Ребятам о зверятах. О голубях

Дядя Леня  с первой зарплаты купил мне пару голубей. Господи! Какое это была счастье. Можно ли сравнить с чем-то эту радость. Например, с покупкой планшета или смартфона. Это же, как небо и земля. Гаджет подключил и всё, а за голубями нужен уход: напоить, накормить. Голуби дисциплинируют человека. В школе  мои дела сразу пошли в гору. Я знал, что увлечёшься голубями и забудешь про всё на свете. Поэтому,  сначала готовил уроки. Делал это хорошо, чтобы десять раз не переделывать. Зато потом ты свободен и до темноты делай, что хочешь.
Мои голуби были почти ручные. Турманы. Одно название что стоило. Это сизари дичились, и к ним не подступишься. А моих, бери руками, они даже не шелохнутся. В них чувствовалась какая-то культура. Не то, что сизари. Я помню, как-то целую зиму держал одного сизаря в комнате. Кошка вывихнула ему крыло, и он летать не мог. Я взял его в дом и продержал до самой весны. До чего же пуглив был! Стоит только двери открыться и войти кому-то, он начинает под потолком метаться из угла в угол, как- будто его кто поймать хочет. Казалось бы, за зиму должен привыкнуть. Ан нет. Поднимет такой ветер в комнате, что керосиновая лампа тут же тухла. Пришлось нам вешать «Летучую Мышь».
Турманы всю зиму нам не были помехой. Они и в комнате жили, и в сенях, а оттуда   через лаз в двери перебирались в коровник, где стояла корова Милка и в загоне жили овцы. Весёлая семейка была. К ним на ночь приходила Дамка, собачка-дворняжка. Умная! до невозможности. Своих кур и овец знала всех наперечёт. Не дай Бог чужая курица или овца появится около нашего подворья, такой хипиш поднимет, а курицу так и норовит за хвост цапнуть. Но вернусь к голубям.
Турманы хорошо изучили наше жилище внутри. Весной  им  предстояло привыкнуть к крыше, что бы наш дом стал их родным домом. Соломенные крыши в селе все кажутся одинаковыми. Поднимутся турманы вверх, и потом узнай где их крыша, а где чужая. Ранней весной, когда перед входной дверью образовалась большая проталина, мы с другом с Валькой  Вредным начали приучать турманов к крыше. А это целая наука. Нужно было самцу связать крылья, чтобы не улетел. Посадить его на проталину рядом с плошками для еды и питья. А самку кинуть на крышу. Но ни в коем случае не перепутать. Сделать самку приманкой, а самцу развязать крылья нельзя. Самец сразу улетит туда, где его родная крыша. Хоть за сто километров. Мужики они такие, бесшабашные. Самка же всегда стремится создать семью, свой уют, своё гнёздышко. Самка долго ходила по крыше, ко всему присматривалась. Так забавно на это смотреть. Головку наклонит, красными глазками морг, морг. Как шторка фотоаппарата щёлк, щёлк и нужные слайды остались в памяти. А голубка перелетает на другой край крыши и опять фотографирует. Через какое-то время она слетит на проталинку, попьёт воды. Кажется, что она говорит голубку, мол, нормальная хата, слетай, посмотри. Самец со связанными крыльями кренится на бок с таким видом, мол, как же поднимусь, не могу. Голубка взмывает вверх, делает несколько кругов и садится на самый конёк крыши. Долго будет изучать крышу до мелкой соломинки, торчком стоящей у трубы. Голубь тоже не даром ест хлеб. Он внимательно следит за голубкой, изучает рельеф крыши.
Несколько дней длится приучение к дому. Хорошо, когда голубка, изучив основательно дом, прямо с крыши залетает через открытые двери в сени. Тут и голубь, которому надоело сидеть на проталинке, кособочась, плетётся за голубкой в сени. Какая прелесть наблюдать за всем этим! Всё как у людей! Голубка чувствует, что её дружку не мило заплетаться лапками, преодолевая такое расстояние. На крыльях он бы в два счёта был рядом. Она спешит на встречу к голубку, чтобы утешить его. Маленьким клювом своим поправляет взлохмаченные перья  на крыльях и шее. Она сопит, а создаётся впечатление, что она что-то шепчет. Голубок понимает подругу, покорно кланяется головой. Ей-Богу! немое кино. Вот сейчас киномеханик включит звук, и прозвучат слова утешения, мол, не горюй, потерпи немного, скоро мы взмоем в небо вдвоём.
