутные.Володеть буде люди не вящие. Воеводы же зовомые Рюриковичи схоронят обиду на лета вяще долгие. Докамест буде пытаться приходиша власть паки владеюща иде с дружиною имяху брань». Ну и что Вы на это скажете?
          -Александр Сергеевич, это потрясающе! Похоже на некое пророчество! Правда, мне не совсем понятен смысл оного.
          - Вот что, уважаемый Владимир Петрович, раз уж Вы мыслите продлить своё пребывание в Петербурге, осмелюсь предложить Вам завтра посетить со мной собрание в Приютино. Там с моими старинными приятелями мы можем потолковать о том- о сём, в том числе- и об этом артефакте.
    Ильменский просиял лицом:
          - Александр Сергеич, да я и мечтать об этом не смел! Я надеюсь, моё неблагородное происхождение не смутит beau monde?*
          -  Конечно, нет! Тем более Вы всегда можете рассчитывать на моё скромное prot;g;.  Вы ведь желаете завести нужные знакомства?
          - Я был был бы… бы…благодарен премного!
    Пушкин наслаждался образовавшейся паузой. Потирая висок, он искоса глядел на опешившего издателя:
          -Ну вот, я уже завтра сопровожу Вас туда и введу в нужные круги. Это обстоятельство, несомненно - послужит к нашей всеобщей радости. Во-первых: Вы сможете облагодетельствовать людей верными мыслями о будущности российского общественного сознания, а в другом смысле - потолковать о печатании Вашего предполагаемого журнала у нас - в Петербурге.
          - Но Ваше нелегальное положение, Александр Сергеевич!
          -Голубчик Вы мой, все жандармы центрального дивизиона давно в курсе моего пребывания в столице! У меня везде свои люди.
           И чтобы взбодрить смущённого неожиданным фартом издателя, Пушкин резко хлопнул папкой и вскочил с места:
           - Решено, дружище! Мы едем и никаких разговоров боле!

*  высший свет



                ***

                «О мужи! Как сильно вино! Оно приводит в омрачение ум всех людей, пьющих его…
И когда опьянеют, не помнят о приязни к друзьям и братьям и скоро обнажают мечи,
а когда истрезвятся от вина, не помнят, что делали».
2 Ездры (18: 18,22-23)


           Заснеженная дорога из Петербурга в Приютино была для бедного Владимира сущим мучением. Его душу согревало лишь предвкушение громкого приёма и знакомства с новыми друзьями и единомышленниками.
         Экипаж в течении двух часов кое-как пробивался вперёд, объезжая выбоины, двигаясь крайне медленно из-за гололёда. Ильменский радовался предстоящему, но, в то же время напряжённо думал, как его примут в дворянском сообществе. Пушкин, напротив -  мирно спал.
         Наконец, в сиянии вечерних огней маяком в море тьмы показалась заветная усадьба.
         -Александр Сергеевич, прибываем!- возбуждённый Ильменский стал толкать Пушкина в бок.
         -Ну, дражайший, теперь - держись!- воскликнул приободрившийся пиит.
         Крыльцо усадьбы было ярко освещено факелами. Стало ясно, что приятели несколько опоздали, поскольку весь двор был уставлен каретами гостей, и на нём не так-то просто было найти свободное место для стоянки. Прислуга живёхонько занялась экипажем, путники разделись в прихожей, после чего лакей провёл их в парадную залу.
         Как стало ясно с самого начала, приём был в разгаре. Разгорячившись двумя бокалами вина, Пушкин стал искать глазами Анну Оленину- дочь хозяина, в которую он уже несколько лет был влюблён, но боялся сделать ей признание. Не найдя в тот момент в зале предмет своего обожания, он решил отвлечься другими делами. Ещё выходя из кареты, Александр прихватил с собой толстую кожаную папку, которую сейчас достал из-за пазухи.
       - Александр Сергеевич, не как Вы ещё и рисуете?- изумился Владимир, подсматривая за Пушкиным из-за левого плеча.
       - Ну не как Кипренский, конечно же, но портретист из меня ещё тот!
 Неожиданно Пушкин оживился:
