Лебединая верность

В 12 лет Он решил, что девочка, которая сидит  за соседней партой будет спутницей его жизни. Вот уже третий год она позволяла носить её портфель. До школы более двух километров, а это расстояние только радовало. Наталия невысокого роста, худенькая, белокурая, синеглазая и неразговорчивая. Был уверен, что это  самая прекрасная девочка на свете. Конечно, старался перед ней хорошо выглядеть. Учеба давалась легко, но Он увеличил время выполнения домашних заданий, стремился больше познать на уроках. Однажды до глубокой ночи не удавалось решить сложную задачу по геометрии. Задремал за столом. Во сне пришло решение перевернуть ромб и назвать буквой А не острый, а тупой угол. Коварное условие задачи сразу стало понятным. Вместе радовались, когда рано утром, до школы, объяснял решение задачи своей однокласснице. В школе преподавали эвакуированные из Ленинграда педагоги, которые по достоинству оценивали его жажду к знаниям.

Наталия и соседка по парте дежурили, Он был рядом, помогал. Класс украшал портрет Карла Маркса, Наталия взглянула на него и сказала: «А у Карла Маркса рога». Девочка-дежурная  выбежала, стало ясно, что донос неминуем. Он потребовал от Наталии отказываться от «преступных слов». Пришел директор школы и до позднего вечера допрашивал детей. Убедившись, что школьники все отрицают, отпустил домой. Так появилась у них первая тайна.

Дополнительные занятия наших героев проходили и по уходу за лошадьми на конюшне. Большая привязанность Оренбургской породы лошадей к человеку известна сотни лет. Повзрослевший уже жеребенок радовался их встречам и позволял ездить верхом. Зимними вечерами шили ему из сыромятной кожи красивую уздечку с ремешком на конце. Мечтали проскакать на молодом жеребчике у Священной горы, где собирался народ на Пасху. Зрелище ожидалось красивое, но молодой конь, разогнавшись с горы, оступился и, наш наездник упал с лошади. Ремешок уздечки захлестнул ногу незадачливого седока, конь потащил его по влажной весенней земле. Наталия добежала первая, сорвала петлю. Вместе отвели молодого жеребца в стойло.

Окончили девятый класс и в школе устроили соревнования по пулевой стрельбе. Наталия, как на крыльях летела домой, чтобы порадовать родных, ведь она стала  чемпионкой. Но у мамы на глазах появились слезы, услышав эту новость, боялась, что дочь отправят на фронт. Семья получила уже две похоронки на сыновей, а третий пропал без вести с первого дня войны.

Через неделю на районных соревнованиях Он стрелял без промаха и выиграл. Но на фронт не отправили, победа над фашистской Германией была близка  и десятиклассникам дали возможность получить среднее образование.

Окончив школу, поступил в медицинский институт, а Наталия начала преподавать в сельской школе и заочно учиться в педагогическом ВУЗе.

После окончания первого курса приехал на каникулы и привез продовольственные карточки. Это было целое состояние. Наталия, как всегда молча, приняла подарки, только в голубых глазах сияли счастливые огоньки.

Год за годом Он обучался профессии врача, а когда получил Диплом, направили на работу в Якутию. Приехал домой, как в детстве с букетом ягод земляники, пришел к Наталье и сделал ей предложение.

После свадьбы молодые отправились в далекое путешествие за Полярный Круг в районный центр Чокурдах, расположенный на реке Индигирка. Севернее врачей встречали только с санитарной авиацией. За тяжелой работой Он не забывал о своей Наталии. Жили в маленьком домике на берегу Индигирки. Заработная плата небольшая и чтобы в семье был достаток, ловил рыбу, на ездовых собаках выезжал на охоту.

Молодая семья ждала прибавления. Я родился в Полярный день с началом ледохода на Индигирке. Акушерка – якутка в преклонном возрасте, после родов сказала: «Жизнь новорожденного будет тревожной». А тревоги начались с рождения. Послеродовый период у Наталии протекал тяжело, папе пришлось от себя переливать ей кровь. Когда пропало молоко, на собаках по льду Индигирки ездил на кордон за 30 километров, где была единственная корова в районе. Как всех младенцев-якутов меня кормили свежей отварной рыбой, так и выжил.

Амнистия 1953 года. Освободившиеся бывшие заключенные прибывали из лагерей большими группами в «столицу Северного морского пути» - Чокурдах. Воздушные, речные и морские пути начинались от этого населенного пункта. Но амнистия не затронула тысячи осужденных. В лагерях начались бунты. Восставшие планировали захватить корабли Чокурдаха, спуститься по Индигирке к Северному Ледовитому океану и уйти на Американский континент.

Папа постоянно находился в больнице, круглосуточно оперируя раненых, доставляемых из мест вооруженных столкновений. А мы с мамой, как все жители, по приказу военного коменданта на ночь приходили в охраняемые здания школы и клуба.

 Наша семья, после окончания срока отработки, на все заработанные деньги приобрела билеты на самолет. Во время перелета отказал один из моторов Ли-2. Летчик с большими трудностями  выполнил посадку на запасной аэродром.
До Оренбурга добрались живыми и без денег. Новое направление было в северный район Оренбуржья, где прошло моё раннее детство, где родилась сестренка.

Через 10 лет Наталия почувствовала, что папе стало тесно в небольшой районной больнице, где ему приходилось оперировать даже своих детей. Друзья, однокашники приглашали во вновь открывающиеся клиники промышленных центров России.

Он был благодарен супруге, радовался, но постоянно спрашивал, не будет ли Наталия тосковать по прекрасным Аксаковским лесам и полям. Она молчала и улыбалась ему, готовилась к отъезду.

