Ярославщина

Ярославщина
(Из  блокнота)
Человек  на  своём  месте

…Левитановская осень. Первые октябрьские деньки. И для людей, соприкасающихся с природой, кажутся они такими же разнообразными, цветными и красивыми, как листья клёнов, ясеней, лип берёзок или дубов в эту пору. Великолепные дни!
Просёлочной дорогой, которая убегала вверх, на взгорье, сразу за последними домишками д. Кормилицино, и терялась где-то за горизонтом, шла я в деревню Просковьино, чтобы встретиться с Лидией Георгиевной Широковой.
Зная лишь её имя-фамилию-отчество да название деревни, да великую страсть её к книгочтению, о которой мне рассказала заведующая районной библиотеки М.К.Х…,  я  спешила встретиться  с этой женщиной, взглянуть на неё и переговорить о том,  что стало её второй профессией в 65 лет.
Вот уже более десяти лет она  – бессменный библиотекарь деревенской передвижки. Обслуживает несколько окружных деревень,  а порой к ней приходят любители-книгочеи даже из отдалённой деревни Бекентьево,  хотя там имеется своя передвижка.
Было интересно познакомиться с  человеком, который ещё недавно,  даже работая в колхозе (а Лидия Георгиевна зоотехник по специальности, и всегда была,  что называется,  человеком на своём месте),  немало свободного личного  времени отдавала общественной работе, несла  книгу в каждый дом односельчан…
Хотелось также переговорить с теми людьми,  среди кого она живёт и работает,  чтобы понять характер их библиотекаря-книголюба,  и понять,  что помогает ей в этом возрасте активно общаться с сельчанами разных поколений,  прививая интерес к чтению литературы,  художественному слову…
…Идти мне предстояло километра  четыре. Дорога, петляя, вскоре вывела меня на холм,  где чуть в сторонке паслось небольшое колхозное стадо. Когда я проходила мимо него, мне понравилось, как неожиданно пахнуло приятным тёплым запахом коров,  молока…

Далее в поле, по обе стороны дороги,  на фоне безоблачной голубизны неба,  живописно вырисовывались стога  убранных покосов. Я человек южных кровей.  Пожалуй,  впервые в жизни воочию увидела такую необычную красоту окружающего,  что даже застыла от восторга: вот она, прелестная,  прекрасная матушка-Русь,  во всю её широту просторов,  глубину небес!..  В мозгу вертелись какие-то строчки из Лермонтова,  или Некрасова,  или Никитина…  Блока ли?  Ну, словом,  как народные напевы нахлынули они на мою обомлевшую от восторга голову…  «Везде следы довольства и труда…»  -  рефреном отозвалось в душе давно знакомое…
Увидев неподалеку огромный, вымытый дождями камень (возможно обычное место  отдыха местных пастухов),  я присела на него,  чтобы быстренько в блокноте начертать эти свои впечатления,  словно бы боясь,  что через  миг-другой они потеряются из  глаз,  вытрутся из памяти…
И подумалось: как, однако же,  было бы здорово почаще совершать  такие выходы в поле,  вылазки на природу,  где она  предстаёт словно бы в первозданной своей  красе…
И если бы не виднеющиеся в стороне трубы  шинного завода,  да не пролетающий в небесах самолёт,  да не чётко очерченное,  словно гвоздями вбитое в голову, обязательное задание редакции,  -  можно было бы впрямь поверить,  что вернулись времена  «старины глубокой»…
Почувствовав  себя вдруг дитятей природы,  я продолжила путь.  Вскоре задекламировала вслух:
Я уловила запах стога,
Идя просёлочной дорогой.
Сухой, слежавшейся травы.
А знаете ль тот запах вы?..

…Но вот уже впереди слышался шум проходящего поезда,  который вывел меня из блаженного состояния и вернул в реальный современный ритм жизни…
Ни одной попутной  или встречной машины не попалось мне за весь этот долгий путь,  и только где-то за лесополосой слышалось,  как урчал мотоцикл да сигналил тепловоз,  а в небе по-прежнему кружил словно бы заблудившийся самолёт…
Мне показалось,  что в этот миг я как будто прочувствовала,  уловила бег времени,  бег жизни… Где всё это сливалось в единое,  огромное пространство без конца и края,  врывающееся в такую спокойную,  умиротворённую синеву небес…
Ветер был встречный, дул в лицо. За косогором слева показалась какая-то деревня, наверное, то самое Бекентьево,  о котором говорил пастух,  указывая мне дорогу.  За ней должен быть железнодорожный переезд ,  а за ним –  искомое мною Прасковьино…
Благо, я уже наловчилась легко и быстро ходить на современной подошве-платформ е в полтора сантиметра,  и потому эта долгая дорога казалась привычной и приятной. Я охотно шла к цели.
Вскорости неожиданно погода переменилась. Небеса помрачнели. Тёмная огромная туча скрывала солнце,  далеко впереди небо почти вертикально полосило,  что означало   –  где-то идёт сплошной дождь.
…Было часа четыре дня.  Впереди урчал трактор,  на траве под деревом обедали трактористы. Они удивлённо смотрели на меня,  когда я проходила мимо, вероятно,  заметив,  как я поминутно  останавливалась, доставая блокнот и делая попутно записи.
Направившись сначала  к деревне,  я, желая сократить путь,  вдруг повернула на тропочку, ведущую через лесок к железной дороге. Однако дальше,  за железнодорожными путями, никакой дороги не было видно, а метрах в шестидесяти  от меня дружно стучали кирками рабочие в  оранжевых безрукавках.
-   Как пройти в Прасковьино?  –  кричу я им на расстоянии.
-  В Прасковьино?  –  повернувшись ко мне,  переспрашивает мужчина.
-  Идите по той дороге,   -  показала одна из женщин туда,  откуда  я только  что поворотила  на тропинку.
-  Там, у переезда,  повернёте,   -  ответили  сразу несколько женщин, приостановив работу.
-  Спасибо,  –   кричу в ответ,  и поворачиваю обратно.  Через несколько шагов оборачиваюсь  – все они смотрят мне вслед,  а вскоре опять слышится  - вжик, вжик, –  застучали кирками…