       -Oh, quel type! Quelle facture!* -  тут его рука невольно потянулась к карандашу, и он начал делать какие-то наброски, смотря в дальний угол комнаты. На противоположном её конце группа кавалергардов азартно поклонялась богу банкомёта. Центром композиции этой многофигурной «иконы» служил бравый офицер в мундире подполковника. Он выделялся из общего хора особо громким крещендо.
Несколько точных штрихов, и шарж был готов.
       -А теперь, любезный Владимир Петрович, следует показать cие произведение тому, кому оно предназначено.
       -Александр Сергеевич, может быть, не стоит?- засомневался осторожный издатель.
       - Право же - мой друг, это будет презабавно!
      После этих слов Пушкин двинулся к игральному столу, а Ильменский остался на месте, не сомневаясь в итоге данной аферы. Он не слышал, о чём говорили у стола, но после того, как Пушкин довольно бесцеремонным образом вмешался в игру, гусар вдруг весь покраснел, вскочил с места и начал громко кричать на поэта. Видимо, подполковник остался не очень доволен эскизом, поскольку до уха Ильменского донеслась фраза:
             - Я думал, господин сочинитель, что Вы способны лишь на едкие эпиграммки, но ныне отчётливо вижу, что Вы ещё и паршивый художник. В кого Вы метите своими стрелами,
     * -О! - какой типаж! Какова фактура!
      сударь?!- при этих словах офицер попытался стянуть перчатку со своей очень заметно дрожавшей руки.- Я требую сатисфакции! В любое удобное для Вас время! И бьюсь об
заклад, на сей раз Вам не поможет заступничество господина Жуковского!
      Тут Пушкина окружила уже вся свита подполковника. Раздались голоса:
– Господин Пушкин, неужели Вы не видите, что Михаил немного est un peu ivre?* Немедля просите извинений!
     -Да, Александр Сергеич,- настоял подоспевший издатель.- Мне кажется, уместнее было бы принести извинения господину подполковнику.
     - Извинения...- гусар мотнул головой. Видимо, хмель начал немного отпускать его. Неожиданно для всех свидетелей инцидента, он улыбнулся.- Наш «Байрон» оказывается не только прекраснейший служитель муз, но ещё и отменный рисовальщик.- Он попытался поцеловать Пушкина в щёку, но предусмотрительный Ильменский, боясь разгорячённого военного, закрыл друга собой. Впрочем, физически крепкому кавалергарду не стоило большого усилия вновь оказаться рядом с поэтом:
        - Ах, оставьте, молодой человек!- при этих словах он отстранил рукой зазевавшегося Ильменского. Щёлкнув шпорами и одновременно протянув Александру руку, он с пафосом произнёс:- Позвольте представиться - Лунин Михаил Сергеевич, подполковник Кавалергардского лейб-гвардии Его Императорского Величества полка! Весьма наслышан о Вас и Ваших пиесах.
        - Пушкин, Александр Сергеевич! Пегаса кавалерист.- Пушкин дурашливо отдал честь двумя пальцами.
       Оба тотчас рассмеялись. Бывшие противники обнялись, а их окружение поспешило оставить их наедине, радуясь весьма скорейшему примирению сторон.
       - Вы знаете, Александр,- сказал Лунин. -  Я всегда с трепетом относился к Вашей персоне. Скажу боле - я даже числю себя поклонником Вашего таланта.- Он наклонился к уху Пушкина.- Я не так пьян, как кажусь этим.- Он указал рукой на гусар. После этого он обнял Пушкина за плечо и отвёл в сторону.- Признаюсь,- Добавил он шёпотом. - Весь этот фарс затеян мною затем, чтобы вступить в сношения с Вами на предмет членства в «Обществе любителей древностей»…
       - Как, и Вы!- изумился Пушкин.- Но когда же следующее заседание?
       - Во вторник! Депешу с адресом Вы получите с курьером.
       - Недурно! Вот так новости!
Новоиспечённые приятели вновь пожали друг другу руки. В этот вечер звучало ещё много тостов, и ещё не одна пробка с шумом врезалась в лепнину на потолке. В конце приёма Лунин подмигнул поэту и тихо, почти заговорщически, сквозь усы, произнёс:
       - Ну что ж, до встречи - товарищ!..

