Пожар в моторной лодке

  В первый раз довелось увидеть, как горит моторная лодка, в первый же
плавательный сезон 1973 года. Гореть в моторке всегда есть чему. Прежде всего
это пролитый бензин, промасленные тряпки, ну и, собственно, деревянные
детали судна: стлани, скамейки, а также обивка сидений, одежда... В то давнее
время ещё были распространены и цельнодеревянные моторные лодки — отличный
материал для поддержания огня.
  Выходя в плавание, мы обычно старались максимально использовать
световой день для отдыха и рыбалки, и потому возвращались и ставили лодки
на свою стоянку уже в темноте, и потом - по слабоосвещённому берегу, через
соседние лодочные стоянки - топали к речному порту и к остановкам
городского транспорта.
  Однажды, в темноте, на воде против соседней стоянки мы увидели столб
огня, послышались истошные крики и всплески от прыгающих в воду людей...
Высветилась пылающая деревянная лодка и спешащие ей на помощь две
другие моторки. В темноте многое не увидишь, но людей, видимо, приняли к
себе спасатели, и возбуждённые голоса громко обсуждали — что делать с
горящей лодкой... Тащить её к берегу — подожжёшь другие лодки на стоянке.
Средств пожаротушения, типа брандспойтов, и, тем более, огнетушителей,
естественно, днём с огнём не найдёшь. Поэтому злосчастную лодку принялись
попросту топить на месте: «спасатели» двумя лодками стали её таранить,
пытаясь пробить борта и подмять её под себя, чтобы залить водой. В конце
концов это им удалось и наступила непроглядная темнота...
  Был другой случай, когда, после начала подготовки ложа будущего
водохранилища, нашу стоянку перенесли на левый берег Волги - в затон.
Проезжая на речном трамвайчике через протоку, вдруг увидели столб дыма
над приткнутой к берегу довольно крупной моторкой, и разбегающихся от неё
по кустам людей. Было ясно, что там дела плохи — горит бензобак. На палубе
трамвайчика стали обсуждать, достанется нам или нет, если бензобак рванёт —
до лодки было метров тридцать... Нет, обошлось, чего не скажешь о лодке —
уж она-то точно выгорела и пострадала на 100 процентов, несмотря на
дюралевый корпус.
  В числе обязательных предметов лодочного имущества, включённых
инспекцией в судовой паспорт наряду со спасательными жилетами и т. п.,
записана кошма — кусок войлока, брезента, или другой малогорючей ткани.
В том, что это требование не взято с потолка, а выстрадано нашими
предшественниками, пришлось убедиться самому.
  Навесив на транец своей причаленной к понтону лодки новый, ещё не
обкатанный двигатель «Вихрь-М», я принялся за его расконсервацию .
Надо было удалить из цилиндров обильную, явно лишнюю загустевшую
смазку, чтобы потом смазать поверхности рекомендованной бензино-масляной
смесью. Вывернул свечи, во избежание искрообразования закоротил клеммы
трансформаторов, потом залил в оба цилиндра через свечные отверстия по
полстакана смеси и крутнул двигатель ручным стартёром...
   Ф-ф-ф-у-у-у... За транцем лодки из двигателя полыхнули два четырёх-
метровых ярко-жёлтых языка пламени, слившихся воедино... Через несколько
секунд раскрученный маховик двигателя остановился и пламя, вырывавшееся
из цилиндров через открытые свечные отверстия, исчезло, но сам двигатель
продолжал гореть ровным метровым пламенем в тридцати сантиметрах от
горловины бензобака... Взгляд непроизвольно скользнул кругом — в поисках
направления возможного катапультирования из лодки... Тут увидел лежащее на
лодочной скамейке стёганое ватное одеяльце, схватил его и мигом накрыл
горящий двигатель... Ура, пламя побеждено... Только вдруг услышал с берега
крики: «снизу, снизу горит...». Обхватил одеялом весь двигатель, и снизу
подоткнул... Подержал с пол-минуты. Всё, пожар потушен...
Можно с облегчением вздохнуть. Но в чём же причина эксцесса? Вот она —
один из зажимов типа «крокодил» на закоротке оказался плохо пропаянным, и
система зажигания всё-же выдала искру...
  Недолгий пожар не отразился на работоспособности двигателя. Напротив,
ещё тёплый, после установки свечей зажигания на место, он завёлся с пол-
оборота. Но наглядный урок был усвоен.
  Этим же ватным одеялом вместо кошмы пришлось воспользоваться ещё
однажды, правда, без особого успеха. В лодках мы возили с собой примусы,
поскольку не всегда была возможность или желание разводить костёр для
разогрева пищи и варки чая. С туристскими бензиновыми примусами нужно
было соблюдать меры предосторожности и не оставлять их без присмотра, так
как при перегреве они так «раскочегаривались», что к ним невозможно было
приблизиться. Один такой «Шмель» мне удалось успокоить только, засыпав его
полностью песком, пока  бушующее пламя не превратилось в беленький
безобидный дымок над песчаным холмиком.
  Ещё опасней оказался складной туристский примус. Чтобы пламя не задувало
ветром, ставили примус на стлани внутри лодки. Случайно оказавшись
некоторое время без присмотра, примус проявил свой норов во всей красе.
Из приткнутой к песчаному берегу лодки вдруг послышалось грозное гудение и
повалил не то пар, не то дым... Подбежав, я снял с примуса вскипевший
чайник и тут же пришлось отскочить от лодки подальше: из аварийного
клапана примуса вырывалась струя огня — горящий бензин. В голове
мелькнуло — хорошо, что струя направлена не в борт лодки, иначе дюраль
прожгло бы как автогенным резаком...
  Надо что-то делать... Набросил на озверевший примус упомянутое выше
ватное одеяло, но его за долю секунды прожгло насквозь струёй горящего
бензина... Тут на помощь пришёл коллега: на его «Прогрессе» были вёсла с
крюком в виде багра, и он этим багром подцепил примус и выкинул его из
лодки  на  песок...
  Технический прогресс позволил нам позднее использовать в лодках
более безопасные складные газовые плитки.

2013