…Это была вторая моя вылазка по Ярославщине.  По личному заданию одного из престарелых редакторов областного радиокомитета  В. Плиско . (Если не считать первую,  которая была в черте города  –  по заданию сего «типа»  я подготовила репортаж  о ткачихах местного текстильного комбината, который находился рядом с Карабихой  ( деревушкой, где когда-то родился Н.Некрасов  и где теперь  я снимала  жильё у частной домовладелицы). Затем  этому же «типу» я сдала вторую свою работу  - материал о подготовке ферм  к зиме в одном из совхозов  из прилегающих к Ярославлю районов. К сожалению, ныне все черновики мною выброшены,  блокнот почищен  и трудно назвать конкретно  район и деревню,  где я побывала. И вот теперь была,  фактически,  третья моя командировка, теперь уже с заданием на «культурную» тему).
Надеюсь, что все мои материалы были не только приняты, но и дошли до эфира областного радио, но сама я радиопередачи не слушала, и мне на эту тему ничего не было сказано. За работу мою мне не заплатили ни гроша, единственное,  что на одном из приёмов сказал г. Плиско  (гэ, конечно, в буквальном смысле), что в штатной работе мне отказано…
Поэтому  уже тогда я решила эти свои путешествия по  Ярославщине  рассматривать  как добровольные экскурсии, которые открыли мне красоту русских полей, небес, лесов и лугов, речушек и ручьёв, ну,  и так далее…  По которым я невероятно соскучилась , проживая в узких, тесных границах Москвы,  откуда совсем недавно и вырвалась в эти неведомые мне до сих пор прекрасные просторы…
Лишь чуть позднее, осознав всё коварство этого партчиновника, захочу сочинить о нём уничижающую поэму. И даже напишу в тетради несколько нелицеприятных стихотворных строк. Но, к счастью, быстро остыну в своём рвении  –  уж очень это скучное дело  – писать эпиграммы и подобное им. (И как только Пушкин не умер со скуки, обращаясь к этому неблагодарному жанру?)…
Воспроизвожу эти строчки из  старой тетради:  «15.10.74. В приёмной подлеца  В. Плиско:
Дай бог, чтоб этот мир взорвался.
Мир – смрад,  уродство,  суета.
Иначе некуда  деваться  -
Так тягостна ся чернота…»
Так тебе и надо, гэ Плиско!
1975 г.
г. Рыбинск

P.S.  Как же эти партчинуши  любили измываться над нами, молодыми. Полными сил и энергии. Видимо, из зависти и собственной бесталанности.
Их главный принцип был  – не пущать!  Не дать ни одного свежего, нешаблонного слова  сказать, создать  словесного  образа!
Всё – как они.  Всё – в пределах лишь их пониманий.  Сколько ещё я встречу таких в дальнейшем. В  других редакциях и городах…
И всегда находили предлоги к тому…  Так было в 70-е,  в  80-е,.  в  90-е…
Всегда на пути находились какие-нибудь  Блиновы,  Ивановы,  Протаповы,  Гамнунские,  Леоновы, Ильины,  и тому подобное…  Цель которых была одна  – заткнуть рот говорящему.  Сломать хребет даже слабо  протестующему.  Оболгать,  изгнать непокорного…  Ох,  как знакомо  это простому рядовому русскому журналисту тех лет,  если его перо  –  остро,  умно,  независимо…
В итоге тех будней я придумала уже тогда заветную полуироничную  фразу, которая так и вертелась в моих мозгах при повторяющихся подобных ситуациях: наступит время, когда кто-то из нового,  младого племени коллег-писак  наречёт эти наши  «бдения»  не иначе как…  подвигом  простого рядового журналиста, который не молчал…  не ломался…  тихим шагом, но шёл вперёд, отстаивая свою правду. Обычную правду. Общенародную правду. Просто правду.  Которая,  к счастью, не совпадала с той, навязываемой ими, партчинушами разных уровней.  Здесь,  в России. В Украине.  На всём советском пространстве…
03.11.12 - 14.11.12 - 18.12.12.
Подмосковье.