               



                ***

« И явился к нему Ангел Господень и сказал ему:
Господь с тобою, муж сильный! Гедеон сказал ему: господин мой!
если Господь с нами, то отчего постигло нас всё это (бедствие)?
и где все чудеса Его, о которых рассказывали нам отцы наши?..»
Судей (6:12-13)


        Кондратий Рылеев нервно ходил по прихожей, изредка поглядывая на канделябры, висевшие на стенах. Один раз он еле успел увернуться от струи воска, нежданно-негаданно
* пьян
пролившейся из подсвечника. Сегодня он самолично намеревался встречать всех
посетителей. Место было новое, как говорится - ненамоленное. Обычно все сборища
проходили на его собственной квартире, да вот некстати супруга Рылеева- Наталья Михайловна, сегодня прямо с утра мучалась мигренью. Собрание пришлось перенести в салон всеобщей приятельницы Екатерины Карамзиной.Cама хозяйка, ввиду неотложных дел - отсутствовала.
         Авантюры Пестеля были известны Рылееву. Несколько лет тому назад Павел Пестель был государственным представителем по турецким вопросам и лихо проворачивал крупные торговые аферы. Денежные средства, направлявшиеся на содержание воинских частей в приграничных районах, далеко не всегда в полном объёме доходили до адресатов. Некая их часть путём подделки документов оседала в «кассе» московских масонских лож, курируемых Пестелем. Даже в нынешнем- 25-ом, когда он уже три года служил в Вятском пехотном полку, старые жульнические схемы исправно продолжали действовать. Такой расклад совершенно не устраивал «северян», собрания коих финансировались только за счёт добровольных пожертвований их членов. Два дня назад, с ведома Кондратия Фёдоровича в первопрестольную был отправлен корнет Пётр Свистунов, исполнявший обязанности посланника по самым важным поручениям, дабы на месте разобраться с ситуацией и попытаться сделать внушение ушлому полковнику. Ответ по какой-то причине запаздывал…
      «Поддержит ли нас граф Денис Давыдов в начинаниях наших? С его решительными помыслами и тягой к прогрессу он должен быть просто заражён нашими прожектами!»- Рылеев сейчас задавался и этим вопросом, как бы ища оправдания в лице общественности, и конечно же - уповая на беспристрастный суд потомков.
      Почти все участники заседания были уже на месте, за исключением Лунина и Пушкина, который, как было известно председателю, был в ссылке в фамильной усадьбе.
      Тут Кондратий подумал:
     «Пушкин... Он представляет действительную пользу для России. Ведь теперь тень заговора падёт и на него.»
       И вот долгожданный звонок! Лакей открыл двери, и на пороге Рылеев увидел Пушкина c Луниным, одетым в гражданское платье; вместе с ними был незнакомый ему, очень стеснительный молодой человек. Пока лакей Гришка снимал шубы с гостей, и выбивал от мокрого снега их шапки, Рылеев с воздетыми от удивления руками помчался к ним.
       - Александр, милый, но ты же…ты должен быть в Михайловском!
       - Да, я как пить дать, должен был бы быть там, но дружище Василий Андреич вытащил меня оттуда. Он как-то сообразил договориться с «друзьями»-жандармами.
       - Вот счастье-то, Александр! Ну проходите же, проходите! Michel!
       «Общество Любителей Древностей» представляло из себя сборище разномастных господ, среди которых были только обладатели бакенбардов, поскольку военные, опасаясь доносов, побаивались ходить к Рылееву. Харизматическая фигура Петербурга- Трубецкой, вообще c недавних пор находился в стычке с Кондратием Фёдоровичем из-за разногласий в видении будущности дворянских сообществ. Из офицеров кружок инкогнито посещал один лишь Лунин. Члены клуба собрались за длинным столом, накрытым английским малиновым сукном. Из лиц, знакомых современному читателю, упомяну ещё Пущина и Кюхельбекера.
        Лунин быстро, по-гусарски, подскочил к столу, и даже не дождавшись, когда председатель, согласно уставу клуба, предложит всем садиться, бесцеремонно грохнулся на стул, вытянув ноги на столе. За этим его поступком укоризненным взглядом пристально наблюдал незнакомый Михаилу пожилой господин с лорнетом. Рылеев не стал делать подполковнику замечания, а лишь знаком указал участникам рассаживаться, и сам при этом придвинул ещё два стула: для Пушкина и Ильменского. После этого он сказал вступительную фразу:
         - Господа, давайте считать наш конгресс открытым!
Все заулыбались, лишь таинственный седой господин с сосредоточенным лицом стал наводить свой лорнет на членов общества. Рылеев между тем привстал со своего места и сказал:
         - Знакомьтесь, господа! Господин Ильменский!.. Господина Пушкина вы все хорошо знаете.
         - Ильменский, Ильменский?.. Хм, что-то я не слыхивал такой фамилии!- подал голос седой незнакомец.
         - Не мне, многоуважаемый... не имею чести знать - господин, призывать Вас к любезности. - парировал Лунин.- Мы здесь собрались не для того, чтобы кичиться своим аристократизмом. Давайте сохранять дружество и спокойствие!
        Тут Ильменский неожиданно для всех поднялся с места и произнёс:
        -Да, господа! Я не имею дворянского звания, но в совести своей я чист пред Богом и людьми, и надеюсь заслужить Вашу благосклонность. Можете во всём довериться мне. Я всегда ощущал в себе симпатическую силу к людям Вашего склада.
        - Для нас,- cказал Пущин.- Единственно имеет значенье Ваша дружба с господином Пушкиным, с чьими благородными помыслами и литтераторским искусством мы давно ознакомились. Мы видим, Вы - не жилблаз. Не думайте, однако, что в рассужденьях наших есть некая сокровенность. Мы собираемся здесь единственно с целью познания археологической науки. В России прежде не уделялось ей особого внимания. Одна весьма прекрасная особа милостиво предоставила нам этот салон для проведения заседания.
         -Я скажу боле,- добавил Пушкин.- Владимир Петрович- молодой издатель и филантроп. Он мог бы выступить в роли журналиста нашего собрания.
         Рылеев, исполнявший обязанность спикера, окинул взглядом присутствующих:
         - Мы не изволим возражать против оного. Мы ничего не имеем супротив господина Ильменского. Пускай уважаемый Владимир Петрович записывает Ваши гениальные сентенции, Александр Сергеевич.- тут он выждал длинную, почти театральную паузу, и продолжил:- Однако ж, товарищи- прошу соблюсти тишину!- при этих словах он зазвонил в колокольчик,чтобы прекратить шёпоток в зале. Должен вам заметить, что в теме нашего нынешнего заседательства обнаруживается кое-что интересное. Объявление относительно оного засвидетельствует собранию многоуважаемый... Может статься, не всем здесь присутствующим знаком граф Фантомов?