Новотроицк очаровал нашу семью красивыми, чистыми улицами, живописными рощами по берегам Урала, сверкающими на закате вершинами Губерлинских гор. Папа работал в прекрасно оснащенной больнице Металлургического комбината. Маме нравилось преподавать в новой школе, расположенной рядом с домом.
 
Но экологическое состояние  города и региона в целом оставляло желать лучшего. Через год Наталия заболела, состояние ухудшалось. Вердикт врачей был однозначным – переезд в экологически благополучный район.

 Папа перевез семью  в небольшой город с одно – двух этажными домиками, в одном из них и жила наша семья. Чистый воздух, свежее молоко положительно влияли на здоровье Наталии.

К шестидесяти годам у неё появились боли в области сердца. Лечение по месту жительства оказалось безуспешным – клиника стенокардии нарастала. В кардиологическом отделении областной больницы, несмотря на квалифицированную помощь, произошел первый, а затем и второй инфаркт. Состояние Наталии становилось критическим. Все дни пребывания в клинике папа находился рядом. Он чувствовал, как силы покидают любимую. И молился в Никольском соборе перед образами Спасителя и Пресвятой Богородицы. Просил пожить вместе с Наталией еще десять лет, а затем одновременно уйти в иной мир. Почувствовал, когда молитвы его были услышаны. Пришел и рассказал ей о том, что жить они будут вместе еще десять лет. Наталия молчала, слабой рукой гладила тыл его ладони. Она верила, так будет!

День ото дня возвращались силы, боль затихала. Он ухаживал за ней, приносил свежие фрукты, сопровождал на прогулках.   Наконец выписали домой, где ждал подарок из Родового гнезда: младший сын Алексея Скребкова  – брата Наталии привез улей и установил его в саду. Общаться с пчелами не умели и Наталия, гуляя по саду, обходила его стороной, но затем стала подходить ближе и ближе. Наконец недалеко от улья установили скамейку и вместе наблюдали за работой новых жителей сада. Летом пчелы отроились и на следующую весну в саду для них стояли уже два домика.

Родители рассматривали пчел у летка. Папа рассказывал о пчелиных глазах: три крохотных на темени и два больших по бокам головы, а также пытался показать, расположенные на лбу антенны и рот в виде хоботка. Затем рассказывал ей о корзинках для складывания и переноса пыльцы на задних ножках пчелы. Мама внимательно слушала, она мечтала увидеть пчел в дупле дерева.

 В течение десяти лет я помогал во время отпуска кочевать с пасекой по полям и лесам. Папа часто привозил маму посмотреть, где мы расположились, какое красивое место выбрали среди медоносов и липовых рощ. Помогал ей собирать зверобой, душицу, иван-чай, рассказывал, как размножаются пчелы, как ловит ловушками чужие рои. Однажды, привез домой сухой пень с дуплом, где жила пчелиная семья и установил в саду. Хозяева дупла облетались и стали заполнять пустые соты медом. На пень водрузили улей с отверстием на дне, а у дупла спилили крышу. Мама радовалось, а чтобы пчелы продолжали жить и в дупле,  не позволяла многие годы отбирать из него мед.

Наталия внесла полезное предложение: настояла, для облегчения труда, созревший только в двух – трех рамках мед откачивать из каждого улья. Пчелы охотно отдавали такое количество и быстро вновь набирали нектар в опустевшие соты, меда стали собирать больше на 20-30 %...

…Наталия приснилась в ночь, на десятый день после её смерти. Она держала в руке лист бумаги, на котором я увидел цифру 90.

 Утром рассказал об этом папе, предполагая, что ему суждено прожить 90 лет. Сестра Людмила, стоявшая рядом со мной, тихо произнесла: «А не 90-ли дней?» Тяжело было наблюдать, как он тосковал, плакал. Если  при этом находился рядом с пчелами,  они тысячами поднимались над ним, покрывая легким «электрическим дождем» – показывали ему, что жалеют и успокаивают.

Для пчел был удачным последний наш с ним выезд на цветущие поля. В небольшой кольцевидной рощице среди эспарцета, донника, гречихи и подсолнечника располагалась наша пасека. Наблюдали очаровывающую картину медосбора, а папа рассказывал мне, что видит улыбающуюся Наталию то среди облаков, то у родника или на лужайке среди лип. Постоянно сравнивал себя с лебедем, безутешно тоскующего о своей любимой. Я один качал мед по предложенной Наталией методике. На соседних пасеках еще не собирались забирать его у пчел, а у нас фляги уже были заполнены, появилось несколько свободных дней. Попросил папу показаться врачам, сделать ЭКГ. После консультации он сообщил, что его здоровье не вызывает беспокойства у коллег. Долго купался в нагревшейся от жаркого солнца родниковой воде, а на следующее утро один уехал на пасеку. Это был день, указанный на листе Наталией…

Утром, после похорон папы приехал к пчелам. Душевную боль усилили мародеры – жители близлежащей деревни, они ночью пробрались на пасеку и похитили медогонку. Ульи стояли переполненные мёдом, а качать нечем. Это ещё больше надломило меня. Я рыдал, медленно передвигаясь по пасеке. Вдруг, услышал курлыканье пары летящих лебедей.

Они невысоко парили над цветочными полями, летели спокойно, грациозно. А из летков поднимались десятки тысяч пчел, которые кружили надо мной, ласкали, исходящими от них слабыми электрическими разрядами, успокаивали.

Вскоре приехал товарищ, мы не встречались несколько лет. Он пожелал поставить ульи со своими пчелами на нашей пасеке и доставил медогонку. Кочевали ещё месяц, а я каждое утро всматривался в небо. Где они, лебеди?
31 декабря 2013 года, г. Курган               
Александр Лапынин