И действительно, через пару таких занятий, они взмывают в небо. Развязывал крылья голубку не без робости. А вдруг улетит к прежнему хозяину! Поначалу так и случилось. Голубок от радости, что свободен,  одурел, махая неестественно крыльями. Потом, почувствовав полную свободу, взмыл вверх и полетел без оглядки от дома.  Понять его можно. Со связанными крыльями он был, как в плену. Рад, радёшенек был вырваться из него. Ни какими приманками теперь не удержишь.
Голубка. Почувствовав не ладное, сорвалась с крыши, несколько раз хлопнула крыльями, понеслась вслед за голубком. А тот превратился в малую беленькую точку. Еле-еле видать. Голубке пришлось поработать крыльями, чтобы тоже превратиться в пятнышко, а потом  и вовсе исчезнуть с горизонта.
Сердце у меня колотилось. Тогда ещё юнец, я не знал законов жизни. Это сейчас я понимаю, что нас, мужиков, как покладистых бычков умные женщины берут за верёвочку и ведут куда захотят. Мы же не прихотливы. Много ли нам надо. Немного внимания, немного понимания. Вовремя подать на стол, и ты уже готов. Хоть на край света, лишь бы была возможность спокойно смотреть футбол, хоккей и прочее.
Через некоторое время на горизонте появляются две белые точки. Они растут, растут. Голубка первая садится на крышу. Она устала и тяжело дышит, приоткрыв клюв. Голубь пару минут кочевряжится, не уверенно делает пару кругов и садится рядом с возлюбленной. Она довольна, что уговорила дружка вернуться в новое жилище. В старом бывшем так тесно, столько таких, как они, что повернуться не где. А здесь она сама себе хозяйка, здесь ей просторно. Чего ещё надо женщине?!!! Вей гнёздышко, неси яйца, размножайся. Скоро голопузики появятся, желторотые. Будет хлопот невпроворот. Не успеешь оглянуться, а ты уже дедушка.
Через год у меня уже было больше двух десятков голубей. Правда, больше половины из них были сизари. От них ни куда не денешься. Да с чужих крыш прилетело много.
От чужаков одни проблемы.  Лохманогий голубь кирпичного цвета три или четыре раза прилетал. Его хозяин  на велосипеде ехал за шесть километров, забирал его, а на следующий день голубь опять сидел на моей крыше. Зная, что хозяин приедет за ним, я целый день тратил на то, чтобы поймать беглеца. Делал это так. Во дворе насыпал горкой пшеницу. Над пшеницей ставил решето, край которого подпирала палочка, чтобы было достаточно пространства для подхода голубей к зерну. От палочки тянулась нитка в сени, где я через щель следил за событиями под решетом. Голуби робко, чуя подвох, заходили туда. Как только кирпичного цвета голубь нагибался поднять зёрнышко, я дёргал за нитку, и решето накрывало его.
Можно было этого голубя поймать иначе. Ночью с фонариком залезть на чердак. При таком свете птицы абсолютно беспомощны. Делай с ними, что хочешь. Этот способ неудобен тем, что хозяину нужно было ночью добираться туда обратно на велосипеде.
Когда уже в который раз мы с хозяином голубя вели беседу, что делать с непослушной птицей, к нам подошёл мой сосед дядя Фёдор Бодряк. Узнав, о чём шла речь, он дал нам умный совет:
-Устройте ему тёмную,
-Как?- вырвалось у нас у обоих.
-Накройте его ведром, а по ведру лупите палкой. Потом выпустите. После этого ноги его не будет на этой крыше.
Бодряк ушёл, а мы последовали  совету соседа. И, действительно, после барабанного боя кирпичного цвета голубь взмыл к небесам, и больше я его не видал среди своих голубей.