        Повисла пауза. Действительно, не то, что не всем, а решительно никому из присутствующих данный человек знаком не был. Из воспитанности все промолчали, лишь Лунин, дабы не сорваться, опустил глаза вниз, и стал нервно постукивать костяшками пальцев по столу. Несмотря на это, сдержать свой сарказм ему не удалось:
       - Ха, у Грибоедова в комедии Фамусов, а тут у нас, значится- Фантомов!...
Мишель пожалел о вышесказанном. Пожилой господин сложил свой лорнет и cмерил его cтоль гипнотическим взглядом, что свою речь Лунин продолжить уже не смог. Его язык словно прирос к нёбу. Граф смотрел прямо в его глаза. В воображении гусара очи Фантомова внезапно увеличились в несколько крат. По размеру они стали напоминать две небесные сферы. Они стали приближаться к лицу Лунина. В них не было зрачков, а только плотный туман, в котором бешено крутились ледяные иглы. Для Михаила эти секунды показались вечностью, но затем наваждение как бы само ушло, и уже чрез мгновенье он успел забыть о видении. Осталось только ощущение мгновенного шока.
        Фантомов, как будто  бы ничего существенного не произошло, прокашлялся, и секунд через десять начал речь:
             - Милостивые государи!- сказал он. Подобным образом никто в Обществе никогда не приветствовал участников, что теперь уже вызвало многочисленный шёпот и смешки. Однако, это совершенно не смутило выступающего. Абсолютно непроницаемым голосом он продолжил:- Я бы хотел напомнить Вам о находках, сделанных англичанином Джеймсом Ричем в Персии в 20 годе. Этот профессиональный делец, замечу - дилетант в археологии…знаете ли, это нынче такая модная забава заместо давнишнего кладоискательства…
        - Monsieur Фантомов,- вставил Рылеев.- Мы осведомлены об том, что в наше время называют археологией. Нас интересует, что же раскопал сей учёный муж.
       - Не стану томить вас, товарищи,- в устах Фантомова это слово прозвучало как-то противуестественно.-  Данный учёный в окрестностях Багдада обнаружил дощечки с надписями на непонятном языке, которые тогда- 5 лет назад, поелику никто не смог прочесть. Но мне не так давно удалось-таки дешифровать их!
       При этих словах по залу пронёсся вздох изумления.
       - Да, из тьмы веков пришло к нам послание следующего рода: « Правь, золотая глава- царство первое! Восстанет после второе царствие - ниже твоего, а третье из меди будет. Четвёртое железным будет и разрушать будет железу подобно. Бог потом пятое царство создаст, да стоять вовеки ему суждено!»
       - Ваше сиятельство, то ж пророк Даниил! Вольный пересказ!- воскликнул Пущин.- Разве ж это Ваши слова?
       - Да, где доказательства?.. Предъявите доказательства!- послышались голоса.
       Граф неторопливо положил на стол лорнет и вынул из папки гравированную копию надписи на камне.
         - Можете удостовериться, господа! Вот истребованное вами доказательство-с! Оттиск прямо-таки с самого камня снят! Убедитесь сами!
Фантомов пустил изображение по кругу. После того, как «гравюра» прошла по рукам, Рылеев подытожил:
         - Всё же, граф - мы изволим сомневаться в подлинности предъявленного Вами изображения. Мы уже даже не спрашиваем, каким именно способом технически произведён сей оттиск с камня, но Вы хотя бы удосужьтесь разъяснить нам, как  Вам удалось перевести текст?
               Впервые с момента начала заседания сиятельство немного вышел из спокойного расположения духа:
              - Милостивые государи! Вы не изволите поверить моим словам? Ну,кто из вас в состоянии прочесть эти письмена? Могёт кто ль, аль кишка тонка?!- тут он совершенно перешёл на просторечный тон.- Держу пари - нету таковых молодцев! То-то же, молодые люди! Сами можете убедиться,- докончил он уже спокойнее.- Надпись сделана не на арамейском, не на финикийском, ни на каком-либо ином, известном науке - языке.
               - Cовершенно точно!- в воодушевлении вскричал Пущин.- Наш сиятельство прав! Это библейское пророчество в превосходной степени отражает суть происходящей современности. Послушайте, братья: в этом посланьи явственно прослеживается, что пятое царство - это и есть правление государя Александра Павловича, и именно в нынешнем времени произойдёт пришествие справедливого Царства Божия, которое мы самолично, своими руками, установим. Посчитайте: если отринуть мелких правителей, от воцарения Михайло Романова было ещё только четверо крупных царей на Руси: Алексей Михайлович, Пётр Великий, Екатерина, и теперешний государь. А ежели вспомнить давнишнее установление о том, что «Москва- третий Рим»,то вот оно- наступает Пятое Царство! Вспомните Ветхий Завет: Даниил со товарищами были в вавилонском пленении, а после вернулись на родину. Также и мы – «северяне»- пророки не в своём отечестве. Мы должны понести свет добра и справедливости по всей земле!
          - Но ведь Даниил и его друзья пророчествовали в плену, а не на родине!- возразил Лунин.- По твоему раскладу, Jeannot, получается следующим образом: мы- пророки, которые в плену в собственном отечестве. Не так ли?
          - Да,Michel! Именно, что так!
          - Но, Jeannot, ты уразумей, что понеже любое событие можно подогнать под твою теорию!
          В это время встал Рылеев:
          -Есть и другие факты. Господа, пребывающие в этом собрании, вероятно, изволили быть много наслышанными  об достопамятной экспедиции Денгама и Клаппертона к истокам Нила. Во время оного, а, если быть пунктуальным- в 23-м годе, они могли явственно наблюдать знаменитейшую комету с двойным хвостом, которая почтила своим присутствием человеческий род.
          -То есть Вы считаете, что данное небесное явление является знамением?- спросил Пущин.- Может статься - это очередная профанация.
          - Неужли Вы - Пущин, который миг назад выдвинули, казалось бы- безумную библейскую гипотезу, нынче сумлеваетесь?- c иронией спросил граф.
Рылеев продолжал:
          -А я ещё раз попрошу у почтеннейшего собрания тишины. Я хотел бы продекламировать одно своё стихотворенье. Питаю надежду заинтересовать оным  милостивых господ, особенно тех, коих одолевают сомнения:
    
     Из темноты межзвёздных дыр
     Лети ты к нам- комета!
     Зарёй осветит этот мир
     Седьмой трубы примета.
     Как огнедышащий дракон
     Из каменной пещеры.
     Титан с раздвоенным хвостом,
     Парит, простор отмеря.

     Вселенной грозная судьба-
     Яви своё знаменье!
     И смертоносная борьба
     Стремит её теченье.
     Восстанут вольные сыны:
     Их двое - лёд и пламень,
     И для истерзанной страны-
     Апостолами станут!
       
      Внезапно в зале началось движение. Многие члены «Общества», прослушав стих, уже не могли усидеть на местах. Всех охватило бурное волненье. Лишь Фантомов, подобно статуе Вольтера, продолжал преспокойно сидеть в кресле и курить сигару. В апофеозе собрания на передний план выдвинулся Пушкин, давно уж молчавший. Громким голосом ему удалось призвать товарищей успокоиться и занять свои места. Он заготовил свой козырь в сегодняшней игре.
        Кюхельбекер поднял глаза на лицейского друга. Несмотря на то, что в годы учёбы он неоднократно подвергался его насмешкам, Кюхля буквально боготворил своего товарища, считая его будущим русской словесности. Он словно бы пожирал его взглядом.
В раннем детстве болезненного юношу Вильгельма родители хотели сделать военным, но их мечтаниям не суждено было сбыться. Зато нерастраченная энергия их отпрыска сделала его любителем разного рода экзотики, и в конце концов идеи самоусовершения привели его в «Общество Любителей Древностей».
        - Друзья!- весьма примирительно сказал Пушкин.- Я просто обязан предъявить ещё один артефакт.- При этих словах он вынул из-за пазухи уже знакомый читателю свёрток с нарисованной неизвестным художником копией надписи на секретном камне из Тьмутаракани. Он зачитал членам кружка её перевод:
       «Сыны Ярославовы поделили землю русскую. Горе от дележа этого! Разрушили они единство братское. Но когда пройдёт лет множество, властвовать будут на Руси вновь князья единые. Соберут они по кусочкам растраченное и власть будут иметь великую. Стон и скрежет зубовный по всей земле будет слышаться. Затем настанут времена смутные. Власть возьмут люди не родовитые. Бояре же Рюриковичи затаят обиду на годы долгие. Будут пытаться правление взять вновь в руки княжеские».
Снова раздались недовольные голоса. В стане северян не было единства мысли.
        - Товарищи!- стал убеждать их Александр.- Можете обрести уверенность- это не мистификация. Вы все можете ознакомиться с дневниками экспедиции господина Оленина.
        - Братья!- раздался тихий, но очень вкрадчивый голос Кюхельбекера.- Это сообщение d’Alexander весьма соответствует известному катрену Нострадамуса: «Ухищрения и лукавость будут нечастыми. Смерть ожидает возмутившихся. Возвратившись из похода за границу, они станут восхвалять новые идеи».
        Началась бурная дискуссия. Члены «Общества», перебивая друг друга, безрезультатно пытались доказать свою правоту; каждый желал остаться при своём мнении.
При этих словах поэт перевёл взгляд на Ильменского, который доселе молчал. Владимир, бледный сидел в своём кресле, и нервно мял в руках перо, которым вёл тайный протокол собрания.
        - Что грустишь, Владимир?- Пушкин перешёл с издателем на «ты». Чтобы ободрить его, он даже взял его за плечо. Выйдя из ступора, Ильменский вскочил с кресла:
        -Позвольте, господа - каким образом сюда соотносится археология, под именем которой вы здесь собрались? Прошу покорно меня простить, но разговоры, производимые в этой зале, напоминают заклинания масонских лож. Как Вам известно, данные ложи запрещены некоторое время назад государем Александром Павловичем.
Ему никто не ответил, поскольку тем временем подали шампанское.
           - Настанет час и новый Карамзин воспоёт нас, как героев нашего времени!- в экстазе крикнул Лунин.
Через несколько минут  Пущин наклонился прямо к уху Ильменского. Судя по его сбивчивой речи - он уже был во хмелю:
           - Вот я…отставной поручик!.. А не кажется ли Вам, что в нынешнем времени нет места подвигам, не то, что во времена баталии с Бонапартом. Прямо скука смертная!
С левого фланга заговорщическим тоном шепнул Рылеев:
           - Но сейчас мы совершаем подвиг несравненно более высокий! В мирное время мы воюем с бесами, которые порабощают наши души.
           - Позвольте, но какое я могу иметь отношение этому?- Ильменский резко выскочил из-за стола.
           - Смею заметить, главный антихрист- деспот Александр Павлович!- вскричал Лунин, опрокинув кресло.
          Ильменскому этого оказалось предостаточно:
          - Довольно, господа! Я решительно не понимаю, что здесь происходит! Мне необходимо срочно удалиться в Москву!
          - Но Вы!.. Вы не можете просто так взять и вернуться в первопрестольную! Вы…нарушаете этикет, сударь!- нетрезвый Лунин сжал кулак так, что костяшки захрустели.
          - Ah, laissez, Michel!* - при этих словах Пушкин направился вслед за издателем.
 Он поймал его в коридоре.
          - Любезнейший Владимир Петрович, что привело Вас в такое замешательство? Неужто наши идеи насчёт блага нашей несчастной Отчизны? Я думал, Вы тоже причисляете себя к её патриотам.
         -Покуда мы терпеливо сотрясали воздух, рассуждая о делах эфемерных, я предпочёл молчать. Но когда речь зашла касаемо дел политических!.. Тут уж прошу соблаговолить оставить меня в покое.
Несолоно хлебавши, Александр вернулся в залу.
         -Как он мог!- обратился он к Кюхле.- В такое-то время вот так взять и уйти!
Ну да Бог ему судья, братья. Дай-то Господь - ещё свидимся!..
         В это время Рылеев, наверное- самый трезвый из собравшихся, заметил отсутствие в
* - Ах, оставьте его, Мишель!
   
зале Фантомова. Он немедля вышел в прихожую.
         - Григорий!- обратился он к лакею.- Не видал ли ты, чтобы граф сейчас уходил?
         - Нет, Ваше сиятельство- не видал я никакого графа.
         - Как, не видал?- изумился Кондратий.- Такого седовласого, с лорнетом - не видал?!
         - Не велите пороть, барин!- взмолился Гришка.- я даже не разумею, о ком Вы говорить изволите. Если бы графья какие сюды зашли бы, они ж шубу-то свою мне бы отдать должны были бы непременно. Стало быть, не было тут никогошеньки .
        Задумчивый Рылеев ещё с минуту в недоумении простоял в прихожей, теребя подбородок, после чего вернулся к гостям.



               
                ***

« Мститель за кровь сам может умертвить убийцу:
 лишь только встретит его, сам может умертвить его».
Числа (35:19)



          В ожидании отъезда в Царское Село царь Александр задумчиво смотрел в окно, растворив одну из половин занавеси. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что он следит за тем, сколь быстро готовят к отъезду его карету, однако, его мысли были заняты другим.
Он рассуждал о событих последнего времени и своей реакции на них. А события стали принимать совершенно неожиданный поворот. Внутреннего беспокойства добавляло то обстоятельство, что- по его мнению, он слишком выпустил из своих рук вожжи управления империей. Данные об активизации тайных обществ неумолимо подтверждались из канцелярии Сперанского. Но самое страшное состояло в том, что всё это время Александр Павлович подозревал в государственной измене совсем других людей, в том числе- и самого действительного статского советника.
          «Боже, как же я был слеп и недальновиден! Как я мог позволить ввести себя в заблуждение?  Сперанский, Мордвинов- честнейшие люди! А Бенкендорф - тоже хорош! Как он проглядел заговор? За что, спрашивается, я плачу ему жалованье? Да, правы наши либералы- слишком много при русском дворе иностранцев, окопавшихся при нём ещё со времён моих пращуров, которые зря едят свой хлеб. А может статься- Бенкендорф и сам в заговоре?”
          Состояние здоровья царя за последнюю неделю также серьёзно ухудшилось, так что ему даже пришлось отменить давно запланированную поездку на юг.
         « Пестель... Надо срочнейшим образом дать приказ об его заключении под стражу. Голицын уже ждёт моего указания. Так чего же я опасаюсь? Нет...я не имею права испытывать ненависть. Это не по-божески: мщение, гнев».
          Рефлективное состояние государя было порождено необычным фактом, совершившимся нынешней ночью. Намедни явился к нему призрак баронессы Юлии Крюднер, почившей прошлой весною.
         -Милый друг,- вещал призрак.- Вы ясно помните своё Божественное предназначение? Вы призваны спасти Россию. Пророчества должны исполниться. Во имя Иисуса - нас ожидают чудеса! Но помните, друг мой: главное- покорность и послушание пред Богом. Смирение и послушание! В политической жизни Вы должны обходиться исключительно мирными средствами. Вы не должны допускать насилия. И тогда осуществится духовное возрождение России. Мой государь, ведь Вы уже победили Князя Тьмы- Бонапарта. Теперь Вы должны заняться  в полной степени строительством Нового Царства, основанного на человеколюбии. Но сперва Вы должны покаяться. Вы знаете, за что, иначе Вас постигнут ужасные несчастия!»
        « Должен ли я верить её словам?- рассуждал он далее. Фанатичная, истощившая себя бесконечным постом, баронесса умерла во цвете лет, не оставив после себя наследников. Но он продолжал укорять себя. - А ведь она права! Это я позволил отцеубийцам сделать своё грязное дело. Вот разберусь с делами и уйду в монахи. Пускай правит Константин. Да, будет о чём поразмыслить в Царском Селе…»


         Первый луч робкого петербургского рассвета с усилием проникает в спальню Лунина сквозь плотные шторы.
        «Пора!.. Ну ещё бы миг сна!.. Но нет - долг! Долг перед Богом и Отчизной!»
        - Кравчук! Шинель!.. Да, так скоро, старый плут! Пошевеливайся, кому сказано! Да побыстрей!
        « Ноги подкашиваются!.. Боже, я должен взять себя в руки, иначе судьбы товарищей обречены. Стой на ногах, несносный малодушный трус!»
        - Шелестов, шпагу и пистолеты! Лошадь седлай!
        « Бог за нас или нет? Конечно! Человек - не раб, он работник Божий. Мы все рождены свободными. Наше Тайное Общество- это его община. Мы вернулись к истокам. Мы -истинные воины света!
        - Нет, не в полк! К чорту завтрак!
        « Вообразить необычайно - всего один, один лишь миг - и абсолютная совершенная свобода! Мысль боится представить себе Божий мир! Там, вероятно- совершенный порядок. Огромная вечность, и по сравнению с ней наш тесный мирок - лишь шарик бисера перед всеохватной вечной Любовью. Но он так важен для Творца! Зачем же он вообще создал эту юдоль горя и слёз! А увижу ли я там своих былых товарищей: Пушкина, Пущина, Рылеева?
        - Теперь оставь меня, Шелестов! Дальше я один. И не задавай вопросов. Проваливай!.. Да не обижайся ты, старик, теперь не время. Позже объяснимся.
        « А будут ли в раю романические приключения? Или там властвует скука? Какие-нибудь седовласые старцы восседают там за длинными дубовыми столами и проводят время в медленных тягучих беседах. Ужас! А дамы? Дамы что ли, отдельно от мущин? Фуй, совсем неромантично! Неужто там тоже следят за этикетом?
          Значит, что нужно для того, чтобы не стать церемонным ветераном? Да просто не успеть состариться!
          Да, наш мир -  лишь горчичное зерно в россыпи звезд. Цепи миров, созданных Всевышним. Но что ж это за вечность, в которой не происходит событий, приключений? Вот у магометан - там же понятно всё! Ты получаешь награду за земное бытие и проводишь вечность с гуриями в райских кущах, пьёшь игристое вино.
         А наш христианский Бог! Он не таков! Он не говорит о том, что будет после земной жизни! А ежели там воистину «меланхолия сплошная», как Пущин говорит? Так уж лучше тогда в ад! Ведь я убийство совершить замыслил. Однако, пущай наш Алексашка и антихрист, но всё же сие деяние- убийство! Злом за зло платить хочу. Везёт же Анненкову- он вообще матерьялист, и не помышляет о грядущей расплате.
         А что станется с моей несчастной сестрой?  Опороченная, она будет нести мой позор до гробовой доски.
        Сибирь, вот он- мой будущий ад!.. Нет, меня не закуют в Сибирь, за убиение государя-императора меня повесят в Петропавловке. А если сим поступком я совершаю самоубийственное деяние? За это же непременно последует жестокое наказание в мире ином!Может, следует просто похитить его, а затем принудить отречься от престола?..»
        Меж тем уже нет времени рассуждать. Фатум должен свершиться. Царский кортеж в эту самую минуту показывается на набережной Фонтанки. Одновременно со спешившимся на Невском подполковником из своей квартиры на Мойке, сжимая в кармане сюртука холодный ствол пистолета, пешком движется отставной поручик Иван Пущин.
        Неожиданная робость охватывает Лунина. Тогда, чтобы взять себя в руки, он пытается представить, что перед ним не государь Александр Павлович, а французы.
         Бородино... Курганная батарея. Самый центр французских  позиций. Русская пехота отчаянно, но безуспешно пытается атаковать её. Французская кавалерия буквально сминает нашу 24-ю пехотную дивизию. И тогда вдали появляется гусарский кавалергардский полк. В передних рядах мчится Михаил Лунин с саблей наголо. Выстрел!.. Убита лошадь. Ротмистр Лунин, перекатываясь через голову коня, падает на землю. Он отвязывает привязанный к седлу короткий штуцер. В спешке, едва не ломая пальцы, забивает заряд в ствол и стреляет в сторону французских всадников. Онемевшими руками заряжает капризное ружьё ещё и ещё раз, и всё это под шквальным огнём противника, но все пули достигают цели. Туман воспоминаний постепенно рассеивается…
        Михаилу не суждено быть повешенным в крепости, и он уже никогда не сможет убедиться, погиб ли тиран или только тяжело ранен. Убийцу постигает участь его же жертвы. Свинцовый орех вползает в его грудь, как в мякоть плода, выдавливая унцию густого гранатового сока и наступает вечная северная ночь…


               



                ***




« Исав сказал: у меня много, брат мой; пусть будет твоё у тебя.
Иаков сказал:
 нет, если я приобрёл благоволение в очах твоих, прими дар мой от руки моей,
 ибо я увидел лицо твое, как бы кто увидел лицо Божие,
 и ты был благосклонен ко мне; прими благословение мое,
 которое я принёс тебе, потому что Бог даровал мне, и есть у меня всё…»
Бытие (33:9-11)


            В кавказской каменной могиле
            Лежу с мешком на голове.
            Нет бреши в каменной стене.
            Я - богатырь, что в страшном сне
            Сложил свою навеки выю.

            Долгая дорога вконец утомила беднягу Ильменского. Три недели пути в трясущихся кибитках давали о себе знать. Владимир был небрит, лицо его осунулось, пища на постоялых дворах была отвратительной, но он стремился побыстрее достигнуть цели.
            В Екатеринбурге, в условленном месте, бородатый чалдон передал ему конверт с тайными письмами из Сибири. Соблюдалась строгая конспирация. В одном из писем один знаменитый пиит написал послание другому. Далее, на перекладных Ильменский добирался на Кавказ. Также его предупредили, что на дорогах могут разбойничать чечены, но он оголтело мчался под защиту военного гарнизона в Пятигорск. Дождь, разбитая дорога, и вот уже цель пути - маленький каменный дом под соломенной крышей.
           -Владимир, называйте меня просто: Michel.
           -Ваше право, господин поручик!
Офицер провёл Ильменского в дом.
           - Как там Александр Сергеич?- в нетерпении воскликнул хозяин.- Вы сами лично видели его? Вы разговаривали с ним, разговаривали? Ах да, Вы же из Петербурга едете… Какое долготерпение я проявил, покамест ждал его депешу через Вас. Может быть - кофею? Достать его в здешних краях ещё не так давно было равносильно подвигу! К тому ж, денщик мой сегодня в увольнительной в городе. Но я быстро! К моему несчастью, я не мог иметь сношений с господином Пушкиным и так называемыми «декабристами» в Петербурге, поскольку я тогда был ещё неопытным юнцом. Сейчас мы будем закусывать, чем Бог послал, а от Вас я жду обстоятельного доклада обо всём, что имеет место происходить в круге наших несчастных товарищей.
          Разговор, бесконечная беседа, беседа до крупных южных звёзд… Уставший от невыносимого пути Владимир валится с ног. Мишель взбудоражен, он хочет слушать и слушать истории о героических сибиряках, но он радушный хозяин, и укладывает гостя спать. Уже завтра бывшему издателю, а ныне - почтовому голубю, взявшему на себя крест доставки корреспонденции между разбросанными по огромной России бывшими петербуржцами, надо ехать дальше - к новым адресатам…
          В свете огарка свечи строчки мерно ложатся на бумагу. Словно древний летописец. Вместо седой бороды - закрученный гусарский ус. Пророк-стихотворец, менее чем за столетие предсказавший дальнейшую судьбу Российской Империи. Он пишет ответ.
          « Здравствуйте, друг Александр! Я никогда не мог бы удостоиться Вашей аудиенции в Петербурге. В нынешнем нашем  (и особливо - моём) положении, это стало абсолютно неосуществимым. Да и век нашей переписки скоро минует.
          Я вспыльчив, зол и ревнив, Александр, у меня, знаете ли - весьма дурной характер. В своё время я послал Katherine письмо под псевдонимом «NN»,в котором не только во всём ей признался, но и дал зарок вызвать на поединок любого, кто осмелится подступиться к ней! Знали бы Вы, как прекрасно просто сказать: «Я люблю Вас!», и ничего не просить взамен! О, кому я рассказываю об этом!.. Право, друг Пушкин - Вы тоже, верно, страдали, когда писали «Я Вас любил». Ах, как замечательно Вы сочинили в своём последнем стихе: «…во глубине сибирских руд я вспоминаю Вас…» Сейчас, когда дни мои сочтены, я признаюсь Вам, как на духу, что сразу хотел вызвать жениха Катерины на дуэль, но ситуация не давала мне такой завидной возможности.
         Но заклинаю Вас: никогда не доверяйте свою душу женщине! Простите за бестактность, но моя прозорливость всегда говорила мне, что наши былые возлюбленные скоро найдут себе обеспеченных и знатных кавалеров. Так и случилось. Бедному поэту трудно снискать любовь «светской львицы», как ныне стало модным их называть. Но Вы не смейте отчаиваться! Забудьте тоску в своём великом Призвании!
         Александр, благодарите Бога за данное Вам испытание. Я младше Вас, но хочу дать Вам дружеский совет: усмирите свой норов хоть на малый срок, если не хотите, чтобы Вас постигла участь несчастного Michel. Потерпите толику, за достойное поведение государь помилует Вас, и Вы снова уединитесь в Михайловском для написания давно задуманной истории Петра I. Ваше затворение есть благо для Вас! В нём Вы до конца раскроете свой бесценный литературный дар.
         Бедняга Пущин! Я знаю - Вы любили его, как брата. Но ему было суждено породниться с петлёй на Петропавловском равелине. Ему повезло несравненно меньше Вашего. Мне жаль и Лунина. Пуля прихвостня Левашова спасла государя от гибели, и теперь Россию ждёт череда тёмных лет…
         Откуда только взялся этот злосчастный граф Фантомов! Нельзя исключать его сопричастность к свершившимся обстоятельствам. В каком раскопе Кондратий Фёдорович нашёл этот экземпляр? Никто, окромя Рылеева не сможет дать нам ответ, но чтобы учинить ему допрос, теперь потребуется отправиться в Иркутск. Всё-таки этот чортов граф сделал своё тёмное дело. А затем таинственный пришелец сгинул так, будто его и вовсе не было.
         Пушкин, молю Вас - признайте то, что Вы бы не смогли  выжить в Петербурге. Вообразите, что бы Вы там наделали! Любой прохвост запросто мог бы умертвить Вас на дуэли. Согласитесь, выражение «язык мой - враг мой», как нельзя более подходит Вам. Сибирь спасла Вас от интриг высшего света. Это замечательно, что Вы лишены общения со всеми этими пошлыми людишками.
         Завтра решительно всё выяснится. Я вызван на дуэль неким г-ном М. Виной же тому как есть только мой несносный нрав. Быстрее всего, мы боле никогда не спишемся, да и свидеться на этом свете нам Бог не дал. Наш общий друг Владимир с оказией увезёт моё последнее посланье Вам. Вы прочитаете его, когда меня уже не будет в списке живущих на этом свете. Увидимся в Вечности!
         Засим имею честь быть Ваш искренний друг: Михаил Лермонтов.»



2012-2013 гг.